CC BY
119
УДК 101.1:316"312"
ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ В ПЕРИОД ОБЩЕСТВЕННОГО КРИЗИСА (ОПЫТ РОССИИ)
© В. А. Резниченко
Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана Россия, 105005 Москва, ул. 2-я Бауманская, 5.
Тел.: +7 (495) 429 81 73.
E-mail: re-vera@yandex.ru
Изменения структуры отечественного социума в последние десятилетия сопровождаются трансформациями социальных норм, разбалансированием привычных способов обмена результатами деятельности, что не позволяет укрепиться моделям демократического общежития в России, провоцирует рост социальной напряженности. Подобное кризисное положение должно быть преодолено. Это требует баланса интересов различных социальных групп, переориентации государственного управления в реформировании экономики, политики на нужды и интересы населения.
Ключевые слова: социальные нормы, социальный кризис, аномия ценностей, гражданское общество, социальные группы, конфликт, стратификация, модернизация, аксиологические системы.
Радикальные изменения структуры отечественного социума в последние десятилетия сопровождаются существенными трансформациями социальных норм. Неолиберальная модель, предлагавшаяся реформаторами 90-х годов, абсолютизация рынка, поощряющая максимальную свободу действий, без каких-либо ограничений (если только они приводят к быстрому обогащению), оттеснили на периферию общественной жизни традиционно значимые для российской ментальности ценности: добро, равенство, общность, справедливость, укоренив, таким образом, мнение, что экономическая успешность, высокий уровень жизни и нравственное поведение несовместимы.
В результате политических, экономических реформ в постсоветской России, на фоне общего ухудшения условий существования людей, произошло резкое углубление социальной, имущественной поляризации и дифференциации населения. Падение производства, регулярные невыплаты минимальных зарплат рядовым сотрудникам государственных предприятий и учреждений, вынужденная неполная занятость, сокращение спроса на труд специалистов, занятых в обрабатывающих, наукоемких, социально-ориенированных отраслях производства, сокращение численности рабочих мест привели к ухудшению материального положения работающего населения, и как следствие, - к обеднению не только отдельных семей, но и целых регионов.
Стихийный процесс обнищания широких слоев населения усугубил деформацию социальных позиций различных групп общества. К бедной или малообеспеченной части населения нашей страны были отнесены представители самых интеллектуальных профессий: работники науки, образования, здравоохранения, высококвалифицированные рабочие, технический персонал военно-промышленного комплекса.
Превращаясь в устойчивую характеристику, бедность существенно деформирует становление новой социальной структуры страны. Нарушается ценностная ориентация прежних социальных слоев, практически не формируется средний класс, возрастает количество людей, попадающих в число представителей маргинальных групп: бездомные, мигранты, хронические безработные и т. п. Наряду с этим появляются владельцы огромных состояний. Их интересы, образ жизни, общественные ценности ориентированы на идеалы западного общества потребления. Начинают складываться классовые антагонизмы, взаимная вражда, ненависть бедных к богатым и презрение богатых к бедным.
Подобная ситуация отрицательно влияет на общий психологический настрой, способствуя нестабильности, росту преступности в обществе. Беднейшие категории, люмпенизированный социальный слой легко поддается на искушение восстановления «социальной справедливости» любыми путями, начиная от участия в крайних левых и крайних правых националистических движениях и заканчивая уголовными преступлениями.
Аномия ценностей вынуждает каждого индивида искать необходимые формы выживания и самоорганизации. Одновременно с масштабной трансформацией общественных структур наблюдается сильный кризис идентификации и самоидентификации личности. Отсутствие надежных источников поддержания достигнутого уровня, качества жизни, разрушение казавшейся стабильной структуры занятости, профессионального самоопределения приводит к размыванию механизма социальной идентификации с наработанными в культуре формами жизнедеятельности - возникает социальный кризис, свидетельствующий об исчерпании возможностей саморазвития общества в данном его качестве.
