ТРАДИЦИОННАЯ ТРАКТОВКА «ДЕЛА РАЙКА» КАК ЗЕРКАЛО «СТАЛИНСКИХ МИФОВ» Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(47)

ББК Т3(4Вен)63+Т3(4Юго)63+Т3(2)631-72 Б65

Марат Бисенгалиев

ТРАДИЦИОННАЯ ТРАКТОВКА «ДЕЛА РАЙКА» КАК ЗЕРКАЛО «СТАЛИНСКИХ МИФОВ»

- аннотация -

В статье рассмотрен сфабрикованный судебный процесс по «делу Ласло Райка» (сентябрь 1949 г.), который сыграл решающую роль в советско-югославском конфликте, инициированном Сталиным в 1948 г. Показано, что подход к «делу Райка» с точки зрения «сталинского мифа» о том, что все решения принимались в Кремле, а на местах их безропотно исполняли, нередко дополняемый такими типичными изводами этого мифа, как сталинский антисемитизм, невероятно далек от истины. Делается вывод, что «сталинский миф» является одним из факторов, которые мешают увидеть проблему в комплексе: как именно и зачем происходили эти репрессии, какие силы становились выгодоприобретателями, и, главное, каковы были реальные последствия этих репрессий. Предпринят опыт демифологизированного комплексного рассмотрения этого вопроса.

-ключевые слова-

ДЕЛО РАЙКА; МИФОЛОГИЯ ОБРАЗА СТАЛИНА; СОВЕТСКО-ЮГОСЛАВ^ИЙ КОНФЛИКТ; ХОЛОДНАЯ ВОЙНА; КОМИНФОРМ; ВОСТОЧНЫЙ БЛОК; ТИТОИЗМ.

ш

л

НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ опубликовано немало исследований, в которых прослеживается эволюция социально-политической мифологии образа Сталина как высшей «инстанции» и «сакрального центра» власти Кремля, от послевоенной советской до современной российской исторической культуры, их современная выборочная библиография отражена нами в специальной статье1. Однако, с учетом того факта, что послевоенную ситуацию необходимо рассматривать в комплексе — т.е. не только в пределах СССР, но и во всем социалистическом содружестве, — без упоминания о самых важных событиях конца 1940-х гг. в «странах народной демократии», анализ сталинской мифологии представляется нам неполным и отчасти даже неверным. Такими событиями в 1948-1949 гг. были, в частности, разрыв между ВКП(б) и Коммунистической партией Югославии, сопровождаемый среди прочего разрывом личных отношений между двумя тезками — Сталиным и Тито, а также непосредственно связанное с этим конфликтом венгерское «дело Райка». По сути, оно стало первым громким процессом в социалистической стране, открывшим эпоху террора руководства против своих ближайших товарищей. При этом сохранившийся в ряде исследований подход к «делу Райка» с точки зрения традиционного извода «сталинского мифа» о том, что все решения принимались в Кремле, а на местах их безропотно исполняли, сегодня представляется нам не только устаревшим, но и также неверным. На основании опубликованных в последнее время документов и исследований целого ряда историков (Л.Я. Гибианского, Б.Й. Желицки, К. Кимуры, Н.В. Петрова, А.С. Стыкалина и ряда др.), в настоящей работе мы попытаемся доказать этот тезис.

ЮГОСЛАВСКАЯ ИНИЦИАТИВА - НАКАЗУЕМА

Известно, что с весны 1948 г. советские идеологи начинают все жестче и жестче критиковать ошибки «югославских товарищей». В первую очередь их упрекают в «национализме». В данном случае этот термин обозначал внешнеполитический курс народной Югославии, который шел не вразрез с политикой СССР, а просто

1 Бисенгалиев М.К., Рынков А.Л. Убийство Соломона Михоэлса: жизнь и смерть «советского короля Лира» в плену у злого демиурга сталинской эпохи // Горизонты гуманитарного знания. 2020. № 6. С. 77-136.

относительно независимо, причем с амбициями Тито на региональное лидерство, идеей Балканской федерации и пр.1 Это, возможно, было терпимо в ситуации более ранней, но в 1948 г., после принятия «плана Маршалла» и начала холодной войны, сталинское руководство, безусловно, не было настроено терпеть какие-либо попытки самостоятельного движения к социализму.

Так, Сталиным была отправлена гневная телеграмма, а затем в газете «Правда» (от 28 января 1948 г.)2 были раскритикованы слова пользовавшегося доселе непререкаемым авторитетом Г.М. Димитрова, «неудачно» сообщившего в январе 1948 г. на пресс-конференции свое мнение о проекте Балканской федерации (ранее также опубликованное в «Правде»): «Когда вопрос созреет, а это, безусловно, будет, наши народы, страны народной демократии — Румыния, Болгария, Югославия, Албания, Чехословакия, Польша, Венгрия и Греция — заметьте, и Греция! — разрешат его. Им надлежит решать, что это будет — федерация или конфедерация, когда и как она будет создана. Можно сказать, что то, что делают сейчас наши народы, в значительной мере облегчает разрешение этого вопроса в будущем»3.

Эти фантастические «федерации или конфедерации», предполагавшие возникновение на политическом поле нового сильного игрока вне блока с СССР, вызывали у Сталина законные вопросы, в том числе: с кем и против кого?4 10 февраля 1948 г. на совещании в

1 Вопрос подробно изучен в работах Л.Я. Гибианского и др., в том числе относительно инспирированных югославской стороной политических мифов о ссоре Сталина и Тито. См., напр.: Гибианский Л.Я. Насаждение идеомифов как средство общественной легитимизации власти и ее политики: опыт мифологизации конфликта Сталин — Тито // Власть и общество: непростые взаимоотношения. Страны Центральной и Юго-Восточной Европы. Сборник статей. М., 2008. С. 240-262.

2 Текст телеграммы и критическую публикацию в «Правде» см.: «К вопросу об интервью тов. Димитрова на пресс-конференции в Софии 21 января сего года» // Сталин И.В. Сочинения. Т. 18. Тверь: ИИЦ «Союз», 2006. С. 640-641.

3 Пресс-конференция у Г.М. Димитрова // [газета] Правда. 1948. № 23 (10764). 23 янв. С. 4.

4 Подробнее см., напр.: Гибианский Л.Я. Советские цели в Восточной Европе в конце Второй мировой войны и в первые послевоенные годы: споры в историографии и проблема изучения источников // Russian History / Histoire russe. The Soviet global impact: 1945-1991. California, 2002. P. 197-216. О собственном видении Сталиным направления развития восточноевропейских стран как блока «стран народных демократий» во главе с СССР в предстоящей войне с «капитализмом»

Москве Сталин и Молотов открыто высказали Г. Димитрову и главе югославской делегации Э. Карделю свое неудовольствие излишней самостоятельностью в принятии внешнеполитических решений. И если болгары извлекли из указаний «старших товарищей» надлежащие уроки, то югославы заупрямились1. Постепенно накал полемики нарастал, и 29 июня 1948 г. на Втором совещании Коминформа по докладу А.А. Жданова была принята резолюция «О положении в Коммунистической партии Югославии», где в предельно жесткой форме прозвучала суровая критика в адрес пока еще «заблудших братьев», но уже — «ревизионистов-националистов», а 8 сентября 1948 г. в статье И.В. Сталина (за подписью «Цека») «Куда ведет национализм группы Тито в Югославии» газета «Правда» не стала называть югославских товарищей «товарищами» и перешла к знакомому еще с 1930-х гг. языку брани и угроз2. Важно, что главным обвинением стал именно «буржуазный национализм», и вскоре смысл этого термина станет ясен уже на всей территории Восточного блока.

«ГОЛОВОКРУЖИТЕЛЬНЫЙ КУЛЬБИТ» ВЕНГЕРСКОЙ ПОЛИТИКИ

Сложившаяся к середине 1948 г. между СССР, странами Восточного блока и «заупрямившейся» Югославией ситуация, с точки зрения Кремля, требовала ликвидации «пятой колонны» титоистов в братских компартиях. Весьма некстати для себя руководство венгерской компартии в то время испытывало к югославским товарищам чувство, которое главный резидент МГБ СССР в Будапеште (впоследствии — посол СССР в Венгрии) А.В. Тишков охарактеризовал

см. дневниковые записи Г. Димитрова о тематических высказываниях Сталина в 1945 г. (Димитров Г. Дневник (9 март 1933 — 6 февруари 1949). София, 1997. С. 463-464), а также их сопоставление с мемуарами М. Джиласа (Ойаз М. Razgovorisa Б1а1|тош. Beograd, 1990) в работе: Гибианский Л.Я. Проблемы Восточной Европы и начало формирования советского блока // Холодная война, 1945-1963 гг.: Историческая ретроспектива. М., 2003. С. 105-136.

1 Подробнее о начале конфликта см.: Гибианский Л.Я. Форсирование советской блоковой политики // Холодная война 1945-1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003. С. 137-186.

2 Сталин И.В. Куда ведет национализм группы Тито в Югославии (1948) // Сталин И.В. Сочинения: в 18 т. Т. 18. Тверь: ИИЦ «Союз», 2006. С. 509-515.

как «трогательную дружбу»1. Лидерам двух братских партий — Тито и Ракоши — удалось найти общий язык, они сумели урегулировать и территориальные споры, и вопросы репараций, и условия культурного сотрудничества в области обеспечения прав национальных меньшинств — сербского в Венгрии и венгерского в Югославии2. По итогам проделанной большой работы в декабре 1947 г. Тито посетил Будапешт и был принят, по оценке того же Тишкова, «...с такой помпой, что народ до сих пор вспоминает его с изумле-нием»3. Впрочем, как только из Москвы подули антиюгославские ветра, руководитель венгерских коммунистов Матиас Ракоши, согласно оценке А.С. Стыкалина, «воспринял первый же поступивший в Будапешт достоверный и не вызывавший никаких сомнений сигнал об ухудшении советско-югославских отношений не только как новую директиву для своей партии, но и как угрозу лично для себя, скомпрометированного в глазах Москвы чрезмерной близостью к Югославии и ее вождю. <...> Все более интенсивное сотрудничество Венгрии и Югославии, достигшее апогея как раз к началу весны 1948 г., в течение считаных месяцев уступило место острой вражде соседних государств»4. «Осознавая, что рассерженный на югославов советский вождь может нанести удар и по руководству венгерской компартии, М. Ракоши предпринял кардинальный поворот, можно даже сказать, головокружительный кульбит в своей политике <...> Из всех партий, информированных о серьезных разногласиях, возникших между ВКП(б) и КПЮ, венгерская компартия отреагировала

1 Цитируемая здесь и далее «Справка А.В. Тишкова <ошибочно напеч.: А.Н. Тишкова. — М.Б.> в ЦК ВКП(б) от 19 мая 1949 г.» опубликована в сб.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2: 1949-1953 гг. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. С. 145-151.

2 См. об этом: Кимура К., Стыкалин А.С. Венгерско-югославские отношения в 1945 — весной 1948 г.: от примирения к началу нового конфликта // Славянский альманах. 2014. № 1-2. С. 203-220.

3 См. ранее цитировавшуюся Справку А.В. Тишкова, там же.

