CC BY
30
литературоведение
УДК 82-94 DOI 10.52070/2542-2197_2021_6_848_220
Е. В. Коренева, В. М. Соколова
Коренева Е. В., кандидат филологических наук,
доцент кафедры испанского языка факультета иностранных языков
и регионоведения МГУ имени М. В. Ломоносова
Соколова В. М., кандидат филологических наук,
доцент кафедры медиалингвистики факультета журналистики
МГУ имени М. В. Ломоносова
трансформация жанра хроники в литературном контексте латинской АМЕРИКИ
В статье рассматривается феномен латиноамериканской хроники и различные формы существования этого жанра в современной литературе и журналистике. Проанализирована полемика испаноязычных ученых по вопросу определения жанра хроники и его важности в формировании национальной идентичности. Доказано, что синкретизм и многоплановость хроники способствуют эволюции художественных приемов и способов выражения авторской позиции. На примере произведений аргентинских писателей-журналистов Томаса Элоя Мартинеса и Лейлы Геррьеро прослеживается преобразование жанра хроники и обосновывается его актуальность.
Ключевые слова: хроника; литература и журналистка Латинской Америки; гибрид-ность жанра; образ автора; национальная идентичность.
E. V. Koreneva, V. M. Sokolova
Koreneva E. V., PhD (Philology), Associate Professor at the Department of Spanish, Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University [email protected]
Sokolova V. M., PhD (Philology), Associate Professor at the Department of Medialinguistics, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University [email protected]
THE TRANSFORMATION OF THE CHRONICLE GENRE IN THE LITERARY CONTEXT OF LATIN AMERICA
The article examines the phenomenon of the Latin American chronicle and the various forms of existence of this genre in modern literature and journalism. The article analyzes the polemics of Spanish-speaking scholars on the definition of the chronicle genre and its importance in the formation of identity. Syncretism and the multiplicity of chronicles contribute to the evolution of artistic techniques and various ways of expressing the author's position. Examples of the development of the genre are the texts of the works of Argentine writers-journalists Thomas Eloy Martinez and Leila Guerriero.
Key words: chronicle; literature and journalism of Latin America; genre hybridity; author's image; national identity.
Введение
В последние годы в связи с развитием Интернета и потоком обезличенной информации отмечается растущий интерес к гибридным жанрам. Одним из показательных жанров, отражающих взаимосвязь между литературой и журналистикой, является хроника.
Первоначально слово «хроника» употреблялось для того, чтобы описать события в определенной временной последовательности, это был лишь перечень значимых дат, которые нужно было сохранить в памяти. Позже появляются хроники, которые не ограничиваются лишь указанием на важные события, а включают элементы риторики. Со временем возникает история как рассказ о событиях в хронологической последовательности, а хроника как словесная деятельность становится литературным произведением. Считается, что истоки латиноамериканской хроники следует искать в таких текстах, как «Чилам-Балам» и «Пополь-Вух», а также в «Хрониках Индий».
На сегодняшний день ни в Испании, ни в Латинской Америке нет точного определения жанра хроники. Сами авторы ведут полемику о характеристиках данного вида текстов, об их содержательном наполнении и художественных средствах. Так, чилийский писатель А. Фу-гет признается, что даже в момент написания хроники он сам не может четко разграничить в ней литературное и журналистское начало, поскольку для него литература, журналистика и кинематограф - это хроника, то есть «часть одного и того же произведения, одного взгляда» (цит. по: [Aguilar 2010, с. 159]).
Напомним, что первым истинно латиноамериканским литературным жанром считаются «Хроники Конкисты» - тексты, которые при помощи традиционных средств Старого Света описывали неизвестные реалии Света Нового. В XX в. интерес писателей к подлинной латиноамериканской идентичности с присущими ей социальными и этническими особенностями породил понятие особой реальности, которое связано с литературным направлением «магический реализм» и концепцией «чудесной реальности». «Магический реализм» вносит в повествование мифические и фантастические элементы и создает неповторимую атмосферу, присущую Латинской Америке. «Чудесная реальность», по выражению Алехо Карпентьера, свойственна самой действительности Латинской Америки, которая «повсюду стихийно и самопроизвольно ее порождает» (см. подр. [Соколова 2018]).
