CC BY
67
УДК 821.161.1-311.2.09
А. В. Жлюдина, М. А. Хатямова
ТОПОЛОГИЯ РОМАНА М. ОСОРГИНА «СВИДЕТЕЛЬ ИСТОРИИ»: ПУТЕШЕСТВИЕ ЯКОВА КАМПИНСКОГО
Статья посвящена исследованию поэтики пространства в романе М. Осоргина «Свидетель истории». Особое внимание уделяется анализу пространственных перемещений одного из главных героев романа.
Ключевые слова: пространство, поэтика, роман, топос, путь, путешествие.
Роман М. Осоргина «Свидетель истории» (1932) имеет две сюжетные линии главных героев - Наташи Калымовой и Якова Кампинского. Вместе они воплощают авторский сюжет пути человека в истории. В первой части романа, повествующей о деятельности террористки, значительно меньше глав, в которых героем, а иногда рассказчиком становится бесприходный поп, нет четкой последовательности их расположения. Во второй части глав об отце Якове больше, но порядок их расположения также кажется случайным. Однако именно сюжетная линия отца Якова в ее сопряжении с сюжетной линией Наташи Калымовой способствуют раскрытию концепции истории М. Осоргина.
На протяжении романных событий бесприходный поп посещает ряд топосов. Перемещения Наташи Калымовой и Якова Кампинского имеют сходства и отличия. Они передвигаются в пространстве России, бывают в столичных и провинциальных городах, деревнях. Однако географических объектов, посещенных отцом Яковом, намного больше, характер движения героя иной.
Поп проходит столичные (Петербург, Москва), провинциальные (Тула, Саратов, Уфа) топосы и природные пространства: «... Отец Яков рассказывал, коротко, немногословно и без ярких красок, об уральских лесах и о верховьях Камы.» [1, с. 21]. В главах об отце Якове появляется новая для прозы Осоргина пространственная категория места. Автор использует ее при описании перемещений героя («В каждом месте заводит добрые знакомства...» [1, с. 18], «... Позволял себе заглянуть в такие места.» [1, с. 20]), его случайных знакомых («А его собеседник, оказывается, знавал и эти места и много других подобных.» [1, с. 21]). «Места» в топологической структуре романа - пространства без выделенных характеристик. Местом может оказаться и город, и деревня, и природный топос. Это некий обобщенный тип пространства.
Употребление лексемы «место» указывает на особое восприятие героем посещаемых пространств. Для отца Якова нет важных топосов; города, деревни, леса, «медвежьи углы» - это места, которые следует посетить: «До новых мест я действительно жаден! И до мест новых, и до новых человечков!» [1, с. 179]. Стремление героя по-
сетить как можно больше новых мест объяснимо его прошлым. В начале романа повествователь рассказывает о службе отца Якова в приходе и «. о сложных событиях и неприятностях, и семейных, и общественных, и финансовых» [1, с. 18], приведших к потере прихода. Герой вынужденно оставляет родные места, отправляется в путь, не стремясь обрести новый дом. Вся Россия становится приходом запрещенного священника.
А. Л. Бем, Г. И. Лобанова, И. В. Лифанова, говоря об основной функции героя - наблюдении истории, указывают лишь на его метафорическое пребывание «в стороне». А. Л. Бем анализировал рассказ Осоргина «Конец отца Якова», который лег в основу сюжетной линии Якова Кампинского в романной дилогии «Свидетель истории» и «Книга о концах». Рассматривая образ Якова Кампинского в контексте традиционной литературы странствий, ученый говорит о сомнительном побуждении героя к странничеству: «... Он просто обуян беспокойной страстишкой все видеть и наблюдать со стороны» [2]. «Странничество» героя исследователь заменяет «блужданием по Руси», указывая на бесцельность перемещений отца Якова. И. В. Лифанова называет три составляющие жизненного пути героя: созерцание, участие и страдание. Вслед за М. М. Бахтиным, И. В. Лифанова связывает метафору жизненного пути с реальными перемещениями героя, но не рассматривает их, лишь называет «странничеством», «блужданием по российским дорогам» [3, с. 316]. Итак, пространственные перемещения свидетеля истории исследователями не анализировались. Думается, именно характер и мотивация передвижений Якова Кампинского, смена моделей поведения в различных топосах приближают нас к авторскому замыслу: к пониманию жизненного пути отца Якова и в целом концепции истории Осоргина.
