CC BY
73
Лингвистика
А.В. Брунов
Топонимы в их отношении к терминам и детерминологическим единицам
В статье рассматривается актуальная проблема классификации топонимов в их отношении к терминам и детерминологическим единицам. В основу исследования впервые положена категория тождества, что позволило определить топонимы как особую разновидность вокабуляра, не сводимую ни к одной из сопоставляемых групп и, таким образом, решить практически важный вопрос об их месте в системе искусственно создаваемых знаков-наименований.
Ключевые слова: категория абсолютного тождества, категория размытого тождества, детерминологические единицы, топоним, торонимия, терминосистема.
Вопрос о месте топонимов в общей классификации словарного состава связан, во-первых, с интенсивным развитием научно-технического потенциала общества, соответственно, отражающегося во все возрастающем количестве терминов; во-вторых, с вытекающим из этого развития переходом ряда терминов в так называемые детерминологические единицы. Топонимы, как и вся терминосистема, представляют собой тот раздел вокабуляра, который, как известно, создается на основе искусственно наименованных объектов в их обязательной однозначности.
Однако, в силу общеизвестности своего значения, вопрос о месте топонимов в этой системе, как и сама правомерность объединения их с терминами или отнесения к детерминологическим единицам, остается до сих пор нерешенным [1; 4]. Дело в том, что топонимы входят в язык, как бы минуя ту ступень эволюционного развития, которую проходят термины при их трансформации в детерминологические единицы как слова,
Лингвистика
утратившие свою терминологическую однозначность. Именно поэтому данный вопрос остается открытым, вызывая значительные затруднения при практической классификации словарного состава.
Топонимы, будучи системой конвенционно введенных в язык знаков, используемых для максимально точной ориентации человека в пространстве, разделяются на три основные группы: 1) земнотопонимы; 2) гидротопонимы; 3) астротопонимы. Все они служат для локализации объектов либо в виде конкретно названной географической точки в пределах суши или околоземного (то есть космического) пространства, либо в виде линии, изображающей движение водных масс, где необходимость введения линейного плана вместо точечного объясняется наличием гидроартерий, пересекающих большие территории, а иногда (в периоды засух, наводнений или каких-либо катаклизмов) изменяющих свои русла.
Языковая специфика топонимии, как отмечалось выше, заключается в таком договорном характере их введения в вокабуляр языка, который основан на обязательном соглашении, то есть «конвенции», предшествующей их появлению как знаков-наименований. Но при этом именно условный характер, исключая процесс диахронического развития и устанавливая принцип их однозначного называния, позволяет, с одной стороны, объединить их с антропонимами как ономастическими единицами, используемыми для наименования одушевленных существ (людей и животных), а с другой - говорить о них как об относительно закрытой системе языковых знаков, имеющих свои идентичные и дифференциальные признаки. При этом нужно учитывать три следующих фактора.
1. Само наименование, искусственно данное тому или другому объекту, в ряде случаев может относиться к настолько отдаленному хронологическому периоду, что для его раскрытия и понимания необходим специальный этимологический анализ.
2. Договоренность названия, лежащая в основе любого из трех видов топонимических единиц, будучи связана с антропологией, зависит от того сообщества людей, которые населяют определенную территорию и дают названия тем местностям, акваториям и небесным телам, которые их окружают. Миграции, связанные с войнами или природными катаклизмами, как известно, приводят к переселениям людей (как это имело место в Ш-1У вв. при великом переселении народов в пределах Азии и Европы). В процессе таких массовых исходов одного народонаселения и приходов другого или в политических коллизиях прежние топонимы не всегда сохраняются, а довольно часто заменяются новыми, например, Царицын - на Сталинград, а потом Сталинград - на Волгоград и т.д.,
поэтому наблюдается наличие биназывных и даже полиназывных топонимов (Югославия ^ Хорватия, Черногория, Словакия).
