CC BY
54
КНИЖНАЯ ПОЛКА
ТРЕХСОТЛЕТИЕ ВЫХОДА В СВЕТ ПЕРВОЙ РУССКОЙ ОРИГИНАЛЬНОЙ КНИГИ ПО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПУБЛИЧНОМУ ПРАВУ
Аннотация. В 2017 г. мы отмечаем 300лет с момента выхода в свет первой оригинальной русской работы по международному публичному праву — «Рассуждения о законных причинах войны между Россией и Швецией»(Санкт-Петербург, 1717 г.) П. П. Шафирова (1673—1739). Статья затрагивает вопросы дипломатической предыстории написания данной работы, в деталях рассматривает юридические обоснования российской позиции в Северной войне со Швецией, анализирует проблемы нарушения норм международного права, якобы допущенные Швецией, показывает важность данной работы для оценки степени ассимиляции европейских идей и практик международного права русским языком, рассказывает о вкладе России в развитие «западного» международного права и о роли Шафирова как юриста-международника. Отдельное внимание уделено переводам работы Шафирова на немецкий и английский языки, выполненным его современниками. Ключевые слова: П. П. Шафиров, Петр Великий, Северная война, международное право, терминология международного права, Ф. К. Вебер.
DOI: 10.17803/2311-5998.2017.32.4.041-055
W. E. BUTLER,
John Edward Fowler Distinguished Professor of Law, Pennsylvania State University; Emeritus Professor of Comparative Law, University of London (University College London); Foreign Member, Russian Academy of Natural Sciences;
National Academy of Sciences of Ukraine; National Academy of Legal Sciences of Ukraine; Associate, International Academy of Comparative Law
150 South College Street, Carlisle, Pennsylvania 17013
THE 300TH ANNIVERSARY OF THE FIRST ORIGINAL RUSSIAN WORK ON PUBLIC INTERNATIONAL LAW
Annotation. The year 2017 marks the 300th anniversary of the publication of the first original Russian work on public international law, P. P. Shafirov's (1673—1739) Discourse on the Just Causes of the War between Russia and Sweden (St. Petersburg, 1717). This article addresses the diplomatic context of this work, the legal grounds in the Russian view for the Northern War against Sweden, the violations of international law allegedly committed by Sweden, the importance of the work for measuring the extent to which European ideas and
Уильям
Эллиотт
БАТЛЕР,
заслуженный профессор права (Школа права имени Джона Эдварда Фоулера, Университет штата Пенсильвания), профессор Emeritus сравнительного правоведения
(Лондонский университет), иностранный член Национальной академии наук Украины и Российской академии естественных наук, член Международной академии
сравнительного права [email protected]
17013, США, Пенсильвания, Карлисл, Саут Колледж Стрит, 150
© У. Э. Батлер, 2017
42
КНИЖНАЯ ПОЛКА
"Т^ЕСТНИК
в Я УНИВЕРСИТЕТА
™ и мени О. Е. Кугафи на (МПОА)
practices of international law had been assimilated into the Russian language, the contributions of Russia to the development of "western" international law, the role of Shafirov as an international lawyer, and the importance of contemporary German and English language translations of Shafirov's work. Keywords: P. P. Shafirov, Peter the Great, Northern War, international law, terminology of international law, F. C. Weber.
7 г. знаменует 300-летнюю годовщину выхода в свет первой русской оригинальной работы по международному публичному праву. В отличие от стран Европы, где в XVII в. уже получило распространение юридическое образование, в России не было собственного юридического сообщества, поэтому написанием книг по международному праву занимались дипломаты в ходе исполнения своих должностных обязанностей. Первой русской оригинальной работой неофициального характера по международному праву стал труд П. П. Шафирова «Рассуждение о законных причинах войны между Россией и Швецией», опубликованный в Санкт-Петербурге в 1717 г. Написанная в критический момент долгой, изнурительной, но в конечном итоге успешной борьбы России за выход к Балтийскому морю и подавление шведской гегемонии, книга Шафирова анализирует дипломатическую историю русско-шведских отношений (до сих пор это лучшее описание и бесценный оригинальный источник сведений о Северной войне. — У. Б.) и излагает российскую точку зрения на юридические обоснования данной войны и нарушение норм права народов, якобы допущенное Швецией. Петр Великий сам написал заключение к этой книге и добавил несколько абзацев.
Книга Шафирова — это один из самых ранних и наиболее ценных индикаторов степени лингвистической и концептуальной ассимиляции Россией принципов и практик международного права, принятых в Западной Европе в то время.
Однако для современной науки международного права работа Шафирова значит гораздо больше, чем просто сравнительно малоизвестная веха в истории международного права. Эта книга представляет собой один из первых образцов русской публицистики — жанра, столь популярного у европейских политиков того времени. Один историк назвал эту книгу первой совершенно оригинальной исто-рико-публицистической работой, напечатанной типографским способом и гражданским шрифтом. Другой отмечал, что методы исторического исследования, применяемые царем и его помощниками, в том числе Шафировым, заставляют предположить, что они стояли у истоков русской археографии. Вполне возможно, что книга Шафирова стала первой русской литературной работой, опубликованной на английском языке, и, как в случае многих русских книг начала XVIII в., библиографическое исследование подтвердило наличие редакций и публикаций, доныне неизвестных.
