CC BY
154
2011 История №1(13)
III. ПРОБЛЕМЫ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
УДК 94(517)"05/11"
С.А. Васютин
ТРАНСФОРМАЦИЯ ВЛАСТНЫХ ИНСТИТУТОВ УЙГУРОВ В ПЕРИОД РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ: ОТ ПЛЕМЕННОЙ ПОЛИТИИ К ГОСУДАРСТВУ
Представлены основные итоги изучения политических процессов у уйгуров в период раннего Средневековья. В раннесредневековый период уйгуры демонстрирует усложнение политической организации и переход через многочисленные догосу-дарственные формы к государственной организации власти. Несмотря на то, что этот процесс был прерывистым и нередко обратимым, все же можно говорить о его определенной последовательности и целенаправленности. Особое внимание уделяется Уйгурскому каганату как специфичной кочевой империи с развитой городской инфраструктурой, гражданской администрацией, фискальной политикой и важной ролью в мировой торговле. Рассматриваются уйгурские княжества в Восточном Туркестане как особая модель среднемасштабных сообществ, где на фоне формирования комплексного номадно-оседлого социума оформляется устойчивая государственная система с широким включением кочевников в управленческие структуры.
Ключевые слова: уйгуры, политогенез, сложный чифдом, кочевая империя, государство.
Судьба уйгуров была тесно связана с конфедерацией теле [1. Т. I. С. 301]. Первые сведения об уйгурах относятся к концу ГУ—У в. Вместе с другими племенами теле уйгуры занимали обширную территорию Западной и Северной Монголии. В «историческом экскурсе» Тэсинской надписи это время ассоциируется с 300-летним правлением «мудрых и великих каганов» уйгуров [2. С. 87-88]. В то же время китайские хроники четко фиксируют, что у теле «не было единоначальствующего верховного главы; каждый род имел своего государя или старейшину» [1. Т. I. С. 215-216]. И текст на Тэсинской стеле косвенно указывает на то, что уйгурские каганы управляли не одним имперским элем, а множеством (буквально «тысячью») «элей» (племенами) [2. С. 88]. По всей видимости, в рассматриваемом фрагменте Тэсинской надписи акцент сделан на независимости уйгурских вождей («каганов»), а не на их доминировании в имперском объединении номадов. Власть вождей (Афучжило, Мивоту, Ифу и др.) периодически возникавших, но неустойчивых племенных объединений теле сопоставима с полномочиями лидеров простых чифдомов.
Острые конфликты теле и жуань-жуаней в первой половине У1 в. [1. Т. I. С. 219] создали благоприятную почву для возвышения тюрков, разгрома ими жуань-жуаней и создания Великого Тюркского каганата. Среди племен теле именно
уйгуры занимали особое место в этноплеменной иерархии тюркской империи. Не случайно в «Тан шу» указывалось, что тюрки силами уйгуров «геройствовали в пустынях севера» [1. Т. I. С. 219].
Раскол Великого Тюркского каганата на Восточно-тюркский и Западно-тюркский каганаты, междоусобицы между представителями правящего у тюрков клана Ашина, фактическое подчинение значительной части элиты Восточно-тюркского каганата империи Суй ослабили контроль тюрков над зависимыми племенами и способствовали процессам интеграции телесцев в более крупные надплеменные объединения. В 605 г. западнотюркский каган Чуло напал на племена теле, «обложил их тяжелой податью», «но опасаясь возмущения, он собрал несколько сот их предводителей и убил их всех» [1. Т. I. С. 301], в результате восстания уйгуры, объединившись с племенами пугу, тунло и байегу, создали союз во главе с Сыгинем (Шы-гянь-Сыгинем) из рода Яглакар и «отложились» от власти тюрков. Местом их расселения стал бассейн р. Селенги [1. Т. I. С. 301-302, 339]. В годы правления восточно-тюркского кагана Шибира (608-619) надплеменной союз во главе с уйгурами подчинился тюркам [1. Т. I. С. 339], но сохранил свою автономию. Об этом свидетельствует переход власти от Шы-гяня к его сыну Пусе, характеристика которого в «Тан шу» наглядно свидетельствует о самостоятельности его дейст-
вий: «в сражениях всегда шел впереди и куда ни устремился все сокрушал: почему подчиненные боялись и повиновались ему» [1. Т. I. С. 302]. Все это позволяет говорить об устойчивости созданного уйгурами объединения и преемственности власти в рамках рода Яглакар.
