CC BY
5
УДК 811.14 К. А. Климова, И. О. Никитина
DOI: 10.31168/2073-5731.2023.3-4.15
Традиционная культура ромеев и урумов (по материалам этнолингвистической экспедиции к грекам Кавказских Минеральных Вод)
Климова Ксения Анатольевна Кандидат филологических наук, доцент
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова 119991, Ленинские горы, д. 1, стр. 51, Москва, Российская Федерация Научный сотрудник Институт славяноведения РАН
119334, Ленинский проспект, д. 32-А, Москва, Российская Федерация E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-0105-6543
Никитина Инна Олеговна Аспирант
Европейский университет в Санкт-Петербурге 191187, Гагаринская ул., д. 6/1-А, Санкт-Петербург, Российская Федерация E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-2696-8362
Цитирование
Климова К. А., Никитина И. О. Традиционная культура ромеев и урумов (по материалам этнолингвистической экспедиции к грекам Кавказских Минеральных Вод) // Славянский альманах. 2023. № 3-4. С. 302-319. DOI: 10.31168/2073-5731.2023.3-4.15
Финансирование
Авторская работа И. О. Никитиной выполнена при финансовой поддержке Российского научного фонда, грант № 22-18-00484, https://rscf.ru/project/22-18-00484/.
Статья поступила в редакцию 06.05.2023. Рецензирование завершено 01.08.2023. Статья принята к публикации 12.09.2023.
Аннотация
Статья основана на материалах, собранных в этнолингвистической экспедиции к грекам Кавказских Минеральных Вод в январе 2023 г. Греческое население этого региона представлено двумя языковыми группами: греками-урумами, носителями тюркского
диалекта, и греками-ромеями, носителями понтийского диалекта греческого языка. В статье рассматриваются номинации этих двух групп и их языков, дается краткая историческая справка о переселении греков на территории Российской империи, а также описывается современное состояние общественно-культурной жизни диаспоры. Основной целью экспедиции была фиксация лексики похоронно-поминальной обрядности на тюркском и на понтийском диалекте: в тексте приводятся основные лексемы и формульные выражения на двух языках, которые обслуживают единый ритуальный комплекс. Многие из зафиксированных лексем понтийского диалекта являются уникальными, не имеющими аналогов в новогреческом языке: например, kvтpíа (литрия) 'поминки' или окталка (скостика) 'поминальный обед'. Также рассматривается лексика, используемая для номинации мифологических персонажей. Отмечается, что среди грекоговорящих ромеев мифологические представления практически утрачены. Наша экспедиция отметила высокую степень сохранности представлений о комплексе традиционной культуры у греков Кавказских Минеральных Вод.
Ключевые слова
Греки России, греческая традиционная культура, этнолингвистика, понтийские греки, похоронно-поминальный обряд.
С 21 по 31 января 2023 г. научно-исследовательская группа в составе К. А. Климовой, доцента кафедры византийской и новогреческой филологии филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, научного сотрудника Научно-образовательного центра славистических исследований Института славяноведения РАН, и И. О. Никитиной, аспирантки факультета антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, провела этнолингвистическое исследование традиционной культуры греков Кавказских Минеральных Вод. Эта экспедиция продолжает серию полевых исследований языка и культуры греков России, начавшуюся в июле 2022 г. с экспедиции в город Сочи и его окрестности1.
В ходе экспедиции были обследованы населенные пункты на территории Ставропольского края - г. Ессентуки, ст. Ессентукская, ст. Суворовская, пос. Санамер, пос. Иноземцево, с. Дубовая Балка (Андро-повский район), с. Греческое (Минераловодский район), а также
1 Обзор экспедиции см. (Климова, Никитина 2022).
населенные пункты Карачаево-Черкесской Республики — с. Спарта (Адыге-Хабльский район) и с. Хасаут-Греческое (Зеленчукский район). Работа велась по этнолингвистическому вопроснику А. А. Плотниковой (Плотникова 2009), а также по дополнительному вопроснику, специально разработанному для полевых исследований традиционной культуры и языков греков, проживающих на территории России. Основной целью экспедиции был сбор лексических материалов из сферы похоронно-поминальной обрядности и описание общей этнолингвистической ситуации в населенных пунктах, где компактно проживает греческое население. Был подробно записан комплекс обрядовых действий, относящихся к погребению покойного, и греческая, турецкая и русская лексика, обслуживающая обряд, а также материалы по родильной, свадебной обрядности2, народному календарю, сельскохозяйственным и скотоводческим обрядам. Всего было опрошено 52 информанта в возрасте от 25 до 95 лет, собран архив интервью объемом более 70 ч. аудиозаписей и 15 Гб фото- и видеоматериалов. Весь архив собранных материалов в электронном виде хранится на кафедре византийской и новогреческой филологии филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
Греческое население исследованного региона представлено двумя языковыми группами: греками-эллинофонами, которые говорят на понтийском диалекте греческого языка3, и греками-тюркофонами, которые говорят на историческом северо-восточном диалекте турецкого языка4. Эллинофоны используют самоназвания Ра/иаюд5 (ромеос)
2 Благодарим студентку филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова Пелевинову М. В. за помощь в записи и обработке материалов по греческой свадебной обрядности.
3 Понтийский диалект на материале, собранном в Грузии и в Краснодарском крае, описан в работе Ф. А. Елоевой (Елоева 1997).
