CC BY
48
УДК 316.4
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ПЕРВОМ ДЕСЯТИЛЕТИИ XXI В. (на материалах Республики Калмыкия)
Н.Г. Очирова
DOI 10.23683/2072-0181-2017-92-4-78-85
На рубеже XX и XXI столетий в мире произошли значительные изменения в понимании и трактовке этногенеза и современного феномена идентичности многих народов и этносов компактно проживающих в различных странах и континентах. Проблемы наций, народов (этносов) и межнациональных отношений в новом тысячелетии вновь оказались в центре внимания мировой научной мысли, политиков. Это связано с тем, что современное общество вступило в эпоху глобализации, в условиях которой национальные и региональные особенности, по мнению многих аналитиков, должны бы раствориться в общем "плавильном котле". Однако события, происходящие в современном мире, лишний раз подчеркивают неоднозначность этих процессов. "Всплеск национализма»", который мы наблюдаем в последние десятилетия, безусловно, говорит об этом. В современном обществе, как ответ на процессы глобализации, выступает актуализация этнических проблем, стремление народов сохранить свою культуру, язык, религию и традиции [1]. В этих условиях усиливаются процессы, характеризующиеся всплеском осознания этнической идентичности - принадлежности к определенному этносу, этнической общности. Актуализация этнических проблем в современном мире выступает как ответ на процессы глобализации. Чем сильнее «вызовы» глобализации, тем с большей настойчивостью народы стремятся сохранить свою культуру, язык, религию и традиции. Поэтому так остро сегодня стоят проблемы этнической идентичности. В подобной ситуации нужна новая стратегия, способная интегрировать в процесс глобализации общечеловеческое и этническое, обеспечить право народов на культурную и цивилизационную самобытность.
Очирова Нина Гаряевна - кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник Отдела стратегических исследований Южного научного центра РАН, г Ростов-на-Дону, 344006, пр. Чехова, 41, e-mail: ngochirova00@ mail.ru, т. 8(863)2666426.
Трансформация социальной и политической системы в России после распада СССР с необычайной остротой наряду с проблемами экономического реформирования и формирования новых политических ценностей поставила вопрос сохранения целостности Российского государства и его выживании. Одним из важнейших условий этого служит осознание гражданами своей принадлежности стране, границы которой резко изменились в 1991 г. В постсоветский период изменения коснулись не только границ государства и его политического устройства, но и самых тонких структур - чувства национальной принадлежности, национальной идентичности. За эти годы произошли серьезные изменения в том, как население многонациональной России воспринимают свой собственный и другие народы. Межнациональные конфликты и войны в нашей стране показали всю остроту этой проблемы. Психологические причины роста этнической идентичности едины для всего человечества, но особую значимость этнос приобретает в эпоху радикальных социальных преобразований, приводящих к социальной нестабильности. Именно в такой период, который переживает Россия, человеку свойственно ориентироваться прежде всего на этнические общности. В этих условиях этнос часто выступает в качестве социального лифта, группы поддержки. Идентичность в данном случае понимается как социальная идентичность, т.е. принадлежность человека к той или иной устойчивой группе людей. Эта принадлежность считается фактом, если признается, с одной стороны, самим человеком, с другой, окружающими его людьми или обществом в целом. Для большинства людей в период слома социальной системы необходимо «зацепиться» за что-то более стабильное. Как и в других стра-
Nina Ochirova - Southern Scientific Centre of Russian Academy of Sciences, 41, Chekhov Avenue, Rostov-on-Don, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2666426.
нах, переживающих эпоху острой социальной нестабильности, в России такими группами оказались этнос, семья.
Особенности сегодняшнего российского понимания национальной идентичности обусловлены достаточно конкретными историческими обстоятельствами. Понятия «нация» и «национальность», как известно, вошли в политический, научный и повседневный лексикон, благодаря западной общественной науке (в основном немецкой) конца XIX - начала XX века, с которой довольно хорошо были знакомы российские социал-демократы. Введению в обиход этих понятий важную роль сыграла знаменитая статья И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос», которая после победы Октябрьской революции превратилась в важнейший инструмент укоренения новых понятий в русском языке [2].
