CC BY
120
2012
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Серия 6
Вып. 2
ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТУРЫ (В ЧЕСТЬ 70-ЛЕТИЯ ПРОФЕССОРА АЛЕКСАНДРА САМОЙЛОВИЧА ДРИККЕРА)
УДК 72.01+726 А. С. Мухин
ТРАНСФОРМАЦИЯ АРХИТЕКТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ: АККУЛЬТУРАЦИЯ В КОНТЕКСТЕ СТРОИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ ЭПОХИ ВАРВАРСКИХ КОРОЛЕВСТВ (НА ПРИМЕРЕ МАВЗОЛЕЯ ТЕОДОРИХА В РАВЕННЕ)
Мавзолей Теодориха в Равенне по праву считается величайшей сохранившейся до нашего времени постройкой остготов. Сооружение известно как памятник архитектуры раннего Средневековья и хрестоматийный пример зодчества эпохи варварских королевств. Оценка художественных и инженерных достоинств здания в литературе выражена сквозь призму снисходительности к строителям VI в., которые, как может показаться, уже не владели приемами и техническими навыками древних римлян1. Такое восприятие произведения, созданного на рубеже двух эпох, есть наследие ренес-сансного скепсиса в отношении культуры «темных веков», подсознательно живущее и в нас и так ясно выраженное известной фразой Гиберти: «С тех пор, как кончилось искусство...» [3, с. 17]. Даже П. П. Муратов, тонкий ценитель наследия Италийской земли, констатирует почти полное отсутствие художественного интереса к последнему пристанищу Теодориха [4, с. 96]. Отчасти подобное пренебрежение раннесредне-вековыми шедеврами оправдано общим упадком искусств и ремесел в период гибели империи. Учитывая определенный регресс в практике и теории строительного дела, выделим трудности, с которыми пришлось столкнуться мастерам остготского короля. Во-первых, здание возведено из каменных блоков методом сухой кладки без раствора [5, с. 32-33], что, возможно, говорит о проблемах с его приготовлением. Во-вторых, вместо подлинного свода оно перекрыто монолитным ложным куполом2. В-третьих, при установке купола, который, как крышку, поместили сверху, не смогли добиться центровки — скобы-выступы на его окружности асимметричны по отношению к порталам мавзолея. Первая из проблем может оказаться мнимой, поскольку известно, что другие
1 См., например: «.в мавзолее Теодориха сильны примитивные черты, восходящие еще к архитектуре доклассового общества» [1, с. 442]; «Мавзолей отличается массивностью и непроработанностью общего решения» [2, с. 229].
2 «Стремясь подражать римлянам, пришлые строители не владели, однако, их техникой. Римская конструкция купола оказалась для них недоступной» [6, с. 44].
© А. С. Мухин, 2012
3
сооружения Равенны в правление короля возводились из кирпича и на растворе, следовательно, рабочие знали римские строительные смеси. Вместе с тем некоторые древнеримские объекты создавались без связующего вещества в кладке из массивных тесаных блоков, например мост Понт-дю-Гар (I в.) [7, с. 31]. Однако последние две задачи (сооружение свода и подъем тяжестей с последующим точным их размещением) решались с большим трудом.
