CC BY
24
И. А. Давыдов
Московский Государственный Университет
имени М. В. Ломоносова
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЧЕТВЕРИЦЫ ХАЙДЕГГЕРА В ДИГИТАЛЬНЫХ
ПРОЕКЦИЯХ ПОСТГУМАНИЗМА
Опираясь на онтологический подход Мартина Хайдеггера, в работе представлен взгляд на текущее состояние забвения бытия - ничто. Данная философская оптика рассматривает человека, существующего в новой цифровой реальности - реальности постчеловеческого перехода, в котором человек теряет своё онтологическое измерение и становится одним из многих онтических конструктов. При исследовании представленного вопроса использовалась модель описания бытия Хайдеггера - «четверица» (нем. das Geviert). Актуальность темы связана с экзистенциальными переживаниями людей, помнящих о возможности трансцендентного опыта, осознанием ими всей глубины потери связей с бытием -ничто.
Ключевые слова: онтологический план бытия, онтический конструкт, постчеловек, четверица, дигитальный пострационализм.
I. A. Davydov
Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia)
TRANSFORMATION OF THE HEIDEGGER FOURTH IN DIGITAL PROJECTIONS OF
POSTHUMANISM
Based on the ontological approach of Martin Heidegger, the article presents a look at the current state of oblivion of being - nothing. This philosophical optics considers a person existing in a new digital reality - the reality of a posthuman transition, in which a person loses his ontological dimension and becomes one of many ontic constructs. In the study of the presented question, the model of Heidegger's description of being - "the four" (German: das Geviert) was used. The relevance of the topic is connected with the existential experiences of people who remember the possibility of a transcendent experience, their awareness of the depth of the loss of connections with being - nothing.
Keywords: ontological plan of being, ontic construct, posthuman, fourth, digital postrationalism.
DOI 10.22405/2304-4772-2022-1 -3-138-148
Эпоха торжества исчисляющего мышления и постгуманистических концептов в философии знаменовала собой особый подход к человеку, в котором элиминирован аспект субъективности. Актуальным императивом антропологии, таким образом, является обращение к знанию
необъективируемых черт человека, таких, как его чувства себя, реальности, божественного. Философское вопрошание о субъективности антропологической реальности нашло своё значительное выражение в фундаменталь-онтологии Мартина Хайдеггера. Его концепт четверицы предлагает обнаружить целостную картину бытия, невозможного без человека. Данная оптика является альтернативой дигитальному отношению к человеку, так как последнее предлагает определить человека онтически. Наделение человека субъективностью обращает взгляд философии к человеку как источнику реальности.
Проблема элиминации антропологической реальности в ходе развития философии к её интеллектуальной форме, занимающейся сущим, а не бытием, требует решения через способность сознания к синтезу, а не к аналитической деятельности. Именно синтетический подход к описанию бытия четверицы предлагает Хайдеггер. Проблема исчезновения человека - это, главным образом, перевод дискурса о нём из невыразимого в язык сущего, в сциентистский подход к нему. Концепт четверицы предлагает взглянуть на историю развития дигитального дискурса, на его движение к среде без человека.
Методы исследования в данной статье представлены феноменологическим подходом к рассмотрению реалий четверицы, аналитикой фундаментальной онтологии.
Нить нигилизма, породившая ансамбль онтических конструктов и постчеловека среди них, тянется от Платона до наших дней. В течение своего развития эта нить оставляет ряд важных для понимания современного состояния человечества точек, на которых необходимо остановиться подробнее. В нижеследующей дескрипции этого рокового движения я буду использовать философскую модель Мартина Хайдеггера - das Geviert - четверицу.
Das Geviert представляет собой схематично изображённое понимание Хайдеггером Seyn-Бытия. Эта модель появилась после детального изучения Мартином Хайдеггером философского наследия досократиков, особенно, Гераклита, диалектический метод которого был основанием мирочувствия эллинов в том или ином виде до пришествия метафизического концепта Платона. Аристотель приводит мысли Гераклита о диалектическом единстве мира в своём трактате «Этика»: «... например, Гераклит, который говорит, что "противоположное полезно", "из различных элементов возникает прекраснейшая гармония", и "всё происходит от войны"» [1, с. 209]. Исходя из заданной Гераклитом парадигмы борьбы (греч. noXs^o<;) связанных в своём единстве частей бытия, возник образ четверицы, представляющий несколько элементов, расположенных диагонально; в центре, на пересечении двух диагоналей находится вещь (нем. das Ding). В данном случае, noXs^o<; понимается не как борьба в прямом смысле этого слова, но как динамическое взаимодействие частей четверицы, не редуцируемых друг к другу, но находящихся в состоянии одно-сложности, ирредукционистско-редукционистской когерентности, выражаясь языком сложностной теории В. И. Аршинова и Я. И. Свирского.