4 Этот диалект изучался советскими тюркологами в 1940-е и 1950-е гг., см. (Кононов 1982: 255).
5 Понтийские лексемы сознательно приводятся нами не в упрощенной орфографии, со стремлением показать этимологию в тех случаях, где это возможно. Все понтийские лексемы записаны в греческой орфографии. Для обозначения звука [ш], отсутствующего в новогреческом языке, используется графема §. Также, для удобства чтения, понтийские лексемы в нашем тексте транскрибированы кириллическим алфавитом с использованием следующих специальных графем: 9 для обозначения глухого зубного щелевого согласного, б для звонкого зубного щелевого, у для звонкого велярного спиранта (фрикативного «г»).
'грек', Рю^айаа (ромеиса) 'гречанка', Pm^aioi (ромеи) 'греки'. Слово ромеос буквально означает 'римлянин', таким же самоназванием пользовались жители Византийской империи. Самоназвание понтийского языка -рт^аика (ромбика) 'ромейский язык'. Греки-урумы пользуются самоназванием urum6 'грек, гречанка', urumlar 'греки', происходящим от того же корня, что и ромеос. Свой язык они называют musulmanca 'мусульманский язык', osman dilca, osmanca 'османский язык' или bizim dilca 'наш язык'. На русском обе языковые группы называют себя греками. В ходе полевой работы нами были зафиксированы две уникальные лексемы, использующиеся греками-урумами для номинации греков-ромеев и понтийского диалекта греческого языка, на котором они говорят: nebe 'понтийские греки-ромеи' и nebeca 'понтийский' соответственно. Обе лексемы восходят к популярному в понтийском диалекте апеллятиву тпе (vene), использующемуся для привлечения внимания собеседника, с примерным значением 'эй', 'послушай, парень', при этом в тюркском варианте происходит озвончение согласного «п» в интервокальной позиции.
В русскоязычной научной литературе последних десятилетий чаще всего используется общее обозначение «понтийские греки» для греков - выходцев с территорий Малой Азии, а именно с южного побережья Черного моря (область с древнегреческим названием növrog 'Понт'). Отметим, что номинация «понтийцы» («понтийские греки») нашими информантами практически не используется как эндоэтноним7. Но и в качестве экзоэтнонима «понтийские греки» вошли в русскоязычный научный дискурс только с 1990-х гг., будучи заимствованием из западной академической традиции обозначения Pontic Greeks. В советских этнографических работах греки, проживающие на Кавказе и в Закавказье, классифицировались на основании
6 Тюркские лексемы записаны латиницей с использованием орфографии современного турецкого языка (там, где это было возможно).
7 Исследователь А. Попов в своей работе, посвященной идентичности греков Краснодарского края и республики Адыгея, высказывает мнение о том, что понтийская идентичность была «импортирована» из Греции (где понтийцами изначально называли малоазийских греков, прибывших в страну после обмена населением с Турцией в 1923 г.) вследствие распада СССР и образовавшихся из-за этого транснациональных связей (Popov 2016: 5). Действительно, многие наши информанты, подобно информантам Попова, отмечали, что до 1990-х гг. они не знали о том, что они понтийцы, и считали себя «просто греками».
либо языкового (эллинофоны, грекофоны, грекоязычные, тюркофо-ны, турецкоязычные и т. п.), либо территориального признака группы (цалкинские, абхазские, кавказские). Отдельного упоминания заслуживает термин урум — это самоназвание греков-тюркофонов вошло в научный обиход некоторых советских исследователей как внешняя классификация, в отличие от самоназванияромей. Грузинские этнографы послевоенного периода ставили под вопрос «этническое происхождение» греков, говорящих на «чужом», турецком языке. Для этих исследователей было характерно определять цалкинских урумов8 как конфессиональную общность, состоящую из различных «этнических элементов» (греков, грузин, армян, татов и т. д.), объединенных общей православной верой (см., например: Робакидзе 1948; Пашаева 1972; Чиковани 1972). В настоящей статье терминурумы призван отсылать не к эссенциалистским суждениям некоторых советских ученых и устаревшим исследованиям этногенеза, а к самоназванию изучаемой этноязыковой группы.
Греческое население Ставропольского края значительно возросло9 за десятилетия, последовавшие за распадом Советского Союза, когда греки стали покидать территорию Грузии. Так, в Ставропольском крае сейчас проживают потомки цалкинских (грузинских) греков, переселявшихся в XIX — нач. ХХ в. из Османской империи в южные части Грузии, которые относились тогда к Российской империи. Несмотря на то, что греки, по большей части горнопромышленники (Е^9олои^ои-Киршкои 1993: 95; Акритас 1962: 422), прибывали из Анатолии в Закавказье и раньше, массовое переселение началось по окончании Русско-турецкой войны 1828—1829 гг., когда армия Российской империи вынуждена была отступить с завоеванных территорий: Гюмюшхане, Эрзерума, Карса, Байбурта (Фютш5п? 1999: 42). Вслед за армией последовало и христианское население (греки и армяне) из областей Аргируполи и Эрзерума, помогавшее России в этой войне и боявшееся преследований со стороны турок (Нау9опоиХои-Киргакои 1993: 100). Граф И. Ф. Паскевич, генерал войны 1828—1829 гг.,
8 Термины урумы и урумский язык применяются в научной литературе и к другой греческой группе, проживающей на территории бывшего СССР, а именно к приазовским (мариупольским) грекам-тюркофонам. См. например (Баранова 2010).