Наше понимание истоков и древней истории современного международного права оставляет желать лучшего, в особенности наши знания о том, когда и как принципы международных отношений стали передаваться или транслироваться от одной цивилизации (страны, племени или народа) к другой. Наш этноцентризм и уверенность в потенциальной силе имперской экспансии Европы в XIX в., в ре-
201
зультате которой «европейское международное право» проникло в различные регионы земного шара, были развенчаны сравнительно-правовыми исследованиями практик Китая, Индии, Японии, Южной, Юго-Восточной и Центральной Азии. Вклад России в этот процесс достоин более тщательного исследования. Работы российских юристов-международников, которые в конце XIX — начале XX в. писали об истории международного права, остаются практически неизвестными западной науке. До последнего времени российских юристов мало интересовал этот предмет, несмотря на то что российские древние и сравнительно длительные связи с Византией, Центральной Азией, Монголией, Китаем, Персией, Восточной и Центральной Европой, не говоря уже о самой Западной Европе, сделали Россию главным реципиентом огромного разнообразия традиций и обычаев, представляющих интерес для истории права народов. Безусловно, в этой связи встает вопрос о собственном российском вкладе в развитие так называемого «западного» международного права.
Дипломатический контекст
Восхищение геркулесовыми усилиями Петра Великого в его попытках модернизировать Россию не должно затмевать важность российских международных отношений в предыдущие восемь столетий. Киевская Русь — группа княжеств, располагавшихся на территории современной Украины и Юга России, — к X в. обладала богатой и самобытной культурой, ее связи с европейскими государствами были обширны и многогранны. В международных отношениях русские княжества соблюдали традиции и обычаи, принятые в общении с другими государствами: заключали и ратифицировали соглашения, экстрадировали преступников, предоставляли привилегии и защиту иностранцам, признавали специальный статус послов и дипломатических агентов, соблюдали законы войны.
После завоевания Киевской Руси Золотой Ордой большая часть России оказалась отрезанной от Европы на более чем два столетия. Некоторые ученые полагают, что последствия этого темного периода продолжали сказываться на стиле русской дипломатии даже в начале XVIII в.
С убыванием татарского влияния великое княжество Московское постепенно укрепляло свою независимость; было положено начало длительному процессу распространения его власти на соседние княжества. Европейские мастера, ремесленники и военные специалисты стали возвращаться на русскую службу, привнося западные идеи и практики. К русскому двору прибывали иностранные посольства, чтобы договариваться о торговых привилегиях, создавать политические и военные союзы против общих врагов. К началу XVI в. место России в европейской дипломатии было весьма скромным. Стремительное развитие российской торговли с Голландией и Англией в конце XVI в. открыло новое направление для контактов с Западом, что незамедлительно повлияло на расстановку сил в балтийских регионах. Согласно «Рассуждению» Шафирова, эта ситу- Н ация имела место в течение всего периода правления Петра Великого. Русские посольства также направлялись в Европу (но их было гораздо меньше, чем европейских, приезжавших в Московию). Они возвращались с ценной информацией о западных дипломатических методах и порядках. полка1
>
К 1549 г. расширение дипломатических связей потребовало создания специального правительственного департамента — Посольского приказа. Посольские секретари (дьяки) или дипломаты были, как указывает Грабарь, «выразителями международно-правовых взглядов». Именно на них была возложена защита исключительных прав монарха в отношениях с другими монархами, также они следили за тем, чтобы установленные правила не нарушались в ущерб интересам России.
Считается, что московские дипломаты были первыми, кто предпринял попытки создания литературы по международному праву. Российский интерес к западным военным технологиям заставлял московское правительство заниматься переводами учебников по военному искусству. Под влиянием «Военной книги» (Kriegsbuch) Леонгарда Фронспергера царь Михаил Федорович дал поручение служащему Посольского приказа подготовить проект Воинского устава. Этот документ, завершенный в 1621 г., содержал ряд критических замечаний о войне и был опубликован только в 1777—1781 гг., когда рукопись была обнаружена в Петербурге.
Работы теолого-философского характера Максима Грека и К. Крижанича затрагивали вопросы морального порядка в дипломатии. Оба автора, люди духовного звания и иностранного происхождения, имели некоторое представление о терминологии гражданского права. Грек (ок. 1480—1556) предупреждал государя о бесполезности иностранных завоеваний и указывал на желательность защиты иноземцев от посягательств. Крижанич (1618—1683), посвятивший 15 лет сибирской ссылки литературному творчеству, с подозрением относился к иностранным влияниям в России, особенно немецким. Он призывал царя ограничить права иностранных купцов, запретить иностранцам получать российское гражданство и поступать на государственную службу, уничтожить иностранные консульства и довести дипломатические контакты до минимума.
Русские послы за границей должны были собирать информацию о культуре, экономике и политической жизни принимающей стороны. Подобные сведения также добывались с помощью иностранцев, приезжающих в Москву. Все это записывалось и аккуратно сохранялось для дальнейшего использования вместе с копиями печатных материалов, полученных у европейских источников. В 1672 г. А. С. Матвееву (1625—1682) было поручено составить руководство для Посольского приказа с использованием информации, собранной за все предыдущие годы. Это была подлинная дипломатическая история России. Рукопись Матвеева была обнаружена и опубликована в конце XVIII века. Одно из лучших описаний посольского церемониала Московии XVII века принадлежит перу Г. К. Котошихина (ок. 1630—1667), служившего в Посольском приказе, а впоследствии просившего политического убежища в Швеции. Вскоре после завершения своей работы он был казнен за убийство. Его рукопись хранилась в Упсале и была неизвестна до 1838 г., когда ее случайно обнаружил русский историк.
