CC BY
87
УДК 81'373.45
Е. М. Солнцев
кандидат филологических наук,
доцент кафедра французского языка переводческого факультета МГЛУ e-mail: snopf@list.ru
ТРАНСКРИПЦИЯ И ТРАНСЛИТЕРАЦИЯ В КОНТЕКСТЕ РУССКО-ФРАНЦУЗСКОГО МЕЖЪЯЗЫКОВОГО ДИАЛОГА
В статье на примере слов русского происхождения во французском языке рассматриваются лингвистические факторы, оказывающие влияние на допустимость и распространенность транскрипции и транслитерации при описании инокультурной реальности. В этой связи анализируются особенности русского и французского консонантизма и вокализма и графических систем русского и французского языков.
Ключевые слова: транскрипция; транслитерация; заимствование; сопоставление фонетических систем; сопоставление графических систем.
Solntsev E. M.
Candidate of Sciences (Philology), Associate Professor of French Department, Faculty of translation and interpretation e-mail: snopf@list.ru
TRANSCRIPTION AND TRANSLITERATION IN RUSSIAN-FRENCH INTERLINGUAL DIALOGUE
Using French words of Russian origin as an example, the author undertakes to find out what linguistic factors have influence on how acceptable and frequent transcription and transliteration are when describing foreign cultural reality. To that end, the article analyses distinctive features of consonantism, vocalism and writing systems of Russian and French languages.
Key words: transcription; transliteration; linguistic borrowing; comparative analysis of phonetic systems; comparative analysis of writing systems.
В эпоху активных языковых контактов актуален вопрос о принципах передачи формы слов одного языка при переносе их в другой. Транскрипция и транслитерация являются употребительными способами такого переноса и широко используются при описании инокультурной реальности.
В настоящей статье на материале французских слов, имеющих русское происхождение, рассматривается вопрос о том, какие
лингвистические факторы влияют на допустимость и распространенность транскрипции и транслитерации и уточняются принципы, обусловливающие выбор того или иного способа межъязыкового переноса слов.
Указанные термины далеко не всегда строго разграничиваются, однако для их смешения, на наш взгляд, нет достаточных оснований. Мы понимаем транскрипцию как передачу звукового облика иноязычного слова графическими средствами воспринимающего языка, транслитерацию - как побуквенную передачу слов исходного языка с помощью знаков письма воспринимающего языка [1; 4; 6; 7].
Прагматические стороны использования транскрипции и транслитерации подробно освещены в работах по переводоведению, при этом подчеркивается их важнейшая роль при передаче реалий. Исследователи отмечают, что, способствуя сохранению национального колорита и обеспечивая краткость обозначения, применение транскрипции и транслитерации тем не менее существенно затрудняет понимание. В ряде случаев транскрибированные / транслитерированные названия реалий выделяются в тексте, что противоречит важнейшему требованию к переводу - требованию схожести впечатления.
Важно подчеркнуть, что вопрос о допустимости транскрипции и транслитерации выходит за рамки перевода и межкультурной коммуникации, поскольку подлинно заимствованные слова часто употребляются в заимствующем языке без всякой связи с культурой носителей языка-источника.
Совершенно очевидно, что в принципе с помощью транскрипции можно передать любое слово исходного языка, однако при этом неизбежны определенные фонетические отклонения, степень которых зависит от сходства или различия фонетических и графических систем двух языков. Так, между русским и французским языками имеются качественные и количественные различия в составе фонем: общее количество гласных фонем во французском языке втрое больше, а согласных - вдвое меньше, чем в русском. Вместе с тем, известно, что показатели консонантной насыщенности текста в обоих языках близки. Таким образом, основной трудностью при транскрибировании русских слов во французском тексте является необходимость передать определенные согласные, отсутствующие в системе французского языка, а при транскрибировании французских слов в русском тексте
значительную сложность представляет передача специфических элементов французского вокализма.
Традицию передачи того или иного звука исходного языка графическими средствами воспринимающего языка можно считать устойчивой лишь в известной степени. Так, во французском языке наблюдаются расхождения в передаче русского шумного [ш']. По нашим наблюдениям, носители русского языка, говорящие и пишущие по-французски, склонны в этом случае использовать традиционную транскрипцию: борщ ^ borchtch и, опираясь на нее, произносить [borjtj], тогда как носители французского языка обычно произносят [bortj] и нередко применяют упрощенную транскрипцию bortch.
Неустойчивость транскрипции наблюдается и в диахроническом плане. Так, в XIX столетии преобладало написание czar - царь, ср. в стихотворении В. Гюго «Искупление» («L'Expiation»):
...Deux ennemis! le czar, le nord. Le nord est pire.
В настоящее время единственным употребительным вариантом является tsar.
Еще одна трудность передачи согласных русского языка непосредственно обусловлена спецификой фонологических систем обоих языков. Противопоставление согласных по признаку твердости - мягкости, имеющее смыслоразличительное значение в русском языке, не находит, как правило, отражения в произношении французов. В связи с этим транскрипции различных русских слов могут совпадать, создавая ситуации непонимания: Горький, Горки ^ Gorki.
