CC BY
98
УДК 37:39
ББК 74 + 63.3 |
В.А. Ермолов
трансформация и модернизация КРЕСТЬЯНСКОГО ХОЗЯЙСТВА СЕВЕРО-ЗАПАДА РОССии В ПЕРиОД 1870-1940 гг. (На примере Новгородской области)
Рассматривается состояние крестьянского хозяйства Новгородской губернии, начиная с пореформенного периода XIX в. Анализируется процесс модернизации культурно-хозяйственной деятельности крестьянства до революционного переворота в октябре 1917 г., послереволюционное «раскрестьянивание». Уделено место трудному переходу аграрного хозяйства на путь индустриального развития вплоть до Великой Отечественной войны.
Ключевые слова:
батрак, «двадцатипятитысячник», земельный надел, кустарный промысел, люмпен, «ляда», миграция, мирской сбор, недоимка, община, отходничество, патриархальное хозяйство, «раскрестьянивание», соха, трехпольная система, хлебный кризис, чересполосица.
Новгородская губерния, как и Петербургская, Олонецкая, Псковская, Лиф-ляндская и Эстляндская, была весьма разнообразной по составу и физическим свойствам земли, изменявшейся от тяжелой глины до сыпучего песка. Область распространения этих земель совпадала с районами древних ледников; здесь и сегодня попадаются валуны ледниковой эпохи. Эти почвы в эксплуатации быстро истощались и требовали удобрений [24, с. 232]. Общая площадь Новгородской губернии в кв. верстах составляла 107 499,9, из которых 104 163,4 принадлежали суше и 3 336,5 кв. верст занимали озера. На суше 75 часть (921 499) занимали болота, около 74 части (26 874) числилось под лесами, около 75 (22 711) находилось под выгонами для скота, реками, дорогами и неудобной землей. Озер в губернии насчитывалось 3 220, рек - 335 [22, с. 3].
Из общего количества земли, удобной для обработки на 1896 г. было 9 195 858, а неудобной - 1 451 712 десятин [23, с. 3]. К этому следует добавить, что лес занимал в Новгородской губернии к концу XIX в. 42,5% от всей земельной площади, а культурное пространство, т.е. удобная для пашни земля, составляла всего 12,6% [24, с. 232].
Современники писали: «крестьянин
Боровичского уезда, испещренного холмами и горами, вынужден пахать малою сохою на веревках, глубиной до 1,2 вершка, нося соху почти на руках, чтобы не поломать ее о камни. Крупные и средние камни он видит издали и весьма искусно обходит их своей сохой. На пашне от такой работы образуются большие проплешины глинистой земли, которая через 2-3 дня высыхает и превращается в те же почти камни» [25, с. 1].
У кого не хватало терпения возиться с такой землей, тот переходил к старинному подсечному (или как его называли «ля-динному») способу обработки почвы. Этот способ ещё встречался в последней трети XIX в. в Новгородской и Костромской губерниях. Урожаи в первые годы были хорошими и в немалой степени зависели от толщины гумуса, созданного опавшими листьями. Так продолжалось в течение 2-7 лет. Затем «ляда» истощалась и забрасывалась. Крестьяне искали новое место. Нетрудно заметить, что такая система земледелия была не только примитивной, но и хищнической, и, следовательно, маловыгодной [6, с. 148]. К тому же подсечное (огневое) земледелие не решало проблему стабильной урожайности и на одно посеянное зерно давало лишь два. Отсюда малая доходность «лядины» и, как следствие, сильно развитое отходничество в другие губернии или в города на заработки.
В дальнейшем, с развитием местных кустарных промыслов, которыми так богата была Новгородская губерния, и открытием Крестьянского банка нагрузка на лес как источник сырья еще более возросла. «В особенности быстро пошло разорение лесов с того времени, как крестьяне получили возможность, благодаря удешевленным кредитным ссудам из крестьянского банка, скупать леса у местных помещиков. Купленные же крестьянами леса, в огромном большинстве случаев, немедленно разоряются. Отрадные случаи обращения крестьянами купленного леса в заказник встречаются единично, как редкие исключения», - писал профессор Санкт-Петербургского лесного института [21, с. 366].
Частые неурожаи наносили большой урон. С 1861 по 1880 гг. Новгородскую
Общество
Terra Humana
губернию постигли 9 неурожайных лет. Плохие урожаи были и в 1901, 1902, 1906 и в 1911 гг. Урожайные же годы можно было пересчитать по пальцам (1863, 1870, 1874, 1877, 1878, 1887, 1912, 1913 гг.), остальные были либо малоурожайные, либо совсем неурожайные, приводившие к голоду, как это случилось в 1891-1892 и в 1897-1898 гг.