9 Сейчас численность греческого населения в городе Ессентуки и в близлежащих населенных пунктах, по оценкам разных греческих организаций, составляет от 20 до 40 тыс. человек.
направил царю Николаю I ходатайство с просьбой принять христиан, помогавших в сражениях, на территории Российской империи (Ibid.: 101). Греки поселялись на территориях Цалкинского плато - малообжитых местах с тяжелым климатом; главной сельскохозяйственной культурой, выращиванием которой занялись греки, стал картофель (Иванова 1999: 115-116). Переселение продолжалось волнами на протяжении XIX и ХХ вв. Греки селились в Цалкинском (где было наибольшее количество греческих сел), Тетрицкаройском, Боржомском, Марнеульском и Дманисском районах Грузии, небольшой процент греческого населения сохраняется в этих муниципалитетах и сейчас. По данным довольно поздней переписи 1989 г., когда новые миграционные процессы уже начались, на территории Грузии проживало 100 тыс. греков, а в Ставропольском крае - около 28,5 тыс. (Там же: 119). Первые массовые отъезды из Грузии на Ставрополье были обусловлены строительством ГЭС на реке Храми в 1930-е гг. и затоплением нескольких сел (Иванова 1991: 12). Спорадические переселения продолжались и с окончанием строительства ГЭС, а после провозглашения независимости Грузии в 1991 г. в связи с политической нестабильностью греческое население стало уезжать в Грецию, на Кипр или в Россию, преимущественно в Ставропольский край.
Сейчас на территории Кавказских Минеральных Вод функционирует множество культурных центров, целью которых является сохранение и передача греческой культуры. Можно сказать, что «греческая культура» здесь совмещает в себе два компонента: 1) элементы, ассоциирующиеся с государством Греция и его узнаваемыми культурными образами10, и 2) характерные элементы понтийской, малоазийской традиции. К последним можно отнести, в первую очередь, понтий-ские танцы и музыку, игру на традиционных музыкальных инструментах (например, на лире, она же кемендже). Согласно А. Попову, музыкально-танцевальные практики являются важнейшим способом
10 Так, при содействии культурных центров греки России отмечают греческие национальные праздники (День Независимости Греции 25 марта или День «Охи», то есть годовщину отклонения Грецией фашистского ультиматума и вступление во Вторую мировую войну, 28 октября). В многочисленных греческих кафе в Ессентуках подают блюда греческой, а не понтийской кухни (например, гирос, фраппе, бугацу). Эти же узнаваемые праздники и национальная еда Греции используются как маркеры идентичности понтийских греков в Интернете, см. (Климова 2018). Таким образом понтийская культура вписывается в общегреческий контекст.
репрезентации этничности у понтийских греков, но при этом исследователь отмечает, что российские греки изучали свою «традиционную культуру» опосредованно - от учителей танцев, обученных в Греции, через привозные учебники и т. п. (Popov 2016: 167). В этой парадигме он говорит о «воскрешении понтийскости»11 (the resurrection of Ponticness) посредством такого перформанса (Ibid.: 169). Важно отметить, что полевая работа Попова проходила в начале 2000-х гг., и, на наш взгляд, описываемая им транснациональная реальность к сегодняшнему дню претерпела значительные изменения. Ориентация на Грецию и участие Греции в формировании внешних проявлений культуры стали более редким явлением. Многие из наших информантов рассказывали о том, что после распада Советского Союза они стали ездить на заработки в Грецию или на Кипр - кто-то пытался обосноваться на новом месте навсегда, но нашими собеседниками были те люди, которые в итоге вернулись в Россию. Тем не менее, у многих греческих семей, с которыми мы беседовали, есть родственники, постоянно живущие в Греции или на Кипре. Локальная идентичность крайне важна для наших информантов, а история греческих сел Грузии и Малой Азии, история родов и семей, равно как и история понтийских греков и их переселения в целом, становится предметом множества краеведческих и исторических книг (см.: Димидов 2013; Катанов 2022; KapuniSou 2021).
В школах и центрах дополнительного образования в Кавказских Минеральных Водах преподается новогреческий язык, существуют курсы и для взрослых. Есть также и языковые активисты, которые продвигают идею сохранения понтийского диалекта. Понтийский преподают на курсах, но происходит это гораздо реже, чем с новогреческим12. Ситуация с тюркским диалектом, musulmanca, более сложная.
11 Здесь хочется отметить, что такой взгляд на идентичность понтийских греков несколько упрощает сложно поддающийся описанию феномен и попросту списывает со счетов действительно передававшиеся от поколения к поколению обряды и обычаи. Выступления любых национальных танцевальных ансамблей — не только греческих — несут на себе отпечаток «возрожденной традиции». Отдельной дискуссии, конечно, заслуживает и содержание термина «понтийский» в исследовательских дискурсах и в представлениях наших информантов — однако такое обсуждение выходит за рамки нашей статьи.