Понятие «национальность» было внесено в опросный лист Всесоюзной переписи населения 1926 г. и с тех пор стало приобретать все большую значимость [3]. С этого времени каждый житель СССР был обязан идентифицировать себя с той или иной национальностью/народностью. В результате этого государственные структуры получили сведения о «национальном составе населения СССР» [4]. Выбор «личной» национальности, как правило, но не всегда определялся по национальности одного из родителей, т.е. по крови. В этой связи некоторые отечественные историки заключили, что в СССР «личная национальность стала исключительно вопросом крови» и с этим, пожалуй, нельзя не согласиться [5]. В постсоветское время картина «национальных общностей» и критерии их обозначения подверглись резкой критике со стороны российских ученых, и, вместо понятия «национальность» в научный оборот стали вводиться принятые в мировой науке такие понятия как «этнос», «этническая группа» и др. Под нацией же стали чаще понимать не этнонацию, а политическую общность граждан государства -России. Однако, вопреки ожиданиям ученых, в государственно-политической и широкой общественной практике обозначение этнических групп и понимание их природы в постсоветский период серьезных изменений не претерпело. В этой связи В. Тишков писал: «Что стоит хотя бы первая строка нынешней Конституции: "Мы многонациональный народ Российской Федерации". Ученый считает, что это старое клише «многонациональности» из советских деклара-
ций, перенесенное в новую политическую ситуацию более «ответственных смыслов» [6].
Процессы, происходящие в развитии и становлении постсоветской России, решение внутренних регионально-этнических проблем требуют дальнейшего изучения и осмысления особенностей культуры, языка, религии, истории, опыта межэтнического взаимодействия народов и регионов в целях выработки и проведения выверенной национальной политики.
Одним из самых многонациональных и регионов нашей страны является Юг России. Здесь проживают представители более 100 народов, принадлежащих к различным группам и исповедующих все три мировые религии. Регион занимает одно из ведущих мест в Российской Федерации по культурно-образовательному и научному потенциалу, имеет для страны не только геополитическое и геостратегическое, где сталкиваются интересы мировых держав, но и важнейшее экономическое значение. Вместе с тем - это один из наиболее сложных очагов этнополитической напряженности не только в нашей стране, но и в мире. Поэтому проблема идентификации и самоидентификации здесь приобретает особую значимость. Межэтнические отношения и межэтнические конфликты, этнические группы в этом регионе стали объектом многочисленных исследований. Эти проблемы рассматриваются в работах В.А. Тишкова [7], Л.М. Дробиже-вой [8], Р.Г. Абдулатипова [9], С.В. Чешко [10], А.А.Сусоколова [11],С.А. Арутюнова [12],Ю.В.Ару-тюняна[13],М.Н.Губогло[14], А.С. Ахиезера[15]; и др. Вопросам этнической идентичности посвящен ряд работ В.А. Авксентьева и Б.В. Аксюмо-ва [16], И.Ю. Заринова [17]; и др.
Изучением данных вопросов занимаются калмыцкие исследователи Л.В. Намруева [18], Н.Г. Очирова [19], Н.В. Бадмаева [20]; и др.
Калмыки - один из этносов, населяющих Юг России на протяжении более четырех столетий, единственный в Европе народ, централь-ноазиатского происхождения, исповедующий буддизм как важный компонент поликультурного южнороссийского общества. Известно, что в первой половине XX в. калмыки-кочевники в результате перевода их на оседлый образ жизни интенсивно вовлекаются в пространство чуждой для них индустриальной культуры (коллективизацию и другие социальные процессы). Выбор между оседлым и традиционным кочевым образом жизни означал для калмыцкого этноса не только выбор в пользу новых путей социально-экономического развития, но и выбор нового
культурного пространства. Уже к середине прошлого века большая часть калмыцкого этноса позитивно восприняла преобразования в жизни своего народа, окончательно приобщилась к новой культуре со всеми ее преимуществами и удобствами, утратив традиционный уклад кочевой жизни. Безусловно, эти изменения и те, которые происходят в современный период, неизбежно сопряжены с трансформацией этнической идентичности калмыков, с ее размыванием, повышением неопределенности.