В тексте романа на характер передвижений бес-приходного священника указывают несколько глаголов и отглагольных существительных. Один из них - глагол «странствовать» («. Зачем странствует отец Яков.» [1, с. 18]). В словаре С. И. Ожегова «странствовать» значит: «путешествовать <.> Постоянно менять место пребывания» [4, с. 630]. Существительное «странник», мотивированное
глаголом «странничать», имеет религиозный оттенок: «Человек, странствующий пешком, обычно на богомолье» [4, с. 630]. А. Л. Бем, говоря об отсутствии у отца Якова побуждающего к странничеству осознания греха, называет его передвижения «блужданиями» (позднее эту же лексему употребит Л. И. Лифанова). «Блуждать значит бродить в поисках дороги <...>. Скитаться, странствовать» [4, с. 45]. Яков Кампинский похожим образом определяет свои перемещения: «Брожу, по разным малым делам.» [1, с. 21]. Блуждание - это «...действие, совершающееся не в одно время, не за один прием или не в одном направлении» [4, с. 51].
В своих философских размышлениях беспри-ходный поп называет себя землепроходом: «... Всея России любопытствующий землепроход» [1, с. 62]. В этом скрыта цель передвижений героя, так как землепроход (землепроходец) - «старинное название путешественника-исследователя, открывающего новые земли» [4, с. 188]. А. Л. Бем воспринимает это определение героя так: «Вместо обычного странника неожиданный “землепроход”. Мих. Осоргин знает и любит русское слово; очевидно, откуда-то извлек он и своего “землепрохода”, но моему уху звучит это определение как-то чуждо и фальшиво» [2]. Исследователь противопоставляет определения «землепроход» и «странник», хотя в романе именно синтез этих определений дает наиболее точную характеристику передвижениям героя. Важно, что Осоргин не называет отца Якова странником (отсутствует религиозная семантика), однако использует глагол «странствовать» в значении «путешествовать». Но в речи героя встречается и глагол «бродить», указывающий на движение с протяженностью во времени и сменой направлений. Таким образом, передвижения отца Якова можно определить как долговременное путешествие-исследование в разных направлениях для открытия «новых земель».
Долгое путешествие отца Якова началось после скандальной потери прихода: «Было что-то со сбором на голодающих и с приютом для девочек -история стародавняя» [1, с. 18]. Прилагательное «стародавняя» косвенно указывает на долгосроч-ность странствий героя, так как с тех пор «. в родные места отец Яков не жалует» [1, с. 18]. О разных направлениях движения Якова Кампинского говорится уже в начале романа: «Сегодня он в Москве, завтра в Питере, через неделю в Вологде, Уфе, в Рязани.» [1, с. 18]. Стремление посетить новые места - одна из страстей запрещенного попа, потому «. никто не удивляется его дальним перелетам» [1, с. 18]. Следует заметить, что все перемещения землепрохода ограничены пространством России. Именно в России Яков Кампинский «открывает новые земли», «медвежьи углы».
Итак, перемещения отца Якова уместнее назвать путешествием, т. е. «. поездкой или передвижением пешком куда-либо далеко за пределы постоянного местожительства с научной, образовательной, спортивной и другими целями» [5, с. 564].
Если передвижения у Наташи вторичны по отношению к ее деятельности (общая цель пути отсутствует, перемещения носят вынужденный характер), то для Якова Кампинского они важны, так как открывают новые топосы, дают материал для исследований и связаны с открытием и изучением провинциальной России. В каждом таком месте отец Яков изучает пространство (город, памятники, сказания и легенды о нем) и населяющих его людей (заводит новые знакомства), т. е. жизнь в разных ее проявлениях. Путешественнику одинаково важны все места и все люди. Историю делают не только выдающиеся личности и политические события, но и обычные люди. Яков Кампинский полностью погружается в жизнь, «. которую любит и которую изучает вдоль и поперек» [1, с. 18]. Его исследования не лишены открытий: «. он там нашел русское племя, которое и про Бога не знало, и даже браков не имело, - так, жили, кто с кем хотел, и никому не молились» [1, с. 21]. Герой осознает значимость своей деятельности, но не причисляет себя к ученым. В диалоге с профессором Беловым он охотно демонстрирует знания, но не преувеличивает своей роли:
«— Это (изделие - А. Ж.) - каслинских заводов?