Итак, один из четырёх элементов четверицы - небо, оно же - мир (нем. die Welt), подверглось наиболее значительной трансформации в условиях дигитального перехода. Смыслы и энергия мира, составляющие единство досократической мысли, были разделены Платоном на идеи и материю. Идеи покинули землю, забрав с собой смысл на небо. Но небо ранее понималось как вездесущая энергия смыслов, оно пронизывало землю, и никакой демаркации между идеями и материей не было. Мир был тем, что было внутри человека -реальностью духовного опыта, единого и целостного. Небо в представлении досократиков является логосом. Логос Гераклита растворён в небе, но само небо в те времена не отделялось от земли, оно сливалось с ней, проникало в неё, образуя единство взаимодействия и перехода стихий. Таким образом, небо не было «сверху», над остальным сущим. Отличительная черта четверицы - это гармония динамического взаимодействия её составных частей, ничто из них не доминировало, не приводило к дисбалансу
«Небо - это путь Солнца, бег Луны, блеск звёзд, времена года, свет и сумерки дня, тьма и ясность ночи, милость и неприютность погоды, череда облаков и синеющая глубь эфира.
Говоря - небо, мы от простоты четверых мыслим тем самым уже и других трёх» [2, c. 323].
От неба диагональная линия ведёт нас к земле, которая позволяет актуализировать поэзис - открыть истину неба через божественное творчество во всём.
«Земля растит и носит, питая, плодит, хранит воды и камни...» [2, c. 323]. В этом отрывке Хайдеггер очарованно описывает землю, можно почувствовать его преклонение перед красотой природы и её тайной в простоте. Если небо формирует вещи, то земля их устанавливает. Эта очевидность кажется нам простой, но продолжаем ли мы воспринимать землю так же, как её воспринимали досократики? Этот вопрос будет рассмотрен далее.
Следующая диагональ представляет собой прямую связь смертных (sterbliche) и Богов (die Götter).
«Смертные - это люди. Они зовутся смертными, потому что в силах умирать. Только человек умирает. Животное околевает» [2, c. 324]. Иными словами, человек экзистирует через смерть, осознание смерти важно в том смысле, что оно конституирует человека. Другой-бытие (нем. Seyn) через ужас (нем. die Angst), выступающий предельным антропологическим опытом, вырывает человека из оков обыденности (нем. das Man) в просвет бытия -топику сущего, в которой бытие призывает присутствие (нем. das Dasein). Человек конституируется энергиями бытия в этом просвете - и этот момент Хайдеггер называет das Ereignis, со-бытием. Боги наделяют das Dasein новыми смыслами, новой энергией.
Вопрос, посвящённый понятию «энергия», был очень важным для Хайдеггера. Применяя герменевтический метод исследования термина «энергия», Хайдеггер пришёл к выводу, что он претерпел ряд самых противоположных трактовок - всё дело в тонкостях перевода. Термин «энергия», выдвинутый Аристотелем являл собой некий процесс движения от
дюнамис (потенциала) к энтелехии (цели, актуальности), то есть находился посередине. Иногда Аристотель объединял энтелехию и энергию в одно понятие, но всё же превалировало восприятие энергии как процесса, а не как воплощения. С последующими переводами термин «энергия» кардинально поменял своё значение, трансформируясь в позитивистский тезис, что энергия -это объективная реальность. Для Хайдеггера, именно энергия являлась основной характеристикой бытия, её возникновение из ничто представляло собой мировую тайну, а попытки дать ей исключительно научную формулировку оказывались провальными из-за упускания из вида её принадлежности к онтологическому плану бытия.