Следует отметить, что последствия модер-низационных процессов характеризуют не только внешние стороны жизнедеятельности общности, а именно переход к новому типу производства, профессиональную занятость, соотношение городского и сельского населения, повышение уровня образования, характер проведения свободного времени и т. д., но также изменения в ценностно-мотивационной сфере. Анализ работ [18-20] показывает, что в советское время процессы модернизации привели к улучшению жизни степного народа, но ценой потерь, постепенной утраты им своей культурной и этнической идентичности. В этой связи становится очевидной точка зрения исследователей, которые считают, что в моменты радикальных реформ и кризисов, кардинальных преобразований внимание общества обращается к культурному наследию, так как традиционная культура по-прежнему играет в жизни современного человека весьма значимую роль. Более того, ее пытаются возродить и реанимировать в полном объеме. Сочетание технологического прогресса с сохранением этнической культуры, использование при этом ценностей, не мешающих развитию, безусловно, способствует поступательному продвижению вперед. В Калмыкии в этом смысле стали актуальными проблемы обретения этносоциальной, этносословной и этногражданской «самости». Параллельным направлением развития типологически сходных процессов в более узких масштабах является деятельность национально-культурных объединений этнических групп Калмыкии. Как безболезненно и беспроблемно соотносить свою этническую, конфессиональную и гражданскую идентичности, становится вопросом не личного социального статуса, а вопросом судьбы народа и страны. В условиях, когда калмыцкий народ, как и другие народы - бывшие граждане СССР - потеряли свою прежнюю страну, а с ней и государственную общегражданскую идентичность «советский народ», реальность многих достижений, когда значительная часть
населения стала менять свой привычный социальный статус, когда были поколеблены прежние ценности, а новые только формировались и не было известно, на каком пространстве они должны утвердиться, этническая солидарность стала представляться народу своеобразной «неизменной ценностью», давая ему некоторую психологическую поддержку.
С конца 90-х годов деятельность федерального Центра была направлена на укрепление федерализма и российской государственности, что актуализирует не только изучение этнополитических процессов в регионах, в частности и в Калмыкии, но и исследование, и прогнозирование тенденций общероссийской государственной идентичности. Следует отметить, что по результатам социологических опросов, проведенных Центром этносоциальных исследований Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН в 2009 г., особое внимание уделялось групповой идентификации населения. В исследовании участвовало 318 человек, из них 60,7 % составляли респонденты-калмыки. В результате выяснилось, что одной из наиболее характерных особенностей является слабость гражданской идентичности. Так, удельный вес респондентов, ощущающих единство со всеми гражданами России, составил 52,3 %. Эти показатели оказались одними из самых низких среди всех зафиксированных в ходе исследования. В целом гражданская идентификация уступает профессиональной (84,4 %); этнической (77,7); локальной (74,8); религиозной (71,1) региональной (73,1 %). Респонденты русской национальности отдают предпочтение общероссийской идентичности и лишь затем республиканской; большинство же калмыков на первое место ставят республиканскую идентичность.
Вместе с тем наблюдается, что по мере укрепления доверия к стратегии Президента страны, к действиям центральных властей новая российская идентичность будет укрепляться. Термины «россиянин», «россиянка» становятся для жителей республики привычным, постепенно вытесняя «советский», т. е. становятся фактором, свидетельствующим о тенденциях позиционирования населения республики гражданской идентичности. Нельзя не согласиться с мнением ученых о том, что только тогда можно надеяться на гибкую и прочную общероссийскую консолидацию, соответствующую реалиям современного общества, когда интересы и права граждан, независимо от национальности, защищены государством, а институты гражданского общества
ведут диалог с государством от имени конкретных групп, сообществ.
Особенностью, «самостью» современного калмыцкого общества, которую, вероятно, можно обозначить как этнический феномен, является сохранение этноса в условиях, когда большинство его представителей не владеет родным языком, т.е. язык перестает выполнять конституирующую роль в отношении этноса. В подобных случаях этнос находит иные механизмы самосохранения культуры. Согласно конструктивистскому подходу, в социальной теории этнос представляет собой группу людей, разделяющих общее название и элементы культуры, обладающих концептом об общем происхождении и общей исторической памятью, ассоциирующих себя с определенной территорией и испытывающих по отношению друг к другу чувство солидарности. Этническая идентичность в этом случае определяется вне языковой культуры, что подкрепляется результатами проведенных социологических опросов.