Царствование Петра Великого резко ускорило процесс восприятия европейских идей, который и так шел полным ходом. За границей приобретались библиотеки и нанимался персонал. Введение нового гражданского шрифта в 1708 г. упростило перевод европейских книг на русский язык, и количество таких переводов увеличилось. Молодежь стали посылать учиться в Европу.
Среди работ, переведенных на русский язык, выделяются: «О праве войны и мира» Гроция, «О должностях человека и гражданина» Пуфендорфа, «Посол и его функции» Викфора. Однако все эти книги были доступны только дипломатам и другим государственным служащим в рукописной форме. Влияние европейских правовых концепций стало более ощутимо в русском законодательстве и дипломатической переписке. Воинские и морские уставы Петра, например, в значительной степени основывались на европейских образцах, так же как его учреждение консульских агентов. Принятие Петром титула императора вызвало бурные споры при иностранных дворах. Дипломатия Северной войны и учреждение постоянных посольств за границей заставило Россию на себе ощутить все тонкости дипломатических рангов и протоколов, чего никогда не было ранее.
«Рассуждение» Шафирова следует рассматривать именно в таком контексте. Россия из государства, постепенно изучающего терминологию и понятийный аппарат права народов в форме как официальных, так и неопубликованных документов, превращалась в страну, стремящуюся осознать свое место среди крупнейших европейских держав, обосновать свою политику перед международной аудиторией в той же степени, в какой европейские монархи оправдывали свои деяния. Труд Шафирова был следующим логическим шагом на этом пути.
Обращение к праву народов
Несмотря на то что «Рассуждение» может считаться и историческим трудом, и политическим памфлетом, и даже законченным литературным произведением, для нас работа Шафирова — это прежде всего значительный филологический вклад в право народов.
«Рассуждение» правильно было бы назвать историко-правовым обзором, написанным по указанию официального лица, но неофициальным по характеру, сочиненным человеком, хорошо знакомым с теорией и практикой международного права и дипломатией начала XVIII в.
В своей работе автор рассматривает различные аспекты международного права, которые мы перечислим далее.
Источники международного права. Шафиров постоянно обращается к «традициям и максимам права народов», к определенным соглашениям, заключенным русскими князьями, в качестве источников обязательств, которые должны соблюдать «христианские и политичные народы». Россия осознает себя частью международной системы и чувствует себя вправе призывать другие европейские державы к соблюдению норм, принятых международным сообществом.
Преемственность царства. Несмотря на то что средневековая Россия не была централизованным государством, а состояла из разрозненных феодальных княжеств, которые со временем были объединены в единое политическое сообщество, русские правители настаивали на своем праве наследовать права и обязательства, возникшие в силу международных договоров, заключенных их предшественниками. Так, шведы, по мнению Шафирова, не могут отрицать факта, что Карелия и Ингрия были в прошлом частью Российской империи, что
п К
полка ъ
следует из заключенных международных договоров и переписки российского и шведского государей. Даже если договоры были заключены между Швецией и правителями Новгорода, новый государь должен объявить о своем намерении соблюдать обязательства, данные его предшественниками.
Присоединение территории. Справедливость российских территориальных претензий в споре со Швецией Шафиров объясняет исторически сложившимися отношениями, успешным завоеванием, владением и международными договорами. Права на Карельскую и Ингрийскую области, по его словам, подтверждаются не только договорами, заключенными с несколькими шведскими королями, но и тем, что большая часть провинций Лифляндии и Эстляндии находилась под юрисдикцией и защитой российской короны. Доказательством последнего является тот факт, что город Дерпт, по заслуживающему доверия свидетельству русской летописи, был построен в 1026 г. русским великим князем и назван его именем. Город Ревель также построен великим князем, жившим в древние времена. Епископы и магистры Тевтонского ордена, управлявшие этими городами, признавали свое вассальное положение по отношению к русским государям и платили им ежегодную дань. Об этом сохранилось множество оригинальных документов и записей в русских летописях. Даже после передачи Лифляндии и Эстляндии шведской короне, по русско-шведскому договору 1594 г. Россия продолжала владеть Ингрией и Карелией со всеми городами с прилежащими областями до 1608 г., когда, как пишет Шафиров, в результате различных махинаций и обмана ей пришлось временно отказаться от этих территорий.
Посольское право. Привилегии и иммунитеты дипломатических представителей стали предметом рассуждений в нескольких местах. Само нежелание Швеции отнестись к Великому посольству Петра Великого с необходимыми почестями и уважением постоянно упоминается Шафировым как одна из главных обид, приведших к войне.
Практика направления послов к иностранным дворам с целью объявления о восшествии на престол нового государя была известна в России начиная с XVI в., если не раньше. Важность верительных грамот упоминается в связи с миссией, направленной правителями Новгорода Карлу IX, королю Швеции, в 1609 г. Звание «чрезвычайного и полномочного посла» в отношении русских посланников известно уже с 1615 г., когда Англия и Нидерланды направили дипломатов данного ранга для посредничества между Швецией и Россией.
