CC BY
86
УДК 394/395 (479) ББК 74 04(2) (24) А76
С.С. Апажева
Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова
ТРАНСФОРМАЦИЯ ТРАДИЦИЙ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА: ОТ ПРОШЛОГО К СОВРЕМЕННОСТИ
В статье актуализируются отдельные аспекты трансформации традиций как социального феномена, выходящих на региональные параметры теории и практики. В современных условиях сохранившиеся отдельные сегменты традиционных культур северокавказских народов открыты для внешнего мира и подвержены влиянию инноваций. Этническое самосознание народов Северного Кавказа становится, с одной стороны, определяющим фактором их сохранения, а с другой стороны - катализатором возрождения испытанных временем ее основных элементов, а не всего культурного контура в целом.
Ключевые слова: генезис, традиции, традиционность, культурные ценности, инновации, трансформация, этническое самосознание.
S.S. Apazheva
Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov
TRANSFORMATION OF THE TRADITIONS OF THE PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS: FROM THE PAST TO THE PRESENT
The article analyses some aspects of the transformation of traditions as a social phenomenon that can be considered as regional parameters of theory and practice. In modern conditions, the preserved individual segments of the traditional cultures of the North Caucasian peoples are open to the outside world and are influenced by innovation. Ethnic self-consciousness of the peoples of the North Caucasus becomes, on the one hand, a determining factor in their preservation, and on the other hand - a catalyst for the revival of the time-tested, basic, main elements, but not the entire cultural phenomenon as a whole.
Key words: genesis, traditions, traditionalism, cultural values, innovations, transformation, ethnic identity.
Проблема традиций является ключевой в споре о путях развития человечества, о том, что ему из них нужно оставить в прошлом и что взять с собой в будущее. Посредством понятий «традиция» и «традиционное» люди издавна выражали свое критическое отношение к отвергнутому прошлому и к тем его лучшим чертам, сохранившимся неприкосновенными. На изломах истории, в поисках путей дальнейшего развития общества и человека, особый смысл обретают традиции и традиционные ценности, становясь нравственной опорой. Смысл традиций в том, что они позволяют сохранить не только основу [13, с.6], содержание конкретных исторических форм жизни общества, породивших их, но и специфические формы собственного существования. Это особенно важно и выходит на первый план в наше время, но одновременно и мистифицирует роль и значение традиции в развитии общества [13,с.6].
Современное состояние российского общества можно охарактеризовать как кризисное [6,с.34]. В обобщенном виде можно констатировать, что произошли существенные изменения в социальном пространстве и социальном времени российского общества [2, с.3].
Как считают ученые, одна из главных причин этой ситуации заключается в том, что мы переживаем период отказа от старых ценностей, когда новые еще не сформировались [6.с.34]. Общество, вырабатывающее новые ценности, «примеряет» на себе уже созданные или создает свои с учетом особенностей своего исторического развития [6,с.34].
После распада СССР и тотальной деидеологизации общества, усугубленного постсоветским кризисом, большинство дезориентированных россиян, в том числе жители Северного Кавказа, увидели «отдушину» в возвращении к ценностям «светлого прошлого» [12,с.111], включая традиции. По мнению Р. Ханаху, такой «поворот» сознания обусловлен тем, что культурная традиция, по сути, «смыкается» с общечеловеческими ценностями и, прежде всего, с ее коллективистской природой, в центре которой находятся защита достоинства и личностной ценности индивида в общности [9].
Постановка вопроса о трансформации традиций определяется тем, что они является частью проблемы соотношения национальной культуры, ее особенностей, культурного наследия прошлого, сохранения разнообразия культур, каждая из которых представляет собой концентрированный опыт частицы человечества [1, с.3]. И эта проблема, в свою очередь, связана с проблемой воспитания человека [1, с.3]. Традиции тем значительнее обнаруживают свою воспитательную силу, чем однороднее общественные и социальные отношения, регулируемые ими.
К любому явлению, следуя методологическому принципу историчности [2, с.53], необходимо подходить с точки зрения того, как оно возникло, что оно представляло в прошлом, какие основные этапы проходило и что оно представляет собой в настоящее время [2, с.53].