Так, в социологическом исследовании, проведенном Калмыцким институтом гуманитарных исследований РАН в 2008 г., участвовало 467 человек калмыцкой национальности. Из них городское население составляло 31 %, сельское -69 %. Распределение по полу и возрасту выглядело следующим образом: мужчины составляют 45,6 %, женщины - 54,4 %. Обыденное повседневное восприятие этнической идентичности традиционно изучалось через анализ ответов респондентов на вопрос «Что сближает Вас с людьми Вашей национальности?». По мнению большинства опрошенных, язык является одним из основных условий принадлежности к калмыцкому этносу. Во всех группах, объединенных по таким критериям, как пол, возраст, образование, место проживания, языковой критерий занимает первую строчку в ранжировании этно-определителей. Калмыцкий язык является выражением духовного благосостояния народа, живым и бесценным наследием предков, который заслуживает бережного отношения и всемерной поддержки. На протяжении последних десятилетий в республике остро дискутируются вопросы состояния языковой компетенции современных калмыков. Многие, в том числе и представители молодого поколения, видят угрозу существованию калмыцкого этноса в снижении уровня знания калмыцкого языка. Кроме того, в обществе достаточно широко, как и во многих других национальных республиках, обсуждаются вопросы прагматической составляющей языка. Одни вы-
двигают требование паритетного функционирования калмыцкого и русского языков и, следовательно, расширения зоны применения калмыцкого языка во всех сферах жизнедеятельности. Другие отмечают, что возможности калмыцкого языка, по сравнению с русским, ограничены с точки зрения социальной мобильности. Понижение статуса калмыцкого языка часто объясняется как следствие социокультурной и индустриальной модернизации калмыцкого этноса, потому как современные профессиональные требования, развитие технологий и включенность в общероссийское информационное пространство требуют высокого уровня языковой компетенции в области русского языка. Вместе с этим, как насущные, оцениваются проблемы сохранения, возрождения и развития национальной культуры, религии, языка. В целях сохранения и развития национальных языков и, прежде всего, калмыцкого, принят ряд Законов о государственном статусе калмыцкого языка и других языков народов, проживающих в республике. Кроме того, создан Общественный совет по развитию калмыцкого языка, образован Центр калмыцкого языка. Основной целью этих мероприятий является консолидация, координация и содействие возрождению и развитию калмыцкого языка. Однако, несмотря на предпринимаемые руководством республики, общественными организациями меры, заметного продвижения в знании родного языка у детей и юношества не наблюдается.
Эксперты в ходе проводимого (2008) исследования предполагали, что в списке этноопре-делителей язык займет третью позицию, уступая таким показателям, как национальные традиции и обычаи, историческое прошлое, общая территория. Их мнение основывалось на итогах предыдущих анкетных опросов (2000, 2004, 2005), где язык не занимал доминантную позицию, уступая таким критериям, как «традиции и обычаи», «религия», «родная земля». Такое положение, связанное с отношением к калмыцкому языку его носителей, можно объяснить следующим образом. Чем в меньшей степени респонденты владеют языком своего этнического происхождения, тем более значимыми среди этноопреде-лителей они считают культурно-традиционный, территориальный, исторический, религиозный факторы. Отечественные ученые отмечают, что в современных условиях языковой ассимиляции неуклонно снижается роль языка, ранее доминирующего критерия этнической идентичности, его место замещают другие вышеперечисленные индикаторы [21].
По результатам проведенного социологического исследования языковой критерий прочно занимает первое место (48,4 %), следующий за ним критерий «родная земля, территория» отмечен выборочной совокупностью почти вдвое меньшей, чем «язык» (24,9 %), что в определенной степени является одним из положительных итогов проведения Года калмыцкого языка в республике в 2008 г. Внимание к языку во многих сферах (образование, СМИ) значительно повысилось, и, соответственно, значимость этого фактора в сознании населения укрепилась.
Попытка осмысления трансформации идентичности современных калмыков, основанная на результатах многолетних социологических исследований, проведенных специалистами, приводит к выводу, что содержание анализируемых видов идентичности не противопоставляет их, а дополняет друг друга. Это дает основание говорить о совместимости этих идентичностей и возможности акцентировать такое представление. Постулирование этнической идентичности не отрицает общероссийскую и республиканскую идентичности. Самоидентификация со своей этнической культурой не исключает идентичности с российским обществом, российской культурой. Нельзя не согласиться с мнением отечественных ученых, которые считают, что чувствовать себя россиянином вовсе не означает потери этнического чувства [22]. Это естественное состояние человека как гражданина Российской Федерации, идентифицирующегося со своим народом. Данные опроса 2008 г. свидетельствуют также о том, что 35,8 % опрошенных калмыков ощущают себя, прежде всего, гражданами России, т.е. у них доминирует гражданская, российская, идентичность; 45,4 % респондентов демонстрируют большее предпочтение республиканской идентичности; 13,7 % респондентов от всей выборки имеют сильную этническую идентичность, почти в два с половиной раза меньше по сравнению с результатами исследований, проведенных в предыдущие годы (2004, 2005), где данные показывали 34,1 %. Возможно, респонденты-калмыки, живя на своей родной земле, не ощущают острой проблемы акцентировать этническую принадлежность. Потребность в ней возрастает лишь за пределами республики. Эти трансформации требуют глубокого изучения, что позволит выявить картину изменений этнических характеристик, а также причины, лежащие в их основе.
