CC BY-NC
24Genesis: исторические исследования
Правильная ссылка на статью:
Кирчанов М.В. — Трехстадиальная периодизации истории национализма М. Хроха как «идеальная модель» и перспективы ее применения для изучения истории Ирана // Genesis: исторические исследования. - 2023. - № 6. DOI: 10.25136/2409-868X2023.6.40976 EDN: HPQGSD URL: https://nbpublish.com1ibrary_read_article.ptp?id=40976
Трехстадиальная периодизации истории национализма М. Хроха как «идеальная модель» и перспективы ее применения для изучения истории Ирана
Кирчанов Максим Валерьевич
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-3819-3103 доктор исторических наук
Воронежский государственный университет; доцент кафедры регионоведения и экономики зарубежных стран, Факультет международных отношений; доцент кафедры истории зарубежных стран и востоковедения, Исторический факультет; ResearcherlD: В-8694-2017; Scopus Ajthor ID:
57193934324
394077, Россия, Воронежская область, г. Воронеж, ул. Пушкинская, 16, каб. 236
maksymkyrcha noff@g mail.com
Статья из рубрики 'Теория и методология истории"
DOI:
10.25136/2409-868X.2023.6.40976
EDN:
HPQGSD
Дата направления статьи в редакцию:
12-06-2023
Аннотация: Автор анализирует особенности и противоречия развития исторических форм иранского национализма в контекстах идеальных моделей предложенных в модернистской историографии. В центре статьи проблемы неспособности национализма стать доминирующей и определяющей политической силой, которая конструирует основные особенности развития общества и государства. Предметом статьи является теория национализма Мирослава Хроха, объектом - возможности ее применения в иранских исторических исследованиях. Статья представляет собой попытку трансплантации классических теорий национализма в иранские исторические и культурные контексты. Автор использует трехстадиальную «идеальную» модель развития национализма Мирослава Хроха, трансплантируя оснвоные ее теоретические положения в иранский исторический, культурный, социальный и экономический контекст. Используя модернистский подход М. Хроха, автор полагает, что начиная с XIX века в Иране
развивались традиции политического и этнического национализма, а правящие династии Каджаров и Пехлеви актуализировали различные стратегии националистической модернизации. В статье представлен сравнительный анализ различных исторических форм иранского национализма в контекстах конструктивистского подхода, сформулированного в периодизации М. Хроха. Предполагается, что националистические модернизации Каджаров и Пехлеви в современной иранской историографии воспринимаются через призму конструктивистского подхода. Поэтому причины и формы кризиса националистического проекта в Иране анализируются с использованием модели «идеальной» хронологии национализма, сформулированной М. Хрохом в контекстах конкуренции политических принципов нации и религиозных идеалов уммы.
Ключевые слова:
Иран, Каджары, Пехлеви, национализм, Мирослав Хрох, модернизация, идеальные модели,три стадии национализма, умма, шиизм
Введение. Историография национализма на современном этапе ее развития принадлежит к числу динамично развивающихся направлений исторического знания, что обеспечивается как благодаря междисциплинарности, так и активным использованием историографического наследия, представленного классическими текстами, которые
формируют модернистское течение в изучении национализма —2—3' 4]. Одной из сильных сторон модернистской историографии является детальный анализ процессов социальной, культурной и политической трансформации модернизирующихся сообществ, которые становились нациями. Важным инструментом в подобном типе анализа стали идеальные модели, широко применяемые к модернистской историографии национализма. Среди таких идеальных историографических конструктов особое место занимает модель
чешского историка М. Хроха 6], который предложил трехстадиальную периодизацию истории национализма, претендующую на универсальность.
Целью статьи является анализ националистической модернизации как политического и культурного воображения иранских элит в контекстах идеальной модели социальных трансформаций, описанных М. Хрохом, в рамках его трехстадиальной периодизации национализма. Задачи статьи ограничиваются изучением генезиса иранского национализма в период Каджаров в рамках основных попыток трансплантации принципов западного национализма в политический имперской проект Ирана XIX века, и анализом также неудачной националистической модернизации Пехлеви в контекстах трех стадий в истории национализма, сформулированных М. Хрохом.
Историография иранского национализма значительна и обладает рядом особенностей. На современном этапе в западной историографии национализма в Иране доминирует модернизм, объясняющий национализм как последствие политической и культурной модернизации —Аналогичные тенденции определяют и основные направления анализа национализма в исследованиях западных авторов иранского происхождения
10 11]. В российской историографии доминирует комплексный подход, в рамках которого изучается как история, так и современное состояние иранского национализма, включая
его различные проявления в сфере идеологии, политики и культуры —К сожалению, значительная часть российских авторов избегает обращения к методологическим аспектам в рамках изучения иранского национализма. Особенности адаптации модернистского канона и его трансформации в иранских исторических
контекстах в историографии принадлежат к числу практически неизученных проблем
15-16]. Современный модернизм, претендующий на статус универсального
методологического языка для изучения национализма может дать «возможность исследователям не ограничивать себя ложной альтернативой между ориентированной на монокаузальную схему научностью и эстетизирующим отклонением от нее» [17. С. 27], хотя значительная часть работ по проблемам истории иранского национализма все-таки склонна воспроизводить монокаузальные формы ранней историографии.
