CC BY
45
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2012. № 2
м.м. мчедлова
толерантность как политическая стратегия оформления культурного разнообразия1
В статье рассматриваются современные проблемы поиска политических стратегий оформления культурного многообразия. Ставится вопрос о переосмыслении принципа толерантности вследствие возникновения противоречия между либеральными политическими практиками и культурным плюрализмом современности. Толерантность как концептуальный подход и политическая стратегия представляется механизмом оформления плюрализации социально-политической жизни, что проявляется в дихотомии восприятия толерантности как нормативного конструкта и как реальной политической практики.
Ключевые слова: толерантность, плюрализм, права человека, культурное разнообразие, различия, политическая стратегия, идентичность.
Современное цивилизационное многообразие, переосмысление универсалистских просвещенческих проектов, высокая степень социальной разобщенности, трансформация традиционных этнорелигиозных отношений, изменяющих устоявшийся облик политической и социокультурной карты мира, вынуждают искать новые способы сосуществования различных обществ, групп и индивидов. Одной из политических стратегий, стремящихся снять деструктивность фундамента-лизации различий и выработать подход к сопряжению разнородного, является толерантность.
Актуализация данной проблемы высветила основополагающее противоречие современности — между универсально-нормативным нарративом Модерна и социокультурным плюрализмом как основанием современности. Осознание в гуманитарной рефлексии плюрализации действительности порождает различные операциональные познавательные схемы и новые смыслы старых понятий, приспосабливаемых к необходимости объяснения качественно нового состояния реальности и знания. Так, М. Хардт и А. Негри предлагают понятие и концепцию множества как для объяснения реальности, так и для анализа политической онтологии и феноменологии современности. Множество представляет собой внутренне разнообразный, сложный социальный субъект, строение и деятельность которого базируются не на идентичности или единстве (и тем более не на отсутствии раз-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Толерантность как фактор противодействия ксенофобии», проект № 11-36-05007а.
личий), а на том, что в нем есть общего, «множество — это плюраль-ность, не поддающаяся упрощению; единичные социальные различия, присущие множеству, всегда должны находить свое выражение и не должны нивелироваться до состояния одинаковости, единства, общей идентичности или нейтральности»2. Данный подход к политической реальности позволяет исследователям сделать вывод об имманентно присущей множеству демократичности. Однако механизмом взаимоотношений и взаимодействий между множественными акторами является война как в онтологическом смысле Т. Гоббса, так и в прагматических смыслах гражданской войны. В политической практике это приводит к возникновению новых форм детерминации политического определения и политической субъектности, когда этническое или религиозное основание становится необходимым и достаточным условием для политических деяний. Причем смыслонаделяющим вектором и одновременно легитимирующим фактором выступают не референции «третьей волны», а плюральные основания социокультурного многообразия. При этом основной методологической проблемой выступает правомерность аффирмативности множества способов бытийности, а также квантификации и глубины различий, лежащих в основе данного множества. «В современных условиях культурный плюрализм носит статус онтологического плюрализма, означающего невозможность выработать интегрирующую форму, некую культурную усредненность»3, во многом инициируя поиски объяснительных конструкций применительно к социально-политическому контексту. Результативность данного поиска зависит в том числе и от выбора научных ориентиров и методологических подходов как в плоскости собственно гуманитарной рефлексии, так и в проекциях социально-политических тенденций. Толерантность как концептуальный подход и политическая стратегия представляется механизмом оформления плюрализации социально-политической жизни, что проявляется в дихотомии восприятия толерантности как нормативного конструкта и как реальной политической практики.
Толерантность как категория и как политическая стратегия может быть рассмотрена с различных позиций: как этико-философское понятие, как принцип взаимоотношения между последователями различных идеологических концепций, убеждений и верований, как метод принятия политических решений и действий, как социальный идеал и т.д. Отсутствие устойчивого понимания кроме нормативно-положительной окраски, также начинающей подвергаться сомнению, приводит к диверсификации ее наполнения и политическим практикам, спо-
2 Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М., 2006. С. 135.
3 Кирабаев Н.С. Кризис современности и современные проблемы философской методологии // Диалог цивилизаций и посткризисный мир. М., 2010. С. 13.
