CC BY
171
ИСТОРИЯ РОССИЙСКИХ РЕГИОНОВ
11. Safronov, F.G., 1956. Krcst'yanskaya kolonizatsiya basseynov Leny i Ilima v XVII v. [Peasant colonization of Lena and Ilim river basin in the XVII century] .Yakutsk, (in Russ.)
12. Safronov^ F.G., 1957. Gorod Yakutsk v XVII -nach. XIX vv. [The city of Yakutsk in XVIIth - the beginning of XlXth century], Yakutsk, (in Russ.)
13. Safronov, F.G., 1961. Russkie krcst'yanc v Yakutii v XVII - nach. XX vv. [Russian peasants in Yakutia in XVIIth - the beginning of XXth century]. Yakutsk, (in Russ.)
14. Slovtsov, P.A., 1886. Istoricheskoe obozrenie Sibiri [Historical review of Siberia]. Sankt-Peterburg. (in Russ.)
15. Shishigin, E.S., 2000. Rasprostranenie khristianstva v Yakutii [Spreading of Christianity in Yakutia]. Yakutsk, (in Russ.)
16. Yurganova, I.I., 2001. K istorii Spasskogo monastyrya [Toward the history of Spassky monastery]. Yakutskiy arkhiv, no. 3 (4), pp. 103-107. (in Russ.)
17. Yurganova, 1.1., 2003. Istoriya Yakutskoy eparkhii. 1870-1919 gg. (dcyatcl'nost' dukhovnoy konsistorii) [The history of the Yakut eparchy. 1870-1919. (the activity of the consistory)]. Yakutsk: ООО «Akademiya». (in Russ.)
18. Yurganova, I.I., 2006. Iz istorii dukhovnogo obrazovaniya v Yakutii [From the history of theological education in Yakutia]. Yakutskiy arkhiv, no. 3 (22), pp. 111-122.
19. Yurganova, I.I., 2010. Tserkvi Yakutii. Kratkaya istoriya [The Churches of Yakutia. A brief history], Sergiev Posad, (in Russ.)
20. Yavlovskiy, P.P., 2002. Lctopis' goroda Yakutska ot ego osnovaniya do nastoyashchego vremeni. (1632-1800) [The chronicle of the city of Yakutsk from its foundation until the present time, 1632-1800]. Vol. 1. Yakutsk, (in Russ.)
21. Yakutskie cparkhial'nyc vedomosti [Yakutsk eparchy news], 1890, no.7, pp. 103-105. (in Russ.)
22. Yakutskie cparkhial'nyc vedomosti [Yakutsk eparchy news], 1890, no. 9, pp. 134-140. (in Russ.)
ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ОБЩЕСТВА
УДК 101.1 ::316 С.С. Православский*
ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
Центральное теоретическое положение статьи состоит в том, что социальная коммуникация информационного общества находится в процессе трансформации, инициированном широкомасштабной интеграцией в социальную реальность сетевых интерфейсов. Эта интеграция включает в себя упрощение коммуникационных циклов и форматирование каждой коммуникации в соответствии с определенными экономическими и политическими интересами, встроенными в различные регулирующие сетевые интерфейсы. Автор приходит к выводу, что данное направление трансформации социальной коммуникации угрожает социальной стабильности и гуманистическим основам современной культуры.
Ключевые слова: социальная коммуникация, информация, информационное общество, социальность
Transformation of social communication in the information-oriented society
STEFAN S. PRAVOSLAVSKIY (Voronezh State University).
The main theoretical claim of the paper is that social communication of the information society is going through the process of transformation initiated by a large-scale integration of network interfaces into modern social reality. This integration involves simplification of communication cycles and reshaping of each social communication in accordance with certain economic and political interests built in different regulative network interfaces. The author concludes that this direction of social communication change threatens social stability and humanistic basis of modern culture.
Keywords: social communication information, information society, sociality
В современном обществе все большую актуальность приобретают проблемы, связанные с глобальным изменением форм социального взаимодействия. Круг этих проблем включает в себя такие секторы, как распространение социальных сетей, дистанционное обучение, интернет-торговля, удаленное управление производственными и деловыми процессами, взаимодействие человека и автоматизированных систем. В ходе внедрения всех вышеперечисленных продуктов развития информационных технологий в жизнь
общества выявляются сопутствующие ему процессы трансформации самой социальной реальности. При этом, как показывает история трех последних десятилетий, внедрение достижений информационных технологий в жизнь общества имеет настолько существенный и противоречивый эффект, что многие исследователи уже заявили о фундаментальной трансформации социальной реальности, о возникновении особого информационного общества и даже о конце социального как такового.
