CC BY
182
УДК 738(470.5) ББК Щ125.1(2Р36)
ТРАДИЦИОННЫЕ ЦЕНТРЫ НАРОДНОГО ГОНЧАРСТВА И ИЗРАЗЦОВОГО ПРОИЗВОДСТВА НА ЮЖНОМ УРАЛЕ
Н. М. Шабалина
TRADITIONAL CENTERS OF FOLK POTTERY AND TILED MANUFACTURE IN SOUTH URAL
N. M. Shabalina
Статья освещает вопрос истории развития народного гончарства — области не только ремесленного производства, широко распространенного в России и на Урале в том числе, но и своеобразной области художественного творчества. В определении центров развития гончарства и изразцового производства XIX — середины XX в. на Южном Урале и их стилистических особенностей автор опирается на архивные материалы, экспонаты музейных коллекций, сообщения информаторов, полученные во время экспедиций.
Ключевые слова: традиционные центры художественного творчества, народное гончарство, изразцовое производство Южного Урала.
The article covers issue of the history of development of the folk pottery which was not only sphere of the handicraft industry spread in Russia and Ural but an original area of art creation as well. Identifying the centers of the pottery and tile development in the 19 and in the middle of the 20 centuries in the South Ural and their style features the author takes archive materials, displays of the museum collections and information obtained during expeditions.
Keywords: traditional centers of art creation, folk pottery, tile manufacture in South Ural.
Гончарное ремесло издревле бытовало на Южном Урале, богатом залежами первосортных глин, но вопросы изучения истории формирования и развития керамических центров, определение их особенностей, остаются на сегодняшний день мало освещенными и нераскрытыми. Наиболее изучены памятники археологической керамики — древний материал систематизирован и классифицирован в трудах многих ученых и исследователей, начиная с конца XIX — начала XX в. (Ф. А. Теплоухов,
О. Е. Клер, Н. К. Минко, С. Н. Дурылин)1. Искусство древних племен Южного Урала высоко оценивалось многими историками: «Челябинская керамика по мастерству своей технике, по разнообразию форм, по сложности и изяществу орнамента должна быть названа очень богатой» — приходил к заключению в своих исследованиях начала XX века Сергей Николаевич Дурылин2.
В последующие десятилетия в научный оборот поступали данные все новых и новых археологических находок (Д. Н. Эдинг, К. В. Сальников, Н. П. Кипарисова, Н. Н. Турина, Л. Я.Крижевская,
В. И. Мошинская и др.)3.
Уральские глиняные месторождения один из первых описывает в XVIII в. Петр Иванович Рычков в «Топографии Оренбургской» (1762). В числе лучших месторождений П. И. Рычков называет чебаркульскую белую глину, добываемую около озера Большой Мисяш и отсылаемую на Императорский фарфоровый завод в Санкт-Петербург, а также черную Кундравинскую и Увельекую, белую
Кизильскую и Орскую Губерлинскую. По результатам обследования глин ученым было замечено, что «в других Оренбургской губернии местах такие глины находятся, которым внутри России в доброте подобные едва сыщутся ль»4.
Отдельную главу посвящает глине в ученых записках путешествий по России XVIII века академик И. П. Фальк5. Ученым описаны промывальни глин, их устройство, указано количество получаемой глины в год, прослежена география расположения глиняных месторождений от Урала до Сибири. В ученых записках академиков П. С. Паласса6 и И. И. Лепехина7, почти одновременно путешествовавших по Уралу (1770), также отмечено высокое качество белой южно-уральской фарфоровой глины (Паласс 1786. Ч. 2. Кн. 2; Лепехин 1822. Т. 4). «...Между Уральским хребтом и селом Кун-дравою, на самой наружной поверхности видна белая, весьма вязкая и тонкочатистая глина, ни в чем Чебаркульской глине, употребляемой на дело фарфоровой посуды, не уступающая...» — было замечено И. И. Лепехиным8.
Обширностью исторических фактов и глубоким содержанием отличается работа основоположника исследований кустарной промышленности Пермской губернии А. Н.Зырянова о промыслах Ша-дринского уезда9. Автор указывает на географию распространения кустарных производств, в том числе и гончарного, объясняет качество материалов и технологию производства, определяет разновидность выпускаемых изделий, оборотоемкость товара
и его рынки сбыта. В дальнейшем тему развития кустарных промыслов на Урале разовьет в свих изысканиях В. П. Бирюков.
Тема народного гончарства в литературе XIX в. ограничивалась материалами этнографического или статистического характера и рассматривалась в ряду других кустарных производств. Одним из основных источников, фиксирующих существование керамических мастерских и заводов, являются уральские справочные издания XIX — начала XX вв., по которым можно проследить количественный состав гончарных мастерских и уровни развития керамического производства10.
Участие уральских гончаров на Всероссийских промышленных выставках (Москва, 1882, Петербург, 1902, Казань, 1909), а также крупномасштабной Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке Уральского Общества Любителей Естествознания (УОЛЕ) в 1887 г. в Екатеринбурге, свидетельствует о достойном уровне художественных изделий11. Кустарно-ремесленные или научнопромышленные выставки устраивались при участии и активном содействии уездных земств с целью «упрочнения и правильного развития у нас кустарных промыслов», а также с целью музейной — составить коллекцию кустарных изделий (по образцу результата Московской выставки 1882 г., после которой был открыт Кустарный музей). Для выполнения поставленных задач была создана комиссия и рекомендованы программы, «обнимающие техническую сторону и экономическую статистику каждого кустарного промысла и ремесла»12. В Челябинске подобная миссия была осуществлена чуть позже, в 1910-х годах, когда по инициативе Приуральского общества изучения местного края (председателя общества Д. В. Мошкова, секретаря И. Г. Горохова, хранителя музея В. М. Крашенинниковой) была разработана в числе других, программа по собиранию предметов историко-этнографического раздела. Одной из первых была коллекция глин и образцов продукции керамического завода Всеволода Васильевича Лоренсова. Коллекции были призваны раскрыть историю развития многих местных производств: гончарного, ткацкого, кожевенного, металлообрабатывающего13.
