CC BY
227
VI. ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИИ
А.Б. Каплан ТИРАНЫ ДРЕВНОСТИ (ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ)
ТИБЕРИЙ
Тиберий. «Так померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо него появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец. На лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью. Запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризной губой». Так М.А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» описывает лицо римского императора Тиберия. Уже девятнадцать лет вся империя трепетала от ужаса при одном упоминании его имени. Страх не позволил прокуратору Иудеи отпустить на волю Иешуа Га-Ноцри. Через четыре года властитель мира умрет. Но в веках, благодаря Тациту и Светонию, останется память о первом тиране из династии Юлиев-Клавдиев.
Как формировалась личность Тиберия? Источники довольно скупо отвечают на этот вопрос. Лишь Светоний сообщает, что учитель риторики будущего принцепса говорил о своем ученике: «грязь, замешанная кровью» (2, с. 130). По-видимому ритор усмотрел в подростке две главные черты характера Тиберия: жестокость и скрытность.
Всесильный Октавиан женился на его матери, и он стал пасынком императора. Но античные историки отмечают, что между Тиберием и повелителем Рима быстро возникла психологическая несовместимость. Любимцем Августа был его племянник Марцелл, к младшему брату
Тиберия Друзу император испытывал добрые чувства, но проницательный принцепс понимал, что его старший пасынок волевой и самолюбивый человек. Двадцатилетний Тиберий стал наместником Августа в азиатской части империи, где сумел проявить высокие качества полководца и дипломата. Не по годам осмотрительный и осторожный он при помощи военных побед и переговоров сумел расколоть своих противников и добиться укрепления власти Рима в Азии. Вместе со своим младшим братом Друзом возглавлял легионы в Германии. Последний проявил себя более решительным военачальником. Его легионы дошли до Эльбы. Доброжелательный и смелый Друз был любимцем солдат. Август отличал младшего из сыновей Ливии, но в 9 г. до н.э. он погиб в Германии (5, с. 95). За два года до этого события Тиберий был одновременно унижен и возвышен Августом. Император приказал ему развестись с любимой женой и жениться на своей дочери Юлии молодой дважды вдовой, имевшей пять детей и довольно сомнительную репутацию. Положение Тиберия с годами становилось все более неопределенным. Подрастали внуки Августа, пасынки Тиберия, которые имели больше прав на престолонаследие, чем зять императора. Повелитель Рима поручал своему родственнику командование легионами в разных частях империи. Находясь вдали от столицы Тиберий тем не менее знал об образе жизни своей жены. Эпоха Августа отличалась лицемерными призывами к добропорядочности и одновременно утонченным развратом.
Высокомерный Тиберий не мог оставаться посмешищем, он имел достаточно смелости, чтобы сделать вызов обществу. В 6 г. до н.э. зять императора отказался от всех должностей и удалился на остров Родос. Когда принцепс воспротивился его отъезду, Тиберий поклялся уморить себя голодом, и Август дал согласие. Эти события усилили скрытность добровольного изгнанника, укрепили его подозрительность к окружающим На острове Тиберий вел себя подчеркнуто скромно, жил в небольшом доме, общался с философами, риторами и поэтами. Одевался в греческую одежду и говорил по-гречески. Имидж скромного, образованного римлянина импонировал населению империи. Два увлечения особенно характерны для Тиберия в то время - риторика и учение о различных предсказаниях (9, с. 84).
Когда корабль из Рима заходил на Родос Тиберий прятался в глубине острова, поскольку боялся расправы. Однако иногда он
вынужден был принимать гостей. В 1 г. н.э. с визитом к Тиберию прибыл старший сын Юлии, его пасынок Кай, сопровождаемый Овидием, который называл изгнанника «прошлым наследником», считая Тиберия неудачником (9, с. 88).
Великий поэт оказался недальновидным человеком. Во 2 г. н.э. его покровительница, дочь императора Юлия была изгнана из Рима за развратное поведение, Овидий также подвергся наказанию, он был отправлен в ссылку в Северное Причерноморье. Август был несчастливым отцом, дочь Юлия опозорила его своим поведением, ее дочь, также Юлия, не уступала матери в разнузданности и была выслана еще раньше. Оба любимых внука - Кай и Луций умерли очень молодыми: Луций во 2 г., а Кай в 4 г. н.э. Самый юный внук Агриппа оказался агрессивным дегенератом и был отправлен в изгнание. Полновластный император старел и все более поддавался влиянию своей жены Ливии, которая внушала принцепсу, что идеальным его приемником является Тиберий. Во 2 г. н.э. 43-х летний изгнанник вернулся в Рим, в это время его сын Друз был уже взрослым, как и племянники Германик и Клавдий. Спустя несколько лет Тиберий и Германик, который проявил себя талантливым военачальником были приняты по приказу Августа в род Юлиев. Но окончательная воля императора относительно престолонаследия казалось неизвестной.
Ведь его законный внук Агриппа официально не был лишен наследства. Кроме того, стал расти авторитет племянника Тиберия Германика, он унаследовал много черт своего отца - храбрость, приветливость, его победы над варварами представлялись более очевидными, чем стратегические успехи Тиберия, который подобно пауку плел паутину заговоров, натравливая одних германских вождей на других, покорял их поодиночке. (6, Т.1, с. 112). Престарелый Август видел в пятидесятилетнем Тиберии все наиболее подходящего наследника. Устроил ему пышный триумф и объявил своим преемником. Этот поступок Августа завершил его политику гражданского мира. Будучи суровым правителем император старался не прибегать к бессмысленной жестокости. Победив сторонников республики, он простил своих врагов при условии их полного подчинения. Отец Тиберия был одним из ярых противников Октавиана, но затем стал его верным сторонником и даже по его приказу расстался с женой, в которую влюбился принцепс. Теперь, объединив в одну династию
Юлиев и Клавдиев, Август стремился увековечить мир между цезарианцами и республиканцами. Но это оказалось утопией.
В 14 г. Август скончался. В Риме распространились слухи, что император был отравлен Ливией. Тиберий стал повелителем империи в обстановке глухого ропота и страха. Но новый принцепс, замкнутый и осторожный, стремился на первых порах играть роль скромного хранителя республиканских традиций принципата. На первом заседании сената он зачитал завещание Августа, где он провозглашался наследником (6, с. 11). Большинство сенаторов высказало радостную покорность. Играя роль человека вынужденного подчиниться воле народа, Тиберий с завидной быстротой подчинил себе преторианскую гвардию, реальную воинскую силу в Риме.
