CC BY
21
Итак, в технократической идеократической утопии А. Гастева происходит ритуализация искусства, и в частности, литературы как искусства слова. Художественный текст предстает не только как пророчество о грядущем «золотом веке», но и как сила, способная преобразовать мир. Процесс ритуализации литературы проявляется в том, что художественное произведение утрачивает условность, слово наделяется креативной мощью. Происходит это прежде всего благодаря усилению суггестивности за счет введения в нарратив элементов поэтики заклинаний и реконструкции архаических структур мифомышления (сюжеты космогонии, основанные на ситуации преобразования хаоса в космос; архетипические модели милле-ниума, Вавилонской башни и образы демиурга, трикстера, огня, железа).
Литература
1. Gunter H. Utopie nach der Revolution: Utopie und Utopiekritik in Russland nach 1917 // Utopieforschung: Interdisziplinare Studien zur neuzeitlichen Utopie. Stuttgart, 1982. Bd. 3. S. 378-393.
2. Гастев А. О тенденциях пролетарской культуры // Пролетарская культура. 1919. № 9-10. С. 35-45.
3. Гастев А. Поэзия рабочего удара. М., 1926.
4. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.
5. Замятин Е.И. Мы / Сост., авт. вступ. ст. И.О. Шайтанов. М., 1989.
6. Чаликова В.А. Антиутопия Евгения Замятина: пародия или альтернатива? // Социокультурные утопии ХХ века. М., 1988. Вып. 6. С. 134-175.
Волгоградский государственный университет 1 ноября 2004 г.
© 2005 г. М.Н. Хачемизова
ТРАДИЦИИ УСТНО-ПОЭТИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА АДЫГОВ В ТВОРЧЕСТВЕ ТЕМБОТА КЕРАШЕВА
Проблема взаимоотношения литературы и народного творчества всегда актуальна. В новописьменных литературах, в том числе и в адыгейской, прошедшей ускоренный путь художественного мышления от героического эпоса к реалистическому социальному роману, особенно ощутимы связи с традициями устного народного творчества. Эта связь приобретает характер определенной эстетической закономерности, так как художественное мышление не способно претерпеть такой же резкий перелом, какой возможен в социально-экономическом укладе.
Теоретические статьи о фольклоре и литературная обработка произведений устно-поэтического творчества адыгов составляют важное звено в творческой работе основоположника адыгейской прозы Тембота Кераше-ва. Он широко использует многообразие тем, сюжетов и мотивов фольк-
лора, часто обращается к популярным в фольклоре героям, переосмысливая суть их характеристик применительно к литературным персонажам. Творческое переосмысление адыгского фольклора дает писателю возможность выразить в своей прозе своеобразную концентрацию общественного, социально-исторического и эстетического опыта народа.
Основным источником гуманистической философии Т. Керашева служат жизнь, быт и психология народа, выработавшего веками высоконравственные принципы человеческого поведения. Писатель отмечает: «Роль фольклора в формировании идеологии прежнего адыга - члена феодального и полуфеодального общества в прошлом была велика. Песни, рассказы всех видов сопровождали всю его жизнь... Сила примера героев... господствовала над ним...» [1].
В произведениях Т. Керашева очень ярко проявляется процесс перехода от фольклорно-эпического мышления к поэтике и стилю художественного реалистического творчества письменной литературы. Примером выражения слияния героико-романтического прошлого с жизненной достоверностью настоящего является его историческая проза. Чтобы познать себя и свой народ исторически и художественно, писатель стал анализировать прошлое народа, связывая его с настоящим днем, показывая историю развития личности. Это побуждало к созданию ярких национальных характеров. Каковы истоки этих характеров? На чем базируется терпение, сила духа, мужество истинных героев? Ответы на эти и другие вопросы автор ищет в истории народа, его национально-художественных традициях.
Как известно, к народным преданиям обращались и первые адыгские писатели-просветители. Тембот Керашев по-своему развил и дополнил традиции просветителей в понимании и оценке истории народа, его психологии и художественной культуры. Фольклорное качество предстает в новом керашевском стиле. Писатель, являясь знатоком адыгского фольклора, показывает связь героического содержания народных сказаний и песен с образом жизни адыгов.