Другие различия отдельных признаков русских и французских согласных обычно не приводят к каким-либо затруднениям. Так, русский [р] без труда ассоциируется со значительно отличающимся от него французским увулярным или дорсальным [r], то же относится к существенно различающимся русскому твердому [л] и французскому [l].
Сопоставление систем русского и французского вокализма показывает, что между ними существуют как различия качественного и количественного порядка, так и определенные сходства. Имеющиеся различия, однако, никак не затрудняют передачу русских слов, что вполне объяснимо: в системе французского вокализма различительных признаков имеется не меньше, а больше, чем в русском языке. Такие сходства между вокалическими системами обоих языков, как некоррелятивный характер долготы гласных или отсутствие подлинных дифтонгов,
также способствуют тому, что большинство русских гласных получают устойчивые соответствия. На их выбор влияет лишь позиционная сочетаемость в соответствии с правилами французского языка.
Свойственная русскому языку редукция безударных гласных также не затрудняет транскрибирование: оно осуществляется с опорой на графическую форму слова. Определенную сложность представляет лишь передача русского [ы] - варианта фонемы [и]. Этот звук обычно передается через [1]: кумыс ^ koumis / koumys [1], однако при транскрибировании слов калмык, калмыцкий французский язык избегает «чуждого» звука, используя звук [и]: kalmouk [ка1тик].
Таким образом, с точки зрения затруднений для транскрипции различия между звуковыми системами двух языков не столь существенны, если отдельные компоненты звуковой системы исходного языка (его консонантизм, вокализм) оказываются по крайней мере не сложнее соответствующих компонентов звуковой системы языка воспринимающего, а большинству звуков исходного языка удается подобрать хотя и приблизительные, но устойчивые соответствия.
В целом, говоря о фонетическом облике транскрибированных слов, нельзя не отметить, что многие из них в звуковом отношении предстают достаточно чужеродными. В связи с этим естественно предположить, что наличие в слове исходного языка таких звуков, которые имеют соответствия в языке перевода, но образуют нехарактерное для него звукосочетание, снижает целесообразность транскрипции. Это связано с тем, что артикуляция подобных звукосочетаний для носителей языка перевода весьма затруднена. При переводе и описании ино-культурной реальности в этом случае часто делается выбор в пользу иных способов передачи реалий (описание, подбор приблизительного эквивалента и др.)
Для более полного выявления особенностей транскрипции и транслитерации, а также для решения вопроса о продуктивности их применения необходимо также сопоставление графических систем двух языков. При этом определяющим фактором оказывается различие основ русского и французского алфавитов (кириллица - латиница). Такое различие привело к тому, что собственно транслитерация русских слов во французском языке не прижилась.
С одной стороны, использованию транслитерации препятствует высокая степень графической асимметрии во французском языке,
затрудняющая для его носителей чтение транслитерированных слов. С другой стороны, нераспространенность транслитерации объясняется неустойчивостью традиции передачи русских графем знаками на латинской основе. Имеется не менее двенадцати существовавших или существующих до наших дней систем транслитерации русских слов латинскими буквами. Многие из этих систем противоречивы и перегружены диакритическими знаками, что вызвано слабой приспособленностью латинского алфавита к передаче особенностей русской фонологической системы: число русских фонем более чем в полтора раза превосходит число латинских букв. Транслитерация, однако, находит ограниченное применение, например, при переводе сокращений, составлении библиографических списков, в частности, при невозможности употреблять графику исходного языка по техническим причинам.
Вместе с тем при переносе слов из языков, имеющих латинскую графическую основу, французский язык широко использует транслитерацию, допуская даже включение чуждых графических элементов. Так, французский заимствовал из немецкого языка слово Land - федеральная земля ФРГ, причем заимствована и форма множественного числа - Länder, в которой имеется нехарактерное для французского языка сочетание «буква-диакритический знак» (ä). Оба слова пишутся с заглавной буквы в любой позиции, что также является заимствованной чертой немецкого правописания. В последние десятилетия именно транслитерации отдается предпочтение и в случае переноса имен собственных из латинопишущих языков: Ljubljana - Любляна, Lech Walesa - Лех Валенса. Следует признать, что использование такой транслитерации облегчает для читателя поиск соответствующих единиц в Интернете, но при этом усиливается графическая асимметрия во французском тексте, а произношение данных единиц становится нестабильным и отдаляется от оригинального.
Таким образом, очевидно, что при переносе слов в язык, алфавит которого имеет иную графическую основу, возможности транслитерации зависят от того, насколько алфавит воспринимающего языка приспособлен к передаче звуковой системы исходного языка.
Если рассмотренная выше система транслитерации при передаче слов с русского языка на французский является неустоявшейся и малоупотребительной, то система практической транскрипции, напротив,
приобрела законченные черты. Этому способствует как возможность соотнесения большинства звуков русского языка с определенными звуками французского, так и наличие определенной традиции переноса русских слов (особенно имен собственных) во французские тексты.