Приход Тиберия к власти совпал со смертью прямого наследника Августа - Агриппы, внука покойного императора (6, с. 9-10). Вокруг этого события ходило много слухов. Тацит считает убийцей Тиберия, который приказал умертвить юношу сразу после кончины Августа. Но слухи, которые по-видимому распространялись по приказу нового принцепса, рисовали иную картину. Агриппу казнили по приказу Августа, поскольку изгнанник якобы хотел поднять восстание легионов и захватить Рим. С другой стороны говорили, что престарелый император в последние дни своей жизни стремился вновь приблизить к себе внука. Но императрица Ливия сумела его отговорить. Светоний подчеркивает: опытный Август не любил Тиберия как человека, передавая ему власть, император говорил: «Бедный римский народ, в какие он попадает медленные челюсти» (2, с. 115). Но первый укус был сделан Тиберием сразу. Он приказал убить последнего законного наследника Августа Агриппу. Новый принцепс всячески подчеркивал свою верность древнеримским магистратурам: сенату, консулам,
трибунам и т.д., поскольку он был первым в списке сената -принцепсом. Однако существовал негласный закон: принцепс мог объединять в своих руках множество должностей, мог быть консулом, трибуном, верховным жрецом. Мог отказаться от всех должностей кроме двух - принцепса и командующего армией - императора.
Рим, по-прежнему именовавшийся республикой, в сущности был империей. Отсюда двоемыслие жителей Рима: они искренне считали себя жителями республики, но отлично понимали, что вся власть принадлежит императору. И сенаторы и Тиберий укрепляли подобное
двоемыслие. Сенаторы состязались в лести к принцепсу. Тацит приписывает новому императору слова, сказанные им, по поводу сенаторов: «О люди, созданные для рабства!» (6, с. 109).
Тиберий в первые годы своей власти всячески демонстрировал свою скромность (9, с. 154-155). Хотя он официально именовался как преемник Августа цезарем, в первые годы своего правления проявил себя как сторонник сохранения римских традиций. Он всячески выражал свои симпатии к Германику, сыну своего покойного младшего брата, который благодаря своим военным успехам, стал любимцем римского народа. Известны изображения триумфа Германика, многие сравнивали его с Александром Македонским. Один из восточных князей преподнес Германику и его жене Агриппине драгоценные короны, что очень не понравилось блюстителю римских нравов Гнею Пизону, человеку близкому к Тиберию.
Но Германик находясь в Египте, где он был наместником, продолжал жить по собственным правилам, напоминающим образ жизни эллинистического царя. Прибыв, в Сирию он вступил в конфликт с Пизоном, а вскоре внезапно заболел и умер (9, с. 211-213). Смерть Германика окутана тайной, многие открыто обвиняли Пизона, но в Риме ходили слухи о том, что отравление Германика было задумано Тиберием. За смертью Германика вскоре последовало самоубийство Пизона. Ненависть улицы слилась с лицемерной неприязнью его коллег сенаторов (9, с. 221-223). Тиберий хранил молчание, не проявляя ни гнева ни жалости. И Пизон, ощутив себя всеми покинутым ушел из жизни. Теперь власти императора уже ничто не угрожало. Медленно, почти незаметно он стал отходить от старых обычаев, постепенно римский народ привык к употреблению словосочетания Тиберий-Август. Но властелин не был счастлив. Смерть единственного сына Друза еще более сделала его жизнь бесперспективной. И, хотя он играл роль мудрого правителя, в его сердце начал властвовать тиран.
А.Ф. Лазурский в своей монографии «Классификация личностей» выделяет «сосредоточенно-жестокий» тип личностей (4, с. 133). Если такой тип получает власть, то рано или поздно в нем проявляется стремление к массовым репрессиям. Однако на первых порах будущий тиран предпочитает действовать тайно. Классический пример - судьба Либона Друза. Этот молодой римский аристократ вел разгульную жизнь и очень любил прислушиваться к предсказаниям астрологов, которые
порой обещали ему небывалую власть. Тиберий знал об образе жизни Либона, но казалось бы ничего не замечал и даже сделал его претором (6, с. 55). Но, когда Либон стал вызывать при помощи халдейских жрецов тени своих предков и среди них Помпея, принцепс, прибегая к помощи своих клевретов, вызвал в сенате возмущение «святотатством» Либона и последний был обречен.
Итальянский историк Лидия Сторони Маццолани считает, что Светоний и Тацит тенденциозны при описании репрессий Тиберия, что закон «Об оскорблении величества» был инициирован сенаторами, а не императором. Однако и Тацит и Светоний дают понять, что раболепие сенаторов диктовалось страхом. Тиберий, особенно до уединения на Капри, всегда стремился быть за кулисами.
У многих тиранов был свой злой гений. У Тиберия таковым стал префект преторианской гвардии Сеян. По контрасту с величественным Тиберием префект был хлопотливым интриганом. Он хотел воспользоваться недостатками наследственного права. Правила усыновления и первородства сплелись с непредсказуемой волей принцепса. Следовательно возникла почва для интриг, для разжигания вражды среди различных представителей патрицианских родов Юлиев и Клавдиев. Одновременно Сеян усиливал подозрительность Тиберия, внушая ему мысль о том, что каждый претендент на власть стремится свергнуть императора.
Тиберий, в молодости отличавшийся смелостью, достигнув высшей власти, стал испытывать постоянный страх, он подозревал даже родного сына, которого любил. Мать императора, престарелая вдова Августа все время вмешивалась в государственные дела, вызывая раздражение. С каждым годом, особенно после смерти сына, властитель все сильнее ощущал одиночество. Оно усиливало страх, а тот в свою очередь рождал жестокость. Страх царил на заседаниях сената, где почти каждый раз докладывалось об оскорблении величества. Нарушитель закона был обречен. Большинство предпочитали самоубийство позорной расправе (9, с. 265-266). Пожалуй лишь один человек в Риме осмеливался спорить с императором. Это была Агриппина, внучка Августа, вдова любимца народа полководца Германика. Она не скрывала своей ненависти к Тиберию, из-за чего порой возникали публичные скандалы (6, с. 139-140). Принцепс не осмелился казнить Агриппину, но
стремился отомстить ей по любому поводу, он уморил в тюрьме ее любимого человека Азиния Галла (9, с. 268).