В рамках исследования была рассмотрена проблема трансформации этнической идентич-
ности в смешанных семьях. Несмотря на объективные нарушения межпоколенной трансляции норм, ценностей и представлений о жизни общества, семья продолжает оставаться для современных россиян, в том числе и для калмыков, важным фактором социализации и формирования социальной идентичности, в том числе и этнической. Именно в семье, в процессе социализации, взаимодействия поколений, осуществляется передача традиций, знаний, идеалов, нравственных ориентиров, свойственных конкретной этнической общности.
В многонациональной Республике Калмыкия этнически смешанная семья является, с одной стороны, фактором этнокультурного сближения, сращивания этнических культур народов Юга России, а, с другой стороны, она может рассматриваться как фактор, вызывающий ассимиляционные процессы, так как в смешанной семье подвержены изменениям разной степени основы жизнедеятельности этноса, отраженные в образе жизни семьи, в его трех сущностных сферах -труде, потребностях, частной жизни индивидов (личных отношениях мужа и жены). Претерпевают определенные трансформации преемственность поколений, воспроизводство историко-эт-нокультурного кода, в основе которого заложены этнический характер, материнский язык, физическое ощущение пространства родной земли.
Представители титульного этноса в основном создают смешанные семьи с представителями славянских народов, прежде всего, с русскими. Далее следуют браки калмыков с представителями народов Северного Кавказа. Следует отметить, что смешанные браки в Калмыкии -явление достаточно давнее, но участились они в период депортации калмыков в восточные районы СССР. Браки, как правило, заключались с русскими девушками, были немки из числа ссыльных и др. И уже в те годы достаточно остро в семьях стоял вопрос выбора детьми своей национальности и т. д. Сегодня, в условиях глобализации, география смешанных браков калмыков с представителями других народов значительно расширилась за счет стран дальнего зарубежья. Известно, что во многих случаях дети из таких смешанных (межэтнических) семей испытывают затруднения при определении своей этнической принадлежности, потому что на этот процесс одновременно влияют противоречивые потребности родителей, обусловленные индивидуальными особенностями, и различиями этнических культур, носителями которых являются супруги, родители (в нашем случае
калмыцкой, буддийской и русской, православной, а также кавказской, мусульманской, католической и др.). Чем более отдаленными являются этнические культуры, к которым принадлежат родители ребенка, тем сложнее протекает его идентификация.
Интересны ответы на вопрос «Как бы Вы отнеслись к тому, что ваш ближайший родственник (сын, дочь, брат, сестра) вступил бы в брак с человеком другой национальности?» рассматриваемого анкетирования. Первое место (35,8 %) занимают ответы респондентов, которые считают, что национальность не имеет значения, главное для них - личные качества человека, любовь. На второй позиции (26 %) — ответ «предпочел бы человека своей национальности, но возражать против смешанного брака не стал бы» т.е. для респондентов в создании собственной семьи важным является этническая принадлежность будущего супруга, а вот к браку других они настроены лояльно. Третье место (25 %) занимает вариант «национальность не имеет значения, если муж, жена знает культуру, соблюдает обычаи другого народа». Эта часть респондентов подчеркивает значимость культурной составляющей семьи. Знание таких элементов культуры, как традиции, обычаи, язык, к которой принадлежит супруг(а), безусловно, позволит избежать, преодолеть возможные семейные конфликты и обеспечит успешную этническую идентификацию детей, рожденных в смешанной семье.
Каждый десятый из опрошеных (10,5 %) ответил, что такие браки нежелательны, т.е. у этой части респондентов доминируют установки на моноэтничный брак. Возможно, это связано с убеждением, что смешанные браки «размывают» этнос, особенно если они заключаются с представителями иной веры и иной культуры; 1,7 % респодентов затруднились ответить на поставленный вопрос. По мнению 86 % опрошенных, спокойные, терпимые отношения к заключению смешанных браков способствуют созданию и упрочению этнокультурных контактов на семейном уровне. Положительные ответы на рассматриваемый вопрос говорят о высокой значимости для респондентов собственного этнокультурного окружения и одновременно об открытости в межэтнических контактах, довольно высокой степени толерантности и готовности к диалогу. Семья, где с уважением относятся к традиционным ценностям, родному языку, нормам поведения, национальным обычаям, является одним из основных факторов сохранения и воспроизводства этничности.
