CC BY
89
В. И. Гинецинский
типологизация личностных девиаций в поэтике Н. в. гоголя
Персонажи, созданные гением Гоголя, живут в отечественной культуре, в том числе, и в образах «мертвых душ». Вовлекаясь в аферу по купле-продаже умерших крепостных, не учтенных еще существовавшей системой государственной статистики, их официальные владельцы предстают в поэме Гоголя как люди, умершие (или не родившиеся) нравственно.
Галерея типов, обрисованных Гоголем художественно-синтетическими средствами, в значительной мере аналогична по своей направленности и результатам решения задачи типологии девиаций, осуществленной дискурсивно-аналитическими средствами современной психологии личности. К шести образам «Мертвых душ» (Чичикова, Коробочки, Манилова, Ноздрева, Плюшкина, Собакевича) непосредственно примыкают персонажи, чье человеческое достоинство исковеркано государственной машиной (Акакий Акакиевич и анонимное «значительное лицо» из «Шинели»).
Постановка вопроса о выделении (описании) типов личностных нарушений подразумевает наличие основания, хотя бы имплицитного, характеризующего определенное понимание нормы и механизмов межличностных взаимоотношений. В качестве таковой нормы естественно рассматривать позицию индивидуализирующей гармонизации, предполагающей признание нравственного тождества-равенства неизбежно друг от друга отличающихся индивидуальностей. Интрапсихический механизм, регулирующий межличностные взаимоотношения, можно представить как взаимодействие трех компонентов внутреннего мира личности Я-образа, не-Я-образа (образ партнера по общению) и системы ценностей, на которые ориентируются коммуникаторы. В специальной психологической литературе содержится большое разнообразие дифференцированного описания видов нарушений, которым могут быть подвержены эти компоненты. В частности, в данном случае имеет смысл напомнить о следующих типах акцентуации, деформации, девиации, дисгармонии.
Как известно, идеалом человека, выработанным европейской культурой и положенным в основу европейской педагогики, был образ всесторонне и гармонично развитой личности. Детализированное описание этого образа и вариантов его искажения требует, в частности, представления многообразия экзистенциальных потребностей-ценностей и потребностей-способностей по их достижению. Одним из вариантов составления перечня подобных ценностей, включающего и терминальные, и инструментальные ценности, является следующий: богатство, власть, здоровье, престиж, свобода, счастье, творчество. В перечень эго-потребностей-способностей могут быть включены следующие: самоактуализации, самоидентификации, саморазвития, самореализации, самоуважения, самоутверждения.
В свою очередь многообразие дефектных позиций в отношении системы терминальных ценностей, так или иначе искажающих их абсолютный статус, может быть структурировано следующим образом: этический нигилизм, этический формализм, этический релятивизм, этический утилитаризм.
© В. И. Гинецинский, 2009
Нарушения сбалансированности нормативного образа внутреннего мира человека, выражающиеся в чрезмерной выраженности отдельных черт характера и уязвимости по отношению к определенным воздействиям, обозначают как акцентуации, разграничивая среди них дистимические, астенические, психопатические, социопатические группы. Многообразие личностных девиаций также можно представить в виде четырех групп, каждая из которых включает по три типа. Приведем их описание.
Авантюрно-прожектерский тип (2.1.). Необязательность в отношениях с окружающими. Поверхностность, неустойчивость круга общения. Стремление к необычному, нестандартному. Развитая коммуникабельность. Развитое воображение. Поверхностная информированность. Способность увлечь других долгосрочными планами. Тенденция ссылаться на владение секретной информацией, на знакомство с высокопоставленными лицами.
Акизитивный тип (3.1). Тенденция к накопительству, стремление делать запасы вещей, продуктов, заведомо превышающие возможность их употребления. Отягощенность опасениями остаться без средств к существованию. Резкое сужение круга доверительного общения. Подозрительность. Индифферентность к социальным нормам.