Лучший автор хроник, по мнению Луиса Техада, это «тот, кто умеет всегда найти что-то чудесное в повседневном, тот, кто может сделать сверхъестественным эфемерное; тот, кому удается придать вечность каждой минуте. Лучший хронист не тот, кто больше всех знает, а тот, кто обладает интуицией; ни самый честный, ни самый искренний, а тот, кто способен разговорить других» (цит. по: [Villanuela Chang 2012, с. 605]).
Итак, хроника является, с одной стороны, древним жанром, с другой - постоянно видоизменяется; она превратилась в один из самых популярных жанров в современной литературе и журналистике Латинской Америки.
Дискуссия о сущности и основных характеристиках жанра хроники
Все предпринятые попытки определить концепцию хроники говорят о ней больше, чем само определение. Существует фундаментальная связь между хроникой, культурной и литературной историографией, которая включает в себя историю и классификацию дискурсивных жанров в определенный момент эпохи, и другими литературными жанрами.
Хронисты добавляют в субъективное отношение, в том числе, в выборе тем, фактов и средств воплощения замысла. Долорес Палау-Сампио в своем исследовании пишет о том, что хроника является
гибридным жанром, находящимся между литературой и журналистикой, и отличается своей многоплановостью. Если в Испании хроника - это короткий жанр, похожий на эссе, то в странах Латинской Америки это, как правило, развернутые произведения, требующие серьезной работы с источниками, времени, изучения фактов; информационный элемент является лишь отправной точкой. Палау-Сампио ставит задачу выделить «переплетенные» между собой исторические, литературные и журналистские особенности хроники, которые объясняют эффект близости и расстояния, узнавание и способность к видоизменениям [Palao-Sampio 2018].
Хуан Хиль Гонсалес считает, что хроника как жанр еще недостаточно изучена. Хроника перестраивает реальность фрагмент за фрагментом, упорядочивая ее и воссоздавая темп событий, превращаясь в прямое свидетельство эпохи. Ученый сравнивает хронику с фотографией. Фотография обездвиживает изображение, представляет лишь часть целого; хроника же, воплощая события в словах, предлагает личный отпечаток целого. Особую важность придает образ автора, его миссия - объяснить историю с точки зрения психологии. Таким образом, объективная информация «расцвечивается» богатым субъективным комментарием. По мнению Хиля Гонсалеса, необходим разумный баланс между информацией и субъективным мнением [Gil González 2004]. Аро Текглен утверждает, что «сегодня всё разделено: то, что иногда было непрерывной линией повествования, лопнуло, и фрагменты встречаются здесь и там. Личное среди общего; собственная жизнь среди данных истории. Это хроника» [Tecglen 1998, с. 12].
Пожалуй, самое выразительное определение хроники дал мексиканец Хуан Вильоро, уверяя, что это произведение - «утконос» (ornitorrinco) в котором «срослись» элементы разных жанров: «Из романа хроника извлекает субъективное начало, способность воспроизводить события от лица персонажей, чтобы читатель почувствовал себя в центре событий; из репортажа - неопровержимые факты; из рассказа - драматизм изложения и краткую форму; из интервью - обмен репликами; из современного театра - способ воссоздавать диалоги; из греко-латинского театра - полифонию речей свидетелей, воспринимаемые как дебаты: голос авансцены как версию общественного мнения; от эссе способность приводить доводы и соединять разрозненные
знания; от автобиографии - лирику воспоминаний и рассказ от первого лица. Хроника, словно животное, биологическое равновесие которого зависит от семи различных животных, которым она могла бы быть» [Villoro 2012, с. 577].
Синтетический характер этого жанра подчеркивает и основатель журнала Etiqueta Negra перуанец Хулио Вильянуэво Чанг, который называет хронику эксцентричным жанром-хамелеоном (un género ca-maleónico y excéntrico) [Villanuela Chang 2012, с. 598].
