CC BY
4ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛОГИИ НАУКИ И ТЕХНОЛОГИЙ
УДК: 001.6
DOI: 10.24412/2414-9241-2023-9-11-19
ТРАНСФОРМАЦИЯ ТЕХНОЛОГИЙ, НАУЧНОЙ САМОСТИ И ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ: К ИСТОРИИ НАУЧНОЙ ОБЪЕКТИВНОСТИ
В современных исследованиях науки научная объективность перестает пониматься как абстрактное эпистемическое понятие и начинает отсылать к конкретным исторически изменчивым практикам, которые следует совершать ученому, чтобы быть объективным. Определенный тип научной самости складывается под влиянием тех или иных научных практик (в частности, практик создания визуальных образов) и практик следования определенной «эпистемической добродетели» (в частности, объективности). Цифровые технологии изменяют ряд научных практик, а значит, изменениям подвергается и эпистемическая добродетель объективности, и сама научная самость. В пространстве соединения научного, технологического и цифрового появилась новая роль у цифровой визуализации как практики достижения объективности. Современные научные практики, использующие цифровые и НБИКС-технологии, изменяют не только способ вмешательства, но и, в конечном счете, того, кто это вмешательство производит. Еще на рубеже ХХ-ХХ1 вв. присутствие человека-наблюдателя рассматривалось как некое явление, которое в будущем должно быть устранено путем совершенствования алгоритмов
Ангелина Викторовна Баева
кандидат философских наук, преподаватель философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия; e-mail: [email protected]
и возможностей обработки изображений без человеческого вмешательства. И сейчас, например, создание новых цифровых атласов выдвигает новые нормативные требования контроля и ограничения самости в достижении так называемой «цифровой объективности». В этой связи резонным кажется вопрос о том, не грозят ли новые технологии стиранию научной самости как инстанции, которая была призвана регулироваться объективностью как эпистеми-ческой добродетелью? Не являемся ли мы свидетелями появления новых эпистемических режимов, или же носителями эпистемических добродетелей становятся алгоритмы, пришедшие на смену научным самостям?
Ключевые слова: объективность, эпистемическая добродетель, научная самость, визуализация, цифровые технологии
В современных исследованиях науки происходит принципиальное усложнение того, что называется «наукой»: наука оказывается эмпирически многообразной, в связи с чем усложняются способы исследования науки. Переопределение того, что представляет собой наука, влечет за собой переосмысление и эпистемических (метанаучных) понятий таких, как, например, истинность, достоверность, объективность и др. И эти понятия (в частности, понятие объективности) начинают отсылать, в том числе, к определенным практикам науки, которые оказываются исторически изменчивыми и зачастую не относящимися напрямую к научному знанию. В связи с этим объективность, традиционно характеризующая научное знание, перестает пониматься как сама собой разумеющаяся, вневременная и неотъемлемая характеристика науки. Мы вслед за Л. Дастон и П. Галисоном (Галисон, Дастон, 2018) говорим об объективности как «эписте-мической добродетели» (epistemic virtue), которая имеет историю, отличную от истории науки. В предлагаемом обозначении объективности как «эпистемической добродетели» принципиальным образом соединяются эпистемология и этика, что указывает на активное участие «научной самости» (scientific selfs) в конкретных материальных практиках, где осуществляется объективность. Исследовать объективность становится возможным, например, с помощью анализа научных изображений и практик их создания, которые по-новому задают проблемное
поле эпистемологии: значительная роль отводится техникам проведения наблюдения и эксперимента, формам репрезента-ционного закрепления их результатов. История объективности, реконструируемая Дастон и Галисоном по практикам создания изображений для научных атласов, представляет собой историю реконфигураций, обязанных различным способам видения. Научные атласы подвергались в разное время пересмотру в зависимости от изменения способов визуализации и перенастройки исследовательских оптик, то есть, например, создание объективного образа требовало соблюдения определенных ограничений в отношении научной самости. Появление новых — цифровых — практик визуализации, сменяемость эпистемических добродетелей и, как следствие, изменение практик ограничения и контроля самости, позволяет поставить вопрос о трансформации научной объективности. Чтобы проследить этот процесс и определить, чем он характеризуется, мы ниже проведем небольшой экскурс в историю сменяемости эпистемических добродетелей и регулируемых ими самостей, а затем постараемся показать, как современные научные практики визуализации и изменения в характере самих визуальных образов трансформируют объективность.