Исходя из основополагающих идей модернистской историографии национализма, автор в представленной статье определяет попытку националистического проекта в Иране как неудачную в силу воздействия двух факторов - Исламской Революции, которая установила исламистский режим и последующей маргинализации национализма новыми элитами, для которых ценности уммы были важнее принципов нации, что, проявляется в официальном политическом дискурсе ИРИ, представленном в текстах лидера революции Имама Хомейни, ставившего солидарность мусульманской уммы на международном уровне выше принципов предшествующего иранского национализма, утверждая, что «мусульмане мира должны осознать свое тяжелое положение и его истоки, освободится от оков колониализма благодаря всеобъемлющему единству и опоре на ислам под его славным знаменем... устранив свою интеллектуальную зависимость от Запада, найдя свою культуру и самобытность, признав прогрессивную культуру ислама. Мы принимаем
нацию только в тени учения ислама» [18], фактически ставя под сомнение и отвергая универсалии национализма, основанные на примате идеи нации.
Трехстадиальная периодизация истории национализма М. Хроха в иранских контекстах. Согласно М. Хроху, каждый национализм в своей истории проходит через три стадии. Стадия А отмечена активным развитием национальной культуры, что влечет более активное использование местного языка и попытки его стандартизации, внедрения в образование и управление - на данном этапе интерес к нации отмечен не политическим, но преимущественно культурным и фольклорным интересом. Анализируя модель М. Хроха, следует признать, что возможности ее трансплантации в иранские контексты представляются более сомнительными чем перспективы применения модернистской историографии национализма в целом даже несмотря на склонность последней конструировать историю при помощи идеальных типов.
Попытки М. Хроха привязать историю национализма, ограничив его европейским опытом к Центральной и Восточной Европе, в целом основана на игнорировании незападных национализмов, что в принципе нормально для М. Хроха, который не был профессиональным востоковедом. Этот фактор усиливает дискуссионность применения концепции М. Хроха для изучения истории иранского национализма. Али Моршедизад полагает, что развитие национализма в Иране шло дискретно, что делает западный модернизм в целом, основанный на комплексном анализе политических, социальных, культурных и экономических факторов более применимым, чем хронологически детерминированные попытки периодизации М. Хроха. В этой ситуации вполне объяснимо почему значительная часть работ западных историков иранского происхождения, анализирующих проблемы истории национализма в Иране, принадлежит к модернистской
историографии [19; 20]. Схема М. Хроха плохо интегрируется в историографические реалии ИРИ в силу того, что вопрос о времени появления в Иране национального государства не имеет единого ответа, а в историографии имеют место попытки отказаться от восприятия национализма как продукта современности в то время как иранские историки в эмиграции предпочитают работать в рамках той модернисткой
парадигмы 121—22!, к которой принадлежат тексты классиков междисциплинарного изучения национализма, включая самого М. Хроха.
По мнению Адиба Боруманда, датировка появления национализма в Иране связана с тем, что национализм воспринимается им как политическая идеология демократической направленности. Проявления национализма по А. Боруманду в иранской истории могут быть обнаружены одновременно с проявлениями того, что он относит к демократии. А. Боруманд полагает, что национализм не совместим с авторитарными и коррумпированными режимами, настаивая, что «ослабление иранского национализма
началось при поздних Сасанидах» I23!. В рамках такой интерпретации национализма эпохи Каджаров и Пехлеви автоматически исключаются из его истории, так как режимы того времени, по мнению А. Боруманда, не являлись демократическими, что актуализирует сложные отношения иранской историографии с западным национализмоведением, так как большинство европейских и американских историков склонны редуцировать историю национализма до двух - трех столетий [что характерно, в том числе, для М. Хроха], а иранские интеллектуалы стремятся исключить династии Каджаров и Пехлеви из истории национализма, так как умеренный и радикальный проекты модернизации, проводимой ими, не соотносятся с идеологическими предпочтениями режима.
