CC BY
38
УДК 821.161.2
Николова А. А.
Запорожский национальный университет, Запорожье, Украина
ТИПОЛОГИЯ ШАРЛАТАНОВ В РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Г. КВИТКИ-ОСНОВЬЯНЕНКО (НА ФОНЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ ТРАДИЦИИ)
Статья посвящена рассмотрению творчества известного украинского писателя, зачинателя прозы новой украинской литературы, Г. Квитки-Основьяненко, который мастерски использовал в своих произведениях достижения русской литературы. В статье выделены основные типы шарлатанов в русскоязычных произведениях Г. Квитки-Основьяненко. Первая группа - обманщики, которые выдают себя за обладающих сверхъестественными способностями (провидцев, колдунов, знахарей): «Ясновидящая» (Евгения), «Маргарита Прокофьевна» (Евгения), «Герой очаковских времен» (Гаврило Черномаз, торговец-еврей), «Знахарь» (дядюшка Радивонович). Вторая группа - псевдоправедники (Маргариты из «Ясновидящей» и «Маргариты Прокофьевны»). Третья - самозванцы «в роли» знатных, облеченных властью людей: «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе» (Пустолобов), «Герой очаковских времен» («племянник султана»), «Купянский самозванец» (солдат, который выдает себя за царя). Доказана традиционность соответствующих типов посредством освещения широкого контекста их использования, разграничены различные типы литературных связей (прямые заимствования, типологические подобия). Также в статье рассмотрен вопрос о причинах популярности темы шарлатанства. Отмечено, что распространение такого плутовства указывает на существенные перемены в жизни общества: его карнавальная сущность соответствует духу кризиса, незавершенности и переходности. Также выделены основные функции образов шарлатанов в творчестве Г. Квитки-Основьяненко.
Ключевые слова: тип, традиция, комичность, карнавал, литературные параллели.
Nikolova A.A.
Zaporozhye national University, Zaporozhye, Ukraine
TYPES OF CHARLATANS IN G. KVITKA-OSNOVYANENKO'S RUSSIAN-LANGUAGE WORKS (IN THE CONTEXT OF LITERARY TRADITION)
The article is devoted to the works of a famous Ukrainian writer, the founder of modern Ukrainian literature prose, G. Kvitki-Osnovyanenko, who masterfully used in his works the achievements of Russian literature. The article describes the main types of charlatans in G. Kvitka-Osnovyanenko's Russian-language works. The first group is represented by charlatans, which present themselves as people with superhuman powers (clairvoyants, wizards, witch-doctors): «The Clairvoyant» (Eugenia), «Margarita Prokofievna» (Eugenia), «The Hero of Ochakov's times» (Gavrilo Chernomaz, Jewish seller), «The Witch-doctor» (uncle Radivonovich). The next group is represented by charlatans, which present themselves as righteous people (Margarita from «The Clairvoyant», «Margarita Prokofievna»). The third group is formed by impostors, who present themselves as powerful people: «The man from the capital or Turmoil in the provincial town» (Pustolobov), «The Hero of Ochakov's times» («nephew of the Sultan»), «Kupyansk's impostor» (the soldier who claims to be the king). We consider the broad literary context of
these types appearance and prove that they are traditional. We distinguish several types of literary links (direct loans, typological similarity). We also consider the reasons for the popularity of the topic of charlatanism. We note that the popularity of such trickery indicates considerable changes in society life. Its carnival essence reveals the spirit of the crisis. The main functions of the images of charlatans in G. Kvitki-Osnovyanenko's works are also discussed.
Key words: type, tradition, comicality, carnival, literary parallels.
Г. Квитка-Основьяненко - один из выдающихся мастеров слова I пол. Х1Х в., зачинатель прозы новой украинской литературы. В контексте вопроса об истории культурного взаимодействия России и Украины его наследию принадлежит особое место: путем органичного сочетания достижений первой с народнопоэтическими традициями второй, автор создает прочный фундамент для дальнейшего развития национальной художественной словесности. Соответственно, перманентный интерес к рассмотрению творчества Г. Квитки-Основьяненко в компаративном аспекте является вполне закономерным ([1], [5], [18], [20], [4], [3]). Однако ученые не ограничиваются изучением его соотношений с русской литературой, указывая на гораздо более широкий диапазон возможных параллелей ([16], [13], [21], [22], [23]).