В конце 20-х годов н.э. Тиберий покидает Рим и поселяется на острове Капри, где ведет жизнь затворника, однако, сохраняя полную власть над империей. Развив в себе врожденные черты властности., Тиберий как и многие типы диктаторов «не замечает в своих стремлениях ничего дурного, считает их естественными и безупречными» (7, с. 161). Достигнув всего, он не ощущал радости, а испытывал раздражение, питаемое подозрительностью и страхом. Глава многочисленного аристократического рода, император боится и не любит своих родственников и удаляется от них на Капри. Даже смерть матери не заставила его приехать на похороны в Рим (6, с. 151).
Тиберий жил один в хорошо охраняемом роскошном дворце. Общество императора составляли астрологи, в окружении которых он любил ночью прогуливаться по огромной террасе своего дворца, пристально вглядываясь в звездное небо и стараясь предугадать свою судьбу. Отсутствие властелина придавало его облику в массовом сознании таинственность и величие. Страх все нарастал. Этому способствовало и правление временщика Сеяна в Риме.
Сеян стремился стать преемником императора. Безродный этруск мечтал о вступлении в род Клавдиев, планировал жениться на вдове Друза, сына Тиберия и извести всех родственников принцепса. Но временщик недооценил принцепса. Отшельник на Капри внимательно следил за жизнью в Риме и, когда власть «единственного друга» императора достигла своего пика, он поручил Макрону, родственнику своего любимого астролога, прибыть в Рим с приказом об аресте Сеяна. Макрон оказался хорошим исполнителем и успел ночью оповестить большинство сенаторов. Утром он собрал центурионов преторианской гвардии и зачитал им приказ императора (9, с. 290-291). Сеян был схвачен и по приговору сената казнен. Император одобрил это решение. Префектом преторианской гвардии стал Макрон. Римский народ прославлял «божественного» Тиберия, наказавшего жестокого временщика. Но августейший принцепс продолжал оставаться на Капри и хладнокровно подписывал все новые и новые приговоры (6, с. 161-
166). Последние годы жизни Тиберий находился в состоянии постоянного страха перед смертью (9, с. 296). Напрасно он пытался заглушить его, прибегая к разврату. Хотя этому человеку не были
свойственны вспыльчивость и гнев, его жестокость холодная и методичная также служили средством подавления страха, принося временное успокоение.
После казни Сеяна погибли Агриппина и ее сын, внучатый племянник Тиберия Друз. Тацит перечисляет десятки имен знатных римлян, погибших из-за закона «Об оскорблении величества» (6, с. 156-
167). Многие умерщвляли себя сами, вскрывая вены, не дожидаясь расправы. Страх царил в сенате, отцы отечества погрязли в доносах друг на друга, но гнев повелителя был непредсказуем. Он мог прощать тех, кто обличал его как тирана и в то же время подписывать смертные приговоры тем, кто был ему предан.Вместе с тем император следил за жизнью империи и многолетний опыт диктовал ему правильные решения в сложной обстановке. Даже Тацит, который откровенно ненавидел Тиберия , не скрывал, что даже в последние годы жизни принцепс проявлял себя государственным человеком (6, с. 162).
Население обширной республики не ощущало так болезненно власть тирана как патриции и всадники. Господствующие слои Рима жили в вечном страхе, и этот страх уничтожал республиканские традиции римской знати. Будущим поколениям римлян осталось только оплакивать утерянные свободы.
Тиберий разделил судьбу многих тиранов, последние дни его были трагичны. Истребив многих своих родственников, не имея верных друзей он, чувствуя что жизнь его угасает, боялся оставить трон малолетнему внуку, также Тиберию. Права на престолонаследие предъявлял единственный оставшийся в живых сын Германика Гай. Макрон, префект преторианской гвардии решил поддержать популярного в армии Гая, которого солдаты помнили ребенком и назвали его детским прозвищем «Калигула»(сапожок). Под этим именем он и вошел в историю.
Дряхлый Тиберий разглядел в Калигуле сумасбродного тирана и как-то сказал ему: «Ты убьешь моего внука, но учти, тебя тоже убьют (8, с. 332). Но император не принимал решение о наследнике. Придворный врач сказал Макрону, что принцепсу осталось жить два дня, тот поспешил поздравить Калигулу как будущего принцепса. Действительно, на второй день Тиберий казалось, перестал дышать. Все бросились к Гаю, и каждый приветствовал его как императора. Вдруг Тиберий открыл глаза и заговорил. Калигула и его свита были
парализованы страхом. Лишь Макрон проявил хладнокровие и приказал задушить старика.
Тацит и Светоний оставили в памяти потомков образ первого тирана в ряду римских императоров. Современные историки, изучившие эпоху и личность Тиберия (В.Н. Парфенов, Э. Баррет, Л. Сторони Маццолани) не придают образу Тиберия столь зловещий облик, как это делает Тацит. Анализ источников приводит их к выводу, что Тиберий был страшен для римских патрициев и всадников, из которых складывалась многочисленная римская бюрократия. И его жестокость порой ограничивала возможность произвола и казнокрадства, но с другой стороны, постоянно увеличивающаяся подозрительность создавала благодатную почву для доносов.
В деспотическом обществе менталитет формируется в значительной степени по воле деспота. Известный отечественный историк И.М. Гревс в своей монографии «Тацит» отмечает, что Тиберий превратил давний республиканский закон о величестве римского народа в закон о величестве цезаря (3, с. 148). Если во времена республики оскорблением римского народа считалась государственная измена, то теперь недостаточное восхваление императора могло стать предлогом для обвинения в нарушении закона о величестве. Страх охватил все слои населения, но наиболее напуганы были социальные верхи. Страх перед доносами первосвященников заставил Понтия Пилата отпустить Варавву и предать на распятие Христа.
Список литературы
1. Баррет. Э.А. Калигула. - М., 1999. - 424 с.
2. Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М., 1991. -
512с.
3. Гревс И.М. Тацит. - М., 1946. - 246 с.
4. Лазурский А.Ф. Классификация личностей. - Л., 1924. - 290 с.
5. Парфенов В.Н. Юлии или Клавдии: Август и проблема наследования
принципата// Из истории античного общества. - Нижний Новгород., 1999. - 232 с.
6. Тацит К. Сочинения: В 2 т. - Л., 1969. - Т.1. - 444 с.
7. Фридландер Дж. Типы тела. - Петербург, 1994. - 222 с.
8. 81огот Ма77о1ат Ь. ТЬеге ои 1а Бр1га1е ^ роиуош - Р., 1986. - 366 с.