Тонкие вибрации энергии бытия пронизывают четверицу, они не прямолинейны, а действуют намекающе, для того чтобы побудить человека через осознание своей свободы открыть красоту истинного бытия. «Божества -это намекающие посланцы божественности» [2, с. 324]. Увидеть божественное в мире - значит оказать на себя самовоздействие, акцентуализировать внутренний духовный мир. В этой интенциональности интериоризующего сознания находится антитеза дигитальной философии, которая, наоборот, в качестве направления сознания избрала экстериоризующий вектор, приводящий к объективации мира и человека в нём. Объективация же не оставляет человеку иных альтернатив развития, кроме возможности быть исчисленным, но можно ли исчислить субъективность? Учитывая принцип неопределённости В. Гейзенберга, утверждающий, что невозможно одновременно точно знать положение и скорость частицы, можно предположить, что даже объективная реальность не предусматривает полного её исчисления. Наука от позитивизма вернулась к И. Канту, но в современной философии очень сильно инерционное движение мысли по различению, но не синтезу, принимаемому за исключительно антропологическую характеристику сознания кантианцами. Эта тенденция к доминированию способности сознания к различению, но не синтезу, ведёт философию к превалированию дигитального дискурса и антиантропологизму.
Стоит отметить, что боги не доминируют в четверице Хайдеггера, они сбалансированы с остальными её частями когерентностью, проистекающей из самой онтологической позиции реалий четверицы: они есть «земля и небо, божества и смертные, сами собой единые друг с другом, взаимно принадлежат друг другу в односложности единой четверицы... Каждый из четверых по -своему зеркально отражает существо остальных» [2, с. 324]. Представляется важным, что понятие вещь (нем. das Ding) не является отдельным пятым элементом схемы, вещь возникает из пересечения всех четырёх, Хайдеггер выводит само слово вещь из древневерхненем. thing, означающее вече. «Да, древневерхненемецкое слово thing означает собрание, а именно вече для обсуждения обстоятельства, о котором зашла речь, спорного случая» [2, с. 321].
Данная этимология термина «вещь» даёт нам представление об общеиндоевропейской родовой демократической традиции, где в процессе собрания, будь то вече у славян или тинги у германцев, бытие выражалось в неповторимом сингулярном единстве. Люди и боги, земля и небо, соединённые
друг с другом, представляли собой мировую гармонию, в которой каждая часть четверицы занимала своё определённое бытием место. Эти отношения не были эгалитарными, но являлись гармоничными, едиными в своей противоположности. Не зря мера была таким важным понятием для греков, так как, познав меру, греки входили в аутентичный модус своей экзистенции.
Итак, «ладность» бытия продолжалась до появления идей Платона, которые создали метафизический план мышления, определив всё развитие западной цивилизации. Вечно подвижный, вездесущный, пронизывающий всё и беспредельный логос был оставлен Платоном, создавшим учение об идеях. Идеи уже фиксировали логос, они давали «правильный», неизменный взгляд на вещи, который сокрыл истину (др. - греч. aX^Gsia). Истина же, по Хайдеггеру, несокрыта, она транслирует зов бытия. Истина не постигается рационально, ибо рациональный подход ведёт к онтической редукции переживаний. При онтической формации человека формируется незаметная топика бытия, она не берётся в расчёт, так как расчёт - это не полнота видения, а лишь узкий взгляд на сущее, который наблюдает сущее в сущем, но не замечает временного аспекта бытия в его сингулярности. Идеи родили сущности, которые затмили собой аутентичный модус Dasein на тысячелетия. С этого началось первое забвение бытия, несмотря на ещё не полный разрыв связи с ним. Первое великое начало досократиков закончилось приходом идей Платона.
Доминирование неба (вместилища эйдоса) привело его к фиксации в верхней точке. Это изменение повернуло за собой всю четверицу, нарушив баланс её составных частей. Из гармоничного единства противоположных частей получилась шаткая конструкция, в которой росло напряжение, через века вылившееся в появление эпохи модерна.
Декарт - отец модерна и рационализма - изобретает субъекта. Вещь превращается в объект, небо - в пространство физических тел, божества объединяются в лице деистического бога философов, человек становится рациональным субъектом, лишённым чувств, многообразия жизненного опыта, вопрошания о смысле экзистенции. Установки были даны, и, вследствие этого, судьба западной цивилизации встала на путь, приведший её к Первой мировой войне и тотальному нигилизму, апогеем которого стала философия Ницше, в ней уже ничего не осталось от онтологичного восприятия бытия. Человек в ницшеанском концепте представлен лишь в чувственном измерении онтического.
ХХ в. предал забвению das Geviert, выйдя в плоскости болтовни (нем. das Gerede) и неаутентичного модуса существования (нем. das Man). Онтическое взяло верх над онтологическим восприятием бытия.