* ПРАВОСЛАВСКИИ Стефан Сергеевич, аспирант кафедры истории философии факультета философии и психологии Воронежского государственного университета. E-mail: stprv(®,mail.ra О Православский С.С., 2014
В этом контексте встает закономерно поставленный Ж. Бодрийаром вопрос: «Перспективному пространству социального приходит конец. Рациональная социальность договора, социальность диалектическая (распространяющаяся на государство и гражданское общество, публичное и частное, социальное и индивидуальное) уступает место социальности контакта, множества временных связей, в которые вступают миллионы молекулярных образований и частиц, удерживаемых вместе зоной неустойчивой гравитации и намагничиваемых и электризуемых пронизывающим их непрекращающимся движением. Но можно ли в данном случае по-прежнему говорить о социуме?» [1,с. 91-92].
Проблемное поле, формируемое такими вопросами, напрямую связано с анализом структуры и специфики циклов социальной коммуникации, заключающих в себе современную социальную реальность. Как показывает анализ коммуникативных процессов современного общества, специфика циклов коммуникации интенсивно трансформируется. Одним из главных результатов трансформации структуры коммуникационных циклов информационного общества является не только сокращение длительности каждого отдельного цикла, но также процессы упрощения и стандартизации структуры коммуникационных циклов как таковых. Эту динамику можно наблюдать на примере современного сетевого (в смысле принадлежности к интернет-пространству) общения.
Развитие коммуникационных технологий, выразившееся в улучшении каналов связи и совершенствовании пользовательских интерфейсов, привело к расширению спектра возможностей коммуникации. Современные социальные сети предлагают еще более широкий набор коммуникационных инструментов. Фактически сетевая коммуникация, проходящая в виртуальном пространстве, стала настолько успешной и востребованной, что само это лишенное пространственно-сти пространство стало составлять конкуренцию реальному пространству: «Опосредованное пространство может, зачастую, быть сравнимым с такими глобальными «не-местами», как аэропорты и торговые центры. Можно предположить наличие эффекта «перемещения», воплощенного в цифровых технологиях, которые доставляют их пользователя «куда-то еще», то есть, на самом деле, в «не-место», отрицающее реальное физическое место, в котором находится человек, или соревнующееся с ним» [2, с. 6].
Однако здесь стоит учитывать одно важное обстоятельство. Все вышеперечисленные возмож-
ности сетевой коммуникации реализуются только в рамках заранее определенных, технически обусловленных процедур, протоколов и алгоритмов. Изменение внутренней структуры коммуникационных посредников рядовым пользователем не допускается, или допускается в определенных пределах, также заданных конкретным техническим решением. Это ведет к стандартизации коммуникационных циклов. Их структура становится отражением структуры тех информационных технологий, через которые реализуется сетевая коммуникация.
Такая стандартизация коммуникационных циклов ведет к постепенной типизации, гомогенизации основной массы коммуникаций, что делает возможной ее машинизацию. Это новый вид социальной синхронизации, при котором человеческое сознание синхронизируется с машинными алгоритмами, выступающими в качестве полноценного участника такой коммуникации.
Возрастающий инструментальный характер социальности информационного общества в аспекте социальной синхронизации может быть проиллюстрирован на примере получивших в сетевом пространстве широкое распространение техник быстрой конструкции социальности, возникающей, в довольно точном смысле выражения, на пустом месте. Среди таких техник для иллюстрации можно выделить флэшмоб и псевдодискуссию.
Суть флэшмоба состоит в том, что в сетевом пространстве, на важных информационных узлах, обладающих большим количеством сетевых связей, размещается некая управляющая информация, предлагающая или предписывающая участникам коммуникации совершить те или иные действия в определенное время (или на протяжении определенного времени) в определенном пространстве, реальном или виртуальном. Некий процент участников коммуникации реагирует на эту информацию, принимает участие в данных действиях. Участники флэшмоба могут действовать организованно и скоординированно, даже не зная друг друга. Таким образом, возникает инструментальная, оперативная социальность в виде самоподдерживающейся коммуникации между совершенно разрозненными до этого момента членами общества. При минимальных энергетических затратах становится возможным создание высокоэффективных рабочих групп для решения конкретных задач. С этой точки зрения виртуальность становится инструментом управления процессами реальности.