4 Стыкалин А.С. Столетний юбилей начала венгерской революции 1848 г. в контексте советско-югославского конфликта // Центральноевропейские исследования. 2018. Вып. 1 (10). С. 83. Москва не склонна была верить в возможность быстрых перемен в позиции венгерского лидера, и потому 24 марта 1948 г. отдел ЦК ВКП(б) подготовил «для служебного пользования» справку «О националистических ошибках руководства Венгерской компартии и буржуазном влиянии в венгерской коммунистической печати», в которой прямо упоминался сам Ракоши (см.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 1: 19441948 гг. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. С. 802-806).

быстрее и жестче других, первой подключившись к антиюгославской кампании»1.

Символично, что такое идейное превращение произошло у венгерского лидера после празднований столетнего юбилея венгерского восстания 15 марта 1948 г.2, поскольку сам Ракоши был обязан жизнью тому факту, что в ноябре 1940 г. Сталин «выкупил» его из хортист-ской тюрьмы в обмен на знамена той самой венгерской революции, захваченные русскими войсками во время интервенции 1849 г. Таким образом, еврею и коммунисту Ра-коши (урожд. Розенфельд) удалось не только спастись от смерти в хор-тистских застенках, но ив нужное

время попасть в Москву. Это во многом предопределило дальнейшее развитие событий в истории Венгрии и отразилось на всем Восточном блоке как в 1948-1949 гг., так и позже.

Здесь необходимо отметить весьма необычный характер политической ситуации в Венгрии того времени. С марта 1948 г. в стране происходил процесс взятия всей политической сферы под контроль коммунистической партии: был выбран путь объединения с доста-

Символично, что такое идейное превращение произошло у венгерского лидера после празднований столетнего юбилея венгерского восстания 15 марта 1948 г., поскольку сам Ракоши был обязан жизнью тому факту, что в ноябре 1940 г. Сталин «выкупил» его из хортист-ской тюрьмы в обмен на знамена той самой венгерской революции, захваченные русскими войсками во время интервенции 1849 г.

1 Кимура К., Стыкалин А.С., Якименко О.А. Дело Райка 1949 г.: взгляд из Югославии // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Вып. II. Ставрополь, 2016. С. 245.

2 Как отмечает А.С. Стыкалин: «Посольство СССР внимательно следило за поведением югославской делегации на будапештских юбилейных торжествах, отметив стремление югославов и особенно Джиласа уклониться от каких-либо не предусмотренных протоколом встреч с советской делегацией» (Стыкалин А.С. Столетний юбилей начала венгерской революции 1848 г. в контексте советско-югославского конфликта. С. 76). Эти празднования, на которых присутствовали высокопоставленные делегации СССР и Югославии, несомненно, подлили масла в огонь советско-югославского конфликта, что не могло остаться незамеченным венгерской стороной.

В ноябре 1947 г. Райк издал приказ о ликвидации всех партийных организаций в МВД, что было уже явным нарушением основ «народной демократии», тем более что представителей всех прочих партий, кроме коммунистической, сам Райк из МВД уже изгнал.

точно крупной социал-демократической партией для «ликвидации раскола» в венгерском рабочем движении. Почетным председателем объединенной Венгерской партии трудящихся стал бывший социал-демократ Арпад Сакашич, а полновластным генеральным секретарем — Матьяш Ракоши. Власть в стране фактически перешла в руки согласованной со Сталиным тройки Ракоши — Герё — Фаркаш, которая во время войны верховодила в заграничном бюро ЦК Компартии Венгрии (КПВ) в Москве. С теми ответственными товарищами по партии, которые во время войны находились в стране и вели подпольную работу, у группы Ракоши неизбежно должны были возникнуть трения, в особенности у чужого и чуждого им Ракоши: и в силу его национальности, и в силу «промосковско-сти». Первым кандидатом на конфликт был сравнительно молодой (сорокалетний) и достаточно популярный среди венгерских коммунистов Ласло Райк, который уже с 1946 г. занимал чрезвычайно важный для любого коммунистического режима пост министра внутренних дел и беспощадно карал врагов новой власти1. Вместе с тем, с точки зрения коммунистической «ортодоксии» он проводил недостаточно правильную кадровую политику в своем министерстве. В частности, в ноябре 1947 г. Райк издал приказ о ликвидации всех партийных организаций в МВД, что было уже явным нарушением основ «народной демократии», тем более что представителей всех прочих партий, кроме коммунистической, сам Райк из МВД уже изгнал. Затем Райку понадобились списки советской агентуры2. Возможно, именно последним фактом и объясняется

1 Так, будучи министром внутренних дел, Райк запретил ряд оппозиционных партий, составил списки «правоэкстремистских элементов» среди госслужащих, удалив более 22 тысяч реакционных чиновников. Его стараниями в 1948-1950 гг. из Венгерской партии трудящихся были исключены около 483 тысяч человек, см. об этом, напр.: Нежинский Л.Н. Очерк истории народной Венгрии 1948-1962. М., 1969. С. 134-135.

2 См. об этом в «Справке референта канцелярии секретариата Информбюро В.И. Лесакова о члене Политбюро и Оргбюро ЦК ВПТ Л. Райке», опубл. в сб.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2. С. 64-67.

антипатия к Райку его подчиненного Габора Петера (Беньямина Айзенбергера): руководителя венгерской политической полиции, а затем — Управления госбезопасности (и, еще с довоенных времен, агента НКВД1). Петер время от времени обвинял Райка в различных грехах, даже в антисемитизме, хотя и не приводил последнему никаких доказательств. С другой стороны, и у Райка были вопросы к «москвичам», в частности, его не устраивала официальная версия гибели его командира в Испании, легендарного Мате Залки. Попытки Райка расследовать этот инцидент ни к чему не привели, поскольку сам Ракоши был против. Аналитик ЦРУ в своем секретном отчете 1956 г. о «деле Райка» передает бытовавшие в то время слухи о том, что «РАЙК потребовал, чтобы обстоятельства гибели генерала ЗАЛКА были расследованы. Однако РАКОШИ вообще не хотел об этом слышать. <...> РАКОШИ ревновал к ЗАЛКЕ. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что верные последователи (РАКОШИ) заставили его замолчать (ЗАЛКУ)»2.

Антититовская кампания весны — лета 1948 г., в которой Ракоши вынужденно принял активное участие, не отвлекла его от главной задачи — установления контроля над госбезопасностью. Уже в марте 1948 г. в Венгрии появился партийный орган по руководству госбезопасностью, причем его возглавил сам Ракоши. После того, как в сентябре 1948 г. Райк был перемещен с ключевого поста министра МВД на формально престижный, но, по сути, больше декоративный пост министра иностранных дел, все силовые структуры оказались под полным контролем Ракоши. Сменивший Райка в МВД его протеже Янош Кадар был куда менее харизматичен. А немногим ранее, 10 сентября 1948 г., должность руководителя венгерской госбезопасности занял ближайший соратник М. Ракоши и Э. Герё Габор Петер, еще в 1945 г. возглавивший Управление по защите государства (АУО) Венгерской полиции, которое с его помощью было укреплено и вскоре преобразовано в соответствующее министерство (АУИ).

1 Stan L. Hungary // Lavinia Stan (ed.), Transitional Justice in Eastern Europe and the Former Soviet Union: Reckoning with the Communist Past London: Routledge, 2009. P. 104.

2 Background of the Rajk Case: report. May 23, 1956. P. 5. Document Number (FOIA)/ESDN (CREST): CIA-RDP83-00418R004500040003-4 [Электронный ресурс] // CIA. Freedom of Information Act Electronic Reading Room. URL: https:// www.cia.gov/readingroom/docs/CIA-RDP83-00418R004500040003-4.pdf.

16 августа Ракоши проинформировал советского посла, что Райк переведен на должность министра иностранных дел в первую очередь из-за своего негативного отношения к Советскому Союзу1. Посла СССР Г.М. Пушкина такое сообщение встревожило. Его не устраивало, что новый министр иностранных дел может подумать, будто его сняли с предыдущей должности по требованию Москвы. Это, безусловно, создало бы ненужные сложности для взаимодействия на дипломатическом фронте.

«ВТОРОЙ АКТ» ВЕНГЕРСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТРАВЕСТИИ

В это время Сталин ушел в отпуск — с 8 сентября по 2 декабря 1948 г. — и ситуация с Венгерской компартией и борьбой с титои-стами несколько успокоилась. Второй акт венгерской политической травестии, порожденной «головокружительным кульбитом» в отношениях с «братской» Югославией, наступил более чем через полгода — с весны 1949 г., когда имена целого ряда «высоких» политических деятелей Венгрии были последовательно перелицованы низким стилем эпитетов «предателей Родины», т.е. показали себя «двойниками-перевертышами».

После оттеснения от силовых структур карьера Райка продолжалась вполне нормально. В январе 1949 г. к посту министра иностранных дел прибавился еще один значимый пост — генерального секретаря вновь созданного Народного фронта — организации, при помощи которой коммунисты планировали получить полную власть на выборах в Государственное собрание Венгрии. Эти выборы состоялись 15 мая 1949 г. на безальтернативной основе и с предсказуемым результатом. Кандидатом под номером 4 от Венгерской партии трудящихся (ВПТ) значился Ласло Райк. Именно Государственное собрание должно было летом этого же года утвердить Конституцию «народной Венгрии» (что и было сделано 20 августа), которая была призвана законодательно закрепить социалистический выбор венгер-

1 Подробнее см. выписку «Из дневника посла Пушкина» в сб.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 1. С. 912.

ского народа. Но к этому времени видный деятель ВПТ и венгерской компартии Райк уже находился в тюрьме. Что же произошло?

Ряд исследователей усматривают в этом событии не «руку Москвы», а «перо» информационной войны Аллена Даллеса и указывает на такой «фактор» в «деле Райка», который сильно отличает его от других процессов, как активное участие западных спецслужб в его фабрикации. В литературе неоднократно встречаются упоминания об операции ЦРУ и британской разведки «Расщепляющий фактор» (Splinter Factor). Но, похоже, единственный ее результат в Венгрии —

это продвижение «дела Райка», -

которому участники предположительной «операции» активно создавали на Западе ореол борца со сталинизмом (коим он не был), что с очевидностью дискредитировало политическое положение Райка. Однако достоверное документальное обоснование этой версии еще ждет своих исследователей1.

В литературе неоднократно встречаются упоминания об операции ЦРУ и британской разведки «Расщепляющий фактор» (Splinter Factor). Но, похоже, единственный ее результат в Венгрии — это продвижение «дела Райка», которому участники предположительной «операции» активно создавали на Западе ореол борца со сталинизмом (коим он не был), что с очевидностью дискредитировало политическое положение Райка.

Трудно сказать, насколько доказуем и тот факт, что с начала 1949 г. руководству коммунистических партий стран Восточного блока шли из Москвы сигналы по поводу необходимости поиска и разоблачения мифических агентов «брозтитутки» Иосипа Броз Тито («шпионов Тито»). Однако до настоящего времени у исследо-

1 Подробнее об этом см., напр.: Stewart Steven. Operation Splinter Factor. Philadelphia: Lippincott, 1974 (русский перевод: Стивен С. Операция «Раскол». М.: Алгоритм, 2003); Zinner T. The Rajk Affair (Its Roots in Politics and State Security). In: The Stalinist Model in Hungary. Etudes Historiques Hongroises 1990. 6. Budapest, 1990. Akademiai Kiado, ed. Glatz Ferenc, pp. 13-32. Также опубликованы 163 аннотированных и переведенных документа с приложениями, относящиеся к показаниям и свидетельствам Ноэля Фильда о Ракоши, Сеньи и др., в т.ч. роли А. Даллеса в их «делах». См.: Barth B.-R., Schweizer W., eds. Der Fall Noel Field. Schlüsselfigur der Schauprozesse in Osteuropa (1948-1957), in 2 vols. Berlin, 2005/2007.