КАЛИГУЛА
Второй тиран из династии Юлиев-Клавдиев в отличие от Тиберия, ставшего принцепсом в 55 лет, получил власть очень молодым - в 25 лет.
Гай - будущий император Калигула был младшим сыном Германика, племянника Тиберия и Агриппины, внучки императора Августа. После загадочной смерти отца и высылки из Рима Агриппины вместе со старшими детьми, пятнадцатилетний Гай стал воспитанником своей прабабки Ливии. Он сумел понравиться своенравной матери императора. Сын Германика в ранней юности научился подлаживаться к сильным мира сего. По-видимому в те годы он испытывал большой страх, зная, что префект преторианской гвардии Сеян подговаривает Тиберия истребить все семя Германика. Однако Калигуле выпал лучший жребий, Сеян пал. Стареющий Тиберий был озабочен проблемой наследства, его собственный сын Друз умер и фактически единственным реальным наследником оставался внучатый племянник Калигула.
Новый начальник преторианской гвардии Макрон с самого начала поддержал Гая. Девятнадцатилетний Калигула получил разрешение прибыть на Капри и стал членом ближайшего окружения Тиберия. Э. Баррет пишет, что инстинкт самосохранения подавил ненависть к императору, убийце его братьев и матери (1, с. 78), а Тацит отмечал, что у своего двоюродного деда Калигула научился хитрости и обману. Характеризуя притворство будущего императора Тацит приводит слова одного из римских ораторов: «Никогда не было ни лучшего раба, ни худшего господина» (4, с. 163).
Внук унаследовал от своего деда такую черту, как порочное сладострастие. Уже в юности наследник был подозреваем в сожительстве с сестрами. Первый брак Калигулы был скоротечен, жена и ребенок умерли после первых родов. Но Гай быстро утешился. Префект Макрон свел его с собственной женой, он не верил в долголетие Тиберия и мечтал стать первым фаворитом нового
принцепса. Тем более, что войска и народ по-прежнему видели в Калигуле нового Германика.
Последние годы правления Тиберия были для Гая очень напряженными. Гемелл, родной внук императора, достиг семнадцати лет и Тиберий вновь начал колебаться в вопросе престолонаследия. Но 16 марта 37 г. принцепс умер и Калигула стал императором.
Э. Баррет считает, что новый принцепс на первых порах прислушивался к советам Макрона, стремился заручиться сочувствием сената и народа. Гай Цезарь как его все называли в империи, воздал почести Тиберию, торжественно похоронил свою мать и братьев, объявил, что «для доносчиков его слух закрыт» (1, с. 134), прекратил дела об оскорблении величества, заявил о своей приверженности к традициям покоренных народов. Даже иудеи не скрывали своего восторга при восшествии Калигулы на трон, поскольку было известно, что их царь Ирод - Агриппа является другом императора.
Полгода в Риме и в провинциях царила надежда на наступление новой эры мира и спокойствия. Осенью 37 г.ода Калигула серьезно заболел. Точный диагноз болезни не ясен. Существует ряд предположений: нервный срыв, энцифалит, воспаление щитовидной железы. (1, с. 147). Могла быть острая форма менингита (3, с. 50). После выздоровления о Калигуле можно сказать словами Светония: «До сих пор шла речь о правителе, далее придется говорить о чудовище» (2, с. 150). Трудно сказать была ли болезнь единственной причиной жестокости Гая Цезаря Калигулы. Скорее всего она обострила те черты характера, которыми сын Германика обладал с юности - похотливость и жестокость. Сенека и Светоний рисуют портрет Калигулы, всячески подчеркивая его недостатки: раннюю лысину, тонкие ноги, нелепые движения. Однако доказательств, что принцепс был уродлив нет. Гай славился высоким ростом, черты его лица как свидетельствуют монеты и бюсты, были правильны. Да и трудно представить, чтобы уродливый император вызывал такое восхищение толпы в первое время своего царствования.
Скорее всего болезнь усилила свирепость и развратность повелителя Рима. Известно его участие в убийстве Тиберия и стремление к кровосмешению в юности. Выздоровевший Калигула уничтожает сразу трех близких людей: внука Тиберия Гемелла, тестя своего Силана и человека, которому Гай был обязан всем, префекта преторианской
гвардии Макрона. Жена Макрона, бывшая любовница принцепса принуждена была покончить жизнь самоубийством (2, с. 153). Извращенная похотливость Калигулы принимала чудовищные формы: он открыто жил со своей сестрой Друзиллой и был в интимных отношениях с ее мужем, который имел статус возлюбленного императора (1, с. 159). Трудно точно сказать сколько раз женился властитель империи, пышные свадьбы сменялись скорыми разводами (1, с. 171, 180). Лихорадочная возбужденность императора росла с каждым годом. В 39 г. он с резкими нападками обрушивался на сенаторов, называя их предателями, угрожая ужесточить закон об оскорблении величества. Хорошо известна легенда о том, что Калигула произвел в сенаторы своего коня. Был этот факт на самом деле или нет, трудно сказать, но он совпадает с логикой поведения императора. Характер Гая может в определенной степени совпадает с описанием темперамента в классификации Д. Фридландера под понятием «Меркурий». «Они всегда преподносят себя так, словно они одни существуют на земле... Восприимчивость в сочетании с подозрительностью толкает Меркуриев к паранойе. Они презирают жертв, и сами боятся стать и показаться жертвой. Они постоянно остерегаются заговоров, в существовании которых не сомневаются» (5, с. 98, 99). После расправы с Макроном Гай сам себя назначил префектом преторианской гвардии не доверяя никому из преторианцев, кроме того личные телохранители были набраны из германцев, не имеющих контактов с римлянами.
В отличие от педантичного Тиберия Калигула отличался необузданностью поведения Он постоянно придумывал себе жестокие развлечения, унижая окружающих. Светоний рассказывает, что император обожал овладевать женами именитых римлян во время пира, уводя их в соседнюю комнату, а затем, возвращая мужьям (2, 158). Калигула любил бои гладиаторов и порой сам сражался на деревянных мечах, но мог зарезать во время битвы противника кинжалом (2, с. 156). Принцепс требовал своего обожествления и везде приказывал возводить свои статуи и разбивать скульптуры великих римлян прошлого (2, с. 157). Он не мог жить без пышных зрелищ, и это обстоятельство привлекало к нему на первых порах симпатии римского плебса. Но организация зрелищ требовала средств, налоги стали возрастать, появились новые, особенно косвенные. Кроме того, во время гладиаторских боев и водных праздников император прибегал к
издевательствам над зрителями. Однако трудно однозначно определить отношение римского народа к Калигуле по причине малочисленности источников. Ведь книги из «Анналов» Тацита, посвященные этому принцепсу не сохранялись. Известно, что Гай совершил поход в Германию, он пытался повторить подвиги своего отца, а также завоевать всю Британию., но никаких успехов не достиг и даже не решился по возвращении справить большой триумф (1, с. 229-252).