Итак, утконос, хамелеон, летучая мышь - это метафорические названия хроники, подчеркивающие полиморфность, синкретизм жанра, что отсылает нас к представлениям древнейших народов Латинской Америки.
Хроника представляет нам фрагмент окружающей действительности. Она, по мнению Матео Пераса, «как странный артефакт, как мутант, у которой руки - это эссе, ноги - от романа, туловище - от журналистики, а голова - от поэзии. Хроника всегда стремится к обобщению, но при этом остается субъективной и революционной, и со временем эти черты только усиливаются. Многоликость является одним из величайших достоинств хроники» [Peraza 2016].
Используя жанр хроники, авторы пытаются не только рассказать о событиях, но и объяснить их. Как отмечает известная мексиканская писательница Сара Сефчович в книге «Жизнь и чудеса хроники в Мексике», хроника предлагает не только зафиксировать происходящее, но и воссоздать реальность с помощью автора. В этом смысле у хроники есть две неизменные черты - интенция текста, которая выражена в авторской позиции, и социальная функция, характер которой меняется в зависимости от исторического контекста. У мексиканской хроники долгая и насыщенная история, она сотворила много «чудес»: провела «опись страны и ее населения», дала голос тем, у кого его не было, позволила высказаться тем, кому не позволяли; «сорвала маски» и вывела на чистую воду официальных представителей власти и сделала видимым то, что скрывали; показала повседневную жизнь, а главное - осудила нищету, насилие, коррупцию и разгильдяйство [Sefchovich 2017].
Итак, хроника, обладая особой жизненной силой, развивается в такт истории и культуре Латинской Америки, процесс ее эволюции становится все более глубоким, произведения получают всё большее
распространение. Это жанр, цель которого наблюдать и слушать, анализировать и извлекать скрытое, реконструировать портреты и создавать повествование.
Воплощение авторской интенции в хрониках Томаса Элоя Мартинеса
Наглядным примером воплощения постоянно преобразующегося жанра хроники является творчество известного аргентинского писателя-журналиста Томаса Элоя Мартинеса. Автор, сравнивая хронику с романом, пишет о том, «что если раньше писатели мечтали создать роман, пусть даже единственный за всю жизнь, то сейчас они мечтают создать незабываемую хронику» [Eloy Martínez 2002, c. 118].
Название сборника произведений Элоя Мартинеса, «Аргентина и другие хроники», уже определяет сам жанр текстов. Как объясняет издатель книги, этот жанр «наиболее эффективно передает фрагментарную и фрагментированную картографию Латинской Америки» [Eloy Martínez 2011, с. 16]. Хроника, учитывая ее генеалогию и модернистское «возрождение» - это пространство соприкосновения литературного и журналистского дискурса. Сусана Роткер определяет хронику как «область сгущения», в которой встречаются два поля, превращаясь в единую автономную единицу, и, благодаря интертекстуальности и субъективной точке зрения автора, старый формат становится злободневным [Rotker 1992, с. 136].
Анализ произведений Томаса Элоя Мартинеса показывает, что автор неслучайно обращается к гибридным формам, они более соответствуют воплощению его творческих интенций и особой концепции отношений между реальностью и вымыслом. Если в произведениях художественной литературы писатель ставит перед собой цель - преобразовать реальность, стирая границы между документальными и вымышленными событиями, то в журналистских хрониках он идет дальше, применяя тот же принцип, но в обратном направлении: разрушает вымысел и мифы, существующие в воображении аргентинского народа, и укрепляет в общественном сознании особую концепцию национальной идентичности. В 90-е гг. XX в. Мартинес развеивает миф об Аргентине как «великой стране», который на протяжении многих лет поддерживался властью в официальных источниках, и заменяет
его на образ потерянной, практически незаметной на мировой арене страны. После кризиса 2001 г. Элой Мартинес создает фигуру национального монстра - коррумпированной власти, и единственный выход для возрождения страны автор видит в том, чтобы «начать всё с нуля», обратившись к истокам и опираясь на национальную самобытность.
