CC BY
57
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2008. Вып. 11:1 (26). С. 17-23
Традиционные патриаршие столы С УЧАСТИЕМ ГОСУДАРЯ В XVII ВЕКЕ
Е.Н. Горбатов
ведущий специалист Центрального архива общественно-политической истории Москвы (ЦАОПИМ)
Статья посвящена проблеме взаимоотношений царя и Патриарха в России в XVII в. на примере их совместного участия в столовом церемониале. В ней также затрагивается тема дворцового быта. Читатель впервые может познакомиться с недостаточно освещенными в отечественной историографии особенностями взаимоотношений Церкви и государства в поздний период средневековой Руси.
В XVII в. совместное участие Патриарха и государя в праздничных пирах было одним из тех оснополагающих обычаев, на которых держалась система взаимоотношений в Государевом дворе1. Основной документальный материал для этой темы составляют разрядные книги, созданные для того, чтобы с помощью специальных записей о службе московских дворян решать их местнические споры. С упразднением в 1681 г. местничества были уничтожены и официальные разрядные книги. Однако разрядные записи сохранились в виде копий с официальных книг, начиная с 1475 г., сделанных московскими аристократами для того, чтобы следить за тем, как соблюдается местнический «обычай». Разрядные книги фиксировали случаи праздничных застолий с участием государя и (в некоторых случаях) патриарха, когда к последнему для присутствия на пиршестве назначались члены Боярской думы и московские дворяне. Разрядные записи не отражают действительное количество «столов», однако фиксируют большинство из них. В середине XIX в. частные разрядные книги были опубликованы в четырех томах сборника, получившего название «Дворцовые разряды»2, а также в некоторых других публикациях3.
Другой вид источников, который содержит информацию о «столах» с участием царя и патриарха за весь XVII в., — это расходные книги царской казны на выдачу жалования служилым людям за выход из плена, за крещение, за переход
1 Тема «столов» привлекла внимание исследователей лишь недавно (см.: Юзефович Л.А. Из истории посольского обычая конца XV — начала XVII в. // Исторические записки. М., 1977. Т. 98. С. 331—340; Новохатко О.В. Записные Разрядные книги XVII в. о жизни Государева двора: царские и патриаршие «столы» // Исследования по источниковедению истории России. М., 2003. С. 52—63; Петров К.В. Царские столы // Государев двор в истории России XV-XVII вв. Владимир, 2006. С. 219-237).
2 См.: Дворцовые разряды. СПб., 1852. Т. 1-4 (далее — ДР).
3 См.: Анхимюк Ю.В. Разрядная книга 1598—1602 гг. // Русский дипломатарий. М., 2003. Вып. 9. С. 361—413; Разрядная книга 1550—1636 гг. М., 1976. 11—2.
иностранцев на службу московскому государю, «для бедности» и др. Кроме того, в этих книгах записывались расходы на выдачу подарков патриарху во время царских пиров, а также и другим лицам, пожалованным «у стола». Хотя эти книги не содержат полной информации о всех «столах» с участием патриарха и государя, но они служат ощутимым дополнением к тем сведениям, которые мы получаем из разрядных книг. Расходные книги царской казны на выдачу жалования сохранились почти полностью с начала XVII в. до 1681 г. Хранятся они в Российском государственном архиве древних актов в фонде Оружейной палаты4.
Интересные сведения о совместных столах государя и Патриарха, а также о такой неотъемлемой части столовой церемонии, как приглашение или «зазва-ние» на трапезу царя Патриархом или, наоборот, содержатся в книгах патриарших выходов, преимущественно патриарха Иоасафа II (1667—1672 гг.). Один из списков этой книги, датируемый концом XVII в., опубликован в «Дополнениях к Актам историческим»5, а два других — XVIII в. — хранятся в РГАДА6.