Таким образом, от численности и возрастного состава во многом зависит характер межэтнического взаимодействия (ассимиляция или сохранение культуры) этногруппы. От уровня рождаемости зависит сохранение физических условий сложившегося баланса этнической общности. Такие факторы колебания численности населения, как урбанизация, миграция ускоряют ассимиляцию, усложняют процесс идентификации, так как в процессе адаптации к условиям полиэтнического региона возникают тенденции отчуждения людей от традиционной этносреды, что в итоге приводит к утрате родного языка и этнокультурных особенностей и, соответственно, влияет на трансформацию этнической идентичности. Следует также отметить, что события последних десятилетий высветили ряд аспектов функционирования идентичности как консолидирующего фактора массовых социальных движений. просматривается процесс мобилизации этноидентичности, активной самоорганизации людей по этническому признаку, что может привести и к очагам напряженности. Поэтому необходимо оперативное решение наиболее острых вопросов и проблем, налаживание конструктивного диалога в обществе. На решении этих задач ориентируется «Стратегия национальной политики до 2025 г.». Формирование российской идентичности является важным условием региональной безопасности на Юге России.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барков Ф.А., Тхагапсоев Х.Г., Черноус В.В. Этносы в глобализирующемся мире / Отв. ред. Ю.Г. Волков. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009. 304 с.
2. Сухачев В.Ю. Национальная идентичность - теория и реальность // Особенности конституирова-ния национальной и этнической идентичности в современной России. СПб.: Гражданская инициатива, 1999. С. 30-37.
3. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Национальный состав населения по республикам СССР // Демоскоп Weekly. [Электронный ресурс]. URL: http://demoscope.ru/weekly/ssp/ussr_nac_26. php (дата обращения 05.09.2017)
4. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России. СПб.: Гражданская инициатива, 1999. 367 с.
5. См. напр.: Любимова Г.В. Изучение проблем этнической самоидентификации в отечественной литературе 1990-х годов // Проблемы межэтнического взаимодействия народов Сибири. Новосибирск, 2002. С. 72-73.
6. Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3-26.
7. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003. 544 с.
8. Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества / Под ред. Л.М. Дробижева, Т.С. Гузенкова, Е.М. Галкина М.: ИЭА РАН, 1994. 236 с.
9. Абдулатипов Р.Г. Управление этнополитически-ми процессами: вопросы истории и практики. М.: Славянский диалог, 2002. 479 с.
10. Чешко С.В. Распад Советского Союза: этнополи-тический анализ. М.: ИЭА РАН, 1996. 309 с.
11. Сусоколов А.А. Национально-смешанные браки среди русского населения в разных регионах страны // Русские: этносоциологические очерки. М.: Наука, 1992. С. 191-222.
12. Арутюнов С.А. СССР: жизнь после смерти // Этнографическое обозрение. 1998. № 5. С. 133-145.
13. Арутюнян Ю.В. Россияне: проблемы формирования национально - гражданской идентичности в свете данных этносоциологии // Общественные науки и современность. 2009. № 4. С. 91-97.
14. Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Эт-носоциологические очерки. М.: Наука, 2003. 768 с.
15. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России): От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. 804 с.
16. Авксентьев В.А., Аксюмов Б.В. Россияне: от гражданской к цивилиационной идентичности // Научная мысль Кавказа. 2013. № 4 (76). С. 31-37.
17. Заринов И.Ю. Исследование феноменов «этноса» и «этничности»: некоторые итоги и соображения // Академик Бромлей и отечественная этнология. 1960-1990 годы. М.: Наука, 2003. С. 18-36.
18. Намруева Л.В. Конфессиональный фактор в идентификационных процессах (по итогам опроса 2008 года в Калмыкии) // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2009. №1. С. 59-64.
19. Очирова Н.Г. Этнокультурное развитие региона: мониторинг этноконфессионального и межкультурного взаимодействия в Республике Калмыкия // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2014. № 1. С. 140-143.
20. Бадмаева Н. В. Роль этнической идентичности в миграционном процессе // Гуманитарная наука Юга России: международное и региональное взаимодействие. Материалы II Международной научной конференции, посвященной 75-летию Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН (г. Элиста, 14-15 сентября, 2016 г.). Элиста: КИГИ РАН, 2016. С. 118-119.