Хайдеггер заявляет о необходимости другого начала (нем. der andere Anfang), которое придёт на смену забвению Бытия. На своих лекциях он отводит особое место экзистенциалу решимости, увлекается даосизмом и утверждает, что новый бог придёт с России или Китая.
Современное ему состояние мировых дел Хайдеггер оценивает крайне пессимистично, полагая постав (нем. das Gestell) - переход технэ (поэзис) в технику (производство) - роковой судьбой человечества. Хайдеггер крайне
скептически относился к кибернетике, считая, что нужно быть «осторожнее с кибернетикой. Вскоре поймут, что это не так просто» [3, с. 158]. Действительно, эти опасения Хайдеггера на поверку оказались весьма реалистичными, так как развитие кибернетики и дигитального отношения к реальности внесли тотальные изменения в саму суть антропологической реальности, осуществив привацию истинного бытия, внедрив в эпистемологию объективированную в числовых соотношениях модель человека. Примерами данного внедрения могут быть концепции спекулятивного реализма К. Мейясу и объектно-ориентированной онтологии Г. Хармана. В работе «Четвероякий объект: Метафизика вещей после Хайдеггера» (2010 г.) Харман переводит мысль Хайдеггера о «одно-сложности мира» [2, с. 325] в ирредукционистский тезис Латура и Симондона о вечном становлении (по сути, регрессе) бесконечно рассыпающихся на фрагменты объектов реальности: «Вместо утверждения, что такой регрес составных объектов неопределён, я пошёл бы настолько далеко, что назвал бы его бесконечным, вопреки запрету, налагаемому на утверждения за или против бесконечного регресса частей антиномиями Канта» [5, с. 113]. Харман, исключив онтологический план бытия и оперируя онтическими категориями, трансформирует четверицу Хайдеггера из ирредукционистски-редукционистского понятого феномена одно-сложности в детерменизм ирредукционистской парадигмы, в которой присутствует лишь операциональная различенность составных частей без даже малого намёка на их единение: «...нет объектов без частей и есть бесконечный регресс» [5, с. 113]. Если исходить из предпосылки исчислимости Хармана, то регресс будет перманентным спутником бесконечно становящейся трансдуктивной антиантропологической реальности. Но если обратиться к синтетическому априори И. Канта, то образуется иное видение, позволяющее постичь поэзис четверицы Хайдеггера как претворение энергий трансцендентной истины в творчество.
Таким образом, проследив генезис четверицы от древних греков до нигилизма Х1Х-ХХ вв. и представив причины смены парадигмы сознания, можно перейти к описанию закономерного итога данного движения - ситуации фазового, скачкообразного перехода к новой постчеловеческой реальности, существованию трансгуманистических объектов, лишённых выхода не только в просвет Бытия, но даже к онтическому, к сущему, к природе.
Необходимо провести разграничение между цифрой Пифагора и дигитальным пострационализмом. Первая модель восприятия стремилась к выходу в трансцендентное поле, шло в окружении цифр с воспеванием Бытия, сакрализировало формулы и саму эпистему пифагорейства. Мистика и экстатичные переживания пифагорейцев не коррелируют с тотально рациональным подходом к постижению мира. Дигитальный пострационализм -термин, обозначающий движение постгуманистического дискурса в направлении цифровой аннигиляции антропологической реальности. Дигитальный пострационализм, наоборот, смеётся над опытом не только древних греков, но и над рациональными эпистемами и постмодернистскими концептами ансамблей онтических конструктов. Он где -то между модерном и
постмодерном, беря для себя то или иное представление и вырабатывая более изощрённый модус нигилизма. Постгуманизм опаснее для остатков онтологического измерения тем, что он не воспринимает эпоху модерна иронично, как это делают постмодернисты, а относится к существованию со всей решимостью, но, разумеется, вектор данной решимости направлен в противоположную сторону от вектора решимости Хайдеггера.
ДП вполне может стать новым модерном или метамодерном с нарративами и метанарративами, с обязательным обучением ценностям трансгуманизма и некритичного восприятия реальности подрастающим поколением. Некритичность к происходящему масс населения, распространение практик цифрового контроля и открытого вмешательства в личную жизнь людей формируют новый нарратив. Что является авторитетным посланием сегодня? Суждение о том, что единственная возможная реальность -реальность цифры и паноптикума Бентама. Возможно, метамодерн является некой приемлемой для публики оболочкой трансгуманизма.