Ценнейшие сведения о русской культуре мы черпаем из записок иностранцев, побывавших в России. Сын антиохийского патриарха Макария архидиакон Павел Алепский, который вместе со своим отцом приезжал в Россию за сбором милостыни в 1654 г., описал внутреннюю обстановку «столов» с участием царя и Патриарха, а также некоторые детали столового церемониала, которые за отсутствием других источников являются уникальными7.
Все праздничные застолья царя и Патриарха можно разделить на группы. К первой группе относятся «столы», на которых царь или Патриарх не могли не присутствовать. Это «столы», приурочивавшиеся к венчаниям на царство и патриаршим интронизациям. «Стол» по этому случаю упоминается раньше всех остальных и относится к концу XVI в., а именно к сентябрю 1598 г., когда бывший царский конюший и брат жены последнего отпрыска Ивана Калиты Борис Годунов венчался на царство. Именно в этот день, 3 сентября, «был у государя стол в Грановитой полате. И ел у государя Патриарх Иев Московский всеа Русии»8. Менее значительными по сравнению с предыдущими, но, тем не менее, важными событиями, ради которых царь и Патриарх садились за стол, были поставления в епископы. Если при Филарете Никитиче царь Михаил как примерный сын ни разу не пропустил застолья ради поставления очередного архиерея, то после ухода из жизни великого политического деятеля, каким был Филарет, цари частенько манкировали подобного рода трапезы. К третьей группе относятся именно те застолья, о которых и пойдет речь в настоящей статье. Эти застолья можно условно назвать «традиционными», т. е. те застолья, которые устраивались ради особенных праздников, будь то двунадесятый церковный праздник, или родины и именины представителей царствующего дома, или церковные праздники, ка-
4 См.: РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Д. 200—209, 280—332; Дополнения к актам историческим. СПб., 1853. Т. 5 (далее - ДАИ).
5 ДАИ. СПб., 1853. Т 5.
6 См.: РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. Д. 133, 136.
7 Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в., описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алепским. М., 2005.
8 Разрядная книга 1598 —1602 гг. С. 377.
ким-то образом связанные с личностями царя и Патриарха. И последнюю группу, наименее значительную, представляют собой поминальные трапезы, в которых, по большей части, участвовал лишь Патриарх, а царь появлялся в начале и в конце трапезы.
Из всех традиционных «столов» лишь три были патриаршими. В эти праздники, а именно на Вербное Воскресение, Успения Пресвятой Богородицы (15 августа) и преставление святителя Петра, митрополита Московского (21 декабря), царь или назначенные им люди трапезничали на Патриаршем дворе. «Стол» на Вербное Воскресение, до того как при Никоне сам царь стал одним из главных действующих лиц в церемонии шествия на осляти, очень популярного среди «московитов», всегда был раздельным. Разрядные книги отмечали присутствующих у «стола» государя, который проходил обычно в столовой избе, а также тех, кто обедал на Патриаршем дворе9. Последними обычно были люди, которые непосредственно участвовали в церемонии. До Никона (1652—1658) «под уздцы» осля вели самые знатные люди Московского государства. При Филарете Никитиче такими людьми были его единственный выживший во время годуновских опал на Романовых его родной брат И.Н. Романов, самый богатый помещик России, и его племянник — князь И.Б. Черкасский, ставший после смерти Филарета фактическим главой правительства. Именно они и возглавляли на патриаршем пиру представителей от светской власти. В расходных книгах царской казны такие обеды отмечены записями о выдаче дорогих подарков, которыми одаривал Патриарх боярина, «за то, что он вел под ним государем осля». Обычно это был серебряный кубок с позолотой, дорогие ткани и сорок соболей стоимостью в 50 рублей10. Нужно заметить, что это был исключительный случай в истории патриаршества, когда, для того чтобы сделать подарок, Патриарху требовалась царская казна. Такое мог себе позволить только отец государя.