Ананкастный тип (1.2.). Педантичность, приверженность социальным условностям. Ригидность и упрямство. Стремление выполнять формальные требования в ущерб доброжелательности в межличностных отношениях. Склонность к сомнениям и осторожность. Озабоченность деталями в ущерб главному. Стремление к совершенству в частностях, препятствующее достижению общего эффекта. Ритуальность поведения.
Анкшеозныйтип (1.1). Постоянная отягощенность тяжелыми предчувствиями. Постоянное чувство напряженности. Озабоченность возможной критикой в свой адрес. Опасение вступать во взаимоотношения без гарантии быть признанным. Чувство приниженности во взаимоотношениях, озабоченность личностной непривлекательностью. Заниженная самооценка. Тенденция избегать деятельности, связанной с интенсивными социальными контактами. Быстрая истощаемость в общении.
Гиперассертивный тип (2.2). Завышенная самооценка. Высокомерно-поучающий стиль общения. Высокая информированность. Стремление к лидерству. Нарциссизм. Склонность к сарказму, иронии. Высокая коммуникабельность. Неуязвимость для критики. Склонность подчеркивать свое превосходство. Высокий самоконтроль. Недостаточная рефлексивность.
Демонстративно-тщеславный тип (2.3). Эксцентричность и эгоцентричность в общении. Постоянное желание быть признанным, быть объектом любования. Обидчивость. Манипулятивное поведение для удовлетворения своих потребностей. Тенденция к преувеличенному выражению своих эмоций, театральность, склонность к драматизации. Повышенная внушаемость. Эмоциональная лабильность, неуравновешенность. Утрированная озабоченность своей внешностью, физической привлекательностью. Обольстительный стиль поведения.
Дефитизный тип (1.3). Пораженчество как жизненная установка. Постоянная тенденция избегать ответственности, принимать сколько-нибудь важные решения. Подчинение собственных потребностей желаниям других людей. Чрезмерная уступчивость, податливость во взаимоотношениях. Чувство беспомощности. Страх одиночества, страх быть покинутым. Неспособность предъявлять свои вполне разумные требования и даже заявлять о них. Склонность обращаться за советами, поддержкой. Выжидательная жизненная позиция.
Иждивенческий тип (3.2). Рентная установка в социальных взаимоотношениях. Стремление вызывать чувство жалости, преувеличивать тяжесть имеющихся симптомов
недомогания, реально имеющихся затруднений. Озабоченность вероятностью прогрессирующей инвалидизации. Тенденция к нанесению самоповреждений в виде порезов, царапин и стремление выставлять их напоказ.
Кверулянтно-фискальный тип (4.1). Стремление использовать социальные структуры, их властные полномочия для осуществления насильственных действий в отношении других людей. Тенденция постоянно отстаивать свои мнимо попранные права. Установка на очернительство. Подозрительность. Скрытность. Отсутствие круга доверительного общения. Агрессивность. Проекция неудовлетворенных амбиций на партнеров по общению.
Сервильный тип (3.3). Угождающе-подобострастный стиль поведения. Тенденция к самоуничижению. Услужливо-льстивые отношения с окружающими. Постоянная озабоченность тем, чтобы получить расположение власть имущих. Тенденция к использованию уменьшительной лексики. Слащавость. Тревожность. Стремление выполнять протекционистские функции.
Шантажирующий тип (4.2). Стремление провоцировать страх как средство склонить других к удовлетворению своих потребностей. Угрожающий стиль поведения. Склонность к насильственным действиям в отношениях с людьми, не способными дать отпор. Тенденция к устрашающей демонстрации своего превосходства.
Шарлатанствующий тип (4.3). Высокий суггестивный потенциал. Хорошая память. Комбинаторные способности. Наблюдательность. Демонстрация отзывчивости. Завышение пределов своей компетентности. Склонность давать туманные обещания. Стремление подчеркивать свою значимость раздачей невыполнимых обещаний.
С учетом приведенной классификации галерею упомянутых ранее гоголевских персонажей имеет смысл рассматривать попарно. Принимая во внимание, что члены пары могут находиться как в комплементарных, так и в ассимилятивных отношениях, и подчеркивая тем самым их внутреннее сродство.