До начала XIX века термин «традиция» имел несколько различных значений. В этнографии традицией считается устный метод фиксации и передачи из поколения в поколение важнейшей информации [2, с.14]. Во многих религиозных конфессиях под традицией понимались существующие нормы вероисповедания. Таким образом, понятие традиция было связано с мифом, фольклором, религией, бытовыми образами, т. е. с архаичными способами культурного наследия, в связи с этим традиция реализовалась как нечто противоположное науке, философии, творческому мышлению [9,с.8].
Из множества имеющихся определений традиций хотелось бы выделить определение известного этнографа К.В.Чистова: «традиции - это механизм аккумуляции, передачи (трансмиссии) и актуализации (реализации человеческого опыта, т.е. культуры, ... это сеть (система) связей настоящего с прошлым» [5,с.108]. Суждения К.Ф.Чистова о том, что традиции - это накапливающийся опыт в виде системы стереотипов человеческой деятельности и результатов этой деятельности, стереотипов представлений о них и способов их обозначения или символизации, позволяют определить традиции как систему различных стереотипов [5,с.108], акцентируя внимание на упрощенных моделях сознания (осознания, восприятия) и оценки действительности и принятых, т.е. социально санкционированных, поощряемых моделях поведения [5,с.108].
Соблюдая логику своих рассуждений, позволим задать вопрос: возможно ли общество без традиций? По мнению К.Ф.Чистова, такого общества быть не может. Есть только иллюзия альтернативы (нетрадиционной) [5,с.109]. На наш взгляд, подобная иллюзия является результатом ускоренного темпа развития современного общества и новых механизмов передачи культуры, влияющая на снижение роли первичных социальных групп: старшего поколения, семьи и других в прямой передаче и сохранении традиций [5,с.109]. По мнению К.Чистова, общество отличается не наличием или отсутствием традиций, а их особым содержанием, особыми способами их передачи и формами их функционирования [5,с.109].
По мнению Мусукаева А.И. и Першица А.И., само значение понятия «традиция» указывает на последовательный характер таких правил, передаваемых из поколения в поколение [3, с.3]. Авторы в работе «Народные традиции кабардинцев и балкарцев» отмечают, что «в литературе можно встретить такие словосочетания, как «традиции и обычаи» или «традиции и ритуалы» [3, с.3]. Здесь перед нами неточность, и даже путаница. Обычаи и обряды (а также устоявшиеся праздники, траурные дни и т. п.) -это те же традиции, хотя и в их разных видах. Обычай - содержание поведенческой нормы, например, обычай закреплять общепринятым образом отношения между связывающими свои судьбы мужчиной и женщиной, обычай отмечать появление на свет ребенка, обычай хоронить покойника. Обряд же - внешнее оформление обычая: как именно заключать брак, отмечать рождение, расставаться с умершим» [3,с.3-4].
Процессу обновления традиций посвящено также много культуроведческих, этнографических работ [3, с.3]. Мнение Мусукаева А.И., что этот процесс состоит из четырех стадий, является наиболее обоснованным. Первая стадия - это решительное противодействие, которое привычная традиция оказывает непривычному новшеству. Вторая стадия - их мирное сосуществование: люди, ориентированные на традицию, поступают по-своему. На третьей стадии происходит смешение и взаимопроникновение старого и нового. И, наконец, на последней стадии традиция в основном уступает место новации, хотя что-нибудь из нее сохраняется и дальше в виде остатков пережитков прошлого [3,с.3].
Например, внедрение коллективных методов управления в Кабардино-Балкарии в 1930-е годы практически полностью уничтожило существовавшие до этого времени формы взаимопомощи, обеспечивавшиеся в ходе различных сельскохозяйственных работ [1,с.14]. В дореволюционный период большинство кабардинцев не имели возможность возделывать свою землю, поэтому были вынуждены использовать традиционную форму взаимопомощи - супрягу [1,с.15]. Советская экономическая политика 1920-х годов была во многом направлена не только на сохранение супряги, но и на ее возрождение. В газетах тех лет часто говорилось, что в прошлом у кабардинцев был «хороший обычай супружеской обработки земли», и авторы этих статей сожалели, что в 1920-е годы этот обычай редко использовался [1, с.23]. Местные журналисты, и в частности З.Мидов, призывали кабардинцев вспомнить его и возродить.