Посягательства на личную собственность дипломатических представителей являются особым источником беспокойства для Шафирова. Он приводит множество примеров обид, нанесенных русским дипломатам.
Право международных договоров. Наиболее важен тезис о недействительности международных договоров, заключенных в период внутренних междоусобиц. В пример приводится международный договор, заключенный между Швецией и Россией в 1616 г. при посредничестве Англии, который описывается как наносящий вред, навязанный и вынужденный, противоречащий принципам справедливости и сострадания. В ответ на возражение, что земли, отошедшие Швеции по мирному договору, не должны быть завоеваны снова в нарушение этого договора, Шафиров пишет, что государь был обязан вернуть наследные земли, отвоеванные столь несправедливым путем и в нарушение вечных заверений о мире и оборонительного союза, созданного свободной волей и без при-
нуждения. Шафиров прибегает к аналогии, описывая жертву грабителя, которая под угрозой смерти обещает отдать все свое имущество, и спрашивает, можно ли обвинять ее в несправедливости, если при удобном случае она воспользуется возможностью и вернет свое имущество, потребовав наказания обидчика.
Мирное урегулирование споров. Шафиров не считает, что государи обязаны разрешать конфликты мирным путем. Однако он в деталях разбирает просьбу России о посредничестве Англии и Франции в 1614 г., а также обращение Петра Великого к Голландии и другим державам с просьбой оказать посреднические услуги в конфликте с королем Швеции до и после начала Северной войны в 1700 г.
Нейтралитет. Концепция Акта о нейтралитете, безусловно, европейская концепция, и правовые обязательства, вытекающие из этого документа, детально разъяснены для русского читателя.
Право войны.
(a) Доктрина «законной войны». Обоснование теории законной войны составляет главный смысл работы Шафирова. Он не пытается объявить Швецию зачинщицей Северной войны или, используя современные термины, сказать, что она совершила акт агрессии, он лишь подчеркивает, что исключительно действия, предпринятые Швецией, вынудили Россию начать войну против шведской короны как закоренелого, постоянного и непримиримого врага короны российской. В первой части «Рассуждения» последовательно перечисляются «древние и новые» причины, по которым Петр был вынужден «по справедливости» начать войну против Швеции, чтобы вернуть «свои наследные провинции», «неправедно» отторгнутые «от российской короны, не токмо во время вечного мира, но и за учиненным союзом оборонительным».
(b) Объявление войны. Опубликование официального документа о начале военных действий рассматривается как устоявшаяся в российском государстве практика.
(c) Положение дипломатических агентов воюющих сторон в начале войны. Шведскому резиденту в Москве был дан месяц на сборы, по истечении этого времени он и его семья должны были выехать из страны. Шведская сторона арестовала российского дипломата, и он умер в тюрьме.
(ф) Положение подданных воюющих сторон на территории противника. Шведским подданным любого звания, находившимся в России, была предоставлена возможность уехать «со всеми своими имениями». Российские подданные, сотни которых жили в Стокгольме и других шведских городах, были арестованы, их вещи конфисковали, самих их заставили выполнять тяжелую работу, от чего многие из них скончались.
(е) Воззвания к населению. Наперекор практике всех «христианских и политичных народов» Швеция публиковала манифесты и универсалы, полные клеветнических заявлений, направленные не только на поношение, оскорбление и осуждение царя и российского народа, но призывающие подданных к восстанию.
Копия одного из шведских памфлетов была напечатана и опубликована в при- Н
ложении к русскому и немецкому изданиям «Рассуждения» Шафирова в качестве доказательства слов автора об использовании выражений, которые редко употребляются даже среди «нехристианских народов». Петр, напротив, строго наказал своим войскам, вступившим на шведскую территорию, не использовать полка1
>
ни устно, ни письменно ни одно выражение, которое могло бы быть унизительным для шведского народа.
(1) Военные действия.
(¡) Сражающиеся. В 1704 г. несколько солдат из вспомогательных войск «ретировавшись, засели в одном деревянном доме и просили себе квартиру», шведы, «подчиняясь приказам своего короля, ничего не дали, окружили дом, подожгли его и немилосердно сожгли бедных людей». Многие из пленных были хладнокровно убиты, «а у других у рук и у ног пальцы отрубили, чего и у варвар никогда не чинится». Отправленный в Швецию фрегат с письмами к военнопленным, шедший «под Его Царского Величества белым флагом», был захвачен шведами со всеми людьми на борту, флаг был «с ругательством» разорван.
(¡¡) Мирное население. Русским войскам было приказано «елико возможно было по состоянию тогдашняго... войска, которое в болшой части еще не (из) регулярного состояло», поддерживать «доброй порядок... и подданным каких обид и разорений» не чинить, и «многие которые в том преступлении явились, жестоко наказаны». В 1706 г. шведы посылали поджигателей «городы и села и деревни зажигать, и за то дано им некоторое число денег» и обещано больше. В 1708—1709 гг. на русской территории шведскими войсками «бедные поселяне мужеска и женска полу, купно и с младенцы хотя никакова супротивления нечинили, порублены немилосердно».