Собирание предметов гончарства началось в период основания в городе музея местного края (областного краеведческого) в рамках его археологической и этнографической коллекций. Формированием коллекций занимался Сергей Николаевич Дурылин — крупный русский ученый, филолог, археолог, этнограф, искусствовед, — прибывший в Челябинск в январе 1922 года, и около двух лет, проработавший в музее в должности заведующего отделом археологии, истории и этнографии. В своей статье «Собирайте памятники быта» Сергей Николаевич писал: «Особенно интересно было бы собрать памятники народного искусства—резьбы по дереву, кости, камню, шитье, ткачество, плетение (кружево), вышивок и т. д. — всего, что вытесняется фабричными изделиями»14. Многие памятники историкоэтнографического собрания, безусловно, имеют художественное значение, и привлекается нами в плане изучения местного народного искусства.
Таким образом, в 1920-е гг. в областных центрах уже осознавалась необходимость организации музеев по изучению истории местного края в самых различных аспектах. В рамках этнографического отдела краеведческого музея планировался и осуществлялся сбор всех материалов по народному творчеству и фольклору. В эти же годы экспедиционное обследование Южного Урала проводилось Государственным Историческим музеем (ГИМ, Москва). С 1925 по 1927 гг. ведущими историками и искусствоведами В. С. Вороновым,
Н. Б. Баклановым, Г. А. Новицким, А. Н. Топор-ниным были организованы Уральская, а в 1929 г.— Южно-Уральская историко-бытовые экспедиции по теме «Труд и быт рабочего и крестьянского населения Урала конца XVIII—XIX вв.». В числе обследованных районов: Верхне-Уфалейский, Кыштымский, Каслинский, Нязепетровский и др. В маршрут Южно-уральской экспедиции 1929 г. входили населенные пункты: Златоуст, Миасс, Сатка, Бакал, Бердяуш. Исследователями были собраны бытовые предметы с резьбой и росписью на металле, дереве, бересте, гончарные изделия, представленные на отчетной одноименной выставке в ГИМ15. Василий Сергеевич Воронов в своих отчетах отмечал, что уральские экспедиции являли собой первый опыт организованной историко-бытовой собирательской деятельности музея. В результате уральских экспедиций в Государственный Исторический музей поступило 606 экспонатов16.
Во второй половине 1930-х годов материал по теме художественных промыслов Урала собирают местные краеведы: В. Д. Бобылев и В. П. Бирюков, чьи работы остались не опубликованными. Известный уральский краевед и фольклорист Владимир Павлович Бирюков (1888—1971) в своей рукописной работе «Художественные промыслы Урала»17 (датирована 1935 г.) впервые рассмотрел уральский гончарный промысел в ряду художественных. В. П. Бирюков обращал внимание на отделку глиняной посуды, но его характеристики предельно кратки и в основном ограничиваются сведениями о территориальном распространении промысла в пределах Среднего Урала и указанием некоторых имен гончаров, принимавших участие на Всероссийских кустарных выставках.
В конце 1940-х — начале 1950-х годов над историко-этнографическим, фольклорным, диалектологическим краеведением Южного Урала работали известные российские ученые В. Е. Гусев и А. Г. Турбин, чьи материалы и отчеты также привлекаются в исследуемой теме18.
В книге по истории центров гончарства Восточной Европы исследователь А. А. Бобринский на основе этнографических, археологических и экспериментальных данных ставит задачу разработки принципов анализа керамики и использование его при изучении истории восточнославянского населения. Ученый дал развернутую схему размещения очагов гончарного производства XX века. К сожалению, уральский регион ограничен только Пермской областью, а южно-уральский не вошел в число обследуемых районов19. Поставлен и изучен
вопрос развития гончарства у русского населения Восточной Сибири20.
В начале 1990-х годов в Челябинске, в связи с организацией выставки «Народное искусство Южного Урала», проведена работа по систематизации музейных коллекций традиционных художественных ремесел21. Музейные собрания города (областного краеведческого музея, картинной галереи, этнографического музея государственного университета), представившие на выставку немало интересных образцов местного керамического производства, позволили классифицировать данный материал по центрам производства, имеющим свою специфику развития. Систематизированный комплексный материал дал возможность автору составить карту по распространению основных видов народных художественных ремесел Южного Урала, в том числе гончарного, воспроизвести таблицу керамических мастерских Оренбургского края, действующих в период с 1863 по 1925 гг.22.
Дальнейшие научные экспедиции23 1995 и 1997 гг. в села: Миасское, Шумово, Есаульское, Бродокал-мак, Русская Теча, расположенные на северо-востоке современной территории Челябинской области, позволили выявить отдельные центры гончарного дела в местах первых русских поселений края, дали возможность познакомиться с мастерами и реконструировать предметно-образную форму глиняных сосудов и игрушки более раннего времени.