В целом архивные и газетные материалы 1920-х гг. убеждают, что советские органы власти Кабардино-Балкарии стремились не к слому экономических традиций с элементами общинности и коллективизма, а к их адаптации к условиям новой экономической политики [1, с.3]. Но они не учли, что традиции взаимопомощи в кабардинском обществе в дореволюционный период подверглись под влиянием капиталистических отношений эрозии и начали ослабевать. В первую очередь, это касается тех форм, которые были связаны с земледелием и скотоводством [1, с.24]. Это не позволяет считать в полной мере деятельность органов советской власти по возрождению традиционных форм взаимопомощи последовательной и успешной. В 1920-е гг. наблюдается дальнейшее ослабление этих форм. Колхозная организация труда, ограничивая возможности ведения личного хозяйства кабардинцев, неуклонно минимизировало масштабы взаимопомощи, оказываемой в сельском хозяйстве и животноводстве [1.с.24]. Применительно к современному обществу можно говорить лишь о сохранении отдельных фрагментов форм взаимопомощи.
Плахов В.Д. считает, «что возрастающая роль субъективного фактора в историческом процессе ставит проблему отбора, развития традиций, соответствующих новым общественным отношениям, и установления аутентичного контроля над традициями [4,с.206].
Насильственной ломке традиций и насаждению инноваций в полной мере подверглись все народы Советского Союза, в том числе и народы Северного Кавказа [6,с.33-34]. Гонения распространились и на ряд других традиций, в том числе, позитивных, нивелируя их под некий «общесоветский» стандарт [6,с.34], когда «вместе с водой выплеснули и ребенка». Для упразднения одних традиций и введения других властные структуры не гнушались никакими методами и средствами: будь то репрессии или идеологический нажим [6,с.34].
Трансформация традиции при переходе общества от архаического к современному государству осуществляется не только на макроуровне (цивилизация, культура, этнические группы и др.), но и в масштабе внутреннего мира индивида [2, с.134].
Например, следует отметить, что эмоциональные действия и реакции женщин, иногда демонстративные, иногда импульсивные, не менее важны для понимания особенностей этнического облика и культуры народа, живущего в условиях военной трагедии и использования комплекса методов, разработанных коллективным сознанием и закрепленных традицией для переживания своего горя и облегчения доли умерших. Повторяющиеся в фольклоре источники эмоционального акцента на гибель своих близких, необходимо читать как одно из свидетельств особых традиционно патриархальных отношений к родственникам [7,с.313-323].
Современники Кавказской войны видели следствие этого чувства коллективной родственной солидарности в ответственности за погибшего: его уход с поля боя, достойный легенды о земле, ритуальное оформление его ухода [7,с.313]. «В характере черкесов нет, пожалуй, черты, более заслуживающей восхищения, чем их забота о павших - о бедных останках мертвого, который уже не может чувствовать этой заботы. Если кто-нибудь из соотечественников пал в бою, множество черкесов несутся к тому месту затем, чтобы вынести его тело.» [7;8,с.568]. Большое количество таких примеров, которыми изобилуют разные, независимые друг от друга источники, говорит о том, что это не мимолетная история, а глубокая ментальная установка [7, с.318]. К концу Кавказской войны многие очевидцы и участники событий с сожалением замечали, что «обычай ложиться рядом с мертвым товарищем, но не оставлять его труп на милость врага, был совершенно забыт» [7, с.319].
В этом небольшом историческом эпизоде мы наблюдаем трансформацию традиционного отношения черкесов к умершим. Традиционная культура предполагает существование временной спирали, в которой поколения людей постепенно повторяют пути своих предшественников. Сознание носителей такой культуры уравновешивает крайность военного бытия последовательностью действий, развивавшихся на протяжении веков. Однако эмоциональный уровень трагедии прямо пропорционален силе племенных, социальных и этнических связей [7,с.320].
По мнению авторов статьи «Смерть в смысловом пространстве адыгов в годы Кавказской войны» [7,с.313-323], эта война положила начало необратимому процессу разрушения ментальных основ их традиционного образа жизни.
Этнокультурные традиции народов современной России отличаются не только по форме и содержанию, но и по времени их включения в ее общую историческую судьбу. Все это в конечном итоге сформировало пеструю картину традиций, ритуалов и обычаев, динамично развивающихся, изменяющихся, но в то же время продолжающих выполнять свою основную функцию - «передавать культурные ценности прошлого в настоящее и будущее» [2, с.53] .