Суть псевдодискуссии, как другой техники конструкции инструментальной социальности,
С. С. ПРАВОСЛАВСКИЙ
заключается в том, что общественный интерес или деятельность в каком-либо направлении могут быть инициированы посредством симуляции социальности. К примеру, если на определенном рынке наблюдается недостаток интереса к определенному виду продукции, в сетевом пространстве (форумы, социальные сети и т.п.) могут появиться участники коммуникации, активно интересующиеся данным видом продукции. Это агенты коммерческой структуры, заинтересованной в повышении интереса к своему товару. Спрашивая совета, делясь рекомендациями и впечатлениями, вступая друг с другом в споры, эти участники коммуникации постепенно создают информационный фон, достаточный для того, чтобы в данную коммуникацию начали вступать реальные участники, привлеченные количеством упоминаний этой темы на новостных сайтах и в рейтингах поисковых систем. В какой-то момент процесс коммуникации выходит на качественно иной уровень, когда основными участниками становятся уже просто заинтересованные люди, привлечение и включение которых в эту самоподдерживающуюся коммуникацию и было целью псевдодискуссии. Применение данных техник облегчается заранее выстроенными коммуникационными интерфейсами, стандартизирующими коммуникационные циклы.
Подобная динамика трансформации социальности информационного общества становится возможной в силу определенного обстоятельства. Машина достигает успехов в социальной коммуникации и в замещении мест в цепочках социальности не за счет ее приспособления к человеческой реальности. Все происходит наоборот: человеческая реальность коммуникации через посредство информационных технологий приспосабливается к реальности машины.
В структуру субъективности и принятия человеком решений встраиваются самые разнообразные интерфейсы. Для того чтобы осуществить себя в качестве субъекта, человеку необходимо согласовать свои действия с определенными инстанциями машинной социальности, доверить исполнение своей воли машинам, консультироваться с машинами по разнообразным вопросам и основывать свои суждения на машинной экспертной оценке. Все эти аспекты фрагментируют человеческую субъективность и распределяют ее фрагменты по различным сетевым инстанциям.
Социальная синхронизация информационного общества достигает успехов в деле согласования сетевых коммуникаций в силу того, что сами эти коммуникации оказываются жестко вписанными
в заранее заданные структуры и отформатированными в соответствии с их требованиями.
В связи с этим в вопросах социальной синхронизации на первый план выходят динамики «биополитики» (М. Фуко, Д. Агамбен), предполагающие включение частной и биологической жизни в сферу внимания политических инстанций. Ключевой точкой, в которой сходятся эти интенции, является связь между физическим телом и городской инфраструктурой информационного общества. Различие между личной и общественной сферами действительно тотально реорганизуется, поскольку личное, благодаря социальным сетям, как никогда становится интегрированным в общественное, понимаемое не как традиционная общинность, но как совокупность сетевых пространств. Такие пространства, являясь, по сути, весьма свободными, иерархически не централизованными, всецело обязаны своим существованием предоставляемым информационными технологиями интерфейсам. Соответственно, политическая сила, контролирующая генезис этих интерфейсов, их структурные особенности и связанные с ними практики, обретает контроль над функционированием сетевых структур.
Биополитика получает новый носитель - информационные технологии, которые также являются эффективным инструментом «менеджмента» социальности: «Биополитика, таким образом, может быть охарактеризована как постепенная колонизация, или «политизация» «голой жизни» существенно увеличившей свою сложность совокупностью институциональных структур и отношений, которые находят свое аксиоматическое выражение в «законе» и в различных манифестациях «суверенной власти»» [3, с. 504].
Имплицитная опасность такого поворота процессов социальной коммуникации состоит в том, что использование различными агентами легитимации (тех или иных социально-политических сил) возросшего потенциала современных информационных технологий может приводить к масштабным деформациям коммуникации и к общественным потрясениям. Интеграция большей части общества в сетевое информационное пространство делает запуск масштабных социально-инструментальных проектов посредством трансформации информационных потоков виртуального пространства значительно более легким. Концу социального, представлявшемуся Ж. Бо-дрийару в виде угасания гражданского сознания, в виде смерти, которую социальное находит в феномене массы, противостоит активно разрабатываемая и успешно реализуемая в рамках инфор-
мационного общества перспектива «гальванизации» масс, встроенных в сетевое пространство. «Мертвая» социальность гальванизированных подобным образом масс тем не менее оказывается эффективной для реализации определенных биополитических стратегий.
Таким образом, ресурсы социальной синхронизации, которые предоставляет информационное общество, обладают серьезным, потенциально дестабилизирующим, а также репрессивным потенциалом по отношению к тем формам коммуникации, которые не вписываются в формат доминирующих сетевых структур, находящихся под контролем тех или иных социально-политических сил. При этом сам процесс, на который опирается «биополитика», а именно вторжение инфраструктуры в ландшафт, является вполне объективным и обусловлен неизбежным в ходе истории совершенствованием технологий: «Биополитические динамики современного города происходят из расширяющейся связи гибридных отношений между телом, природой и городским пространством, так что структура города склоняется к ки-боргическому синтезу между физиологическими потребностями человеческого тела и физической инфраструктурой города» [3, с. 504].