Информантами названы имена бродокалмакских гончаров: Иван Степанович Кузнецов (1888 г. р.), Степан Тимофеевич Чухарев, Гавриил Федорович Бабин (1870-е). У последнего учился гончарному ремеслу Николай Алексеевич Бекленищев (1927 г.р.), с 1941 года работавший в одной из трех бродокалмакских мастерских, сохранявших ремесленные традиции предшествующего времени. Из воспоминаний Н. А. Беклинищева предстает картина местного гончарного производства, схожего с множеством других российских промыслов и ремесленных мастерских, но имевшего свои некоторые отличия, в основном, касающиеся его художественной стороны. Пластическое решение сосудов во многом зависит от качества природного материала. Бродокалмакская белая глина, добываемая в восьми километрах от села Тавранкуля, позволяла делать посуду различной емкости на любой вкус: кружки, сливочники, кринки, корчаги, кувшины, латки для приготовления теста, горшочки для меда, жарехи. Мастера выполняли сложные по формам и объемам сосуды: двухведерные налепные корчаги (второй ярус налеплялся вручную, отсюда и название «налепные»), двухведерные кувшины для воды и кваса, комплекты латочек емкостью от двух до десяти литров, вставляемые одна в другую, пользовавшиеся особым спросом у сельчан. Для хранения меда делали горшочки по специальной технологии: на два раза плотно крыли глазурью донце сосуда изнутри и снаружи, чтобы мед не просачивался.
Со слов Николая Алексеевича, каждый мастер выбирал форму по своему навыку: «как рука понесла, так и делали», а руке бродокалмакского гончара была подвластна сложная конфигурация кувшина со сливом и ручкой, требующая хорошей пластич-
ной глины, особого мастерства, умения24. Форма русских кринок традиционна, но ее вариации очень разнообразны: горловина узкая или широкая, плавно переходящая в тулово, либо вытягивается в высокую стройную шею. Сосуды выразительны по своим очертаниям, пропорциям и удобны в пользовании. Для кринок нередко делали крышечки также с помощью круга, а сверху коковку налепляли от руки. Аналогичный образец представлен в коллекции Челябинской областной картинной галереи (ныне Музей искусств: ДПИ-2491). Обжигали глиняную посуду на два раза: при повторном обжиге добавляли свинцовую глазурь, которая давала желтоватооранжевый и красноватый оттенок. Разный цвет поливы придавала и различная степень накала. Глазурь ровно и плавно растекалась по стенкам керамических изделий — «потеки» воспринимались своеобразным художественным эффектом. Предметно-образный характер местной керамики реконструирован по рассказу Н. А. Бекленищева и по образцам, сохранившимся в школьном музее Бродокалмака и областном краеведческом музее Челябинска. Художественные достоинства изделий, объем керамического производства и широкое распространение продукции на уральских ярмарках — Шумовской, Копейской, Челябинской — подтверждают существование развитого гончарного промысла в Бродокалмаке25, старинном селении около реки Теча, основанном в XVII в.
Свои искусные ремесленные навыки мастера передавали другому поколению и способствовали развитию гончарного ремесла в близлежащих селах и деревнях. Так, по свидетельству Анатолия Петровича Пашнина (1932 г.р.), гончарству в деревне Есаульской обучал приезжий мастер из Бродокалмака. До сих пор сохраняется бревенчатый дом гончарной мастерской («гончарни»), который в 1950-х годах, после ее закрытия, был перевезен в соседнюю деревню Шумово, куда переехал и А. П. Пашнин. Анатолий Петрович занимался гончарством в послевоенные годы, пройдя путь от ученика до мастера26.
В Есаульской лепили те же кринки, корчаги, латки, миски, но формы их отличались от бродо-калмакской: они более приземисты и округлы по объему. Мастера использовали множество пластичных вариаций, которые могли дать только ручное исполнение с помощью гончарного круга. В день выходило от трех и более десятков сосудов. Красную и белую глину добывали поблизости от озера Мыркай, разные ее сорта соединяли, чтобы придать материалу больше вязкости и прочности. Поливу составляли сами: вручную плавили свинцовые палочки, затем массу перемалывали в «золку» на жерновах, полученный порошок соединяли с водой — таким образом, свинцовая глазурь была готова к использованию. Обжигали изделия по 10—12 часов (во второй обжиг сосуды покрывали глазурью).
В свободное от основного производства время гончары лепили для детей игрушку: из остатка глины делали простые свисточки в виде птички «гоголя», «петушка», «курочки» — без боковых отверстий и покрывали фигурки глазурью. Глину раскатывали
в лепешку и на пальце сворачивали в пустышку— свисток протыкался палочкой сверху вниз. Бродо-калмакские свисточки незамысловаты по форме и не отличались сюжетным разнообразием, более выразительна по художественному достоинству и пластичному решению есаульская игрушка — окарина. Она представляла собой уникальную форму: объемную фигуру курочки с малыми фигурками четырех птенцов по бокам, имеющих с каждой стороны по два сквозных отверстия для свистка. Маленькие фигурки цыплят крепились к курочке под прямым углом и были съемными. Игрушка, состоящая из нескольких фигур, легко собиралась и раскладывалась, превращаясь в своеобразный музыкальный инструмент— окарину27. Просто и со смекалкой рождалась есаульская глиняная игрушка в достаточно оригинальном самобытном стиле, реконструированный образ которой помогает нам в этом убедиться.
В справочных изданиях XIX — начала XX вв. указывались, по всей вероятности, только самые крупные гончарные заведения, и из года в год повторялись одни и те же данные по городам Оренбургу, Верхнеуральску, Троицку, Челябинску28. В 1863 г., помимо гончарных производств, обозначенных в Челябинске и Верхнеуральске, зафиксированы изразцовые и фаянсовые заводы в г. Оренбурге, что свидетельствует о существовании более высокой технологии производства изделий из глины с применением механизированного труда. Но последнее не исключает развитие мелких кустарных производств, сохраняющих традиции народного гончарства.