Другой иранский историк, Али Моршедизад, полагает, что «если вы спросите, когда в Иране было сформировано национальное государство, то есть государство, построенное по национальному признаку, на этот вопрос есть две точки зрения. Некоторые считают, что оно возникло в эпоху Сефевидов, самой важной задачей которых было различение иранской и османской идентичностей... Сефевиды создали в стране саму идею национального единства. Согласно второй точке зрения, государству Сефевидов не хватало характеристик национального государства. С этой точки зрения национальное государство было порождено идеей национализма, а настоящий национализм возник в Иране с началом постконституционной эпохи. Если мы рассматриваем проблему, основываясь на современной форме национализма, мы должны помнить, что национальное государство в Иране - это позднее явление и Реза Шаха следует считать одним из архитекторов национального государства в Иране. Идея национализма возникла в результате взаимодействия на Иран со стороны Европы и присутствия там
иранских студентов» [24]. Али Моршедизад в этих своих размышлениях о специфике генезиса национализма в Иране фактически пытается ассимилировать идеи западного историографического модернизма и интегрировать их в иранские исторические и культурные контексты.
Для модели чешского историка характерна склонность к излишней идеализации изучаемой проблемы. Версия истории национализма М. Хроха, претендующая на концептуализацию проблемы, в определенной степени ущербна, так как в ней речь о трансформации отдельных групп из миноритарных сообществ в нации, что игнорирует фактор многосоставности имперской модели государственности. Стартовые условия националистической трансформации, описанной М. Хрохом, применимы и для ранней истории иранского национализма, если мы, конечно, признаем, что они протекали одновременно и параллельно среди различных групп многосоставного общества [25].
Трансплантация концепции М. Хроха в иранский контекст сомнительна, так как чешский историк описывал процессы развития национализма миноритарных неравноправных групп многосоставных обществ в процессе их эволюции от империи к нации-государству. В иранском случае модель М. Хроха может быть применена только для анализа,
например, азербайджанского национализма. Стадия В связана с политизацией интеллектуальных групп и сообществ, которые возникли в предшествующий период -поэтому появляются более активные националисты, не только пропагандирующие свои идеи среди населения, но и начинается борьба за политические права, что актуализирует лозунги территориальной автономии, а позднее и суверенитета в форме национального государства, которое иранскими интеллектуалами воспринималось в рамках следующей интерпретационной модели: если при Каджарах сама идея национального-государства была синонимом конституционализма, то при Пехлеви гражданский национализм в значительной степени был потеснен этническим в силу того, что «в процессе национального строительства они Мухаммед Реза Пехлеви препятствовал реализации концепции национализма среди социальных и политических сил» [26], то есть редуцировал идею нации-государства до идеи этничности, которая легитимировалась не обществом и демократическими процедурами, но самой династией и лояльностью ей со стороны иранцев.
События, которые М. Хрох, связывает с протеканием стадии В в истории иранского национализма в значительной степени соотносятся с теми процессами, которые в XIX
веке имели место в структуре иранских элит [27], так как политический класс не только стал одновременно объектом и агентом модернизации, но и подвергся определенной национализации в рамках проекта ранней модерности, который в случае с Персией состоял в попытках национальной и государственной консолидации страна с иранским большинством, которым управляла династию тюркского происхождения I28!. в персидском случае развития национализма в XIX веке политизация элит стала попыткой их интеграции в общегосударственный канон идентичности, который при этом не исключал одновременного и параллельного сосуществования двух этничностей -иранской и тюркской - в среде представителей элит.
Процессы, которые М. Хрох датировал стадией В, в Иране не завершились с политическим уходом Каджаров, но продолжились и при Пехлеви. Иранский национализм актуализирует как проблемы дискретности, пролонгированности стадий, описанных М. Хрохом, а также определенные хронологически сдвиги, которые проявились в протекании аналогичных модернизационных процессов, связанных, например с изменения идентичности элит и их политической культуры на протяжении нескольких стадий. Националистическая миссия определенных культурных институтов в Иране, например - литературы также могла не ограничиваться только Стадией А и В, будучи в большей степени пролонгированной в хронологической перспективе.
Стадия С ознаменована созданием и последующим развитием относительно завершённых социальных структур, которые обретают универсальный характер относительно определённого социума, универсальной формой организации которого становится нация, включающая не только интеллектуальные сообщества, но социальные классы, в той или иной степени подверженные воздействию со стороны национализма как массового движения, конечной целью которого становится создание независимого государства. Успех национализма на последнем этапе, описанном М. Хрохом, связан с проведением модернизации и универсализацией государства-нации как продукта модерна, но иранская ситуация осложнена тем, что элементы модернизации заметны в социальных, культурных и экономических реалиях Ирана на протяжении всех трех стадий, предложенных М. Хрохом, что стало следствием того, что Иран в XIX веке превратился в «зависимую неколониальную» страну, основной формой социальных перемен в которой стала авторитарная модель модернизации, которая, по мнению Джамшида Бехнама
могла стать «прелюдией к модернизации, но этого не произошло. в конце 19 века и в первые десятилетия 20 века зависимость Ирана от Запада была основана на концессиях, займах, наличии иностранных советников. но иранцы, в отличие от обитателей других подобных стран, никогда не чувствовали себя хуже жителей западных государств и не
боялись потерять свою культурную идентичность» ■[31!.
