CC BY
39
ТОПОНИМИЧЕСКИЙ КОД В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
Д.Н. МАМИНА-СИБИРЯКА
Г.Л. Девятайкина
Ключевые слова: пространство, модель мира, топонимы, топонимический код, художественный мир,
Д.Н. Мамин-Сибиряк.
Keywords: the space, the world’s model, toponyms, the toponymic code, the literary space, D.N. Mamin-Sibiryak.
Д.Н. Мамин-Сибиряк открыл миру Урал. «Уральские рассказы» Мамина были созданы в 80-е годы XIX века. Название художественного произведения, включавшее географическое определение, как считает И.А. Дергачев, тогда не было общепринятым. «Подчеркивать локальный характер книги решались далеко не все. Не все и были убеждены, что литература исследует конкретные формы жизни, обусловленные не только общим характером социального процесса, но и особенностями развития, зависящими от исторических судеб того или иного края России» [Дергачев 2005, с. 283].
Художественное пространство в тексте является основой авторской модели мира. Обращаясь к изучению геокультурного пространства и геопоэтики, исследователи пришли к мысли, что пространство является «носителем смыслов», что «художественная литература аккумулирует культурно-географическую информацию, а отраженное в литературе пространство играет роль пространственной памяти» [Эртнер 2005, с. 30]. Художественное пространство в текстах «усиленного типа» (термин В.Н. Топорова) -мифопоэтическое пространство, четвертым измерением которого считается время. Моделирование пространства внутри текста возможно благодаря включению в него «вещей» [Топоров 1983, с. 271]. Подобной «вещью» для презентации художественного пространства является система топонимов, в которых имплицитно присутствует авторский мирообраз, реализуется «смысловой потенциал места» [Эртнер 2005, с. 30], а пространство становится видимым и слышимым.
При всем разнообразии функций топонимов в художественных произведениях - «литературнохудожественная», «стилистическая», «авторская», «поэтическая» - на первое место выступает специфика имени места в художественном пространстве. Топоним имеет ряд функций, направленных на раскрытие авторской картины мира. Следовательно, все топонимы, включенные в художественный текст, можно назвать авторскими. В свою очередь, их можно классифицировать в зависимости от особенностей идиостиля писателя. Одни авторы используют в произведениях лишь имена, реально существующие в окружающей нас действительности, другие придумывают названия для объектов сами, тем самым включаясь в некую игру «имянаречения». Придуманные писателем топонимы, на наш взгляд, можно определить как окказиональные. Существуют различные определения окказионализмов, принятые в исследованиях: «индивидуально-авторские слова», «неологизмы контекста», «слова-экспромты», «литературные неологизмы» и т.д. Автор одного из определений окказионального слова А.Г. Лыков указывает на «абсолютную свежесть» такого неологизма. Он пишет: «Окказиональное слово - это речевая экспрессивная единица, обладающая свойствами невоспроизводимости, ненормативности, номинативной факультативности и словообразовательной производности» [Лыков 1976, с. 14]. Под этим понимается, что такое слово создается для употребления его в речи либо один раз, либо только в определенном контексте. Отсюда вытекает еще одна особенность окказионализма - зависимость от контекста. Употребление таких имен собственных всегда ассоциируется с именем определенного писателя. Так, земля Офирская всегда связана с М.М. Щербатовым, городок Окуров напоминает о творчестве М. Горького, Градов - об А.А. Платонове, а Зурбаган вызывает в памяти А. Грина.
Включение топонимов в текст позволяет писателю не просто привязать действие к некоторому месту, но и включить в название отношение к описываемым событиям, свой взгляд на мир. Здесь уместно говорить о топонимическом коде произведения, под которым мы понимаем «иерархическое построение большой сложности» [Лотман 1998, с. 210], включающее в себя систему топонимов, использованных писателем, благодаря которой в текст вносится дополнительный смысл. Основными составляющими топонимического кода, на наш взгляд, можно считать путь интродукции топонима в пространство художественного произведения; словообразовательную модель имени собственного; его историческую, морфологическую и лексическую семантику; систему ассоциаций, на которую рассчитывает писатель, используя данный топоним.
Уточняя вышесказанное, отметим, что наиболее распространенным способом интродукции, по мнению Е.А. Лебедевой, является одновременное введение имени и объекта. Это свидетельствует о стремлении автора к коммуникативной ясности [Лебедева 2006]. Однако М.М. Бахтин отмечал удивительный способ усиления напряженности действия и возбуждения читательского интереса, связанный с тем, что тема начинает звучать «задолго до появления самого слова» [Бахтин 1979, с. 117]. Такой прием введения
топонима в художественное произведение позволяет читателю заняться «житейской герменевтикой», почувствовать продуктивность художественного слова.