21. См. напр. Дробижева Л. М. Российская, этническая и республиканская идентичность: конкуренция или совместимость // Центр и региональные
идентичности в России / Под ред. В.Гельмана и Т.Хопфа. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2003. 256 с.
22. Магомедов Г.И. Образование как важнейший фактор формирования российской гражданской идентичности // Языковая политика в сфере образования: инструмент формирования общероссийской гражданской идентичности. Всероссийский семинар - совещание. (г. Москва, 24-25 июня 2015 г.). Сборник материалов. М.: НФ «Международных интеграционных технологий», 2015. С. 257-262.
REFERENCES
1. Barkov F.A., Tkhagapsoev Kh.G., Chernous V.V Etnosy v globaliziruyushchemsya mire [The Ethnic groups in a globalizing world]. Ed. by Yu.G. Volkov. Rostov-on-Don, Publ. House of NCSC HE SFU, 2009, 304 p.
2. Sukhachev V.Yu. Natsional'naya identichnost' - teo-riya i real'nost' [National identity - theory and reality]. In: Osobennosti konstituirovaniya natsional'noy i etnicheskoy identichnosti v sovremennoy Rossii [Features of the constitution of national and ethnic identity in modern Russia]. St.-Petersburg, Grazh-danskaya initsiativa, 1999, pp. 30-37.
3. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1926 goda. Natsional'nyy sostav naseleniya po respublikam SSSR [All-Union Population Census of 1926. The national composition of the population in the republics of the USSR], available at: http://demoscope.ru/ weekly/ssp/ussr_nac_26.php (accessed September 5, 2017).
4. Osobennosti konstituirovaniya natsional'noy i etnicheskoy identichnosti v sovremennoy Rossii [Features of the constitution of national and ethnic identity in modern Russia]. St.-Petersburg, Grazhdanskaya initsiativa, 1999, 367 p.
5. Lyubimova G.V Izuchenie problem etnicheskoy samoidentifikatsii v otechestvennoy literature 1990-kh godov [Studying the problems of ethnic self-identification in the domestic literature of the 1990s]. In: Problemy mezhetnicheskogo vzaimodeystviya nar-odov Sibiri [Problems of interethnic interaction of the peoples of Siberia]. Novosibirsk, 2002, pp. 72-73.
6. Tishkov V.A. Voprosy filosofii, 1998, no. 9, pp. 3-26.
7. Tishkov VA. Rekviem po etnosu: Issledovaniya po sotsial'no-kul 'turnoy antropologii [Requiem for eth-nos: Studies on socio-cultural anthropology]. Moscow, Nauka, 2003, 544 p.
8. Tsennosti i simvoly natsional'nogo samosoznaniya v usloviyakh izmenyayushchegosya obshchestva [Values and Symbols of National Identity in the Conditions of a Changing Society]. Ed. by L.M. Drobi-zheva, T.S. Guzenkova, E.M. Galkina. Moscow, IEA RAS, 1994, 236 p.
9. Abdulatipov R.G. Upravlenie etnopoliticheskimi protsessami: voprosy istorii i praktiki [Management of ethnopolitical processes: questions of history and practice]. Moscow, Slavic Dialogue, 2002, 479 p.
10. Cheshko S.V. Raspad Sovetskogo Soyuza: etnop-oliticheskiy analiz [The collapse of the Soviet Union: ethnopolitical analysis]. Moscow, IEA RAS, 1996, 309 p.
11. Susokolov A.A. Natsional'no-smeshannye braki sre-di russkogo naseleniya v raznykh regionakh strany [National-mixed marriages among the Russian population in different regions of the country]. In: Russ-
kiye: etnosotsiologicheskiye ocherki [Russian: eth-nosociological essays]. Moscow, Nauka, 1992, pp. 191-222.
12. Arutyunov S.A. Etnograficheskoe obozrenie, 1998, no. 5, pp. 133-145.
13. Arutyunyan Yu.V. Obshchestvennye nauki i sovre-mennost', 2009, no. 4, pp. 91-97.
14. Guboglo M.N. Identifikatsiya identichnosti: Etno-sotsiologicheskie ocherki [Identification of identity: ethnosociological essays]. Moscow, Nauka, 2003, 768 p.
15. Akhiezer A.S. Rossiya: kritika istoricheskogo opyta (sotsiokul'turnaya dinamika Rossii): Ot proshlogo k budushchemu [Criticism of historical experience (socio-cultural dynamics of Russia). From the past to the future]. Novosibirsk, Siberian chronograph, 1998, 804 p.