12 В Пятигорском университете до недавнего времени понтийский язык преподавался в качестве факультатива Д. И. Зимовым, автором
По нашим данным, его нигде не преподают, то есть единственный способ выучить этот язык - перенять его от старших родственников. При этом часть информантов отмечала, что они бы предпочли, чтобы их дети выучили не этот «чужой» язык, а новогреческий. Тем не менее тюркский продолжает активно использоваться в быту, особенно старшим поколением. С помощью нашего информанта - носителя диалекта нам даже удалось записать на musulmanca несколько интервью. На пон-тийском же языке общаются между собой люди преимущественно старшего и отчасти младшего поколения. Важно отметить, что языком пользуются не только в быту: современный поэт из Ессентуков В. Сто-форандов пишет на понтийском свои стихи (Стофорандов 2017).
Как уже упоминалось, основной целью экспедиции к грекам Кавказских Минеральных Вод было изучение лексики похоронно-поми-нальной обрядности13. Нам удалось записать лексемы из понтийского диалекта, не зафиксированные предыдущей экспедицией в Краснодарский край14, а также значительно расширить материал за счет тюркских лексем. В этой статье мы приводим и тюркские, и понтийские лексемы со стремлением показать, как лексика двух разных языков обслуживает единый ритуальный комплекс.
Подробные представления о загробном мире и «уходе души» не фиксируются среди наших информантов. Тем не менее, если в Сочи упоминание об Архангеле Михаиле, который забирает души людей, было единичным, здесь мы встречались с ним гораздо чаще. Греки-урумы называли Архангела Михаила can alan 'забирающий душу'. Представления об Архангеле Михаиле, забирающем души, повсеместно встречаются в Греции. В греческом фольклоре Михаил выполняет эту функцию наравне с Харосом - персонификацией смерти, фольклорным персонажем, прототипом которого является античный Харон (см., например: Стельник 2012). Среди понтийских греков представления о Харосе не фиксируются. Мы записали лексемы, связанные
понтийско-русского словаря (Зимов 2022). М. Катанов, автор грамматики понтийского языка, периодически набирает группы для обучения.
13 Несмотря на то, что в дальнейшем тексте представлена «общая картина» ритуального комплекса греков Кавказских Минеральных Вод, следует учитывать, что обряды имели и имеют локальные варианты как во время проживания наших информантов в Грузии, так и при их проживании в России.
14 См. описание похоронно-поминального обряда понтийских греков на этих материалах (Климова, Никитина 2022б).
с загробным миром, от обеих языковых групп: napaSetaov (парадисон) и cennet 'рай', абцд (адис) и cehennem 'ад'. Греки-ромеи про умершего говорили en^ev eKei aov Koajov too (эпиен эки сон козмон ту) «он ушел туда, в свой мир», или aov akkov tov Koajov (сон аллон тон козмон) «в иной мир». Также могли говорить, что щ (читается как пши) 'душа', мн. ч. ща (nmiiH) (в тюркском - can 'душа') отправляется aov ovpavov (сон уранон) «на небо» или ao Kakov tov Tonov (со калон тон топон) «в хорошее место». Похороны в понтийском диалекте обозначаются лексемой OavaTov, Oavarng (ванатон, ванатос). Также в смысле «иду на похороны» могут говорить паю ao keijupavov15 (пего со лимпсанон), букв. «иду к телу». Погребение совершалось на третий день (или на четвертый, если третий день выпадал на понедельник, среду или пятницу), до сих пор этот православный обычай остается важным для греков и по большей части соблюдается. Для описания бдения над покойным используется глагол, уже зафиксированный нами в Краснодарском крае: uovafa (моназо) 'проводить время (у покойника)', ср. va jovafye tov anoOajevov (на монсгзне тон аповаменон) «провести время с умершим». Отметим, что эта лексема характерна лишь для понтийского диалекта, в новогреческом языке в таком значении она не встречается.
Подготовка покойного к погребению проводилась во дворе дома -тело омывали, расположив на досках (также для этих целей могла использоваться дверь дома, снятая с петель), переодевали и заворачивали в саван16. Понтийская лексема aafiavov (сс1ванон) аналогична общегреческой. В тюркском для обозначения савана используется лексема kefen. Лентами, оторванными от савана, подвязывали руки и ноги покойного, а перед тем, как опустить гроб в могилу, их развязывали. Ленты забирали с собой, чтобы использовать в магических практиках (например, они применялись при лечении испуга11), или же оставляли
15 В новогреческом языке аналогичная лексема Ыщако [lípsano] 'останки, мощи, тело' может обозначать тело умершего, но чаще используется во множественном числе (Хещоуо. [НрБапа]) в значении 'мощи святых'.
16 Если сейчас саваны приобретаются в специализированных магазинах, то раньше их изготовляли (зачастую люди делали это еще при жизни) из полотна или простыни белого цвета. Говорили, что саван нельзя было подшивать, поэтому его просто отрезали и подвязывали цветными нитками, а красными шерстяными нитями на нем вышивали крест. Нитки и иголку, использовавшиеся при этом, клали в гроб и хоронили вместе с покойным.
17 Испуг занимает особое место в представлениях понтийских греков о народной медицине, существуют различные способы избавления
в гробу. Гроб в понтийском может обозначаться как каоеХа (касела), коvлоv1S (купон), а также лексемой талобт (тапут), заимствованной из тюркского диалекта (1:аЬШ 'гроб ). Существовало представление о том, что могилу (понтийская лексема - хафы (тафин), тюркская -тггаг) нельзя было оставлять «открытой» на ночь: ее либо выкапывали наутро перед похоронами, либо выкапывали заранее только половину. На похоронах в могилу могли кидать монеты (по другой версии, класть их в карман покойному), чтобы умерший мог «выкупить там землю» или купить свечи. Также от некоторых информантов было записано представление о том, что яму для женщин надо было выкапывать глубже, чем для мужчин, чтобы женщина находилась ниже. Кладбище в понтийском обозначалось словом таща (тафия) 'могилы', тюрк. mezarhk 'кладбище'.