Впервые царь обедал у Патриарха на этот праздник в 1653 г. Неделя Ваий тогда приходилась на 3 апреля11. Это было первое «Вербное» Никона в сане Патриарха. Возможно, церемония участия царя Алексея Михайловича (1645—1676) в церемонии шествия на осляти принадлежала ему самому. После ухода с кафедры Патриарха Никона царь продолжает вести осля «под уздцы» и без него. С появлением нового Патриарха — Иоасафа II — обычай не прекращается, и «Вербное воскресение» в 1668 г. (15 марта) царь отмечает у Патриарха12.
Однако в последующие годы царь, хоть и участвует в «действе», но трапезничать с Патриархом отказывается13. При Патриархе Иоакиме царь вообще ни разу не изволил есть на этот праздник в Патриаршей Крестовой палате. Возможно, последнее связано со здоровьем государя, т. к. этикет того времени обязывал царя присутствовать хотя бы на первом патриаршем пиру нового Патриарха, как это было видно из предыдущего случая с Иоасафом II. Если государь не мог
9 См.: ДР. Т.1. С. 506, 552, 609-610, 675, 904-906, 1000—1001; Т 2. С. 56—57, 127—128, 194—195, 256, 326, 444—445, 505—506, 533, 563—564.
10 См.: РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Д. 207. Л. 340—341; Д. 280. Л. 368—369 об.
11 См.: ДР. Т 3. С. 347.
12 См.: Там же. С. 728-729.
13 См.: РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. Д. 133. Л. 31 об., 34 об., 36, 39 об.
прийти на праздничную трапезу, Патриарх посылал ему посылку «со столом», т. е. набор кушаний и вин. В такую «посылку» обычно ходил патриарший боярин, которого сопровождали патриаршие дети боярские, а при Патриархе Иоакиме - патриаршие стольники. Относительно последующих «столов» в Неделю Цветоносную нет сведений. Однако имеется одна «разрядная» запись времени Патриарха Адриана о том, что у Патриарха 31 марта 1692 г., в Великий Четверг, «был стол, который бывает у него в неделю цветоносную»14. По-видимому, какие-то черты праздничной церемонии оставались и до этого времени. Однако об участии в этой церемонии царя нет никаких известий.
Так рассказывает о трапезе на Вербное Воскресение Павел Алепский: «Разоблачившись, мы все пошли с Патриархом в его покои на трапезу, так как угощение в этот день идет от Патриарха. Прежде всего Никон послал яства и напитки царице и всему царскому семейству, и только после этого он сел за стол вместе с нашим владыкой, архиереями и всеми архимандритами, а мы сели за трапезу по правую его руку. Все высшие государственные чины заняли трапезу налево от Никона. Если бы царь был в Москве, то он занял бы первое место за столом. При уходе царь обыкновенно получает 100 золотых динаров в дар, как бы вознаграждение за свой труд, именно за хождение в крестном ходу и за то, что он вел поодаль своим мизинцем за повод патриаршую лошадь... Патриарх дает ему также три сорока соболей, два куска бархата и два куска атласа за его хождение, в то время как Патриарх ехал верхом. Затем в столовую привели нищих, слепых, увечных, безногих и поставили для них стол близ Патриарха; он подзывал каждого из них, кормил и поил их с полным уважением. При виде всего этого мы почувствовали тошноту. Наконец, Патриарх поднялся, ему поднесли таз и кувшин, и он обошел нищих, умывая, вытирая и лобызая их ноги, всем по порядку, причем раздавал им милостыню до последнего. Мы дивились чрезвычайно, глядя на это, и были тронуты до слез. Говорили нам, что таков постоянно обычай их царей во время обедов. За столом оставались вплоть до вечера»15. К сожалению, «столы» на Вербное Воскресение с участием царя никак не отразились в расходных книгах царской казны. Поэтому мы не можем подтвердить документально ту информацию, которую нам сообщает Павел Алепский. Однако и нет оснований ему не доверять.