Отмечая неблагоприятные климатические условия Новгородской губернии, Н. Рыбкин писал: «Дождей здесь бывает так много, что не знаешь, куда от них деваться. Здесь они идут по целому месяцу, и снег является даже в конце мая... Сроки посевов и уборочной работы постоянно подвижны» [25, с. 4]. На скудных наделах и огородах при доме крестьяне выращивали рожь, овес, картофель, огурцы, капусту, лук, репу, редьку. Реже - гречу, просо, горох, чечевицу, морковь и свеклу. В отдельных хозяйствах еще и лен (Старорусский уезд). Помидоры в XIX в. в северо-западных областях крестьяне вообще не выращивали, так же как и редис, шпинат, салат.
Краткость теплого сезона требовала исключительно интенсивной работы во всех сферах сельского хозяйства. Крестьяне трудились от зари до зари. О летнем отдыхе не могло быть и речи. Да и зимой крестьяне не оставались без дела [10, с. 363].
Понятно, что хозяйственная деятельность населения в этих условиях зависела не только от размеров и форм землевладения, но и от приемов обработки почвы, от состояния живого и мертвого инвентаря, от подбора разнообразных сельскохозяйственных культур, наконец, от общей экономической и культурной обстановки в стране [6, с. 147].
Что касается размеров наделов, полученных крестьянами по реформе 19 февраля 1861 г., то по Новгородской губернии они составляли от 8 до 12 десятин земельных угодий на одного члена общины, но из-за дерново-подзолистой, с суглинками и супесями, легкой песчаной почвы были малоплодородны [18, с. 5]. Из-за плохой обработки земли, недостаточного удобрения (в основном навозом) и неважных свойств почвы урожайность хлебов была низкой. Трехпольная система даже при полном навозном удобрении от 6-ти голов скота на паровую десятину (1,09 га) истощала землю, по крайней мере, в отношении одного, безусловно, необходимого для растений элемента - фосфорной кислоты. «У нас же, - писал знаток сельского хозяйства России М.А. Энгельгард, - в массе крестьянских и помещичьих хозяйств на
паровую десятину приходится 1,5-2 штук скота, то есть удобрение вчетверо - вдвое ниже нормы. Это еще хорошо: у беднейшей части крестьян и сильно оскудевших помещиков и того нет. Мудрено ли, что почвы мало-помалу приближаются к состоянию прокаленного песка или пемзы... Травосеяние (клевер, вика, тимофеевка - сеют уже 30 лет) в своих конечных результатах смывается регрессом.» [33, с. 22]. Крайне низкая доходность крестьянских наделов не позволяла погасить большой перечень налогов. Отсюда стремление крестьян заработать деньги отхожими промыслами.
Благоустроенными хозяйствами в Новгородской губернии были крупные земледельческие хозяйства знати, в которых, начиная с 70-х гг. XIX в. стали применяться суперфосфатные удобрения, кое-где севообороты с применением новых сельскохозяйственных и кормовых культур и современной уборочной техники иностранного производства. Но старое трехполье продолжало царить даже в продуктивных помещичьих хозяйствах, не говоря уже о мужицких [33, с. 19].
Однако под влиянием новых экономических условий - развития промышленности и увеличения населения городов - трехполье стало усложняться по своему составу и уступать свои позиции новым формам полевой культуры. К концу XIX в. трехполье выглядело следующим образом: 1) пар, 2) рожь с подсевом трав, 3) трава, 4) трава, 5) овес; иногда на 6-й год высевали лен. Но в любом случае под паром простаивала определенная часть поля, которая требовала большого удобрения. Возделывание кормовых корнеплодов практиковалось лишь в крупных помещичьих хозяйствах. Крестьяне к этому новшеству относились пока осторожно. В немалой степени эта осторожность поддерживалась консервативным крестьянским сознанием, а не только отсутствием достаточных средств для новых приемов работы. «Трехполка» настолько прочно закрепилась в хозяйствах некоторых деревень Новгородской губернии, что даже спустя тридцать лет, уже в разгар НЭПа, старики-крестьяне деревни Задорье наотрез отказывались от травосеяния. Крестьяне Левочской волости, получив после революции бывшие помещичьи земли, не стремились к улучшению хозяйствования [3, с 39].
Нельзя сказать, чтобы правители Российской империи не пытались что-либо сделать для разрешения крестьянского малоземелья. Работа в этом направлении
началась с уменьшения налогового бремени. В 1880 г. под влиянием общественного мнения был отменен один из самых тягостных для населения налогов - налог на соль. В 1881 г. крестьяне перестали быть временнообязанными, им были снижены (на 12 млн руб.) выкупные платежи за землю. Для того, чтобы облегчить крестьянам приобретение в аренду земли, в 1882 г. был создан Крестьянский банк, который выдавал ссуды крестьянам, но только в том случае, если они покупали землю у помещика, т. е. с таким расчетом, чтобы крестьянские деньги попадали к помещику [5, с. 61].