Постсоветская практика показала, что механический перенос западноевропейских и других культурных образцов на российскую почву не всегда эффективен [12, с.113; 6, с.34]. Несмотря на интенсивное, агрессивное и «проникающее» влияние
западноевропейских образцов, сохранились устойчивые этнокультурные традиции и сознательное культурно-историческое единство народа.
Активная адаптация к ним через механизмы и формы самоорганизации, которые превосходят этнокультурную традицию, но сохраняют последовательность по отношению к ней, стала условием их полноценного участия в процессах обновления северокавказского культурно-исторического пространства [6, с.37].
С насаждением новых культурных образцов сегодня кавказская (традиционная) культура проходит испытание на прочность [12, с.112-113]. Возникает резонный вопрос: гуманно ли сознательное разрушение традиционной культуры? Возможно ли возродить его в новом качестве ? [12, с.113]. Ответы на эти вопросы наиболее актуальны сегодня, и, самое главное, они превращаются в лозунг, который становится насущной потребностью национального сознания. Отвечая на причины актуализации лозунга возрождения традиционной культуры, следует четко понимать, что это обусловлено реакцией на «зияющую пустоту» духовного мира, которая сформировалась в результате определенного хода истории. Но это «восполнение утрачено не только обращением к «истокам», но и введением ислама» [6,с.34]. Исламский фактор оказал значительное влияние на традиционную культуру народов Северного Кавказа [15, с.108].
Для подтверждения вышеизложенного, проанализируем результаты авторского исследования (2018 г.). Основной целью была определение выбора молодежи КБР между традицией и новацией. Разработанная программа и инструментарий позволили выяснить эти позиции на материалах анкетных опросов.
Анализ содержания «Я-идентификаций» всего массива опрошенных показывает доминирование конструируемых в сознании молодежи Кабардино-Балкарии следующих компонентов: «общегражданской» (66,3% опрошенных определяют себя как граждан России), «малой реальной группы» (62,9% определяют себя как студентов/учащихся) и «региональной» (61,6% определяют себя как жителей Кабардино-Балкарии).
В десятку самых распространённых попадает региональная идентичность: значимая доля респондентов выбирает субрегиональную идентичность (житель своего города/ села - 25,8%, житель Северного Кавказа - 33,8%, житель Кабардино-Балкарской Республики - 61,6%). Особенности региональной идентичности проявляются в том, что более всего выражен мезоуровень региональной идентичности (Кабардино-Балкарская Республика), в меньшей степени - локальный уровень (близость с жителями своего населенного пункта).
Этническая компонента идентичности по степени распространенности располагается у балкарцев и кабардинцев на четвертом, у русских - пятом местах (соответственно, 53,8%, 43,5% и 33,8%).
Религиозная компонента идентичности занимает 11 место в рейтинге распространенности различных компонентов в структуре идентичности молодежи КБР (25,0%). Судя по ответам, религиозное мировоззрение молодежи, идентифицирующей себя с верующими, характеризуется размытостью и неопределенностью.
Так, абсолютное большинство молодых респондентов из группы «Я-религиозной» идентификации (77,4%) относят себя к последователям традиционного ислама, 9,7% - к последователям нетрадиционного (салафитского) ислама. 6,5% считают себя православными, 3,2% заявляют, что являются верующими, но не принадлежат ни к одной конкретной конфессии, и столько же другого исповедания.
Подавляющая часть (82%) молодых людей соблюдает традиции и национальные обычаи, отмечает религиозные и национальные традиционные праздники, при этом заметная часть из них (41%) убеждена в необходимости инноваций.
Большинство молодых людей (77%) утверждают, что религия и традиция оказывают влияние на их поведение и образ жизни в части базовых моральных ценностей. При этом значительная часть из них (59%) указывает, что соотносит свой облик с религией и традицией.
Представители старших возрастных групп (79%) убеждены в том, что западноевропейская система ценностей и другие культурные образцы неуклонно вытесняют остатки традиционной культуры, и лишь небольшая часть (11%) считает, что это не так, 10% затрудняется с оценкой этого влияния.
Во взаимоотношениях с близкими в семье большая часть респондентов руководствуются, прежде всего, интересами и традициями собственной семьи - 69,3%. Затем следуют традиции и обычаи народа (26,3%), собственные интересы и принципы - 19,9%. Подтверждается факт высокой регулирующей значимости традиционных национальных и семейных ценностей. Семья как институт, семейные отношения, основанные на национальных традициях продолжают иметь высокую референтную значимость в процессе социализации молодежи.