Дополнительная характеристика места скрывается в топонимических формантах (аффиксах, участвующих в образовании топонимов). В русскую топонимику включаются три группы названий: 1) русские по происхождению; 2) имя, образованное посредством русского суффикса от иноязычного корня (Альмяково); 3) подвергшиеся русской грамматической обработке нерусские по происхождению имена (Усть-Карга).
Способы ассоциативного соотнесения очень разнообразны - они осуществляются как «внутри слова» (между звуковыми, морфологическими, семантическими аспектами слова), так и «посредством слова» (между представлениями, вызываемыми соотносимыми словами). Собственное имя, по мнению Л.А. Климковой, в художественном произведении является «словом-стимулом», отражающим опыт носителя языка, уровень его интеллектуального и общего развития, культуры, кругозора, эрудиции и т.д. [Климкова 1991, с. 45]. Исследователь художественного пространства С.Ю. Мотыгин, например, указывает на сложные ассоциативные взаимоотношения, в которые вступает «семантика заглавий «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, а иногда и их фонетическая структура <...> с идейно-тематическим наполнением конкретной главы» [Мотыгин 200, с. 51]. Суть такого явления заключается в наличии «смысловых рифм» между названиями станции и содержанием глав. Прием использования окказиональных топонимов в художественном произведении обретает особую популярность в XIX веке. Генетически он восходит к «Истории села Горюхина» А.С. Пушкина.
Топонимы в произведениях Мамина выполняют роль узловых моментов, участвуют в создании смысловой многомерности текста за счет способности кодировать значительный объем информации на незначительном отрезке. Урал рассматривается писателем как структура, состоящая из центра и провинции - города и деревни. Село Шатуново, в котором разворачиваются события рассказа «Отрава», находится недалеко от города Пропадинска (с его метафорическим значением «дойти до пропасти»), следовательно, пагубное влияние города на село очевидно. Образовано географическое название от существительного «шатун» (так называют либо человека, ведущего бродяжнический образ жизни, либо одичавшее животное, живущее в одиночку). Существительное, в свою очередь, образовано от глагола «шататися», что означало на Руси «блуждать», «волноваться», «бродить», «суетиться», «качаться» [Даль Т. IV 2000, с. 719]. На характерность признака (шатания) для деревни указывает суффикс прилагательного -ов-, при помощи которого и образован топоним от существительного. Морфемы -ун- и -ов- несут в себе значение некоторой раздробленности. «В городе дрова рубят, в деревню щепки летят» - одна из часто употребляемых Маминым пословиц, однако писатель показывает, что и село не пытается противостоять городу. Пошатнулись деревенские устои. Мир потерял свою целокупность. Оппозиция «прошлое - настоящее» подчеркивается введением вставного рассказа об истории этих мест. «Шатуновские старики помнили еще времена, когда кругом Кекура стояли стеной непролазные леса, а в самом озере рыбы было видимо-невидимо; но леса давным-давно “поронили ”, всю рыбу выловили самым безжалостным образом, как умеет это делать один русский человек, крепкий задним умом, и озеро мало-помалу обращалось в гниющее болото» [Мамин-Сибиряк 1983, с. 66]. Пространство рассказа расширяется ассоциациями с другими произведениями писателя. В рассказе «В худых душах» Д.Н. Мамин-Сибиряк пишет, что от «башкир остались во многих местах только одни названия» Мамин-Сибиряк 1983, с. 5]. Так и вокруг села Шатуново. Озеро Кекур («каменный монолит»), озеро Чизма-Куль свидетельствуют о том, что еще недавно здесь хватало места, работы и пищи всем. Сейчас же даже озера заболотились, а речонка Исток («начало») стала «гнилой». Исторические топонимы выступают в роли хранителей памяти о прошлом, которое противопоставлено настоящему. Разорение природы ведет к расшатыванию устоев, потере традиций, а это нарушает душевную гармонию, разрывает семейные и кровные узы.
В основе повествования романа «Именинник» путь интеллигента, который не может найти в реальной жизни применения своим благим намерениям. Доминантой в топонимическом коде романа является ойконим Мохов (такой псевдоним Мамин-Сибиряк дал Перми). Это имя собственное, уже встречавшееся на страницах маминских рассказов «Переводчица на приисках», «Родительская кровь», как бы определяет судьбу города и горожан. Этимология слова «мох» восходит к латинскому «плесень» или немецкому «болото», «топь». Мамин выбрал такой топоним не случайно: мох - «растение без корней и цветков». Название города коррелирует со значением данного слова: Мохов - место, где много растений без корней и цветков. Может, поэтому герои рассказа не помнят ни родства, ни добра - они без корней: нарушены родственные связи в доме Злобиных, молодое поколение в лице Сажина незаслуженно обижает старейших жителей города, например Пружинкина.