Перу Г. Квитки-Основьяненко принадлежит значительное число произведений на русском языке, содержащих богатый материал, потенциально перспективный с точки зрения исследования как генетических связей, так и типологических схождений. В частности, с позиций современности, актуальным представляется анализ специфики художественного использования общелитературного типа шарлатана украинским писателем (в свете существующих традиций его воплощения русской и западноевропейской литературами).
Шарлатанство - вневременной феномен, приобретающий особенную популярность во времена социальной нестабильности. Соответствующий тип (фр. «charlatan» изначально обозначало бродячего торговца целебными снадобьями) имеет карнавальную природу, поскольку основан на «логике обратности» [2, с. 4], подмене истинного ложным: шарлатан, выдает себя за человека, обладающего значимыми знаниями, возможностями или качествами (часто сверхъестественными), претендует на несоответствующий его сущности статус и блага. Распространение такого плутовства указывает на то, что в обществе происходят серьезные изменения: его карнавальная сущность соответствует духу кризиса, незавершенности и переходности.
Г. Квитка-Основьяненко жил и творил в эпоху, когда вопрос о дальнейших путях развития российского государства (в состав которого входили и восточно-украинские земли) стоял особо остро: противостояние сторонников и противников монархизма, западников и славянофилов, выступление декабристов свидетельствовали о потребности общества в переменах и обновлении. Закономерно предположить, что среди факторов, определивших интерес писателя к тематике шарлатанства, не последнее место занимали и факты действительности. На многие из них автор сам указывал в комментариях к своим произведениям (например, об использовании распространенных среди его современников историй о псевдоревизорах для создания комедии «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе» [7, с. 8], реальной основе «Купянского самозванца» [14, с. 204] или о желании «выставить все мошенничества под прикрытием его (магнетизма - А. Н.) творимые» [15, с. 183] в «Ясновидящей»). Да и литературная критика подтверждала верность Г. Квитки-Основьяненко «натуре в каждой
черте характера» [3, с. 115], который, в частности, «документально точно рассказал о «лечении» больных знахарями», не просто сфотографировав, а типизировав действительность [3, с. 117]. Однако образы шарлатанов, созданные писателем, являются все же не конкретно-историческими, а «вечными», поскольку соотносятся с соответствующими персонажами русской и западноевропейской литератур разных эпох, а также -с современными социальными типами. Цель данной статьи - выделение основных разновидностей шарлатанов в русскоязычных произведениях Г. Квитки-Основьяненко.
Первую группу шарлатанов формируют обманщики, которые выдают себя за обладающих сверхчеловеческими возможностями (псевдопровидцы, псевдоцелители, «колдуны»). Это персонажи произведений «Ясновидящая» (Евгения), «Маргарита Прокофьевна» (Евгения), «Герой очаковских времен» (Гаврило Черномаз, торговец-еврей) и «Знахарь» (дядюшка Радивонович). Данный тип шарлатанства издревле изображается в произведениях различных жанров и направлений: «Александр или Псевдопророк» Лукиана, «Декамерон» Дж. Боккаччо, «Чернокнижник» Л. Ариосто, многочисленные французские фаблио, немецкие шванки и английские джесты, «Офицер-вербовщик» Дж. Фаркера, «Любовник-колдун» В. Майкова, «Мельник -колдун, обманщик и сват» А. Аблесимова, «Колдун, ворожея и сваха» И. Юкина, «Антиквар» В. Скотта и др. Их образы часто демонстрируют негативное отношение к таким феноменам как ворожба, колдовство, знахарство, служат средством осмеяния суеверий, невежества, веры в «чудесное». Целесообразно предположить, что из всех выше перечисленных произведений наиболее вероятным было влияние на украинского писателя комической оперы А. Аблесимова, изображающей проделки ловкача Фаддея, мастерски играющего роль сельского колдуна. В пользу данной версии свидетельствует и факт большой популярности «Мельника» среди современников украинского писателя, и общепризнанная близость последнего к традициям русской, особенно драматической, сатиры ХУШ в. Так, например, описывая деятельность харьковского театра, в организации которого Квитка принимал непосредственное участие, он отмечает: «Москвичев ожил и приступил к постановке уже настоящей оперы «Мельник» [8, с. 93].
