CC BY
374
16. Троицкий Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866-1882 гг. М., 1978 . С. 190.
17. Там же. С. 191.
18. Вятские губернские ведомости. 1882. № 30. С. 3.
19. Пушкарев С. Г. Россия 1801-1917: власть и общество. С. 285.
20. ГАКО. Ф. 582. Оп. 68. Д. 851. Л. 1, 1 об.
Notes
1. Bokhanov A. N. Imperator Aleksandr III [Imperator Alexander III]. Moscow, 1998. P. 253.
2. Lenin V. I. Poln. sobr. soch. - Full collection of works. Vol. 30. Moscow, 1940. P. 315.
3. Sovetskiy entsiklopedicheskiy slovar - Soviet encyclopedic dictionary / scientific editorial council A. M. Prokhorov (chairman). Moscow, 1981. P. 1453.
4. Pushkarev S. G. Rossiya 1801-1917: vlast i obschestvo [Russia of 1801-1917: power and society]. Moscow, 2001. P. 285.
5. Balyazin V. Taynyi doma Romanovyih [The secret of House of Romanovs]. Moscow, 2012. P. 263.
6. Chernaya kniga imen, kotoryim ne mesto na karte Rossii [The black book of names, for which there is no place on a Russia map] / author S. V. Volkov. Moscow, 2004. P. 59.
7. Vyatskie gubernskie vedomosti [Vyatka provincial sheets]. 1880, No. 13, p. 3.
8. In the same place.
9. State archive of the Kirov region (further - GAKO). F. 714. Shed. 1. 4. Sh. 18.
10. Vyatka provincial sheets. 1880, No. 16, p. 3 (in Russ.)
11. In the same place.
12. In the same place.
13. In the same place.
14. In the same place.
15. GAKO F. 582. Shed. 139. 135. Sh. 43, 43 turn.
16. Troitskij N. A. Bezumstvo hrabryih. Russkie revolyutsioneryi i karatelnaya politika tsarizma 18661882 gg.[Bezumstvo of the brave. Russian revolutionaries and retaliatory policy of tsarism of 1866-1882]. Moscow, 1978. P. 190.
17. In the same place. P. 191.
18. Vyatka provincial sheets. 1882, No. 30, p. 3 (in Russ.)
19. Pushkarev S. G. Rossiya 1801-1917: vlast i obschestvo [Russia of 1801-1917: power and society].
P. 285.
20. GAKO. F. 582. Shed. 68. F. 851. Sh. 1, 1 turn.
УДК: 23.00.02
Хао Лун
Традиционная форма подготовки государственных чиновников
в Китае
В статье рассматриваются особенности подготовки государственных кадров в Китае. Автор отмечает, что чиновник в китайской системе управления неизменно занимает особое место. Прежде всего именно благодаря национальной специфике китайского чиновничества Китай смог не только развить, но и сохранить непрерывность культурной традиции своей государственности, насчитывающей более четырех тысячелетий.
The article discusses the features of the public training personnel in China. The author notes that an official in the governance Chinese system has always a special place. First of all, thanks to the specifics of the Chinese officialdom China was not only able to develop their own state, but also to preserve the continuity of its national cultural tradition numbering more than four millennia.
Ключевые слова: государственная служба, Китай, чиновник, подготовка, управление.
Keywords : public service, China, the official preparation, management.
© Хао Лун, 2014 50
Значимость китайского опыта для мировой теории управления и особенно для практики не подлежит сомнению. Вся система государственного управления в Китае была неотъемлемой частью своеобразной культуры страны в целом. В частности, чрезвычайно важным представляется выявление общего и частного в принципах формирования бюрократии из практики, возможно, наиболее продвинутого в бюрократическом отношении общества на протяжении всей истории развития китайского государства. Особенную актуальность это имеет именно сегодня, когда во многих странах многосоставность, иерархичность и негибкость управленческих структур становятся все более очевидными.
Более двух тысяч лет правящий слой в древнем Китае образовывали государственные чиновники, так называемые мандарины. Мандарином называли литературно образованного человека, искусного каллиграфа, пишущего стихи и способного толковать древние китайские литературные тексты, но совершенно не подготовленного к делам государственного управления. Он не придавал большого значения общественным обязанностям, занимая высокую государственную или политическую должность. Лишь его литературное образование служило мерой социального статуса чиновников и основным условием занятия должности [1].
