CC BY
21
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. № 2
Т.В. Сурганова
ТОПОЛОГИЧЕСКОЕ ВИДЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ДИСКУРСА: "СЛУЧАЙ КИПЛИНГА"
В статье сопрягаются подходы теории высказывания и филолого-тополо-гический, что позволяет рассматривать отдельное произведение либо, в более широком литературно-историческом контексте, все творчество конкретного автора как "реплику", оформленную некоторой "интонацией". Эту авторскую интонацию в контексте культуры реализует стилистически уникальный ритм художественного текста, базирующийся на авторском выборе лексических и синтаксических структур. Ритмоинтонационные дискурсивные характеристики рассматриваются в качестве ключевого стилистического и топологического параметра, утрата или искажение которого влечет существенную потерю эстетической информации в процессе преобразования текста. Иллюстративный материал статьи - текст рассказа Киплинга "The Bridge-builders".
Ключевые слова : теория высказывания, филологическая топология, Киплинг, ритмоинтонационные характеристики дискурса.
The article yokes two approaches to discourse analysis - those of philological topology, on the one hand, and the theory of the utterance, on the other. A writer's works are considered as a cultural remark made with a specific "intonation" which is realized through a unique rhythmical text structure based on the author's choice of its lexical and syntactic characteristics. The latter are viewed as key constituting parameters essential for translation. The analysis of Kipling's "Bridge-builders" illustrates the statements.
Key words: discourse analysis, philological topology, Kipling, rhythmical discourse features.
Стилистическую целостность, завершенность и себетождествен-ность каждого текста, т.е. его топо-хроно-телео-аксиологию, принято рассматривать прежде всего как отдельный "филологический факт" в истории литературы1. Очевидно, однако, что бытию текста в культуре сопутствуют разнообразные аспекты его интерпретации: критическая полемика, переводы, переложения, цитирование, стилизации, подражания и т.д. С точки зрения языка культуры мы вправе назвать
Сурганова Татьяна Всеволодовна - ст. преподаватель кафедры английского языка для естественных факультетов факультета иностранных языков и регио-новедения МГУ им. М.В. Ломоносова; тел.: 8-915-285-53-64, e-mail: coramail@ yandex.ru
1 См.: ПолубиченкоЛ.В. Филологическая топология: теория и практика: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1991. С. 13, 443.
вышеперечисленные реакции "ответными репликами" на событие текста: в качестве таковых они суть части диалога внутрикультурной речевой ситуации, а сам художественный текст являет собой "высказывание" в том терминологическом значении, какое развивается в работах М.М. Бахтина.
Проблема восприятия и истолкования текста - одна из старейших в филологии - приобрела особую актуальность в прошлом столетии, после того как в философии было сформулировано понятие "независимый наблюдатель", утверждающее ценность и объективность личностного подхода в гуманитарных науках2. Применительно к филологии понятие " независимый наблюдатель" означает равноправие различных точек зрения на один и тот же объект (один и тот же текст) и как следствие равноправие различных его интерпретаций.
Положение об онтологической двойственности природы текста, утвердившееся в современной теории текста, безусловно, связано с вышесказанным. Согласно этому положению, текст является "средоточием организованного, упорядоченного, запрограммированного и врывающегося случайно, незапрограммированного, возникающего в процессе его создания"3. Двойственная природа текста предполагает два взаимосменяющихся состояния - покоя и движения (чтения).
Из сказанного следует, что актуализация текста в читательском сознании неизбежно проходит через стадию "внутренней речи", однако все разнообразие возможных читательских прочтений в конечном счете опирается на исходную, заложенную авторской установкой и зафиксированную "в последовательности дискретных единиц" структуру текста.
Как известно, одним из важнейших критериев смысловой целостности дискурсивного отрывка (например, реплики в диалоге) является его интонационно-ритмическая оформленность. Подобного же рода оформленностью с необходимостью должен обладать текст, если рассматривать его как "реплику" в пространстве культуры. Отсюда следует, что любому высказыванию - от реплики в диалоге персонажей до совокупности произведений конкретного автора как реплики в диалоге идей внутри культуры и/или между культурами - присуща смысловая целостность и законченность, оформленная некоторой "интонацией ".
Иерархическое различие высказываний соответственно предполагает и различные способы выражения такой оформленности. Если для единичной реплики диалога ее сигнализирует тот или иной
2 См.: Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 463 и след.;МакаровМ.Л. Основы теории дискурса. М., 2003. С. 26 и след.
3 Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 2004. С. 4.