3. Любой язык в процессе своего исторического развития оказывается подверженным целому ряду фонетических и грамматических изменений, которые могут настолько трансформировать слово (и, естественно, топонимы в том числе), что требуется своего рода «реконструктивное препарирование такого словарного скелета» с учетом всех повлиявших на него эволюционных закономерностей (например, Lundinij ^ London, Laba ^ Elba и т.д.).
Выше отмечалось, что несмотря на наличие исследований в области топонимии, интерес к этой системе языковых знаков постоянно расширяется. Это объясняется, в основном, двумя причинами: 1) освоением новых территориальных зон земного и внеземного пространства, включая строение водоемов, каналов, переброс рек, интенсивное освоение космоса, возведение новых жилых массивов и т.п.; 2) несомненной близостью топонимии и терминосистемы, которая с каждым годом привлекает к себе все большее число исследователей, описывающих внутренние и внешние закономерности ее функционирования во все возрастающей интенсификации процессов научного развития общества, хотя две эти системы - топонимия и терминология, так же как и антропонимика, в языке представляют собой относительно самостоятельные выразители знаково-договорных отношений.
Рассматривая топонимию как тот участок вокабуляра, который наиболее близок к терминосистеме в ее, казалось бы, детерминологической выраженности, мы в своем анализе считаем необходимым остановиться на следующих моментах: во-первых, на моменте общности термина и топонима (в любом его качестве - будь то земнотопоним, гидротопоним или астротопоним); во-вторых, на моменте выхода топонима из терминологического поля и его превращения в детерминологическую единицу, не соотносимую с теми детерминологическими единицами, которые появляются в языке как результат своего рода «деградации» термина.
В этом плане нас, естественно, будут интересовать те общеязыковые принципы, которые лежат в основе механизма внутренней трансформации слов при их миграции в таких категориально соприкасающихся зонах, какие существуют при функционировании трех анализируемых видов лексики: «термины» ^ «детерминологические единицы» ^ «топонимы».
Поскольку термин так же, как и топоним, является результатом договорного акта, то именно этот акт, предшествуя его языковому статусу как единице языка, не просто вводит термин в круг речевого общения, но,
бЗ
Филологические
науки
Лингвистика
главное, оставляет за ним узко профессиональную сферу функционирования, т.е. сферу, ограниченную в своей употребительности.
Топоним независимо от своей отнесенности к пространственной дислокации объекта - на суше, воде или в космосе - вводится в язык по принципу изначально договорного акта, принимаемого обществом для целей коммуникации. Но, если использование термина, будучи вызвано расширяющимся потоком научной, спортивной, экономической и прочей профессиональной информации, сугубо специфично и поэтому лимитировано кругом лиц, посвященных в его значение, то для топонима свойственна прямо противоположная картина. Его функционирование может быть реализовано лишь в случае неограниченно широкой информативности, относительно приложенной к строго определенному пространственному объекту, расположение которого фиксируется топонимом. Это положение распространяется даже на астрономию, хотя в ней на начальном этапе наименования астротопонима действуют те же принципы его фиксации, что у любого термина: имеет место узкая сфера осведомленности, известная только лишь тому кругу лиц, который непосредственно связан с исследованием космического пространства при помощи особой доступной им аппаратуры. Поэтому в этом случае говорить о всеобщей ознакомленности в полном смысле слова не приходится. Однако и здесь может наблюдаться процесс постепенной детерминологизации астротопонимов, ведущий ко все более широкому ознакомлению с их космическим местонахождением: в том или ином пространственном секторе космоса (например, близкая к нам Галактика или одна из тех двенадцати, которые уже известны науке), то ли внутри какого-то определенного небесного тела, о котором мы уже знаем (например, море Эллада), либо в определенном созвездии (например, Альдебаран как звезда созвездия).
Итак, термины и топонимы, имея общую форму своей интродукции в язык (конвенциально условную), сразу же, с первых моментов своего функционирования в нем, оказываются оппозиционно нагруженными: термины выступают как узко специализированные единицы вокабуляра, а топонимы, напротив, как всеобще известные, т.е. максимально широко информационные единицы вокабуляра. Ср., например, с одной стороны, фонема, аллофон, семиотика, нарротология, дискурс и т.д. как термины, значение которых известно лингвистам, а с другой - земнотопонимы (Суздаль, Мюнхен, Эдинбург, Красное море, Берингов пролив, Босфор и т. д.), поскольку даже в том случае, если человек сомневается в точном географическом расположении названного объекта, то сведения о нем всегда широко публикуются в общедоступной справочной литературе и доступны пониманию без специальной профессиональной подготовки.