Город красив только издалека. Он «раскинулся по холмистым берегам небольшой речки Наземки. С запада подходил к нему столетний бор» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 41]. Вблизи же было видно, что окна здания земства «глядели на улицу, как глаза без век» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 33], что гостиный двор плох, театр «дряненький» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 41], а мещане живут в лачугах. Прозрачность гидронима Наземка очевидна: речка, текущая «на земле». «Наземный» - «мирской, насущный, недуховный, плотский», а «назем» интерпретируется как навоз, т.е. «все, чем сдабривают землю» [Даль 2000, Т. II, с. 1085]. В толковании заключено противоречие: удобрения связаны с положительными коннотациями топонима, а «недуховность» определяется отсутствием нравственных, интеллектуальных интересов. Герой произведения
Пружинкин, один из старейших жителей города, создал проект, объясняя свою идею так: «... в навозе мы теряем целое богатство: приготовлять туки, выделывать селитру, да мало ли что?» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 81]. Однако Сажин, уже прославившийся своими пылкими, но пустыми речами, не желал слушать старика. Пренебрежительное значение имени Наземка, которое придает ему аффикс -к-, реализуется в деталях городского пейзажа. Правит городом Теребиловка, она «отравляла воду в реке, потому что теребиловцы сваливали в нее все нечистоты, мочили кожу и всякую дрянь» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 42]. Вода, как «одна из фундаментальных стихий мирозданья <...> первоначало, исходное состояние всего сущего» [Аверинцев 1980, с. 240], утрачивает свое предназначение вследствие неправильного к ней отношения людей. Смысловой денотат имени содержит отрицательную характеристику. По В.И. Далю, «теребить - дергать, рвать, тормошить» [Даль 2000, Т. I, с. 1299]. Предпосылки заболачивания мыслей и поступков жителей заложены изначально: Теребиловка «залегла в верховьях Наземки» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 41]. Стилистически маркированный глагол «залегла» приближает образ реки к образу врага, ожидающего своего часа. Все в городе «тонуло в грязи». С предместьями город связывался «узкой старинной улицей», носящей имя Мукосеевка. Данный годоним метафоричен: с одной стороны, название улицы произошло от древнего обычая просеивать муку, с другой - узость отверстий в сите, как и узость улицы, словно обрекает город на застой - вход и выход затруднены. Замкнутость пространства Мохова ведет его к «нисходящему» пути развития. «Безвоздушное пространство» [Дергачев 2005, с. 178] способствует загниванию мыслей жителей. Пружинкин сказал: «... ведь скоро дохнуть будет нельзя: со всех сторон Мохов-то обложили навозом» [Мамин-Сибиряк 1989, с. 81]. Не обратив внимания на слова «скромного» мещанина, люди, стремившиеся реализовать передовые идеи, обрекли свои дела на неудачу.
Сравнение Теребиловки с «помойной ямой Мохова» пробуждает поток литературных ассоциаций: «Яма» А.И. Куприна, «Башка» Д.Н. Мамина-Сибиряка, «Мертвые души» Н.В. Гоголя. Имена собственные в этом случае выполняют сверхтекстовую функцию, расширяя границы художественного пространства.
Литература
Аверинцев С.С. Вода // Мифы народов мира. - М., 1980. - Т. I.
Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1979.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М., 2000.
Дергачев И.А. Д.Н. Мамин-Сибиряк в литературном процессе 1870-1890-х годов. - Новосибирск, 2005.
Климкова Л.А. Ассоциативное значение слов в художественном тексте // Филологические науки. - 1991. - №1.
Лебедева Е.А. Ономастикон произведения Толкиена «Властелин колец»: структурный, семантический и аспекты : автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 2006.
Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. - СПб, 1998.
Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). -М., 1976.
Мамин-Сибиряк Д.Н. Уральские рассказы: в 2 т. - Свердловск, 1983. - Т. 1.
Мамин-Сибиряк Д.Н. Именинник. - Пермь, 1989.
Мотыгин С.Ю. Топонимический аспект книги А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» исследования. - 2000. - №3.
Топоров В.Н. Пространство и текст// Текст: семантика и структура. - М., 1983.
Эртнер Е.Н. Феноменология провинции в русской прозе конца XIX - начала XX века. - Тюмень, 2005.
функциональный
// Гуманитарные