Шарлатаны русскоязычных произведений Г. Квитки-Основьяненко, как и большинство персонажей этого типа, морочат верящих в сверхъестественное доверчивых простаков. Помощник «предсказательницы» Евгении, псевдолекарь Пузыречкин, проворачивающий уже далеко не первую аферу подобного рода, прямо заявляет: «Легковерие людей есть неисчерпаемый источник для ищущих, подобно нам, приобретений» [12, с. 345]. В каждом конкретном случае мошенничество имеет свою форму: Евгения прибегает к популярному на рубеже ХУШ-Х1Х вв. месмеризму (созданной доктором Месмером практике предсказаний и исцелений при помощи гипноза), обманщики «героя» Романа Тихоновича пользуются его помешательством на колдовстве и магии, а успех дядюшки Радивоновича обеспечивает народная вера в знахарство, над которой иронизирует автор. «Великое дело знахарь! Почтеннее его нет не только в том селении, где он живет, но и в целом околотке» [10, с. 212]. Однако ж, невзирая на способ обмана, суть его во всех произведениях украинского писателя, равно как и его собратьев по перу в других странах, остается неизменной. Это противное и рационализму, и христианской религии распространенное желание «скорого чуда», которое можно купить за деньги, характерное также для нашего времени.
Вторая группа представлена псевдоправедницами - хитрыми шарлатанками, эксплуатирующими образ смиренной и кроткой христианки, равнодушной к земным благам. Это Маргариты «Ясновидящей» и «Маргариты Прокофьевны». Подобный
типаж (правда, преимущественно в мужском варианте) также хорошо известен: он встречается в «Кентерберийских рассказах» Дж. Чосера, разнообразных фаблио и фарсах, «Декамероне» Дж. Боккаччо, «Лицемере» П. Аретино и, конечно, «Тартюфе» Ж.-Б. Мольера. После комедии французского драматурга собственное имя его лицемера становится нарицательным. В. Трофименко даже называет Маргариту Квитки «украинским Тартюфом в юбке» [22]. Однако, если для западноевропейской традиции характерна именно антиклерикальная тенденция (лицемерие персонифицируется чаще всего в образах священнослужителей), то в русской литературе носителями данного порока являются люди мирские, нередко - женщины («Горе от ума» А. Грибоедова, «Княжна Мими» и «Княжна Зизи» В. Одоевского, позже - «Гроза» А. Островского, «Господа Головлевы» М. Салтыкова-Щедрина» и др). Шарлатанки из выше указанных произведений украинского писателя - карикатура на фарисейство, на тех, кто, прикрываясь благочестивыми речами, удовлетворяет свои низменные потребности. Во всеуслышание обличая порок, мошенницы думают лишь об обогащении. «Бродяга, за дурную нравственность изгнанная от своего мужа», Маргарита «с большим смирением везде выпрашивает подаяния, якобы для раздачи бедным» [12, с. 354]. Сам Г. Квитка-Основьяненко в письме к издателям «Русского вестника» обращал внимание на распространенность такого обмана: «сего рода люди намерение свое - поживиться малу толику от ближнего - прикрывают благовидною причиною, обещают блаженство... в будущем, а денег требуют теперь же. Вот и встречаем Маргарит везде» [19, с. 626]. Несколько трансформировавшись, мошеннический способ подобной спекуляции на человеческих чувствах «перекочевал» и в современное общество.