Для привлечения внимания читателей и оживления информации, Томас Элой Мартинес призывает использовать в хрониках все возможные приёмы литературы и выразительные средства языка, чтобы «сфотографировать все происходящее в мире», и «создать портрет действительности» (retratar la realidad) [Eloy Martinez 2002, с. 120].
Особенности хроник Лейлы Геррьеро
Появление современной интерпретации жанра хроники можно проследить в произведениях аргентинской писательницы и журналистки Лейлы Геррьеро. Автор определяет хронику как невымышленную историю, которая требует долгой работы по сбору материала и рассказывается при помощи ресурсов художественной литературы. Геррьеро признается, что для нее не важны проблемы классификации жанров: «что хроника, что повествовательная журналистика - мне все равно» (цит. по: [Aguilar 2010, с. 38]).
Лейла Геррьеро написала одну из самых известных современных хроник - «Самоубийства конца света» [Guerriero 2005]. В этом произведении рассказывается история маленькой деревушки в Патагонии, где до конца XX в. неожиданно происходили массовые самоубийства. Автору удается обнаружить социальные причины этой трагедии: кризис, вызванный массовыми увольнениями с предприятия по переработке нефти, региональная изоляция Патагонии, безденежье, постоянная неуверенность в завтрашнем дне. Этот текст заслуженно можно считать одним из первых образцов современной документальной прозы в Аргентине. Продолжая богатые традиции аргентинской литературы, хроника открывает новый этап особого мировосприятия, соединяющего реальность и воображение, художественный вымысел и документалистику, с позиций XXI в.
Для того чтобы показать саму сущность жанра хроники и особый интерес к ней в латиноамериканской литературе, Геррьеро
тщательно разбирает тексты выступлений, эссе, статей своих современников, отрывков произведений, опубликованных в сборниках и СМИ разных стран, и показывает, что они представляют собой в некотором роде «уроки мастерства», в которых авторы пытаются определить свою собственную манеру, воплотить свой собственный опыт. Ключевым понятием для характеристики жанра становится понятие «метатекста». В антологии представлены не только размышления и метафоры для определения хроники, но также и речевые фигуры, которые позволяют охарактеризовать саму метадискур-сивную практику, подталкивающую автора к оценке своей работы [Guerriero 2014].
О метатекстуальности хроники пишет и Алисия Монтес: «Мне интересно анализировать аллегорические рассказы, лежащие в основе произведений последних десятилетий и скрытые в хрониках, и способы создания генеалогии» [Montes 2014, c. 37]. Согласно Монтес, критики и теоретики литературы, совместно с авторами хроник, разработали определенный вид дискурса, чтобы обозначить свое место в литературном процессе.
Благодаря своей многоплановости, хроника часто пересекается с другими литературными и публицистическими жанрами. В Испании это чаще всего репортаж, а в Латинской Америке это интервью, портрет, бытовая зарисовка, гравюра. И это далеко не полный список наименований. Авторы изобретают новые наименования для определения жанра своих произведений: впечатления, заметки, мгновенные снимки (impresiones, apuntes, polaroids) - это лишь некоторые названия для определения повествовательных артефактов, т. е. нарративных произведений, имеющих непосредственную связь с реальностью. По определению Геррьеро, «удачная хроника - это «спрессованная литература» (literatura bajo presión) [Guerriero 2014, с. 16].
Современные хронисты Латинской Америки, в частности Аргентины, выражают свой личный взгляд на события, передают свои размышления и сомнения. Выдвижение на первый план субъективной позиции автора-рассказчика явно отражает тенденцию документальной латиноамериканской прозы, восходящую к Новой журналистике 1960-х гг. «Личная хроника» (crónica intima), или «хроника повседневности» (crónica de la cotidianeidad) - термины, которые применяют исследователи к такого рода текстам. Авторы современных хроник
стараются создать собственное дискурсивное пространство, противоположное хорошо отрегулированному пространству массовых коммуникаций, которое функционирует, как робот. Выдвигая на первый план личностное восприятие событий, они вторгаются в информационное поле новостной журналистики, основанной на принципах нейтрального и обезличенного повествования.
