CC BY
31
СЕМИОТИ КА ИНДОЕВРОПЕЙС КОЙ КУЛЬТУРЫ *
УДК 811.1’ 373.6+81’ 22+81:008
С. Г. Проскурин
Новосибирский государственный университет ул. Пирогова, 2, Новосибирск, 630090, Россия E-mail: s.proskurin@mail.ru
ТИПОЛОГИЯ СЕТЕВЫХ СТРУКТУР В ЯЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ **
В настоящей статье рассматривается сетевой принцип, который был разработан Н. С. Трубецким применительно к описанию языка и культуры. В статье показывается, что метасемиотическая система, использующаяся при моделировании культурных и лингвистических данных, обладает свойствами сети. Приоритеты отводятся фонологическому принципу описания языка и культуры как начальному фрагменту моделирования.
Ключевые слова: сетевой принцип, семиотический квадрат, оппозиция, фонология.
В настоящем исследовании языки и культуры рассматриваются как сетевые структуры, которые в своем строении обнаруживают различные конфигурации связей. Так, нами постулируется сетевой принцип в организации семантического, фонологического и лексического пространства языка, тематического и ритуального порядка строения культуры. По своей природе типология сетевых структур в языке и культуре определяется нами в зависимости от типа связей, господствующих в отношениях элементов, звеньев, образующих сеть.
Сеть характеризуется, прежде всего, цепевидными связями, которые являются наиболее распространенными в отношениях составляющих сеть звеньев. При цепевидных отношениях эти звенья взаимодействуют. Однако в сетевых структурах возможно и прерывание контакта элементов.
Такой характер отношения во фрагменте сети определяется нами, вслед за Н. С. Трубецким, как «кирпичевидный» тип связей. Исследуя положение древнегерманских языков в индоевропейской семье, мы, основываясь на реконструкции индоевропейского консонантизма Т. В. Гамкрелидзе и
Вяч. Вс. Ивановым, определили, что древнегерманские глухие щелевые не находятся в цепевидных связях с индоевропейскими глоттализованными смычными, которые, в свою очередь, являлись ресурсом для формирования глухих смычных в индоевропейских языках.
Таким образом, закон Я. Гримма о так называемом первом передвижении согласных, а именно переход глухих смычных в глухие щелевые в древнегерманских языках в период их предполагаемого отделения от ядра индоевропейских языков должен быть пересмотрен.
В рамках новой парадигмы индоевропейского консонантизма положение древнегерманских согласных находит принципиально иное объяснение. Проблема, вероятно, разрешается в постулируемом для индоевропейского консонантизма ресурсе - глухих смычных придыхательных р[Ь], 1[Ь], к[Ь], которые могли иметь несколько позиционных аллофонов: глухих смычных, сливавшихся с глоттализованными смычными, и глухих спирантов, не являвшихся продуктом развития глухих смычных. В результате такого сценария связь индоевропейских глухих
* Рубрика формируется под научной редакцией д-ра филол. наук, проф. С. Г. Проскурина.
Работа выполнена при финансовой поддержке Федерального агентства по науке и инновациям в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (госконтракт № 02.740.11.0370) и АВЦП «Развитие научного потенциала высшей школы (2009-2010), подпрограмма 2.1.3./4541.
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. Том 8, выпуск 2 © С. Г. Проскурин, 2010
смычных, образованных на базе глоттализо-ванных смычных, и древнегерманских глухих щелевых, является не цепевидной, а прерывной кирпичевидной. Так, индоевропейские глухие смычные р, 1, к по своей
природе принципиально независимы от древнегерманских глухих щелевых Г 0, И, с которыми они находятся в кирпичевидных отношениях. (Подробнее об этом см.: [Проскурин, 2010. С. 174-175].)
Традиционная система > Реинтерпретированная система
I її їїї ї її їїї
(Ь) ЬИ р (р’) ЬМ р[Ь]
а аи ї ї’
g к к’ g[h] к[Ь]
Цепевидная связь в сети
сЯ о] сЕ
Кирпичевидная связь в сети
Определение типа связей элементов древнегерманского консонантизма с другими индоевропейскими системами свидетельствует о конвергентной природе взаимодействия древнегерманских языков с индоевропейским ядром. Данный вывод основан на положении Н. С. Трубецкого о конвергентых и дивергентных тенденциях развития языков, эти тенденции, в свою очередь детерминируются кирпичевидными и цепевидными типами связей.
Так, например, если в сети преобладает цепевидный ресурс, сеть стремится к дивергентному развитию, а именно распространению на все большее и большее пространство. При наличии кирпичевидного взаимодействия элементов сеть характеризуется центро-
стремительными, конвергентными связями или сближением звеньев.