Существует мнение, что Калигула своим поведением восстановил против себя германские легионы. (1, с. 244).
После возвращения в Рим принцепс стал еще с большим презрением относиться к сенату, заставляя «отцов отечечства»целовать свою ногу. Культ императора достиг пика: по его приказу во всех храмах должны быть воздвигнуты статуи нового живого бога, которому бы приносились жертвы. Только смерть властителя империи помешала установить идол в храме Соломона. В характере Калигулы постоянно боролись две тенденции - страх перед заговором и неуемное желание удовлетворять свои капризы. Инстинкт самосохранения заставлял без конца устраивать красочные зрелища для народа, окружать себя преданными германцами, постоянное чувство, которое можно выразить словосочетанием «я хочу!» толкало Гая на сумасбродные поступки. Чем выше на социальной лестнице стоял человек, тем более часто Калигула обрекал его на страдания, однако и простой народ порой становился жертвой его непродуманных поступков (1, с. 277).
Но самой большой ошибкой Калигулы было то, что он восстановил против себя преторианцев. Привычка к издевательствам над людьми победила. Уважаемый среди гвардейцев пожилой военный трибун стал объектом насмешек Калигулы. Принцепс заставлял старого воина каждый день произносить перед строем слова пароля и каждый раз это были непристойности. Солдаты хохотали, а их начальник чувствовал себя оплеванным (2, с. 167).
Не случайно, что именно он стал главным участником заговора против императора.
Наступило 15 января 41 г., день Палатинских игр. Калигула вошел в театр на Палатинском холме в благодушном настроении, и это погубило его. Заговорщики знали: император обязательно в полдень временно покинет представление для принятия ванны. Но на этот раз принцепс покинул свое место только к вечеру и с небольшой свитой
двинулся по узким коридорам к выходу, где его с нетерпением ждали преторианцы во главе со старым военным трибуном. Ветеран первый ударил Калигулу мечом, остальные последовали его примеру. Через несколько секунд все было кончено. Но заговорщикам пришлось бежать - к месту убийства пробивались через толпу телохранители - германцы. Они зарубили нескольких преторианцев, но со всей гвардией сражаться не собирались (1, с. 292-293).
В сенате при получении вести о смерти Калигулы воцарилась эйфория. Многие сенаторы заявили о возрождении республики. Но пока они произносили высокопарные речи, преторианцы разыскали испуганного чудаковатого дядю убитого Клавдия и провозгласили его императором. Сенат пытался сопротивляться воле гвардии, но тут появился друг бывшего императора, а также и его дяди иудейский царь Ирод-Агриппа и разъяснил отцам отечества кто в Риме хозяин. После его речи многие сенаторы почувствовали себя союзниками Клавдия (1, 304305).
Автор солидной монографии о Калигуле Э. Баррет, анализируя труды Светония и философа Филона приходит к выводу, что хотя все они считали Калигулу сумасшедшим, доказательств тому в их текстах не найти. Можно говорить о бесконечном эгоцентризме императора, о его садизме, но полное повреждение психики констатировать нельзя (1, с. 404). Светоний и другие авторы отражали ненависть к Гаю патрициев и всадников. С традиционными правами которых принцепс действительно не считался. Унизить знатного в присутствии рабов и вольноотпущенников было любимым развлечением Калигулы.
К. Юнг в своей работе «Психологические типы» анализирует один из них получившем в литературе название «психически неполноценного» (7, с. 334). Подобному характеру свойственно
«мгновенное восприятие непосредственной данности, но лишь в ее поверхностном, а не глубинном значении... Быстрота действия вводит в заблуждение и кажется решимостью, являясь скорее слепым импульсом» (7, с. 335). Слепое импульсивное действие было свойственно Калигуле, ибо принцепс жил в атмосфере полного одобрения своих решений окружающими. Это обстоятельство могло временно атрофировать инстинкт самосохранения. На примере жизни человека можно проследить как «бессознательные притязания экстравертного типа» приобретают примитивный и инфальтильный эгоцентрический
характер. Чем совершеннее сознательная экстравертная установка, тем инфантильнее и архаичнее установка бессознательного. Иногда бессознательная установка характеризуется грубым, доходящим до бесстыдства эгоизмом, далеко уходящим за пределы ребяческого. Тут мы находим в полном расцвете. кровосмесительные желания» (7, с. 412-413). Изучая мышление и речь определенной разновидности экстравертного типа Юнг отмечает: «Бессознательная чувствительность часто влияет на тон разговора, делая его резким , заостренным, агрессивным. Это ведет к ярко выраженной наклонности злопамятствовать» (7, с. 426-427).
Э. Фромм в своей работе «Анатомия деструктивности» анализирует пьесу Камю, главным героем которой является Калигула. Калигула это маньяк, его мания - жажда власти. Чем более она удовлетворяется, тем более она возрастает. «Калигула служит иллюзии всевластия, которое переступает через границы человеческого существования. В процессе завоевания абсолютной власти Калигула теряет всякий контакт с людьми. Выталкивая других, он сам становится изгоем» (6, 252). Удел тирана - пустота жизни. Бессмысленность существования угнетала и замкнутого интровертного Тиберия и необузданного экстравертного Калигулу.
Список литературы
1. Баррет Э. Калигула. - М., 1999. - 424 с.
2. Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей - М., 1991. - 512
с.
3. Дуров В.С. Нерон или актер на троне. - СПб., 1994. - 314 с.
4. Тацит Корнелий. Сочинения: В 2 т. - Л., 1969. - Т.1. 444 с.
5. Фридландер Дж. Типы тела . - СПб., -1994. - 221 с.
6. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М., 1994. - 448
с.
7. Юнг К. Психологические типы - СПб., - М., 1995. - 717 с.