Начало следующего этапа политогенеза уйгуров можно условно связать с событиями 628 г., когда сеяньто и уйгуры, поддержанные Тан, восстали против тюрков. Пуса, разбив одну из армий тюрков, наладил самостоятельные отношения с Поднебесной [1. Т. I. С. 302]. В результате совместного давления на тюрков уйгуров, сеяньто и Китая Восточно-тюркский кагант прекратил существование, а каган Хейли вместе с остатками армии сдался Тан. Доминирующую роль в монгольских степях занял каганат Сеяньто (630-646/647). Поражение сеяньто, уйгуров, тунло, пугу, мохэ и си в 641 г. от китайцев привело к выступлению уйгуров против сеяньто. К 646-647 гг. «Дом Сеяньто» под ударами китайцев, тюрков и уйгуров ослаб и был в конечном итоге уничтожен [1. Т. I. С. 343]. В 647 г. вожди племен теле (включая и уйгуров) прибыли в расположение танского императора Тай-цзуна и «один за другим» давали зарок императору, что «они из рода в род будут служить небесному высочайшему хану». Земли к северу от Гоби были разделены на 6 крупных территорий дудуфу (для управления уйгурами был создано наместничество Ханьхай) и 7 округов для более мелких племен теле [1. Т. I. С. 302, 343; 4. С. 118]. Однако уйгуры явно стремились к независимости и консолидации «поколений теле». Тумиду стал именовать себя каганом, учредил должности чиновников, такие же, как у тюрков [1. Т. I. С. 305; 4. С. 118]. Это вызвало сопротивление среди части кочевой элиты, и Тумиду был убит. Однако же власть с санкции китайского императора перешла к его сыну Пожуню. Пожунь пошел на тесное военное сотрудничество с Китаем. Во главе 50 000 уйгурских воинов он участвовал в покорении империй Тан Западно-тюркского каганата (657). При наследнике Пожуня, его сыне (или племяннике) Били (Бисуду) в 660-663 гг. произошли неоднократные военные столкновения между китайцами и теле [4. С. 119-120]. Как полагает А.Г. Малявкин, данный конфликт свидетельствует о фактическом провозглашении Первого Уйгурского каганата (663-679) [4. С. 119, 120-123, 125]. А. К. Камалов полагает, что Первый Уйгурский каганат возник еще в 647 г., война же китайцев с
теле 660-663 гг. заставила Поднебесную признать независимость каганата, просуществовавшего до 689 г. [5. С. 7, 62-63].
В период от падения Восточно-тюркского каганата (630) и до восстановления власти тюрков в степи (689) племена теле, входившие в союз во главе с уйгурами, обосновались в бассейне рек Толы и Орхона, заняли Отюкенскую чернь (Хан-гай). В 60-70-е гг. УП в., по всей видимости, сложилась структура Уйгурской державы. Во главе каганата стояли 9 родов (в надписи из Могон Шине упоминаются он-уйгуры, т. е. 10 родов) [3. С. 39]) собственно уйгров. Племя уйгуров, в свою очередь, было старшим над 8 другими племенами. Состав уйгурской политии был изменчив, но в тюркских и китайских источниках закрепилось название токуз-огузы - девять племен. Сложная структура объединения токуз-огузов, наследственный характер власти в рамках клана Яглакар, значительная численность (не менее 200 000 человек) населения позволяют говорить о том, что союз токуз-огузов представлял собой компаудный чифдом.
Подчинившись в 689 г. тюркам, токуз-огузы лишь отчасти сохранили состав объединения. Многочисленные мятежи уйгуров против тюрков и столкновения с ними вели к тому, что отдельные кланы и племена токуз-огузов откочевывали на юг и укрывались в пограничных округах Поднебесной. Так, часть токуз-огузов, не желавшая мириться с властью тюрков, ушла в низовья р. Эдзин-гол и расселилась в Ганьсу [2. С. 87]. Выступление уйгуров во главе с родом Яглакар против тюрков в 40-е гг. УШ в. привело к восстановлению союза токуз-огузов. Победа над тюрками, а также разгром карлуков и тюргешей [4. С. 39-42] позволили токуз-огузам стать полноценными хозяевами монгольских степей и провозгласить собственную империю.