(д) Нарушение договоров и капитуляций. В 1700 г. в битве под Нарвой генералы обеих сторон согласовали условия капитуляции, согласно которым русское командование и армия могли свободно отступить со знаменами и оружием, а также частично с полевой артиллерией, пленные с обеих сторон должны были быть освобождены, тяжелая артиллерия оставлена шведам. Капитуляцию подтвердил сам шведский король «паролем королевским». Однако шведы договора не выполнили. В Стокгольме плененные в нарушение капитуляции «чрезвычайно якобы в триумфе (были) ведены пеши до места ареста своего». Россия, напротив, прибегла к помощи Англии, Пруссии и Нидерландов, чтобы сформировать «картель о размене и окупе пленных или на всю войну, или на время учинить, как междо всеми воюющими христианскими областями обыкновенно». Швеция отказывалась вплоть до поражения в Полтавской битве, когда уже царь сам «для политического и воинского резону» отклонил это предложение, но при этом проявил редкое великодушие, освободив некоторых пленных «для управления нужд их». Большинство отпущенных под честное слово так и не вернулось и даже снова взялось за оружие.
^) Положение военнопленных. Шафиров горько жаловался на обращение с русскими военнопленными, многие из которых находились в подземных тюрьмах «и со осужденными на смерть злодеями в одно место посажены были и иныя тому подобные свирепства претерпеть принуждены». Петр отказывался прибегнуть к тем же мерам в отношении шведских пленников, а предпочитал «иногда оружием мстить, иногда же великодушием преодолевать, нежели жестокостью к пленным».
(¡) Репрессалии. Столкнувшись с постоянным нарушением шведами договоров о капитуляции, царь «принужден был репрессалии употребить». Гарнизоны Выборга и Риги были захвачены, и с ними обращались как с пленниками в ответ на захват шведами русских генералов и высших офицеров, удержание русских купцов в Швеции, а также захват фрегата, следовавшего под белым флагом. Клеветнические манифесты, опубликованные в Польше и Малороссии с целью
поднять восстание среди российских подданных, вынудили царя выпустить манифесты с опровержениями.
Шафиров заканчивает свое «Рассуждение» заявлением, что он мог бы привести много других примеров нарушения шведами права всех цивилизованных народов, но он уверен — сказано достаточно, чтобы убедиться, какая из двух сторон вела себя с большей осмотрительностью и сдержанностью.
Язык международного права в России
Аксиоматическое утверждение, что иностранная терминология была воспринята русским языком только с началом петровских реформ, было в значительной степени дискредитировано последними филологическими исследованиями. Хюттль-Ворт указывала на наличие большого количества обычных западных административных, научных и военных понятий (за исключением морских терминов) в русском языке XVII века. Количество иностранных слов, найденных при довольно беглом исследовании русских рукописей и документов этого периода, хотя среди них встречается мало юридических терминов, действительно поражает.
«Рассуждение» Шафирова послужило основой для исследования российского филолога А. В. Волосковой, как она сама называет, «дипломатической лексики» петровской эпохи, но юристы сочли бы анализируемые ею термины словарем международного права. Ее материалы не только подтверждают общие выводы Хюттль-Ворт, они проливают волшебный свет на процесс постепенной замены древнего посольского языка средневековой России европейской терминологией.
Сам Шафиров был прекрасно осведомлен о происходящей терминологической революции. В «Рассуждении» он считает необходимым объяснить значение некоторых петровских терминов, помещая в скобках их старорусские эквиваленты или предлагая краткое пояснение. Из 1 549 слов, использованных Шафиро-вым в тексте «Рассуждения», около одной трети (543) могут быть классифицированы как термины, среди них 225 — дипломатическая правовая лексика. Последнюю группу Волоскова разделила на слова русского (145) и иностранного (80) происхождения. Из 145 русских дипломатических правовых терминов только 40 не были обнаружены в документах XV — середины XVII в. и поэтому могут считаться лексическими неологизмами петровской эпохи. Тридцать пять из 80 иностранных слов были идентифицированы как допетровские, и Волоскова может предложить гораздо более раннюю датировку появления их в русском языке, чем показывают исследования Хюттль-Ворт для сходных терминов. Тот факт, что около половины иностранных слов можно найти в дипломатических документах XVI—XVII вв., по мнению Волосковой, опровергает тезис об их внезапном появлении в русском языке XVIII в. Датировку Волосковой следует рассматривать как минимальный показатель, так как дальнейшие исследования, скорее всего, обнаружат эти выражения в более ранних текстах.
Богатство материала в «Рассуждении» Шафирова для характеристики и датировки русской дипломатической международно-правовой терминологии наглядно показывает, что можно обнаружить в более ранних русских дипломатических документах, огромный пласт которых еще только ожидает внимания ученых. В эпоху Петра процесс интернационализации русского языка, безусловно, полу-
*
п к
полка ъ
50
КНИЖНАЯ ПОЛКА
"Т^ЕСТНИК
в М УНИВЕРСИТЕТА
4-—^ и мени О. Е. Кугафи на (МПОА)
чил новый толчок, ускорилось заимствование иностранных слов для выражения специальных понятий или конкретизации традиционных представлений, как указывает Волоскова, но лингвистическая база права народов была заложена гораздо раньше — в XVI—XVII вв. Для более точной датировки необходимы дальнейшие исследования.
Юрист-международник Петр Шафиров
Самый известный из петровских дипломатов, Петр Павлович Шафиров выделялся среди своих современников и происхождением, и образованием.