Четверица Хайдеггера в контексте трансгуманизма трансформировалась в новое состояние, в котором уже не найти первозданного образа das Geviert. Теперь на месте вещи обозначен симулякр, небо - это экран компьютера или смартфона, боги воспринимаются с сарказмом и иронией, человек - это постчеловек, а земля из-за лёгкости коммуникаций перестала восприниматься как конкретное место, превратилась в большую «цифровую деревню» Маршалла Маклюэна, в которой люди знают друг друга, но не чувствуют. Знание - фрагментарно, переживание чувства - тотально. Но, остывая в алгоритмах цифровой среды, человек приближается к феномену цифровой аннигиляции, предавая забвению аппарат воображения, субъективность.
«Отсутствие близости при всём устранении дистанций привело к господству недалёкого» [2, с. 325]. Люди перестали мечтать о далёком, картинки из интернета сменяют одна другую, и человек тонет в новом, уже даже не онтическом, а виртуальном das Man. Закрывшись в четырёх стенах, яркий пример виртуального человека - японский феномен хикикомори - не имеет контакта с миром за окном, не ищет в сущем просвет Бытия, его топика ограничена миром виртуальной реальности. Явление «"хикикомори", что означает молодежь, находящуюся в состоянии социальной изоляции, было отмечено в Японии со второй половины 1990-х годов. В последние годы концепция NEET также стала привлекать внимание. «NEET» относится к молодым людям, которые «не получают образования, работы или профессиональной подготовки» [6, с. 45]. Существование Хикикомори хорошо описывает цитата Хайдеггера, высказанная им на Цолликоновских семинарах: «Отсутствие способности вступать в контакт... - это привация того, что мы только что назвали открытостью. Эта привация свидетельствует, однако, не о том, что открытость исчезает, а лишь о том, что она преобразуется в «недостаток контакта»» [4, с. 34]. Открытость человека миру есть вовлечённость и забота, участие и познание себя. Именно на последней характеристике открытости, на познании себя, стоит сделать акцент, так как в ситуации с хикикомори предполагается интериоризирующий подход к
отношению Dasein - Sein. Человек познаёт Бытие внутри себя, не снаружи. В таком случае, наблюдается гиперзакрытость и атомизированное состояние самого человека. Его сознание разорвано структурой существования на поверхности дигитальной плоскости. Данная поверхность не предполагает какого-либо истинного трансцендирования, а создаёт лишь симулякр, вечный цифровой гештальт, приводящий в тупик своим перманентным напоминанием о несовершенстве и бесполезности жизни. Это звучит ещё поразительнее потому, что Япония является страной с величайшей духовной культурой, транслировавшей долгие века мысль о Ничто, трансцендентной реальности, просветлении - сатори и дзен. Напомню, что учение даосизма, повлиявшее на доктрину дзен - буддизма, также весьма ценилось поздним Хайдеггером. Если в таких культурах, как японская, возникает форма цифрового забвения бытия (хикикомори), то в совершенно онтических формациях человечества этот процесс идёт с ужасающей быстротой.
Оказалось, что боги из четверицы Хайдеггера необходимы человеку как смыслы, а без просвета и озарения отсутствует не только духовный аспект человеческой экзистенции, но и обычная гармония повседневной жизни. Спускаясь по лестнице смыслов от онтологической конституции к конституции виртуальной, человек терял полноту своих экзистенциалов, он не просто перешёл в неаутентичный модус экзистенции, он пошёл дальше, решив избавиться от сущего - перейти в виртуальное. Идея иммортализма кочует по трансгуманистическим комьюнити, призывая перейти в цифровую плоскость, «обрести бессмертие» в электронных сетях.
Является ли этот переход переходом в Ничто, или это один из многих вариантов трансформации в онтическое измерение, в данном случае, переход в цифровую плоскость? Если понимать под Ничто некий иной способ бытия, то, очевидным становится последний вариант. Плоскость, сгиб, точка - эти термины наиболее полно представлены в топологической философии Делёза. Жиль Делёз создал новый пространственный дискурс, в лоне которого развиваются онтические, дигитальные представления о постчеловеке и его трансгуманистических формациях (киборги и обитатели ктулуцена Донны Харауэй, интенсивности Брайана Массуми, искусственный интеллект в киберфутуризме и др.). Эти представления, как можно наблюдать по перечисленным примерам, уже выходят за рамки неких сугубо онтических конструктов и предполагают фигурирование почти виртуальных описаний постчеловеческих существ. Например, сам термин интенсивность не отсылает нас к какой-либо материальной, эмпирически ощущаемой наличности, а показывает своеобразную размытость, стёртость восприятия человека. Но эта размытость не виртуального как аутентичного модуса воображения человека, а виртуального как цифровой структуры, дающей готовые каналы, ведущие к аннигиляции человека в электронных сетях.