В начале XX столетия ремесленники, работающие с глиной, начинают разделяться на гончаров и горшечников с выделением мастеров, подмастерьем и учеников. Отсутствие сведений за 1896—1900 гг. не позволяет проследить дальнейшее развитие гончарного производства, но можно предположить, что происходит укрупнение мастерских в городах Оренбургской губернии, и появляются предпосылки к возникновению больших заводских производств, каким, по всей вероятности, был гончарный завод братьев Михаила и Николая Федотовичей Кудрявцевых, располагавшийся близ вокзала в Челябинске (указывается в статистике за период с 1906 по 1915 г.)29.
Развитие керамического промысла отразилась и в топонимике улиц. Например, в г. Челябинске на карте города значились: Керамическая улица (ныне Вострецова), Горшечные ряды (ул. 8 Марта), Горшечная улица (ул. Калинина до ул. Работниц), а также поселок Керамзавода30.
Таким образом, можно предположить, что в заречной части города, по левому берегу реки Миасс, находилась целая ветвь гончарных мастерских. С одной из них была связана деятельность мастера
А. В. Журавлева, чьи гончарные работы представлены в коллекции областного краеведческого музея31. По этим и другим образцам гончарного дела, хранящимся в музейных коллекциях, и относимых на основе свидетельств бывших владельцев к гончарному производству Челябинска, можно определить стилистику челябинской гончарной керамики.
Из белой и красной глины мастера изготовляли сосуды устойчивой традиционной формы: горшки, корчаги (одно и двухведерные), кринки, кружки,
кувшины, отличающиеся многообразием своей конфигурации. Наиболее изменчива форма кринок: приземистая или вытянутая с уплощенным или объемным туловом, с широким отогнутым венчиком или слегка выступающим. Художественная выразительность глиняных изделий усиливалась сочетанием разноцветных глазурей, растекающихся плавно по стенкам сосудов. Как правило, гончары покрывали посуду стекловидной свинцовой поливой с двух сторон, за исключением керамики, происходящей из мастерских юго-западного региона края (Аша, Миньяр), в которой встречается одноличная посуда (покрытая изнутри) или наполовину покрывающая сосуд снаружи. Сочетание сверкающей глазурованной поверхности с глухой матовой придавало изделиям художественное своеобразие. В челябинской керамике нередко использовался декоративный прием свободно растекающейся глазури с потеками в нижней части сосуда. Мастера использовали поливу как бесцветную, так и цветную, в которую добавляли разные окиси металлов (цвет темно-коричневый поливы давал окись марганца; зеленый — окись меди; желтый и красный— окись железа, свинца). Контррельефный орнамент в виде горизонтальных прямых линий, реже волнистых, наносился на округлую поверхность строго и лаконично, а порой и вовсе отсутствовал.
Южно-уральскими мастерами применялся и более ранний способ обработки глиняных изделий — обварки. Обожженные сосуды окунали в мучнистую болтушку, раствором которой заполнялись поры черепка, придавая не только прочность сосудам, но и составляя художественный узор в виде различных по очертанию пятен и кругов. В челябинских музейных коллекциях также хранятся единичные образцы глиняных сосудов, датированные серединой XIX в., обработанные с помощью другой древней техники — лощения, когда поверхность сосуда заглаживалась специальным камешком — «лощилом». Но со временем глазурованная посуда вытеснила старые технологии лощения и обварки, и со второй половине XIX в. стала предпочитаемой и универсальной в гончарном деле.
Среди гончарных изделий челябинских мастеров следует отметить традиционную форму ритуального предмета кадильницы — шаровидной, с овальным отверстием на тулове, с прямой втульчатой ручкой, сквозным отверстием в верхней части и заканчивающейся трехконечным крестом32. Аналогичные образцы представлены в каталоге Сергиево-Посадского музея-заповедника и отнесены исследователем Л. Э. Калмыковой к гончарным мастерским Подмосковья, что свидетельствует о привнесении на Урал среднерусских традиций народного гончарства33.
В 1933 году в этнографическую коллекцию Челябинского краеведческого музея поступил курьезный экспонат—глиняная кринка с обмазкой и налепами из металлических мелких деталей, пуговиц, кнопок, ракушек — составляющих стилизованный рисунок цветка колокольчика34. Подручный бросовый материал, превращался волею мастера в оригинальную декоративную фантазию. Самобытный образец ярко свидетельствует о творческой выдумке и сноровке народных мастеров.
К 1925 г. по Уралу насчитывалось 43 гончарных производства35. По архивным документам удалось восстановить круг имен некоторых челябинских гончаров с указанием года рождения и места работы36:
• Ложкин Никита Петрович (1852 г. р., Воло-
дарского, 10);
• Ложкин Петр Никитович (?);
• Ложкин Александр Гаврилович (?, Горшеч-
ные ряды, 9);
• Горуев Иван Ефимович (1873 г.р., Володар-
ского, 12);
• Вахрушев Иван Данилович (1875 г.р., Горшечные ряды, 4);
• Горелов Петр Иванович (1884 г.р., Свободы,
39);
• Ревников Александр Акимович (1892 г.р.,
Горшечные ряды, 2);
• Корьетов Георгий Андреевич (1903 г.р., Мо-
гильниковская, 107);
• Зыков Иван Андреевич (1906 г.р., Горшечные
ряды, 5).
Адреса местоположения домов (одновременно служащих мастерскими) подтверждают наличие целого куста мастерских, расположенных в заречной части города. Двое мастеров: А. А. Резников, И. Е. Горуев имели при себе учеников. Династия гончаров Ложкиных плодотворно работала в городе Челябинске, имела свою мастерскую, чья деятельность зафиксирована В. А. Весновским в городском справочнике37.