вателей не вызывает возражений замечание К. Кимуры о том, что процессом над Райком как шпионом «клики Тито» и империалистов, «задуманным, судя по всему, как раз в мае 1949 г., Ракоши стремился убить сразу двух «зайцев» — избавиться от наиболее опасного своего конкурента и выслужиться перед Сталиным, развеяв его недоверие»1.

К тому времени в Венгрии произошло еще одно значимое событие, с Москвой никак не связанное. Из весьма тенденциозных воспоминаний Ракоши известно, что в апреле 1949 года из военной разведки (упомянут Гёза Ревес, такой же «москвич», как и Ракоши, и даже бывший офицер РККА) к нему на стол лег донос на важного коммуниста — заведующего отделом кадров ЦК Тибора Сеньи2. В отличие от Ракоши, в военное время Сеньи находился в Швейцарии, где, по агентурным данным, установил (что было в каком-то смысле правдой) контакт с резидентом УСС США и будущим руководителем ЦРУ Алленом Даллесом3, и даже получал от него денежное пособие на возвращение в Венгрию4. Правда, само ЦРУ появилось на свет только в сентябре 1947 г., но это уже для следствия значения не имело, как и тот факт, что с самим А. Даллесом Сеньи виделся мельком и даже не узнал его фотографию на суде5. По странной случайности, в начале мая 1949 г. в Прагу прилетел двойной — советский и американский — агент Ноэль Фильд6, который во время войны как раз был одновременно в контакте и с Сеньи, и с Даллесом7. 11 мая Фильда

1 Кимура К. «Дело Райка» в контексте венгерско-югославских отношений // Славяноведение. 2012. № 1. С. 6.

2 [Ракоши М.] «Людям свойственно ошибаться»: Из воспоминаний М. Ракоши // Исторический архив. 1997. No 3. С. 110.

3 Подробнее см. в тенденциозной, но включающей обширный новый библиографический материал монографии: Sharp T. Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials. London: Hurst and Company, 2014, в особенности §19: «Fateful Contact: Noel and the "Szonyi Group"», pp. 187-197.

4 Впоследствии Сеньи показал, что «в связи с нашей поездкой домой я и другие члены моей группы получили 4000 швейцарских франков от Филда по указанию Аллена Даллеса для покрытия наших путевых расходов» Там же, p. 238.

5 Там же. P. 360, хотя, по показаниям подставного «свидетеля» Кальмана, «осенью 1944 года Сеньи несколько раз встречался с Даллесом в Берне».

6 О советской вербовке Фильда см., напр.: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Нос-кова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа: 1949-1953: Очерки истории. М.: РОССПЭН, 2002. С. 502-503.

7 Sharp T. Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials. P. 187.

арестовали в Праге и доставили в Будапешт. Судя по нескольким сохранившимся протоколам допроса, американец дал нужные показания очень быстро и уже 14 мая «признал, что в ноябре 1944 года он организовал встречу между Даллесом, Сеньи и Ваги, и рекомендовал венгров Даллесу как людей, которые могли предоставить ему политическую информацию»1, — хоть и категорически отрицал, что его встречи с Сеньи «имели какое-либо отношение к шпионажу. Скорее они носили гуманитарный и антифашистский характер»2. Так что уже 16 мая, на основании допросов Фильда, венгерская госбезопасность арестовала Сеньи как американского шпиона-«фильдиста». Фигура Сеньи была очень удачной для «разработки»: мало того, что он был связан с самим Даллесом, еще и по дороге домой из Швейцарии в Венгрию он какое-то время провел в Югославии, т.е. был вполне достойным кандидатом на роль «титовского агента» в руководстве венгерской компартии. Но венгерские «товарищи», по-прежнему без какого-либо видимого воздействия Москвы, решили пойти дальше. И уже через две недели, 30 мая, на основании показаний о связи Фильда с Райком3, выбитых под пытками из Сеньи лично руководителем госбезопасности Петером Габором, был арестован Ласло Райк4.

«ДЕЛО РАЙКА»

Современные исследователи сходятся во мнении, что «организацией судебного процесса по делу Райка Ракоши заявил о себе на весь мир как предельно лояльный Москве и приверженный сталинской линии (и более того, зачастую идущий впереди других лидеров стран советской сферы влияния по пути ее осуществления) коммунистический политик»5. Кроме упоминавшихся выше, был

1 Sharp T. Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials. p. 213.

2 Там же.

3 Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2: 19491953. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. С. 744-748.

4 Подр. об этом см.: Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг.: PhD thesis. Amsterdam: Amsterdam Institute for Humanities Research, 2008. С. 156-157 [Электронный ресурс]. URL: http://dare.uva.nl/document/106770.

5 Кимура К., Стыкалин А.С., Якименко О.А. Дело Райка 1949 г.: взгляд из Югославии. С. 247.

предложен целый ряд других причин, по которым, «в угоду Сталину», на роль главной фигуры в будущем судьбоносном процессе, сыгравшем важную роль в истории всего позднесталинского соцлагеря, был выбран не вполне статусный Сеньи, а харизматичный Райк1. Теоретически можно предположить опасения по отношению к нему со стороны Ракоши, как полагает К. Кимура2. Однако в ситуации, когда Райк уже давно был отстранен от руководства МВД, этот вариант кажется малоубедительным. Тем более каких-либо конкретных претензий персонально к Райку со стороны Москвы — ни по партийной, ни по линии Госбезопасности — пока не зафиксировано. К тому же — по решению, которое провел в жизнь именно Райк, — в момент ареста Райка в Венгрии вообще не было постоянных представителей МГБ.

Единственный документ, который можно было бы воспринять как мнение Москвы о Райке, — уже упомянутая «Справка референта канцелярии секретариата Информбюро В.И. Лесакова о члене Политбюро и Оргбюро ЦК ВПТ Л. Райке», датированная не ранее 5 апреля 1949 года и отправленная не «из Москвы», а «в Москву», кроме старых грехов Райка по линии МВД и утверждения, что его супруга — бывшая троцкистка, дополняется весьма любопытным абзацем в конце. Оказывается, в США был опубликован крайне странный текст, из которого следовало, что у этого видного коммуниста было три брата — соот-вественно, полицейский у Хорти, офицер СС и активист нилашист-ской партии3. Как ни странно, это было близко к правде, и история братьев Райк вообще достойна особого рассказа. Старший брат Дьюла, банковский служащий в межвоенном Будапеште, женился на сестре крупного полицейского чина. Именно этот полицейский — его звали Лайош Бокор — и спас совсем молодого коммуниста Ласло Райка от

1 О подготовке процесса по делу Райка, см.: Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 2, 3; Волоки-тина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949-1953). М., 2002; Петров Н.В. По сценарию Сталина: роль органов НКВД-МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. М., 2011; Кимура К., Стыкалин А.С. Венгерско-югославские отношения: от «дела Райка» до смерти Сталина (19491953 гг.) // Славянский мир в третьем тысячелетии 2018. Т. 13. № 1-2. С. 100-122.

2 Кимура К. «Дело Райка» в контексте венгерско-югославских отношений. С. 6.

3 См.: «Справка референта канцелярии секретариата Информбюро В.И. Лесакова о члене Политбюро и Оргбюро ЦК ВПТ Л. Райке», опубл. в сб.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2. С. 64-67.

его первого ареста в 1931 г. Позднее, в марте 1944 г., Ласло опять попал в тюрьму и ждал расстрела, но его другой старший брат, Эрне, к тому моменту — важная фигура в правящей фашистской партии «Скрещенные стрелы»: он лично поручился за брата и спас его от неминуемого расстрела. Попросил его об этом еще один брат — Лайош, который, по счастливой для Ласло Райка случайности, в тот момент находился в эвакуации как раз в том же городе, где и должна была произойти казнь. Само собой, в таких случаях в полиции оставались некие документы, которые показывали, что Ласло Райк — не коммунистический смутьян, а преданный правящему в тот момент режиму человек. Эти документы были представлены на суде Райка осенью 1949 г. и облегчили фабрикацию дела1.

Возвращаясь к типичным рассуждениям о влияющем на принятие важнейших в послевоенное время решений «сталинском антисемитизме»2, отметим любопытный факт. Уже после того, как судебное шоу было закончено, судья по делу Райка вдруг поделился, что Райк, к его удивлению, оказался евреем по фамилии Рейх. Это было не совсем точно — родители Райков были немцами, но исповедовали «саббатианство», одну из разновидностей неортодоксального иудаизма3. Впрочем, откройся этот факт раньше, он бы не повлиял на приговор. Так же как и национальность Сеньи. Он также был евреем, но, в отличие от Ракоши и его окружения, не «москвич», а «швейцарец». Стратегия коммунистического режима в тот момент никак не позволяла сделать именно еврея центром ненависти всех прогрессивных трудящихся. Поскольку в СССР подули совсем иные ветры. Так, 29 марта 1949 г. руководитель отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК ВКП(б) и секретарь ЦК ВКП(б) М.А. Суслов на совещании редакторов центральных союзных газет практически открытым текстом дал сигнал отбоя внутренней «антикосмополитской кампании».

1 Подробнее см.: Рев И. Исследование реконструкции: анализ полицейской филологии. Дело Ласло Райка [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2009. № 3(5). URL: http://psystudy.ru/index. php/eng/2009n3-5e/165-rev5e.html; Shiels D. Die Brüder Rajk. Ein europäisches Familiendrama. Wien, 2008.

2 Они собраны, напр., в книге: Sharp T. Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials (2014).

3 Там же.

Сам Ракоши в своих «воспоминаниях» делает достаточно интересный намек о том, что некий неназванный им советский советник по линии госбезопасности в беседе о деле Сеньи сообщил венгерскому товарищу, «что и в СССР сейчас расследуется важное дело, в котором замешаны "ответственные люди"»1. По мнению Н.В. Петрова, речь идет о «Ленинградском деле»2, в котором, как известно, никаких космополитов не было и близко, зато были «русские шовинисты» — так в книге юриста А. Кучерены называются его фигуранты3, в общем — вполне логично. Если есть югославские националисты и русские националисты, то почему бы не быть и националистам венгерским? Совсем идеальной кандидатурой был бы другой видный коммунист, этнический венгр Имре Надь, в прошлом чуть ли не ученик Бухарина. Действительно, до войны Надь долгое время работал в Москве в коминтерновском Международном аграрном институте, был знаком с Бухариным и во многом разделял его «антисталинские» взгляды по «аграрному вопросу»4, но, возможно, статус «москвича» и агента госбезопасности еще со времен Ягоды5 в то время уберег его от беды.

Сам Ракоши, как и его ближайшие сподвижники, в данной ситуации скорее забегал вперед, чем шел в хвосте решений Москвы: в конце концов, полгода назад обвинения в национализме Сталин адресовал вовсе не Райку и, по оценке ряда исследователей: «...фигура Райка в качестве потенциальной жертвы оказалась несколько неожиданной для советской стороны. Здесь инициатива принадлежала именно Ракоши»6. Возможно, как следует из показаний в 1950-е гг. М. Фаркаша, Я. Кадара и др., приведенных в работе Б. Же-

1 Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 110-111.