Его отец, еврей по национальности, родился в Смоленском воеводстве и переехал в Москву после присоединения Смоленска к России по Андрусовскому договору с Польшей. Он перешел в православную веру и при крещении получил имя Павла Филипповича. В Москве он работал переводчиком Посольского приказа.
Петр Павлович родился в 1673 г. и унаследовал отцовский талант к изучению иностранных языков. Его образование, на удивление блестящее для того времени, включало знание французского, немецкого, латинского, польского, голландского и итальянского языков.
После неудачной попытки заняться коммерцией Шафиров поступил на службу в Посольский приказ переводчиком с немецкого. Существует легенда, что царь впервые увидел Шафирова на рынке, когда тот ругался с будущим светлейшим князем Меншиковым из-за кражи отреза ткани. Обладая необыкновенной способностью распознавать таланты, Петр сразу взял его на государственную службу. В 1697 г. Шафиров в качестве переводчика отправился с Петром в Западную Европу в составе знаменитого Великого посольства.
Это путешествие стало поворотной точкой в его карьере, он сблизился с влиятельным московским дипломатом Ф. А. Головиным и с самим царем. В 1703 г. он был назначен личным секретарем Головина в Посольском приказе, где занимался также переводом дипломатической переписки.
После смерти Головина в 1706 г. круг обязанностей Шафирова расширился. В 1708 г. он помогал преемнику Головина Г. И. Головкину в расследовании некоторых аспектов предательства гетмана Мазепы.
После победы под Полтавой Шафиров участвовал в ряде важных переговоров. Особенно можно выделить переговоры, связанные с Прутским походом 1711 г., который закончился окружением русских войск. Петр был вынужден просить мира. По достижению соглашения Шафиров был взят в заложники и вернулся в Москву только в 1714 г., достойно выполнив самое сложное поручение за всю свою дипломатическую карьеру. Шафиров и в дальнейшем принимал активное участие в дипломатической работе, сопровождая царя в Париж и Амстердам в 1717 г. Одним из последних дипломатических свершений Шафирова был договор с Пруссией 1718 г.
С этого момента его дела кардинально меняются. В предшествующее десятилетие (1710—1720 гг.) он был щедро награжден царем за свои услуги, получил награды, титулы, деньги, собственность, коммерческие концессии. В 1717 г. он был назначен вице-президентом Коллегии иностранных дел, в 1718 г. стал сенатором, в 1722 г. с принятием Табеля о рангах — действительным тайным со-
ветником, так и не получив вице-канцлерства из-за длительного противостояния с канцлером Головкиным.
Столкновение Шафирова с Головкиным, открывшиеся злоупотребления в почтовом ведомстве, находившимся под управлением Шафирова, вкупе с возросшим количеством его врагов при дворе привели к его падению: 13 февраля 1723 г. он был осужден на казнь, лишен всех должностей и наград, имущество его, в том числе библиотека, было конфисковано.
В последний момент казнь была заменена ссылкой в Якутск, который был заменен Новгородом, где Шафиров с семейством жил на 33 копейки в день до смерти Петра в 1725 г.
Императрица Екатерина I вернула Шафирова из ссылки и поручила ему написать историю Петра Великого, но дело не пошло. К выполнению дипломатических поручений он вернулся только в 1730 г. с восшествием на престол Анны Иоанновны. Шафиров умер 1 марта 1739 г. в возрасте 60 лет.
О его личной жизни и характере известно прискорбно мало. Женат он был дважды, от первого брака имел двух сыновей и пять дочерей.
Дневников он не вел, поэтому, возможно, лучшим источником информации о его характере, во всяком случае до опалы, является опись книг его личной библиотеки. Эта коллекция имела большое значение для России XVIII в., так как она стала частью библиотеки Императорской академии наук.
Коллекция оказалась в центре общественного внимания в 1723 г., когда Ша-фиров попал в опалу и его имущество было конфисковано. Его прекрасный дом в Петербурге работы Растрелли был передан Академии наук вскоре после ее основания в 1724 г. Сначала библиотека Академии, в том числе книги Шафирова, хранилась в этом доме.
Существуют различные мнения по поводу ценности библиотеки Шафирова. Пекарский считал, что выбор книг имел «несистематический и случайный» характер. С. П. Луппов, проведший всеобъемлющий сравнительный анализ частных библиотек петровского времени, указывал, что библиотека Шафирова не была рабочим инструментом из тщательно подобранных книг, это было собрание человека, много читавшего для удовольствия и отдыха. С моей точки зрения, Шафиров был в европейском смысле джентльменом и дипломатом. Он использовал свою библиотеку и в работе, и для удовольствия. Большое количество словарей и грамматик — это отражение его исключительного лингвистического таланта и карьеры переводчика. О его религиозности сведений не сохранилось, поэтому различные издания Библии и Корана, он, возможно, коллекционировал. Хорошо представлены такие отрасли, как история, философия и путешествия. Пекарский и Луппов классифицируют книги Гроция и Пуфендорфа в библиотеке Шафирова как «политические», не относящиеся к праву, однако в настоящее время мы посчитали бы их юридической литературой. В собрании значится только одна книга на русском языке. Возможно, Высокий суд, конфисковав русские книги из библиотеки Шафирова, не предложил их Петербургской библиотеке или Шафиров собирал исключительно европейские издания. Если последнее предположение верно, коллекция Шафирова действительно уникальна.