Южнее г. Челябинска выделяется следующий керамический центр — Чебаркульский (с. Кундра-вы, Варламово, Шабунино и др.), где добывалась высококачественная черная, светло-голубая и красная глина38. Музейный коллекционный материал позволяет отметить характерную форму и поливу чебаркульской керамики. Помимо распространенных глиняных сосудов: кринки, горшки, корчаги, в Чебаркульском районе выделяется своеобразная форма кубышки или бутылки, предназначенной для хранения льняного масла — с округлым туло-вом, сужающимся книзу и кверху, с узкой высокой горловиной, покрытые зеленой поливой различных оттенков. Кубышки отличаются выразительностью пластичного объема и звучностью насыщенной цветовой гаммы поливы. Гончарами селаВарламово была отработана форма кружки со сливом и ручкой, покрытой красной поливой.
Иные вариации традиционных гончарных форм мы обнаруживаем в керамике г. Верхнеуральска Оренбургской губернии. Образцы, датированные концом XIX — началом XX в., выполненные мастером Рухмалевым, отличаются архаичностью шаровидных форм. Предельно выразительны силуэты округло-вытянутых белоглиных сосудов с узкой шейкой и профилированным раструбом, многие из них не покрыты глазурью — сохраняют матовость фактуры и естественный цвет глины. Лаконичным украшением служат контррельефные полоски под венчиком горловины и на тулове сосуда. Если на-лепная керамика древних археологических культур Южного Урала отличается насыщенностью орна-
ментальных мотивов (от геометрического до зооморфного), то народное гончарство XIX — начала XX века, сохранив устойчивые, оправдавшие себя в быту посудные формы прошлых веков, предельно лаконичны в своем декоративном оформлении.
Гончарство, пройдя многовековую эволюцию производства, обогатилось новыми способами обработки глины. С началом использования ручного, а затем ножного гончарного круга, появилась возможность с помощью динамичного и ритмичного вращения круга создать симметричную форму сосуда с ровной и гладкой поверхностью. Орнаментация сосудов, как правило, ограничивалась графичными контррельефными рядами полосок — прямых, реже волнистых линий. Но отсутствие орнамента не умоляет художественного значения гончарных изделий, созданных по своим законам — законам выразительности природного материала, дающего пластику, объем, фактуру. Качество глины во многом предопределяло и художественное качество, образность изделий.
В результате проведенного анализа развития гончарного ремесла на Южном Урале, подведем некоторые итоги. Источниковедческая база в совокупности (архивные материалы, данные статистики и экспедиционных обследований, записанные легенды, воспоминания старожилов, музейные памятники народного гончарства) послужила основанием для восстановления местонахождения и ареала распространения гончарного производства в Оренбургской и близлежащих к ней Пермской, Уфимской губерниях (в пределах нынешней территории Челябинской области). Центры гончарного производства располагаются в районах глиняных месторождений, что объясняется доступностью сырья — глины, а также леса, необходимого в качестве топлива при обжиге изделий. Северо-восточнее Оренбургской губернии таким центром, как отмечалось, являлась Бродо-калмакская волость. Возможно, отсюда промысел распространился в другие районы Челябинского уезда (с. Есаульское, Миасское, Долгодеревенское), в районы Чебаркульского поселения (с. Кундравы, Варламово), Верхнеуральска (с. Шабунино) и на юг губернии (Варна, Агаповка, Карталы) — в районы с хорошей сырьевой базой.
В настоящее время во многих музеях областных городов, районов сосредоточены местные этнографические коллекции народного гончарства Южного Урала, по которым можно представить характер развития и локальные особенности этого промысла. Южноуральская керамика по художественному стилю и способам технологии производства близка к гончарству среднерусской полосы, для которой, по определению Е. Н. Хохловой, характерны «плавные линии, округлые упругие объемы; классическая строгость форм» и в которой «не привились ни многоцветная орнаментальная роспись, характерная для керамики южной России, ни изысканная сложность восточных форм, ни суховатая четкость отделки западных изделий»39. Традиционные формы гончарных сосудов (кринки, горшка, корчаги) —-многовариативны по пропорциям, пластичности лепки, величине объемов, цветовому решению поливы (однослойной или двух-трехслойной, когда ис-
пользуется несколько глазурей, например, порошок медной окалины, дающий зеленый цвет, сочетался со свинцовой, дающей красный или желтый и белый цвет, если черепок до обжига обливался жидкой белой глиной). Подобные многослойные изделия особенно выразительны и привлекают внимание исследователей. В музейных коллекциях встречаются сосуды с ярко-блестящей глазурованной поверхностью, так называемая «муравленая» посуда, получаемая в условиях, когда перед обжигом посуду поливали крепким раствором соли40. С этим способом также были знакомы южноуральские мастера. Строгая пропорциональность и лаконичность форм сосудов гармонично соотносились с насыщенным цветом глазури и сдержанной графичной орнаментацией, что рождало гармоничный художественнопластический образ утилитарно-необходимого предмета.
Изделия гончарного производства практически до середины XX в. были востребованы. Исторически сложившиеся центры гончарного производства на Южном Урале имели высококачественную сырьевую базу, большой объем производства и широкие рынки сбыта на многочисленных Уральских ярмарках. На протяжении столетий мастера сохраняли преемственность: из поколения в поколение передавали знания, умение и секреты гончарного дела, совершенствовали художественный уровень изделий.