Это положение в его устоявшейся фазе распространяется даже и на астропонимы, когда обозримые космические объекты имеют свои топонимические наименования, уже установившиеся и широко используемые нами при обозрении той части небесной сферы, которая попадает в поле нашего зрения. Например, The Constellations of Andromede and Pegasus или The Venus, The Mercury и т.д.
И в терминах, и в топонимах действует предложенный Л.К. Свиридовой закон тождества [5], когда имеет место совпадение называния с объектом. Но при этом характерно следующее: в терминах и топонимах этот закон действует в своем полном безостаточном наложении (например, парцеллят) и означает только ту часть составного высказывания, которая как термин может существовать и быть понятным специалистам без своей базисной части, точно так же, как топонимы Киев, Норильск, Дон, Южный Крест не нуждаются в своей пространственной детализации, обозначая ее то как определенную точку локализации на суше, то как линию пространственной протяженности водной акватории, то как тело космической сферы.
Во всех этих случаях закон тождества действует, на наш взгляд, однозначно во всей полноте своего выражения, где однозначность не допускает наличия синонимов, как это имеет место в обычной лексике нетерминологического и нетопонимического характера. В последнем случае закон тождества допускает соотнесение с объектом через систему синонимов, относящихся к одному и тому же семантическому полю (например, поле радости или поле гнева), когда в зависимости от количественной доли названного качества могут использоваться различные синонимы (гнев ^ негодование, агрессия, возмущение, досада и т.д.).
Ничего подобного в реализации категории тождества при использовании термина и топонима не наблюдается. В топонимах могут быть только уточняющие сведения, конкретизирующие местоположение объекта: например, в земнотопонимах город с указанием области или края (Нефтегорск Краснодарского края или же Нефтегорск Саратовской области) либо в гидротопонимах (Двина - Западная Двина или Северная Двина или Донец - Северный Донец и Южный Донец и т.д.), либо в астротопонимах (Медведица - Большая Медведица и Малая Медведица и т.д.).
Итак, переход термина в область детерминологической единицы связан с такой формой модификации категории тождества, при которой она оказывается несколько размытой в своих исходных границах, т.к. допускает синонимичную вариативность, где тождество начинает колебаться в своей выраженности. И амплитуда такого колебания проявляет себя в пределах количественной меры, условно обозначаемого нами за
Филологические
науки
Лингвистика
единицу, где синонимы, будучи обязательно задействованы в этом количественном пределе, включают его в себя по-разному, т.е. все они входят в эту единицу, но представляют ее в различных количественных долях, в силу чего они качественно неравнозначны. Например, гнев в этом смысле может быть условно представлен как равный единице или, иначе, как условное единство качественных и количественных мер, а раздражение (один из синонимов) можно также условно представить равным такой минимальной мере, как 0,009 и т.д. [2].
Совершенно очевидно, что ни к терминам, ни к топонимам такое качественно-количественное дробление не может быть приложимо [3, с. 73-84]. Однако в этой связи встает вопрос о степени близости топонима и детерминологических единиц.
Выше отмечалось, что, как только термин в ходе своего эволюционного развития переходит в детерминологическую единицу, он начинает функционировать в языке, подчиняясь всем тем закономерностям, которые свойственны каждому слову общеязыкового вокабуляра. Это значит, что в детерминологической единице действует тот же закон тождества. Но в целях детализации анализа мы позволим себе назвать его законом абсолютного тождества, когда он действует в терминах и топонимах, а закон, именуемый нами законом размытого тождества, допускает использование большого количества синонимов, функционирующих внутри одного и того же семантического поля.