В системном анализе данное состояние характеризуется уникальным сочетанием параметров социального и культурного развития, затрагиваю-
щим политическую, экономическую, производственную, собственно социальную сферы жизни (дезинтеграция социальных групп, институтов, утрата идентификации личности с прежними структурами, ценностями, нормами), а также духовнонравственную, трудовую, этническую, экологическую [1].
Кризис является одним из переходных процессов в социальных системах. Распад системы наступает, если ее изменения столь значимы или воздействие на нее столь сильно, что параметры системы принимают пороговые, критические значения, степень организованности системы резко снижается, вероятность возвращения к стабильному состоянию невелика [1].
Социальный кризис (включающий гражданский и политический), характеризуется разбаланси-рованием жизневоспроизводительных укладов, технологий устроения, способов обмена деятельностью. Усиление гражданской активности народа происходит в случае отсутствия гарантий жизнеобеспечения в результате государственного банкротства, экономических сбоев, обусловливающих дисбаланс социальной жизни. Если власть оперативно и удовлетворительно реагирует на нужды населения, народ улучшает существование, проте-стная активность снижается, жизнь входит в ламинарное состояние. В противном случае возможно перерастание гражданского кризиса в политический, выражающийся антиправительственных выступлениях (как в легитимных, так и нелегитимных формах), изменении политического строя, смене режима.
Итогом политической трансформации становится социальная модернизация. «Определяющим является соотношение традиционных элементов и ростков модернизированных структур, ценностное содержание процессов их взаимодействия, последовательность в накоплении новых качеств, позволяющая достичь меньших напряжений в процессе развития, большей органичности социальных изменений, не утерять системное качество на пути модернизации. Столь же важным может считаться само представление о модернизации как осознанной цели, учитывая, что вполне возможны достаточно серьезные социальные изменения, включающие элементы модернизации, где последняя выступает как неотрефлексированный результат массовых социальных процессов. Модернизация как осознанная цель общественного развития зависима от сложившихся в обществе представлений о ценности личности» [2].
Чем более сильны в обществе традиционные элементы, тем сильнее тенденция направить мо-дернизационные процессы на достижение целей, лежащих вне интересов конкретного индивида, что демонстрирует история Советской России. Человек использовался как средство для «более высоких
целей». Декларированные лозунги построения социализма и коммунизма содержали антигуманистическую ориентацию, свидетельствующую о сохранении традиционной для доиндустриальных обществ иерархии базовых аксиологических норм. СССР представлял индустриальное общество, возникшее в результате модернизации, осуществляемой под давлением внешних факторов, насаждаемой государством, использующим авторитарные, тоталитарные методы. Представляется, что ее высокая восприимчивость к деструктивной стихии социального разрушения исторически предопределена авангардизмом, авантюризмом, произволом политической системы, порождающей беспредел верховной власти.
В условиях кризисного состояния, размывания общественных норм значительно снижается степень предсказуемости поведения социума. Для пика кризиса характерны распад общества на множество индивидуальных элементов, появление новых образований: национально-этнических, религиозных, сословно-корпоративных групп. Заметным становится появление в системе больших масс людей, выпадающих из активной общественной жизни [2]. Стремительно возрастает преступность. Так, в царской России за 1856-1861 гг. число подсудимых возросло с 383 до 433.5 тысяч человек, т.е. на 13.2%. В 1862 г. было 456.3 тыс. подсудимых, а в 1865 г. - 510.5 тыс. Темпы роста преступности за этот период превышали темпы роста населения: рост преступности в среднем составлял около 2% в год, а населения - менее 1%. За период с 1876 по 1889 гг. общее число возникших уголовных дел возросло на 57%, по 4% ежегодно при росте населения за тот же период на 1.5%. Далее, с 1885 по 1899 гг. число осужденных возросло на 12%, с 1899 по 1908 г. - на 66%. Подобная картина наблюдалось в Германии, Италии, Англии, США [3].