интонационный контур, то на уровне произведения "интонационный контур" является одним из аспектов "субъективной текстовой модальности"4 и представляет собой отражение во внутренней речи читателя стилистически особенной ритмоинтонационной авторской художественной структуры, включающей все уровни текста - от фонетического до композиционного5. Иными словами, можно утверждать, что авторскую интонацию в контексте культуры реализует стилистически особенная, уникальная ритмическая структура художественного текста.
Разворачивая данный тезис в топологическом аспекте, можно утверждать, что ритмоинтонационные особенности конкретного художественного текста являются его фундаментальным стилистически конституирующим параметром. Утрата или искажение данного параметра влечет за собой утрату или искажение значительной части эстетической информации, роль которой в онтологии художественного текста не подвергается сомнению, и в конечном счете нарушает его стилистическую целостность.
Проблемы и практические трудности сохранения обсуждаемой характеристики во вновь созданных текстах связаны, с одной стороны, с исходными типологическими различиями "порождающих" стилевых пластов6, реализованных в различных культурных кодах, и со строем различных языков - с другой. Известно, что умение воссоздавать интонационные контуры чужого языка - одна из самых сложных задач при обучении иностранному языку. Подобной же сложности задачу решает переводчик, работающий в рамках филолого-топологического подхода. Его цель - воссоздание авторской интонации прототекста в пределах иной интонационно-стилистической парадигмы. Интра- и интеръязыковые переводы, будучи высказываниями, созданными на основе прототекста, обладают собственными топо-хроно-телео-аксио-характеристиками - предметно-смысловой исчерпанностью, речевым замыслом, композиционно-жанровой формой завершения. Однако до тех пор, пока они осознаются как варианты оригинала, они являются носителями амбивалентной интонационной стилистики.
Ритм и интонация художественного текста как высказывания особого порядка определяются направлением и характером "отклонений" от "нейтрального языка"7. Результаты изучения ритмического аспекта отклонений на синтагменном уровне, полученные Г.Н. Гумовской, позволяют говорить об инвариантном характере
4 Там же.
5 См.: ЯковлеваЕ.В. Лингвопоэтическое исследование художественного текста: теория и практика: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1996. С. 28.
6 См.: БорееЮ.Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов. М., 2003. С. 435; Гумоеская Г.Н. Ритм как универсальный закон построения языковых объектов. М., 2002.
7 Борев Ю.Б. Указ. соч. С. 432.
ритмического функционального (диссимилятивного) сбоя; это означает, что в художественном тексте его следует ожидать при любом проявлении экспрессивности языка. В терминах топологии любой конкретный текстовый отрывок, принадлежащий данному автору, может рассматриваться в качестве реализованного варианта характерного диссимилятивного сбоя. Из вышесказанного также следует, что художник может использовать любой уровень языка, начиная от фонетического и кончая уровнем СФЕ, для достижения нужного ему эффекта.
Исследования в этом направлении в течение многих лет проводятся в школе англистики МГУ, где подобные явления описываются с помощью понятия "парадоксальный тембр", или "тембр II".
Для топологического исследования целого корпуса текстов, принадлежащих конкретному автору, представляется необходимым установить, на каких именно уровнях преимущественно происходит функциональный ритмический сбой, объективируя, таким образом, его индивидуальный характер. Показано8, как специфика функциональных отклонений реально обнаруживает себя на синтагматическом уровне, будучи результатом сознательного или бессознательного отбора исследуемыми авторами ритмических, морфосинтаксических и лексико-фразеологических средств. Рассматривая вслед за В.В. Виноградовым свободное словосочетание как свободный эквивалент фразеологического единства, мы подчеркиваем то обстоятельство, что его способность дробиться на слова означает и способность бесконечно варьироваться. Тем самым может не только измениться семантика исходного концепта (например, в случае коннотативно окрашенных словосочетаний), но и появиться новая сложная номинация, новый концепт, являющийся частью текстовой субъективной модальности и выражающий индивидуально-авторское отношение к действительности. Именно поэтому уровень синтагматики чаще всего и прежде всего является основой для создания бесчисленных виртуальностей, авторских художественных миров. Именно здесь, как правило, обнаруживаются закономерности и особенности конкретного художественного мышления, сополагающего концепты объективной действительности в новый, только данному типу сознания присущий порядок. Рождение образности из "гула", из первоначального ритмического задания ощущается художником именно как задание, которое необходимо исполнить, завершить, и воспринимается в свою очередь читателем как совершенное стилистическое соответствие данной образности данному интонационному контуру.
8 См.: Микоян А.С., Тер-Минасова С.Г. Малый синтаксис как средство разграничения стилей. М., 1981; Задорнова В.Я. Словесно-художественное произведение на разных языках как предмет лингвопоэтического исследования: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1992; Гумовская Г.Н. Указ. соч.