Поминальный комплекс ритуалов представлен посещением могилы и поминовением умершего в день похорон, на девятый день (оа ежеа (са энеа) «на девять дней»), на сороковой день (оа оераута (са серанда) «на сорок дней») и на год (хроушкду (хроньякдн) 'годовщина') по прошествии смерти. Подробно нами была записана лексика поминальной обрядности на понтийском диалекте. Сороковой день знаменует собой окончание траура, и вместо Хблцу крате1 (липин крати) «он / она держит траур» могут говорить оер^та крате1 (серанда крати) «держит 40 дней»19, потому что именно столько длился строгий траур. На этот день приходят на кладбище, на могиле сжигают траурные платки и оставляют на ней огарки свечей, горевших дома все 40 дней. Поминальная трапеза в доме после погребения называлась октотгка (скдстика) 'поминальный обед' от ок^т то heщyаvо (скдно то лимпсано) 'поднимать тело', т. е. лексема связана с поднятием и выносом гроба. Также зафиксирована лексема Хтр1а (литрия) 'поминки', вероятно производная от Хтртут (литрдно) 'освобождать,
от него, предполагающие контакт со сферой смерти. На понтийском про человека, который испугался, эфовэви (ефорёвц), говорят (а)хлара^ёуод
(ахпарамёнос) 'испугавшийся'. Ленты от савана могли на 40 дней повя-
зывать на ножки той кровати, где умер человек, а потом раздавать тем, кто страдал от испуга. Для избавления от этого недуга испугавшийся человек вдыхал дым от подожженных лент.
18 Возможно, от греческого кобла < лат. сира, < праиндоевр. *kewp-'пустота, полость'. Ср. др.-гр. кобла 'ров типа колодца, могила'.
19 В тюркском зафиксировано аналогичное выражение: qlrxni dutir 'держит сорок дней по нему'.
избавлять'. Помимо ритуального блюда кокии (понт. коик1а, кож1а (кукия, кокия), также то ату (то синин), тюрк. edik 'кутья')20, в день похорон и на последующие поминки гостям раздавали аихоэршата (сихоръяста) — специальные угощения (конфеты, булочки, фрукты), чтобы помянуть умершего. Вероятно, лексема аихощаата происходит от глагола аи(у)ха)рв) (си(н)хорд) 'прощать'. Семантика прощения встречается и в других понтийских лексемах, связанных с похорон-но-поминальной обрядностью: так, на поминках принято говорить фразу о 0едд уа аохюрё§' (о веос на сихореш) «пусть Господь простит [умершего]». Про человека, который давно умер, могут сказать ахюре/иеуод (схоременос), ж. р. ахюре^еут^а (схоременца) 'покойный, покойная', букв. «прощеный». Применительно к поминальным застольям (вне зависимости от дня их проведения) может употребляться лексема та фаТа (та фаия) 'трапезы'. Существовали поминальные дни в течение календарного года; ср. Хц^оуц^ёуоу аа^^ау (лимонименон саван) 'поминальная суббота'. Возможно, лексема Хцy.оvцy.£vоv образована от глагола sХsц^.оvd) (элеимонд), в этом контексте употребленном в значении 'освящать'. Также справляли поминки через неделю после Пасхи (в понедельник или вторник) — назывались они /ло1ровауат (мировансгт), внутренняя форма — 'судьба + смерть', ср. аа таф(а паут |^оlроvQаvат' цy.£раv (са тафия пауо мируванагт имфан) «иду на кладбище в поминальный день». Записано свидетельство о том, что могли справлять общие поминки по всем умершим в определенный временной промежуток (5—10 лет): такие поминки назывались уаХ/лду (псалъмдн), от глагола уаХХт (псСло) 'отпевать'. Другое зафиксированное значение лексемы уаХ/лду (псалъмон) — 'поминки по одному умершему спустя 10 лет после его смерти'.
В нашей экспедиции особое внимание уделялось и исследованию греческих захоронений: форме памятников, содержанию и языку надгробных надписей, оформлению надгробия и т. п. Если в небольших поселениях (Дубовая Балка, Греческое, Хасаут-Греческое, Санамер) есть кладбища с подавляющим количеством греческих захоронений, то новые городские кладбища Ессентуков можно назвать скорее смешанными. И даже на этих общих кладбищах захоронения греков визуально узнаваемы. Форма памятника зачастую отличается от других
20 Подробнее про приготовление кутьи см. (Климова, Никитина 2022б: 172). Интересно отметить, что обычай украшения кутьи, записанный нами в Краснодарском крае (про него идет речь в указанной статье), у греков Кавказских Минеральных Вод отсутствует.
погребений — даже в советское время в Ставрополье изготовляли памятники, по форме похожие на старинные каменные надгробия, бытовавшие еще во времена проживания греков в Османской империи. Такие же надгробия встречаются на Цалке. Начиная с 1990-х гг. в оформление надгробий и мест захоронения проникают чисто «греческие» элементы: античные колонны, надписи на новогреческом языке и специальные «домики» для свечей в форме церквей, повсеместно встречающиеся в современной Греции.