В своей исторической концепции объективности Дастон и Галисон показывают на конкретных примерах, что в качестве научной нормы и принципа, регулирующего множество научных практик, объективность утверждается только с середины XIX столетия. Эпистемические добродетели могут сосуществовать в одном эпистемологическом поле, но на уровне конкретных рутинных практик оказывается невозможным служить сразу нескольким добродетелям. Естественнонаучные атласы XIX в., служащие для Дастон и Галисона наглядным примером, демонстрирующим историчность объективности, в том числе, указывают и на то, как изменялся сам тип ученого — научная самость — в зависимости от господствующей эпистемической добродетели. Например, новый тип «объективного» ученого — это фигура дисциплинированного острожного наблюдателя,
не вмешивающегося в процесс, а лишь беспристрастно фиксирующего наблюдаемые явления и правильно интерпретирующего их. Быть объективным (то есть придерживаться эпистемической добродетели объективности) значило не просто заниматься наукой, но, прежде всего, усмирять свою волю и самость, например, воздерживаясь от ретуширования фотографий. Новое представление о визуальном образе как специфическом инструменте, возникающее в современной эпистемологии в связи с появлением цифровых режимов визуализации, требует формирования нового типа самости. Так, например, развитие нанотехнологий в XX-XXI вв. позволяет Дастон и Галисону ввести в оборот описание нового режима научной визуализации — «образ-как-инстру-мент». И этот переход от «образа-как-презентации» к «образу-как-инструменту» показывает, что наиболее глубокое изменение происходит именно на уровне научной самости. Стремление к минимизации роли самости в процессе создания и наблюдения научного образа вплоть до отказа от самости как таковой, способной каким-либо образом вмешаться или неправильно увидеть и проинтерпретировать наблюдаемое явление, все больше можно видеть в современных научных практиках, использующих компьютерные, цифровые и НБИКС-технологии. В связи с этим резонным кажется вопрос о том, не грозят ли новые цифровые технологии стиранию научной самости как инстанции, которая была призвана регулироваться объективностью как эпистеми-ческой добродетелью? В качестве возможного ответа на этот вопрос мы предполагаем, что на смену научной объективности приходит новый эпистемический режим, разрывающий связь этики и эпистемологии, а носителями новой эпистемической добродетели становятся алгоритмы, пришедшие на смену прежним типам научной самости.
Если еще недавно на рубеже XX-XXI вв. присутствие ученого-наблюдателя рассматривалось как некое явление, которое в будущем должно быть устранено путем совершенствования алгоритмов и возможностей обработки изображений
без человеческого вмешательства, то сейчас создание новых (по сравнению с предыдущими методами картографирования мозга) цифровых атласов выдвигает новые требования к контролю и ограничениям самости в достижении так называемой «цифровой объективности» (Beaulieu, 2001: 662-669). Так, например, в 1990-е гг. («десятилетие мозга») был создан ряд цифровых и электронных ресурсов, позволяющих рационализировать и интегрировать различные области нейробиологии. Этот подход был описан как «нейроинформатика». В ходе совершенствования атласов мозга то, что составляло «объективное» нейробиологическое знание, переосмыслялось в соответствии как с технологическими возможностями, заложенными в новые технологии, так и с ограничениями стандартизации, присущими проектам, включающим множество измерений. Понятие «цифровая объективность» предлагается в качестве обозначения конкретной конфигурации идеалов, методов и объектов познания в современной кибернауке (Ibid.: 635). И поскольку визуальные представления в науке все больше переплетаются с компьютерными и вычислительными форматами, их цифровая материальность требует особого подхода: например, результат сканирования мозга не является моментальным снимком, и ряд допущений Дастон и Галисона, связанных с реализмом в отношении механической объективности, не подходит для изображений сканированного мозга (Rijcke, Beaulieu, 2014: 131-132). Благодаря развитию компьютерных технологий сканирование мозга стало встроенным в цифровой и сетевой контекст, что делает эту процедуру не столько репрезентативной, сколько пре-зентативной.