И все-таки оставшиеся налоговые статьи были еще очень большими. В Крес-тецком уезде Новгородской губернии, в деревне Плосково даже исправный хозяин Тимофей Матвеев, имея годовой доход от скота, сельскохозяйственной работы и отхожих промыслов в среднем 418 руб., едва сводил концы с концами, т. к. платежи, мирские сборы, недоимки и расходы на содержание семьи из пяти человек да на корм скоту в общей сумме составляли 431 руб. 12 коп. [34, с. 30-31].
Пытаясь если уж не спасти разоряющиеся «дворянские гнезда», то хотя бы облегчить участь мелких и средних помещиков, правительство шло на различные уловки, чтобы удержать в помещичьей зависимости выходящих на волю крестьян. За каждый полученный крестьянином полный земельный надел он должен был отработать 40 мужских и 30 женских дней в году или же платить денежный оброк от 8 до 12 руб. в год [17, с. 115]. Одновременно стали повышаться выкупные цены на землю, а ведь крестьянин выплачивал еще и подушную подать. Закон от 14 декабря 1893 г. ограничивал свободу крестьян в распоряжении ими надельной землей и ограничивал досрочный выкуп, выделение из общины и продажу земли. В этом-то и состояла суть неопределенности крестьянина как собственника земли. Для расширения крестьянского землевладения оставался единственный путь - покупка частновладельческих земель.
К 1896 г. крестьянство России при содействии банка купило 209 тыс. десятин земли, а с 1899 по 1903 гг. покупало по 700-800 тыс. десятин ежегодно [17, с. 115]. Однако проблему крестьянского малоземелья решить не удалось. Среди крестьян, купивших земли, было немало «новых помещиков» и кулаков. Их отношение к земле диктовалось наживой. Они выжимали из купленных имений все, что можно: вы-
рубали леса и парки, вспахивали целинные земли, перепродавали их крестьянам, сами брались за другие имения и т.д.
Сильным толчком к производству сельскохозяйственных орудий послужила отмена крепостного права в 1861 г. Общество вступило на путь аграрной модернизации сельского хозяйства. «Широкое движение, - отмечал В.И. Ленин, - направленное к преобразованию земледельческой техники, началось только в пореформенный период развития товарного хозяйства и капитализма. Созданная капитализмом конкуренция и зависимость земледельца от мирового рынка сделали преобразование техники необходимостью, и падение цен на хлеб особенно обострило эту необходимость» [15, с. 223-224]. С открытием крестьянского банка, выдававшего крестьянам ссуды на покупку земли, спрос на сельскохозяйственные машины заводского производства увеличивался из года в год, но 400 отечественных заводов и мастерских (по сведениям на 1893 г.) могли специализироваться лишь на каком-либо одном виде сельскохозяйственных орудий (плуг, борона, веялка). Кроме нескольких крупных заводов (Коломенский, Мальцев-ский, фабрики земледельческих машин и орудий Г.Ф. Шеля и др. с механическими двигателями) остальные были маломощными, да и качество их продукции не всегда оставалось удовлетворительным.
Первое упоминание о производстве кустарных сельскохозяйственных орудий в Новгородской губернии относится к концу 70-х - началу 80-х гг. XIX в. В Череповце предприниматели братья Милютины арендовали принадлежащий Министерству финансов завод и готовились открыть производство различных земледельческих орудий [9, с. 62]. Однако был ли этот завод оснащен механическими двигателями и станками, или это было заведение с водной или конной тягой, или просто с ручным кустарным трудом, и сколько в нем было занято рабочих, неизвестно. Нет сведений ни о количестве, ни об ассортименте выпускаемых изделий, ни о сумме производства в рублях. Во всяком случае в списке 10 фабрик и заводов Новгородской губернии на 1897 г. завод братьев Милютиных не значится [35, с. 239]. «Отчеты и исследования по России за 1892 г.» не упоминают о массовом кустарном изготовлении сельскохозяйственных орудий на дому новгородскими крестьянами, хотя известно, что тогда в губернии 40 000 семей занимались кустарными промыслами [35, с. 239]. Крестьяне
Общество
Terra Humana
на ярмарках покупали по частям (редко целиком) деревянные и железные детали плугов и косуль и собирали их дома. В этом им нередко помогали сельские кузнецы.