- Тут и каслинских, и кусинских. Все наши кустари, а отливают по хорошим моделям. Не бывали в тех краях?
- Проезжал, а бывать не случалось.
- Ежели доведется - обязательно загляните. Простые мужики - а вон как работают. И в Европу посылают! Лю-бо-пытно!» [1, с. 177].
Профессор в свою очередь с уважением относится к собеседнику, оценивает глубину его познаний о России:
«- А вы, батюшка, видно, хорошо знаете Россию?
- Хорошо ее знать невозможно, велика. А конечно - много покатался по малым моим делам.» [1, с. 177]. Профессора не удивляют научные увлечения представителей духовенства: «. Попадаются среди провинциальных, особенно среди сельских батюшек, ученые. Вы вот проезжали по пермской губернии; там в одном селе живет простой священник, которого даже в Европе знают как талантливого математика» [1, с. 180].
Подобно ученому Яков Кампинский стремится соблюдать «.во всем систему и порядок» [1, с. 180]. Это относится и к порядку передвижений. Если Наташа Калымова не выбирает маршрутов движения, едет, куда требует «дело», то запрещен-
ный поп переезжает по своей инициативе. Перемещения отца Якова не спонтанны. Он выстраивает маршрут в соответствии с собственными интересами и природным временем: «.Зимой - по городам, летом - на Волге и Каме, третьим классом парохода от Рыбинска до Астрахани, от Нижнего до Перми» [1, с. 18]. Маршрут путешественника, напоминаем, цикличен. Повторное прохождение то-посов не менее интересно, чем открытие новых. Жизнь городов, сел и населяющих их людей постоянно меняется, путешественник-землепроход должен зафиксировать эти изменения.
Однако исследовательский интерес Якова Кам-пинского не всегда связан с отдаленными районами страны. В «замечательные дни» российской истории привычный цикл его передвижений нарушается. Охваченный жаждой любопытства герой вплотную приближается к «истории», посещает столичные топосы, чтобы все «заметить», достоверно запечатлеть. Он присутствует при трагических событиях 1905 г. в Москве, в Петербурге посещает Государственный совет. История вносит коррективы в его маршрут. Жарким июлем герой едет не по верховьям Камы и уральским лесам, а в Выборг, вслед за разогнанными депутатами Госу -дарственной думы: «Отец Яков лоснился радостью: одним из первых он узнал, что депутаты разогнанной Государственной думы поедут в Выборг. Отец Яков рискнул - и примостился со своим портфелем в вагоне третьего класса, так что к общему съезду был уже в Выборге.» [1, с. 58 - 59]. Но в отличие от Наташи он не «увлекается» политической историей. Страшные столичные события порождают желание посетить глубинные места России: «. Тянет отца Якова прокатиться подале от столицы, заглянуть в глушь - как там живут люди? Побывать в Пошехоньке, в каком-нибудь Усть-Сы-сольске, а то заглянуть на Соловки по зимнему времени, - там еще никогда не бывал отец Яков. Как сейчас в сих медвежьих углах - вот что лю-бо-пыт-но!» [1, с. 60]. В период «политического затишья» свидетель истории вновь отправляется в путешествие по российским дорогам.
Отводя своему герою роль свидетеля истории, автор понимает двояко предмет его наблюдений. Для российского государства история - это смена власти, исторических вех, происходящие в столичных городах знаковые политические события («история-политика»). Но Россия - это и «медвежьи углы» со своей самобытной жизнью, в которых «столичные дела не имели ясного отзвука <.>, были чужды и непонятны.» [1, с. 29-30]. В этих местах своя история, также требующая внимания, - «история-культура». Две истории России пространственно обусловлены: история государства разворачивается в столичных городах, история
народа - в провинциальном пространстве страны. Потому любопытствующий землепроход стремится побывать везде: во времена «замечательных» событий - в центре страны, в периоды «политического затишья» - в отдаленных районах. Так Осор-гин развивает важную для предшествующего и последующего этапов русской литературы тему роковой неоднородности России. В первом романе дилогии о разобщенности российского государства свидетельствуют размышления Якова Кампинско-го и семантика посещаемых им топосов.