Можно ожидать, что образно-интонационное единство, базирующееся на выявляемых разновидностях функционального сбоя, определяет стиль каждого конкретного автора в целом, являясь суммой топологически релевантных предельных величин. Опираясь на вышеупомянутые исследования, мы можем сформулировать гипотезу о том, что совокупность отклонений, которая систематически реализуется на различных языковых уровнях в преобладающих разновидностях диссимилятивного ритма, присущих конкретному тексту относительно небольшого объема, может быть абстрагирована в качестве ритмостилистического инварианта данного текста. Этот ритмостилистический инвариант, будучи обобщением первого порядка, рассматривается в качестве искомой топологически релевантной суммы признаков, сохранение которых существенно в процессе преобразования данного текста в соответствии с принципом топо-хроно-телео-аксиологии.
Аналогичный анализ известного количества текстов одного и того же автора позволяет прийти к обобщению второго порядка, определяющему сумму топологически релевантных признаков на метаметасемиотическом уровне.
Рассмотрим с применением вышеизложенных подходов конкретный пример - начало рассказа Киплинга "The Bridge-builders":
The least that Findlayson, of the Public Works Department, expected was a C.I.E.; he dreamed of a C.S.I.: indeed his friends told him that he deserved more. For three years he had endured heat and cold, disappointment, discomfort, danger, and disease, with responsibility almost too heavy for one pair of shoulders; and day by day, through that time, the great Kashi Bridge over the Ganges had grown under his charge. Now, in less than three months, if all went well, His Excellency the Viceroy would open the bridge in state, an archbishop would bless it, the first train-load of soldiers would come over it, and there would be speeches.
В первом предложении сообщается имя героя и место его службы (обратим внимание на постпозицию распространенного определения); говорится о том, что он ожидает награды (C.I.E. - орден Индийской империи, C.S.I. - орден "Звезда Индии"); сообщается также мнение друзей о том, что он "заслуживает большего". Второе предложение содержит одно препозитивное определение, характеризующее не персонажа, а его работу - the great Kashi Bridge, - и одно развернутое определение в постпозиции, также не относящееся прямо к персонажу, но представляющее собой метонимическое именование трудяги вообще, - responsibility almost too heavy for one pair of shoulders. Последнее включено в сентенцию, которая, если прочесть ее с посылом предыдущей фразы, прозвучит продолжением внутреннего монолога, где слышится и тоскливая, чуточку ворчливая усталость, и гордость за сделанную работу. Вместе с тем 108
не вызывает сомнений "эпическое" начало фразы, проявляющееся в аллитерациях, паронимической аттракции, ритмических повторах. В третьем предложении по-прежнему сливаются два голоса - "эпический" рассказчика и мечтательный героя; лишь в последнем пассаже рассказчик позволяет себе едва заметную иронию по отношению к своему персонажу.
Таким образом, мы уже можем утверждать, что авторское отношение к персонажу, одновременно эпически приподнятое и тонкоироничное, будучи подчеркнуто сухим на уровне атрибутивной синтагматики, реализуется на уровне большого синтаксиса посредством перечисления, паронимической аттракции (heat and cold, disappointment, discomfort, danger, and disease) и синтаксического параллелизма, подчеркнутого союзом "and". Все вместе задает ритмоинтонационный рисунок СФЕ.
Анализ в пределах полутора страниц подтверждает первые наблюдения: прямая характеристика героя посредством атрибутивных сочетаний вообще отсутствует, в начале 2-го и 3-го абзаца он именуется "Findlayson, C.E." (civil engineer) и описываются его немногочисленные действия (sat in his trolley; permitted himself to think of the end; turned on his trolley and looked). Все пре- и постпозиционные определения относятся к его "детищу" и почти все являются техническими и военными терминами (main revetments, huge stone-faced banks, the first train-load of soldiers, the ramp of the road etc.). Обращает на себя внимание регулярное использование причастных оборотов в постпозиции; в эти полупредикативные конструкции оказываются вовлеченными атрибутивные синтагмы: a lattice-girder bridge, trussed with the Findlayson truss; loopholed for musketry and pierced for big guns etc. Использование параллельных причастных оборотов вместе с неоднократным эллипсисом сказуемого придает сухой информации энергичный ритмический импульс, что позволяет читателю не чувствовать себя отягощенным техническими подробностями. Отметим также "летящий" характер парентезы; без нее оставшаяся часть фразы передает лишь деловито-озабоченное настроение героя: Findlayson, C.E., sat in his trolley on a construction line that ran along one of the main revetments - the huge stone-faced banks thatflared away north and south for three miles on either side of the river - and permitted himself to think of the end.