Почти треть молодых людей считает, что спорные с позиций вероисповедания или национальных традиций поступки недопустимы, Половина опрошенных (53%) считает необходимым «пропаганду религиозных и традиционных нравственных ценностей» для «предотвращения распространения безнравственности в обществе». Объективные условия и субъективные факторы создали определенный биосоциальный тип людей, которые постоянно готовы бороться за интересы своего народа, за его авторитет и традиции [14, с.266].
В целом, подводя итоги анализа исследования трансформации традиции, следует отметить, что всегда существует дистанция между исследователем и носителем традиции. Иными словами, традиция как явление дана не сознанию наблюдателя, а сознанию наблюдаемого, испытывающего на себе воздействие традиций в полной мере [2,с.29]. Наблюдатель в лучшем случае может удовлетвориться только логикой события, его рационалистической реконструкцией. Традиция, в нашем понимании, раскрывает свои сущностные моменты лишь тогда, когда она действует, а не когда за ней наблюдают со стороны [2, с.29].
Эти обстоятельства делают выявление закономерностей влияния традиции на современное общество очень сложной и неразрешимой научной проблемой [6,с.33].
Сейчас трудно точно предугадать будущий облик культуры, но ее контуры определяет во многом характер нашей современной деятельности. В конечном счете, знание теории и истории культуры нам важно для того, чтобы каждый член общества мог способствовать подъему человечества на новые высоты культуры [10, с.340]. И в этом самоопределении личности, активно участвующей в историческом процессе, а не ограничивающейся, по выражению известного героя Вольтера, «вскапыванием своего огорода», решающим условием является ясное понимание того, что человечество вступило в новую фазу перехода от одного типа культуры к другому [10, с.341].
Список литературы
1. Бабич И. Л. Народные традиции в общественном быту кабардинцев во второй половине Х1Х-ХХ в. //Автореферат диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - Москва, 1992. - 28 с.
2. Апажева С.С. Традиция в российском социуме. //Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова. - Нальчик, 2003. - 153 с.
3. Мусукаев А.И. и Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992. - С.1-238.
4. Плахов В.Д. Традиции и общество //Опыт философско-социологического исследования. - М., 1982. - С. 206-208.
5. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Л., 1986. - 304 с.
6. Апажева С. С., Унежев К.Х., Зумакулов Б.М., Мамсиров А.Х. Современная Северо-Кавказская молодежь: проблема выбора между традицией и новациями.// Вестник Адыгейского государственного университета, 2017. - С.32-42.
7. Tekueva M., Gugova M., Nalchikova E., Konovalov, A. (2018). The Meaning of Death for Adygs during the Years of the Caucasian War. Journal of History Culture and Art Research, 7(4), 313-323.doi:http://dx.doi.org/10.7596/taksad.v7i4.1852
8. Лонгворт Дж.А. Год среди черкесов. //Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. - Нальчик, 1974. - С. 531-584.
9. Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). - Ростов-на-Дону, 2001. - 192 с.
10. Каган М.С. Философия культуры. /Акад. гуманитар. наук; СПБ. Гуманитар. ун-т профсоюзов; СПБ. Гос. ун-т. - СПБ. : Петрополис, 1996. - 415 с.
11. Цороев С.С. Ценности в культуре обновляющегося общества как философско-культурологическая проблема. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. - Майкоп. 2011. - 153 с.
12. Ханаху Р.А. Северный Кавказ в свете проблем глобализации культуры // Кавказ и глобализация. - Т.2, Выпуск 2, 2008. - С.110-120.
13. Центр системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ и ИСПИ РАН. Ассоциация по комплексному изучению русской нации. (АКИРН). Южнороссийское обозрение. Выпуск 14. - 160 с.
14. Тхагапсоев Х.Г. О кавказской идентичности и к контекстам ее проявления // Мир культуры и культурология. Вып.2, СПб., 2012. - С.261-271.
15. Апажева С.С., Мамсиров А.Х., Цолоев Т.С. Северный Кавказ: современная этно-политическая ситуация и возможности ее стабилизации. История: факты и символы. 2017, Елец, №4 (13). - С.101-111.