Утомленный петербуржскими событиями свидетель истории рассуждает о судьбе России. В них страна обретает сказочно-былинные черты: «Царство наше сонное, в меру работящее, молится лениво, равно Богу и лешему.» [1, с. 62]. Утверждается пространственное превосходство природного над социальным: «А велико оно до безграничности, и города по нем - точно редкие мушьи точки на домотканой холстине, так себе - малозаметная досадная нечистота» [1, с. 62]. Думы россиян заняты не политическими, а бытовыми и естественноприродными нуждами: «Был бы дождь по весне, и солнце к Петрову дню, и по осени были бы грибы <.> И был бы зимой обильный снег <.> Было бы лыко на лапти, и была бы ель на новый сруб.» [1, с. 62].
Петербург выделяется из общего пространства страны. Яков Кампинский считает столицу чуждым России городом: «А тут, на Неве, белые барашки, пахнет не нашим морем, люди одеты смешно и говорят непонятно.» [1, с. 62]. Несоответствие части (Петербурга) целому (России) порождает мысль об ошибочности выбора столицы: «Может быть, это и неправильно, что столица России в Петербурге, в городе, слов нет, красивом, но холодном и неуютном, самое имя которого редкий мужик выговаривает правильно» [1, с. 61-62]. Отчужденность Петербурга объясняется его географической отдаленностью: «Тут и царь, и Дума, и министры - и все это с краю, на отлете, все это для настоящей России, для срединной, непонятно и не очень нужно» [1, с. 62].
Столичный регион России и ее срединная часть практически не сообщаются в романе. В центральных топосах доминирует историческое время, в остальном пространстве России - естественноприродное. Поэтому в глубинной России человеку «. жить проще, ближе к зверю и мало требуется!» [1, с. 62]. Однако во времена сильных политических потрясений Петербург становится центром, из которого «события» радиально расходятся в пространство страны: «Событиями был полон месяц июль шестого года. В первых числах случился еврейский погром в Белостоке <.>, слухи о крестьянских волнениях и о поджоге помещичьих уса-
деб, а тут еще восстания в Свеаборге и Кронштадте.» [1, с. 59]. Происходит «наложение» объектов исследований отца Якова: «история-политика» государства вторгается в устоявшееся и традиционное пространство «истории-культуры» народа. Места крестьянских волнений особенно притягательны для землепрохода, они побуждают героя к новому этапу путешествия: «. Побывал бы всюду и посмотрел самолично, отчего и как волнуются люди.» [1, с. 60].
Влияние «чуждой» столицы на срединную Россию проявляется и на уровне бытовой жизни. Путь Наташи Калымовой метафорически показывал европейскую модель развития страны (путь-разрушение через войну, революцию). Путешествие Якова Кампинского обнаруживает разрушительное европейское влияние на бытовом, повседневном уровне. Русскому мужику неуютен Петербург, в котором «пахнет не нашим морем», но он перенимает чужую модель поведения. Изменение натуры русского человека Яков Кампинский замечает в столице: «Раньше люди были проще и приветливее. Ныне же улыбаться улыбаются, а смотрят словно бы косо. Каждый стал жить для самого себя, о ближнем помышляя мало. Главное - нет прежней простоты, что вот пришел человек навестить, пообедал и заночевал. Ныне это считается неудобным, и хороший обычай выводится, особенно в столице. И жить все хотят по-европейски, и даже одеваться стали чище и параднее» [1, с. 136]. То же землепроход замечает и в провинции: «За последние два года блуждания по России отец Яков всюду находил разительные против прежнего перемены: то ли огрубели человеческие сердца, то ли дуют иные ветры! Нет прежней доверчивости и простоты, люди стараются сами устроиться получше, о ближних не помышляя.» [1, с. 136]. В меняющемся пространстве страны герой вынужден менять модели поведения: где-то быть богобоязненным и законопослушным, где-то хитрым, «обходящим» закон.