Кустарное производство сельскохозяйственных машин и орудий, в основном, развивалось в губерниях Рязанской, Тульской, Вятской, Пермской, Московской, Смоленской и некоторых других местах. Только в одном Сапожковском уезде Рязанской губернии 80 мастерских изготовляли до 800 машин и орудий в год, но главным предметом производства оставались молотилки с приводами двух типов: для дешевых материал брался, какой попадется: старые ящики, старые доски от построек и т.д. [24, с. 318]. Именно такого качества молотилки смастерила группа крестьян-умельцев в 1874 г. в Лужском уезде Петербургской губернии. Они обмолачивали хлеб не только в собственном хозяйстве, но и в соседних селах, за что им платили по 10 копеек с копны. Цена на такие молотилки зависела не только от качества, но и от степени нужды кустаря. Молотилки подороже из качественного материала с чугунными кругами в барабанах стоили от 150 до 300 руб., но и их в неурожайные годы кустари продавали себе в убыток [6, с. 153].
Смоленские кустари изготовляли в год до 2000 деревянных плугов, которые расходились по всем губерниям России. В Вятской губернии кустари изготовляли веялки-сортировки, молотилки, улучшенные сабаны, косули и сохи [6, с. 152]. Но применение железа в этих изделиях было ограничено из-за его дороговизны.
Самое большое, что могли позволить себе однолошадные крестьяне, так это приобрести (с конца 80-х гг. XIX в.) небольшие одноконные плужки, стоимостью от 4,5 до 10 руб. [21, с. 202], либо «модернизировать» привычную двузубую соху. Она стоила дешево (2-3 руб.), пахала неглубоко и плохо переворачивала пласт земли, да и пахать из-за ее неустойчивости было нелегко. Крестьяне каждой губернии много и упорно работали над задачей улучшения собственными силами своего примитивного инвентаря, прежде чем перешли к использованию орудий фабричного производства. Однако соха еще долго сохраняла свое господство в Нечерноземных губерниях. Она благополучно перекочевала из капитализма в социализм и окончательно исчезла вместе с деревянной бороной лишь с началом индустриализации и коллективизации.
В 1893 г. закончился мировой аграрный кризис. Началось улучшение рыночной
конъюнктуры (повышение цен на хлеб) как внутри страны, так и за рубежом. Улучшалось материальное положение русской деревни, что выразилось не только в повышенном спросе на усовершенствованные орудия и машины, потребление которых за одно пятилетие (1901-1905) возросло в полтора раза, но и в покупке земли. Купленные земли в Новгородской губернии к 1 января 1901 г. составили 160,4 тыс. десятин [1, с. 160].
Революция 1905-1907 гг. и крестьянские бунты, вызванные малоземельем и понижением уровня жизни в стране, заставили правительство предоставить крестьянам личную свободу: с 1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в течение 40 лет, сократилось помещичье землевладение, что ослабило тяжесть эксплуатации крестьян. Наступившее время более или менее благоприятных климатических условий несколько улучшило положение однолошадных крестьян. За весь период с 1900 по 1914 гг. был только один неурожайный 1911 г., зато подряд два года (1912 и 1913) были отмечены небывало высокими урожаями. В Новгородской губернии наблюдалось сильное стремление крестьян обзавестись более усовершенствованными сельскохозяйственными орудиями и машинами заводского производства, между которыми первое место занимали одноконные плуги завода Шварцгофа, молотилки системы Ланца и Майферта. Покупались ручные и конные молотилки. К 1905 г. почти в каждой деревне имелось несколько таких орудий. Охотно покупали крестьяне и сеялки-сортировки [19, с. 25].
Общее количество сельскохозяйственных машин и орудий у крестьян в губернии составляло: для вспашки земли - 294 713 ед., для разрыхления почвы - 282 632 ед., молотилок всех типов - 2 159 ед. и т. д. И все-таки деревянных орудий труда в губернии оставалось слишком много: сох - 197 052, косуль - 29 705, деревянных борон - 192 486, деревянных плугов - 37 536 ед. В Борович-ском уезде деревянные плуги (4 801 шт.) более чем вдвое превышали железные (2 167 шт.), а деревянных борон было больше железных едва ли не втрое [26, с. 36-44].
В некоторых крестьянских хозяйствах начали применять для удобрения ржи суперфосфаты. Первыми стали их использовать (1904 г.) крестьяне Валдайского уезда. В 1908 г. удобрительные туки - шлак Томаса и суперфосфаты - перевалили за 1500 туков. Предприимчивое «Уколовское
товарищество приготовления фосфорнокислых азотированных туков» из Курской губернии купило в 1893 г. в Боровичах химический завод г-жи Кованько и приступило к выпуску искусственных удобрений. Вскоре со станции Боровичи удобрения стали отпускаться потребителям по цене 15 руб. 20 коп. за тонну. В год завод производил при 12 рабочих 655,7 т удобрений [16, с. 254]. К концу 90-х гг. XIX в. суперфосфат стали изготовлять на заводе М. Толкачева в селе Полыновка Боровичс-кого уезда [16, с. 252].