Анализируя особенности иранского национализма, во внимание следует принимать сложности ассимиляции трехстадиальной концепции М. Хроха и склонность иранских историков оперировать интерпретациями национализма, которые в большей степени соотносятся с его англоязычной историографией [32' 33]. Попытка Али Моршедизада локализовать в интеллектуальной истории национализма в большей степени не хронологические этапы, но различные политические формы националистической идеи (этнический национализм Резы Шаха и Махмуда Афшара, политический национализм
Сейеда Хасана Тагизаде и гражданский национализм Мохаммеда Мосаддыка[24!) указывает на то, что историков Ирана в большей степени привлекают не конкретные хронологические «привязки», но процессы, связанные с трансплантациями культурных и социальных институтов в условиях модернизации. Национализм в иранской историографии интерпретируется максимально широко как культурное и интеллектуальное явление наряду с «гуманитарными и социальными науками, имеющими предписывающий характер, будучи созданными, чтобы предписывать обществу ценности
и лечить его боли» [34]], что редуцирует возможные объяснения национализма, отсекая политически и идеологически мотивированные вопросы, связанные с его кризисом и победой Исламской революции.
Иранский национализм был вынужден лавировать между «иранской, исламской и западной историей и культурой», что сделало возможным на раннем этапе модернизации
и институционализации «националистической идентичности» 135], инициированной Пехлеви, различные формы проявления «иранства таких интеллектуалов, как Мирза Фатх Али Ахундзаде и Мирза Ага Хан Кермани, которые преувеличивая древность», что актуализировало «преимущественно антиарабский и даже антиисламский характер и окраску» национализма в то время как другие интеллектуалы «стремились приспособить свои националистические, либеральные и модернистские тенденции к принципам и законам исламского религиозного права», что позволило им сохранить «националистические и модернистские идеями, дистанцируясь от крайнего увлечения древностью и западничества» [36]].
Опыт социальных и экономических трансформаций 137 периода Каджаров и Пехлеви, если мы воспринимаем их в категориях трех стадий периодизации М. Хроха, были маловероятны без социальных изменений, которым подверглись раннее традиционные
институции [38], вынужденно интегрированные в условия нового модернизирующегося общества, где основной формой политической организации становится нация. Иранские историки, анализируя феномен национализма, используют западные интерпретационные
модели [39' 40], но ставят универсальность принципов национализма под сомнение, объясняя это значительной спецификой Ирана, которую национализм, привнесенный из Европы, оказался не в состоянии ассимилировать. Среди основных социальных и культурных барьеров, которые помешали утверждению принципов национализма в Иране, упоминается конфликт между сторонниками радикальной националистической
модернизации и шиитскими богословами [41' 42], имитационный характер национализма, неспособность формально национального правительства, созданного впервые при
Пехлеви, реально защитить суверенитет Ирана.
Не следует абсолютизировать антимодерновую направленность иранского исторического нарратива, так как некоторые историки Ирана все-таки признают универсальность национализма как «идеологии нации, которая подчеркивает суверенитет нации над своей судьбой», указывая и на то, что «иранский национализм с его двухвековой
историей превратился в неизбежного двойника иранской современности» И31. Иранский национализм в этой политической ситуации стал заложником и жертвой ускоренной социальной и культурной модернизации, вина за начало которой возлагается на Реза-шаха М21. Марьям Парвин подчеркивает, что такой национализм был фактической дихотомией, в основе которой, с одной стороны, лежала ностальгия «по поводу прошлого Ирана, особенно его доисламского прошлого», а, с другой, «демократическая
концепция верховенства закона и власти граждан» I361.
Генезис иранского национализма протекал в условиях генезис конституционализма И41, ставшего в иранских условиях ранней попыткой институционализации проекта
современности I451, с одной стороны, и кризиса имперской модели развития, с другой, «вызванного конфронтацией традиционного Ирана с современностью, которая выкристаллизовалась в среде элит, среди иранских государственных деятелей и
интеллектуалов в форме модернистской политики» И51. Другое проявление двойственности национализма выражалось в его ранней антиколониальной направленности, которая постепенно мутировала во внутренний политический протест против тирании. Эта двойственность в истории национализма, который в иранских культурных реалиях оказался в центре дискуссий между традиционалистами и модернистами, привела к тому, что «во время правления Реза-шаха националистический подход превратился в прискорбный архаизм, основанный на презрении арабов и турок, что постепенно затмило демократическую концепцию национализма, в основе которой хотя бы частично должна лежать идея гражданских прав» -1361.