Отметим, что у греков-урумов наблюдается большая сохранность мифологических воззрений, равно как и элементов семейной и календарной обрядности, в то время как у грекоговорящих ромеев народно-мифологические представления практически утрачены, а имена мифологических персонажей используются преимущественно во вторичном, метафорическом значении, сохраняясь лишь во фразеологических единицах. Нами были записаны представления о «ходячем» покойнике, которого в обеих языковых группах называют турецким словом хортлах (хортках, ^гНаК). Лексема закреплена в том числе во фразеологизмах типа «бродить, как хортлах», «гулять по ночам, как хортлах». В качестве ругательства слово хортлах применяется в любой ситуации, когда человек ночью долго не ложится спать, например, засиживается допоздна за компьютером.
В терминологической лексике из сферы понтийской народной мифологии фиксируется множество других турецких заимствований, в том числе семантических. Так, для номинации ведьмы или колдуньи наряду с общегреческой лексемой ¡иаугооа (в понтийском диалектном варианте — /лагооа, маиса) использовался также вариант тоа^оЬ (джазу) 'ведьма', мн. ч. тоа&бёед (джазудес). Широко распространены также мифологические нарративы о порче, /Заока^1а / $аокач1а (васкамш / васканггя) и сглазе, о^^ат' / о^апа^а (омагт / оматшма), которые можно исцелить, «снять» традиционными способами, например, с использованием воды и соли, которую в ней растворяют.
Сейчас на обследованных территориях очень редко можно записать развернутые нарративы с описаниями мифологических персонажей или полные тексты классических быличек на понтийском диалекте греческого языка, а мифологическая лексика постепенно предается забвению. Одним из факторов утраты этого пласта представлений можно назвать исторические условия и сложный миграционный путь греков, проживающих сейчас в Кавказских Минеральных Водах. Большую часть ХХ в. они прожили на территориях Грузии и Ставрополья при советском режиме, и если тюркоязычное
население практически не было затронуто Греческой операцией НКВД, то грекофоны подверглись массовым репрессиям в рамках «Большого террора»21. Проявления народной религиозности, связываемые одновременно с двумя «нежелательными» для репрессивного режима идентификациями (греческой и религиозной), подавлялись и закономерно утрачивались.
Отметим, что если в сфере мифологической лексики заимствования из тюркского в понтийский довольно часты, то в лексике похорон-но-поминальной обрядности они практически не обнаруживаются (исключением можно назвать лишь лексему тапобт 'гроб'). Понтийская лексика далеко не всегда совпадает с общегреческои, фиксируются уникальные диалектные лексемы, такие как /вуа^ю (моншо) 'проводить время у покойника', /логроОомат (мироОанат) 'поминки спустя неделю после Пасхи', уак/ду (псальмдн) с двумя значениями ('общие поминки по нескольким умершим' либо 'поминки по одному покойному спустя много лет'), кцло\цле\о\ оаррау (лимонименон саван) 'поминальная суббота', октоиха (скдстика) 'поминальный обед'. Названные лексемы специфичны для похоронно-поми-нальной сферы и имеют особую внутреннюю форму, зачастую связанную с ритуальными действиями (например, октотгка (скдстика) 'поминальный обед' от октую то Хещуауо (скдно то лг/мпсано) 'поднимать тело', т. е. выносить гроб). Несмотря на то, что сами представления об «ином мире» практически утрачены среди понтийских греков,
21 Многие грекофоны были подданными Греческого Королевства, что ставило их под удар перед репрессивной политикой СССР. Репрессии в гораздо большей степени затронули Краснодарский край, чем Ставропольский.
Советское надгробие на кладбище ст. Ессентукская, формой повторяющее традиционные памятники малоазийских греков (каменное надгробие, увенчанное крестом или куполом).
мы зафиксировали как лексемы — номинации ада и рая, так и описательные фразы, употребляющиеся для иносказательного обозначения смерти, т. е. перехода души в иной мир (ср. ещеу еке1 аоу кда^оу тои (эпиен эки сон козмон ту) «он ушел туда, в свой мир»).
Изучение лексики тюркского и понтийского диалектов показывает высокую степень сохранности традиционной культуры. За счет проживания на Цалке, в отдаленных поселениях, однородных в этническом и языковом плане, среди понтийских греков, проживающих сейчас в Кавказских Минеральных Водах, наблюдается довольно высокая языковая компетенция в тюркском и понтийском диалекте, а также хорошо сохраняются представления о ритуальном комплексе. Наши информанты и их предки пережили не одну миграцию, а постоянные перемещения (а также репрессии и гонения) не способствуют сохранению уникальных этнолингвистических черт, на фиксацию которых направлены наши полевые исследования. Именно поэтому дальнейшее изучение современного состояния языков (как греческого, так и тюркского) и культуры понтийских греков, проживающих на территории России, представляется особенно ценным.
Источники и литература
Акритас П. Г. Греки Кавказа // Народы Кавказа. М.: Издательство АН СССР, 1962. Т. 2. С. 421—432.
Баранова В. В. Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья. М.: Изд. дом ВШЭ, 2010. 287 с.
Димидов В. И. Вспоминаю родное село Цинцкаро (Квироцховели). Новороссийск: Визарт, 2013. 531 с.
Елоева Ф. А. Понтийский диалект: На материале греческих бесписьменных говоров Грузии и Краснодарского края: автореферат дис. ... доктора филологических наук (10.02.19). Санкт-Петербург, 1997. 30 с.