Со стёртостью человека коррелирует следующая цитата Хайдеггера: «Сама констелляция бытия говорит нам о себе. Но мы пока не слышим её слова, оглушённые и ослеплённые в царстве техники тем, что слышим по радио и видим на экране. Грозящая опасностью констелляция бытия - это
исчезание мира из-за беспризорности заставленной вещи» [2, с. 258]. Если на место вещи в четверице будет вмещён человек, то можно констатировать, что он в дигитальной реальности, а шире, в постгуманистической парадигме «заставлен» экраном, как об этом буквально писал Мартин Хайдеггер. Взгляд на современное человечество проходит через экран, монитор компьютера или смартфона. Невозможно увидеть человека, но, хотя и размыто, мелькает его симулякр. Симулякр является последним этапом низвержения четверицы, этого образа изначальной гармонии энергий бытия.
Упоминая четверицу в докладе «Поворот» (г. Бремен, 1949 г.), Хайдеггер вопрошает: «Придёт ли прозрение в то, что есть? Окажемся ли мы, озарённые этим прозрением, так захвачены светом бытия, чтобы уже не выходить из него? Попадём ли мы тем самым в область той близости, которая веществуя в вещи, приближает мир? Сумеем ли освоиться и обитать в этой близости так, чтобы вблизи начал принадлежать к четверице неба и земли, смертного и божественного?» [2, с. 258]. Эти вопросы актуальны и сейчас, хотя и Хайдеггер, несмотря на своё желание того, чтобы «мир, светя, стал самым близким из всего близкого, той близью, которая, приближая истину бытия к человеческому существу, вверяет человека событию» [2, с. 258], утверждает обратное: «Если существо техники, постав как риск, посланный бытием, есть само бытие, то технику никогда не удастся взять под контроль просто волевым человеческим усилием, будь оно позитивное или негативное» [2, с. 253]. Фатализм данного тезиса утверждает мысль о покорности антиантропологическим процессам, в том числе дигитальным, активно протекающим в глобальном масштабе. Более того, Хайдеггер воспринимает эти процессы весьма спокойно, так как бытие, по его мнению, очищает себя ими, через разрушение сущего возможно наступление «другого начала». Хайдеггер стремится воссоздать в четверице изначальную досократическую композицию бытия, в которой безусловной основой выступала древняя индоевропейская структура архетипов. Конечно, речь идёт о духовном измерении, об ином, онтологическом способе бытия.
Деградацию онтического взгляда на существование человека можно наблюдать в массовом производстве симулятивных объектов виртуальной реальности. Онтическое измерение бытия - это область сущего, а виртуальное -это онтический гештальт, незавершённость онтической трансформации в зону эмпирического, наличного бытия. Вечный гештальт виртуального обусловлен его природой, которая зиждется на управлении и контроле, новых подходах к преодолению антропологизма в дескрипциях человека, к алгоритму цифрового общества.