Главный вопрос здесь заключается в том, будет ли такой синтез исходить из приоритета потребностей человека или же из приоритета потребностей инфраструктуры. Тенденции, характерные для трансформации социальности информационного общества, описанные выше, свидетельствуют, скорее, о приоритете потребностей инфраструктуры.
Все описанные особенности трансформации социальной коммуникации в информационном обществе способствуют формированию обоснованного мнения о крайней противоречивости и большом негативном потенциале данных процессов относительно гуманистического аспекта культуры, а также о необходимости разработки новых теоретических и практических инициатив, способствующих сохранению гуманистически ориентированной социальной коммуникации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург: Изд-во Уральск. Ун-та, 2000.
2. Aurigi De Cindio, Е, 2008. Augmented urban spaces: articulating the physical and electronic city. Hampshire: Ashgate Publishing.
3. Gandy, M., 2006. Zones of indistinction: bio-political contestations in the urban arena. Cultural Geographies, Vol. 13, no. 4, pp. 497-516.
REFERENCES
1. Baudrillard, J., 2000. V teni molchalivogo bol'shinstva. ili konets sotsial'nogo [In the shadow of the silent majorities]. Ekaterinburg: Izd-vo Ural'skogo universiteta. (in Russ.)
2. Aurigi De Cindio, F., 2008. Augmented urban spaces: articulating the physical and electronic city. Hampshire: Ashgate Publishing.
3. Gandy, M., 2006. Zones of indistinction: bio-political contestations in the urban arena. Cultural Geographies, Vol. 13, no. 4, pp. 497-516.
УДК 748 А.А. Сидорин*
ПРОБЛЕМАТИЗАЦИЯ ЦЕННОСТИ ЗДОРОВЬЯ МОЛОДЕЖИ
В статье представлен анализ диссертационных работ и авторефератов диссертационных работ за период с 2002 г. по 2012 г., посвященных социологическому изучению проблем здоровья молодежи. Автор обращается к выяснению того, как ставятся цели и задачи различными диссертантами в исследуемой области знания, каким образом авторы концептуализируют получаемые ими данные. На этой основе автор формирует свой взгляд на данную проблематику, а также рассматривает дальнейшие возможные направления изучения данной темы.
Ключевые слова: социология здоровья, молодежь, вредные привычки, социологический опрос, проблематизация
Problematization of the value of youth health. ALEKSEI A. SIDORIN (Sociological Institute, Russian Academy of Sciences).
The paper analyzes dissertations and dissertation summaries of 2002-2012 devoted to the sociological study of the problem of young people's health. Basing on the analysis the author attempts to form his own point of view on the issue and to define the directions of future research of the problem.
Keywords: sociology of health, youth, bad habits, poll, problematization
Социология здоровья не является популярной темой среди российских ученых. Исследования по проблемам здоровья молодежи крайне редко встречаются в тематических рубриках разного рода журналов. Однако можно констатировать, что в нашей стране накопился определенный массив как эмпирических, так и теоретических сведений по этой тематике. Мы разберем наиболее существенные аспекты этого знания, покажем общую специфику, а также представим свою логику того, каким образом можно проблематизировать эти данные так, чтобы с ними можно было работать в дальнейшем. Рассмотрим ниже следующие диссертационные положения.
Так, О.В. Шиняева (2002) в диссертации по теме «Социальные проблемы здоровья школьников в трансформирующемся обществе» делает следующие выводы:
«1) до сих пор не завершена целостная социологическая концепция здоровья в широком понимании, включающая физические, психические и
духовные компоненты, а также соответствующая этой концепции классификация признаков и показателей;
2) в исследовании проблем здоровья подрастающих поколений преобладает естественнонаучный метод, не позволяющий отследить надбио-логические, социальные составляющие, а также соединить количественные и качественные характеристики, собрать обобщенный образ самочувствия типичных представителей новых поколений;
3) до настоящего времени здоровье учащихся и их самосохранительное поведение не становились объектом специальных социологических исследований, способных установить зависимость самочувствия детей от характеристик социальной среды, в которой каждый ребенок проводит длительный период своей жизни» [15, с. 12].
В.Я. Шклярук (2003) в своей работе «Среда обитания и здоровье студента» пишет следующее: «Анализ имеющейся литературы, научных иссле-
* СИДОРИН Алексей Александрович, аспирант Социологического института РАН. E-mail: [email protected] ©Сидорин А.А., 2014