Как и некоторые памятники римской архитектуры, мавзолей возвели согласно центрическому типу композиции [8, с. 29]. Это подражание не было слепым копированием образцов более высокой культуры представителями культуры менее развитой, а скорее осознанной необходимостью следовать сложившимся имперским традициям. Такие традиции, как особые институции, рассматривались в синтезе государства и культуры, власти и духовного совершенства. Следование античным образцам было маркером принадлежности империи, вне которой любое культурное бытование казалось невозможным. Законы, обычаи, обряды, церковь (арианская или ортодоксальная), архитектура являлись обязательными для политического образования, претендовавшего быть государством. Представление Теодориха о формате римского мира как единственно эффективном способе существования цивилизации совпадало с реальностью. Именно поэтому король не копировал древнеримские установления, а глубоко их усваивал. Юность Теодорих провел при дворе византийского басилевса в Константинополе как почетный заложник, изучая древние науки, латынь, греческий, любуясь роскошью и великолепием античной архитектуры [9, с. 25-27]. Служившие ему ученые римляне (Боэций, Кассиодор) подтверждают стремление короля укрепить трон знаниями. Желая сделать достояния римской цивилизации фундаментом нового здания европейского политического и культурного мира, он надеялся распространить римское право, государственное строительство и культуру на весь германский регион [10, с. 200-201]. Его намерения нельзя назвать утопичными: варвары поздней Античности и раннего Средневековья не были совершенно чужими римской культуре, посторонним элементом европейской геополитической реальности. Еще до крушения империи, в 1У-У вв., многие германцы служили в римской армии и в чиновной администрации. Некоторые представители германской аристократии, как, например, полководец Стилихон, занимали самые высокие посты. Теодорих из среды общинно-племенной знати возвысился до трона остготского королевства и де-юре был византийским наместником в Западной Римской империи. Его статус требовал соответствующих символов власти, одним из которых была центрическая гробница наподобие мавзолея Адриана или ротонды Га-лерия. Ее формы должны были подтверждать действенный характер традиции, непрерывающуюся преемственность. Поэтому-то Кассиодор в своей «Хронике» и включил готов в число «исторических народов», а в «Истории готов» прославлял род Амалов [11, с. 84, 86], из которого происходил Теодорих, доказывая закономерность его правления в Западной части империи. Архитектурный облик мавзолея короля подтверждал идеи Кассиодора, но только не на «бумаге», а в камне. Опишем это сооружение.
В нижней (десятиугольной) части здания применен свод и использован известняк в кладке, что способствует восприятию этой в общем-то небольшой постройки как монументальной. Дабы придать образу суровость и торжественность, строители обратились к особым приемам и элементам, к которым принадлежат простое распределение объемов и масс, а также глухая аркада [12, с. 75]. Квадры истрийского известняка напоминают руст римских зданий. Соединение античных методов и тех умений, которые были
4
знакомы зодчим-варварам3, превращает мавзолей короля в пограничный памятник, в котором то ли еще сохраняется наследие древнеримской культуры, то ли утерянное уступает место практике новых хозяев исчезающей империи. Двойственный характер сооружения отражает бинарный статус самого короля и государства, которое делилось на две части, два народа, управляемых монархом — римлян и готов [11, с. 83-84], — со всеми последствиями сосуществования разных культур, которые Теодорих если и не стремился соединить в целое, то пытался устранить между ними наиболее опасные противоречия. Возможно, что каменная архитектура эпохи переселения народов в целом питалась наследием античного мира [14, с. 18]. Собственная история капитального строительства у этих племен и этносов только еще начинала складываться. Исследователи констатируют утрату инженерных и архитектурных знаний, а возведение купола-монолита уподобляет усыпальницу мегалитическим сооружениям [11, с. 64]. Однако при внимательном изучении гробницы Теодориха очевидным становится не только «варварский» метод решения конструктивных задач, но и явное несоответствие конструкций нижнего и верхнего ярусов. Почему купол верхнего отсека вытесан из цельного камня, а подлинный крестовый свод сирийского происхождения в нижней части здания [11, с. 63-64] и арки выложены из дискретных элементов? Если мастера владели технологией истинного свода, почему не воспользовались ею при перекрытии верхнего яруса? Действительно ли высечение монолитного купола-крышки из единого блока более рационально и физически более приемлемо, чем возведение, например, крыши с деревянными стропилами? Попробуем ответить на эти вопросы.