Одним из ярких процессов в истории Уйгурского каганата была урбанизация [6. С. 56-66, 150-153; 7. С. 333-334; 8. С. 23-24 и др.]. В рамках Уйгурской империи городская инфраструктура быстро разрослась и превратилась в целую сеть городских центров разного профиля. Столица -Хара балгас (Орду-балык). Город начал возводиться по указанию Элетмиш Бильге-кагана не позднее 755 г. [4. С. 42]. Со временем вокруг Ор-ду-балыка возникли многочисленные поселения земледельцев, ремесленников и торговцев (наличие большого посада было зафиксировано еще участником Орхонской экспедиции Д.А. Клемен-
Трансформация властных институтов уйгуров в период раннего Средневековья
цем [9. С. ХХУП]). Эти наблюдения подтверждались другими исследователями [10. С. 180-182. Рис. 81; 11. Т. (УГ) ХХУ! С. 311-327 и др.]). Общая площадь памятника составляет не менее 25 кв. км [7. С. 334]. Обнаружены ставки, военноадминистративные и религиозные центры, такие как Бейбалык (городище Бай-Булгайн балгас), Чилим балгас, Цаган Сумийн балгас, III Шагонарское городище и др. В Туве возникла целая оборонительная линия из городищ, крепостей, глинобитных и каменных стен, каменных бастионов [12. С. 145-158]. Построенная на границе с владениями кыргызов, данная укрепленная линия имела систему управления и сеть административных центров, связывавших ее с центром империи. Деятельность гарнизонов крепостей в бассейне Хем-чика координировались из военно-админи-
стративного центра I Бажын-Алак, расположенного в пойме Чадана притока Хемчика. Администрация III Шагонарского городища управляла 6 крепостями Верхнего Енисея [13. С. 142. Рис. 31]. С центром империи уйгурские города и крепости в Туве связывал Пор-Бажын, расположенный на современной границе с Монголией. По сведениям Тамим ибн Бахра, побывавшего в Орду-балыке, на дороге из Восточного Туркестана до уйгурской столицы существовали «промежуточные станции» для купцов, а через двадцать дней пути в степи стали встречаться многочисленные деревни и поселения [14. С. 46]. В целом можно говорить о трех-четырехуровневой иерархии поселений городского типа: столичный города Хара-балгас -«областные» города - провинциальные города и военные крепости на границе с кыргызами - «деревни и поселения» Тамим ибн Бахра.
Немаловажную роль в жизни уйгурских городов и экономики Уйгурского каганата играла торговля. В середине УIII - первой половине IX в. сложились благоприятные условия для развития торговли в каганате и транзитных торговых операций по территории Монголии. Прежде всего, следует указать на внешнеполитические обстоятельства, способствовавшие активной деятельности согдийских купцов в Монголии. Во-первых, это захват Тибетом в 60-90 гг. УШ в. всего «центрального участка Великого шелкового пути от Ичжоу до Ганьсуского коридора. Это вынуждало торговцев везти товары, поступавшие из Китая либо, наоборот, транспортируемые в Поднебесную, по «уйгурскому пути» [15. С. 380]. Во-вторых, мощный импульс для развития евразий-
ской торговли дал Арабский халифат. Он во многом обеспечивал тогдашнюю мировую торговлю своим серебряным дирхемом и товарами, купцы халифата существенно расширили сеть торговых коммуникаций, охвативших и евразийские степи. В-третьих, важными контрагентами и посредниками в торговле были растущие города Семиречья и Средней Азии.