Вернувшись из ссылки, Шафиров предположительно собрал вторую библиотеку, но ее судьба неизвестна.
*
п К
полка ъ
Переводы «Рассуждения» на английский и немецкий языки. Фридрих Кристиан Вебер
Несмотря на то что «Рассуждение» было опубликовано за границей на немецком и английском языках (что было сделано, скорее всего, во исполнение прямого заказа русского правительства), утверждение о том, что перевод книги Шафи-рова на немецкий язык был хорошо известен в Западной Европе, представляется безосновательным. Немецкое издание более редкое, чем русские версии, происхождение его не выяснено, английский же перевод не был идентифицирован и оставался практически незамеченным библиографами и учеными на протяжении двух с половиной веков после первого опубликования в качестве приложения к труду Фридриха Вебера «The Present State of Russia».
Немецкий перевод, вероятнее всего, был издан за границей где-то между 1718 и 1721 гг. Несмотря на точку зрения Пекарского, этот перевод нельзя назвать дословным переводом русского издания, но он с большой тщательностью передает текст оригинала. Небольшие расхождения, встречающиеся в тексте, носят скорее предумышленный характер, чем являются результатом случайности или небрежности. Переводчик неизвестен.
Что касается английского перевода «Рассуждения», следует отметить, что его появление в Лондоне связано с исторически более важным событием, а именно переводом книги Фридриха Кристиана Вебера «Das veränderte Russland». Дипломатическая карьера Вебера в качестве ганноверского резидента при русском дворе и его последующие литературные изыскания были тесно связаны с Шафиро-вым во многих ключевых аспектах. Его книга получила высокую оценку как «одно из наиболее перспективных исследований о России, когда-либо написанных...».
Очевидно, что в описании русско-шведских отношений и иных российских внешнеполитических реалий Вебер в большой степени опирался на «Рассуждение» Шафирова. Удивительно, однако, что сам текст «Рассуждения» прилагался только к английскому изданию, французская и голландская версии были опубликованы с другими приложениями. Личность переводчика остается загадкой. Он лишь немного приоткрывает свою тайну в предисловии переводчика, где озадачивает замечанием о своем намерении написать краткую историю России и определенных успехах на этом поприще.
Английский текст—это перевод немецкого текста, выполненного по поручению Петра и напечатанного за границей. Несмотря на это, он является достаточно скрупулезным переложением русского оригинала. Наличие расхождений между русской и английской версиями обычно объясняется следованием немецкому тексту.
***
«Рассуждение» Петра Шафирова следовало бы рассматривать как своеобразную веху в истории российского международного права, но на деле эта книга воспринимается как отдельный, одиноко стоящий монумент, в ряд с которым в течение многих десятков лет невозможно поставить ни одной другой оригинальной работы. После основания Московского университета в середине XVIII в. сторонники естественного права начали пропагандировать идеи, некоторым образом связанные с правом народов. Но академические исследования по международному праву появились в России не ранее начала XIX в.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Адрианова-Перец В. П. Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук. — М. ; Л., 1956. — Т. 1.
2 . Бантыш-Каменский Н. Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 год). —
М., 1894—1902.
3 . Богословский М. М. Петр I : Материалы для биографии. — М., 1940—1948. —
Т. 1, 4.
4. Большая энциклопедия. — СПб., 1909. — Т. XX.
5 . Брикнер А. Х. Р. Фр. Вебер (Материалы для источниковедения истории Петра
Великого) // Журнал Министерства народного просвещения. — CCXШ. — 1881.
6 . Вальхаузен И. Я. фон. Учение и хитрость ратного строения пехотных лю-
дей. — М., 1647.
7. Веселовский Н. И. Татарское влияние на посольский церемониал в московский период русской истории // Отчет о состоянии и деятельности императорского С.-Петербургского университета за 1910 год / Н. И. Веселовский ; ред. И. А. Ивановский. — СПб., 1911. — С. 1—19.
8 . Волоскова А. В. Дипломатическая лексика начала XVIII века (По материалам
трактата П. П. Шафирова «Рассуждение, какие законные причины Петр Великий к начатию войны против Карла XII имел») : автореф. дис. ... канд. филолог. наук. — Л., 1966. — 451 с.
9 . Волоскова А. В. Русская дипломатическая лексика XVIII века // Вопросы фо-
нетики, словообразования, лексики русского языка и методики его преподавания : Труды 4-й зональной конференции кафедр русского языка вузов Урала. — Т. 1. — 1964. — С. 149—161. 10. Волоскова А. В. Синонимы в дипломатической терминологии начала XVIII в. // Вопросы теории и методики преподавания русского языка. Ученые записки Ленинградского университета имени А. И. Герцена. CCLVIII. — Л., 1965. — С. 187—210.
11 Волоскова А. В. Иноязычные слова в дипломатической терминологии начала XVIII века // Уральский университет. Ученые записки. — 1969. — LXXX. — 8.
12 . Гэабарь В. Э. Первая русская книга по международному праву // Вестник мо-
сковского университета. — 1950. — № 7. — С. 101—110.
13 . Иванов П. И. Судное дело над сенатором бароном Шафировым и обер-про-
курором Сената Скорянковым-Писаревым // Журнал Министерства юстиции. — 1859. — № 3. — С. 3—62.
14 . Илизаров С. С. Московская интеллигенция XVIII века. — М., 1999.