Третья группа - самозванцы, которые выдают себя за знатных, облеченных властью людей: «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе» (Пустолобов), «Герой очаковских времен» («племянник султана»), «Купянский самозванец» (солдат в роли царя). Что касается первого из выше перечисленных произведений, то, конечно же, наиболее очевидными являются параллели с «Ревизором» Н. Гоголя: проблеме определения характера соотношений этих комедий посвящено не одно исследование ([4], [6], [5], [1] и др.). Пустолобов, как и Хлестаков, воспользовавшись ситуацией, выдает себя за важного столичного чиновника, обличенного властью. Кроме того, оба обманщика пытаются играть роль образованных и культурных людей. Однако, в отличие от гоголевского плута, одной из первоочередных задач Пустолобова является женитьба на богатой невесте. Соответствующий мотив функционирует еще в фольклорных новеллистических сказках. «Герой. досягает цели, «выдавая себя за богача» [17, с. 13]. Эта же сюжетная ситуация с целью сатирического осмеяния псевдоценностей (поклонения богатству и титулам) и создания интриги активно используется в «демократических» жанрах западноевропейской литературы: плутовских романах («История жизни проходимца по имени дон Паблос» Ф. де Кеведо, «Севильская куница» А. де Кастильо-и-Солороано, «Моль Флендерс» Д. Дефо), комедиях («Комедия о Матаморе в бурлескных стихах» П. Скаррона, «Мещанин во дворянстве» Ж. -Б. Мольера), новеллах и сказках («Обманная свадьба» М. де Сервантеса, «Мнимый принц» В. Гауфа) и др. Так, например, очень напоминает мольеровскую сцену приема господином Журденом «сына турецкого султана» (переодетого Клеонта) эпизод из «Героя очаковских времен»: ряженый в платье «вроде турецкого» [9, с. 46] и говорящий на тарабарском языке шутник изображает перед наивным Романом Тихоновичем племянника султана.
Комическая ситуация «Купянского самозванца» основана на мотиве двойниче-ства - похожий на Петра III солдат выдает себя за российского императора. Рядовой Петр Чернышов становится «калифом на час», принимая почести от народа, который
поет псевдоцарю «Многая лета». Его временное возвеличивание и «правление» имеет карнавальную природу. Самозванец подобен карнавальному кролю-шуту, вокруг него создается атмосфера всеобщего веселья и пьянства, сопровождаемая раздачей званий и титулов простолюдинам («низ» становится «верхом») [11, с. 367]. Кощунственные действа, совершаемые в купянской церкви, напоминают типичные для западноевропейских средневековых карнавалов шутовские богослужения. А потом уже не смешной, а страшной становится бесчинствующая и беснующаяся пьяная толпа, над которой возвышается наглый самозванец. Мастерски изображенные писателем последствия самозванства в малых пределах одной Купянской слободы имплицитно указывают на потенциальную угрозу данного явления - хаос и беззакония - в общегосударственных масштабах.
Таким образом, можно сделать вывод, что в русскоязычных произведениях Г. Квитки-Основьяненко функционируют три типа шарлатанов: персонажы, которые выдают себя за людей, обладающих сверхъестественными способностями, псевдоправедницы, скрывающие свою подлую сущность за маской кротости и смирения, а также -самозванцы. Г. Квитка-Основьяненко использует мотив самозванца с целью обличения псевдоценностей (поклонения богатству и титулам), а также демонстрации негативной (хаотично-разрушительной) сущности данного феномена.
Литература
1. Айзеншток И. К вопросу о литературных влияниях (Г. Ф. Квитка и Н. В. Гоголь) // Известия отделения русского языка и словесности Российской Академии наук. 1922. Т. XXIV. Кн. 1. С. 24-42.
2. Бахтин М.Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543 с.
3. Вербицька С. Г. Ф. КвГтка-Основ'яненко (Життя i творчють). Харюв: Вид-во ХДУ, 1968. 155 с.
4. ВознякМ. Григорш КвГтка-Основ'яненко. Життя i творчють. К.: ДержлГтвидав Украши, 1946. 94 с.
5. Волков М. К истории русской комедии. Зависимость «Ревизора» Гоголя от комедии Квитки «Приезжий из столицы». СПб.: Отдельный оттиск, 1899. 64 с.
6. Данилевський Г. Основьяненко. СПб.: «В типографии Королева и Колт», 1856. 128 с.
7. Зубков С. Григорш КвГтка-Основ'яненко // Г. Ф. КвГтка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 1. Кшв: Наукова думка, 1978. С. 5-26.
8. Кв1тка-Основ'яненко Г. Ф. История театра в Харькове // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 7. Кшв: Наукова думка, 1981. С. 90-103.
9. Кв1тка-Основ'яненко Г. Ф. Герой очаковских времен // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 6. Кшв: Наукова думка, 1981. С. 23-91.
10. Кв1тка-Основ'яненко Г. Ф. Знахарь // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 6. Кшв: Наукова думка, 1981. С. 212-231.
11. Кв1тка-Основ'яненко Г. Ф. Купянский самозванец // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творГв у семи томах. Т. 7. Кшв: Наукова думка, 1981. С. 361-374.