Существенным является возведение насыпи для подъема монолитного свода на самый верх сооружения [15]. Этот технический прием на первый взгляд кажется вполне логичным ввиду отсутствия более развитых механических средств у строителей Тео-дориха. Однако и без того большой по весу монолит4 требовал специальных операций еще до того, как был обработан со всех сторон и стал куполом, а тогда он весил намного больше. Каким образом монолит вывезли из карьера, доставили на берег, погрузили на корабли и перевезли с кораблей на строительную площадку? Даже если он уже был
3 Вопрос об авторстве мавзолея, по всей видимости, так и останется открытым. С определенной долей уверенности можно сказать, что в его строительстве принимали участие все же местные мастера как представители мирной профессии римского населения остготского королевства. Трудно предположить, что у самих остготов были специалисты, которые могли бы выполнить наиболее ответственные и сложные работы в камне, или желавшие владеть таким ремеслом, как ремесло каменщика, а не военным делом.
В декоре второго яруса использован орнамент сирийского происхождения, что косвенно указывает на возможную этническую принадлежность строителей. См.: [13, с. 63].
4 Значителен и диаметр купола. Однако источники приводят разные его параметры. Э. Викенгаген указывает на 10,5 м [16, с. 35]; Б. Ф. Флетчер говорит о 35 футах, что примерно равно тем же 10,5 м [17, с. 187]; Ц. Г. Нессельштраус упоминает 14,5 м [18, с. 99].
5
отесан в карьере, значительный вес предполагал бы и другие инструменты, например для затаскивания на судно. Возможно, наряду с насыпью применялись рычаги и блоки. В таком случае указание на откапывание всего здания из-под насыпи могло быть неверно понятым хронистами сообщением об обнаружении под землей уже существующего сооружения, чужой гробницы или крипты. Таким образом можно объяснить различные по конструкции и стилю два этажа усыпальницы короля: первый ярус был сооружен задолго до правления остготов в Италии (например, в III — середине У в.), а второй построен над первым после его нахождения. Это косвенно подтверждает расположение мавзолея в низине, постоянно затапливавшейся еще в начале XX в. водой [9, с. 194]; возможно, что эта балка — ров, возникший после откапывания первого яруса-крипты. В таком допущении нет ничего фантастического, если вспомнить, насколько естественны были перестройки, достраивания и заимствования в течение всего Средневековья. Опровергнуть подобное предположение может указание на единство строительного материала — истрийского известняка, — который использовался для обоих ярусов мавзолея. Однако мы не знаем, широко ли применялся известняк этого сорта в Равенне в течение, например, Ш-У вв., до правления варварского короля, или к нему обратились только при Теодорихе. Если этот камень привозили из Истрии специально для работ в Равенне еще во времена Римской империи, то возможно, что для возведения верхней части гробницы мог быть использован камень уже существовавших построек, разобранных для новых нужд. Такая практика хорошо известна, и самым печальным примером каменоломни служит Колизей, бывший карьером для добычи материалов вплоть до ХУШ в. В таком случае из Истрии морем доставили лишь блок для купола. Этими рассуждениями мы хотим показать, что даже единство материала не может полностью опровергнуть гипотезу об уже сооруженном до Теодориха первом ярусе гробницы, лишь надстроенной в его правление. Итак, если нижний этаж мавзолея уже существовал в качестве усыпальницы, то этим объясняются различия в перекрытиях — истинный свод внизу, выложенный древнеримскими строителями, владевшими такой техникой, и ложный купол над верхней частью, возведенной и покрытой сводом-монолитом уже при Теодорихе теми, кто такой техники не знал. Так можно ответить на три поставленных выше вопроса.