Другой патриарший «стол» проводился на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Это был престольный праздник кафедрального собора. Поэтому со стороны царя присутствие не только на богослужении, но и на праздничной трапезе было необходимо. И если царь сам не приходил на пир, то назначал знатных бояр вместо себя. Пир на Успение раньше других встречается в документах. Самое раннее упоминание о таком «столе» относится к 1600 г. «Того ж году августа в 15 день велел государь быти у Патриярха у стола князю Тимофею Романовичю Трубецкому да князю Федору Ондреевичю Ноготкову да околничему Михайлу Глебовичю Салтыкову»16. При Филарете Никитиче государь ни разу не пос-
14 ДР. Т. 4. С. 676.
15 Путешествие антиохийского Патриарха. С. 385-386.
16 Разрядная книга 1598—1602 гг. С. 395.
мел манкировать этот «стол»17. При последующих патриархах царь использовал «обычай первого стола», о котором уже говорилось выше. Появляясь за столом с Патриархом на праздник Успения только в первый год патриаршества, впоследствии царь назначал бояр для присутствия вместо себя на пиру18. Именно с этим праздником связано первое упоминание о «посылке со столом». Это произошло в 1636 г., когда кафедру возглавлял преемник Филарета Никитича Иоа-саф I (1634-1640). Однако, несмотря на то что «стол» был патриаршим, посылка была от государя19.
Уже отмечалось выше особое отношение царя Алексея Михайловича к религиозному церемониалу. Это нашло подтверждение и в его участии в праздничных «столах» на Успение. И если первый свой «стол» в качестве царя, в 1646 г., он по неизвестным причинам пропустил, то во все остальные годы патриаршества Иосифа (1642-1652) присутствовал на всех совместных пиршествах по случаю кафедрального праздника20. Так же он относился к этому празднику и во время Никона21, и после него22. Что же касается остальных царей, то известно, что в 1680, 1683, 1685 и 1688 гг. на праздничных застольях с патриархом они не присутствовали. В 1682 и 1689 гг. на праздник Успения вообще не было пира23.
Третий «патриарший стол» также был связан с патриаршей кафедрой. Это был праздник преставления святителя Петра, митрополита Московского (21 декабря), который перенес митрополию в Москву, помог московским князьям в их политической борьбе с тверским княжеским домом и освятил закладку Успенского собора, в котором и был погребен. Посох этого святителя являлся символом власти первоиерарха Русской Церкви. Именно этот посох хотел увезти с собой Патриарх Никон в 1665 г., когда ему не удалось вернуться на кафедру. «Московиты имеют обыкновение весьма благолепно праздновать его (святителя Петра. - Е.Г.) память в этот день, - сообщает Павел Алепский, - торжественнее, чем праздник Рождества. Патриарх обыкновенно устраивает у себя после обедни большую трапезу для царя, его вельмож и всего священного чина. Случилось, что теперь были окончены его новые палаты, но так как память святого пришлась в этот день, пятницу, когда нельзя есть рыбу, а у них пиршества не устраиваются и не могут быть роскошны без рыбы, то празднование святому отложили до следующего дня, т. е. до субботы»24.
Когда впервые царь стал посещать патриаршую трапезу на этот праздник, неизвестно. Самое раннее упоминание этой церемонии относится ко времени Филарета Никитича уже в 1619 г., т. е. в первый год после возвращения его из плена. Следует заметить, что память святителя Петра праздновалась два раза в
17 ДР. Т. 1. С. 410-411, 464, 482, 521, 565-566, 624, 727, 832, 934, 1028; Т 2. С. 84, 162-163, 230, 288, 340.
18 См.: ДР. Т. 2. С. 390, 475, 516, 544, 584, 613, 637, 686, 705.
19 См.: Там же. С. 516.
20 См.: ДР. Т. 3. С. 42, 65-66, 100-101, 128, 182, 265.
21 См.: Там же. С. 324, 362.
22 См.: Там же. С. 829, 1595; ДАИ. Т. 5. С.111, 133; РГАДА. Ф. 181.Оп. 1. Д. 133. Л. 41-42 об.
23 См.: ДР. Т. 4. С. 173, 194, 233, 367, 401, 474.