Само государство древнего Китая представляло собою нечто отличное от западноевропейского государства. М. Вебер отметил ряд особенностей, присущих китайскому обществу. В государстве древнего Китая все основывалось на религиозно-магической вере в то, что при обычных условиях добродетель правителя и его чиновников, совершенство их литературного образования вполне способны удержать порядок в стране [2].
В китайском социокультурном варианте общественного устройства важнейшую роль играл сакральный (священный) текст, выступающий в качестве основания задающихся людям извне норм и требований или своего рода «учебника жизни», который в руках его толкователей является источником власти, ее легитимизатором и орудием борьбы с инакомыслием. По мнению Л. И. Головачевой и др., культура этого типа формирует не личностей, а текстоидов, низведенных до уровня исполнителей уставных указаний и приказов, у которых отсутствуют механизмы нравственного оценивания собственного поведения [3]. Вместо этого экзамены выявляли степень знакомства кандидата с классической литературой и соответствие его образа мыслей и поведения заданным ею образцам. В то же время китайское домашнее образование заключалось в усвоении правил самоконтроля и ритуально правильного поведения, особенно почтительности и благоговения по отношению к родителям, людям старшего возраста и начальникам.
Обучение способности рассуждать логически не выделялось, а география и естественные науки в учебной программе отсутствовали. Как пишет Чжай Гочжан, «в период с 606 по 1906 гг. имперская экзаменационная система подготовки государственных чиновников, по сути, была феодальной» [4].
Классическое китайское образование оставалось, согласно М. Веберу, ориентированным на «практические проблемы и статусные интересы патримониальной бюрократии». В качестве такового оно являлось непрофессиональным образованием, культивирующим общепринятые нормы поведения и классическую ученость.
Таким образом, «имперская экзаменационная система успешно продолжала свое функционирование в течение более 1300 лет, поскольку право отбора и назначения чиновников по-прежнему зависело от центральной власти» [5].
Немалую роль в становлении системы подготовки чиновников играли религиозные взгляды. Для религиозного мировоззрения древнего Китая в целом были характеры умеренность и рационализм, неприоритетность мифологии и метафизики и, что особенно важно, первичность этики перед мистикой, то есть осознанное подчинение религиозно-мистического начала требованиям социальной этики и административной политики, залогом чего было соединение в руках одних и тех же должностных лиц, начиная с правителей, функций чиновников и жрецов [6].
Первой и самой важной для Китая системой воззрений, помогавшей в решении острых общественных проблем, стало конфуцианство, со временем во многом определившее параметры китайской цивилизации [7]. Более того, уже в тот период конфуцианство стало переломным моментом в истории Китая. Стремления его создателя, философа и педагога Конфуция (Кун-цзы, 551-479 гг. до н. э.) были направлены на создание идеального государства, которое было бы основано на незыблемых нравственных принципах и гармоничных социальных отношениях.
Конфуций выдвинул в качестве общественного идеала эталонную личность благородного цзюнь-нзы, т. е. бескорыстного рыцаря с безупречной моралью, который готов на все ради самой истины и культивирует в себе чувство высокого долга (и), гуманности (жэнь), придерживается определенных норм во взаимоотношениях между людьми (принципы ли) и глубоко почитает жизненный опыт и мудрость старших (принцип сыновней почтительности - сяо).
Ратуя за моральное совершенствование прежде всего в самом себе, Конфуций предлагает затем наладить правильные отношения в собственной семье («пусть отец будет отцом, а сын - сыном»). Опираясь на эти основания, мыслитель выдвигает постулат о том, что государство - это и есть семья, хотя и большая, что означало распространение принципов «ли», «и», «сяо» и «жэнь» на всю административную систему и государственную политику в целом, в то время как такие идеалы были весьма далеки от тогдашней практики.