В иранской историографии предполагается, что «высокомерие и ксенофобия были продуктом иранского национализма, и тем не менее, интеллектуалы все еще очарованы этим национализмом. чем дальше мы идем, тем больше иранский национализм дистанцируется от современности. больной национализм продолжает очаровывать
иранских интеллектуалов своим воображаемым очарованием» 1461 Трехстадиальная модель М. Хроха в большей степени применима к истории миноритарных групп Ирана. Если мы откажется от жесткой хронологической привязки в выделении стадий, описываемых М. Хрохом, то определенные элементы зафиксированных им националистических политических, культурных и интеллектуальных практик вполне могут быть обнаружены в истории иранского национализма как в период Каджаров, так и Пехлеви, что указывает на ускоренное повторение неевропейскими национализмами стадий, которые могли проходить европейские.
Если одни иранские историки связывают появление национализма с попытками ранней модернизации, инициированной Каджарами, то другие, наоборот, склонны редуцировать генеалогию иранского национализма до периода Пехлеви, полагая, что Реза Шах фактически стал «практикующим переводчиком национализма, которого хотели
интеллектуалы» -I461, используя при этом европейские, в первую очередь - немецкие, культурные и социальные модели конструирования национальной идентичности. Подобные «долгие» и «короткие» генеалогии истории национализма в современной историографии Ирана свидетельтсвует о том, что иранские историки преуспели в
ассимиляции классических теорий национализма западной историографии, который
трансплантируются в исследования, сфокусированные на иранской проблематике [47; 48]. Если мы трансплантируем три стадии, описанные М. Хрохом, в иранские контексты, то эти этапы актуализируют такое свое состояние как дискретность и непоследовательность, а также повторяемость одних и тех националистических модернизационных практик разными политическими режимами.
Выводы. Анализируя историю иранского национализма через призму теоретической модели М. Хроха, во внимание необходимо принимать ограниченность ее возможной интеллектуальной интервенции в иранские культурные контексты в силу двух факторов. М. Хрох описывает относительно успешные национализмы, которые не только смогли запустить механизмы националистической модернизации, но и построить нацию-государство в качестве гражданской категории. Возможность использования концепции чешского историка для анализа национализма post factum представляется сомнительной, так как М. Хрох оперировал преимущественно конкретными примерами развития национализма, но не позднейшими культурными и интеллектуальными рефлексиями и политически мотивированными спекуляциями относительно того или иного национализма, а также последствий институционализации националистического прое кта .
Возможная трансплантация модели идеальной хронологии М. Хроха в иранские исторические контексты представляется продуктивным в контекстах объяснения провала националистического проекта в Иране, так как различия между тремя стадиями из концепции чешского историка лежат в плоскости социальной истории одновременного сосуществования и параллельного софункционирования чрезвычайно мощных институций, которые актуализировали как проект современности, так и ценности и принципы традиции. Трехстадиальная модель М. Хроха актуализирует как преемственность, так и дискретность в истории иранского национализма, делая более видимой роль такого традиционного института как умма, которая оказалась более успешной в отличии от политической нации в ее западном гражданском понимании.
Следует признать ограниченность классических модернистских теорий национализма, отталкиваясь от того, что модернизм как парадигма, хотя и претендует на универсальность, попытки периодизации истории национализма, предложенные М. Хрохом, имеют много общего с социальной и экономической историей Ирана, анализируя которую мы можем применять широкий спектр источников, не ограничивая себя крайностями имагинативного и инвенционистского поворотов в историографии. В этом контексте трехстадиальная периодизация истории национализма М. Хроха кажется более научной в сравнении с теми концептами, которыми оперирует постмодернистская историография национализма.
Проведенный нами анализ [не]успешности иранского национализма в контекстах социальной, культурной и исторической динамики, таким образом, свидетельствует о том, что дальнейшее изучение истории националистической модернизации в Иране представляется не только необходимым и актуальным, но перспективным в точки зрения интеграции в число подходов, применяемых в иранистике, методологических языков западной модернистской историографии при условии их интеграции в широкие контексты междисциплинарности.
Библиография
1. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of
Nationalism. Verso, 1983. 256 р.
2. Gellner E. Nations and Nationalism. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. 170 P.
3. Gellner E. Saints of the Atlas. Chicago: University of Chicago Press, 1969. 350 p.
4. Gellner E. Muslim Society. Cambridge - New York: Cambridge University Press, 1981. 267 p.
5. Hroch M. Die Vorkampfer Der Nationalen Bewegung Bei Den Kleinen Volkern Europas. Praha: Universita Karlova, 1968. 171 s.
6. Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the Social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. 229 p.
7. Constructing Nationalism in Iran: From the Qajars to the Islamic Republic. Ed. M. Litvak. L. - NY.: Routledge, 2017. 300 p.
8. Keddie N. Qajar Iran and the Rise of Reza Khan 1796-1925. Costa Mesa, Cal.: Mazda Pub., 2012. 174 p.
9. Perceptions of Iran: History, Myths and Nationalism from Medieval Persia to the Islamic Republic. Ed. A.M. Ansari. L. - NY.: I.B. Tauris, 2013. 257 p.