Интерес писателя к истории впервые проявился в публицистических статьях. В осмыслении истории, быта и психологии адыгского народа особое место занимает очерк «Искусство Адыге» (1932). С первых строк очерка автор начинает говорить об исторически обусловленных чертах характера адыга, объясняя его психологию и строй его души особыми условиями жизни: «Вся жизнь черкеса проходила в прошлом в седле. Бесчисленные враги, бесчисленные претенденты на их земли, на их свободу... не давали им покоя. Походная жизнь в седле стала для них нормальной. Эта походная жизнь самими адыге символически отражена в своих сказаниях» [2]. По мнению писателя, именно с походной жизнью были связаны самые глубокие переживания, яркие моменты наивысшего душевного подъема. Жестокие условия борьбы за существование сокращали минуты радости и веселья; суровая походная жизнь формировала суровый характер адыга-воина.
Трагическая история народа художественно воплощалась в героических преданиях и песнях, песнях-гъыбзэ (песни-плачи): «Возвращаясь к условиям своей настоящей тяжелой действительности, пересчитывая свои ряды после походов, перенося бесконечные лишения в этих походах, адыг затягивал бесконечно тягучую, печальную мелодию, подобно свисту беспощадного ветра, хлещущего его одинокую фигуру в степи, напоминающую плач матери, потерявшей единственного сына-кормильца, или жены, потерявшей дорогого мужа...» [2]. Так, глубоко осознав трагизм исторической судьбы адыгов, Тембот Керашев говорит о том, что характер ады-га-воина был обусловлен жестокими жизненными обстоятельствами. Это были вынужденные условия жизни. «Адыге знали и другую, более желанную жизнь. В своих сказках и песнях, складывавшихся в минуты покоя. отражали свои чаяния, мечты о другой светлой, заполненной производительным трудом жизни. свои чаяния, свои желания они вкладывали в свои сказки» [2, с. 106], которыми богата Адыгея. «Маленькая Адыгея -настоящий Клондайк, золотое дно устного народного творчества», - писал П. Максимов [3].
Устные предания и песни особенно богаты историческим содержанием, имена национальных героев с помощью преданий и песен передавались от одного поколения к другому, фольклор служил своеобразной устной летописью. Осознание писателем значения родного фольклора помогло ему создать такие повести и новеллы, как «Дочь шапсугов», «Абрек», «Месть табунщика», «Последний выстрел», «Урок жизни» и роман «Одинокий всадник». В этих и в других произведениях писатель плодотворно развил традиции историзма адыгских народных сказаний, преданий, легенд, песен.
Тембот Керашев стремится вызвать ассоциации путем сравнения событий, происходящих в настоящее время с событиями исторического прошлого. Готовность народных героев идти на самопожертвование ради защиты свободы, чести и достоинства своего народа всегда покоряла художественное воображение писателя. Он воспел это «безумство храбрых». Герой повести «Абрек», понимая свою обреченность, и то, что он один не справится с целым обществом зла, вступает в противоборство с несправедливостью, так как он убежден в том, что необходимо оправдывать свое человеческое предназначение - бороться со злом. Такими типичными героями писателя являются активные люди, вмешивающиеся во все сложные коллизии жизни. Непреклонное движение вперед, жажда деятельности, мужество и выдержка - важные черты их характера, которые базируются на традиционных представлениях адыгов об идеале, глубоко уходящих в корни устно-поэтического творчества.
Исторические экскурсы, к которым часто прибегает автор, имеют большое значение для полного представления о характере и психологии адыга. «Пройдя через это невообразимое крошево народов и племен, адыги выкристаллизировались с поразительной этнической стойкостью...
Опасность нападений непрестанно витала над адыгами... Так поневоле рождалась недоверчивая замкнутость и враждебная настороженность», -подчеркивает писатель [2].
Использование фольклора помогло Т. Керашеву не только углубить творческую идейную сущность произведений, но и показать человека в его национальной специфике. Человек в прозе писателя всегда вписан в определенную историческую обстановку, в национальную стихию и среду, отраженную в мифах, легендах, сказках, в которых сконцентрированы народные представления о человеке. Взгляд писателя на человека и его судьбу складывается на основе исторического опыта народа и его личного духовного опыта и приобретает многосторонний, универсальный характер.
Писатель прослеживает национальный характер во времени, в его исторической обусловленности. В исторических песнях, созданных народом и привлекаемых автором, особенно отражаются все горести и радости народа. Они являются неотъемлемой частью души народа. Карбеч («Дорога к счастью») «...преданно нагнувшись над скрипкой, долго извлекал смычком жалобные, древней простоты звуки» (1, 92) . Песня вводит читателя не только в духовных мир человека, но и объясняет содержание той огромной внутренней работы, следствием которой является рождение нового сознания, новых норм поведения человека.