НЕРОН
Об этом человеке написано множество исторических работ и литературных произведений. Можно даже сказать, что его облик затуманен обилием информации. В память человечества он вошел как самый чудовищный тиран среди римских цезарей. Тиберий, Калигула, Домициан, Коммод, Каракалла кажутся мелкими преступниками по сравнению с Нероном. Он интересовал многих писателей как пример абсолютного злодея. Расин, Сенкевич, Ренан, Наживин, Амфитеатров, Фейхтвангер - таков далеко не полный список авторов, которые обращались в своём творчестве к этому «герою». Насколько действительно Нерон превосходит остальных принцепсов-злодеев своими зверствами и насколько его образ, сохранившийся в исторической памяти, действительно соответствует личности Нерона, попытаемся проследить в данной работе.
Главный источник истории правления Нерона - «Анналы» Тацита. Однако многие известные люди не соглашались с этим автором. Вольтер и Наполеон считали Тацита «литературным вороном» и «поносителем человечества» (2, 179-180). Критическое отношение к Тациту было поддержано ведущими историками Фюстель де Куланжем и Моммзеном во второй половине XIX в. По мнению И.М.Гревса Тацит видел в цезарях-тиранах, разрушителей римских традиций. Умеренный стоик, поклонник Цицерона, автор «Анналов» мечтал об аристократической республике, но в то же время осознавал, что его мечты не осуществимы. Римские аристократы патриции, уже больше века были верными подданными императоров. Тацит с грустью и гневом рассказывает о раболепии сенаторов, не лучше патрициев выглядят всадники, сословие из которого выходило большинство банкиров, ростовщиков-публиканов, откупщиков. Они разоряли и Италию и провинции. Плебс, народ Рима описывается историком как слепая толпа, жаждущая хлеба и зрелищ, изменчивая в гневе и любви к своему кумиру. Тацит вынужден признать, что в этих условиях власть цезаря единственный гарант порядка. Тацит, понимавший невозможность восстановления республики мог мечтать о принципате, когда властитель был бы порядочным человеком и хотя бы формально соблюдал римские традиции. «Анналы»,
написанные в назидание потомству должны были отвратить читателей от таких тиранов как Тиберий, Калигула и особенно Нерон, которому уделено в труде Тацита много места. Тацит сохранил нам портреты двух преступных римских матрон. Одна - Мессалина, жена предшественника
Нерона, его двоюродного деда, императора Клавдия. Мессалина не удовлетворялась огромным числом любовников, она по ночам занималась уличной проституцией, наконец, она при живом муже торжественно вышла замуж за своего любовника. Не случайно имя Мессалины стало нарицательным, синонимом слова развратница. Другая женщина - Агриппина-младшая, мать Нерона, не уступала Мессалине. Она после умервщления последней (после того как Клавдий узнал о ее «свадьбе») сумела влюбить в себя своего дядю Клавдия, заставила его усыновить своего сына от первого брака Нерона. Кровосмешение в Риме той поры никого не смущало. Ведь Калигула открыто жил со своей сестрой Друзилой. Поговаривали, что и Агриппина, так же его сестра, была в связи с царственным братом. Ее лицо (бюст хранится в Эрмитаже) хранит черты безудержной властности. Жажда власти заставила ее отравить Клавдия. Она мечтала самодержавно править от имени Нерона (12, с. 222), но ошиблась. Он оказался «достойным» сыном своей матери. Между сыном и матерью возник конфликт. Его воспитатели - префект преторианской гвардии Бурр, известный своей привязанностью к римским традициям и философ Сенека, замечательный писатель и оратор пытались отвратить юного принцепса от растлевающего влияния матери., но было поздно. Нерон унаследовал от Агриппины не только жестокость, но и лицемерие. В начале своего царствования он стремился показать себя добродетельным монархом и в то же время подчеркивал свою независимость от матери. Агриппина сама толкнула Нерона на его первое преступление. Желая запугать сына, она стала утверждать, что Британик, сын Клавдия и Мессалины, имеет больше прав на титул цезаря, чем Нерон. Последний решил как можно быстрей устранить соперника. На одном из пиров Британик был отравлен в 55 г. н.э. Спустя четыре года была убита Агриппина. Тацит подробно рассказывает о борьбе сына против матери: «.подстрекаемая неистовой жаждой во что бы то ни стало удержать за собой могущество, Агриппина дошла до того, что в разгар дня, и чаще всего в те часы, когда Нерон бывал разгорячен вином и обильной трапезой представала перед ним разряженной и готовой к кровосмесительной связи» (12, с. 252). Характерно, что Тацит не утверждает сам факт кровосмешения, но только подчеркивает, что обе стороны пытались превзойти друг друга в лицемерии. Но сила была на стороне Нерона. Известна его попытка погубить Агриппину на корабле при помощи искусно подстроенного
кораблекрушения, когда раненая дочь Германика сумела спастись, приплыв к берегу. Узнав об этом Нерон послал своего вольноотпущенника Аникета с группой вооруженных людей с приказом убить свою мать. Агриппина, как пишет Тацит, встретила смерть мужественно, увидев убийцу она воскликнула обнажив живот: «Поражай чрево» (12, с. 256).
После смерти матери Нерон продолжал жестоко расправляться с неугодными ему людьми преимущественно из римской знати (10, с. 214). Не щадил он и своих жен: приказал умертвить свою первую жену Поппею Сабину, которая была в это время беременной (12, с. 314). Его воспитатель Сенека в «Письмах Луцилию» и в других произведениях передает ту атмосферу страха и неуверенности, в которой жила римская знать.
Но были у Нерона страсти, которые вызывали не меньшее возмущение, чем казни невиновных. «Уже давно, пишет Тацит, он был одержим страстным желанием усовершенствоваться в умении править квадригой на ристалище и не менее постыдным влечением овладеть ремеслом кифареда» (12, с. 258) Последнее пристрастие особенно угнетало римскую знать. Английская исследовательница Мариам Гриффин посвящает артистическим увлечениям Нерона две главы своей монографии «Нерон и конец династии» (16) под названиями «Тирания искусства» и «Артистический тиран» где, анализирует взаимосвязь любви Нерона к игре на кифаре, к пению, мелодекламации и жестокости (16, с. 119-142; с. 143-163). Любопытное замечание делает румынский историк Эуген Сизек в своей работе «Эпоха Нерона и ее идеологические противоречия» (15). Он отмечает, что увлечения Нерона игрой на кифаре и пением, его многочисленные публичные концерты, музыкальноспортивные игры нравились народу, солдатам и даже всадникам (15, с. 201). Действительно Тацит, рассказывая об одном из концертов Нерона, отмечает: «.римская чернь, привыкшая отмечать
понравившиеся ей жесты актеров разразилась размеренными возгласами одобрения и рукоплесканиями. Можно было подумать, что она охвачена ликованием: впрочем все эти люди, равнодушные к общественному бесчестью, пожалуй в самом деле искренне ликовали» (с. 12, 313-314). Здесь можно сделать вывод, что римский плебс в своем большинстве симпатизировал Нерону, во всяком случает до Великого пожара. Толпа, любившая лицезреть смерть гладиаторов на аренах цирков, была весьма
равнодушна к обычным явлениям. Нужно признать, что патриции и сенаторы боялись открыто говорить о жестокости Нерона и публично восхищались деяниями цезаря.