Это проявление «личного» в творчестве женщин особенно заметно в произведениях Лейлы Геррьеро, хроники которой, больше всего связаны с установками Новой журналистики. Геррьеро прибегает к безличным оборотам, вопросительным предложениям, а также использует отрицание в начале предложения и в начале всего теста. В качестве примера приведем первые строчки хроники «Гигант, который хотел быть большим»: «Нет. Это не особенная земля. Провинция Формоса на северо-востоке Аргентины - это равнина без возвышенностей с приглушенно зеленой растительностью во влажных зонах и каменистыми засушливыми полями» ^иетего 2009а, с. 15].
В своих хрониках-портретах (рет/Ивя) Геррьеро предлагает исследование социальных и культурных событий через историю конкретного человека. Автор представляет нам героев такими, какими видит их сама. Поэтому, по мнению Геррьеро, портрет - «это ни что иное, как «взгляд другого», взгляд, который почти никогда не бывает одним и тем же, и как любой иллюзианизм, портрет создает ложь - честную -прекрасную и тонкую ложь искусства» ^иетего 2009Ь, с. 295].
Например, в хронике «Три печальных чашки чая», посвященной Яйя Мурано, известной благодаря прессе как «отравительница из Монсеррат», сама Геррьеро появляется в нескольких отрывках: берет интервью у «отравительницы», но, задавая вопросы, вводит в повествование нерешительное обращение от первого лица: «Скажи мне, дорогая. - Что ты хочешь знать? - Это невинная женщина, которая провела три года в тюрьме, или я сижу перед убийцей?» ^иетего 2009Ь, с. 295]. Таким образом, Геррьеро словно оправдывает свою субъективность и собственное недоверие, одновременно исследуя саму себя, «оголяя» свои чувства, желания и эмоции.
«Личное» в хрониках Геррьеро представлено в текстах, которые можно определить как хроники-свидетельства или размышления о профессии. В них субъективность повествования связана с присутствием образа решительной женщины, готовой разрушить общепринятые стереотипы о месте женщины в обществе.
В некоторых хрониках-портретах можно встретить выражение «личного», связанное с чем-то конкретным, повседневным. В этих текстах более эмоционально звучит авторское «я», выражающее сомнение, понимание невозможности раскрыть сущность окружающей действительности. Таким образом, зарождается фигура хрониста-женщины, готовой поставить под сомнение рассказы, упрощающие реальность, и в то же время нащупать нити, которые вплетают элементы вымысла в реальность. Художественный вымысел существует в хронике не для того, чтобы «приукрасить» реальность, а чтобы заставить читателя размышлять: «Нет смысла переделывать в вымысел историю, которая и так существует в реальности, она убедительна, и не нужно ее трансформировать» ^иетего 2009Ь, с. 295]. Для Гер-рьеро журналистика - литературная или нет - это противопоставление объективности, «честная субъективность». В статье «Из искусства рассказывать реальные истории» Лейла Геррьеро, размышляя об использовании риторических ресурсов в хронике, говорит о том, что современная «не-художественная» проза Латинской Америки использует особый язык, язык метафоры ^иетего 2010].
Таким образом, по мнению Геррьеро, хроника - это нарративная форма, которая выходит за границы эстетической автономии и развивается одновременно в двух направлениях - в сторону поиска выразительных средств и трансформации литературных жанров, и в сторону углубления социальной дискурсивности.
Заключение
Для выражения своего отношения к современной действительности писатели-журналисты Латинской Америки часто обращаются к жанру хроники. Сущность и границы данного жанра продолжают оставаться предметом дискуссии. Жанр хроники восходит корнями к древним латиноамериканским текстам. Неслучайно авторы XXI в. сами определяют себя как «Новые Хронисты Индий». Со второй половины XX в. жанр хроники нашел нишу в журналистском дискурсе, заняв прочное место в повествовательной журналистике. Сохраняя определенные черты, присущие ей с древности, современная хроника создает представление о действительности с опорой на факты. «Магическое и чудесное», свойственное национальному мировосприятию
жителей Латинской Америки, не перечеркивает достоверность описываемых в хронике событий, добавляет яркость красок и эмоциональное восприятие.