Однако если отбросить возможность раннего существования нижнего яруса постройки, то придется признать, что строители, владевшие возведением свода, применив клиновидную кладку для арочного покрытия ниш в первом ярусе, сознательно отказались от нее при перекрытии второго этажа. Этот отказ должен был иметь особую мотивацию, так как влек за собой сложные и изнуряющие работы, грозившие в случае неудачи разрушением если не всей постройки, то верхнего (второго) этажа. Первой причиной, по которой отдали предпочтение монолиту, могла стать проблема нейтрализации сил распора свода. Если в арочном кольце нижнего яруса силы распора уравновешивали друг друга, встречаясь в пятах арок и взаимно погашая себя, то такого элемента, противодействующего силам распора купола, в верхнем ярусе не было, и строительство свода представлялось невозможным. Действительно, купол опирается на кольцо второго этажа усыпальницы, и противодействовать его силам распора может лишь инертная масса кладки верхней части стены. Однако при такой «пологой» геометрии купола его силы распора воздействовали бы под острым углом к горизонтали, осуществляя давление практически вбок. Выдержать подобное давление стены, сложенные насухо, не могли. Если раствор придавал дополнительную прочность кладке,
6
то его отсутствие способствовало бы опрокидыванию каменных блоков стен и разрушению здания. Применить контрфорсы оказалось невозможно, так как давление на стены осуществлялось бы по всей окружности в месте опоры свода, а не точечно, как это происходит в случае с нервюрами. К тому же контрфорсы потребовали бы размещения на площадке между вторым и первым ярусом, а она, вероятно, служила для расположения обходной галереи с колоннадой или аркадой. Поперечные арки такой галереи (от опор на краю площадки к стенам второго яруса) могли бы уравновесить силы распора свода только при соблюдении двух условий. Во-первых, опорные элементы (колонны или пилоны) должны были обладать значительной массой, поскольку в конечном итоге именно на них приходился бы вектор сил распора свода, но для мощных опор попросту не нашлось бы места — площадка слишком узка. Во-вторых, поперечные арки подобно аркбутанам опирались бы на точки приложения сил распора свода, если бы он имел крестовый или нервюрный (т. е. с ребрами, несущими основную нагрузку всех сил, возникающих в своде) характер, а возведение такого свода оказалось действительно не под силу мастерам Теодориха. Положение мог бы спасти более высокий купол, имеющий и более крутую геометрию, где вектор суммы моментов сил распора свода в клиновидной кладке приходился под углом хотя бы в 55-60° относительно горизонтали. Но возведение такого свода повлекло бы увеличение количества строительного материала или сложности, перечеркивающие любые технические методы и средства.
В этой ситуации использование монолита стало наиболее приемлемым, а главное — гарантирующим ожидаемый результат вариантом. Монолитный ложный купол давал целый ряд преимуществ. Он освобождал от контрфорсов во внешнем пространстве вокруг второго яруса усыпальницы, что позволяло возвести круговую галерею с использованием относительно легких опор (колонн) и плоского перекрытия (архитрава) этой галереи. Он не требовал лесов и кружал, а также раскружаливания свода. Он обеспечивал долговечность: такой свод не грозил обрушением из-за просадки или выхода из строя опорных элементов. Подобный свод нельзя разрушить, извлекая из него клиновидные камни или кирпичи, поскольку таковых у него нет. И, наконец, такой свод обеспечивал прочность всему сооружению, что доказывает его хорошая сохранность и в наши дни. Не будем забывать, что общий вес монолита равен почти 470 тоннам [18, с. 99]. Эта масса оказывает сильное давление на все здание. При этом в стенах гробницы возникают вертикальные нагрузки, которые прижимают квадры друг к другу, вызывая силы поверхностного трения, крепче раствора скрепляя элементы кладки. Возможно, именно это обстоятельство — необходимость гигантским весом прижать каменные блоки стены, выложенной без раствора, — и сыграло определяющую роль в выборе ложного купола в качестве покрытия верхней части здания. Кажущаяся сложность обработки огромного камня является таковой лишь на первый взгляд. Сам известняк — относительно мягкая порода, хорошо поддающаяся воздействию железными инструментами. При обтесывании блока могли воспользоваться лекалами, проверяя правильность его геометрической формы в процессе работы. Наконец, король никуда не спешил, строительство мавзолея связывают с 520 г., то есть со временем за шесть лет до его смерти, когда государь был полным сил и здоровья 64-летним мужчиной. В Европе все еще сохранялось рабство, и наиболее тяжелую и черновую работу можно было поручить рабам, о производственном комфорте которых никто не помышлял, а уже потом передать дело настоящим мастерам-строителям.