Подъем торговой деятельности в Уйгурском каганате был невозможен без благоприятных условий внутри империи. В Уйгурии возникли согдийские колонии. Связи уйгуров и согдийцев сложились, по всей видимости, еще в Ганьсу, куда откочевала в конце УН в. часть токуз-огузов. Также в степи во время восстания Ань Лушаня оказалось много земледельцев и горожан. Наряду с торговлей в каганате рядом с крупными городами возникли очаги земледелия. Собственно, и города, как сообщают источники, возводились согдийца-ми и китайцами [4. С. 43]. Согдийские общины уже в Уйгурском каганате приобрели серьезное политическое и духовное влияние. Этим во многом объясняется распространение среди уйгурской элиты манихейства. Очевидно, что и торговая деятельность согдийцев осуществлялась с санкции уйгурских каганов, заинтересованных как в развитии торговли, так и в сбыте поступавшего из Китая шелка. К тому же уйгурская элита получила доступ к продуктам земледелия и ремесла (тем самым частично была снята характерная для кочевого мира зависимость от продукции земледельческих цивилизаций). Кроме того, есть все основания считать, что торговцы, ремесленники и земледельцы, уплачивая пошлины и налоги, приносили дополнительные доходы.
Урбанизация, формирование иерархии городских поселений, развитие торговли, земледелия и ремесла, фискальная политика, утверждение манихейства в качестве религии элиты - есть прямые свидетельства трансформации Уйгурского каганата в государство. Однако нельзя не заметить определенную «хрупкость» уйгурской «культурнополитической конструкции». Поражение от кыр-гызов и разгром Орду-балыка (840) пресекли процессы формирования в степи более сложной социально-политической организации. Однако уйгурские государственные традиции оказались востребованы в Восточном Туркестане, куда мигрировала после 840 г. часть токуз-огузов. Здесь возникли Ганьчжоуское, Турфанское и другие княжества, в которых кочевники-уйгуры тесно взаимодейство-
вали с местным согдийским населением, что привело к постепенному формированию комплексного номадно-оседлого общества [16. С. 5-6, 7, 4292; 17. С. 5, 8, 31-251 и др.].
Подводя итоги можно отметить, что уйгуры в период раннего Средневековья прошли длительный путь создания сложных форм властной иерархии и государственности. Все это может рассматриваться как свидетельство нелинейности социальной эволюции и необходимости отказа от представлений о кочевом мире Центральной Азии как макросистеме, воспроизводившей в последней трети I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. одну и ту же модель социально-политической организации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. Т. I.
2. Кляшторный С.Г. Тесинская стела (Предварительная публикация) // Советская тюркология. 1983. № 6. С. 76-90.
3. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959.
4. Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии // Дальний Восток и соседние территории в средние века. Новосибирск: Наука, 1980. С. 103-126.
5. Камалов А.К. Древние уйгуры. УШ-К вв. Аламаты: Наш Мир, 2001.
6. Данилов С.В. Города в кочевых обществах Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004.
7. Крадин Н.Н. Урбанизационные процессы в кочевых империях монгольских степей // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. Кн. 3. С. 330346.
8. Дробышев Ю.И. Уйгурский каганат - нетипичная кочевая империя // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2009. № 2. С. 17-26.
9. Атлас древностей Монголии. Изданный по поручению Императорской Академш наукъ В. В. Радловым. Труды Ор-хонской экспедиции. Вып. II. СПб., 1893.
10. ЦэвээндоржД., БаярД., ЦэрэндагваЯ., ОчирхуягЦ. Археология Монголии. Улаанбаатар, 2008.
11. Ahrens B., Bemmann J., Klinger R., Lehman F., Munk-hbayar L., OczipkaM., PiezonkaM., Schütt B. Geoarchäeology in the Steppe - a new multidisciplinarny Project Investigating the Interaction of Man and Environment in the Orkhon Valley // Ар-хеологийн судлал. Улаанбаатар, 2008. Т. (VI) XXVI. С. 311327.
12. Кызласов Л.Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979.
13. Степи Евразии в эпоху средневековья. М.: Наука, 1981.
14. Арабские источники о тюрках в раннее средневековье / Пер. с араб. Ф.М. Асадова. Баку: Элм, 1993.
15. Лубо-Лесниченко Е.И. Великий шелковый путь // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье: очерки истории. М.: Наука, 1988. С. 352-391
16. МалявкинА.Г. Материалы по истории уйгуров в IX-XII вв. Новосибирск: Наука, 1974.
17. Малявкин А.Г. Уйгурские государства в IX-XII вв. Новосибирск: Наука, 1983.