Двойственность образа отца Якова обусловлена двумя ипостасями героя: священника и светского человека. В общении с провинциальными жителями, в провокационных и опасных ситуациях отцу Якову помогают ряса священника и проповеднические речи. Однако зачастую землепроходец проявляет черты светского человека: хитрость, страсть, любопытство и т. д. Но образ Якова Кампинского не противоречив. Напротив, две ипостаси наиболее полно характеризуют героя. Духовному лицу не чужды людские страсти и пороки. Яков Кам-пинский как живой человек балансирует между добром и злом, проявляет различные качества в зависимости от ситуаций. В провинциальных пространствах отец Яков позиционирует себя прежде
всего носителем сана. Так, на подмосковной даче герой заявляет террористу в свое оправдание: «.я - лицо духовное, светским не занимаюсь» [1, с. 21]. В рязанской деревне при утешении страдающего отца Наташи бесприходный поп, как подобает священнику, призывает его обратиться к Богу: «Большое вам, Сергей Павлович, ниспослано испытание. Ну, Бог поможет, образуется» [1, с. 127]. Не чужда Якову Кампинскому и естественная неприязнь. При посещении московской женской тюрьмы герой, как любой человек, испытывает дискомфорт: «Перешагивая порог конторы, он подобрал рясу, как бы во свидетельство того, что он тут, собственно, ни при чем и даже прикасаться к стенам тюрьмы не хотел бы.» [1, с. 145]. Свойственен ему и обычный страх: он покидает многие топосы из боязни за свою жизнь. Так, после известия об аресте временного сожителя отец Яков уезжает из подмосковной деревни: «. скоренько собрался, поблагодарил за гостеприимство и тоже уехал: то ли из опаски, то ли дальше смотреть мир» [1, с. 22]. Однако самый большой страх Якова Кампинского рождает новость о побеге каторжанок. Бесприходный поп осознает свою причастность к государственному преступлению: «. отец Яков не только смутился, но и похолодел. Дело плохо! А если пожелают дознаться, кто рекомендовал преступную молодую особу? <...> Отец Яков перетрусил не на шутку!» [1, с. 166-167]. Страх за свою свободу гонит героя из столицы в более безопасную глубь страны: «. теперь полиция роется в девичьем сундучке! Лучше всего - от сих мест подальше. И, если возможно, подальше от Москвы» [1, с. 167].
О многом Якову Кампинскому приходится «хлопотать» самому, применять хитрость, порой нарушать государственный закон. Так, для посещения дома Столыпина он использует фотографию воспитанниц несуществующего приюта: «. Пути к недоступному найдутся через сиятельную покровительницу Анну Аркадьевну, которой отец Яков аккуратно посылал свои книжечки и фотографии скуластых девочек в белых передниках.» [1, с. 61]. В своих путешествиях запрещенный поп пользуется документами, которые давно потеряли силу: «. Бланки приюта и большую печать отец Яков не оставил своим гонителям. Теперь, никаких явных материальных выгод не извлекая, он в нужных случаях пользовался и бланками, и печатью, адресуя благодарности и ходатайствуя о высоких рекомендациях» [1, с. 61]. Отец Яков присваивает и новые бумаги. После обработки данных в редакции журнала «. черновик статистической сводки остался у отца Якова.» [1, с. 115]. Однако, преступая социальные нормы, герой не нарушает нравственных («материальных выгод не извле-
кая»). Мелкие проступки героя, характерные для любого русского мужика с природной смекалкой и хитростью, не нарушают нравственной целостности героя. Не веруя ортодоксально, он безоговорочно живет по христианским законам.
Путешествующий исследователь Яков Кампин-ский создает «писания», которые делятся на два типа. Жизнь городков, местечек, «медвежьих углов», традиции русского народа («история-культура») описываются в «Записочках землепрохода». Политические события, посещения общественно значимых мест, встречи с государственными деятелями («история-политика») рассказываются в «Летописи отца Иакова Кампинского». Таким образом, в текстах двух типов героем фиксируется наиболее полная история России.