12. Кв1тка-Основ'яненко Г. Ф. Ясновидящая // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творГв у семи томах. Т. 1. Кшв: Наукова думка, 1978. С. 302-281.
13. Лавр1енко Т. Я. Морально-етичш концепти в творах Г. Ф. КвГтки-Основ'яненка та американськш лiтературi кшця XVIII - середини XIX столГття: типолопчш вщмшносп. Автореф. дисер. на здобуття наукового ступеня канд. фшол. наук зГ спещальносп 10.01.05 - порГвняльне лГтературознавство. Тернопшь, 2009. 20 с.
14. Лист Г. Ф. Квгтки-Основ'яненка до М. П. Погодина // Г. Ф. Квггка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 7. Ки!в: Наукова думка, 1981. С. 203-204.
15. Лист Г. Ф. Кв1тки-Основ'яненка до С. Т. Аксакова // Г. Ф. Квггка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 7. Ки!в: Наукова думка, 1981. С. 182-183.
16. Лгмборський I. В. Творчють Григорiя Квгтки-Основ'яненка: генеза художньо! свщомосп, европейський контекст, поетика. Черкаси: Брама, 2007. 108 ^
17. Мелетинский Е. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990. 278 c.
18. Михед П. Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко i В. Т. Нарiжний (до проблеми формування романтичного жанру) // Збiрник тез науково! конференци, присвячено! 200-рiччю з дня народження Г. Ф. Кв^ки-Основ'яненка. Харкiв: 1нститут мистецтвознавства, фольклору та етнографп, 1978. С. 19-21.
19. Прим1тки // Г. Ф. Квгтка-Основ'яненко. Зiбрання творiв у семи томах. Т. 6. Ки!в: Наукова думка, 1981. С. 623-638.
20. СумцовМ. В. А. Жуковский и Г. Ф. Квитка // Харьковский университетский сборник в память В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя. Харьков, 1903. С. 68-80.
21. Трофименко В. Творчють Г. Ф. Квпки-Основ'яненка i захщноевропейська просвгга-тельська естетика. Суми: Редакщйний видавничий вiдцiл СДПУ, 2000. 38 c.
22. Трофименко В. Укра!нський Тартюф у сшднищ («Ясновидящая» Г. Ф. Кв^ки-Основ'яненка та традицп захiдноевропейського класицизму) // Слово i час. 2000. № 6. С. 54-57.
23. ЧикД. Ч. Проза Г. Кв^ки-Основ'яненка i англшський сентименталiзм: автореф. дис. ... канд. фшол. наук. Тернопшь, 2008. 20 c.
УДК 821.112.2.09-32(045)
Рязанова Н. М.
Воткинский филиал Удмуртского государственного университета, Воткинск, Россия
«РОМАНСКИЙ» И «ГЕРМАНСКИЙ» ЖАНРЫ МАЛОЙ ПРОЗЫ ПАТРИКА ЗЮСКИНДА
Малая проза П. Зюскинда включает в себя новеллы и короткие истории. Понятие «новелла» пришло в немецкую литературу из Италии, и считается «романским» жанром. Короткая история, по мнению некоторых исследователей, берет свое начало в германских шванках, а также в календарных историях Иоганна Петера Гебеля, и является «германским» жанром, в ней гораздо больше назидания, чем в романской новелле из-за влияния протестантизма. Жанр новеллы и короткой истории схожи друг с другом, в них краткость, стремительная экспозиция, с первых строк захватывающий сюжет. В истории описывается небольшой по времени отрезок жизни человека, в который происходит важное для него событие, в основе же новеллы неслыханное событие. Но, тем не менее, между жанрами есть существенные отличия, прежде всего в форме: у истории открытый конец, у новеллы, напротив, законченная, закругленная форма. Также в новелле событие приводит к конфликту между порядком и хаосом и суть новеллы в необычной развязке, диалогическом характере, и символичности. В короткой истории больше притчевости. Обозначая свои произведения новеллой или историей, Зюскинд оказывается далёк от «чистоты жанра». В некоторых текстах можно говорить о «гибридизации» новеллы и короткой истории.
Ключевые слова: малая проза, новелла, короткая история, Зюскинд, жанр.