10. Adib-Moghaddam A. Psycho-nationalism: Global Thought, Iranian Imaginations. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. 178 p.
11. Kashani-Sabet F. Frontier Fictions: Shaping the Iranian Nation, 1804-1946. Princeton: Princeton University Press, 2011. 328 p.
12. Кожанов Н.А, Богачёва А.С. Исламская Республика Иран в поиске своего внешнеполитического «я»: революционное новаторство или преемственность? // Вестник МГИМО-Университета. 2020. Т. 13. № 2. С. 141-162.
13. Раванди-Фадаи Л. Особенности национальной политики в современном Иране // Вестник Российской Нации. 2013. № 1 - 2. С. 209-219.
14. Кирчанов М.В. Феминная телесность в массовой культуре Ирана: между обнажением и маргинализацией // Corpus Mundi. 2021. Т. 2. № 3 (7). С. 70-124.
15. Кирчанов М.В. "Арийский миф" как фронтирный случай изобретения традиций и исторического воображения незападных национализмов // Журнал фронтирных исследований. 2020. Т. 5. № 2 (18). С. 122-157.
16. Кирчанов М.В. Политика памяти в Исламской Республике Иран как незападная форма исторической политики (между ценностями уммы и принципами национализма) // Вестник Пермского университета. История. 2021. № 4(55). С. 4655.
17. Досс Ф. Как сегодня пишется история: взгляд с французской стороны // Как мы пишем историю / Отв. ред. Г. Гаррета, Г. Дюфо, Л. Пименова. М.: РОССПЭН, 2013. С. 27.
18. Ali Akbar Kamali Ardakani, Emame Xomeyniyo bazsaziye hoviyate melli dar Iran [Али Акбар Камали Ардакани, Имам Хомейни и восстановление национальной идентичности в Иране] // Hozur-e [Присутствтие]. 1384. № 54. URL.: http://ensani.ir/fa/article/54317/ (дата обращения: 03.01.2022)
19. Rethinking Iranian Nationalism and Modernity / Eds. K. Aghaie, A. Marashi. Austin: University of Texas Press, 2014. 374 p.
20. Sharifi M. Imagining Iran: The Tragedy of Subaltern Nationalism. Lanham: Lexington Books, 2013. 375 p.
21. Marashi A. Nationalizing Iran: Culture, Power, and the State, 1870-1940. Seattle:
University of Washington Press, 2008. 200 p.
22. Kia M. Persianate Selves: Memories of Place and Origin Before Nationalism. Stanford: Stanford University Press, 2020. 336 p.
23. Adib Borumand, Melligerayiye tafhime pisrafthaye bastani be mardom ast [Адиб Боруманд, Национализм - это объяснение древнего прогресса людям] // Tarixe Iran [Иранская история]. 1392. Ordibehest 22. URL.: http://tarikhirani.ir/fa/news/3186/ (дата обращения: 03.01.2022)
24. Ali Morsedizad, Maktab-e irani estefade abzari az nasiyonalism-ast [Али Моршедизад, Иранская школа - инструмент национализма] // Tarixe Iran [Иранская история]. 1390. Farvardine 7. URL.: http://tarikhirani.ir/fa/news/576/ (дата обращения: 03.01.2022)
25. Turaje Atabaki, Tanavvoe qowmiyo tamamiyate arziye Iran sazgariye daxeliyo moxaterate mantaqei [Турадж Атабаки, Этническое разнообразие и территориальная целостность Ирана Внутренняя совместимость и региональные опасности] // Goftogu [Беседа]. 1384. № 43. URL.: http://ensani.ir/fa/article/205500/ (дата обращения: 03.01.2022)
26. Mohammad Baqer Hesmatzade, Seyyed Mohammad, Wahab Nazaryan, Solmaz Heydari Delfard, Nasiyonalism az manzare sahrvandi dar asre Pahluye avval ba ta'kid bar qowmiyatha [Мохаммад Бакер Хешматзаде, Сейед Мохаммад, Вахаб Назарян, Солмаз Хейдари Дельфард, Национализм с точки зрения гражданства в эпоху первых Пехлеви с акцентом на этническую принадлежность] // Jostarhaye siyasiye moaser [Современные политические исследования]. 1393. № 13. URL.: http://ensani.ir/fa/article/336967/ (дата обращения: 03.01.2022)
27. Abuzar Delavar, Farhange siyasiye noxbegane hakem dar dowreye Pahluye dovvom [Абузар Делавар, Политическая культура правящих элит во второй период Пехлеви] // Goftogu [Беседа]. 1387. № 53. URL.: http://ensani.ir/fa/article/205603/ (дата обращения: 03.01.2022)
28. Morad Saqafi, Rasaeli dar bab hokumat mundi: bazbiniye talase siyasiye noxbegane Iran dar dowreye Qajar [Мурад Сагхафи, Очерки управления: обзор политических усилий иранских элит в период Каджаров] // Goftogu [Беседа]. 1384. № 44. URL.: http://ensani.ir/fa/article/205512/ (дата обращения: 03.01.2022)
29. Hilman M. Nasiyonalisme iraniyo adabiyate moderne farsi / tarjome-ye Said Mohebbi [Хиллман M. Иранский национализм и современная персидская литература / пер. Саид Мохебби] // Kian. 1376. № 38. URL.: http://ensani.ir/fa/article/174930/ (дата обращения: 03.01.2022)
30. Jamsid Behnam, Iraniyan-o andise-ye tajaddod. Tehran: Farzan Rooz, 1399. 192 s. [Джамшид Бехнам, Иранцы и концепция современности. Тегеран: 1399. 192 с.]