Преимущество практической транскрипции, по крайней мере при переносе в язык, алфавит которого построен на другой графической основе, заключается в том, что ее цель - вводить иноязычные слова и их сочетания в текст, не выходя за пределы принятого алфавита, т. е. без использования новых букв или диакритических знаков. Именно практическая транскрипция обычно используется при окказиональном транскрибировании русских слов во французских текстах. При этом следует отметить, что вкрапления русской графики во французский текст исключительно редки, поскольку количество носителей французского языка, хотя бы немного знакомых с кириллическим алфавитом, крайне незначительно.
В то же время интересен тот факт, что в написании, например, русских фамилий на -ов и -ев в течение XX в. произошел переход от транскрипции к транслитерации: ранее было распространено написание -off -eff, в наши дни —ov, -ev. В настоящее время написание -off, -eff применяется, как правило, при транскрибировании фамилий людей, ставших известными во Франции не позднее начала XX столетия, или их потомков, а также русских эмигрантов, прибывших во Францию в первой трети XX столетия, и (иногда) их потомков: Marie Bashkirtseff; Marina Vlady, née Poliakoff и др.
Несмотря на наличие определенной традиции транскрибирования русских слов, отметим, что многие из них во французских текстах выглядят непривычно для читателя. Этому способствует обилие в транскрибированных словах нетипичных для французского языка букв или их сочетаний, используемых для обозначения русских звуков, которые не имеют прямых соответствий во французском языке: kh, tch, chtch, ï (i tréma) + гласная буква и др.
Таким образом, сопоставление способов переноса русских слов в текст на французском языке показывает, что налицо преобладание практической транскрипции над транслитерацией. Это вызвано целым рядом факторов, главными из которых являются различие графических основ русского и французского алфавитов и слабая приспособленность латинского алфавита к передаче особенностей звуковой системы русского языка. Тем не менее немаловажен и тот факт, что
кириллица и латиница являются родственными системами письма: их корни лежат в греческом архаическом письме. В ряде случаев существующие соответствия между многими буквами кириллицы и латиницы помогают найти соответствия между некоторыми не вполне идентичными звуками русского и французского языков. Отсюда благоприятные условия как для применения практической транскрипции, так и для использования транслитерации.
Наконец, следует учитывать, что перенесенное из одного языка в другой слово, оказываясь в иноязычном окружении, обычно бывает маркированным. Маркированность такого рода лингвисты предлагают разделять на формальную и содержательную [3]. Формальная маркированность может выражаться, в частности, в нарушении норм графики воспринимающего языка, а также в выделении иноязычного слова в письменном тексте с помощью различных графических средств - кавычек, курсива, разрядки и т. п., а в речи - с помощью пауз, замедления темпа речи, усиления артикуляции, усиления звучания. Содержательная маркированность может выражаться в том, что иноязычное слово снабжается особым определением («так называемый» и т. п.) или сопровождается пояснениями.
Можно предположить, что при исследовании других пар языков в дополнение к указанным могут быть выявлены иные закономерности, ярко проявляющиеся при сопоставлении именно этих пар языков, что позволит дополнить картину межъязыкового диалога.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ермолович Д. И. Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи. - М. : Р. Валент, 2005. - 416 с.
2. Логачева В. К., Клышинский Э. С., Галактионов В. А. Современные методы практической транскрипции. - М. : Институт прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН, 2012 [Электронный ресурс]. - URL : http:// www.keldysh.ru/pages/cgraph/articles/dep20/publ2012/12_01.pdf
3. Малаховский Л. В., Микулина Л. Т. Русская культурно-коннотированная лексика в дополнении к «Большому оксфордскому словарю» // Словари и лингвострановедение. - М. : Русский язык, 1982. - С. 53-62.
4. Суперанская А. В. Теоретические основы практической транскрипции. -М. : Наука, 1978. - 284 с.
5. Чугунов А. А. Обоснованность использования приёма транскрипции/ транслитерации при переводе банковской терминологии // Вестник
Московского университета. - 2012. - № 1. - С. 56-61. - (Серия 22: Теория перевода).
6. Dimitropoulou M., Dunabeitia J., Carreiras M. Transliteration and transcription effects in biscriptal readers: The case of Greeklish // Psychonomic Bulletin & Review. - 2011. - Vol. 18 (4). - P. 729-735 [Электронный ресурс]. - URL : http://link.springer.com/article/10.3758%2Fs13423-011-0095-8 (дата обращения: 23.12.2014).
7. Sakhno S. Nom propre en russe : problèmes de traduction // META: Journal des traducteurs. - 2006. - 51 (4). - P. 706-718 [Электронный ресурс]. -URL : http://www.erudit.org/revue/meta/2006/v51/n4/014336ar.html (дата обращения: 18.12.2014).