Конфуций также предложил принцип разумного управления государством, а его конечной целью было создание этически безупречного и во всех отношениях гармоничного общества. Именно для реализации этой идеи он и обучал в созданной им школе своих учеников, в будущем - кандидатов на должности чиновников разных рангов - тех самых мудрых и справедливых конфуцианских служащих, которые были призваны помочь правителям наладить добродетельное правление и добиться гармонии [8].
Мыслитель рассматривал процесс управления как соотнесение элементов государственной структуры с элементами духовного совершенствования. Чтобы такое согласование произошло, нужно было провести операцию выпрямления (чжэн): «Правление - это выпрямление». Без процедуры выпрямления вся система управления рушится, поэтому во избежание этого следовало выдвигать прямых и ставить их над кривыми. Кривые выпрямляются под воздействием прямых, но само выпрямление происходит только через приложение собственных усилий.
Учение Конфуция, которое спустя несколько веков трансформировалось в государственную религию, на протяжении двух тысячелетий было основой духовной жизни китайского общества и в значительной степени определяло его социально-экономическое развитие.
В целом идеология конфуцианства вся пронизана рациональностью и практицизмом, поскольку Конфуций и затем его последователи разработали и привнесли в практику методы управления государством, систему отношений в обществе и в семье, основные этические нормы. Например, средоточием высшего блага и гармонии, примером для подражания в конфуцианстве является Небо как самое древнее божество. Поэтому подражание небесной гармонии подвигает человека на создание аналогичного Царства Божьего на земле.
В свою очередь, государство в конфуцианстве характеризуется как большая семья, в которой у каждого члена есть строго отведенное ему место, в соответствии с которым ему следует себя вести. Оплотом этого государства, по Конфуцию, служат преданность и покорность. Эти качества должны пронизывать всю социальную жизнь сверху донизу, когда дети почитают своих родителей, младшие братья и сестры - старших, а народ - своих правителей. Однако принцип «большой семьи» предполагал и огромную ответственность власти (то есть «родителей») перед народом. Лишь в этом случае в государстве («семье») будет царить всеобщее доверие, без которого невозможно стабильное существование.
Стоит особо отметить, что большое значение Конфуций придавал нравственному облику государственных чиновников - представителей власти и ее опоре. В Китае издавна существовали специальные школы, где на самом высоком уровне готовили новую бюрократическую элиту. После того как конфуцианство стало официальной религией, оно рассматривалось в качестве основного предмета в системе подготовки к государственным экзаменам. Чиновником мог стать только тот, кто блестяще знал труды Конфуция [9]. Вместе с тем конфуцианство с его идеей гуманного правления по-своему укрепляло бюрократический аппарат и в конечном счете - государственность в целом.
Поскольку в условиях сильной императорской власти в феодальном Китае не была развита система вассалитета, как в Западной Европе, государство считалось единственным и непререкаемым властителем. По этой же причине многочисленное городское население не могло рассчитывать на возможность самоуправления, и если западноевропейские города были настоящими очагами вольности, то в Китае любое инакомыслие жестко подавлялось государством. В этом смысле знаменитый тезис Конфуция о «большой семье», подразуме-
вавший необходимость поступаться личными интересами ради государственных, давал властям большие полномочия для давления на общество. При этом система коллективной ответственности предполагала, что за преступление отца мог отвечать как сын, так и вся семья, а старосту китайской деревни могли сурово наказать за недобросовестность крестьян и т. д.
По большому счету, в китайском обществе всегда действовал принцип равных возможностей. На формальном уровне каждый китаец, независимо от своего происхождения, при условии успешной сдачи государственных экзаменов, мог стать чиновником и частью элиты. Таким образом, в Китае постепенно сформировался уникальный для средневековья бюрократический аппарат, в котором ранг чиновника по многим основаниям зависел от его личных качеств.
Начиная с XVП-XVШ вв. Китай стал превращаться в могущественную державу с эффективной экономикой, сильной армией и мощным внутренним потенциалом, что позволяло ему сохранять независимость в отношениях с Европой. И лишь в XIX в., когда Запад активизировал свою колониальную политику, слабости традиционного конфуцианского Китая дали себя знать.
С началом XXI в. Китай вступил в новую фазу своего развития, для которой характерны и новые возможности, и новые вызовы и риски. Все они требуют неординарных, инновационных решений и новых реформ. Их конкретное содержание определяется самим характером реформирования при учете многих текущих обстоятельств.