Выше мы отмечали ту особенность топонимов, которая сближает их уже не с терминами, а со словами общего языкового вокабуляра, а именно: их однозначность и обязательную общедоступность, без которой топонимы утрачивают свое основное константное значение: однозначную общеизвестность.
В этом плане их сближение с остальными единицами языка является тем необходимым условием, которое лежит в самой основе их речевого функционирования.
Но значит ли это, что топонимы могут быть приравнены к единицам основного словарного состава языка? Мы полагаем, что на этот вопрос можно ответить только отрицательно. Обоснование такого негативного решения лежит в характере преломления категории тождества в каждом из этих видов лексики. Дело в том, что категория тождества, как было продемонстрировано выше, имеет две формы своего проявления. Мы различаем категорию тождества по принципу ее абсолютной или размытой выраженности. Если с этих позиций подойти к анализу детерминологи-ческих единиц, терминов и топонимов, то получится весьма неординарная картина - термины отмечены абсолютной выраженностью категории
тождества, иными словами: категория тождества в равной мере выступает как абсолютная форма функционирования терминов и топонимов в речи. Однако эта же категория тождества утрачивает свой абсолютный характер при трансформации термина в детерминологическую единицу и поэтому не только не сближает топоним с детерминологической единицей, а, напротив, противопоставляет их друг другу.
В силу сказанного, можно констатировать следующее: категория тождества в равной мере выступает как размытая форма функционирования детерминологических единиц и слов всего общего словарного состава языка (включая, естественно, и слова основного словарного фонда).
В таком случае получается следующее.
I. Категория тождества в ее абсолютной форме объединяет термины и топонимы в единый класс словарных единиц с точно очерченным уникальным значением.
II. Категория тождества в ее размытой форме, отделяя детерминологи-ческие единицы и от терминов, и от топонимов, позволяет смотреть на них как на единый тип лексики, основной и сущностной чертой которого выступает точность информативных сведений об объекте.
На этом основании можно считать фактор информативной общедоступности, который, с одной стороны, разделяет термины и топонимы, а с другой стороны, объединяет топонимы и детерминологические единицы, не ведущим фактором, а дополнительным.
Второстепенность этого фактора в известной мере подтверждается историческим развитием всей терминосистемы, которая в настоящее время, несмотря на свое стремительное и бурное развитие, интенсивно перебрасывает полученные информационные сведения из зоны профессионально закрытой в зону общей доступности.
Подтверждением этого процесса как эволюционно внутренне запрограммированного в языке служит также и та часть топонимов, которая формирует постоянно расширяющуюся область астропонимии, где трансформация астротопонимов в единицы общедоступного понимания идет в максимально убыстряющемся темпе. Однако при этом сам процесс убыстрения, связанный с количественным ростом астротопонимов, не выходит за рамки обязательных общеязыковых закономерностей, но идет с преломлением этих закономерностей в специфике топонимов как особом типе языковых единиц, а именно:
1) наличия договорной основы их формирования;
2) выделения их в отдельную группу, сближающуюся с группой терминов как единиц, отвечающих требованию категории тождества в ее абсолютной выраженности;
Филологические
науки
Лингвистика
3) отделения их от слов общеязыкового вокабуляра как единиц, не совместимых с требованиями категории тождества в ее размытой выраженности.
Таким образом, все рассмотренное выше позволяет говорить о топонимах не как о медиальном звене, служащим для соединения терминов и детерминологических единиц, а как об особом типе искусственно созданных слов-наименований, которые функционируют по своей собственной модели внутри общей относительно замкнутой системы конвенциональных языковых знаков.
Библиографический список
1. Баранов О.В. Гидротопонимы в системе искусственно опознавательных единиц языка и речи: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2006.
2. Брунер К. История английского языка. Т. 1. М., 2010.
3. Кошевая И.Г. Курс сравнительной типологии английского и русского языков. М., 2008.
4. Рагулин А.А. Обозначители водного пространства как относительно скрытая группа искусственных слов-наименований: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2007.
5. Свиридова Л.К. Роль эмоциональных структур в реализации категории тождества при построении драматургического текста: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2005.