Начавшееся с 1898 г. правильное общественное травосеяние к 1910 г. захватило 667 селений и вывело Новгородский уезд на третье место по губернии.
Спрос на семена кормовых трав люцерны, тимофеевки и клевера постоянно увеличивался. Повышенный интерес проявили крестьяне к агрономическим знаниям. В Старорусском уезде на чтениях-беседах, устраиваемых уездным агрономом, ветеринаром, специалистами Северного сельского общества и правительственными инструкторами, присутствовало от 20 до 250 крестьян. В Тихвинском уезде - до 150 человек. К 1914 г. в Новгородской губернии действовало 293 низших сельскохозяйственных учебных заведения [7, с. XIX]. У взрослых появился интерес к агрономической литературе, журналам и газетам [19, с. 121]. На 42-х курсах в Новгородской губернии числилось 1 434 слушателя [7, с. XIX]. Им предстояло теперь по-новому обрабатывать свои земли.
И все-таки малоземельных и безземельных крестьян оставалось еще очень много. К 1917 г. в губернии насчитывалось 16 759 безземельных хозяйств с населением в 60 791 чел. и 49 044 малоземельных хозяйств с населением в 345 316 чел. Это составляло 46,3 от всей крестьянской массы. С землей до 1 десятины насчитывалось 13,126 хозяйств с населением в 95 938 чел. [2, с. 2]. Приращение земельной площади крестьян путем покупки земель практически «съедалось» ощутимым приростом населения деревень и дроблением хозяйств. В результате из всей надельной земли крестьянина - 17,9 десятин - пахотной оставалось 4,3, а посевной - лишь 2,6 десятины [28, с. 21].
Первая мировая война (1914-1918) поначалу не особенно отразилась на сельском хозяйстве губернии. Повышалась урожайность продовольственных культур. В 1916 г. на крестьянских полях засевали 342 тыс. десятин, в 1917 г. посев составлял 350 тыс. Многие уезды перешли на мно-
гопольный севооборот. Наряду с травосеянием шло освоение трудоемких культур - льна и картофеля. К 1917 г. сельское хозяйство Новгородской губернии может быть впервые за многие века оказалось в состоянии удовлетворить главные потребности сельского населения в хлебных продуктах - из 16-17 млн пудов (при норме 19 пудов на душу и 840 тыс. душ населения) до 11 млн пудов получалось из местного производства и 5,5 млн пудов ввозилось из производящих губерний [4, с. 8].
Подъем сельского хозяйства приостановила Гражданская война (1918-1922), вконец развалившая не только промышленность страны, но и сельское хозяйство. В Новгородской губернии выпуск промышленной продукции упал до 15,3% к уровню 1913 г. Наполовину снизилась продуктивность сельского хозяйства. В 1921 г. обрабатывалось только 53% довоенной пашни. Посевы ржи сократились с 194 201 до 162 125 десятин. Вдвое снизились посевы льна, поголовье овец составило 80%, а свиней - 45% к уровню 1917 г. [20, с. 85].
Предпринятая было продразверстка настраивала крестьян против советской власти. Вспыхнули открытые выступления крестьян. Катастрофическое снижение продовольственного снабжения городов привело к распылению рабочего класса. Срочно разработанная В.И. Лениным и принятая в 1921 г. X съездом РКП(б) новая экономическая политика заставила власть повернуться лицом к деревне. В результате восстановления товарно-денежных отношений заработал рынок. Была упорядочена финансовая система государства и создана устойчивая валюта. Денежная реформа 1924 г. обеспечила конвертируемость рубля.
НЭП положительным образом сказался на росте благосостояния новгородской деревни. Крестьяне Новгородской губернии в 1926 г. приобрели у государства до 22 тыс. 949 плугов. Если в 1913 г. в хозяйствах числилось 29 728 рабочих лошадей, то в начале 1927 г. их было уже 71 430. Поголовье крупного рогатого скота составляло 110 730 ед. Одних только овец паслось на пастбищах 140 483 [11, с. 2]. В весенний сев 1926 г. крестьяне Боровичского уезда смогли вывести на поле 44 141 рабочую лошадь со всем необходимым инвентарем. В хлевах, коровниках и овчарнях содержалось 299 370 тыс. голов крупного рогатого скота, овец, коз и свиней [14, с. 132]. Расходный бюджет на одно крестьянское хозяйство (данные на 1923-1924 гг.) состав-
Общество
Terra Humana
лял: на пищу и платье - в месяц 260 руб. 33 коп, на содержание скота - 163 руб. 09 коп. Доходная часть была значительно выше расходной и составляла на семью 435 руб. 39 коп. На одного члена семьи приходилось 69 руб. 90 коп. [14, с. 164], что было значительно выше месячного заработка рабочего огнеупорщика тех лет. Понятно, что речь шла не о бюджете бедняцкой или батрацкой семьи.