Нынешнее понимание задач развития, стоящих перед КНР, было сначала отражено в «новом научном взгляде», зафиксированном в программной части Устава КПК, принятого в новой редакции XVII съездом КПК (2007 г.), а позже - в 12-летнем плане социально-экономического развития страны (2011-2016 гг.). Оно включает четыре составные части: развитие экономики, социальное развитие, гармоничное развитие отношений между человеком и природой и всестороннее развитие самого человека. В Китае до сих пор происходит трансформация созданного государством сословного общества и им же регламентированного гражданского общества, находящегося в процессе становления.
Ввиду колоссальных размеров этой страны ее проблемы, как правило, приобретают глобальный характер. Одним из первых западных аналитиков, заявивших о становлении специфической китайской модели государственности, кардинально отличной от всех иных, но пригодной вместе с тем, при определенном приспособлении к местным условиям, и для других стран, был Дж. Рамо [10]. Рамо назвал новую китайскую модель «Пекинским консенсусом», призванным заместить дискредитировавший себя в 1990-х гг. неолиберальный «Вашингтонский консенсус». «Пекинский консенсус» ориентирован, по словам Рамо, во-первых, на инновации, во-вторых, на устойчивое, сбалансированное и качественное развитие и на равенство и, в-третьих, на самоопределение. Эта модель придает социальным переменам столь же важное значение, как и экономическим. Экономика и управление в «Пекинском консенсусе» имеют своей целью совершенствование общества, что полностью игнорируется «Вашингтонским консенсусом». В отличие от последнего, он порождает много принципиально новых идей и подходов.
По мнению китайского ученого Чжан Вэйвэя, «к китайской модели управления можно предъявить немало претензий, но остальные модели - много хуже» [11]. В китайской модели Чжан Вэйвэй выделяет такие важные моменты как разумный баланс между реформами, развитием и стабильностью; смелое и одновременно осторожное обновление институтов, строящееся на основе эксперимента, непрерывного учета и использования своего и чужого опыта, а также поступательное осуществление реформ.
И. А. Василенко, А. В. Кива в своих трудах проанализировали модели осуществляемых на протяжении последних десятилетий административных реформ в Китае и России [12]. По мнению этих авторов, Китаю еще предстоит пройти непростой путь реформирования политико-административной системы, прежде чем он станет современным демократическим государством.
Такие авторы, как В. Г. Гельбрас, Н. Л. Мамаева, Е. С. Баженова, Я. М. Бергер, анализируя процессы реформирования экономической и административной систем в Китае и в России, показали его результаты с разных позиций, но неизменно в свете их эволюционности и поступательности [13]. Так, Я. М. Бергер при рассмотрении китайской политико-администра-
тивной реформы особое внимание обращает на исторические условия, обусловливающие выбор пути реформирования, а также роль самого государства в осуществлении реформ и их направленности [14].
В свою очередь, Л. М. Гудошников акцентирует важность конституционных основ КНР для процесса исторических перемен, происходящих в Китае, и их влияние на модернизацию системы государственной службы [15].
Для М. Л. Титаренко интерес представляют анализ факторов, обусловливающих тот или иной характер реформирования государственного аппарата, и проблемы, возникающие в ходе реформ отдельных элементов административной системы, наряду с очевидными успехами китайских реформаторов [16].
Однако в целом надо признать, что многие проблемы государственной службы Китая и пути ее реформирования имеют широко дискуссионный характер.
Сегодня Китай сохранился как единое государство на протяжении более двух тысяч лет, и не в последнюю очередь это стало следствием наличия специфического института чиновничества, являвшегося носителем традиционной идеологии и культуры, а также идеи единства китайского государства. На наш взгляд, китайское чиновничество как кровеносная система страны отражало и проводило в жизнь идею государства как «большой семьи», распространяя принципы «ли», «и», «сяо» и «жэнь» на всю административную систему и государственную политику в целом. Это подпитывалось и конфуцианским требованием преданности и покорности на всех уровнях, что в определенном смысле укрепляло бюрократический аппарат и в конечном счете - государственность в целом.