Автор не помещает на страницы романа фрагменты «Записочек землепрохода», но обозначает их темы: «А пишет отец Яков преимущественно краткие исследования о местных обычаях, провинциальных памятниках старины, о кустарях, о ярмарках.» [1, с. 19]. В романе есть указание на объем проделанной героем работы: «. Книжечек выпустил не менее двадцати, а статеек написал без числа.» [1, с. 19]. Предугадывается и будущее «Записочек.»: «.Потом делаются библиографическими редкостями и собираются <.> странными и любознательными человеками» [1, с. 19]). Ценность наблюдений Якова Кампинского в их достоверности: землепроход сам видит и примечает то, «. о чем ученые узнают только от местных простачков» [1, с. 181]. Для самого героя «Записочки... » - средство заработка. Он публикует рукописи для гонорара, «соответствующего его стилю и его неизвестности» [1, с. 19]. Однако для него важно и культурное просвещение общественности, рассказ о самобытности глубинной России. Цель исследования землепрохода в каждом пространстве одинакова - изучение местной культуры, традиций народа, при этом каждое пространство оказывается неповторимым. Отец Яков пишет о том, о чем не знает рядовой столичный житель: о занятиях коренного населения («. о тульских медниках, вяземских прянишниках, уральских кустарях, архангельских сказителях, владимирских офенях.» [1, с. 181], редких культурных находках («.о серебряных блюдах сасанидской династии, найденных в прикамских курганах, о теплоуховской коллекции» [1, с. 181]).
Якову Кампинскому не всегда удается опубликовать свои «Записочки.». Интерес читателей не постоянен и зависит от их «увлеченности» политическими событиями. Так, летом 1906 г., во времена думских событий, крестьянских волнений, восстаний в Свеаборге и Кронштадте, общественность охвачена политическими событиями, потому «. в
эти дни никто не интересовался ни бытом зырян, ни ассирийскими находками в Пермской губернии, ни детскими приютами, ни успехами кустарей в Пошехонье.» [1, с. 60]. Позднее заметки принимают в печать («.Один журнальчик поинтересовался и ассирийскими серебряными блюдами, а в другом охотно напечатали «Новое о старце Кузьмиче» [1, с. 61]), и Яков Кампинский говорит о «политическом» затишье: «Может быть, наступил покой перед новой бурей.» [1, с. 61].
Рассказывая о «Записочках.» своего героя, автор указывает на богатство и неповторимость культуры глубинной России, которая не изучена и не может быть изучена до конца: «А кто знает ее [Россию - А. Ж.]? Никто ее не знает! И сама она себя не знает, и знать ей не к чему» [1, с. 62]. Причина разрозненности страны - в безразличии к реальной истории России, в чрезмерной увлеченности политикой. Яков Кампинский выполняет нужную для потомков работу: посещает места, в которые отправится не каждый историк-краевед, наблюдает жизнь своими глазами и достоверно описывает; но она не нужна современникам. Этим объясняется стремление отца Якова не только достоверно зафиксировать частную историю, но и передать ее потомкам.
Для будущего поколения герой пишет и летопись «замечательных» событий. В романе историю фиксируют два субъекта - «абстрактный историк» и Яков Кампинский. Достоверность материалов историка ставится автором под сомнение. Результаты его работы - книги - неидеальны: «В книгах строчка за строчкой нанизано то, что было, и то, чего быть не могло» [1, с. 14]. Субъективность историка искажает материал: «За тысячу человек думает один, и с его пера стекает на бумагу недальняя мудрость и ненарочная выдумка. Будто бы вот в эти годы, вот этой мыслью жили в России все люди или уж, в крайнем случае, - все лучшие» [1, с. 14]. Сам предмет его исследования сложен, неоднозначен для разных людей: «. одним живет пьяный кучер Пахом, другим - пастух деревни Фе-доровки, великий мыслитель и искусник по лапотной части, и еще совсем иным - городской человек. А старая липа в калымовском саду как росла тогда, так и по сей день дает цвет и не хочет сохнуть, и никак не убедишь ее, что важное случилось и описано в книгах парадными словами» [1, с. 14].