Обнаруженные в свое время Н. С. Трубецким типы связей языковых элементов являются базовыми для гуманитарного пространства культуры. Язык и в особенности его фонологическая система обычно используются при моделировании культурных пространств. Языковая модель берется в качестве фундамента, который предназначен для установления на его основе структур иногда более сложных, но аналогичных по типу и соответствующих культуре, рассматриваемой в ее различных аспектах. Как мы уже отмечали, впервые лингвистический или фонологический принцип анализа культурных явлений был применен Я. Гриммом
и лежит в основе композиции известной работы «Deutsche Mythologie» [Grimm, 18441854]. Автор исследования проводит параллель между соответствиями в фонологических системах языков и различными божествами родственных мифологий, выполнявших одну функцию [Ibid. P. XIX]. Кроме того, открытый Гриммом и корректируемый нами принцип соответствия древнегерманского консонантизма другим индоевропейским языкам служил выдающемуся основоположнику германистики основой моделирования процессов, которые происходили в древнегерманской мифопоэтической традиции. В XX в. такой подход заново был возрожден в рамках этнологических исследований К. Леви-Строса, который, однако, сделал акцент не на соответствиях и передвижениях в фонологической системе, а на противопоставлениях фонем в одной фонологической системе или оппозициях. Оппозиции впервые подробно были описаны в рамках фундаментального исследования Н. С. Трубецкого «Основы фонологии». Заимствовав принцип описания оппозиций, К. Леви-Строс предложил опираться на аналогию фонологических оппозиций с структурами модели мира, которая в таком случае трактуется как набор основных семантических противопоставлений [Леви-Строс, 1985. C. 64-75]. В результате моделирование мира определяется в статическом плане как «сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном и операционном аспектах» [Мифы народов мира, 1982. C. 161]. В отечественной науке эти противопоставления, названные бинарными оппозициями, были исследованы А. М. Золотаревым, затем, особенно в славистической части, подробно описаны Вяч. Вс. Ивановым и В. Н. Топоровым, выделившими для древнеславянской (общеславянской) культурной традиции ряд оппозиций, образующих, по мнению этих исследователей, определенную «систему и взаимосвязь» основных признаков: «левый -правый, женский - мужской, младший - старший, нижний - верхний, западный - восточный, северный - южный, черный - красный (белый), смерть - жизнь, болезнь - здоровье, тьма - свет, луна - солнце, земля - небо, лес - дом, вода - огонь, нечет - чет, мо-
ре - суша, зима - весна» [Иванов-Топоров, 1974].
Описание культуры в терминах бинарных оппозиций влечет создание особого внешнего метасемиотического пространства, управляемого на базе тех же связей цепевидного и кирпичевидного характера. Так, возможно применить сетевой принцип для характеристики системы бинарных оппозиций в славянской культуре. Противопоставление в рамках самой оппозиции, например женский - мужской связано с прерыванием отношения или кирпичевидным характером связей. В то же самое время взаимодействие по линии связей членов различных оппозиций между собой замечены цепевидные отношения между левым, женским, младшим, нижним..., землей и т. д., а также правым, мужским, старшим., небом и т. д. В результате сама метасистема предстает в виде сети с характерологическими свойствами, отмеченными в фонологии.
М. Элиаде пишет: «Центральное место оппозиции “мужское - женское” в ансамбле палеолитического искусства, т. е. в наскальной живописи и рельефах, статуэтках и каменных пластинках, впервые подчеркнул Леруа-Гуран. Более того, ему удалось проследить единство этого символического языка на пространстве от франко-кантабрийского региона до Сибири. Прибегнув к топографическому и статистическому анализу, Леруа-Гуран заключил, что фигуры (формы, лица и т. д.) и знаки повсюду взаимозаменяемы; например, изображение бизона приравнивается к “ранам” или другим “женским” геометрическим знакам. Он отметил и парность женских и мужских знаков: например, бизон (женщина) - лошадь (мужчина). Расшифрованная в свете такого символизма, пещера превращается в мир, строго организованный и многозначный» [Элиаде, 2008. С. 33]. Таким образом, вскрываются связи взаимозаменяемых элементов или цепевидные связи бизон - женщина, а также лошадь - мужчина, которые одновременно между собой характеризуются кирпичевидной связью структур.
В анализе сетевого взаимодействия элементов бинарных оппозиций любопытно визуальное представление элементарной структуры значения, а именно семиотический квадрат А. Ж. Греймаса:
81 (жизнь)
82 (смерть) А
-82 (не-смерть)
-81 (не-жизнь)
(1) 81 и 82 находятся в отношении противоположности, или контрарности (один термин предполагает другой).
(2) 81 и -81 находятся в отношении противоречия -81 отрицает 81. 82 и -82 также находятся в отношении противоречия: -82 отрицает 82.
(3) - 81 и 82 находятся в отношении импликации: -81 влечет 82. Аналогично -82 влечет 81.
В «Словаре семиотики» отмечается, что «семиотический квадрат - это визуальное представление элементарной структуры значения. В нем выделяются отношения контрарности (противоположности), противоречия и импликации, и он представляет собой логическое выражение любой семантической категории. Семиотический квадрат - полезный инструмент для важнейших семантических или тематических оппозиций, лежащих в основе текста. Он также позволяет продемонстрировать семантику текста, построив основные этапы трансформации сюжета, и следить за нарративной траекторией субъекта» [Мартин, Рингхэм, 2009. С. 32].