Однако сильные традиции в стране не помешали модернизации системы государственной службы в конце XX и начале XXI столетия. Процесс создания современной китайской бюрократии на основе конфуцианской традиции и осмысленная адаптация западных подходов вполне отвечают культурно-политическим традициям Китая, что позволяет говорить о преемственности исторического наследия при подготовке государственных кадров и прогнозировать ее успешную модернизацию в соответствии с требованиями времени.
Примечания
1. Кабашов С. Ю. Государственная служба Российской Федерации. Изд. 2. М., 2010. С. 25.
2. Кабашов С. Ю. Теоретические концепции: учеб. пособие. М.: Изд-во «Флинта», 2011. С. 64.
3. Головачева Л. И. Конфуцианство и мир и развитие в XXI веке // Восток. 2000. № 2. С. 153-155; Егоров К. А. Государственный аппарат КНР, 1967-1981. М.: Наука, 1982. С. 235-239.
4. ШШШ ■ (ФН^^'ШЛ) (Чжай Гочжан. Чжунго кэцзюй цидянь. Китайский словарь государственных экзаменов для получения права на поступление на государственную службу). ^Ш$£ШШ^}±(Цзянси цзяоюй чубаньшэ) , 2006^ , Щ1-2Жо
5. ЩЩЩ : (ФН^^Щ^^^^^) (Гун Яньмин. Исследования имперской экзаменационной
системы древнего Китая для чиновников). Ф^^М (Чжунхуа шуцзю) , 2006^ , Ш331 Жо
6. Гудошников Л. М. Высшие органы государственной власти и государственного управления Китайской Народной Республики. М., 1960. С. 55.
7. Там же. С. 58.
8. Котов К. Ф. Местная национальная автономия в Китайской Народной Республике. М., 1959. С. 126.
9. Переломов Л. С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР / Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, фак. мировой политики: Ин-т проблем междунар. безопасности. М: Изд-во ЛКИ, 2007. С. 242-247; Переломов Л. С. Конфуций, Луньюй: исследования / пер. с кит.; текст "Лунь Юй" с коммент. Чжу Си; РАН, Ин-т Дальнего Востока; под ред. М. Л. Титаренко. М., 1998. 588 с.
10. Ramo J. The Bejing consensus. The Foreign policy centre. L., 2004. 79 р.
11. : (Ф(Чжан Вэйвэй. Китайская модель - ответ на мировой вызов). ^Ш^Ш(Хуаньцю шибао) , 2009^07^ 15 Во
12. Василенко И. А. Менеджмент в государственных организациях // Государственная служба. 2000. № 1; Кива А. В. Китайская модель реформ // Вопросы истории. 2002. № 5.
13. Гельбрас В. Г. 30 лет реформ и открытости Китая // Общественные науки и современность. 2009. № 3; Мамаева Н. Л. Китайская Народная Республика: 60 лет партийно-политических преобразований. КПК и КПСС: некоторые направления сравнительного анализа // Проблемы Дальнего Востока. 2009. № 5; Баженова Е. С. 30 лет реформ в КНР: итоги, проблемы, перспективы // Азия и Африка сегодня. 2009. № 2.
14. Бергер Я. М. Административно-политическое обновление государственной власти в Китае (к итогам 1-й сессии ВСНП 110-го созыва) // Проблемы Дальнего Востока. 2008. № 3; Бергер Я. М. КНР. Десятилетия поисков и свершений // Азия и Африка сегодня. 2009. № 10.
15. Гудошников Л. М. Реформирование системы государственного управления в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 2006. № 4.
16. Титаренко М. Л. Поступательный характер китайских реформ: важный фактор их успеха. URL: http://russian.cri.en/l/2008/10/18/ls259918.htm 18.10.2008; Титаренко М. Л. Стратегия Китая. XVII съезд КПК. «Перспективы светлые, но путь извилистый» // URL: http://www.zlev.ru/ 138/138_27.htm.
Notes
1. Kabashov S. Yu. Gosudarstvennaya sluzhba Rossiyskoy Federatsii [Public service of the Russian Federation]. Ed. 2. Moscow, 2010. P. 25.
