CC BY
122
УДК 101 : 316.334.2 + 165.23
Антонов Алексей Васильевич
Antonov Alexey Vasilyevich
кандидат философских наук, доцент кафедры философии и права Пермского национального исследовательского политехнического университета
PhD,
Assistant Professor, Philosophy and Law Department, Perm National Research Polytechnic University
ТОВАР И ВЕЩЬ
COMMODITY AND THING
Аннотация:
Summary:
В статье доказывается, что «товар» и «вещь» представляют собой социально-экономические формы материальных продуктов труда, характерные для разных типов общественно-экономических формаций. Наличие «товара» присуще обществам с господством частной собственности, форму же «вещи» материальные продукты труда принимают в обществах, где на правах собственности все принадлежит всем.
The article proves that a commodity and a thing represent the socio-economic forms of material products of labour, typical for various social and economic structures. The availability of the commodity is typical for the societies with private property domination. The material products of labour shape as a thing in the societies, where according to the property rights everything belong to everybody.
Ключевые слова:
социальная философия, философия экономики, товар, сравнение, ценность, вещь, потребительная стоимость, вещная форма.
social philosophy, philosophy of economics, commodity, comparison, value, thing, user value, form of a thing.
Keywords:
В экономической теории существует еле заметный терминологический пробел. Мы знаем, что товар - это «материальный продукт, предназначенный для обмена». Обмен, по Адаму Смиту, вызывается общественным разделением труда. Однако, как заметил К. Маркс: «В древнеиндийской общине труд общественно разделен, но продукты его не становятся товарами» [1, с. 50-51]. Какую же социально-экономическую форму продукты труда принимают в древнеиндийской общине?
Удивительно, но на этот вопрос в экономической науке ответа нет. В учебной и научной литературе материальные продукты труда без всякой системы называются то «потребительными стоимостями», то «предметами потребления», что не является одним и тем же. Любой материальный продукт, не вступавший в отношения обмена, не обладает стоимостью, следовательно, то же касается и ее потребительной формы. В то же время, предметами потребления могут быть и сами товары.
В существующем терминологическом беспорядке повинен К. Маркс, который писал в «Капитале»: «Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью. <...> Потребительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма» [2]. Неудивительно, что в советской философии термин «потребительная стоимость» применялся даже при описании первобытного общества, где вообще нет стоимости. Впрочем, эти затруднения имеют отношение лишь к теории. Что же касается обыденной жизни, то здесь, без всяких затруднений, материальные продукты труда, не являющиеся товарами, издавна именуются просто «вещами».
В чем же состоит сходство и различие двух этих социально-экономических форм продуктов труда - «товара» и «вещи», материальными носителями которых являются, соответственно, «потребительная стоимость» и «предмет потребления»?
Внешним образом и товар, и вещь представляют собой «...вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы» [3]. Чаще всего подобный вид им придает труд. Однако мы знаем массу природных объектов (дикорастущие грибы или полезные ископаемые), которым труд не придавал никаких форм и которые, тем не менее, могут успешно выступать в роли товаров; мы так же знаем условие, при котором они получают товарную форму - обмен.
Точно также не преобразованные трудом природные объекты могут выступать и в роли вещей, например, жемчужины. Благодаря каким же условиям они получают свою «вещную» форму? Данный процесс не является обменом, поскольку вещи стали бы товарами. Но если не обмен, то что же?
Относительно товаров мы знаем, что труд, изменяющий форму вещества природы имеет двойственный характер: является частным или непосредственно индивидуальным и в то же время общественно-необходимым или опосредованно (с помощью обмена) общественным. Благодаря
этой двойственности труда товар также приобретает двойственную природу: он может не только непосредственно удовлетворять индивидуальные потребности изготовителя, выполняя при этом функции «непосредственной потребительной стоимости», но и, благодаря обмену, удовлетворять сходные нужды других людей, выполняя при этом функции «общественной потребительной стоимости». Обладает ли также «вещь», то есть «предмет потребления», двойственным характером? Чтобы ответить на поставленный вопрос, рассмотрим внимательнее следующее место у Гомера: «Кубок красивый поставила, из дому взятый Нелидом [4],
Окрест гвоздями златыми покрытый; на нем рукояток Было четыре высоких, и две голубицы на каждой Будто клевали златые; и был он внутри двоедонный.
Тяжкий сей кубок иной не легко приподнял бы с трапезы,
Полный вином; но легко подымал его старец пилосский...» [5, с. 180-181].