Э. Сизек выделяет слова Тацита о серьезном отношении Нерона к своим выступлениям. Он беспрекословно выполнял все требования, предъявляемые публикой, порой унизительные, поскольку артистом мог быть только плебей. По-видимому, Нерон считал себя великим музыкантом и певцом, никто не смел по-настоящему оценить его творчество. Каков в действительности был талант Нерона мы не знаем. Однако Светоний сообщает, что злые сочинители куплетов о Нероне откровенно не указывали на отсутствие у него таланта. Лишь Виндекс, поднявший против Нерона гальские легионы называет его плохим музыкантом. Тацит, описывая выступления Нерона перед публикой, воздерживается от какой-либо оценки исполнения. Он лишь подчеркивает, что чернь, падкая до развлечений, с восторгом принимала Нерона. Даже после смерти Нерона во время кратковременного царствования императора Отона плебс и солдаты радостно приветствовали реставрацию нероновских порядков, требовали воздвигнуть памятники бывшему цезарю (9, с. 361).
Почему в списке императоров Нерон занимает первое место как злодей? Ответ на этот вопрос можно получить у Тацита. В 64 г. н.э., в Риме был пожар самый страшный за всю его историю. Огонь свирепствовал шесть дней и уничтожил почти весь город, десятки тысяч людей остались без крова. Поведение Нерона в это время вызывало возмущение плебса. Рассказывали, что принцепс любовался пожаром и восклицал, что город в пламени вдохновляет его на творчество. Строительство нового роскошного дворца, получившего название «золотого» на месте пожарища подтвердили слухи о Нероне как поджигателе Рима. Дабы пресечь эти слухи Нерон возложил вину за пожар на христиан. Массовые публичные казни превратились в кровавые зрелища. «Их умервщление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы были растерзаны на смерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения» (12, с. 298). Следует отметить, что другие императоры - гонители христиан были не менее жестоки чем Нерон, вспомним хотя бы Деция и Диоклетиана, но Нерон оказался первым, поэтому в христианской
традиции он является главным воплощением дьявола среди римских императоров.
Возникает вопрос, кто были те люди, которые испытывали наслаждение, наблюдая за мучениями христиан? Кто заполнял цирки и площади Рима во время подобных зрелищ? Большую часть населения Рима составляли паразитарные слои. До 200 тысяч человек регулярно получали бесплатный хлеб. Значительную часть своего времени эти люди слонялись по улицам, ожидая бесплатных зрелищ. (5, с. 479). Многотысячную римскую толпу Тацит называл чернью, он подмечал общее между коллективной психологией масс и капризной волей императоров. Всегда легче воздать за зло, чем за добро; люди тяготятся необходимостью проявлять благодарность, но с радостью ищут случая проявить мстительность. Эту мысль Тацита высоко оценил Макиавелли (4, с. 170).
Отношение черни к Нерону было неоднозначным: взрыв
ненависти во время пожара, радостная встреча цезаря в цирке во время истязания христиан, недовольство филоэллинством Нерона. В последние годы своего царствования император не скрывал, что любит греков больше, чем римлян, ибо эллины склонны лучше понимать пение и игру на кифаре. Он ценил и в римских литераторах способность писать греческие стихи (16, с. 147-149). Ненавидевший Нерона Гай Кальпурний Пизон - знаток греческой литературы, был частым собеседником императора и поэтому так долго и тщательно мог готовить свой заговор против принцепса. Этому заговору сочувствовали многие римские аристократы крови и аристократы духа. Заговорщики были выданы одним из вольноотпущенников Пизона. Последовали массовые казни. Ряд известнейших людей, в том числе и Сенека, покончили жизнь самоубийством. Император, полностью доверяя своему главному телохранителю-садисту Тиггеллину уничтожил много невинных людей. Римский плебс равнодушно наблюдал за их гибелью. Вместе с тем плебсу не нравились поездки цезаря в Неаполь, где население говорило по-гречески. Там Нерон с триумфом исполнял песни Эллады. А по Риму ползли слухи о перенесении столицы на юг полуострова. Еще более христиан возмутилось население Рима и всей Италии, когда Нерон замыслил продолжительное путешествие по Греции и по восточной части империи.
В Грецию Нерон явился как Аполлон, покровитель муз, божественный исполнитель. Греческая мифология и драматургия давала множество предлогов для импровизации. Особенно импонировал миф об Оресте, убийце своей матери, прощенного богами. Светоний пишет, что цезарь часто говорил: « Только греки умеют слушать, и только они достойны его стараний» (10, с. 206). Нерон прибыл в Грецию осенью 66 г. и находился там около 14 месяцев. Он стал победителем во всех состязаниях, но жители Эллады не возмущались пародийными играми. До сих пор римские императоры приходили к ним с оружием, нынешний же цезарь прибыл с кифарой (15. с. 216). В ответ на аплодисменты жители греческих городов получали привилегии (15, с. 216). Нерон открыто заявлял, что эллины по своему статусу равны римлянам. Греция переставала быть провинцией и освобождалась от многих налогов. По мнению Э. Сизека римский принцепс пытался создать новую латиноэллинскую культуру и превратить официально еще существующую «Римскую республику» в «Эллинистическую монархию» (15, с. 217219). Однако, спустя несколько лет все привилегии, данные Греции были уничтожены Веспасианом.
Нерон вернулся в Рим триумфатором. Это был необычный триумф императора-артиста. Толпа называла его Аполлоном, лучшим музыкантом, Гераклом, лучшим атлетом. Все поступки императора в последние месяцы его жизни свидетельствуют о том, что Нерон считал свои победы на состязаниях равными военным и даже превосходящими последних. По-видимому, он противопоставлял цивилизованный эллинистический Восток варварскому Западу. Одновременно Нерон испытывал все большее отвращение к римским традициям. (10, с. 215). Не случайно, что против него поднялись галльские и испанские легионы, а затем и преторианцы. Последние дни Нерона и его самоубийство настолько известны, что не нуждаются в рассказе. Наша задача заключается в том, чтобы проследить как воспринимался образ Нерона в истории и попытаться, насколько это возможно, дать его психологический портрет.