2 Там же. С. 156.

3 Кучерена А. От государственного террора к эре милосердия. Кн. 2. М., 2008. С. 310.

4 Foldes G. Buharin es Nagy Imre [Bukharin and Imre Nagy] // Multunk, 1992, Vol. 37, no. 4, pp. 15-25; Benziger Karl P. Imre Nagy, Martyr of the Nation: Contested History, Legitimacy, and Popular Memory in Hungary. Plymouth: Lexington Books, 2008, p. 34.

5 Подр. об этом, в т.ч. библ., см.: Стыкалин А.С. Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. С. 93-124.

6 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 520.

лицки1, изначально идея сделать козлом отпущения именно Райка была высказана Габором Петером, но Ракоши ее в итоге поддержал, и дальнейшая судьба Райка и многих других венгерских коммунистов была предрешена. Причем предрешена именно в Будапеште, т.к. представители «Москвы» по-прежнему были не в восторге от действий Ракоши. В частности, 16 мая 1949 г. посол СССР Г.М. Пушкин информировал сотрудника аппарата Информбюро С.Г. Заволжского: «У т. Ракоши в последнее время наметился конфликт с политической полицией. Венгерская политическая полиция еще неопытна, молода, но главное — она предана Советскому Союзу. Ракоши, по заявлению т. Пушкина, хотел бы иметь полицию, полностью преданную ему, вне связи с Советским Союзом, или в крайнем случае связь должна проходить только через него. В конце прошлого года политическая полиция начала разрабатывать троцкистов — членов Венгерской партии трудящихся, в том числе и бывших членов компартии. Ракоши в этот период времени находился в отпуске — в Москве, где ему было сказано, что партия не обращает должного внимания на троцкистов. После приезда из Москвы Ракоши потребовал установить: "Кто передал русским материалы и как передали?" Когда политической полицией был передан ему материал, посланный в Москву, Ракоши заявил, что его хотят скомпрометировать и поссорить с ВКП(б). Здесь у Ракоши <...> не большевистская позиция по отношению к троцкистам. <...> Ракоши запретил по существу политической полиции заниматься разработкой троцкистов (политическая полиция по заданию наших органов продолжает разработку)...»2

Но события уже получили необратимый характер — подвергавшиеся постоянным избиениям сначала Сеньи, а затем Райк и более мелкие фигуры этого дела начали давать «показания» по поводу своей «вражеской деятельности». Как свидетельствовал в феврале 1954 г. ближайший соратник Ракоши Эрне Гёре, в системе национальной госбезопасности «господствовала порочная система т.н. "концепционных протоколов", суть которых сводилась к выдуманной следствием подробной схеме событий и фактов, якобы имевших

1 Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 138.

2 Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2. С. 95-96.

В ситуацию пришлось вмешаться самому Сталину: 8 июля он поговорил с Ракоши по телефону, после чего, по опреде-

место, которые обвиняемый мог только подписать. Если это не делалось сразу, то дознания, допросы и меры физического воздействия продолжались до тех пор, пока обвиняемый не подписывал весь этот

_ нагроможденный и выдуманный

лению Белкина, тот стал г

вздор»1. 18 февраля 1954 г. в беседе

«менее кров°жадным», но с послом СССр Е.м. Киселевым попросил у «Москвы» уте- гёре также назвал Ракоши «мань-шительныи приз: вернуть яком, которому все люди казались

сбежавшего в СССр быв- шпионами и провокаторами»2. шего сотрудника посольства Югославии в Венгрии к июню 1949 года следователи Лазаря Бранкова. венгерской госбезопасности уже

и сами осознали, что «дело Райка» зашло в тупик. По показаниям арестованного в 1954 г бывшего начальника следственного отдела Д. Дечи: «...уже никто не мог разобраться, где правда, где ложь»3. Для выхода из сложившегося тупика «неопытным венгерским товарищам» пришлось пригласить в Будапешт настоящих профессионалов своего дела из абакумовского МГБ. Письмо с такой просьбой Ракоши отправил Сталину 20 июня 1949 г .4 Уже через несколько дней из Вены в Будапешт прибыл начальник Управления контрразведки МГБ СССР по Центральной группе войск генерал-лейтенант М.И. Белкин, а из Москвы — начальник отдела 2-го Главного управления МГБ СССР полковник Н.И. Макаров, полковник Г.С. Евдокименко и их подчиненные, составившие команду Белкина.

Первое, что сделали советники из СССР, — прекратили бессмысленные избиения5 и сообщили Абакумову, что «показания по

1 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 523-524.

2 Там же. С. 525 (цит. по: АВП РФ. Ф. 077. Оп. 34. П. 175. Д. 9. Л. 47).

3 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 523.

4 Согласно телеграмме М.И. Белкина В.С. Абакумову от 20.06.1949 г., цит. по: Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 159.

5 См. об этом: Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 170.

делу Райка требуют тщательной проверки, так как допросы велись неправильными методами, широко применялись физические меры воздействия и угрозы <...> Следствие по этому делу направлялось и руководилось непосредственно Ракоши»1. По информации Белкина, венгерские следователи «совершенно сознательно при допросах применяли к арестованным крайние меры физического воздействия (без учета определенных границ и последствий)»2. Генерала Белкина заподозрить в излишнем гуманизме сложно: по косвенным данным он, в свою бытность в Чехословакии, был лично причастен к ликвидации известного советского разведчика Бориса Рыбкина («Ярцева») осенью 1947 г. и министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика зимой 1948 г. То есть был настоящим, а не кабинетным чекистом. Но пытки, результатом которых становились «явно фантастические» показания арестованных, генерала Белкина раздражали, как и постоянное вмешательство самого Ракоши в ход следствия3. В конце концов, 4 июля Ракоши прямо заявил советским чекистам, что цель «процесса Райка» — вовсе не он сам, а разгром националистического и титоистского подполья в Венгрии4. В итоге в ситуацию пришлось вмешаться самому Сталину: 8 июля он поговорил с Ракоши по телефону, после чего, по определению Белкина, тот стал «менее кровожадным»5, но попросил у «Москвы» утешительный приз: вернуть сбежавшего в СССР бывшего сотрудника посольства Югославии в Венгрии Лазаря Бранкова. Получившему у Ракоши в свое время «политическое убежище» Бранкову венгерский лидер приготовил почетную роль связного между Райком и

1 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 524.

2 Согласно телеграмме М.И. Белкина В.С. Абакумову от 20.06.1949 г., цит. по: Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 158. Источник: ЦА ФСБ. Ф. 4-ос. Оп. 7. Д. 27. Л. 412-414.

3 Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 524.

4 Там же.

5 Об этом свидетельствует отправленное «по горячим следам» 9 июля 1949 г. сообщение Белкина в Москву на имя министра МГБ В.С. Абакумова: «...После разговора с тов. Филипповым, Ракоши значительно меньше "хочет крови" в "деле Райка"». Он уже говорит об объективности, о тщательном продумывании перед всяким арестом и т.п.» Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 163 (приведен фрагмент из: ЦА ФСБ. Ф. 4-ос. Оп. 7. Д. 27. Л. 173-176).

Тито на будущем грандиозном процессе, неизбежность которого уже ни у кого не вызывала сомнений.

В итоге, совместными усилиями Белкина и его венгерских коллег (например, Яноша Кадара, которого Райк считал своим другом), путем обманов и обещанием мягкого приговора удалось уговорить подследственного признаться в несовершенных преступлениях. Райк «признал» продиктованные ему организаторами следствия сфабрикованные обвинения и «следствие подошло к какому-то приемлемому с точки зрения "заказчиков" итогу. Подсудимые "осознали" важность возлагаемой на них задачи. Белкин во время допроса Бранкова сформулировал ее так: "мы осознаем: вы коммунист и говорите правду, но нам очень нужен этот процесс! Вы же выступили против Тито! Нужно свергнуть Тито — вот в чем суть этого процесса. Он не преследует других целей, кроме как способствовать его свержению"»1. Немало проблем доставлял и Ракоши: он все время пытался сделать все по-своему. В частности, предлагал сократить объем показаний на 50-60%, включить в протокол только особо важные обстоятельства, сократить югославские и англо-американские фамилии, «чтобы не перепутать противников и сторонников Тито»2. В итоге 20 августа 1949 г. Ракоши прибыл в Москву и, как следует из Дневника посетителей кабинета Сталина в Кремле, в тот же день был принят Сталиным3. В беседе, продолжавшейся 2 часа 20 минут, приняли участие Н.А. Булганин, Г.М. Маленков, В.С. Абакумов и С.Н. Круглов (министр внутренних дел). Можно предположить, что именно в этот день удалось наконец согласовать основные моменты будущего процесса. Как сказано в воспоминаниях самого Ракоши: «<Сталин> говорил мне, что к Обвинительному заключению у него есть ряд замечаний. Мы постранично прошлись по тексту, и я в венгерский вариант переносил предлагаемые им изменения. Это была достаточно продолжительная работа. Затем Сталин спросил, имеется ли какое-нибудь мнение относительно приговора. Я сказал, что провел беседу с судьями, с товарищами, и есть мнение, что не следует выносить смертный приговор. Сталин с этим согласился,

1 Цит. по: Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 171.

2 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 526.

3 На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.). М., 2010. С. 526-527.

но тут же добавил, что это будет зависеть еще от того, не возникнет ли еще чего-нибудь на самом процессе и какое влияние он окажет на трудящихся. Он предложил, чтобы мы в промежутке между завершением процесса и вынесением приговора еще раз возвратились к этому вопросу»1. 9 сентября в то время отвечавший за «внешние сношения» секретарь ЦК ВКП(б) М.А. Суслов получил от Ракоши рабочую телеграмму: «По делу Райка завтра, 10-го, публикуем обвинительный акт. Прошу сообщить об этом ТАСС, чтобы редакции могут подготовить (так в тексте. — М.Б.) соответствующее место. Процесс начинается 16-го сентября. Приглашаем советских специальных корреспондентов»2.

Уже в ходе процесса Ракоши согласовал со Сталиным и судьбу обвиняемых. Из их переписки следует, что если во время московской встречи Сталин возражал против казни Райка, то после всего того, что подсудимые наговорили на процессе, смертная казнь в отношении руководителя столь ужасного заговора становилась неизбежной согласно формулировке самого Сталина: «...так как любой другой приговор в отношении Райка не будет понят народом <Венгрии»»»3. Впрочем, по сравнению с коллегой Фаркашем, даже Ракоши был в какой-то степени гуманистом — тот требовал смертной казни для всех подсудимых, а Ракоши пощадил даже Бранкова (или приберег его для будущих процессов). Ну а сам судебный фарс, несмотря на старания команды Белкина, скорее провалился, чем удался. Возможно, сыграла свою роль неуемная активность Ракоши: он даже распорядился «подобрать на роль адвоката Райка еврея неприятной наружности, не способного вызвать симпатий у большинства присутствующих в зале суда»4.

Куратор Венгрии от внешнеполитической комиссии ЦК ВКП(б) С.Г. Заволжский хотя и признал, что разоблачение Тито произведено, но оказался не в восторге от судебной «постановки» в целом,

1 Цит. по: Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. С. 173174.

2 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. С. 526.

3 Из телеграммы И.В. Сталина Ракоши от 22 сентября 1949 г., цит. по: Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 174.