Старинная мелодия шичепшина (музыкальный инструмент типа скрипки) мысленно возвращает героиню романа «Дорога к счастью» к поре ее доброго детства, когда она прислушивалась к жалобным звукам скрипки мудреца Карбеча. С тех пор звуки мелодии стали потребностью души Нафисет, старинная мелодия заставляла вновь и вновь осмысливать прошлое, искать в нем ответа на многое, еще непонятное ей в современной жизни. С горькими раздумьями, рожденными в Нафисет песнями деда, появилось чувство уверенности в победе человека над всеми сковывающими его силами, потому что в народной песне были и мужественные мотивы, звавшие к борьбе.
В романе «Одинокий всадник» героиня Суанд исполняет народные героические песни. Через эти песни передается Ерстэму - народному герою и главному персонажу произведения - трагический пафос ее жизни: «Наверное, в крови каждого человека есть нечто такое, что чутко отзывается на звуки родных песен... песни Суанд будили в душе острую любовь и жалость к народу, сложившему эти песни» .
Тембот Керашев широко использует в своем творчестве мотивы, идеи и образы повествовательных жанров фольклора. Герой («Дорога к счастью») не случайно вспоминает сказку о белых и черных джиннах. Сказка помогает восприятию новых явлений стариком Карбечем. На вопросы о
* Керашев Т.М. Избранные произведения: В 3-т. Майкоп, 1981-1983. (Произведения писателя цитируются по данному изданию. Первая цифра - том, вторая - страница.) ** Керашев Т. Избранное. Майкоп, 1997. С. 92-93.
причинах и следствиях явлений в природе и в обществе народ пытался ответить сказочными образами. В них народ воплощал свою фантазию, мечту о светлой жизни, когда в различных гранях полно может проявить себя творческое начало в человеке. И, естественно, что Карбеч выражает свои мысли этими сказочными образами. Разоблачая происки врага, он вспоминает сказку о добрых и злых началах в жизни. Карашев вкладывает в уста Карбеча сказку о черном и белом баране. Автор и на этот раз верен себе: как и в сказках о белых и черных джиннах, здесь также черный цвет олицетворяет зло. Свои мысли, взгляды на жизнь герой переносит на сказочные образы и по-своему оценивает создавшееся положение.
Т. Керашев вводит в произведение и образ сказочного Куйжия, который всегда побеждал великанов, хотя он сам был невзрачным и физически намного слабее своих противников. Но Куйжий - любимый герой народа, потому что он смекалистый, оптимистичный, храбрый.
Диалектическая подвижность самой наполняемости национальных фольклорных образов хорошо освоена писателем. Он вводит сказочные элементы в том случае, когда необходимо представить то или иное явление жизни в выразительном широком или лаконичном сравнении с тем образом, который удерживается веками в сознании народа. Эстетически впечатляющий образ придает национальную окраску литературному герою, усиливает его восприятие: «Когда она дома распускает свои волосы, они покрывают ее до пят. Вода, которую пьет она, видна сквозь горло, так светла ее кожа; когда засучит рукава, мы уже не зажигаем лампу -ее светлые руки освещают комнату» (1, 291). Так шутливо-гиперболически говорит Биболет о своей невесте Нафисет. В реалистическую ткань романа входит образ нартской героини светлорукой красавицы Адыиф, руки которой излучали жизнетворную энергию и свет. Не случайно образ ведущей героини романа Нафисет сближен со сказочным образом Адыиф. Народ соединял понятие прекрасного с представлением о добре и человечности. Прекрасно то, что служит целям борьбы человеческого, гуманного со злом и мраком, что является залогом торжества высоких идей освобождения человека от всех форм рабства и насилия.
Способностью широко пользоваться арсеналом поэтических средств фольклора отличались джегуако - руководители массовых праздников и игр. В роман «Дорога к счастью» вводится колоритный образ джегуако. По ходу действия он обращается к девушке Куляц, воспевая ее красоту: «Уи-уи-уиу! Взглянем в сторону Наджехабль, увидим там девушку одну, белое у сороки - цвет ее тела, черное у сороки - цвет ее волос, поступь лани - ее походка, крылья ласточки - брови ее! Прекраснейшая из всех существ, одаренных глазами и бровями». В самом отборе поэтических приемов чувствуется богатство языкового арсенала, знакомство с традиционными формулами изображения красоты во внешнем облике женщины: «Она (Куляц) поплыла навстречу гостям, точно сказочная царевна белых джиннов» (1, 74).
Язык произведений Керашева вбирает такие афористические средства выражения мысли, как пословицы и поговорки, которые несут в его произведениях большую идейно-эстетическую нагрузку. М. Горький писал, что «. искусство слова родилось в глубокой древности из процессов труда людей. Причиной возникновения этого искусства служило стремление людей к организации трудового опыта в словесных формах, которые наиболее легко и прочно закрепились в памяти - в формах двустиший, «пословиц», «поговорок», трудовых лозунгов древности» [4].