На фоне этой "сухой" информативности ("нулевой модальности", по Гальперину) стершиеся метафоры "оживают", техника "анимиру-ется" и "очеловечивается". Отметим, что это как атрибутивные, так и предикативные сочетания (earthends were crawling and alive; asses climbing out of the yawning borrow-pit, throats of the piers). Одновременно применяются прежние приемы - обилие постпредикативных определений, распространенных причастных оборотов, использова-
ние точки с запятой. Фактически перед нами описание живой "строящейся" материи и инструментов вместо описания живого героя.
Что касается лексических повторов, то в анализируемом отрывке сталкиваются семы протяженности и пространства, с одной стороны, и меры - с другой, причем к концу смыслового отрывка их количество стремительно нарастает: ... flared away north and south for three miles on either side of the river; standing on seven-and-twenty... piers; the railway-line fifteen feet broad; hundreds upon hundreds tiny asses; east and west and north and south; a few thousand tons more material etc.
Вторая страница подтверждает результаты анализа первой: эллипсис - теперь уже подлежащего, синтаксический параллелизм, парентеза, почти сплошь семы пространства и меры; наконец, апофеозом нарастающей торжественности возникает библейская аллюзия сотворения мира:
Findlayson, C.E., turned on his trolley and looked over the face of the country that he had changed for seven miles around. Looked back on the humming village of five thousand workmen; up stream and down, along the vista of spurs and sand; across the river to the far piers, lessening in the haze; overhead to the guard-towers - only he knew how strong those were - and with a sigh of contentment saw that his work was good (Gen., 1: 10, 12, 21, 25). Теперь понятно, почему нет портрета героя, а есть только картина созданного им мира: Бога нельзя ни лицезреть, ни описать, и в этом проявляется абсолютно киплинговская ирония. (Дальше по ходу рассказа к этому "Богу", олицетворяющему Британскую империю в Индии, то ли во сне, то ли в видении приходят боги индуистского пантеона.)
Основной вывод из рассмотренного отрывка очевиден: функциональный сбой ритма, метафоричность текста реализуются в значительной степени на уровне большого синтаксиса. Обнаруженные нами явные и неявные случаи параллелизма подтверждают выводы, сделанные ранее: повтор во всех его многообразных фонетических, лексических и в особенности синтаксических проявлениях следует признать важнейшей топологической константой киплинговской стилистики9, сформированной в основе своей поэтикой устных жанров.
Среди прочих топологически релевантных характеристик киплин-говского дискурса прежде всего нужно отметить насыщенность его текстов явными и скрытыми лексическими и ритмическими аллюзиями на Библию и Коран; эта особенность неоднократно отмечалась исследователями и неоднократно игнорировалась переводчиками. Кроме того, как показывает анализ, существенную роль в киплин-говском идиолекте играют причастные обороты, выполняющие
9 См.: Сурганова Т.В. "Балладный мотив" в прозе и поэзии Редьярда Киплинга // Сб. трудов молодых ученых. Вып. 3. М., 2007.
функции определений. Синтаксический диссимилятивный ритм образуют эллиптические конструкции, инверсии, а также парентезы: последних насчитывается до пяти на страницу. Функциональный сбой семантического ритма регулярно возникает в излюбленных Киплингом словосочетаниях с использованием сложнопроизводных полуокказиональных и окказиональных прилагательных: в рассмотренном отрывке это словосочетание stone-faced banks, прочие примеры взяты из прозы, поэзии, эссеистики: cold-blooded business; well-padded nerves; chance-directed, chance-erected city; red-mouthed shadows; ninefold-cuckolded Jupiter; fleet-footed vines etc.
Таким образом, "поверенная алгеброй" красота текста, его затейливый узор объективируются, и тем самым существенно более ясной становится работа переводчика, труднейшая задача которого - воспроизведение эстетической информации, заложенной в авторском стиле.
Список литературы
БахтинМ.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. Борев Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов. М., 2003.
ГальперинИ.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 2004. Гумовская Г.Н. Ритм как универсальный закон построения языковых объектов. М., 2002.
Задорнова В.Я. Словесно-художественное произведение на разных языках как предмет лингвопоэтического исследования: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1992.
Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003.
Микоян А. С., Тер-Минасова С.Г. Малый синтаксис как средство разграничения стилей. М., 1981.
ПолубиченкоЛ.В. Филологическая топология: теория и практика: Дисс. ... докт.
филол. наук. М., 1991. Сурганова Т.В. "Балладный мотив" в поэзии и прозе Редьярда Киплинга // Сб.
трудов молодых ученых. Вып. 3. М., 2007. Яковлева Е.В. Лингвопоэтическое исследование художественного текста: теория и практика: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1996.