2. Kabashov S. Yu. Teoreticheskie kontseptsii: ucheb. posobie. [Theoretical concepts: tutorial] Moscow: "Flinta" Publ., 2011. P. 64.
3. Golovacheva L. I. Konfutsianstvo i mir i razvitie v XXI veke [Confucianism and the world and development in the XXI century]// Vostok - The East, 2000, No. 2. Pp. 153-155; Egorov K. A. Gosudarstvennyiy apparat KNR [Government of the People's Republic of China], 1967-1981. Moscow: Science Publ., 1982. Pp. 235239.
4. SH^: C^H^-^^ft) (Zhai Guoch-rang. Zhongguo kejuj qudian. The Chinese dictionary of state exams for receiving the right for revenues to public service). (Jiangxi jiaojuj chunbanshe),
2006^ ,M1 2
5. ^S0^ : (Gong Yanming. Researches of imperial examination system of ancient China for officials). (Zhonghua shuju), 2006^ , S331 ^o
6. Gudoshnikov L. M. Vyisshie organyi gosudarstvennoy vlasti i gosudarstvennogo upravleniya Kitay-skoy Narodnoy Respubliki [The supreme bodies of the government and state management of People's Republic of China]. Moscow, 1960. P. 55.
7. In the same place. P. 58.
8. Kotov K. F. Mestnaya natsionalnaya avtonomiya v Kitayskoy Narodnoy Respublike [Local national autonomy in People's Republic of China]. Moscow, 1959. P. 126.
9. Perelomov L. S. Konfutsianstvo i sovremennyiy strategicheskiy kurs KNR [Confucianism and modern strategic course People's Republic of China] / Moscow State Universityof M. V. Lomonosov, Dept. of World politics: Institute of problems of international safety. Moscow: LKI Publ., 2007. Pp. 242-247; Perelomov L. S. Konfutsiy, Lunyuy: issledovaniya [Confucius, Lunyu: the research] / translated form Chinese; text of "Lun Yuy" with comments of Zhu Xi; Russian Academy of Sciences, Institute of Far East; under the editorship of M. L. Ti-tarenko. M, 1998. 588 p.
10. Ramo J. The Bejing consensus. The Foreign policy center. L. 2004. 79 p.
11. ^^^ : (Zhang Weiwei. The Chinese model - the answer to a world
call). ^^ffi (Huanqiu shibao) , 2009^07^15 Bo
12. Vasilenko I. A. Menedzhment v gosudarstvennyih organizatsiyah [Management in the state organiza-tions]// Gosudarstvennaya sluzhba - Public service. 2000. No. 1; Kiva A. V. Kitayskaya model reform [Chinese model of reforms]// Voprosyi istorii - Questions of History, 2002, No. 5.
13. Gelbras V. G. 30 let reform i otkryitosti Kitaya [30 years of reforms and openness of China]// Ob-schestvennyie nauki i sovremennost - Social sciences and present. 2009, No. 3; Mamayeva N. L. Kitayskaya Narodnaya Respublika: 60 let partiyno politicheskih preobrazovaniy. KPK i KPSS: nekotoryie napravleniya sravnitelnogo analiza [Chinese National Republic: 60 years partiyno political transformations. PDA and CPSU: some directions of the comparative analysis]// Problemyi Dalnego Vostoka - Problems of the Far East, 2009, No. 5; Bazhenova E. S. 30 let reform v KNR: itogi, problemyi, perspektivyi [30 years of reforms in the People's Republic of China: results, problems, prospects]// Aziya i Afrika segodnya - Asia and Africa today, 2009, No. 2.
14. Berger Ya. M. Administrativno politicheskoe obnovlenie gosudarstvennoy vlasti v Kitae (k itogam 1 y sessii VSNP 110 go sozyiva) [Administrative and political updating of the government in China (to results of the 1st sessions of VSNP of the 110th convocation)]// Problemyi Dalnego Vostoka - Problems of the Far East, 2008, No. 3; Berger Ya. M. KNR. Desyatiletiya poiskov i sversheniy [People's Republic of China. Decades of searches and fulfillments]// Aziya i Afrika segodnya -Asia and Africa today, 2009, No. 10.