Традиционное народное гончарство способствовало появлению ряда заводов по выпуску терракотовых и изразцовых изделий на Урале — изразцовый и фаянсовый завод в Оренбурге (с 1863 г.), керамический завод В. В. Лоренсова в Челябинске (с
1910 г.). Челябинское производство по выпуску изразцовых и терракотовых изделий имело достаточно высокий художественный уровень. Об этом свидетельствуют как иллюстрированный прейскурант
1911 года (где приводятся цветные иллюстрации двадцати видов печей и каминов с предлагаемыми вариантами облицовки: глазурованные, белые и одноцветные, эмалированные, терракотовые, майоликовые), так и сохранившиеся изразцовые печи в бывшем особняке Михаила Петровича Архипова (купца, владельца крупных мельниц в Челябинске и его округе), а также оригинальные фрагменты изразцовых плиток, хранящиеся в областном краеведческом музее (многие из которых, с клеймом завода
В. В. Лоренсова)41.
Имя Всеволода Васильевича Лоренсова появляется на страницах уральского справочника
«Адрес-календарь и справочная книжка Оренбургской губернии на 1910 год», где он представляется владельцем большого производства изразцовых и терракотовых изделий из огнеупорного кирпича42. Для выпуска керамической плитки использовалась высококачественная белая глина месторождений села Долгодеревенское. Продукция завода отличалась разнообразием художественной стилистики и была ориентирована на различные вкусы потребителя. Печи архиповского особняка имеют строгую вытянутую форму с двумя карнизными поясами и фронтоном различной конфигурации: витиеватую с завитками в стиле неорококо или строгую лаконичную ампирного стиля, но предпочтение отдавалось модерну — стилю, получившему повсеместное распространение в начале XX столетия. В растительном орнаменте рельефной изразцовой плитки преобладали текучие линии, плавно переходящие друг в друга. Стилизация растительного узора основывалась на изломах, сплетениях льющихся линий цветочных стеблей. Мотив линии оказался наиболее предпочитаемым у художников —приверженцев модерна. Нередко среднюю часть печей мастера украшали прямоугольными вставками и сюжетными композициями, такими как пасторальные сценки, изображающие пастухов и пастушек на лоне природы. В цветовой стилистике модерна распространение получили приглушенные, дымчатые глазури различных оттенков коричневого, кремового, болотного, бледно-зеленого колера. Рисунок керамических плиток не повторялся строго по готовым образцам изразцовых печей и каминов, а свободно варьировался на вкус заказчика.
Изысканные формы и мотивы рельефных изразцовых печей особняка гармонируют с лепным орнаментом зальных плафонов. На широких потолочных фризах одной из комнат западной стороны особняка сохранился лепной декор: сочные льющиеся линии образуют веер извивающихся стеблей, листьев и бутонов лилии, нарцисса, бульдонежа. Но органичную динамику лепного рисунка останавливают строгие горизонтали фризовых и карнизных поясов плафона и изразцовых печей: модерн словно спорит с отголосками неоклассицизма, с его основным принципом симметрии и ясности архитектурных членений. Спокойствие и равновесие внутреннему пространству придают живописные панно на плафоне, расположенные с четырех сторон и заключенные в горизонтально вытянутые, овалообразные лепные обрамления. Поток света, идущий из больших оконных проемов, отражался на былой блестящей поверхности печных изразцовых плиток и преобразовывал воздушную среду интерьерного пространства. Архитектурный ансамбль особняка М. П. Архипова представляет уникальный комплекс, вобравший в себя достижения не только архитекторов и строителей, но и кузнецов, лепщиков, изразечников.
Плодотворная деятельность южно-уральских гончарных традиционных мастерских и керамических производств в дальнейшем послужило основой для профессионального мастерства нового поколения керамистов XX века, и способствовала открытию в 1963 году фарфорового производства в г. Южноуральске Челябинской области, с которого уже начинается новая страница истории.
Примечания
1. Дурылин, С. Н. Челябинские курганы // Сборник материалов по изучению Челябинского округа. — Книга I. — Челябинск : Издание музея и общества изучения местного края, 1927; Клер О. Я. Предварительная заметка об открытии животных на сосуде неолитической эпохи на Урале // Записки УОЛЕ. — Вып. 22. — 1900.
— С. 224—225; Минко Н. К. Отчет о раскопках курганов в Челябинском уезде Оренбургской губернии в 1906 г. // Записки УОЛЕ. — Т. 26. — Екатеринбург, 1907. — С. 105—112;Теплоухов Ф. А. Древности Пермской чуди в виде баснословных людей и животных. С 3-мя табл. // Пермский край: сб. сведений о Пермской губернии, издаваемый Пермским губернским статистическим Комитетом / под ред. Д. Смышляева. — Т. 2. — Пермь, 1893.
2. Дурылин Указ. соч. — С. 66.
3. Эдинг Д. Н. Резная скульптура Урала. Из истории звериного стиля. РИМ. — Вып. 10. — М., 1940; Ки-парисова Н. П. Чебаркульская неолетическая стоянка // КСИИМК. — Вып. 59. 1955; Турина Н. Н. Водоплавающая птица в искусстве неолитических местных племен // КСМА, — Вып. 131. — № 4, 1965. — С. 36—45; Сальников К.В. Очерки древней истории Южного Урала. — М., 1967; Крижевская Л. Я. Южноуральская экспедиция // Археологические открытия 1966. — М., 1967. — С. 108—110; Мошинская В.И. Древняя скульптура Урала и Западной Сибири. — М., 1976.
4. Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. — СПб., 1762.— С. 257—259. В дальнейшем уральский историограф XIX в. В. Н. Шишонко повторяет факт, зафиксированный П. И. Рычковым. См.: Шишонко
B. Н. Пермская летопись с 1263 по 1881: в 7 кн. — Т. 5. — Пермь, 1881—1889.—С. 59.
5. Записки путешествия академика Фалька // Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое Императорской Академией наук. — Т. 6. — СПб., 1824. — С. 241; Т. 7. — СПб., 1825. — С. 123—127 — Гл. VIII. Глина.