Необходимо отметить, что природа кризисов носит системный характер. Общая причина - появление в системной структуре общества нового элемента (социальной группы), чьи проблемы не могут быть разрешены в рамках существующей системы. Противоречия интересов индивидов в рамках единой социальной группы; интересов социальных групп в рамках единой социальной системы; общих интересов социальной системы и интересов других социальных систем имеют единую основу -противоречия между потребностями и возможностями, целью и способом ее достижения.
Для каждого индивида целью является удовлетворение неуклонно возрастающих потребностей. Стимулирующий фактор побуждает личность к активности. Сдерживающим становится инстинкт самосохранения, определяющий наиболее безопасные средства достижения желаемого.
Подобное наблюдается и на более высоком уровне: смысл существования социальной группы,
социальной системы в целом заключается в удовлетворении потребностей, при этом способ их удовлетворения не должен нарушать целостность системы. Структурными системообразующими элементами выступают отдельные индивиды, группы с их интересами, а также возникающие в процессе жизнедеятельности противоречия. Выделяются
следующие модели целостных систем:
1. Индивидуалистическая модель - рациональна, прагматична, системообразующим элементом предполагает интересы индивида, доминирующие по отношению к интересам социальных групп и системы в целом (интересы групп и системы имеют право на существование лишь в той степени, в какой способны удовлетворить интересы индивида).
2. Коллективистская модель предполагает превалирование интересов социальной группы (класса), либо социальной системы (нации) над интересами отдельно взятой личности.
Первая модель в большей степени свойственна западноевропейской цивилизации, вторая характерна для Востока. В России, безусловно, преобладает вторая модель.
Изначально образование и развитие нашего общества проходило в экстремальных условиях постоянных внешних и внутренних войн: понятие «гражданин» отождествлялось с понятием «воин» или «работник», сословия отличались повинностями, а не правами. Верховная власть обладала неограниченным пространством действия, порождая жесткость политических институтов, презрение к ценности отдельной личности. Силовая иерархия не позволяла защищать, отстаивать права. Результатом отсутствия четких гуманистических норм, обеспечивающих ток жизни, стал ущемленный, нераскрепощенный человек, привыкший беспрекословно повиноваться, неспособный к принятию самостоятельных решений и ответственности.
Запад демонстрирует сциентистки-прагматическую мировоззренческую ориентацию, логическим выводом и практическим следствием которой становится эгоизм как норма бытия человека. Восток противопоставляет миру индивидуализма социальные связи, основанные на обычае и традиции, «органические» духовные начала жизни - «искусственным» рационалистическим. Подобные социально-психологические установки определяют ментальность народа, общественные нормы поведения, ценностно-мировоззренческие установки социума - психические узы, которые связывают его в единое целое.
Отечество синтезирует два пути развития -восточный и западный, переплетает в себе традиционность и модернизацию. Восточное начало проявляется в деспотии власти, ее опоре на традиционные устои общества. Сопоставимая с Западом по индустриальности, Россия отстает от него институционально; сопоставимая с Востоком институцио-
нально, она обгоняет его индустриально.
Отсталость страны преодолевается мощными мо-дернизационными рывками. Внедрение западных технологий происходит с помощью методов восточной социальной организации. Так, введя абсолютную, авторитарную систему управления, Петр I проводит проект европеизации страны восточнодеспотическими методами, вновь создавая полностью подчиненное себе государство. В период большевизма массовые репрессии позволяют поставлять на стройки СССР бесплатную рабочую силу из числа осужденных, высланных, раскулаченных. Для сельских тружеников вводится особая паспортная система, административно ограничивающая свободу передвижения населения. Советской властью фактически реставрируются порядки архаичной общины.
Западу свойственны индивидуализация, кооперация, демократизация, рационализация. России же - деиндивидуализация, концентрация, централизация, милитаризация. Исторический путь Отечества свидетельствует о столкновении «коллективисткой» и «индивидуалистической» моделей. Выделяются такие черты социальности, как несимфо-нийность, расколотость, конфликтность общества. Социальные преобразования характеризуются непоследовательностью, радикальностью, отрывом от традиции. Так, традиционализм, несущий ценности сохранения устойчивости, защищенности, комфортности жизни в рамках локальных миров - крестьянских натуральных и полунатуральных хозяйств, содержит архаичные ориентации на адаптацию к внешней среде, - природной и социальной, упования на неограниченную сакральную монархическую власть.