собным приводить к отрицательным последствиям. В наиболее общем смысле толерантность представляется концептом, входящим «в набор» «общечеловеческих ценностей». Однако в столь широкой трактовке категория представляется чем-то безграничным и хаотичным, близким по смыслу к требованию терпимости к проявлению любых крайностей. По мнению оппонентов идеологии толерантности, последняя близка к позиции индифферентности и в своем проявлении может быть чревата крушением основ государства и нации. Так, по мнению Р. Силантьева, термин «толерантность», который в последние годы безуспешно пытаются наполнить новым смыслом, себя не оправдал, став символом терпимости ко злу и деструктивному пацифизму4; по мнению
B. Легойды, «толерантность становится одним из идолов современного общества. При этом под толерантностью все чаще понимается равнодушное отношение к другому»5. Преподобный Томас Д. Уильямс, сотрудник Библиотеки конгресса США, утверждает, что «уважение к свободе вероисповедания стоит на голову выше предполагаемой терпимости к религиозным убеждениям, которое так часто включает в себя релятивизм, равнодушие, пренебрежение к религии»6.
Многозначность понятия «толерантность» во многом связана с его проявлением в общественно-политическом дискурсе вместе с утверждением в стране демократической (во всяком случае, в формальном понимании) модели политической культуры. Именно ввиду того что политическая культура начала 1990-х гг. во многом опиралась на заимствованные концепты, понятие — при всей его кажущейся очевидности и простоте — не имеет однозначной трактовки, особенно применительно к российским реалиям. Одновременно следует отметить длительный путь содержательной эволюции понятия «толерантность» и принципа толерантности, приведший к его «смысловой многослой-ности»: от религиозной проекции веротерпимости до выдвижения на первый план осознания ценности культурного многообразия, признания за человеком неотчуждаемых прав и свобод, поощрения инициатив и альтернатив, уважительного отношения к Другому7. Поэтому трактовка толерантности исключительно в контексте терпимости не представляется эффективной: этимологически понятие имеет более сложное значение. Являясь производным от латинского tolerantia, категория включает в себя концепт терпимости, но не исчерпывается им: толерантность — в соответствии с латинским значением слова — также предполагает устойчивость и допустимое отклонение. М. Уолцер осознанно отказывается от дефинитивной экспликации понятия «то-
4 http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=38371
5 http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=37836
6 Thomas D. Williams L.C. The Myth of Religious Tolerance. URL: http://www.crisis-magazine.com/2011/the-myth-of-religious-tolerance
7 См.: Гречко П.К. Различия: от терпимости к культуре толерантности. М., 2006.
C. 296-306.
лерантность», поскольку «ни одна из форм толерантности не обладает значимостью», «не существует никаких особых принципов, которыми руководствовались бы все толерантные режимы»8. На последнем настаивает и Л.М. Дробижева, утверждая, что толерантность не является «самоочевидной ценностью, она всегда требует аргументации»9. В значении «исторического права на непохожесть, отличность, ина-ковость» толерантность выступает как условие сохранения разнообразия: «Если разнообразие людей, культур и народов выступает... как ценность и достоинство культуры, то толерантность представляет собой норму цивилизованного компромисса между конкурирующими культурами... выступает условием сохранения разнообразия, своего рода исторического права на отличность, непохожесть»10. В значении цивилизованного компромисса толерантность — это определенная граница терпения, «здесь нет речи о понимании или принятии другого таким, каков он есть. Речь лишь о строгом выдерживании допуска, за пределами которого толерантность трансформируется в свою противоположность»11. Более того, понятие толерантности имеет яркую активную направленность, во многом делающую акцент на гражданскую позицию и рациональность сознания12.
Таким образом, толерантность представляется одним из характерных качеств культуры. Поскольку обществу, состоящему из различных групп, свойственны разные воззрения и интересы — социальные, экономические, национальные, вероисповедные, — то толерантность неизменно выступает основой их цивилизованных взаимоотношений. Особенно необходима толерантность в России не только ввиду ее особенностей, но и из-за отсутствия четких идейных ориентиров, переоценки нравственных ценностей, разрушения традиционной ценностной структуры, вызывающей не только острые столкновения и дискуссии, но и недопустимую практику.
Культура толерантности является следствием существования публичной сферы, понимаемой и в узком смысле — как пространство публичного дискурса, формирующего общественное мнение, — и в более широком толковании — в противовес частному, т.е. как сфера реализации коммунитарных интересов13. Толерантность представляется определенной скрепой, цементирующей публичную сферу, основой социального взаимодействия, механизмом согласования интересов в поле публичной политики. То есть толерантность предполагает ответ
8 Уолцер М. О терпимости. М., 2000. С. 16-17.