Повсеместно, хоть и не намного, повысилась урожайность. Сбор зерновых в Боровичском уезде в 1925 г. превысил показатель 1913 г., а в следующем 1926 г. и рост животноводства превзошел довоенный уровень. И это при том, что ни 1925, ни 1926 г. нельзя было назвать урожайными. Свобода хозяйственной деятельности, создание в 1924 г. Центрального сельскохозяйственного банка, предоставившего крестьянам свободный кредит, снижение сельскохозяйственного налога за счет повышения закупочных цен на хлеб, развитие всех форм кооперации способствовало экономическому подъему деревни.
К 1927 г. Новгородская губерния превзошла довоенный уровень посева зерновых на 4,9%. Значительно возросли посевные площади льна, картофеля и многолетних трав [20, с. 165]. Особенно быстро росла и экономически укреплялась средняя и зажиточная часть крестьянства. Она была основным поставщиком товарного хлеба. Середняки и, особенно зажиточные, имевшие в хозяйстве от 5 до 10 лошадей и столько же коров, справлялись с хозяйством сами, ибо всей большой семьей трудились световой день. Их доходы постоянно росли, а сами они являлись основными производителями товарного хлеба и других продуктов. В большинстве своем это были опытные и рассудительные хозяева, а потому и диапазон их практической деятельности был достаточно широк. Они с успехом могли заниматься различными видами сельскохозяйственных работ, в т. ч. животноводством, коневодством, пчеловодством, ручным промыслом и отходничеством. Это был золотой фонд сельского хозяйства губернии.
Советская власть делала все, чтобы поскорее поднять благосостояние бедняков и безлошадных до уровня середняков. Созданные для этой цели кресткомы располагали 17 мельницами, 2 прокатными пунктами, 5 маслобойками, 3 кожевенными заводами, 3 пекарнями и 15 чайными. Почти 19 427 бедняцких хозяйств получили скидки с сельхозналога на сумму 16 087
руб. По линии кредитной кооперации им было выдано 2 848 ссуд на сумму 117 тыс. руб. Кресткомы оказали содействие в приобретении сельхозинвентаря на льготных условиях и на тех же условиях обеспечили вхождение бедняков в члены кооперации [20, с. 114-115]. Были переизбраны сельсоветы, в состав которых ввели инициативные группы бедноты.
После такой помощи государство вправе было ожидать соответствующей отдачи от этой категории крестьян. Но ожидания оказались напрасными. Сделать бедняцкие хозяйства основными производителями товарного хлеба не удалось. Бесплатная помощь, которая оказывалась беднякам уже в годы Гражданской войны, ими не ценилась, а ее длительный характер формировал у слабоактивной части населения, привыкшей к бедному существованию, потребительские тенденции и укреплял мысль, что рабоче-крестьянская власть будет бесконечно долго содержать их за государственный счет.
В период хлебного кризиса 19271928 гг. льготы беднякам и малоимущим середнякам (на их поддержку тоже рассчитывала советская власть) продолжали расти. По всей стране от сельхозналога было освобождено 36,7% бедняцко-серед-няцких хозяйств и еще 41% хозяйств -частично [27, с. 73].
Что касается участи зажиточного крестьянства, то оно исподволь стало испытывать нарастание налогового гнета власти. В 1926-1927 гг. это нарастание оказалось круто замешанным на классовом принципе. Весьма существенное отличие зажиточного, который все добывал своим трудом, от кулака, живущего за счет эксплуатации бедняка, было ликвидировано. Все стали «кулаками» и все выплачивали норму 50% от всей суммы сельхозналога, тогда как бедняки и малоимущие середняки - лишь 6%. При этом стоит добавить, что бюджетное обеспечение бедняков превышало размер сельхозналога на 23% [8, с. 73]. Крепким середнякам и зажиточным, разницу между которыми тоже не стали делать, перестали продавать трактора и другие орудия труда, а вскоре лишили избирательных прав. Это было начало массированной атаки советской власти на самостоятельную и хозяйственную часть крестьянства. Власть прервала начавшийся было самостоятельный, но слишком медленный процесс индустриализации крестьянского земледелия.