Отнеся резко обозначенные различия в поведении Чичикова и Ноздрева на счет разницы в их социальном и имущественном положении, их обоих можно отнести к авантюрнопрожектерскому типу девиантов. При этом у Чичикова на первый план выходят черты конформисткого типа акцентуаций, а у Ноздрева — гипертимного и истероидного. В подтверждение обратимся к тексту «Мертвых душ».
Чичиков. «Никогда не позволял он себе в речи неблагопристойные слова и оскорблялся всегда, если в словах других видел отсутствие уважения к чину или званию. между чиновниками не мог не быть замечен и отличен Чичиков, представляя во всем совершенную противуположность и взрачностью лица, и приветливостью голоса, и совершенным неупотреблением никаких крепких напитков... все, что ни отзывалось богатством и довольством, производило на него впечатление, непостижимое им самим».
Ноздрев. «Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем, напротив, если случай привел его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: "Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь". Ноздрев во многих отношениях был многосторонний человек, то есть человек на все руки. В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять все что ни есть на все что хотите».
Образы Плюшкина и Коробочки можно рассматривать как варианты акизитивного типа, но при этом образ Коробочки наделен в большой мере также и чертами иждивенческого типа.
Плюшкин. «...попробовал бы кто найти у кого другого столько хлеба, зерном, мукою и просто в кладях, у кого бы кладовые, амбары и сушили загромождены были таким множеством холстов, сукон, овчин выделанных и сыромятных, высушенными рыбами и всякой овощью или просто губиной. Заглянул бы кто-нибудь к нему на рабочий двор, где наготовлено было на запас всякого дерева и посуды, никогда не употреблявшейся...
На что бы, казалось, нужна была Плюшкину такая гибель подобных изделий?
Не довольствуясь сим, он ходил еще каждый день по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему... — все тащил к себе».
Коробочка. «Она видела, что дело, точно, как будто выгодно, да только уж слишком новое и небывалое; а потому начала сильно побаиваться, чтобы как-нибудь не надул ее этот покупщик.
— Хорошо бы было, — подумала между тем про себя Коробочка, — если бы он забирал у меня в казну муку и скотину. Нужно его задобрить.
— Только смотри, отец мой, на счет подрядов-то не обидь меня».
В образе Манилова, очевидно, доминируют черты сервильного типа:
«На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства».
Гиперассертивность Собакевича подчеркивает описание его жилья, а характеристики, которыми он наделяет городских чиновников, указывают на черты паранойяльности:
«Хозяин, будучи сам человек здоровый и крепкий, казалось, хотел, чтобы и комнату его украшали тоже люди крепкие и здоровые.
...каждый предмет, казалось, говорил: "и я тоже Собакевич!"...Я их знаю всех, это все мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья».
Контрастны и уже потому взаимодополнительны портреты титулярного советника Акакия Акакиевича и анонимного значительного лица, чье поведение всецело определено их представлениями о своем месте в служебной иерархии. Они могут иллюстрировать шантажирующий и анкшеозный типы девиаций.
«Приемы и обычаи значительного лица были солидны и величественны, но не многословны... Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: "Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами?" Тут он топнул ногою, возводя голос до такой сильной ноты, что даже и не Акакию Акакиевичу сделалось бы страшно. Акакий Акакиевич так и обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и никак не мог стоять: если бы не подбежали тут же сторожа поддержать его, он бы шлепнулся на пол; его вынесли почти без движения. А значительное лицо, довольный тем, что эффект превзошел даже ожидание, и совершенно упоенный мыслью, что слово его может лишить даже чувств человека, искоса взглянул на приятеля».
Представляется, что сопоставление двух рядов типологизирующих описаний личностных девиаций может продемонстрировать сходство-различие двух подходов к решению рассматриваемой задачи: научно-теоретического (операционального, ориентированного на статистическую верификацию/фальсификацию) и художественно-изобразительного (конкретно-идеографического), может быть использовано для установления сходств — различий функций Я-образа и Я-концепцией в регуляции жизнедеятельности, разграничения уровней и объяснения трудностей, возникающих в межличностном взаимодействии.