4 Кимура К. «Дело Райка» в контексте венгерско-югославских отношений. С. 11.

поскольку, по его мнению, части подсудимых и в первую очередь самому Л. Райку «удалось разыграть из себя на процессе политических деятелей, идейных людей. Часто Л. Райк выступал на процессе не как свидетель, а как лектор, дающий марксистский анализ прошедших событий. Вряд ли целесообразно было давать подсудимым политически разглагольствовать, а тем более когда преступники начали в своих выступлениях агитировать за Советский Союз, за вождя трудящихся М. Ракоши и т. д. Средний человек, слушая такое выступление, мог подумать, что это инсценировка»1.

ИТОГИ «ДЕЛА РАЙКА»

В итоге и Ракоши, и Сталин, видимо, решили, что достигли тех целей, которые каждым из них ставились перед организаторами данного «шоу». Ракоши усилил свою легитимность в качестве руководителя венгерской компартии как в Будапеште, так и в Москве. Более того, он попытался взять на себя функции главного борца с титоизмом во всей Восточной Европе, для чего написал имевший большие отдаленные последствия донос на всевозможных шпионов и агентов в других социалистических странах2. Позднее, в том числе и по итогам этого доноса, в Польше посадят в тюрьму видного коммуниста Гомулку, а в Чехословакии повесят генерального секретаря партии Сланского и еще многих важных товарищей. Сталин же при помощи суда над Райком настолько разоблачил «звериную сущность титоизма», что уже 28 сентября 1949 г.— всего через неделю после вынесения Райку, Сеньи и их товарищам по несчастью приговора — Москва, ссылаясь на материалы этого процесса, объявила о разрыве советско-югославского договора 1945 г. о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. А 25 октября руководство СССР, ссылаясь на те же материалы «дела Райка», объявило персоной нон грата югославского посла.

В заключение, в рамках сценария этого жестокого фарса, 16-19 ноября 1949 г. в Будапеште (!) состоялось третье совещание Коминформа, принявшее резолюцию с незатейливым названием

1 Докладная записка в Секретариат Информбюро от 29 сентября 1949 г. опубликована в сб.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2. С. 231-232.

2 Там же. С. 221.

«Компартия Югославии во власти убийц и шпионов». Руководство Югославии с этого момента официально объявлялось «наймитом империалистической реакции», и компартиям, а также всевозможным прогрессивным силам отныне рекомендовалось с ним бороться. Для чего, в частности, создать новую югославскую компартию: революционную и интернационалистическую, способную на решительную борьбу.

Таким образом, Сталина можно считать выгодоприобретателем от «дела Райка» с определенной натяжкой. «Суд над титоизмом» в Будапеште осенью 1949 г. в целом не произвел в мире должного впечатления, т.к. слишком очевидна была его сфабрикованность. В связи с этим теоретик и идеолог Коммунистической партии Югославии председатель Союзной Скупщины Моше Пьяде дал сталинскому СССР определение «страна, экспортирующая виселицы»1, что в каком-то смысле было близко к правде. Но вожделенный советским руководством день, в который «.на главной площади Белграда стоит виселица, на виселице болтается человек, похожий на Геринга, на столбе виселицы дощечка с надписью: Иосип Броз Тито. Предатель. Провокатор. Шпион. У виселицы лежит небольшая ручная собачка, удивительно похожая на Пиаде, и скулит...»,2 — процесс Райка в общем не приблизил, хотя своей «атмосферой» и открыл дорогу последующим подобным «делам» в Восточной Европе.

Совсем по-другому можно оценить результаты «дела Райка» для Ракоши и его «команды», которые получили очевидную выгоду: теперь Ракоши устраивал Сталина и тот, хотя и не доверял ему по-прежнему, но уже не пытался «скинуть». И Ракоши вовсе не случайно настаивал, невзирая на протесты Белкина, что в списке

1 Цит. по: Стыкалин А.С. Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. С. 590.

2 Окончание направленного против Тито политического памфлета К. Симонова «Субъект с тройным именем и его ручная собачка», опубликованного в газете «Правда» (1950. 1 апреля), цит. по сб.: Симонов К.М. Субъект с тройным именем и его ручная собачка // Симонов К.М. В эти годы: публицистика, 1941-1950. М.: ГИХЛ, 1951. С. 411. По сообщению К. Симонова, заголовок и концовка принадлежат Сталину, внесшему правку перед публикацией «передовицы» в «Правде»: «правка, и довольно значительная, еще больше усугубляла грубость статьи. Финальный абзац, целиком написанный Сталиным, и название, им же придуманное, доводили эту грубость до геркулесовых столбов». См.: Симонов К. Глазами человека моего поколения // Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М.: Книга, 1990. С. 154.

страшных преступлений Райка обязательно должна быть записана и попытка покушения на жизнь самого Ракоши, поскольку статус основной цели заговора титоистов и американцев поднимал акции Ракоши на куда большую высоту, чем они были до этого «дела». К тому же проведение превентивного процесса над агентами Тито давало Ракоши основания предполагать, что следующий суд подобного рода если и состоится, то уже по другому поводу, если состоится вообще. А за пределами коммунистического движения все произошедшее было воспринято с определенным безразличием. Уже в феврале 1950 г. в докладной записке советника МГБ СССР при Управлении госбезопасности Венгрии С.Н. Карташова сообщалось, что народная Венгрия продолжает оставаться полигоном для деятельности американских, титовских и даже сионистских агентов, в том числе находящихся в стране легально, в то время как товарищ Ракоши предпочитает заниматься проблемами не своей Родины, а других братских партий, на что его никто не уполномочивал1.

Дополнительным бонусом от «дела Райка» для Ракоши было серьезное изменение ситуации с советской агентурой в рядах венгерской компартии. Генерал Дьёрдь Палфи, проходивший по «делу Райка» в качестве представителя реакционной военщины, которая в союзе с Тито должна была свергать в Венгрии коммунистический режим, при первом же рассмотрении оказался агентом советской военной разведки. Ракоши с большой обидой сообщил об этом лично Сталину — и, как он самодовольно замечает в своих мемуарах: «В первый и в последний раз в своей жизни я видел Сталина в состоянии, которое можно назвать замешательством»2. Этот демарш Ракоши не остался без последствия: Сталин распорядился прекратить агентурную работу в социалистических странах.

Впрочем, Ракоши и сам продолжал избавляться от советской агентуры в своей стране. Например, ждал случая расправиться с заме-

1 Докладная записка министру МГБ СССР Абакумову советника МГБ СССР при Управлении госбезопасности Венгрии С.Н. Карташова о работе венгерских органов госбезопасности, настроениях и высказываниях руководящих лиц партии и государства и др. от 11 февраля 1950 г. опубликована в сб.: Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953 гг. В 2 т. Документы / Т. 2: 1949-1953 гг. Отв. редактор Т.В. Волокитина. М.: РОССПЭН, 2002. С. 258-272.

2 [Ракоши М.] «Людям свойственно ошибаться»: Из воспоминаний М. Ракоши // Исторический архив. 1997. № 3. С. 116.

стителем Габора Петера Эрне Сючем1, который в итоге был пойман на факте информирования советских советников о происходящем в Венгрии в 1950 г. и забит насмерть в тюрьме венгерского МГБ2.

Таким образом, главное отличие «дела Райка» от проходивших примерно в то же время и по тому же поводу аналогичных дел в Албании и Болгарии очевидно. Казненный в Албании основатель Коммунистической партии Албании, министр внутренних дел Кочи Дзодзе, как и многие его осужденные коллеги, действительно являлся лидером «югославского лобби» и был сторонником максимально полного союза с Югославией, однако в ситуации разрыва КПЮ с ВКП(б) то, что еще недавно было просто политической позицией, превратилось в преступление. Что же до процесса над одним из ведущих политиков Болгарии, первым секретарем ЦК БКП Трайчо Костовым, то в качестве потенциальной жертвы его выбрал сам Сталин, еще в декабре 1948 г. высказав ему «недоверие» на приеме болгарской делегации в Кремле, и, под несомненным «давлением» «Москвы», уже в марте 1949 г. тот был выведен из руководства компартии, а также смещен с правительственных постов.

Райк же был приговорен «своими», и в какой момент его «кандидатура» была утверждена в Кремле — сказать наверняка сложно. Вовсе не исключено, что уже после его признаний в конце следствия во всех возможных и невозможных преступлениях. Ракоши, видимо, многому научился, находясь в СССР, в том числе и тому, что «признание — царица доказательств»3. Представляется, что во многом благодаря этому его опыту и обретенному за годы жизни в Москве чутью историки ныне обсуждают «дело Райка», а не «дело Ракоши», которое на первом этапе антититовской кампании, как было показано выше, более соответствовало настроениям «Кремля». Здесь Ракоши сработал на опережение «Кремля» в организации

1 «Ракоши ждет случая расправится с Эрне Сючем, официально выделенным еще Райком для связи с нашими органами», сообщалось в «Записке референта Секретариата Информбюро С. Заволжского от 16 мая 1949 года». См.: Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2. С. 96.

2 Подр. об этом см.: Петров Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг. С. 182-183.

3 Это крылатое выражение, опиравшееся на позднеантичный принцип уголовно-процессуального права (лат.: ^nfessio regina probationum est), в СССР приписывалось Генеральному прокурору А.Я. Вышинскому.

антититоистской кампании, пафос которой не в последнюю очередь стимулировался, по справедливому замечанию Г.В. Костырченко, его «чувством самосохранения, заставлявшим спасать себя посредством человеческих жертвоприношений»1. Историк также отмечает, что «хорошо знакомый с практикой плетения интриг в Кремле, он был способен и на инициативные "художества" такого рода. <...> Глубоко усвоив любимый афоризм советского диктатора — чтобы правильно руководить, надо предвидеть, Ракоши, таким образом, работал на опережение. Этот "лучший венгерский ученик товарища Сталина" первым среди руководителей восточноевропейских стран пошел на крупномасштабную кадровую чистку в своем окружении»2. Таким образом, отнюдь не все антититоистские «чистки» в высших эшелонах власти стран Восточного блока проходили под непосредственным руководством «главного режиссера» и автора составленного заранее сценария И.В. Сталина, что стало расхожим мифологизированным штампом в тематической популярной и отчасти научной литературе нашего времени3.

РОЛЬ СТАЛИНА В «ДЕЛЕ РАЙКА»

Независимый от всех сталинских мифов подход к «делу Райка» дает несколько отличающуюся от общепринятой картину. Безусловно, процессы над титовской агентурой были для Москвы нужны и важны, но с момента разрыва с югославами у Сталина было достаточно много отвлекающих факторов, которые мешали взяться за это дело всерьез. Сначала отпуск, затем в декабре 1948 — январе 1949 г. «дело Моло-това — Жемчужиной», потом началось «Ленинградское дело»: во всем этом Сталин принимал активное личное участие. Поэтому у Ракоши

1 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2003. С. 501.

2 Там же.

3 См., напр., тематическую монографию Н.В. Петрова с характерным названием «По сценарию Сталина: роль органов НКВД-МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы, 1945-1953 гг.» (2011). О мифологеме Сталина как «главного режиссера и сценариста», а также мифе о «генеральном» антиеврейском сценарии демиургического «Сталина-драматурга», представленных в научной литературе, см. нашу специальную работу: Бисенгалиев М.К., Рыч-ков А.Л. Убийство Соломона Михоэлса: жизнь и смерть советского «короля Лира» в плену у злого Демиурга сталинской эпохи. С. 89-119.