Поскольку в начале XXI в. технологические достижения повлияли на то, как обрабатываются, интегрируются и визуализируются данные, роль научной самости также претерпевает изменения, однако все же самость не устраняется полностью: границы, обеспечивающие и поддерживающие участие человека-наблюдателя, скорее расширяются, чем стираются. Так, например,
наблюдение и визуализация с использованием цифровых атласов мозга выстраивается в основном за монитором компьютера (Ibid.: 134-136). Это подразумевает изменение отношений между наблюдателем, объектом наблюдения, технологиями, используемыми для этой цели, и институциональными механизмами, обеспечивающими практику наблюдения. Цифровой атлас в отличие от атласов, рассматриваемых Дастон и Галисоном, приобретает черты инструмента, не столько репрезентирующего, сколько пре-зентирующего, поскольку он одновременно может и представлять, и использоваться для совершенствования представлений. В то же время возрастает и роль баз данных (больших данных) в перераспределении сил на эпистемическом поле, поскольку различные типы баз данных будут способствовать появлению новых видов визуализаций (Ibid.: 138-140) и, как следствие, требовать реконфигурации фигуры наблюдателя. В связи с этим по-новому проблематизируется роль научной самости, участие которой теперь оказывается распределенным и интерактивным (Китчин, 2017: 116). Данные хотя и стремятся дать детальную и и исчерпывающее представление информации, но, тем не менее, дают только выборочное отражение значимой информации, что определяется во многом используемыми технологиями и платформами сбора данных, а также, что не менее важно - онтологическими установками в отношении используемых данных. При этом фигура врача как эксперта не устраняется из процесса диагностики, но объективность врача будет во многом опираться на анализ тех данных, которые он получил от сервиса. Иными словами, данные предполагают избирательный взгляд, настроенный определенным образом и ограниченный использованием определенных инструментов (Там же: 123-124). Так, например, уже сейчас в области биомедицины применяются специально обученные нейросети в качестве экспертной инстанции при проведении компьютерной томографии или датчики, расположенные на теле пациента не только для сбора информации, но и для проведения диагностики вместо врача (Bulatov et al, 2023).
Изображения продолжают совершенствоваться вместе с приборами и техниками визуализации, но теперь уже не с точки зрения соответствия или объективности, а скорее с точки зрения их функциональности (Ruivenkamp, Rip, 2014: 193). Возможно, стремление к точности сменилось стремлением к достижению удобства: в частности, в биоинформатике имеет место переход к хорошо различимым и эстетически привлекательным, но мало похожим на «реальные» белки способам визуализации (Волошин, 2021). Цифровая визуализация разрушает различие между рисунком, выполненным от руки, и изображением, сделанным механическим образом: механически произведенные цифровые изображения можно регулировать «вручную» на экране компьютера с помощью специальной программы для обработки изображений. С помощью программного обеспечения цифровые фотографии могут быть преобразованы в упрощенные «диаграммы», сохраняя при этом внешний вид фотографии, которая представляет собой «истинный» моментальный снимок рассматриваемого явления (Frow, 2014: 257). Можно ли при этом считать цифровые изображения более достоверными и заслуживающими внимания, нежели «сырые» данные изображений? Некоторые исследователи связывают их «надежность» с преобразованиями, выполняемыми программным обеспечением (а не человеческими руками) (Lynch, 1991: 221). Это перекликается с представлением о «цифровой объективности»: цифровая форма и структура новых научных атласов обеспечивает взаимодействие, в котором различные техники объективности сходятся и усиливают друг друга. Вероятно, цифровая обработка изображений может способствовать эпистемическому идеалу объективности посредством развертывания автоматизированных процессов, которые были математически подтверждены, что, соответственно, уменьшает необходимость вмешательства в обработку данных. Тем не менее, вопрос о том, усиливает или ослабляет объективность цифровая обработка изображений, нуждается в отдельном исследовании.