15. Gudoshnikov L. M. Reformirovanie sistemyi gosudarstvennogo upravleniya v KNR [Reforming of system of public administration in the People's Republic of China]// Problemyi Dalnego Vostoka - Problems of the Far East, 2006, No. 4.
16. Titarenko M. L. Postupatelnyiy harakter kitayskih reform: vazhnyiy faktor ih uspeha [Forward nature of the Chinese reforms: important factor of their success]. Available at: http://russian.cri.en/l/2008/10/ 18/ls259918.htm (accessed 18.10.2008); Titarenko M. L. Strategiya Kitaya. XVII s'ezd KPK. «Perspektivyi svet-lyie, no put izvilistyiy» [Strategy of China. XVII congress of a PDA. "Prospects light, but way twisting"]// Available at: http://www.zlev.ru/138/138_27.htm.
УДК 94 (73+438)«1945/1952»
А. В. Зырянова
Политическая деятельность польской эмиграции и ее влияние на внешнеполитический курс США в 1945-1952 гг.
Статья написана в рамках исследования темы «Польский вопрос во внешней политике США в 1945-1953 гг.» на основе материалов Архива внешней политики РФ и Российского государственного архива социально-политической истории. Политическая деятельность польской эмиграции в США в 1945-1952 гг. рассматривается в контексте четырех вопросов - это истоки интереса американского общества к событиям начального этапа холодной войны; характер и содержание польской эмиграции в США; формы политической деятельности американцев польского происхождения, а также польское лобби в Конгрессе США. Основными формами участия американцев польского происхождения в политическом процессе можно назвать создание политически ориентированных организаций, распространение своих политических приоритетов при помощи издаваемых ими печатных изданий, отстаивание своих интересов в Конгрессе США через конгрессменов польского происхождения вплоть до формирования польского лобби. Наиболее влиятельными организациями поляков в США были Польско-американский конгресс, Национальный комитет американцев польского происхождения, Полония. В Конгрессе США польские вопрос активно обсуждался в 1949-1952 гг. в связи с результатами выборов в Польше 1947 г. и обсуждением Катынского дела.
This article is written within the framework of research of a theme «The Polish question in foreign policy of USA in 1945-1953» on the basis of materials of Archive of foreign policy of the Russian Federation and the Russian state archive of a sociopolitical history. Political activity of the Polish emigration in the USA in 1945-1952 is considered in a context of four questions: sources of interest of the American society to events of the initial stage of cold war; character and the maintenance of the Polish emigration in the USA; forms of political activity of Americans of the Polish origin, and also the Polish lobby in the Congress of the USA. It is possible to name the basic forms of participation of Americans of the Polish origin in political process. They are creation of politically focused organizations, distribution of the political priorities by means of printed editions issued by them, and upholding their interests in the Congress of the USA through congressmen of the Polish origin down to formation of the Polish lobby. The most influential organizations of Poles in the USA were the Polish American congress, National committee of Americans of the Polish origin, Polonium. In the Congress of the USA the Polish question was actively discussed in 1949-1952 in connection with the results of elections in Poland in 1947 and the discussion of a Katyn affair.
Ключевые слова: польская эмиграция в США, американцы польского происхождения, польские политические организации, польские печатные издания в США, польское лобби, Польско-американнс-кий конгресс, Национальный комитет американцев польского происхождения, Полония.
Keywords: The Polish emigration to the USA, the Americans of polish origins, the Polish political organizations, the Polish printed editions in the USA, the Polish lobby, the Polish American congress, National committee of Americans of the Polish origin, Polonium.
С окончанием Второй мировой войны общество Соединенных Штатов стало очень остро реагировать на вызовы современных ему международных отношений. Большую роль в принятии политических решений во второй половине ХХ в. начинают играть национальные эмигрантские группы, которые воспринимали происходящие события с точки зрения «устаревших» ценностей того периода, когда они покинули свою страну. Другим политическим явлением послевоенного периода в истории США становится закрепление в политическом процессе лоббистов и групп давления.
Одной из влиятельных политических групп в Соединенных Штатах в 1945 г. стали американцы польского происхождения. Участие поляков в военных действиях стран антигитле-