Возникает вопрос: Разве не для питья изготавливаются кубки, в том числе и тот, который описывает Гомер? Здесь видно, что из-за ценимых особо тяжелых золотых украшений уже не каждому дано воспользоваться кубком по его прямому назначению. Если бы кубку Нестора посчастливилось сохраниться до наших дней, то табличка «Руками не трогать!» вполне убедила бы любого человека, что данный предмет отныне и вовсе утратил свою непосредственно потребительную функцию - служить утилитарной емкостью для питья - и предстает нашему музейному изумлению лишь в своей опосредованной форме - в качестве некой ценности - исторической или эстетической. Во всяком случае, этот пример иллюстрирует, что наличие в вещи двух форм - конкретно-потребительной, связанной с утилитарным потреблением предмета («утилитарная ценность»), и абстрактно-потребительной (просто «ценность») - отнюдь не является иллюзией.
Возникает ряд вопросов: Разве кубок Нестора, доживи он до наших дней в целости и сохранности, вовсе бы утратил свои утилитарные свойства? Разве из него при случае нельзя было бы пить? Конечно же, нет. Почему же тогда мы не воспринимаем его как обычный кубок для питья?
Ответ очевиден - только исходя из его сравнительных достоинств и ценности [6]. Это значит, что лишь отражаясь как в зеркале, в тысячах стеклянных и глиняных кружек, стаканов и прочего, подобный предмет обретает свою музейную неприкосновенность. В действительности кубок связан тысячами незримых общественных связей со всеми существующими и даже существовавшими кубками, рюмками, кувшинами и прочими емкостями для питья. Мы обнаруживаем, что существует некий рынок сравнения вещей. Только благодаря его существованию всякая вещь получает возможность выявлять свою двойственную природу. Данный процесс сравнения материальных продуктов труда осуществляется не только внутри нашего сознания, но и вполне объективно.
Чем же вызывается к жизни подобный процесс?
Мы проанализировали «товар» и «вещь» и убедились, что как материальные продукты, предназначенные для потребления, они ничем не отличаются друг от друга. Не отличаются также и двойственностью своей природы. Единственная разница, которую нам удалось обнаружить, состоит в том, что общественный характер «товаров» выявляется с помощью обмена, а общественный характер «вещей» - с помощью сравнения. Чем же отличаются между собой сами эти объективные процессы?
Чтобы уяснить разницу, в качестве примера рассмотрим процесс потребления книг в университетской библиотеке. Первое, что мы должны будем констатировать, - это то обстоятельство, что книги здесь не являются собственностью читателей. По этой причине они и не обменивают их непосредственно между собой. Всякий процесс обмена книгами осуществляется с помощью библиотекарей, уполномоченных действовать от имени всех читателей. При этом данный процесс все равно продолжает осуществляться, приобретая некоторые специфические черты. Их можно было бы сформулировать следующим образом: там, где существует некая очередность в потреблении всем одинаково принадлежащих вещей, в данном случае книг, там происходит так, будто именно вещи меняют своих потребителей, а не наоборот. Парадоксальным образом именно книги меняют своих читателей, что подтверждается соответствующей записью в библиотечном формуляре. Рассмотренный обмен книг представляет собой не что иное, как процесс их практического сравнения в поочередном потреблении, то есть чтении.
Таким образом, процесс сравнения вещей - это не одна, совершаемая логическая операция. Он представляет собой реальную форму обмена материальными продуктами труда в условиях их принадлежности всем без исключения индивидам. Мы знаем, что подобное состояние общества, моделью которого у нас явилась университетская библиотека, действительно существовало до появления частной собственности и товарного обмена.
Из этого следует, что «вещь» в своей сущности представляет собой социально-экономическую форму материального продукта труда первобытного общества, а то, чем становится вещество природы в результате процесса труда - товаром или вещью - лежит по ту сторону его материальной вещественности и всецело зависит от исторической формы материальных отношений между индивидами.
Ссылки и примечания:
1. Маркс К., Энгельс Ф. Капитал. Критика политической экономии. Книга первая: процесс производства капитала. М., Т. 23. 907 с.
2. Там же. С. 44.
3. Там же. С. 192.
4. Нелид, то есть сын Нелея - Нестор, царь острова Пилос, который участвовал в Троянской войне будучи уже весьма в преклонном возрасте.
5. Гомер. Илиада / пер. с древнегреч. Н. Гнедича. М., 1982. 448 с.
6. См. подробнее о ценности и сравнительной ценности: Антонов А.В. Происхождение эстетической ценности как проблема социальной философии: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Пермь, 1992. 20 с.