7
Не стоит забывать и о символическом аспекте при возведении такого культового сооружения, как гробница. Усыпальница Теодориха должна была стать не только домом для его бренного тела, но и небольшой часовней [9, с. 192]. Однако, как и всякая сакральная постройка, несмотря на арианский характер исповедуемого Теодорихом культа, она представляла модель Вселенной, о чем говорит ее центрическая композиция. Верхний и нижний ярусы символически обозначали небесное и земное начало, на что указывает равносторонний крест плана внутренних отсеков первого этажа. Этот крест не столько символ Распятия, сколько модель земного мира с ориентацией на четыре стороны света, с горизонтальными пространственными оппозициями право — лево, вперед — назад. В таком случае верхний ярус усыпальницы ассоциируется с небом, куда устремляется после смерти душа короля, чье тело находилось тут же в порфировом саркофаге5. Небесный характер верхней части здания подчеркивал пологий купол, символизирующий горний мир. Согласно первым строкам Библии этот мир есть небесная твердь, следовательно, и небо, — это не летучий эфир, а плотная и прочная поверхность, твердая, как литое зеркало (Иов, гл. 37, ст. 18) или купол-монолит королевской усыпальницы. Крест на внутренней поверхности купола — это уже символ небесных пространственных детерминативов, указующих на обширность (на то, что распростерто по всем направлениям) и бесконечность неба. Семиотика креста как орудия распятия, искупительной казни Христа, в сознании связывалась с Евхаристией и в подобной ассоциации с литургическими сосудами, например с потиром. Купол «превращался» в чашу, свидетельствуя о жертве ради воскресения и о вечной жизни души, души короля. Сходство с перевернутым сосудом придают скобы-уголки, высеченные из блока и напоминающие ручки вазы или петли котла. Чашу и ее магическое значение с личностью короля связывала традиция: Эннодий упоминает кубок с вином, который король поднял вверх как символ победы в самой гуще боя [9, с. 60]. Монолитность купола как нельзя лучше соответствовала цельности богослужебного сосуда. Свод, выложенный из элементов, не смог бы восприниматься «литым», как чаша, в силу особенностей еще архаико-мифологического сознания короля-варвара и остготского населения Италии. Подобно тому, как в древности первобытное население Европы покрывало насечками сосуды, как бы скрепляя полосы глины, из которых их лепили, «обеспечивая» им большую герметичность, так и в VI веке купол, высеченный из единого камня (подобно вырезанным из камня сосудам), сохранял в людском восприятии сходство с не пропускающей жидкость чашей. Сознание, сохраняющее веру в действенность симпатической магии, обязывало строителей воспроизводить те или иные архитектурные формы так, чтобы они соответствовали предметам, с которыми находились в семиотической связи. Если признать последнее обязательным, понятным становится отказ от дискретно возводимого купола в пользу купола-монолита еще и по соображениям символического характера.
Подведем итог. Лишенное восторженности отношение к мавзолею остготского короля в Равенне является, скорее всего, следствием культурологической парадигмы, присущей исследователям Х1Х-ХХ вв. и обусловленной особыми формами институций культурного сознания европейского человека последних двух столетий. Кажущаяся примитивность этого сооружения на поверку выходит сильно преувеличенной. Использование тесаных каменных блоков не идет в разрез с античной практикой. Греки активно обращались к методу сухой кладки, соединяя квадры металлическими
5 Возможно, прах короля находился в урне, установленной на самом верху купола [17, р. 187].