Хроника благодаря своей многоплановости может включать элементы различных жанров и родов литературы, «размывая» между ними границы. Образ автора, его «честная субъективность» собирает фрагменты действительности, выстраивая единое повествование. Диалог с читателем сквозь призму авторского «я» помогает обнаружить скрытое и заставить размышлять. Средства художественной выразительности в современной хронике, с одной стороны, создают индивидуальный авторский стиль, с другой - помогают привлечь внимание к острым социальным проблемам Латинской Америки, и, кроме того, создают новую дискурсивную практику - более понятную национальной аудитории. На протяжении многих веков жанр хроники вбирал в себя черты истории, литературы, культурологии, поэтому его можно считать синкретическим жанром. В этом смысле хроника отражает синкретизм мышления, представления о мире латиноамериканских народов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Соколова В. М. Магия повествовательной журналистики Габриэля Гарсия Маркеса // Вестник Московского Университета. Серия 9. Филология. 2018. №1. С. 85-97. [Sokolova, V M. (2018). The magic of narrative journalism by Gabriel Garcia Márquez. Moscow University Philology Bulletin. Series 9. 1, 85-97. (In Russ.)]. AguilarM. (ed.). Domadores de historia. Conversaciones con grandes cronistas de América Latina. Santiago de Chile: Universidad Finis Terrae, RIL Editores, 2010.
Eloy Martínez T. El vuelo de la reina. Argentina: Alfaguara. 2002. Eloy Martínez T. Argentina y otras crónicas. Argentina: Alfaguara, 2011. Gil González J. La crónica periodística. Evolución, desarrollo y nueva perspectiva: viaje desde la historia al periodismo interpretativo. Global Media Journal Edición Iberoamericana. Sevilla. 2004. Vol. 1(1). P. 26-39. Guerriero L. Los suicidas del fin del mundo: Crónica de un pueblo patagónico,
Tusquets Editores S.A., 2005. Guerriero L. Frutos extraños. Crónicas reunidas 2001-2008. Aguilar, Altea, Taurus. Argentina: Alfaguara, 2009a. Guerriero L. Mentira del arte. Argentina: Alfaguara, 2009b.
Guerriero L. De arte de contar historias reales. 2010. URL: https://elpais.com/ diario/2010/02/27/babelia/1267233141_850215 (accessed 17.03.2021).
Guerriero L. Zona de obras. Círculo de Tiza, 2014.
Montes A. Políticas y estéticas de representación de la experiencia urbana en la crónica contemporánea. Buenos Aires: Corregidor, 2014.
Palau-Sampio D. Las identidades de la crónica: hibridez, polisemia y ecos históricos en un género entre la literatura y el periodismo. 2018. DOI: 10.5294/pacla.2018.21.1.9. URL: https://www.researchgate.net/ publication/321660766_Las_identidades_de_la_cronica_Hibridez_ polisemia_y_ecos_historicos_en_un_genero_entre_la_literatura_y_el_pe-riodismo (accessed 18.03.2021).
Peraza M. Periodismo narrativo en México. 2016. URL: https://www.tierraaden-tro.cultura.gob.mx/periodismo-narrativo-en-mexico (accessed 19.03.2021).
Rotker S. Fundación de una escritura: Las crónicas de José Martí. Ciudad de La Habana: Casa de las Américas, 1992.
Sefchovich S. Vida y milagros de la crónica en México (Criterios). México: Océano, 2017.
Tecglen E.H. Hijo del siglo. Madrid: El País-Aguilar, 1998.
Villanuela Chang J. El que enciende la luz. En: Jaramillo Agudelo D. (ed.) Antología de crónica latinoamericana actual. Madrid: Alfaguara, 2012. P. 583-606.
Villoro J. La crónica, ornitorrinco de la prosa. En: Jaramillo Agudelo D.(ed.) Antología de crónica latinoamericana actual. Madrid: Alfaguara, 2012. P. 577-582.