оказалось достаточно времени, чтобы пустить, вероятно, неизбежные события по своему собственному сценарию, который уже в процессе развития событий корректировался Москвой. Советники из МГБ СССР присоединились к режиссуре этого страшного и нелепого шоу уже в процессе его осуществления — и превратили жестокий балаган в некий профессионально осмысленный с их точки зрения трибунал над Тито. Важно отметить, что ни малейшего интереса к действительной виновности/невиновности Райка и его товарищей по несчастью в донесениях того времени руководителя советской команды МГБ генерал-лейтенанта М.И. Белкина не просматривается — стоит задача обеспечить дачу нужных показаний в суде, и не более того. То есть к бывшим первым лицам венгерской компартии следователи относились не как к живым людям, а как к актерам, единственная задача которых — хорошо сыграть свою первую и последнюю в жизни роль «разоблаченных агентов империализма», как было и во время больших московских процессов.

Даже былая протекция самого Сталина — как показало, к примеру, более позднее дело Сланского — зачастую не могла спасти людей, попавших в жернова «коммунистического правосудия»: с момента ареста почти все они были обречены. Единственным шансом на спасение было избежать смертного приговора и дожить до каких-то важных изменений в системе. Из группы Райка таким счастливцем оказался, в частности, Лазар Бранков, помилованный, но так и не реабилитированный преемниками Ракоши в 1956 г. и умерший в Париже в возрасте 99 лет.

Судьбу Ласло Райка в каком-то смысле можно считать образцовым вариантом внутрипартийной борьбы 1948-1951 гг., порожденной

Участие в этом зловещем судебном процессе, кото-рыи благодаря стараниям

Ракоши и Белкина стал в каком-то смысле эталонным по своеи беззаконности и жестокости, можно считать последним пар-тииным поручением коммуниста Ласло РаИка, которому просто не оставили выбора, кроме как сыграть роль злодея и изменника, дабы послужить в послед-нии раз делу Венгерскои партии трудящихся.

целым комплексом факторов: как конфликтом между Москвой и Белградом, так и изменением главного удара на идеологическом фронте, когда «безродных космополитов» сменили «националисты», хотя Райк не был ни титоистом, ни космополитом, ни венгерским националистом. Однако участие в этом зловещем судебном процессе, который благодаря стараниям Ракоши и Белкина стал в каком-то смысле эталонным по своей беззаконности и жестокости, можно считать последним партийным поручением коммуниста Ласло Райка, которому просто не оставили выбора, кроме как сыграть роль злодея и изменника, дабы послужить в последний раз делу Венгерской партии трудящихся. Как тут не вспомнить героя романа Артура Кёст-лера «Слепящая тьма» (автор — уроженец Будапешта, лично знавший Л. Райка по испанским интербригадам) Николая Залмановича Рубашова — собирательный образ Бухарина и, возможно, Радека1. Ежовский следователь Глеткин говорит своему визави: «Добровольно выступив на Открытом процессе, вы выполните последнее задание Партии <...> Партия обещает вам только одно — после окончательной победы, когда это не сможет принести вреда, секретные документы будут опубликованы. Тогда весь мир узнает, что легло в основу того Процесса, — или того балагана, как вы его называете, — в котором Вы участвовали по велению Истории <...> И тогда Вы — а также некоторые из Ваших друзей — получите от широких масс чувство жалости и симпатии, в которых вам отказано на сегодня»2.

ЛЕНИНГРАДСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

В рассказе о гонениях на титоистов и национал-коммунистов в Восточной Европе было бы некорректно не упомянуть и об их

1 См.: Рев И. Исследование реконструкции: анализ полицейской филологии. Дело Ласло Райка [Электронный ресурс].

2 Кестлер А. Слепящая тьма / Пер. с англ. А. Кистяковского. ОТ: Изд-во имени Чехова, 1978. С. 169, 172-173. Отметим, что свидетельства участников «дела Райка» удивительным образом совпадают до деталей с этой цитатой из романа. Как писал журналист Бела Сас, арестованный по тому же делу, его «глеткины» выражались примерно так: «"Тито и его пособники" предали международное рабочее движение, что необходимо их разоблачить, и партия просит теперь оказать в этом содействие. Изъявившим готовность к этому давали лживые обещания: мол, будете осуждены, но с вами ничего не случится, получите возможность тут же выйти из тюрьмы и возможно даже отправят вас в Крым на отдых». Цит. по: Желицки Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 167.

товарищах по несчастью в сталинском СССР, поскольку представляется, что и опалу Жданова, и уничтожение «ленинградцев» можно рассматривать в том же ряду, что и «дела» Райка или Гомулки.

На приведшем к возникновению Коминформа совещании компартий осенью 1947 г. в польской Шклярска Порембе была очевидна «трогательная дружба» (пользуясь определением из цитированного ранее донесения А. В. Тишкова)1 между молодыми пассионарными югославскими делегатами и членом Политбюро, секретарем ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым, который, по сути, был главным на этом мероприятии. Югославы, и Жданов их в этом поддержал, обрушились на весьма статусные компартии Италии и Франции, обвинив западных товарищей в излишней трусости и капитулянтстве перед натиском американского империализма, который, используя экономическую помощь по «плану Маршалла», вынудил министров-коммунистов в обеих странах уйти в отставку. И хотя обсуждение велось в крайне дружественном тоне, вряд ли западные товарищи Л. Лонго и Ж. Дюкло были в восторге от того, как именно их позиция была представлена другим братским партиям. В целом, как полагает Л.Я. Гибианский, на Западе неоднократно высказывались предположения, что А. А. Жданов вполне мог считаться главным союзником Тито в советском руководстве2. И хотя сам исследователь относится к этим идеям критически, есть много фактов, которые скорее подтверждают, чем опровергают определенную близость взглядов этих коммунистов.

К упомянутому «единому фронту» на организационном совещании Коминформа необходимо добавить, что первой штаб-квартирой этой организации стал титовский Белград. Разумеется, такое решение не могло быть принято без прямого распоряжения Жданова, а вопросы взаимодействия с «братскими партиями» в руководстве ВКП(б) курировал в первую очередь он. Какие-то связи с югославами могли идти и через сына А.А. Жданова Юрия, который сразу после войны какое-то время провел в Югославии и наверняка нашел там товарищей и единомышленников. Еще одна инициатива Жданова — идея проведения в Москве в апреле 1948 г. конгресса ученых-славистов, что можно расценить как реакцию на югославские инициативы

1 См. примеч. 8.

2 Гибианский Л.Я. Долгий путь к тайнам: историография Коминформа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М., 1998. С. ХХХ1Х-ХЫ

по созданию всевозможных «славянских федераций». Необходимо отметить, что вскоре после второго совещания Коминформа в Бухаресте (июнь 1948 г.), где был констатирован полный разрыв между КПЮ и всеми прочими «братскими партиями», у Жданова случился тяжелый сердечный приступ, после которого он уже не оправился. Попытки ряда исследователей объяснить этот приступ куда более ранними событиями, связанными с конфликтом между Ю.А. Ждановым и Т.Д. Лысенко, который закончился победой Лысенко только в августе 1948 г., не представляются убедительными. А вот искреннее расстройство по поводу крушения задуманной в Шклярска Порембе структуры коммунистического движения, способного успешно противостоять империалистическим державам, вполне могло вызвать проблемы с сердечным здоровьем и итоговую смерть (по до сих пор не до конца установленным причинам). Соответственно, кампания против низкопоклонства перед Западом и безродного космополитизма, при Жданове совершенно не имеющая национальной окраски, как минимум в задумках сверху, после его смерти потеряла свой смысл, сначала переродившись в какие-то финансовые разборки театральных критиков и драматургов, а в марте — апреле 1949 г. и вовсе была прекращена соответствующими статьями в «Правде». И идея Жданова, высказанная им еще до войны (согласно дневниковой записи Г. Димитрова от 22 февр. 1941 г.): «Мы сбились на национальном вопросе. Не обращали достаточно внимания на национальные моменты... Сочетание пролетарского интернационализма со здоровыми национальными чувствами данного народа. Подготовить надо наших "националистов"»1, — закончилась для тех, кого он «подготовил» в ленинградской «кузнице кадров», печально и трагично... Поскольку после смерти Жданова сталинские чисти дошли и до гипотетических участников «русской партии» в ВКП(б), которых на всякий случай до сих пор осторожно называют «ленинградцами» или «ждановской фракцией». Никто из них, в отличие от Жданова, не был связан с югославами в силу того, что круг их служебных обязанностей не включал контакты с представителями любых «братских партий». Да ив «национализме» замечены были разве что Н.А. Вознесенский и М.И. Родионов: причем замечены давно, что никак ранее не помешало их карьере. Однако именно в феврале 1949 г. за «ленинградцев» взялись всерьез, и по итогам сложной мешанины обвинений в национализме, хозяйственных преступлениях,

Димитров Г. Дневник (9 март 1933 — 6 февруари 1949). С. 217.

халатности и так далее1 были вынесены очень суровые приговоры, включая смертную казнь, на тот момент в СССР отмененную. Таким образом, если бы Райка судили в СССР, то в сентябре 1949 г. он мог бы остаться жив.

Само собой, принимать всерьез рассуждения современных сталинистов о безусловной «виновности» ленинградцев смешно: в те же самые времена за такое номенклатуре иногда давали выговор с занесением в личное дело, иногда снимали с работы — не более того. Некоторые следы возможно более серьезных причин «ленинградского дела» всплыли значительно позднее — когда его фигуранты уже лежали в безымянных могилах или сидели в лагерях. В августе 1952 г. следователи по «делу врачей» ввели в состав обвиняемых уже мертвого А.А. Кузнецова — как координатора английской шпионской сети, в которую входили и кремлевские врачи. Изначально в «ленинградском деле» тема шпионажа на Англию действительно поднималась, но в отношении второго секретаря ленинградского обкома Я.Ф. Капустина, который был в командировке в Англии еще в начале 1930-х как инженер. Соответственно, никаким мощным шпионом он в тот момент стать не мог, а во время войны командировки в Англию вовсе не были каким-то уж очень редким событием. Более того, в 1937 г. Я.Ф. Капустин был совершенно так же обвинен в работе на британскую разведку, но оправдан.

Нельзя исключать, что в данном случае произошло что-то похожее на «дело Райка», когда его ретивые оценки западными СМИ, ссылавшимися порой на различные «секретные каналы информации» и создававшие Райку на Западе ореол борца со сталинизмом, невольно лишь помогли в дальнейшей дискредитации тех коммунистов, которые своими решениями и действиями могли действительно усилить свои государства и создать действующую альтернативу как для жителей соцлагеря, так и для граждан западных стран. Их превентивное уничтожение решало для противников СССР сразу несколько важных проблем — в первую очередь истребляло самые талантливые кадры (впрочем, этим партия большевиков с той или иной интенсивностью самостоятельно занималась с 1917 г.), развивало в советских гражданах

1 Критическую оценку различных подходов к истокам и целям «Ленинградского дела» см.: Амосова А.А., Бранденбергер Д. Новейшие подходы к интерпретации «Ленинградского дела» конца 1940-х — начала 1950-х годов в российских научно-популярных изданиях // Новейшая история России. 2017. № 1. С. 94-112.