8
скобами и пиронами. Римляне использовали сухой шов при строительстве мостов, акведуков и дорог. Остготы лишь апеллировали к одному из известных античных приемов, полагая его уместным при сооружении гробницы. Отказ от подлинного свода в пользу монолитного купола, как мы попытались показать, мог быть продиктован вполне резонными соображениями как инженерного, так и символического порядка. Арки нижнего яруса (если только он не был возведен в Ш-У вв., еще до Теодориха) доказывают знакомство создателей мавзолея с технологией истинного свода, часто использовавшейся в древнеримской архитектуре. И только центровка купола-монолита относительно осей симметрии усыпальницы вызвала у строителей непреодолимые трудности. Действительно, для устранения этой погрешности купол необходимо было приподнять на многочисленных тросах полиспастов и в висячем положении повернуть в горизонтальной плоскости (как это делают в наши дни, укладывая бетонные плиты перекрытий на стропах строительных кранов). Это могло быть невыполнимо по причине тяжести монолита. Либо следовало повернуть его по собственной оси не поднимая, подобно тому, как мы поворачиваем шкалу ранта вокруг часового циферблата, а это могло вызвать смещение блоков каменной кладки и разрушение всего верхнего яруса мавзолея. Справиться с проблемой в те времена и вправду оказалось невозможным, но у нас нет доказательств, что ее могли бы разрешить и в эпоху расцвета римского строительного искусства.
Отдавая дань уважения мастерам германского короля, этого ревнителя античной культуры и ее последовательного защитника, последнего истинного хранителя устоев римской цивилизации на Западе [19, с. 34], стоит признать, что его усыпальница была возведена согласно строительной традиции, вскормленной трудом многих поколений древнеримских зодчих. Арка, каменная кладка, центрический план, купольное завершение композиции здания, обходная галерея второго яруса — все здесь нашло применение. В своих конструктивных и художественных чертах мавзолей Теодориха в Равенне сохранил достижения римской архитектуры и завещал их тому периоду Средневековья, когда эти достоинства древнего зодчества будут использоваться повсеместно, словно предвосхищая тот стиль, который позднее нарекут романским.
Литература
1. Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры: в 2 т. Т. 2. М.: Центрполиграф, 2003. 540 с.
2. Забалуева Т. Р. История архитектуры и строительной техники. М.: ЭКСМО, 2007. 736 с.
3. Гиберти Л. СотшеШаш. М.: ИЗОГИЗ, 1938. 104 с.
4. Муратов П. П. Образы Италии. М.: Республика, 1994. 592 с.
5. Всеобщая история архитектуры: в 12 т. Т. 4 / под. ред. Н. Д. Колли, А. А. Губера. Л.; М.: Издательство литературы по строительству, 1966. 694 с.
6. Нессельштраус Ц. Г. Искусство Западной Европы в Средние века. Л.; М.: Искусство, 1964. 388 с.
7. Кох В. Энциклопедия архитектурных стилей. М.: БММ АО, 2005. 528 с.
8. Тяжелое В. Н. Искусство Средних веков в Западной и Центральной Европе. М.: Искусство, 1981. 384 с.
9. Пфайльшифтер Г. Теодорих Великий. СПб.: Евразия, 2004. 272 с.
10. Васильевский В. Г. Лекции по истории Средних веков. СПб.: Алетейя, 2008. 646 с.
11. Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего Средневековья. Конец У — середина УН века. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 320 с.
9
12. Die Kunst der Romanik. Architektur. Skulptur. Malerei / R. Toman. Koln: Konemann, 2004. 480 с.
13. Шуази О. История архитектуры: в 2 т. Т. 2. М.: Издательство Всесоюзной Академии архитектуры, 1937. 694 с.
14. Тяжелов В. Н. Раннее Средневековье. Эпохи. Стили. Направления. М.: Белый город, 2006. 48 с.
15. Мавзолей Теодориха // Википедия: свободная энциклопедия. URL: http://ru.wikipedia.org/ wiki/ (дата обращения: 10.08.2011).
16. Wickenhagen E. Manuel de l'histoire des beaux-arts. Architecture. Sculpture. Peinture. Paris: Librairie Fischbacher, 1901. 262 с.
17. Fletcher B. F. A history of architecture on the comparative method. London: Batsford, 1905. 738 с. URL: http://www.archive.org/stream/historyofarchite00fletuoft#page/n5/mode/2up. (дата обращения: 12.09.2011).
18. Нессельштраус Ц. Г. Искусство раннего Средневековья. СПб.: Азбука, 2000. 384 с.
19. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс-Академия, 1992. 376 с.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2011 г.
10