Зимов Д. И. Русско-понтийский словарь. Пятигорск: ИП Кобызев, 2022. 400 с.
Иванова Ю. В. Из истории греческой диаспоры // Греческая культура в России XVП—XX вв. / отв. ред. Г. Л. Арш. М.: Институт славяноведения РАН, 1999. С. 107—125.
Иванова Ю. В. Этносоциальные проблемы греческого населения Грузии (часть вторая) // Исследования по прикладной и неотложной этнологии / ред. Ю. Д. Анчабадзе, Н. А. Лопуленко, С. В. Чешко. М.: Институт Этнографии АН СССР, 1991. С. 1—29.
Катанов М. Санамер. Генеалогия. Пятигорск: Издательство «РИА-КМВ», 2022. 324 с.
Климова К. А. Язык как базовый элемент этнической самоидентификации понтийских греков в киберпространстве // Балканский полилог: коммуникация в культурно-сложных сообществах. М.: Институт славяноведения РАН, 2018. С. 106-119. DOI: 10.31168/2619-0842.2018.8.
Климова К. А., Никитина И. О. Традиционная культура и язык «русских греков» г. Сочи: обзор этнолингвистической экспедиции // Славянский альманах. 2022. № 3-4. С. 249-260. DOI: 10.31168/ 2013-5131.2022.3-4.2.06.
Климова К. А., Никитина И. О. Похоронно-поминальный обряд понтийских греков г. Сочи (по полевым материалам 2022 г.) // Славянский мир в третьем тысячелетии. 2022. Т. 11. № 3-4. С. 160-118. DOI: 10.31168/24126446.2022.11.3-4.09.
Кононов А. Н. История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период. Изд. второе, доп. и испр. Л.: Наука, 1982. 360 с.
Пашаева Л. Б. Порядок раздела в семье урумов в прошлом // Кавказский этнографический сборник. Т. IV. Тбилиси, 1912. С. 93-108.
Плотникова А. А. Материалы для этнолингвистического изучения балканославянского ареала. М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 2009. 160 с.
Робакидзе А. И. К вопросу о некоторых пережитках культа рыбы // Советская этнография. 1948. № 3. С. 120-121.
Стельник Е. В. Харос в византийском «народном православии» // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2012. № 9. С. 53-56.
Стофорандов В. Поэтическая одиссея. Екатеринбург: Издательские решения, 2011. 158 с.
Чиковани Т. А. Формы взаимопомощи у цалкских урумов // Кавказский этнографический сборник. Т. IV. Тбилиси, 1912. C. 81-92.
Popov A. Culture, Ethnicity and Migration After Communism: The Pontic Greeks. London: Routledge, 2016. 218 p.
KapvniSov А. Та ХЮР1" тп? Гео^а?. IciopiKO ^еикш^а. Гре-
ческие села Грузии. Исторический фотоальбом. Салоники, 2021. 315 с.
SavOonovkov-Kvpiaxov А. Метауаотеиоец EX^vrav oxov Каикаоо ката tov 19о агама // ДеЫо KevTpou Мгкраогапк^ EnouSav. 1993. Т. 10. Е. 91-112.
Фотадцд K. О E^nvic^o? тп? Ргао1а? каг тп? EoPieuKn? 'Evraon?. А0^а: HpOSoTo?, 1999. 328 c.
References
Akritas, P. G. «Greki Kavkaza.» Narody Kavkaza, vol. 2. Moscow: Izda-tel'stvo AN SSSR, 1962, pp. 421-432.
Baranova, V. V. Iazyk i etnicheskaia identichnost'. Urumy i rumei Priazov'ia. Moscow: Izd. dom VShE, 2010, 287 p.
Chikovani, T. A. «Formy vzaimopomoshchi u tsalkskikh urumov.» Kavkaz-skii etnograficheskii sbornik, vol. IV. Tbilisi, 1972, pp. 81-92.
Dimidov, V. I. Vspominaiu rodnoe selo Tsintskaro (Kvirotskhoveli). Novorossiisk: Vizart, 2013, 531 p.
Eloeva, F. A. Pontiiskii dialekt: Na materiale grecheskikh bespis 'mennykh govorov Gruzii i Krasnodarskogo kraia: avtoreferat dis. ... doktorafilologiche-skikh nauk (10.02.19). St Petersburg, 1997, 30 p.
Ivanova, Iu. V. «Etnosotsial'nye problemy grecheskogo naseleniia Gruzii (chast' vtoraia).» Issledovaniiapo prikladnoi i neotlozhnoi etnologii, ed. by Iu. D. Anchabadze, N. A. Lopulenko, S. V. Cheshko. Moscow: Institut Etnografii AN SSSR, 1991, pp. 1-29.
Ivanova, Iu. V. «Iz istorii grecheskoi diaspory.» Grecheskaia kul'tura vRossii XVII-XX vv., ed. by G. L. Arsh. Moscow: Institut slavianovedeniia RAN, 1999, pp. 107-125.
Karipídou, A. Ta elliniká khoriá tis Yeoryías. Istorikó léfkoma. Thessaloniki,
2021, 375 p.
Katanov, M. Sanamer. Genealogiia. Piatigorsk: Izdatel'stvo «RIA-KMV»,
2022, 324 p.