В Боровичском уезде определился культурно-хозяйственный характер занятости населения и особенно рыночного оборота крестьянских хозяйств. Главным предметом сбыта стали продукты животноводства, по преимуществу в виде живого скота. Мелкая цензовая и кустарно-кооперативная промышленность (вязальная) охватила 30% всей занятой рабочей силы. Затем шло производство по обработке дерева - 13%, сапожное - 12,7% и строчное - 7% [14, с. 232]. Одним словом, уезд по характеру занятости населения, как и до революции, оставался скорее промышленным, чем сельскохозяйственным.
К началу 1928 г. положение в сельском хозяйстве Новгородского и Боровичского округов (да и всей Ленинградской области) серьезно осложнилось. В 1925-1926 гг. и особенно в 1927-1928 гг. северо-западную область постиг неурожай. Плохо уродились яровая пшеница, озимая рожь, овощи и картофель. В Боровичском округе нечем стало кормить скот. Крестьяне стали резать коров и в т.ч. племенных. Анализ состояния сельского хозяйства, проведенный Ленинградским обкомом ВКП(б), привел к неутешительному прогнозу, что предстоящее пятилетие в области будет в значительной степени заполнено восстановлением понесенных потерь. особенно по скотоводству [29, л. 4]. Однако курс на индустриализацию страны, провозглашенный XV съездом ВКП(б) еще в 1925 г., оставался неизменным, а в условиях кризиса хлебозаготовок, когда страна лишилась главного экспортного товара и осталась без валюты, столь необходимой для индустриализации, сталинским руководством было принято решение форсировать коллективизацию с целью получения хлеба путем обязательных поставок.
Всех противников коллективизации -кулаков, зажиточных и даже крепких середняков, стали выселять - в места малообжитые, но с обязательным условием организации коллективного хозяйства. Многие зажиточные и середняки, лояльные к советской власти, распродавали скот, дома и переселялись в город или уезжали на стройки социализма. Из села вымывалась самая производительная сила.
В Ленинградской области для спецпо-селений выбирались самые малонаселенные места, достаточно удаленные от железных дорог, и там, где ощущался острый недостаток в рабочей силе (напр., на лесозаготовках). В Боровичском округе подлежали выселению 880 кулацких хозяйств и
350 «лишенцев», а всего - до 2 038 хозяйств [30, л. 2]. Характер заселяемых мест в сельскохозяйственном отношении отличался большой лесистостью и заболоченностью, что требовало от переселенцев больших физических затрат на раскорчевку и осушение. Инструментарий - топоры, пилы, лопаты и тягловая сила - изымался у местного населения [31, л. 2]. Тяжелые условия жизни в землянках, скудное питание приводили к большой смертности людей, в первую очередь - детей и стариков.
Колхозов в Новгородском и Борович-ском округах на первых порах оказалось немного, и были они маломощными и малолюдными. В среднем в колхоз входили 7-8 семей бедняков. Животноводческие и тягловые ресурсы (напр., колхоза «Вперед за социализм» Гребложского сельсовета) в 1931 г. состояли из 4 коров и 9 лошадей. Не было ни обобществленных овец, ни птицы, ни какой-либо другой живности [12, с. 2]. Батраки - члены сельсоветов в подавляющем большинстве оказались никудышними организаторами. Они не умели отчитываться, плохо ориентировались или совсем не разбирались в вопросах хозяйственного строительства. В результате многие колхозы просто разваливались. В селе Ходуново оставшиеся зажиточные уговаривали крестьян: «Не выбирайте в сельсовет бедняков, они тугодумные, надо выбирать крепкого крестьянина». Им вторили кустари-старожилы: «Надо не гнать, а наоборот приветствовать зажиточных, так как они первые помощники государства деле хозяйственного укрепления страны» [13, с. 2]. Но все было напрасно, сельсоветы заполнялись представителями бедноты и батрачества. Присланные в помощь рабочие крупных ленинградских заводов (т. н. «двадцатипятитысячники») кое-где брали в свои руки организацию колхозов, но, в основном, они смогли оказать лишь производственную помощь в ремонте сельскохозяйственных орудий и механизмов. Не принесла заметного успеха и большевизация сельсоветов.
В конце концов колхозы были насыщены современной техникой. Применение машин дало известный стимул для культурного развития села, ибо для овладения трактором или комбайном требовался определенный уровень образования, но оборотная сторона «переломных» усилий привела к отчуждению крестьянина от земли, от результатов труда и сделала его безразличным и равнодушным исполнителем команд свыше.
Общество
Terra Humana
зо
В годы Великой Отечественной войны колхозный строй, безусловно, оправдал свою исключительную роль в обеспечении продовольствием сражающейся армии и трудового тыла. Вряд ли маломощное, мелкое крестьянское хозяйство
в условиях потери значительной части хлебородных районов, и прекращения материально-технической помощи со стороны государства смогло бы справиться с задачей снабжения воюющего государства.