24 Путешествие антиохийского патриарха. С. 482.
году, но единственный известный «стол» на праздник перенесения его мощей в перестроенный А. Фиораванти в 70-х годах XV в. Успенский собор (24 августа) был проведен в царских палатах25. Царь Михаил, как и во всех остальных случаях, неуклонно посещал «столы» на 21 декабря, пока патриаршую кафедру возглавлял его отец26. Но даже первый «стол» преемников Филарета, патриархов Иоасафа I и Иосифа, на этот праздник цари - и Михаил, и Алексей - не удостоили своим посещением27. Все изменилось, когда Патриархом стал «Собинный друг» Алексея Михайловича - Никон. Царь посещал эти «столы», по известным нам документам, в 1652, 1653, 1655 гг.28 К сожалению, большей информацией мы не располагаем. Насколько изменилось отношение царя к патриаршей трапезе на этот праздник с приходом на кафедру Никона показывает один случай. В один из пиров на святителя Петра Алексей Михайлович указал всем быть «без мест», что означало отмену местнических счетов за этим «столом» ради такого праздника. Во время патриаршества Иоасафа II царь ни разу не был в этот день с ним за столом29. Однако при Иоакиме «Тишайший» посещал в праздник Петра чудотворца Патриаршую Крестовую палату и ел вместе с Патриархом30. Позднее, при царе Федоре (1676-1682), упоминается два «стола» на праздник митрополита Петра, которые прошли без участия главы государства, а также есть «разрядная» запись за 1684 г., которая сообщает, что «стола» в этом году 21 декабря вообще не было.
Таким образом, из вышесказанного следует, что патриаршие «столы» являлись своего рода символом личных отношений царя и Патриарха. «Столы» с участием Филарета и Никона неуклонно посещаются царями, тогда как пиры патриархов Иосафа I, Иосифа и Иоасафа II государи игнорируют, либо появляются за первым Успенским «столом», либо, в случае с Иоасафом II, «столом» на Вербное Воскресение. При патриархе Иоакиме, а точнее, при царе Федоре Алексеевиче, эта символика рушится, так как разрушается и сам столовый церемониал. Участие государя в праздничных застольях на Патриаршем дворе записывалось в Разрядные книги, а потому имело значение для «местнической войны». «Патриарший стол» с участием государя был наравне с другими дворцовыми мероприятиями тем самым «случаем», в связи с расстановкой служилых людей за столом, из-за которого происходили «местнические дуэли». Возможно, именно по этой причине, под влиянием окружения, боявшегося потерять честь из-за такого пира, царь игнорировал незначительных, с его точки зрения, иерархов. Разрушение местнической системы при царе Федоре Алексеевиче привело к потере значения патриаршего пира как государственного мероприятия, а личные отношения последнего патриарха с царем полностью уничтожили официальное сотрапезничество главы Московского государства и первоиерарха Русской Церкви.
25 См.: ДР. Т. 1. С. 624-625.
26 См.: Там же. С. 433, 466, 493, 529-530, 578, 654, 875, 969; Т 2. С. 21, 106, 247, 307.
27 См.: ДР. Т. 2. С. 407, 488, 526, 559, 594, 620, 695-696, 716, 746; Т 3. С. 22, 53, 77, 110, 145, 218, 286.
28 См.: ДР. Т. 3. С. 336, 383; Путешествие антиохийского патриарха. С. 482-486.
29 См.: Там же. С. 703-704; РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. Д.133. Л. 30, 33 об., 35, 37, 46 об.
30 См.: Там же. С. 1146-1148.
Traditional patriarchal tables in the presence OF TZAR IN THE XVII CENTURY
E.N. Gorbatov
Central archive for sociopolitical history in Moscow, leading expert
This article considers the relationship between the Tzar and the Patriarch in the XVII century Russia in terms of dining etiquette, it also touches upon certain aspects of court life. It is the first thorough analysis of poorly studied aspects in Church-State interaction in late Medieval Russia.