31. Dargozaste Jamsid Behnam: ameesenasi ke az tarix tajaddod nevest [Умер Джамшид Бехнам - социолог, писавший об истории современности] // Tarixe Iran [Иранская история]. 1400. Aban 26. URL.: http://tarikhirani.ir/fa/news/8714/ (дата обращения: 03.01.2022)
32. Davaran F. Continuity in Iranian Identity: Resilience of a Cultural Heritage. L. - NY.: Routledge, 2010. 287 p.
33. Zia-Ebrahimi R. The Emergence of Iranian Nationalism: Race and the Politics of Dislocation. NY.: Columbia University Press, 2018. 312 р.
34. Daryus Rahmaniyan, Melligerayiye amele taxassosiye sodane tarix Iran ast [Дариуш Рахманян, Национализм - фактор особенностей иранской истории] // Tarixe Iran [Иранская история]. 1391. Tir 21. URL.: http://tarikhirani.ir/fa/news/2387/ (дата
обращения: 03.01.2022)
35. Ali Asraf Nazari, Nasiyonalismo hoviyate irani: motaleeye mowrediye dowreye Pahluye
avval [Али Ашраф Назари, Иранский национализм и идентичность: пример первого периода Пехлеви] // Pazuhese hoquqo siyasat [Политические и правовые исследования]. 1386. № 22. URL.: http://ensani.ir/fa/article/221361/ (дата обращения: 03.01.2022)
36. Maryame Parvin, Rezasah sabahe nasiyonalisme irani [Марьям Парвин, Реза-шах и иранский квазинационализм] // Yade ayyam [Память о прошлом]. 1388. № 54. URL.: http://ensani.ir/fa/article/126663/ (дата обращения: 03.01.2022)
37. Giti Nasat, Az bazare sonnati ta bazare modern: Iran qarne nuzdahom [Гити Нашат, От традиционного рынка к современному: Иран XIX века] // Goftogu [Беседа]. 1383. № 41. URL.: http://ensani.ir/fa/article/205481/ (дата обращения: 03.01.2022)
38. Arang Kesavarziyan, Bazare Tehran: tadavom ya degarguni? [Аранг Кешаварзиян, Тегеранский базар: преемственность или трансформация?] // Goftogu [Беседа]. 1383. № 41. URL.: http://ensani.ir/fa/article/205480/ (дата обращения: 03.01.2022)
39. Katam R. Nasiyonalism dar Iran / tarjomeye Ahmad Tadayyon. Tehran: Entesarate Kavir, 1371. 506 р. [Чатэм Р. Национализм в Иране / пер. Ахмад Тадайон. Тегеран: Entesarate Kavir, 1371. 506 с.]
40. Qronin E. Rezasaho seklgiriye Iran novin / tarjomeye Morteza Saqebfar. Tehran, Entesarate Jami, 1387. 288 s. [Кронин Ст. Реза Шах и формирование современного Ирана / Пер. Мортеза Сагебфара. Тегеран: Entesarate Jami, 1387. 288 с.].
41. Farzin Vahdat, Ruyaruyiye fekriye Iran ba modernat / tarjomeye Mahdiye Haqiqatxah. Tehran: Entesarat-e Qoqnus, 1382. 368 s. [Фарзин Вахдат, Интеллектуальная конфронтация Ирана с современностью / пер. Мехди Хагигатха. Тегеран: Entesarate Qoqnus, 1382. 368 c.]
42. Masaallahi Ajudani, Ya marg ya tajaddod. Tehran: Nasre Axtaran, 1382. 304 s. [Машаллах Аджудани, Смерть или современность. Тегеран: Nasre Axtaran, 1382. 304 c.]