9 Социология межэтнической толерантности. М., 2003. С. 25.
10 Асмолов А.Г., Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. О смыслах понятия «толерантность» // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001. С. 9.
11 На пути к толерантному сознанию. М., 2000. С. 9.
12 Об этом см.: Гречко П.К. Различия: от терпимости к культуре толерантности.
13 Публичная политика в России: по итогам проекта Университет Калгари — Горбачев-Фонд. С. 115-123.
на вопрос: как при наличии различных интересов и целей возможно налаживание общественной жизни, соединение частного и общественного, различия и единства?14 В данной трактовке можно интерпретировать толерантность как социальную ответственность и общественную солидарность в плюралистическом обществе, как уважение и принятие многообразия культур и человеческих индивидуальностей. Толерантность может рассматриваться как ответ на вызов «плюрализма» и актуализации различий, что выражается в мультиплицировании частных интересов и как следствие необходимости поиска общего знаменателя для их согласования. Поэтому востребованным становится принцип не «как жить вместе», а «как жить вместе, не утрачивая различий»15. От адекватности решения данного вопроса зависит социальный консенсус не только между различными слоями общества, между элитами и внеэлитными слоями на основе правовых норм и доминирующих ценностных представлений, но и между традиционными этнокультурными группами и пришлыми, становящимися самостоятельными акторами в силу миграционных трендов. Конструктивной представляется не элиминация различий на идеологической или политической основе, а признание многообразия в качестве общественного блага. В данном ракурсе толерантность представляется в качестве нормативного конструкта, социального идеала, однако роль социального идеала как гармонизирующего и солидаризирующего общество является едва ли не ведущей. Это предполагает в том числе и выработку устойчивых идентичностей позитивного порядка, снимающих акцентуацию идентичности через образ врага, столь характерной сегодня для России, а также направленность всей политики на будущее.
Кроме того, существуют различные традиции и неоднозначное понимание принципов толерантности. Даже при самом безупречном законодательстве и наличии целенаправленной политической воли есть еще объективные социально-экономические и культурные условия, поэтому необходим учет существующих традиций, уровня массовой культуры, подготовки и такта должностных лиц, призванных осуществлять данную стратегию, нацеленность на диалог, а не на конфронтацию. Поэтому представляется конструктивным включение традиционных механизмов для достижения атмосферы толерантности, использование гуманистического потенциала традиционных религий, положительных моментов традиционных общественных отношений. Другой гранью толерантности является «готовность принять "других" такими, как они есть, и взаимодействовать с ними на основе понимания и согласия»16.
14 Публичная сфера и культура толерантности. М., 2005. С. 5.
15 Публичная политика в России: по итогам проекта Университет Калгари — Горбачев-Фонд. С.115-123.
16 Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М., 2003. С. 305.
Толерантность как политическая стратегия, институционализированная в Декларации принципов толерантности ООН 1995 г., предполагает атрибуцию основы цивилизованных взаимоотношений различных групп, которым свойственны разные воззрения и интересы — социальные, экономические, национальные, вероисповедные. По мнению В.А. Тишкова, катализаторами необходимости оформления толерантности как стратегии выступили именно глобальные вызовы, проникающие во все микроструктуры общества и во все углы современного мира, основным фундаментом которых выступает нетерпимость, превратившаяся в одну из глобальных проблем современности, суть которой заключается в отрицании и подавлении различий между отдельными людьми и культурами. К таким вызовам следует отнести: этнонациональные конфликты; дискриминацию в отношении меньшинств; акты ксенофобии, особенно против беженцев и мигрантов; расистские организации и идеологии; религиозный экстремизм; насилие и гонения на интеллигенцию и других лиц, исповедующих свободу мнений и их выражения; нетерпимость со стороны политических движений и идеологий; нетерпимость, выраженная в маргинализации и исключении из общества уязвимых групп или в дискриминации и насилии против этих групп17.