Klimova, K. A. «Iazyk kak bazovyi element etnicheskoi samoidentifikatsii pontiiskikh grekov v kiberprostranstve.» Balkanskii polilog: kommunikatsiia v kul 'turno-slozhnykh soobshchestvakh. Moscow: Institut slavianovedeniia RAN, 2018, pp. 106-119. DOI: 10.31168/2619-0842.2018.8.
Klimova, K. A., Nikitina, I. O. «Pokhoronno-pominal'nyi obriad pontiiskikh grekov g. Sochi (po polevym materialam 2022 g.).» Slavianskii mir v tret'em tysia-cheletii, 2022. vol. 17, no 3-4, pp. 160-178. DOI: 10.31168/2412-6446.2022.17.3-4.09.
Klimova, K. A., Nikitina, I. O. «Traditsionnaia kul'tura i iazyk "russkikh grekov" g. Sochi: obzor etnolingvisticheskoi ekspeditsii.» Slavianskii al 'manakh, 2022, no 3-4, pp. 249-260. DOI: 10.31168/ 2073-5731.2022.3-4.2.06.
Kononov, A. N. Istoriia izucheniia tiurkskikh iazykov vRossii. Dooktiabr'skii period. Izdanie vtoroe, dopolnennoe i ispravlennoe. Leningrad: Nauka, 1982, 360 p.
Pashaeva, L. B. «Poryadok razdela v sem'ye urumov v proshlom.» Kavkaz-skiy etnograficheskiy sbornik, vol. IV. Tbilisi, 1972, pp. 93-108.
Photiádis, K. O Ellinismós tis Rosías kai tis Sovietikís Énosis. Athína: Iródo-tos, 1999, 328 p.
318
K. A. RnuMOBa, H. O. HuKumuHa
Plotnikova, A. A. Materialy dlia etnolingvisticheskogo izucheniia balkano-slavianskogo areala. Moscow: Institut slavianovedeniia i balkanistiki RAN, 2009, 160 p.
Popov, A. Culture, Ethnicity and Migration After Communism: The Pontic Greeks. London: Routledge, 2016, 218 p.
Robakidze, A. I. «K voprosu o nekotorykh perezhitkakh kul'ta ryby.» Sovet-skaia etnografiia, 1948, no 3, pp. 120-127.
Stel'nik, E. V. «Kharos v vizantiiskom "narodnom pravoslavii".» Izvestiia Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta, 2012, no 9, pp. 53-56.
Stoforandov, V. Poeticheskaia odisseia. Ekaterinburg: Izdatel'skie resheniia, 2017, 158 p.
Xanthopoulou-Kiriakou, A. «Metanastéfsis Ellinon ston Kafkaso kata ton 19o aiona.» Deltio Kéntrou Mikrasiatikon Spoudon, 1993, vol. 10, pp. 91-172.
Zimov, D. I. Russko-pontiiskii slovar'. Pyatigorsk: IP Kobyzev, 2022, 400 p.
DOI: 10.31168/2073-5731.2023.3-4.15 K. A. Klimova, I. O. NikM^
Traditional culture of the Romaioi Greeks and Urumlar Greeks (on the materials of the ethnolinguistic expedition to the Greeks of Caucasus Mineral Waters region)
Ksenia A. Klimova
Candidate of Letters, associate professor
Lomonosov Moscow State University
119991, 1-51 Leninskie Gory, Moscow, Russian Federation
Research fellow
Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences 119334, Leninsky Prospect 32-A, Moscow, Russian Federation E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-0105-6543
Inna O. Nikitina PhD student
European University at St. Petersburg
191187, 6/1A Gagarinskaya st., St. Petersburg, Russian Federation E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-2696-8362
Citation
Klimova K. A., Nikitina I. O. Traditional culture of the Romaioi Greeks and Urumlar Greeks (on the materials of the ethnolinguistic expedition to the Greeks of Caucasus Mineral Waters region) // Slavic Almanac. 2023. No 3-4. P. 302-319 (in Russian). DOI: 10.31168/2073-5731.2023.3-4.15
Acknowledgements
Inna Nikitina's work was supported by a grant from the Russian Science Foundation No. 22-18-00484, https://rscf.ru/project/22-18-00484/.
Received: 06.05.2023. Revised: 01.08.2023. Accepted: 12.09.2023.
Abstract
This paper presents the materials collected during an ethnolinguistic expedition to the Greeks of Caucasus Mineral Waters region in January 2023. The Greek population of this area consists of two language groups: the Urumlar Greeks, who speak the Turkic dialect, and the Romaioi Greeks, who speak the Pontic dialect of the Greek language. The nominations of these two groups and their languages are analyzed in this paper. It also includes a brief historical background on the resettlement of the Greeks to the Russian Empire and describes the current state of the social and cultural life of the diaspora. The main goal of the expedition was to fix the vocabulary of funeral and memorial rituals in the Turkic and Pontic dialects. The lexemes and expressions in two languages are presented in this paper. Many lexemes of the Pontic dialect are unique, having no analogues in the Modern Greek language: for example, kvrpia (litria) 'wake' or OKwaiiKa (skostika) 'memorial dinner'. The vocabulary used for the nomination of mythological characters is also considered in this paper. It is noted that among the Pontic-speaking population, narratives about mythological characters are practically lost.
Keywords
Greeks of Russia, Greek Traditional Culture, Ethnolinguistics, Pontic Greeks, Funeral and Memorial Rites.