43. Reza Qods, Ali Tayefi, Nasiyonalisme irani yo Reza sah [Реза Кудс, Али Тайфи, Иранский национализм и Реза Шах] // Farhang-e towsee [Развитие культуры]. 1375. № 23. URL.: http://ensani.ir/fa/article/287868/ (дата обращения: 03.01.2022)
44. Alireza Zaker, Risehaye nasiyonalisme irani dar asre masrute [Алиреза Закир, Корни иранского национализма в конституционную эпоху] // Faslnameye amuze [Ежеквартальный журнал]. 1383. № 6. URL.: http://ensani.ir/fa/article/36692/ (дата обращения: 03.01.2022)
45. Seyyed Mirzayi, Nasiyonalismo modernite siyasi dar masrute irani [Сейед Мирзаи, Национализм и политическая современность в иранской конституции] // Jamee senasi tarixi [Историческая социология]. 1395. № 2. URL.: http://ensani.ir/fa/article/368903/ (дата обращения: 03.01.2022)
46. Musa Qaniye Nezade, Kiyane Parsa, Nasiyonalism, pasneye asil tajaddod irani [Муса Ганиеджад, Киан Парса, Национализм - Ахиллесова пята иранской современности] // Sahrvande [Гражданин] 1386. № 18. URL.: http://ensani.ir/fa/article/45734/ (дата обращения: 03.01.2022)
47. Tehrani F., Amirkhani A. The Effects of Identity, Culture and Ideology on the Formation of Iranian Cities. Berlin: Dehnert und Heimsoth Verlag, 2021. 76 p.
48. Meskoob Sh. Iranian National Identity and the Persian Language: Roles of the Court, Religion, and Sufism in Persian Prose Writing. Washington, DC: Mage Publisher, 2015. 178 p.
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
XIX век стал веком не только национальных государств (упомянем только обьединение Германии и Италии), но и веком национализма. И хотя первоначально национализм по преимуществу был явлением европейским, в дальнейшем, он получает постепенное распространение в странах Востока, начиная от «младотурков» в Османской империи и заканчивая Китаем и Японией. Вторая половина XX в. оказалась ознаменована нарастающим национализма в развивающихся странах, последствия которого заметны и сегодня.
Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи, предметом которой является модель чешского историка М. Хроха в иранском контексте. Автор ставит своими задачами рассмотреть историю иранского национализма через призму теоретической модели М. Хроха, а также определить возможность использования концепции чешского историка для его анализа.
Работа основана на принципах анализа и синтеза, достоверности, объективности, методологической базой исследования выступает системный подход, в основе которого находится рассмотрение объекта как целостного комплекса взаимосвязанных элементов. Научная новизна статьи заключается в самой постановке темы: автор стремится охарактеризовать перспективы применения модели М. Хроха для изучения истории Ирана. Научная новизна определяется также масштабным привлечением литературы на персидском языке.
Рассматривая библиографический список статьи как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя до 50 различных источников и исследований, что само по себе говорит о том большом объёме подготовительной работы, который проделал автор. Несомненным достоинством рецензируемой статьи является привлечение зарубежной литературы, в том числе на персидском и английском языках. Из привлекаемых автором источников отметим труды иранских авторов, которые рассматривают особенности иранского национализма, а также работы самого М. Хроха. Из используемых исследований укажем на труды М.В. Кирчанова, обращающегося к политике памяти и феномену незападного национализма. Заметим, что библиография обладает важностью как с научной, так и с просветительской точки зрения: после прочтения текста статьи читатели могут обратиться к другим материалам по ее теме. В целом, на наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований способствовало решению стоящих пе ре д а в тором з а да ч.
Стиль написания статьи можно отнести к научному, вместе с тем доступному для понимания не только специалистам, но и широкой читательской аудитории, всем кто интересуется как незападным национализмом, в целом, так и иранским национализмом, в частности. Аппеляция к оппонентам представлена на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой статьи.
Структура работы отличается определённой логичностью и последовательностью, в ней можно выделить введение, основную часть, заключение. В начале автор определяет актуальность темы, показывает, что согласно М. Хроху, каждый национализм в своей истории проходит через три стадии. Анализируя особенности иранского национализма, автор указывает на необходимость «принимать сложности ассимиляции трехстадиальной концепции М. Хроха и склонность иранских историков оперировать интерпретациями национализма, которые в большей степени соотносятся с его англоязычной
историографией». В работе отмечается, что «трехстадиальная модель М. Хроха актуализирует как преемственность, так и дискретность в истории иранского национализма, делая более видимой роль такого традиционного института как умма, которая оказалась более успешной в отличии от политической нации в ее западном гражданском понимании».
Главным выводом статьи является то, что «возможная трансплантация модели идеальной хронологии М. Хроха в иранские исторические контексты представляется продуктивным в контекстах объяснения провала националистического проекта в Иране». Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, вызовет читательский интерес, а ее материалы могут быть использованы как в учебных курсах, так и в рамках исследований по иранистике.
В целом, на наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Genesis: исторические исследования».