В преамбуле декларации зафиксированы основные причины, приведшие к необходимости институционализации толерантности как политической стратегии: постоянные акты нетерпимости, насилия, терроризма, ксенофобии, агрессивного национализма, расизма, антисемитизма, отчуждения, маргинализации и дискриминации по отношению к национальным, этническим, религиозным и языковым меньшинствам, беженцам, рабочим-мигрантам, иммигрантам и социально наименее защищенным группам в обществах, а также акты насилия и запугивания в отношении отдельных лиц, осуществляющих свое право на свободу мнений и выражение убеждений, представляющие угрозу делу укрепления мира и демократии на национальном и международном уровнях и являющиеся препятствиями на пути развития18. В качестве базы для выработки толерантных стратегий закрепляется обязанность государств — членов ООН развивать и поощрять уважение прав человека и основных свобод для всех без различия по признаку расы, пола, языка, национальной принадлежности, религии или состояния здоровья и бороться с проявлениями нетерпимости, что находится в русле либеральных политических парадигм, с которыми в основном и было аффилировано понятие толерантности. Как государственное, политико-правовое формирование режим прав человека
17 См.: ТишковВ.А. О толерантности// Толерантность и согласие. С. 17.
18 Преамбула Декларации принципов толерантности. Утверждена резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 года. URL: http://www.tole-rance.ru/declar.html
должен иметь светский характер, что в определенной мере объясняет, почему подписанная главами государств Конституция ЕС не адресуется к христианским ценностям. Понятие толерантности определено в декларации как уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самовыражения и проявления человеческой индивидуальности19.
Растущее разнообразие культур, цивилизационная мозаичность современности, акцентация различий перевели проблему толерантности в иную плоскость. В современном научном и идеологическом дискурсах особое место отводится понятию толерантности как ключевому элементу и фундаменту диалога между различными Большими традициями. Формирование приверженности общечеловеческому единству сильно отстает от уровня интеграции мира и требований времени. В глобальном социуме действуют разнонаправленные тенденции: несмотря на усиление факторов интеграции человечества как общности, процессы самоидентификации носят достаточно противоречивый характер20. Оказалось, что универсальность затрагивает важные, но сравнительно узкие сегменты общественной жизни. Обширные слои человеческой жизни, связанные с религией, этничностью, смысловым резервуаром территорий, развиваются автономно и поэтому оказывают собственное влияние на социально-политический процесс21. Причем фиксируется повышение культурного многообразия не только за счет традиционных форм, но и за счет возникновения новых, зачастую носящих пограничный или интеркультурный характер. Так, создание Европейского союза как единого политического пространства остро поставило вопрос актуализации региональной идентичности европейцев, ее обеспечения и легитимации на уровне территорий. Существенным оказывается тот факт, что культурное многообразие Европы все чаще оборачивается сегодня культурной несовместимостью, a в ряде случаев взаимной отчужденностью национальных и этнических групп в составе Евросоюза. Недавний опрос, проведенный в 12 странах Европы, показал, что в среднем 55% населения этих стран полагают, что «дальнейшее расширение Евросоюза сделает еще более трудным формирование общей европейской идентичности», a в таких странах, как Голландия, Франция, Германия, доля граждан, разделяющих эту точку зрения, составляет соответственно 76, 68 и 64%22.
19 Статья 1 Декларации принципов толерантности. Утверждена резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 года. URL: http://www.tole-rance.ru/declar.html
20 См.: Вебер А.Б., Галкин А.А., Красин Ю.А. Самоопределение России в глобальном мире: политические аспекты // Россия в глобальных процессах: поиски перспективы. М., 2008.С. 215-216.
21 См.: Паин Э.А. Толерантность как условие этнополитической интеграции (мировой и российский опыт) // Вестник Института Кеннана в России. 2009. Вып. 16. С. 8—10.