Список литературы:
1. Анфимов А.М. Крестьянское хозяйство в Европейской России 1881-1904. - М.: Наука, 1980. - 239 с.
2. Бондаренко Э.О. Праздники христианской Руси. Русский народный, православный календарь. - Калининградское книжное издательство, 1993. - 416 с.
3. Боровичский краеведческий музей им. С.Н. Поршнякова. - Ф.57. Оп. 1. Д. 142. Л. 39.
4. Верхнепятницкий Д. Развитие сельского хозяйства в Новгородской губернии в довоенное и настоящее время. - Новгород, 1921. - 16 с.
5. Городецкий Е.Н. История СССР 1870-1903.- М., 1946. - 189 с.
6. Дружинин Н.М. Русская деревня на переломе: 1861-1880.- М.: Наука, 1987. - 287 с.
7. Ежегодник Главного управления землеустройства и земледелия.- Пг.: 1914. - 719 + 12 с.
8. Ильин С.С. Финансовая политика в аграрной сфере // Финансы. - 1993, № 7. - С. 73.
9. Историко-статистический обзор промышленности в России. Группа IX (машины, станки, экипажи). Под ред. инженера-технолога Н.Ф. Лабзина. - СПб.: 1882. - 111 с.
10. Каутский. К. Аграрный вопрос / пер. под редакцией приват-доцента К.А. Рожкова. - М.: 1906. -405 с.
11. Красная искра. - 1927, № 14 (24 февраля). - С. 2.
12.Красная искра. - 1941, № 1 (1 января). - С. 2.
13. Красная искра. - 1929, № 27 (6 марта). - С. 3.
14. Краткий статистический справочник по Новгородской губернии. Календарь-книжка. - Новгород, 1927. - 226 + [6]с.
15. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Т.3. Изд. 5. - М.: Госиздат, 1958. - 792 с.
16.Лукьянов П.М. История химических промыслов в России до конца XIX века. Под редакцией академика С.И. Вольфковича. Изд. АН СССР. - М.: 1951. - 605 с.
17. Милосердов В.В. Крестьянский вопрос в России: прошлое, настоящее, будущее. Ч. 1. Исторические этапы крестьянского вопроса в России. - М.: 1999. - 254 с.
18.Милосердов В.В., Милосердов К.В. Аграрная политика в России - XX век. Ч. 2. - М.: 2002. - 543 с.
19. Морачевский В. В. Успехи крестьянского хозяйства в России. - СПб.: 1910. - 123 с.
20.На земле Новгородской. Очерки по истории Новгородской области. - Л.: 1970. - 422 с.
21. Отчет и исследование по кустарной промышленности в России. Изд. Министерства государственных имуществ. Т. 1. - СПб.: 1892. - 523 с.
22.Памятная книжка Новгородской губернии на 1895 г. - Новгород. - 284 с.
23.Памятная книжка Новгородской губернии на 1896 г. - Новгород. - 201 с.
24.Россия: Энциклопедический словарь / Репринтное издание 1898 г. - Л.: Лениздат, 1991. - 922 с.
25.Рыбкин Н. Хозяйственная летопись за 1870 г. по Боровичскому уезду Новгородской губернии. - Село Кончанское, 1871 г. - 28 с.
26.Сельскохозяйственные машины и орудия в Европейской и Азиатской России в 1910 г. - Изд. ЦСК Российской империи. - 121 с.
27. Серпинский В.В. НЭП: практика налогообложения крестьянства // Вестник Московского университета. Сер. 6. Экономика. - 1993, № 5.
28.Трофимов А.Г. Реформирование многоукладной экономики сельского хозяйства Северо-Западного региона России. - СПб.: 1998. - 192 с.
29.ЦГА СПб. Ф. 2279. Оп. 10. Д. 105. Л. 4.
30.ЦГА СПб. Ф. 7179. Оп. 3. Д. № 1- 139. Л. 2.
31. ЦГА СПб. Ф. 9798. Оп. 1. Д. 245. Л. 39.
32.Черкасов-Георгиевский В. На страже Угрюм-реки. Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова. Роман. - Л.: ТЕРРА, 1996. - 448 с.
33.Энгельгард М. А. Письма о земледелии (с «вводными предложениями» по адресу неомарксизма). -СПб., 1899. - 114 с.
34.Экономический очерк деревень Плосково и Сергеево Устьволеннской волости Крестецкого уезда. -31 с.
35.Энциклопедический словарь России. Издатели: Ф.А. Брокгауз (Лейпциг), И.А. Эфрон (С.-Петербург). Т. XXI. - СПб.: 1897. - 480 c.