шпиономанию и недоверие и таким образом ослабляло противостоящий США и их союзникам блок. В общем-то, для таких фигур, как Йозеф Святло, добровольный английский агент и параллельно видный функционер польской госбезопасности, было совсем не сложно подбросить любой компромат и своим советским коллегам. А если упомянутая история с «расщепляющим фактором» в итоге верна, то СССР в качестве полигона борьбы с национал-коммунизмом ни в коем случае не должен был стать исключением. Хотя одно исключение все-таки состоялось — в Чехословакии, где отчасти из-за авторитетной фигуры главного коммуниста Клемента Готвальда, отчасти по другим причинам, национал-коммунисты — а конкретно чехи — сумели не дать себя в обиду и, напротив, нанести удар по своим потенциальным соперникам «делом Сланского».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выходя из тени сталинского «режиссерского» и «антисемитского» мифа, можно констатировать, что «дело Райка» предоставляет нам важную информацию для понимания ситуации в коммунистическом движении после войны не только в конкретно взятой Венгрии, но ив целом в «Восточном блоке». Каждый соорганизатор в нем играл собственную роль и преследовал собственные цели. Так, Сталину нужно было демонизировать югославскую компартию и изолировать ее в международном коммунистическом движении. Вероятно, западные журналисты вместе со спецслужбами также сыграли здесь определенную роль, вольно или невольно «подливая масло в огонь» через провокационные газетные публикации, чем в итоге лишь помогли Кремлю и его марионеткам в «странах народной демократии» уничтожить ту часть коммунистического движения, которая имела собственный авторитет в народе той или иной страны и могла представлять нежелательный пример построения независимого и альтернативного как сталинскому советскому, так и западному (на тот момент, по сути, американскому) пути развития своих стран. А сами венгерские товарищи, точнее находящаяся у власти группа Ракоши, при помощи суда над Райком утверждала свою монополию на власть в Венгрии и становилась в глазах своих московских патронов безальтернативной. И, разумеется, «дело Райка» следует рассматривать в первую очередь не само по себе, а как звено в цепи целой серии аналогичных дел в большинстве «стран

народной демократии», включая «Ленинградское дело» в СССР. Поскольку для того, чтобы обезопасить себя от повторения югославского варианта, Сталин и его окружение провели превентивную чистку в рядах компартий, которая превратила их из независимых и нацеленных на принятие и реализацию самостоятельных решений в рамках коммунистической идеологии — в марионеток, сидящих «на советских штыках».

Можно сказать, что репрессии конца 30-х и конца 40-х гг. очень близки по своим итогам: тактически решив проблему укрепления единовластия группы Сталина, они одновременно стратегически крайне ослабили международный авторитет коммунистическое движения в целом. Что в итоге и привело это движение к закономерному краху в конце 80-х годов XX века.

— список источников и литературы —

Амосова, А.А., Бранденбергер, Д. Новейшие подходы к интерпретации «Ленинградского дела» конца 1940-х — начала 1950-х годов в российских научно-популярных изданиях // Новейшая история России. 2017. № 1. С. 94-112.

[Аноним]. Пресс-конференция у Г.М. Димитрова // [газета] Правда. 1948. № 23 (10764). 23 янв. С. 4.

[Аноним]. К вопросу об интервью тов. Димитрова на пресс-конференции в Софии 21 января сего года // Сталин И.В. Сочинения: в 18 т. Т. 18. Тверь: ИИЦ «Союз», 2006. С. 640-641.

Бисенгалиев, М.К., Рычков, А.Л. Убийство Соломона Михо-элса: жизнь и смерть советского «короля Лира» в плену у злого Демиурга сталинской эпохи // Горизонты гуманитарного знания [Электронный научный журнал]. 2020. № 6. C. 77-136. URL: https:// journals.mosgu.ru/ggz/article/view/1362/1727.

Волокитина, Т.В. (ред.). Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 1: 1944-1948 гг. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.

Волокитина, Т.В. (ред.). Восточная Европа в документах российских архивов, 1944-1953 гг. Т. 2: 1949-1953. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998.

Волокитина, Т.В., Мурашко, Г.П., Носкова, А.Ф., Покивайлова, Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа: 1949-1953: Очерки истории. М.: РОССПЭН, 2002.

Волокитина, Т.В. (ред.). Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953 гг. В 2 т. Документы / Т. 2: 1949-1953 гг. М.: РОССПЭН, 2002.

Гибианский, Л.Я. Долгий путь к тайнам: историография Ком-информа // Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М., 1998. С. XXXIX-XLI.

Гибианский, Л.Я. Советские цели в Восточной Европе в конце Второй мировой войны и в первые послевоенные годы: споры в историографии и проблема изучения источников // Russian History / Histoire russe. The Soviet global impact: 1945-1991. California, 2002. P. 197-216.

Гибианский, Л.Я. Проблемы Восточной Европы и начало формирования советского блока // Холодная война, 1945-1963 гг.: Историческая ретроспектива. М., 2003. С. 105-136.

Гибианский, Л.Я. Форсирование советской блоковой политики // Холодная война 1945-1963 гг. Историческая ретроспектива. М., 2003. C. 137-186.

Гибианский, Л.Я. Насаждение идеомифов как средство общественной легитимизации власти и ее политики: опыт мифологизации конфликта Сталин — Тито // Власть и общество: непростые взаимоотношения. Страны Центральной и Юго-Восточной Европы. Сборник статей. М., 2008. С. 240-262.

Димитров, Г. Дневник (9 март 1933 — 6 февруари 1949). София, 1997.

Желицки, Б.Й. Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 г. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 166-186.

Кестлер, А. Слепящая тьма / Пер. с англ. А. Кистяковского. N.Y.: Изд-во имени Чехова, 1918.

Кимура, К. «Дело Райка» в контексте венгерско-югославских отношений // Славяноведение. 2012. № 1. С. 3-15.

Кимура, К., Стыкалин, А.С. Венгерско-югославские отношения в 1945 — весной 1948 г.: от примирения к началу нового конфликта // Славянский альманах. 2014. №1-2. С. 203-220.

Кимура, К., Стыкалин, А.С., Якименко, О.А. Дело Райка 1949 г.: взгляд из Югославии // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Вып. II. Ставрополь, 2016. С. 243-273.

Кимура, К., Стыкалин, А.С. Венгерско-югославские отношения: от «дела Райка» до смерти Сталина (1949-1953 гг.) // Славянский мир в третьем тысячелетии. 2018. Т. 13. № 1-2. C. 100-122.

Коротков, А.В., Чернев, А.Д., Чернобаев, А.А. (авт.-сост.). На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.): Справочник. М.: Новый хронограф, 2008.

Костырченко, Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2003.

Кучерена, А. От государственного террора к эре милосердия. Кн. 2. М., 2008.

Нежинский, Л.Н. Очерк истории народной Венгрии 1948-1962. М., 1969.

Петров, Н.В. Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг.: PhD thesis. Amsterdam: Amsterdam Institute for Humanities Research, 2008. С. 156157 [Электронный ресурс]. URL: http://dare.uva.nl/document/106770.

Петров, Н.В. По сценарию Сталина: роль органов НКВД-МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы, 19451953 гг. М.: РОССПЭН, 2011.

[Ракоши, М.] «Людям свойственно ошибаться»: Из воспоминаний М. Ракоши // Исторический архив. 1997. № 3. С. 108-157.

Рев, И. Исследование реконструкции: анализ полицейской филологии. Дело Ласло Райка [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2009. № 3(5). URL: http://psystudy.ru/index.php/eng/2009n3-5e/165-rev5e.html.

Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения // Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. М.: Книга, 1990. С. 19-254.

Симонов, К.М. Субъект с тройным именем и его ручная собачка // Симонов K.M. В эти годы: публицистика, 1941-1950. М.: ГИХЛ, 1951. С. 405-411.

Сталин, И.В. Куда ведет национализм группы Тито в Югославии (1948) // Сталин И.В. Сочинения: в 18 т. Т. 18. Тверь: ИИЦ «Союз», 2006. С. 509-515.

Стивен, С. Операция «Раскол». М.: Алгоритм, 2003.

Стыкалин, А.С. Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016.

Стыкалин, А.С. Столетний юбилей начала венгерской революции 1848 г. в контексте советско-югославского конфликта // Центральноевропейские исследования. 2018. Вып. 1 (10). С. 67-92.

Background of the Rajk Case: report. May 23, 1956. P. 5. Document Number (FOIA) /ESDN (CREST): CIA-RDP83-00418R004500040003-4 [Электронный ресурс] // CIA. Freedom of Information Act Electronic Reading Room. URL: https://www.cia.gov/readingroom/docs/CIA-RDP83-00418R004500040003-4.pdf.

Barth, B.-R., Schweizer, W., eds. Der Fall Noel Field. Schlüsselfigur der Schauprozesse in Osteuropa (1948-1957), in 2 vols. — Berlin, 20052007.

Benziger, Karl P. Imre Nagy, Martyr of the Nation: Contested History, Legitimacy, and Popular Memory in Hungary. — Plymouth: Lexington Books, 2008.

Dilas, M. Razgovorisa Staljinom. — Beograd, 1990.

Földes, G. Buharin es Nagy Imre [Bukharin and Imre Nagy] // Multunk. 1992. Vol. 37, No. 4, pp. 15-25.

Sharp, T. Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials. — London: Hurst and Company, 2014.

Shiels, D. Die Brüder Rajk. Ein europäisches Familiendrama. — Wien, 2008.

Stan, L. Hungary // Lavinia Stan (ed), Transitional Justice in Eastern Europe and the Former Soviet Union: Reckoning with the Communist Past. — London: Routledge, 2009.

Steven, S. Operation Splinter Factor. Philadelphia: Lippincott, 1974.

Zinner, T. The Rajk Affair (Its Roots in Politics and State Security) // The Stalinist Model in Hungary. Etudes Historiques Hongroises 1990. 6. — Budapest, 1990. Akademiai Kiado, ed. Glatz Ferenc, pp. 13-32.

-references-

Amosova, A.A., Brandenberger, D. (2017), "The Modern Approaches to the Study of 'Leningrad Affair' of the late 1940s — early 1950s in the Russian SeREFERENCES"Leningradskogo dela" kontsa 1940-kh — nachala 1950-kh godov v rossiiskikh nauchno-populyarnykh izdaniyakh], Modern History of Russia [Noveishaya istoriya Rossii], Issue 1(18), pp. 94-112.

[Anonim] (1948), "Press Conference of G.M. Dimitrov" [Press-konferentsiya u G.M. Dimitrova], Pravda. Jan. 23, no 23 (10764), p. 4.

[Anonim] (2006), "On the question of the interview comrade Dimitrov at a press conference in Sofia on January 21 this year" [K voprosu ob interv'yu tov. Dimitrova na press-konferentsii v Sofii 21 yanvarya sego goda], Stalin, I.V. Works: in 18 vols. [Sochineniya: v 18 t.]. Vol. 18. Tver', pp. 640-641.

"Background of the Rajk Case" (1956): report. May 23, 1956. P. 5. Document Number (FOIA) / ESDN (CREST): CIA-RDP83-00418R004500040003-4, in: CIA. Freedom of Information Act Electronic Reading Room (a complex of digitized archival documents the CIA).

Available at: https://www.cia.gov/readingroom/docs/CIA-RDP83-00418R004500040003-4.pdf.