22 Transatlantic Trends 2006. Topline Data // GMF. Brussels, 2006. July. URL: http:// www.transatlantictrends.org/trends/doc/2006_english_key.pdf
Оборотной стороной увеличения культурного многообразия, что само по себе уже является источником развития и резервуаром новаций, является порождение им проблемы сосуществования групп людей, принадлежащих к различным культурным традициям в мире и внутри отдельных стран. Наглядным примером выступает интеграция иммигрантских сообществ в страны приема, причем как в политическом, так и в культурно-социальном разрезах. Современные миграционные процессы привели к размыванию гомогенного культурно-религиозного европейского пространства и в странах Европы, что актуализировало проблему политической регуляции культурного разнообразия, что становится принципиально новым для жизни континента явлением, подвергающим серьезной трансформации его культурный облик. Все очевиднее становится не столько потребность дополнения «национального» компонента идентичности компонентом «общеевропейским», сколько необходимость интеграции в европейскую общность носителей незападных ценностей и стандартов поведения. На этом фоне задача формирования европейской идентичности все больше оттесняется на второй план не менее сложной и в то же время не менее актуальной задачей интегрирования выходцев из незападного культур-но-цивилизационного пространства в общую либеральную культуру европейского общества. Насколько действенны механизмы и потенциал толерантности в подобных условиях, которые привели к стиранию одних границ и появлению новых? Европа стала регионом в высшей степени поликультурным, что порождает качественно новый характер конфликтности Европейского региона. Результаты европейского опроса общественного мнения «Евробарометр» показывают, что наиболее распространенной формой дискриминации является дискриминация по этническому признаку (61%), далее следуют такие факторы дискриминации, как возраст (58%), недееспособность (47%), пол (40%), религия как фактор дискриминации упоминается 39% респондентов. Дискриминация на почве религиозных оснований наиболее распространена, по мнению опрошенных, в Норвегии (59%), Франции (58%), Дании (55%), Бельгии (54%), Швеции (53%) и Греции (51%). Отметим, что европейцы, относящие себя к религиозному меньшинству, чаще утверждают o наличии религиозной дискриминации, причем гораздо чаще об этом заявляют приверженцы ислама23: в Швеции и Бельгии каждый десятый мусульманин испытывает ущемление по религиозному признаку, во Франции — каждый пятый мусульманин, в Германии — каждый шестой, в Испании — каждый четвертый. Это свидетельствует о сложном пути нахождения сегодняшнего способа сосуществования различных религиозных групп в европейском культурном ареале, в отличие от российской исторической традиции долговре-
23 Данные рассчитаны по European Sоcial Survey (ESS). URL: http://www. ess/european-socialsurvey.org, ess-ru.ru/fileadmin/templates/doc/analytical_report/pdf
менного совместного сосуществования различных религиозных систем в рамках единого социокультурного пространства. В России, по мнению опрошенных, вне зависимости от принадлежности к конфессии только 0,6% испытывают дискриминацию по религиозному признаку, что свидетельствует о высоком уровне религиозной терпимости.
Насущная проблема сохранения мира между различными цивилизациями требует признания плюрализации оснований толерантности, умения пользоваться различными ресурсами, не сводя все к единой универсальной либералистской схеме. Поэтому возникают иные трактовки толерантности, не совпадающие с трактовкой в русле прав человека. «Плюрализм современного мира требует плюрализма основания толерантного сознания»24. Более того, толерантность не может и не должна базироваться только на одном основании, исключая все остальные. «Одним из величайших вызовов, с которым сталкиваются люди, озабоченные проблемой прав человека в современном мире, является утверждение позиции универсальных и абсолютных прав человека и в то же время уважения и позитивной оценки местных культур, нравов и религиозных идентичностей»25.
Таким образом, толерантность труднодостижима в силу исходной посылки — наличия многообразия конкурирующих интересов, особенно в условиях нелинейности протекания социальных процессов в различных сферах. Как ни парадоксально, но, несмотря на констатируемую исследованиями растущую напряженность социальной среды, как европейское, так и российское общества обладают большим потенциалом толерантности, заложенной спецификой исторического и культурно-цивилизационного развития, что, несомненно, может стать эффективным механизмом демократического управления растущим культурным многообразием. Однако необходимо учитывать и тот факт, что толерантность принимающего сообщества всегда должна дополняться толерантностью иммигрантов, иначе механизмы ассимиляции и интеграции являются неэффективными: начинается процесс образования в пределах территории страны этнокультурных и религиозных анклавов, больших инокультурных вкраплений закрытого характера, что влечет за собой появление зон напряжения. Формирование толерантности — двусторонний процесс, предполагающий обучение культуре общения, лояльности, взаимопонимания и уважения. Таким образом, становится очевидно, что старые подходы к регулированию вопросов, связанных с культурным многообразием, уже не подходят обществам, в которых уровень этого многообразия является беспрецедентным и постоянно растет.
Переосмысление толерантности в современных контекстах, связанных с явными противоречиями в политических и культурно-
24 Социология межэтнической толерантности. С. 25.