16. Avksent'ev V.A., Aksyumov B.V. Naucnaá mysl' Ka-vkaza, 2013, no. 4 (76), pp. 31-37.
17. Zarinov I.Yu. Issledovanie fenomenov «etnosa» i «etnichnosti»: nekotorye itogi i soobrazheniya [Research of the phenomena of «ethnos» and «ethnicity»: some results and considerations]. In: Akademik Bromley i otechestvennaya etnologiya. 1960-1990 gody [Academician Bromley and domestic ethnology. 1960-1990]. Moscow, Nauka, 2003, P. 18-36.
18. Namrueva L.V Vestnik Kalmytskogo instituta gu-manitarnykh issledovaniy RAN, 2009, no. 1, pp. 59-64.
19. Ochirova N.G. Vestnik Kalmytskogo instituta guman-itarnykh issledovaniy RAN, 2014, no. 1, pp. 140-143.
20. Badmaeva N.V. Rol'etnicheskoy identichnosti v mi-gratsionnom protsesse // Gumanitarnaya nauka Yuga
Rossii: mezhdunarodnoe i regional'noe vzaimodeyst-vie. Materialy II Mezhdunarodnoy nauchnoy konfer-entsii, posvyashchennoy 75-letiyu Kalmytskogo instituta gumanitarnykh issledovaniy RAN [Humanitarian science of the South of Russia: international and regional interaction. Proc. 2nd Int. Sci. Conf. dedicated to the 75th anniversary of the Kalmyk Humanitarian Research Institute of the Russian Academy of Sciences (Elista, September 14-15, 2016)]. Elista, KI-IGI RAS, 2016, pp. 118-119.
21. Drobizheva L. M. Rossiyskaya, etnicheskaya i re-spublikanskaya identichnost': konkurentsiya ili sovmestimost' [Russian, ethnic and republican identity: competition or compatibility]. In: Tsentr i regional'nye identichnosti v Rossii [Center and regional identities in Russia]. Ed. by V Gelman and T. Hopf. St.-Petersburg, Publishing house of Europe University in St.-Petersburg, Summer Garden, 2003, 256 p.
22. Magomedov G.I. Obrazovanie kak vazhneyshiy faktor formirovaniya rossiyskoy grazhdanskoy identichnosti [Education as the most important factor in the formation of Russian civil identity]. In: Yazykovaya politika v sfere obrazovaniya: instrument formirovaniya obshcherossiyskoy grazhdanskoy identichnosti. Vserossiyskiy seminar - sovesh-chanie [Language policy in education: a tool for the formation of Russian civil identity. Proc. All-Rus. Seminar - meeting. (Moscow, June 24-25, 2015)]. Moscow, NF «Mezhdunarodnykh integratsionnykh tekhnologiy», 2015, pp. 257-262.
«Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Анализ динамики природных систем на основе мегабаз данных за многолетний (19-20 века) период наблюдений для выявления и прогнозирования экстремальных природных феноменов, опасных для социально-экономического развития густонаселенных территорий юга России» (номер госрегистрации 01201450487).»
10 ноября 2017 г.
УДК 316
ПРОБЛЕМЫ ЗАНЯТОСТИ И БЕЗРАБОТИЦЫ В РЕСПУБЛИКЕ АРМЕНИЯ В 1991-2003 гг.
Э.Л. Зограбян
DOI 10.23683/2072-0181-2017-92-4-85-90
В постсоветский период Республике Армения, как и ряду других стран, вставших на путь самостоятельного независимого развития в условиях перехода к рынку, характерны обострения проблем труда, занятости и безработицы.
Зограбян Эдуард Лендрушович - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории сопредельных с Арменией государств Ереванского государственного университета, 0025, Республика Армения, г. Ереван, ул. Алека Манукяна, 1, e-mail: [email protected], т. (+374 60) 71-06-07.
Проблема занятости и безработицы в Республике Армения в указанный период получила свое отражение в трудах экономистов, социологов В. Ходжабекяна [1], А. Саргсяна [2], А. Та-девосяна [3]; и др. В данной статье эта проблема рассматривается в рамках методологии и инстру-
Eduard Zogrobyan - Yerevan State University, 1, A. Manukyan Street, Yerevan, Republic of Armenia, e-mail: [email protected], tel. (+374 60)710607.