Великий французский драматург Расин создавал свои трагедии, стремясь изучить максимальное количество источников. Так, работая над пьесой «Британик», он использовал произведения Тацита и Светония, Плутарха, и ряда других авторов. Конечно, художник многое домыслил, развивая отдельные черты своих героев, создавая
художественные образы, живущие собственной жизнью. Но к образу Нерона Расин относится с особой осторожностью. «Это чудовище, пишет автор в предисловии к своей пьесе, в зачатке .старается приукрасить свои дурные деяния» (8, с. 69). Драматург вкладывает в уста матери Нерона следующую фразу: «Тиран медоточив, пока не в полной силе» (8, с. 78).
В Нероне Расина тиран только пробуждается . Автор приписывает Нерону следующие слова: «Я с радостью иду, куда влекут желанья» (8, с. 86). Безграничный эгоизм быстро смешивается с холодным цинизмом: «У матери моей неукротимый норов, но быстро справлюсь с ней к земле ее пригну» (8, с. 88).
А о римском народе он отзывается так:
Так что же, быть всегда в плену, в порабощеньи У плебса римского? Он утром любит нас,
А вечером глядишь, его восторг угас....
Зависеть от того, что волн морских неверней?
Быть императором и подчиняться черни?
(8, с. 113).
Цинизм и эгоизм связаны у Нерона с одержимостью. Ролан Барт так оценивает любовное чувство Нерона воссозданное Расином: «Любовь у Расина чистая завороженность; именно поэтому она так мало отличается от ненависти. Ненависть у Расина - откровенно физическая ненависть; это острое восприятие чужого тела, как и любовь ненависть рождается из зрительных ощущений, питается зрением, как и любовь ненависть вызывает прилив радости» (1, с. 156-157). Можно сказать, что агрессивность переполняет оба чувства. Она часто переходит в садизм. Вот слова Нерона по поводу его сводного брата и соперника в любви Британика: «Его мучения воображать мне сладко» (цит. по1, с. 168). Барт отмечает, что Нерон Расина физически страдает от неполноты власти, поэтому, пока жива его мать Агриппина он не может быть спокойным. И еще одно качество тиранических существ подмечает Барт в образе Нерона: удивительная взаимосвязь проницательности и слепоты,
осознавая опасность тиран упорно наблюдает за объектом своих чувств и в то же время, являясь рабом своих страстей, он не замечает новой ситуации (1, с. 174).
В исторических романах прошлого и позапрошлого века Нерон выглядит статичным образом абсолютного зла. И в романе Генрика Сенкевича «Камо грядеши», и в романе Ивана Наживина «Иудей», и в книге Эрнеста Ренана «Антихрист» в основе образа Нерона - портрет императора, который создал Светоний: «Росту он был приблизительно среднего, тело - в пятнах и с дурным запахом, волосы рыжеватые, лицо, скорее красивое, чем приятное, глаза серые и слегка близорукие, шея толстая, живот выпирающий, ноги очень тонкие» (10, с. 220). Таким и вошел в литературу этот последний представитель династии Юлиев-Клавдиев.
В психике Нерона слились два господствующих настроения: агрессия и нарциссизм. В отличие от Калигулы он заполнял свою жизнь вечным самолюбованием. «нередко человек-нарцисс, пишет Эрих Фромм, достигает чувства уверенности вовсе не ценою своих трудов и достижений, а благодаря тому, что он убежден в своем совершенстве» (с. 13, с. 176). Нарциссизм побуждает к агрессии. «Человек, ущемленный в своем нарциссизме никогда в жизни не простит обидчика. Личности с высокой степенью нарциссизма буквально нуждаются в славе, иначе они могут впадать в депрессию или в безумие» (13, с. 176-177). Абсолютная власть Нерона над другими людьми безусловно развивала его самолюбование. Если исходить из теории К. Юнга о человеческих типах, то Нерон принадлежал к интровертному типу. В разделе «Интровертный чувствующий тип» своей книги «Психологические типы» Юнг отмечает, что нормальный интровертный чувствующий тип встречается чаще у женщин, но здесь речь идет о патологическом типе. Известно, что Нерон был бисексуалом. Патологический интроверт с разнузданным чувством очень подозрителен. Страх соперничества порождает в его сознании фантастические картины врагов. «Такой человек, пишет Юнг, не только не гнушается никакими дурными и низкими средствами, но употребляет во зло и добродетели, чтобы иметь возможность козырнуть» (14, с. 476). Самолюбование окутывает подобный тип самогипнозом, жертвой которого он и становится. Нерон чем более утверждался в титуле великого артиста, тем более терял осторожность политика и погиб.
Список литературы
1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1989. - 620 с.
2. Гревс И.М. Тацит. - М.-Л., 1946. - 250 с.
3. Камю А. Калигула : Роман. Повесть. Пьесы. - Харьков; - М,, 2000. -
430 с.
4. Макиавелли Н. Государь: Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О
военном искусстве. - М., 1996. - 640 с.
5. Машкин Н.А. История древнего Рима. - Л., 1946. - 680 с.
6. Мерцалов М.Н. Костюм разных времен и народов. - М., 1993. - Т.1. -
544 с.
7. Наживин И.Ф. Собр. соч.: В 3 т. - М., 1995. - Т. 2. - С. 5-428.
8. Расин Ж. Трагедии. - М., 1977. - 492 с.
9. Ренан Э. Антихрист. - СПб., 1907. - 426 с.
10. Светоний Гай Транквил. Жизнь двенадцати цезарей. - М., 1991. - 512 с.
11. Сенкевич Г. Камо грядеши. . - Л., 1990. - 704 с.
12. Тацит К.Анналы. // Соч.: В 2 т. - Л., 1969. - Т.1. - С. 7-326.
13. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М., 1994. - 448 с.
14. Юнг К. Психологические типы . - СПб;-М., 1995. - 716 с.
15. Cizek E. L’epoque de Neron et ses controverses ideologiques. - Leiden,
1972. - 440 p.
16. Griffin M. T. Nero: The end of a dynasty.- New-Haven; -L., 1984. - 320 p.