25 Selogman A.B. Introduction// J. of Human Rights. 2003. Vol. 2. N 1. P. 6.
цивилизационных сферах, связано с политическими следствиями вопроса о цели и смысле института прав человека в современном мире, гуманистическом переосмыслении его ценностных оснований, что приводит к выводу о том, что свобода не может быть целью самой по себе, иначе необходимо также признать и ее крайние проявления, вплоть до экстремистских. Современная светская по своему характеру концепция прав человека26 в приложении к политическому упорядочению культурного и религиозного многообразия на основе толерантности породила основное онтологическое противоречие современности, остро актуализировавшееся в современном перестраивающемся мире, — противоречие между моралью, правом, свободой и справедливостью27.. Можно привести мнение Русской Православной Церкви: «С точки зрения Православной Церкви, политико-правовой институт прав человека может служить благим целям защиты человеческого достоинства и содействовать духовно-нравственному развитию личности. Для этого реализация прав человека не должна вступать в противоречие с богоустановленными нравственными нормами и основанной на них традиционной моралью. Индивидуальные права человека не могут противопоставляться ценностям и интересам Отечества, общины, семьи. Осуществление прав человека не должно быть оправданием для посягательства на религиозные святыни, культурные ценности, самобытность народа»28. По мнению представителя Московского Патриархата при Совете Европы игумена Филарета (Бу-лекова), «концепция прав человека предполагает, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Если, защищая свою идентичность, человек разрушает идентичность другого, а тем более множества других, значит, он нарушает сам принцип прав и свобод человека и гражданина. Если, апеллируя к своим правам, он посягает на культуру народов и целого континента, значит,
26 Как государственное политико-правовое формирование режим прав человека должен иметь светский характер, что в определенной мере объясняет, почему подписанная главами государств Конституция ЕС не адресуется к христианским ценностям.
27 Так, например, свобода мысли, совести и вероисповедания является одной из основ демократического общества и защищена ст. 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Эта свобода — один из наиболее важных элементов, связанных с индивидуальностью верующих и их пониманием жизни. Гарантируя эту свободу, ст. 9 тем не менее при определенных условиях допускает ограничение ее выражения. Вопрос религиозных символов в публичной сфере, особенно в системе образования, рассматривался Европейским судом по правам человека (см., например: Куртулмуш против Турции, № 65500/01, решение от 24 января 2006 г.; Лейла Шахин против Турции, решение от 10 ноября 2005 г. (Большая палата); Дахлаб против Швейцарии, решение от 15 февраля 2001 г.). Ввиду относительной нехватки консенсуса среди государств — членов Совета Европы в том, что касается религии, суд имел тенденцию предоставлять государствам значительную, хотя не безграничную «степень допустимого отклонения» (т.е. свободу выбора) в данной области.
28 Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, п. III.5. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/428616.html
что-то неладно с пониманием прав человека, в том числе и в практике Европейского суда» 29.
Религиозное измерение толерантности обусловливается необходимостью использования политического механизма сопряжения различных религиозных традиций, становящихся основаниями политического процесса, и поиском варианта сосуществования светского и религиозного в современном мире. По мнению Ю. Хабермаса, «если имеет место столкновение фундаментальных убеждений, если для политической культуры отсутствует общий язык и не ожидается какого-либо разумного единства, то необходима толерантность, а не только добродетель цивилизованного, гражданственного отношения — даже если будут соблюдены обе формы цивилизованных отношений»30. Как уже отмечалось, толерантность как стратегия возникла именно в религиозной среде и имела более ограниченный смысл, понимаясь как терпимость к иным религиозным верованиям, и предписывала населению быть более терпимыми к религиозным меньшинствам (Нантский эдикт Генриха IV (1598), Патент толерантности Иосифа II (1781)). Религиозная толерантность как непредвзятое отношение к людям иной веры ныне расширилась до толерантного отношения вообще к инакомыслящим. Толерантное отношение модифицирует ориентацию деятельности благодаря тому, что, несмотря на продолжающие существовать религиозные или мировоззренческие расхождения и разногласия, оно побуждает проявлять уважение к людям иной веры или иного образа мыслей и относиться к ним как к равноправным согражданам31.