К XIX в. традиционалистский ценностный комплекс социальных норм постепенно размывается утилитаризмом, включающим ценности товарноденежных отношений, возрастающие требования, обращенные к государству как источнику потребительских благ и ресурсов, обеспечивает развитие производительных форм деятельности. Подобный процесс содержит возможность эволюционного органичного пути изменения социальности.
Однако историческая практика демонстрирует иной, революционный путь преобразований. После 1917 г. общество выступает против товарноденежных отношений, высших форм научного, художественного творчества, оказывается во власти архаичных ценностей, активизировавшихся в социуме. Это вызывает разрушение как конструктивных инноваций, организации производства, так и сложившихся традиционных укладов жизни. Обостряются противоречия, вызванные быстрыми, неравномерными сдвигами в хозяйственных укладах, социально-экономических формах жизни. Неразвитость предпринимательства, обмена, экономической инициативы, неспособность правящей элиты
последовательно провести в жизнь социальную модернизацию усложняют ситуацию. Она развертывается согласно логике, продуцируемой массовыми ценностями, сформировавшимися к этому периоду.
Типичный носитель массовых ценностей того времени синтезирует черты, идущие от традиционализма, частично разрушенного послереформен-ными процессами XIX - начала XX в., и почвенного утилитаризма. Подобное сочетание способствует формальному усвоению внешних элементов городского образа жизни, но в целом препятствует развитию более сложных форм труда, деятельности, творчества. В результате происходит упрощение социальных отношений, усиливается враждебность к носителям более сложных форм культуры. Крах российской государственности в 1917 г., архаизировавший общество, сопровождался выдвижением социальных норм глубокого прошлого. До сих пор основная масса населения нашей страны не признает ценности гражданского общества. На общем социальном уровне господствует распределительная экономика, идеальный культурный образ народного хозяйства крестьянской общины, артели.
Высшей ценностью в советской России становится сильное государство, что согласовывается с традицией. Утверждение государственной собственности на все богатства страны, ресурсы является закономерным результатом отождествления индивида с властью, дающей иллюзию защищенности человека, растворившегося в соборном коллективном целом.
Современное российское общество, согласившись на плюрализм как условие гласности, позволяющее укрепиться нормам демократического об-
щежития в действительности, грозит превратиться в поляризованный мир. Релятивизация норм провоцирует рост социальной напряженности, усиливая дисбаланс, создает благодатную почву для реализации делегативных тенденций власти.
Реформаторские устремления последних десятилетий во многом ориентированы на массовые утопические ожидания народа. Политики представляют проекты «спасительной миссии». Но чем больше углубляется кризис, исчезает уверенность в способности властей разрешить его, тем больше оснований возникает действовать разобщено с государственными органами. Действовать с учетом предельно короткой перспективы, убежденностью, что так будут поступать все, борясь за кратковременное личное преимущество, - прямая противоположность условиям, создающим благоприятную среду для сильных демократических институтов и рационального решения актуальных национальных проблем. Результатом становится разочарование, цинизм, недоверие институтам власти.
Подобное положение требует переориентации государственного управления в реформировании экономики, политики на нужды и интересы населения, подчинения реформ ценностным нормам гражданского общества не на словах, а на деле.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Генетика, поведение, ответственность: о природе антиобщественных поступков и путях их предупреждения. М.: Политиздат, 1989. -351 с.
2. Козловский В. В. // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1997. Вып. 1. №6. С. 93-97
3. Кузьмин С. А. Социальные системы: опыт структурного анализа. М.: Наука, 1996. -191 с.
Поступила в редакцию 05.03.2008 г.