Barth B.-R., Schweizer W., eds. (2005; 2007), Der Fall Noel Field. Schlusselfigur der Schauprozesse in Osteuropa (1948-1957), in 2 vols. Berlin.

Benziger, Karl P. (2008), Imre Nagy, Martyr of the Nation: Contested History, Legitimacy, and Popular Memory in Hungary. Plymouth.

Bisengaliev, M.K., Rychkov, A.L. (2020), "The Assassination of Solomon Mikhoels: The Life and Death of the 'Soviet King Lear' who Became a Prisoner of the Monstrous Demiurge of the Stalin Era" [Ubiistvo Solomona Mikhoelsa: zhizn' i smert' sovetskogo "korolya Lira" v plenu u zlogo Demiurga stalinskoi epokhi], Horizons of humanitarian knowledge [Gorizonty gumanitarnogo znaniya], no 6, pp. 77-136. Available at: https://journals.mosgu.ru/ggz/article/view/1362/1727.

Dilas, M. (1990), Conversations with Stalin [Razgovori sa Staljinom]. Beograd.

Dimitrov, G. (1997), Diary, March 9,1933- February 6,1949 [Dnevnik (9 mart 1933-6 fevruari 1949)]. Sofiya, 1997.

Foldes, G. (1992), "Bukharin and Imre Nagy" [Buharin es Nagy Imre], Multunk, vol. 37, no. 4, pp. 15-25.

Gibianskii, L.Ya. (1998), "The long way to secrets: the historiography of Cominform" [Dolgii put' k tainam: istoriografiya Kominforma], Meetings of the Cominform in 1947,1948,1949. Documents and materials [Soveshchaniya Kominforma. 1947, 1948, 1949. Dokumenty i materialy]. Moscow, pp. XXXIX-XLI.

Gibianskii, L.Ya. (2002), "Soviet goals in Eastern Europe at the end of World War II and in the early post-war years: controversies in historiography and problems of studying sources" [Sovetskie tseli v Vostochnoi Evrope v kontse Vtoroi mirovoi voiny i v pervye poslevoennye gody: spory v istoriografii i problema izucheniya istochnikov], Russian History. The Soviet global impact: 1945-1991, vol. 29, nos. 2/4, pp. 197-216.

Gibianskii, L.Ya. (2003a), "The Problems of Eastern Europe and the Beginning of forming of the Soviet bloc" [Problemy Vostochnoi Evropy i nachalo formirovaniya sovetskogo bloka], in The Cold War. 1945-1963. The Historical Retrospective [Kholodnaya voina, 1945-1963 gg.: Istoricheskaya retrospektiva]. Moscow, pp. 105-136.

Gibianskii, L.Ya. (2003b), "Forcing the Soviet bloc policy" [Forsirovanie sovetskoi blokovoi politiki], The Cold War of 1945-1963. Historical retrospective [Kholodnaya voina 1945-1963 gg. Istoricheskaya retrospektiva]. Moscow, pp. 137-186.

Gibianskii, L.Ya. (2008), "Planting ideomyths as a means of public legitimation of power and its policies: the experience of mythologizing the Stalin — Tito conflict" [Nasazhdenie ideomifov kak sredstvo obshchestvennoi legitimizatsii vlasti i ee politiki: opyt mifologizatsii konflikta Stalin — Tito], in Power and Society: Difficult Relationships (Countries of Central and South-Eastern Europe in the XX Century) [Vlast' i obshchestvo: neprostye vzaimootnosheniya. Strany Tsentral'noi i Yugo-Vostochnoi Evropy. Sbornik statei]. Moscow, pp. 240-262.

Kimura, K. (2012), "'The Rajk Trial' in the context of Hungarian-Yugoslav relations" ["Delo Rajka" v kontekste vengersko-yugoslavskikh otnoshenii], Slavyanovedenie, no 1, pp. 3-15.

Kimura, K., Stykalin, A.S. (2014), "Hungarian-Yugoslav relations in 1945 — in the spring of 1948: from reconciliation to the beginning of a new conflict" [Vengersko-yugoslavskie otnosheniya v 1945 — vesnoi 1948 g.: ot primireniya k nachalu novogo konflikta], Slavic almanac [Slavyanskii al'manakh], no 1-2, pp. 203-220.

Kimura, K., Stykalin, A.S., Yakimenko, O.A. (2016), "The Laszlo Rajk's Trial of 1949: a view from Yugoslavia" [Delo Raika 1949 g.: vzglyad iz Yugoslavii], Russia and Hungary at the crossroads of European history: Almanac [Rossiya i Vengriya na perekrestkakh evropeiskoi istorii], Issue II. Stavropol', pp. 243-273.

Kimura, K., Stykalin A.S. (2018), "Hungarian-Yugoslav relations: from the 'Rajk Trial' to the death of Stalin" [Vengersko-yugoslavskie otnosheniya: ot "dela Raika" do smerti Stalina (1949-1953 gg.)], in The Slavic world in the third millennium [Slavyanskii mir v tret'em tysyacheletii 2018], vol. 13, no 1-2, pp. 100-122.

Koestler, A. (1978), Darkness at Noon [Slepyashchaya t'ma], transl. from Engl. by A. Kistyakovskii. NY.

Korotkov, A.V., Chernev, A.D., Chernobaev, A.A., eds. (2008), At Stalin's reception. Notes (journals) of records by the people received by I.V. Stalin (1924-1953) [Na prieme u Stalina. Tetradi (zhurnaly) zapisei lits, prinyatykh I.V. Stalinym (1924-1953 gg.)]. Moscow.

Kostyrchenko, G.V. (2003), Stalin's secret policy: Power and Anti-Semitism [Tainaya politika Stalina. Vlast' i antisemitizm]. Moscow.

Kucherena, A. (2008), From the State Terror to the Mercy Era [Ot gosudarstvennogo terrora k ere miloserdiya], vol. 2. Moscow.

Nezhinskii, L.N. (1969), Essay on the History of the Hungarian People's Republic: 1948-1962 [Ocherk istorii narodnoi Vengrii: 1948-1962]. Moscow.

Petrov, N.V. (2008), Stalinism and Sovietization 1945-1953. A study of archival materials on Stalin, the NKVD-MGB, Germany and other countries in Central and Eastern Europe [Stalin i organy NKVD-MGB v sovetizatsii stran Tsentral'noi i Vostochnoi Evropy. 1945-1953 gg.]: PhD thesis. Amsterdam. Available at: http://dare.uva.nl/document/106770.

Petrov, N.V. (2011), According to Stalin's scenario. The role of organs of NKVD-MGB of the USSR in the sovietization of Central and Eastern Europe. 1945-1953 [Po stsenariyu Stalina: rol' organov NKVD-MGB SSSR v sovetizatsii stran Tsentral'noi i Vostochnoi Evropy, 1945-1953 gg.]. Moscow.

Rakoshi, M. (1997), "'People tend to be wrong.' From the memoirs of M. Rakosi" ["Lyudyam svoistvenno oshibat'sya": Iz vospominanii M. Rakoshi], Istoricheskii arkhiv, no 3, pp. 108-157.

Rev, I. (2009), "Reconstruction reconsidered: an examination of police philology. The case of Laszlo Rajk" [Issledovanie rekonstruktsii: analiz politseiskoi filologii. Delo Laslo Raika], Psychological Studies: Electronic Scientific Journal [Psikhologicheskie issledovaniya: elektron. nauch. zhurn], 2009, no 3(5). Available at: http://psystudy.ru/index. php/eng/2009n3-5e/165-rev5e.html.

Sharp, T. (2014), Stalin's American Spy: Noel Field, Allen Dulles and the East European. Show Trials. London.

Shiels, D. (2008), Die Brüder Rajk. Ein europäisches Familiendrama. Wien.

Simonov, K.M. (1951), "The triple-named disagreeable person and his pet dog" [Sub'ekt s troinym imenem i ego ruchnaya sobachka], in Simonov K.M. In these Years: Journalism, 1941-1950 [V eti gody: publitsistika, 1941-1950]. Moscow, pp. 405-411.

Simonov, K. (1990), "Through the Eyes of my generation" [Glazami cheloveka moego pokoleniya], in Simonov K.M. Through the Eyes of my generation. Reflections on Joseph Stalin [Glazami cheloveka moego pokoleniya. Razmyshleniya o I.V. Staline]. Moscow, pp. 19-254.

Stalin, I.V. "Where the Nationalism of the Tito Group in Yugoslavia is leading" (1948) [Kuda vedet natsionalizm gruppy Tito v Yugoslavii (1948)], in Stalin, I.V. Works: in 18 vols. [Sochineniya: v 18 t.]. Vol. 18. Tver', pp. 509-515.

Stan, L. (2009). Hungary, in Lavinia Stan (ed.), Transitional Justice in Eastern Europe and the Former Soviet Union: Reckoning with the Communist Past. London.

Steven, S. (1974), Operation Splinter Factor. Philadelphia.

Steven, S. (2003), Operation Splinter Factor [Operatsiya "Raskol"]. Moscow.

Stykalin, A.S. (2016), The Hungarian Crisis of 1956 in the Historical Retrospective [Vengerskii krizis 1956 goda v istoricheskoi retrospective]. Moscow.

Stykalin, A.S. (2018), "The centenary of the beginning of the Hungarian Revolution of 1848 in the context of the Soviet-Yugoslav conflict" [Stoletnii yubilei nachala vengerskoi revolyutsii 1848 g. v kontekste sovetsko-yugoslavskogo konflikta], Central European Studies [Tsentral'noevropeiskie issledovaniya], Issue 1 (10), pp. 67-92.

Volokitina, T.V., ed. (1997). Eastern Europe in the documents of the Russian archives. 1944-1953 [Vostochnaya Evropa v dokumentakh rossiiskikh arkhivov, 1944-1953 gg.], vol. 1. Moscow; Novosibirsk.

Volokitina, T.V., ed. (1998). Eastern Europe in the documents of the Russian archives. 1944-1953 [Vostochnaya Evropa v dokumentakh rossiiskikh arkhivov, 1944-1953 gg.], vol. 2. Moscow; Novosibirsk.

Volokitina, T.V., Murashko G.P., Noskova A.F., et al., eds. (2002), Moscow and Eastern Europe. The Formation of Soviet-type political Regimes: 1949-1953: Essays on History [Moskva i Vostochnaya Evropa. Stanovlenie politicheskikh rezhimov sovetskogo tipa: 1949-1953: Ocherki istorii]. Moscow.

Volokitina, T.V., ed. (2002), The Soviet factor in Eastern Europe: 1944-1953. Documents, in 2 vols. [Sovetskii faktor v Vostochnoi Evrope. 1944-1953 gg. V 2-kh tt. Dokumenty], vol. 2: 1949-1953. Moscow.

Zhelitski, B.I. (2001), "The tragic fate of Lâszlo Rajk. Hungary 1949" [Tragicheskaya sud'ba Laslo Raika. Vengriya 1949 g.], New and recent history [Novaya i noveishaya istoriya], no 3, pp. 166-186.

Zinner, T. (1990), The Rajk Affair (Its Roots in Politics and State Security). In: The Stalinist Model in Hungary. Etudes Historiques Hongroises 1990. 6. Budapest, pp. 13-32.

БИСЕНГАЛИЕВ МАРАТ КАБДУШЕВИЧ — член Платоновского философского общества (bisengaliev.m@list.ru). Россия.