Творчество отца Якова противопоставлено творчеству историка. С одной стороны, письмо бесприходного попа стилистически комично. Вместо официальности исторических книг - «. слова с завитушками; если когда-то дотошному историку пригодятся эти писания - намучается он над поповским почерком!» [1, с. 27]. Несерьезен и внешний вид летописи: «.куча тонких школьных те-
традей с напечатанными на обложке словами: “Тетрадь учени.....го класса”, а на обороте обложки,
на третьей и четвертой ее страницах, - таблицы умножения, меры жидких и сыпучих тел и хронология царствований от призвания варягов до наших дней» [1, с. 27]. Но тетрадь - это пространство, интегрирующее настоящее и будущее: сейчас Яков Кампинский тщательно, как прилежный ученик, записывает свои наблюдения в надежде на то, что позднее переработанный историками его материал будут записывать в такие же тетради дети.
С другой стороны, сопоставление «Летописи.» с книгами историка показывает значимость ее содержания. Подражая высокому летописному стилю, Яков Кампинский утверждает ценность «живой» истории, всякого проявления жизни. Летописец фиксирует то, что видит, - «замечательные» события. Свидетель истории не прибегает к серьезному анализу событий, не сопоставляет факты, но дает целостную картину через точное изображение времени и пространства. Так, события революции 1905 г. даются во временной и пространственной протяженности. Для летописца одинаково важно осаждение «. училища господина Ивана Ивановича Фидлера, где и заперлись ученики и посторонние лица из числа бастующих и революционных вожаков. И впервые в первопрестольной столице били по дому пушками!» [1, с. 27-28] и революционные забавы подростков: «. Десяток
юных смельчаков с неописуемой дерзостью отбили у солдат пушку, а что делать с той пушкой, не знали, почему и послали одного посмотреть в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, как отвинчивать замок, но ответа не дождались, да так и бросили, вовремя убежавши» [1, с. 30]. Для воссоздания полной картины событий Яков Кампин-ский прибегает к слухам («Тюрьмы, сказывают, полным-полны, как и участковые помещения для задержанных» [1, с. 29]), однако ссылается лишь на достоверную информацию и опровергает недостоверную: «Так что все рассказы о налете на лихачах чуть ли не целым отрядом дружинников не соответствуют действительности, о чем знаю достоверно» [1, с. 28]. Вопреки комичности стиля летописи ее содержание серьезно, документально, публицистически точно.
Летопись Якова Кампинского противопоставляется не только историческим книгам, но и печатному пространству России того времени. В романе неоднократно упоминаются различные издания. Газеты сообщают о новостях мирному городскому населению: «. потом в газетах описывали наружность неопознанного террориста, убившего градоначальника.» [1, с. 22]. «Пристрастие» к прессе объединяет все пространство города: «Летним утром Москва проснулась, зевнула и протянула
руку к газетам: нет ли повода для гражданского возмущения или для тихой радости?» [1, с. 165]. Газеты, как зеркало, быстро отражают событийную жизнь столицы. Однако события подаются особым образом и воздействуют на читателя: «Старательно, ядовитыми словами, языком Эзопа либеральные газеты поддерживают коптящий огонек гражданского недовольства» [1, с. 165]. Внутренняя жизнь прессы дается в романе через личностное восприятие героя. Яков Кампинский наблюдает политику подтасовки фактов, создание мифов, освещение событий в «правильном» ключе: «Статья должна быть так написана, чтобы факты, в ней рассказанные, были заимствованы из ежедневной прессы <.>. А как эти факты осторожно осветить - об этом и совещались ближайшие сотрудники журнала» [1, с. 111]. «Искаженная» передача реальности неприемлема для летописца, потому отец Яков помещает в свою «Летопись...» «.доверия заслуживающие слухи, с предпочтением - которых не было в газетах.» [1, с. 27].