6. Паласс П. С. Путешествие по разным провинциям Российской Империи. — Ч. 2. Кн. 2. — СПб., 1786. —
C. 67—94; Он же. Путешествие по разным провинциям Российской Империи. Ч. 3.—Кн. 1, 2. — СПб., 1788.
7. Лепехин И. И. Записки путешествия академика Лепехина // Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое Императорскою Академиею Наук, по предложению ее Презедента. — Т. 4. — СПб., 1822.
— С. 198.
8. Там же.
9. Зырянов, А. Н. Выделки глиняной посуды (1870 г.) // Промыслы в Шадринском уезде Пермской губернии. — Ч. 2. — Шадринск, 1997. — С. 3—9.
10. Памятная книжка Оренбургской губернии на 1865 г. — Оренбург, 1865; Справочная книжка по Оренбургской губернии на 1884. — Оренбург, 1884; Адрес-календарь и памятная книжка Оренбургской губернии на 1896, 1898, 1899, 1900 гг.; Уральский торгово-промышленный адрес-календарь. — Пермь, 1906, 1909, 1911, 1913, 1914, 1915, 1925; Адрес-календарь и справочная книжка Оренбургской губернии на 1910, 1912; Троицк и его уезд. Справочник и адрес-календарь на 1912—1913 гг. — Троицк, 1912.
11. Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка // Записки УОЛЕ. — Т. 10. — Вып. 3—4. — Екатеринбург, 1887. — С. 67—68; Хохлова Е. Н. Кустарные промыслы на Всероссийских промышленных выставках XIX — начала XX вв. // Народные основы искусства художественных промыслов: сб. научных трудов НИИ ХП, —М., 1981. — С. 117—125.
12. ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Д. 279. Л. 3. Материалы Приуральского общества изучения местного края за 1918—1919 гг.
13. ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Д. 284. Л. 6. Доклад И. Г. Горохова, 1923 г.; Д. 279. (Материалы Приуральского общества изучения местного края за 1918—1919 гг.); Д. 283. (Доклады И. Г. Горохова, 1922 г.); Д. 284. (Доклад И. Г. Горохова, 1923 г.).
Статья опубликована, см.: Приложение к газе-
те «Советская правда». — 1924. — № 218. — 25 сент. (ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 1. Д. 266). Программа по собиранию предметов быта местного края изложена С. Н. Ду-рылиным в докладе «Чего мы не знаем» (Архив ЧОКМ, НВ-3448, А-3780. Пр. 133). О Сергее Николаевиче Дуры-лине (1886/7—1954) см.: Савина Н. Е. Пионеры краеведения // Рифей. — Челябинск, 1990. — С. 128—137; Шабалин С. М. Дурылин и Челябинск // Музей и художественная культура Урала : сб. докл. науч.-практич. конф.— Челябинск, 1991. — С. 68—75; Боже В. С. Краеведы и краеведческие организации Челябинска (до 1941г.) : справочное пособие. — Челябинск, 1995. — С. 111—113;
B. С. Боже. Ремесленники дореволюционного Челябинска: численность, состав, специализация // Народное искусство Южного Урала : сб. материалов науч.-практич. конф. / авт.-сост. Н. М. Шабалина. —Челябинск, 1998.—
C. 53—58.
14. Труд и быт рабочего и крестьянского населения Урала конца XVIII — начала XIX вв. Путеводитель по выставке // ГИМ. — М., 1927; Уральская выставка ГИМ// Северная Азия, 1928. —№ 1; Историко-бытовые экспедиции 1949—1950 гг. // Труды ГИМ. — Вып. 23. — М., 1953. После 20-летнего перерыва, в 1949 г. ГИМ осуществил следующую экспедицию на Урал под руководством Н. Р. Левинсон по теме: «Домашний быт и формирование заводского пролетариата Урала второй половины XIX—XX вв. и образцы местных производств, заводов и ремесленников». В обследованные районы вошли южно-уральские города: Касли, Кыштым, Кара-баш, Верхний Уфалей. В числе привезенных экспонатов предметы быта: тканые половики, образцы кружев, изделия из дерева, металла, сундуки.
15. ГИМ. ОПИ. Ф. 434. Оп. 1. Материалы уральских историко-бытовых экспедиций ГИМ, 1925—1927, 1929, 1949, 1951, 1961 гг.; ВМДПиНИ. Ф. 4. КН. 25249/299. Оп. 1. КО № 299. Л. 22.
16. Бирюков, В. П. Художественные промыслы на Урале. 1935 (рукопись) — Библиотека научно-исследовательского института художественной промышленности. — Т. 745 (С) 1 Б 64; Там же: Бобылев В. Д. Художественные промыслы на Урале до революции. Без даты, рукопись. В. П. Бирюковым дана характеристика пяти промыслов: каменно-резного, металло-издельного, деревообрабатывающего, текстильного и гончарного, существовавших на Урале в пределах бывшей Пермской губернии (названия промыслов приводятся в авторской редакции). Данные составлены краеведом на основе земских отчетов и других изданий XIX века.
17. Гусев, В. Е. Из опыта этнографического изучения рабочих старых заводов Южного Урала (по материалам экспедиций Челябинского пединститута в 1952— 1953 гг. // Ученые записки ЧГПИ. — Челябинск, 1956. — Т. 1. — Вып. 1. — С. 23 5—258; Турбин А. Г. К истории русских крестьянских переселений на Южном Урале в XVII — первой половине XVIII в. // сб. статей по краеведению и истории географии. — Челябинск, 1963; Турбин А. Г. Южноуральские говоры : учебное пособие. ЧГПИ / под науч. ред. Л. А. Глинкиной. — Челябинск, 1979.