Список литературы
Волошин М.Ю. 3D-визуализация макромолекул в биоинформатике: эпистемологический аспект // ПРАННМА. 2021. № 4 (30). С. 12-35.
Галисон П., Дастон Л. Объективность. М.: Новое Литературное Обозрение, 2018. 584 с.
Китчин Р. Большие данные, новые эпистемологии и смена парадигм // Социология: методология, методы, математическое моделирование. 2017. № 44. С. 111-152.
Beaulieu A. Voxels in the Brain: Neuroscience, Informatics and Changing Notions of Objectivity // Social Studies of Science. 2001. Vol. 31. No. 5. P. 635-680.
Bulatov K.B., Ingacheva A.S., Gilmanov M.I., Chukalina M.V., Nikolaev D.P., Arlazarov V.V. Reducing Radiation Dose for NN-Based COVID-19 Detection in Helical Chest CT Using Real-Time Monitored Reconstruction // Expert Systems with Applications. 2023. Vol. 229. Part A. 120425.
Frow E.K. In Images We Trust? Representation and Objectivity in the Digital Age // Representation in Scientific Practice Revisited / Ed. by C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2014. P. 249-268.
Lynch M. Science in the Age of Mechanical Reproduction: Moral and Epistemic Relations between Diagrams and Photographs // Biology and Philosophy. 1991. Vol. 6. No. 2. P. 205-226.
Rijcke S. de, Beaulieu A. Networked Neuroscience: Brain Scans and Visual Knowing at the Intersection of Atlases and Databases // Representation in Scientific Practice Revisited / Ed. by C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2014. P. 131-152.
Ruivenkamp M., Rip A. Nanoimages as Hybrid Monsters // Representation in Scientific Practice Revisited / Ed. by C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2014. P. 177-200.
THE TRANSFORMATION OF TECHNOLOGY, SCIENTIFIC IDENTITY AND EPISTEMIC VIRTUES: TOWARD A HISTORY OF SCIENTIFIC OBJECTIVITY
Angelina V. Baeva
PhD in Philosophy, Lecturer, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; e-mail: [email protected]
In contemporary studies of science, scientific objectivity ceases to be understood as an abstract epistemic concept and begins to refer to specific, historically varying practices, that scientists must engage in order to be objective. A certain type of scientific identity is shaped by certain scientific practices (in particular, the practices of visual imaging) and the practices of following a certain "epistemic virtue" (in particular, objectivity). Digital technologies change a number of scientific practices, and hence both the epistemic virtue of objectivity and the scientific identity itself change. In the space of connecting the scientific, technological and digital there is a new role for digital imaging as a practice of achieving objectivity. Modern scientific practices that use digital and NBICS technologies as new practices change not only the way of intervention, but also, ultimately, the person who makes this intervention. Back at the turn of the 20th and 21st centuries, the presence of a human observer was seen as a phenomenon to be eliminated in the future by improving algorithms and image processing capabilities without human intervention. And now, for example, the creation of new digital atlases puts forward new normative requirements to control and limit the self in achieving so-called "digital objectivity". In this context, it seems reasonable to ask whether the new technologies threaten to erase the scientific self as an instance that was meant to be governed by objectivity as an epistemic virtue. Are we not witnessing the emergence of new epistemic regimes, or are algorithms replacing scientific selves becoming the bearers of epistemic virtues?
Keywords: objectivity, epistemic virtue, scientific self, visualization, digital technology