15 . Бергман В. История Петра Великого. — СПб., 1841. — Т. 5.
16 . Калязина Н. В. Лепной декор в жилом интерьере Петербурга первой четверти
XVIII в. // Русское искусство первой четверти XVIII века : материалы и исследования / Н. В. Калязина, Т. Б. Алексеева (ред.). — М., 1974. — С. 109—118. 17. Карнович Е. Р. Замечательные богатства частных лиц в России. — 2-е изд. —
СПб., 1885. Н
18 Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича / ред. Энн Пеннингтон. — 1980.
19 . Лихач Е. Шафиров, барон Петр Павлович // Русский биографический сло-
варь. — СПб., 1905. — Т. : Чаадаев — Швитков. — С. 553—567.
п к
полка ъ
20. Луппов С. П. Книга в России в послепетровское время. — Л., 1976.
21. Луппов С. П. Книга в России в XVII — первой четверти XVIII века (из истории культуры) : дис. ... д-ра ист. наук. — Л., 1972. — 581 с.
22 . Луппов С. П. Книга в России в XVII веке. — Л., 1970.
23 . Луппов С. П. Книга в России в первой четверти XVIII веке. — Л., 1973.
24 . Мальгин Т. С. Чиновник российских государей с разными в Европе и Азии
христианскими и магометанскими владетельными и прочими высокими лицами о взаимных чрез грамоты сношениях издревле по 1672 год, как обоюдныя между собою титла употребляли и знаки дружества, прочия преимущества, и величия изъявляли. — СПб. : Имп. академия наук, 1792.
25 . Майкова T. С. Петр I и «Гистория Свейской войны» // Россия в период реформ
Петра I. — М., 1973.
26 . Новицкий Г. А. Русско-польские культурные связи во 2-й половине XVII в. —
М., 1973.
27. Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом. — СПб., 1862. — Т. 1.
28 . Пештич C. Л. Русская историография XVIII века.— Л., 1961—1971. — Т. 1.
29 . Радишевский O. M. Устав ратных, пушкарских и иных дел, касающихся до во-
енной науки, состоящи в 663 указах, или статьях, в государствование царей и великих князей, Василия Иоанновича Шуйскаго и Михайла Феодоровича, всея Руси и самодержцев, в 1607 и 1621 годах выбран из иностранных военных книг Онисимом Михайловым : в 2 т. — СПб., 1777—1781.
30. Серов Д. О. Администрация Петра I. — М., 2007.
31. Серов Д. О. Г. И. Головкин и П. П. Шафиров в их взаимоотношениях: (1706— 1723) // Труды Всероссийской научной конференции «Когда Россия молодая мужала с гением Петра», посвященной 300-летнему юбилею отечественного флота. Переславль-Залесский, 30 июня — 2 июля 1992. — Б. м., 1992. — Т. 1. — С. 122—131.
32 Серов Д. О. Строители империи : Очерки государственной и криминальной деятельности сподвижников Петра I. — Новосибирск, 1996 .
33 . Терещенко А. В. Опыт обозрения жизни сановников, управляющих иностран-
ными делами в России. — СПб., 1837. — Т. 3.
34 . Хоруженко О. И. Дворянские дипломы XVIII века в России. — М., 1999.
35 . ЧерепнинЛ. В. Русская историография до XIX века. — М., 1957.
36 . Шафиров П. П. Рассуждение о законных причинах войны между Швецией
и Россией: 1700—1721 гг. — Л., 1973. 37. Alexandrov V. The Kremlin: Nerve Centre of Russian History / V. Alexandrov, R. Monkcom (trans.). — 1963.
38 . Anderson M. S. English Views of Russia in the Age of Peter the Great // American
Slavic and East European Review. — XIII. — 1954. — C. 211.
39 . Bond O. German Loanwords in the Russian Language of the Petrine Period. —
1974.
40. Fronsperger L. Von Kaiserlichem Kriegszrechten, Malefitz und Schuldhandlen, Ordnung und Regiment. Frankfurt a. — M., 1565.
41. Grabar V. E. The History of International Law in Russia, 1647—1917. A Bio-Bibliographical Study / V. E. Grabar, trans., ed. W. E. Butler. — 1990.
42 . Grey. Peter the Great: Emperor of All Russia.— 1962.
™^ЕСТНИК
в Я УНИВЕРСИТЕТА
/-имени О. Е. Кутафина (МГЮА)
55
43 . Hüttl-Worth G. Foreign Words in Russian: A Historical Sketch, 1550—1800. —
1963 .
44 . Hughes L. Peter the Great. A Biography. — 2002.
45 . Orbec M. Le baron Pierre Pavlovitch Schafirov (1669—1739), Vice Chancelier de
Pierre le Grand (Descendance, Titre, et Blason) // Versailles. — 1962. — № 12. — C. 49—53.
46. The Consolidated Treaty Series / C. Parry ed. — Vol. IX. — 1969—1983.
47. Wallhausen, J. J. de Kriegskunst zu Fusz, darinnen gelehrt und gewiesen werden, I: Die Handgriff der Musquet und des Spiessens; II: Das Exercitum oder Trillen mit einem Fahnlein nach praxi des Prinzen oder schlachtordnungen; III: Der Ungarischen Regimenter Disciplin zu Fuss, etc. — 1615—1617.