18. Бобринский А. А. Гончарство Восточной Европы. Источники и методы изучения. — М., 1978; Бобринский А. А. Актуальные проблемы изучения древнего гончарства. / под ред. А. А. Бобринского. —Самара, 1999.
19. Маслова, Г. С. Гончарство русского населения Восточной Сибири // КСИЭ. — Т. 37. — 1962.
20. Народное искусство Южного Урала: из собраний Челябинской областной картинной галереи, Челябинского областного краеведческого музея, Музея декоративноприкладного искусства Урала, Этнографического музея Челябинского государственного университета при историко-археологическом центре «Аркаим» / авт.-сост. и автор вступительной статьи Н. М. Шабалина. — Челябинск, 1997. — С. 38—49. Раздел «Гончарство и глиняная игрушка»; Н. М. Шабалина Народное искусство Южного Урала // Сб. материалов науч.-практич. конф. — Челябинск, 1998.
21. Шабалина Н. М. К вопросу истории развития керамического производства в Челябинске и его округе.// Исторические чтения. Материалы научной конференции «Культура Челябинска: поиски и находки» (1998) / Центр историко-культурного наследия Челябинска. — Челябинск, 2000. — С. 26—34.
22. Экспедиции Челябинской областной картинной галереи проводились под руководством автора в 1995 и 1997 гг.
23. Полевые материалы экспедиции автора в Красноармейский район Челябинской обл., сентябрь 1995 г. (информаторы: Н. А. Бекленищев; 1927 пр., А. П. Паш-нин 1932 г.р.; И. И. Филимонова 1925 г.р.).
24. По статистическим данным начала XX в. в Бро-докалмакской волости отмечено 12 гончарных хозяйств, а по Шадринскому уезду — 61. См.: Очерк кустарных промыслов Шадринского уезда Пермской губернии. — Пермь, 1915. — С. 76.
25. Полевые материалы экспедиции автора в Красноармейский район Челябинской обл., июнь 1997 г. (информаторы: Н. А. Бекленищев, 1927 г.р.; А. П. Пашнин 1932 г.р.).
26. Форма и лепка глиняной игрушки была показана мастером А. П. Пашниным во время экспедиционного выезда 1997 г. См.: Шабалина Н. М. Просто и со смекалкой // Народное творчество. — 2000. — № 4. —
С. 20—21.
27. Шабалина Н. М. К вопросу истории... — С. 31—
34.
28. Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на 1906, 1909,1911, 1913,1915, Пермь.
29. Улицы Челябинска : справочник. — Челябинск, 1989.
30. Народное искусство Южного Урала... Раздел «Гончарство и глиняная игрушка». — № 64—68.
31. ЧОКМ — экспонат поступил в 1924 г. от А. Н. Казанцева, г. Челябинск.
32. Калмыкова Л. Э. Народное гончарство Московской области XIX — начала XX в.: каталог собрания.
— М. : Сергиево-Посадский государственный историкохудожественный музей-заповедник, 1995. Кат. № 8, 9.
33. ЧОКМ. В/Х 3534. Пост. В 1933, г. Челябинск
34. Уральский торгово-промышленный справочник. — Пермь, 1925. — С. 314.
35. ОГАЧО. Ф. Р-205. Оп. 1. Д. 7, 14. Анкетная книга Челябинского городского общества кустарей и ремесленников одиночек, 1926—1932 гг.
36. Весновский, В. А. Весь Челябинск и его окрестности: карманный справочник.— Челябинск, 1909. — С. 117.
37. Чебаркульские огнеупорные глины добывались в Барановском, Дмитровском, Петровском месторождениях и разрабатывались для Златоуста и фарфоровых заводов России. См.: Уральский торгово-промышленный справочник. — Пермь, 1924. — С. 199. Также данные по месторождениям глин приводятся по источнику: мат-лы для сборника «Полезные ископаемые Челябинского округа». Автор — горный инженер И. Н. Балыков, 1934// ОГАЧО. Ф. Р-627. Оп. 1. Д. 317; СолодкийН. Ф. Керамическое сырье Среднего и Южного Урала // Керамическая промышленность. Керамическое сырье Урала и Сибири. По материалам научно-технического семинара «Керами-ка-93». Вып. 1—2. — М., 1994. — С. 2—9.
38. Хохлова Е. Н. Русское гончарное искусство // Декоративное искусство. — Вып. 6. — М., 1983. — С. 246.
39. На использование уральскими гончарами «муравы» указывал И. П. Фальк: Фальк И. П. Записки путешествия академика Фалька. — Т. 7. — СПб., 1825. —
С. 127. Также см.: Понамарев Н. Кустарные промыслы в России. — СПб., 1900. — С. 41.
40. Прейскурант завода изразцовых и терракотовых изделий Всеволода Васильевича Лоренсова в г. Челябинске Оренбургской губернии. — Варшава, 1911.
41. Адрес-календарь и справочная книжка Оренбургской губернии на 1910. — Оренбург, 1910. — С. 92.
Поступила в редакцию 11 июня 2010 г.
ШАБАЛИНА Наталья Михайловна Шабалина, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Дизайн» Южно-Уральского государственного университета. Автор более 50 научных статей, около 30 музейных экспозиций. Принимала участие во всероссийских и международных научных конференциях. Область научных интересов: декоративно прикладное искусство и художественная промышленность, народное традиционное искусство. E-mail: [email protected]
SHABALINA Natalia Mikhailovna is Cand.Sc (History), Associate Professor of the Design Department of South Ural State University. She is author of more than 50 scientific articles and 30 museum expositions, participated in Russian and international scientific conferences. Research interests: decorative applied arts, artistic industry and national traditional art. E-mail: [email protected]