Адыгейские пословицы метки, своеобразно рифмованы, созвучны. В них, как и в песнях, отражены движение жизни и оценка человека. Т. Керашев обращается к пословицам, когда нужно дать четкую характеристику какому-нибудь персонажу, раскрыть сущность человека, определить обстановку. Речь старика Карбеча пересыпана пословицами и поговорками: «В неначатом деле змей сидит»; «Чем много прожить, лучше много повидать»; «Красный цвет - это цвет жизни»... Каждая из этих пословиц несет в себе отстоявшееся в веках представление народа о смысле жизни, о нормах поведения в быту, в человеческом общежитии. Большое место занимают в творчестве писателя пословицы, в которых выражен этический идеал трудового народа, его понимание прекрасного, мужественного, достойного в человеке: «Раз ты человек, так не роняй голову!»; «Неважно, что нарядно одет, важно, что опрятно»; «Если родился мужчиной, пусть не теряет достоинства своего народа»; «Украшай свою жизнь цветами и человечностью».
К пословицам прибегают герои романа и в том случае, когда необходимо сорвать личину с врага, дать лаконично-выразительную характеристику человеку. Так герой Беч (роман «Состязание с мечтой») говорит о дочери богача Кутасе: «Желудь недалеко падает от дуба».
Связь творчества Т. Керашева с фольклором подчеркивают все литературоведы Северного Кавказа. Адыгейский литературовед У. Панеш писал: «Фольклор является у Керашева неотъемлемой частью повествования, он оказывает влияние на фабулу, на построение характера, он может определять ритмику рассказа. Но главное то, что его присутствие носит не назойливый характер и что он нужен не сам по себе, а как средство для создания достоверного реалистического национального характера» [5].
На современном этапе развития литературы обращение писателей к фольклору принимает еще более активный характер. «...Обращение к народному началу - глубокая потребность национальных литератур наших дней, - пишет А.В. Ващенко, - оно способно многое стабилизировать в личности эпохи космических полетов и «звездных войн»... (человек. -М.Х.) как никогда, нуждается в понимании о том, что имя его действительно «звучит гордо» и в этом процессе самоанализа нет важнее вопросов, чем те, которые задает сегодня человек самому себе» [6]. Формы выражения жизненной философии в произведениях сочетаются «с традиционным обращением к мудрости народных новелл, сказок, притч,
афоризмов, которые остаются почти необходимым компонентом содержания» [7].
Таким образом, народные поэтические традиции в литературе помогают сделать «радостное переоткрытие своих национальных корней» (М. Новикова) [8]; фольклор становится для писателя важным инструментом для освоения национальных особенностей, национальной психологии героев и здесь «самое главное не сам метод пользования народным творчеством (ах, как сделано!), а проникновенное изображение жизни, человека».
Заслуга писателя Тембота Керашева, серьёзно решающего проблему национального менталитета, роли фольклора в раскрытии этнически характеров, состоит в том, что он создает реалистические образы, используя традиции фольклора. Художественная концепция личности, созданная в его произведениях, утверждает неразрывную связь человека с демократическими многовековыми культурными, бытовыми, этическими, нравственными традициями национального бытия. Писатель возводит национальное содержание до общечеловеческого, опираясь на гуманистический смысл фольклора, осознавая, что каждый народ берет в своем прошлом то, что соответствует его духовному уровню, его жизни, его идеалам, его мечтам.
Литература
1. Керашев Т.М. О сказаниях и сказках народа адыге // Адыгейские сказания и сказки. Ростов н/Д, 1937. С. 4.
2. Керашев Т.М. Искусство Адыге // Революция и горец. Ростов н/Д, 1932. № 2-3. С. 105.
3. Максимов П.Х. Народ-оптимист (Об адыгейском народе и его сказках) // Горские сказки. Ростов н/Д, 1937. С. 26.
4. Горький М. Об искусстве // Наши достижения. 1935. № 5-6. С. 3.
5. Панеш У.М. Характеры и конфликты // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Майкоп, 1988. С. 24.
6. Ващенко А.В. Америка в споре с Америкой // Литература. М., 1988. № 3. С. 60-61.
7. История адыгейской литературы. Т. 2. Майкоп, 2002. С. 87.
8. Новикова М. Когда огонь соединяется с огнем // Вопросы литературы. 1988. С. 10.
Адыгейский государственный университет 23 ноября 2004 г.