«Летопись отца Иакова Кампинского» не искажает историческую правду, однако, как и журналисты, летописец не свободен в пространстве своего текста. Герой вынужден соблюдать жанровые каноны летописи; он избегает субъективности, скрывает свои мысли и уходит от открытых оценок: «Сей бурный и событиями несчастливый год закончился обильным пролитием человеческой крови. Не мне, скромному созерцателю событий, изыскивать оных причины <.> И да извлекут из проистекших достопамятных событий поучительные выводы и правящие, и управляемые!» [1, с. 29]. Кроме того, летописца «сковывает» человеческий страх: фиксируя достоверную историю, он осознает несоответствие содержания своих текстов государственной идеологии. Наблюдая поведение журналистов в редакции, Яков Кампинский иронизирует: «Статьи писать - дело нелегкое, дело ответственное. И чтобы все сказать - и придраться бы не к чему. Все бы поняли, а мне бы по шее не получилось» [1, с. 115]. Однако «дело» героя намного серьезнее, ответственнее. Бесстрастное изложение фактов делает его «Летопись...» уникальной и потому особенно важной: отец Яков понимает, что достоверных текстов, описывающих этот исторический период, больше не будет. Вместе с тем он осознает и полноту ответственности за свое дело. Из опасения за свободу Яков Кампинский не пытается публиковать «Летопись...» и не возит тетрадок с собой. Герой прячет ее фрагменты, оставляет тетради «. на сохранении у верных людей, своих многочисленных знакомых: одна - в Москве, другая - в Рязани, а то - в Уфе, в Саратове, в Твери.» [1, с. 28]. Но автор видит за этим не трусость героя, а естественное стремление к самосохранению и сохране-
нию своего труда для потомков. Лишенный герои- с. 110]) и воплощает другое предназначение чело-
ческого пафоса герой Осоргина не стремится изме- века: создание и сохранение подлинной версии
нить жизнь, а наоборот, подстраивается под ее тече- событий. Миссия отца Якова по созданию прав-
ние, проявляя необходимую житейскую мудрость. дивой истории, увиденной глазами частного че-
Путь отца Якова противопоставлен тупиково- ловека, оценивается автором как подвижничест-
му пути Наташи (автобиографическому «alter-ego во, благодаря которому потомки смогут усвоить
автора в прохождении революционного пути» [6, ее уроки.
Список литературы
1. Осоргин М. Свидетель истории // М. Осоргин. Свидетель истории. Книга о концах: Романы. Рассказы. М.: НПК «Интелвак», 2003 . 496 с.
2. Бем А. Л. Блошиная философия (М. Осоргин. Конец отца Якова)// www.mochola.org/russiaabroad/bem/bem20_otecyakov.htm
3. Лифанова И. В. Свидетель, преступник или жертва? (Образ отца Якова в дилогии Михаила Осоргина «Свидетель истории» и «Книга о концах» / Русская литература XX века: итоги и перспективы изучения. М.: Сов. спорт, 2002. С. 311-321.
4. Ожегов С. И. Словарь русского языка: ок. 57000 слов. М.: Рус. яз., 1987. 750 с.
5. Словарь русского языка: в 4 т. / РАН, Ин-т лингвистических исследований; под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. Т. 3. П-Р. М.: Рус. яз., Полиграфресурсы, 1999. 752 с.
6. Жлюдина А. В. Путь Наташи Калымовой в романе М. А. Осоргина «Свидетель истории» // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2010. Вып. 8 (98). С. 110-114.
Жлюдина А. В., аспирант.
Томский государственный педагогический университет.
Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061.
E-mail: turubara-n@yandex.ru
Хатямова М. А., доктор филологических наук.
Томский политехнический университет.
Пр. Ленина, 30, Томск, Россия, 634050.
Материал поступил в редакцию 13.01.2011.
A. V Zhluydina, M. A. Khataymova
THE TOPOLOGY IN THE NOVEL BY M. A. OSORGIN “HISTORY WITNESS”:
THE TRAVEL OF JAKOV KAMPINSKY
This article is devoted to problem investigation of poetry of space in the novel by M. A. Osorgin “History Witness”. Special attention is paid to spatial displacements of one of the protagonists.
Key words: space, poetry, novel, topos, way, spatial displacement.
A. V. Zhluydina
Tomsk State Pedagogical University.
Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, Russia, 634061 E-mail: turubara-n@yandex.ru.
M. A. Khataymova
Tomsk Polytechnic University.
Pr. Lenina, 30, Tomsk, Russia, 634050.