Переполненность памяти ненужной информацией закрывает человеку не только путь к просвету бытия, но и к понятию forma: «Как трудно сегодня позволить говорить самим феноменам, а не гоняться за информацией, особенностью которой как раз и является коренное блокирование доступа к forma, к образу, к тому, что свойственно бытию сущего. Информация делает взгляд неспособным видеть forma» [4, с. 102]. Обществу необходимо утилизировать информационный балласт, человечество перегружено ненужной
информацией, превращающей человека не столько в онтическое существо, сколько в виртуальное «тело без органов» Ж. Делёза, шизопоток, интенсивность аффектов. Ситуация редукции сознания дошла до точки ликвидации человека как принадлежности субъективности, человек не замечает не только феномены сущего, но и себя как присутствие. Размыкание -основополагающий термин экзистенциальной онтологии Хайдеггера -подвергается тотальному пересмотру в условиях числовых соотношений. Возникает ситуация смыкания: «...современное мышление становится всё более и более слепым и превращается в пустое вычисление, у которого есть лишь одна возможность - рассчитывать на результат и, пожалуй, на сенсацию» [4, с. 124]. Для движения к истинному модусу бытия необходима новая точка роста, необходимо заново открыть человеку мир сущего, онтическое измерение, виртуальное максимально редуцировало его кругозор. В виртуальном человек не реализует своего размыкания, ибо виртуальное - это не онтологический и не онтический планы его бытия. Виртуальное - это симуляция онтического плана, которая управляема извне. При данной симуляции происходит экстериоризация энергии бытия, её дисперсия вовне. Иными словами, дигитальный план бытия есть по своей природе вид деградированного (с энергийной точки зрения) онтического плана. Характерной особенностью этого цифрового уровня является вначале атомизация отдельных индивидов (привация разомкнутости, по мысли Хайдеггера), пример которых - феномен хикикомори, а в конце этого пути трансформация индивида в дивида, человека как носителя многих потоков и кодов инфосреды. В самой последней стадии этого движения происходит отказ от любых фундаментальных идентичностей, которые до недавнего времени определяли человека как человека: сознания, трансцендентного духовного опыта, связи с богом и бытием, понятым онтологически. На финальной стадии происходит полнейшая дисперсия, рассеивание энергии, которая фундирует экзистенцию, переход её в виртуальность, которая является движением в сторону от просвета и события Хайдеггера. Хайдеггер в последнем этапе своего творчества тоже определял присутствие как экстериоризацию навстречу бытию. В этой открытости последнее определяло и конституировало человека. Но конституировало его именно онтологически понятое бытие, ничто как иной план бытия, тайна иного, постижимого не философией и наукой, а поэзией, искусством и духовной практикой. В случае же с дигитальным Другим, навстречу которому разомкнулось присутствие, человек конституируется деградированным планом сущего, выпадая и из онтического, и, тем более из онтологического измерений.
Таким образом, нетривиальный подход к интерпретации четверичной бытийственной модели Хайдеггера приводит к выводу о роковом движении мысли к её алгоритмической форме без онтологического содержания. По заданным алгоритмам человек движется в дигитальной плоскости, он лишён смысла движения, что является абсурдом с точки зрения досократиков, считавших смысл предшетвующим любой актуализации. Что стоит за этим
движением? Алгоритм. Куда он ведёт? К торжеству постгуманизма и постчеловеческого квазибытия.
Литература
1. Аристотель. Этика : (сборник : пер. с древнегреч.). М.: АСТ, 2020.
416 с.
2. Хайдеггер М. Время и бытие : статьи и выступления. М.: Республика, 1993. 447 с.
3. Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге. М.: Высш. шк., 1991. 192 с.
4. Хайдеггер М. Цолликоновские семинары. Вильнюс: ЕГУ, 2012. 406
с.
5. Харман Г. Четвероякий объект. Метафизика вещей после Хайдеггера. Пермь: Гиле Пресс, 2015. 152 с.
6. Ishikawa R. Confusion of the Concepts of "Hikikomori" and "NEETs: Seen from the Perspective of People Who Regard Themselves as "Hikikomori» // The Journal of Educational Sociology. 2006. Vol. 79. P. 25-46.
References
1. Aristotle. Etika [Aristotle's Ethics]. Collection, trans. from ancient Greek. Moscow, AST Publ, 2020. 416 p. [In Russian]
2. Heidegger M. Vremya i bytiye [Being and Time]. articles and speeches. Moscow, Respublika Publ, 1993. 447 p. [In Russian]
3. Heidegger M. Razgovor na prosolochnoy doroge [Off the Beaten Track]. Moscow, Vysshaya shkola Publ, 1991. 192 p. [In Russian]
4. Heidegger M. Tsollikonovskiye seminary [Zollicon seminars]. Vilnius, European Humanities University Publ, 2012. 192 p. [In Russian]
5. Harman G. Chetveroyakiy ob"yekt. Metafizika veshchey posle Khaydeggera [The quadruple object]. Perm, Gile Press Publ, 2015, 152 p. [In Russian]
6. Ishikawa R. Confusion of the Concepts of "Hikikomori" and "NEETs: Seen from the Perspective of People Who Regard Themselves as "Hikikomori». The Journal of Educational Sociology. 2006. Vol. 79. Pp. 25-46.
Статья поступила в редакцию 18.07.2022 Статья допущена к публикации 15.11.2022
The article was received by the editorial staff 18.07.2022 The article is approved for publication 15.11.2022