Рациональное объяснение принципа религиозной толерантности, основанное на плюрализме религиозных и светских начал, вступает в противоречие с культурным многообразием и усилением негражданских форм идентичностей: религиозная символика, религиозный дискурс, религиозные смыслы становятся четкими политическими маркерами и резко сужают толерантный принцип конкуренции различных мировоззренческих установок. Так, архиепископ Йоркский Джон Сентаму считает вредным внедрение принципов толерантности в британском обществе, поскольку правительство страны старается «изгнать религию из общественной жизни» во имя толерантности и вынудить верующих уйти в гетто32. По мнению Игоря Никитина, сопредседателя Всемирного христианского совета, «европейская толе-
29 Представитель Московского Патриархата при Совете Европы игумен Филарет (Булеков): «Европа может столкнуться с общественной дестабилизацией, с возникновением протестных настроений по тем вопросам, которые раньше не вызывали напряжения в обществе» // Официальный сайт отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви. иЯЬ: http://www.mospat.ru/ru/2009/11/06/news7927/
30 Хабермас Ю. Когда мы должны быть толерантными? О конкуренции видения мира, ценностей и теорий // Социологические исследования. 2006. № 1. С. 47.
31 Там же.
32 http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=34062
рантность потеряла свой смысл и доведена до абсурда»33. Что касается справедливости, то в условиях ценностного плюрализма смысл справедливости меняется. Справедливым должно считаться не требование равенства возможностей всех участников жизненных практик, а внимание к различиям в истории, религии, образе жизни индивидов и социальных групп, составляющих общее социальное пространство. Хотелось бы отметить, что такое понимание справедливости имеет определенные противоречия с политико-правовой моделью солидарности в теориях либерализма, т.е. вопрос стоит о проблемах идентичности права, которое вряд ли можно рассматривать как инстанцию справедливости34.
Таким образом, можно констатировать кризис политической стратегии толерантности, во многом являвшейся инструментализаци-ей теории и политики мультикультурализма, а также следствием актуализировавшегося противоречия между либералистскими политическими практиками и цивилизационным, культурным, религиозным разнообразием, становящимся императивом политического развития.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Асмолов А.Г., Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. О смыслах понятия «толерантность» // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001.
2. Вебер А.Б., Галкин А.А., Красин Ю.А. Самоопределение России в глобальном мире: политические аспекты // Россия в глобальных процессах: поиски перспективы. М., 2008.
3. Гречко П.К. Различия: от терпимости к культуре толерантности. М., 2006.
4. Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М., 2003.
5. Кирабаев Н.С. Кризис современности и современные проблемы философской методологии // Диалог цивилизаций и посткризисный мир. М., 2010.
6. На пути к толерантному сознанию. М., 2000.
7. Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/428616.html
8. Официальный сайт отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви. URL: http://www.mospat.ru/ru/2009/11/06/news7927/
9. Паин Э.А. Толерантность как условие этнополитической интеграции (мировой и российский опыт) // Вестник Института Кеннана в России. 2009. Вып. 16.
33 http://news.invictory.org/issue29534.html
34 Об этом подробнее см.: Кирабаев Н.С. Кризис современности и современные проблемы философской методологии //Диалог цивилизаций и посткризисный мир; Он же. Культурная идентичность, плюрализм и глобализация в современном философском дискурсе // Культурная идентичность и глобализация: Доклады и выступления. 5-й Международный философский симпозиум «Диалог цивилизаций: Восток—Запад», 27-28 апреля, 4-5 мая 2001 г. Москва. М., 2002; Russian Сivilization (ded. to the official visit of RF V.V. Putin to India in January, 2007). New Delhi, 2007.
10. Преамбула Декларации принципов толерантности. Утверждена резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 года. URL: http://www.tolerance.ru/declar.html
11. Публичная политика в России: по итогам проекта Университет Калгари — Горбачев-Фонд. М., 2005.
12. Публичная сфера и культура толерантности. М., 2005.
13. Социология межэтнической толерантности. М., 2003.
14. Тишков В.А. О толерантности // Толерантность и согласие. М., 1997.
15. Хабермас Ю. Когда мы должны быть толерантными? О конкуренции видения мира, ценностей и теорий // Социологические исследования. 2006. № 1.
16. Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М., 2006.
17. European 8ос1а1 Survey (ESS). URL: http://www.ess/europeansocialsurvey. org, ess-ru.ru/fileadmin/templates/doc/analytical_report/pdf
18. Selogman A.B. Introduction // J. of Human Rights. 2003. Vol. 2. N 1.
19. Thomas D. Williams L.C. The Myth of Religious Tolerance. URL: http:// www.crisismagazine.com/2011/the-myth-of-religious-tolerance
20. Transatlantic Trends 2006. Topline Data // GMF. Brussels, 2006. July. URL: http://www.transatlantictrends.org/trends/doc/2006_english_key.pdf