Однако отмеченные отношения контрарности применимы в полном смысле только по отношению к именам и именным формам. Этот момент уже отмечался, например, в теории перевода. «Логика и философия, в особенности обычная языковая философия, имеет влияние на грамматические и лексические аспекты перевода соответственно. Изучение логики поможет переводчику
оценить истинностные параметры, лежащие за переводимым отрывком; все предложения зависят от пресуппозиций, когда предложение неясно и двусмысленно, переводчик должен определить пресуппозиции. Более того, переводческие правила, такие как следствие отрицания заимствуются из логики: «Слово, переводимое отрицанием, и его имя существительное или объект - дополнение комплементарного типа может быть удовлетворительным эквивалентом» (Таким образом, женский - это не мужской). Слово, переводимое отрицанием, и его глагольный или процессуально обратный по значению терм не являются удовлетворительным эквивалентом, хотя эквивалентное значение может иронично подразумеваться (ср.: «мы наступали» и «мы не отступили»). Слово, переводимое отрицанием, и его контрарный терм не являются удовлетворительным эквивалентом, если они не используются в ироничном смысле (ср.: «расточительный» и «нескупой»)» [№штагк, 1988. С. 6]. Таким образом, в целом ряде случаев бинарные оппозиции обнаруживают прерывание связей и даже полное несоответствие.
Однако при анализе нарративных контекстов в культуре этими тонкими логическими сентенциями последователи структурализма нередко пренебрегали. К. Леви-Строс по поводу морфологии сюжета заметил: «Тот факт, что, выполняя одну и ту же функцию, орел появляется днем, а сова ночью, уже позволяет определить орла как
дневную сову, а сову - как ночного орла, а это значит, что оппозиция дня и ночи приобретает релевантность. Если изучаемый фольклорный материал принадлежит к этнографическому типу, то он окажется в окружении и других контекстов, образованных обрядами, религиозными верованиями и поверьями, равно как и совокупность позитивных знаний данного общества. В этом случае можно будет заметить, что орел и сова в качестве хищных птиц противостоят ворону как пожирателю падали, а оппозиция между орлом и совой проходит по оси дня и ночи; утка же противостоит всем троим в плане новой оппозиции между парой небо / земля и парой небо / вода. Так, постепенно, можно будет прийти к определению “мира сказки”, подлежащего анализу путем установления парных оппозиций, по-разному сочетающихся внутри различных персонажей, которые вовсе не являются какими-то неразложимыми сущностями, а, подобно фонемам, как их понимает Роман Якобсон, представляют собой “пучки дифференциальных элементов”» [Леви-Строс, 2001. С. 443-444].
Другим важнейшим положением о сетевых структурах является постулируемая нами оппозиция центрированность - поли-кефальность. Так, сетевая структура индоевропейских языков, возможно, в своих началах была поликефальной, т. е. имеющей несколько центров развития. Об этом, в частности, свидетельствуют данные армянского, хеттского и древгнегерманского консонантизма. Таким образом, наряду с преобладавшими цепевидными ресурсами, которые способствовали расширению и дивергенции, имелись обратные процессы сближения и конвергенции, детерминированные кирпичевидными связями.
Фонологическая поликефальность является удачным основанием для описания моделей различнычных явлений культуры. По-ликефальность сетевых связей характерна для ранних этапов развития сетей в истории культуры. Так, на ранних этапах развития международного права, как мы показали, актуальны ареальные регуляторы международно-правовых связей. Фиксируется определенная локусность в развитии международного права. Можно говорить о международном праве Древней Индии, ме-
ждународном праве на территории современного Китая, международном праве древнегреческих полисов и т. д. Несмотря на то, что локусная природа возникновения международного права свидетельствует о его изначальной поликефальности, сами локусы предстают в виде самостоятельных сетевых образований, центрированных по определенному принципу. Как мы установили, сетевые структуры древнего права возникают на базе силового поля, воплощенного наиболее влиятельным институализированным объектом - жертвенником в древнеиндийском ритуале Ашвамедха, очагом в Акрополе в системе связей древнегреческих полисов, холмом Аркс в ритуальных наблюдениях за небом авгуров. Таким образом, древние системы международного права предстают одновременно как независимые ареалы с прерываниями между различными локусами. Кирпичевидный тип связей локусов в историческом аспекте способствовал конвергентным процессам и привел к оформлению современного международного права. Современные субъекты международного права вступают в отношения друг с другом, которые регулируются международными нормами. Международно-правовая норма формируется как результат структурной сопряженности субъектов, проявляющейся через вхождение в договорные отношения или соблюдение обычая. Международное право существует, поскольку должна существовать некая координация, регулирующая взаимодействие и коммуникацию государств. В настоящее время глобальная структура международного взаимодействия размещена на оси, имеющей тенденцию к признанию центрированности сети (имеется в виду институт ООН). Так, международное право проходит путь от локусов с центрированными ритуальными пунктами к глобальной системе регулирования с центрированными параметрами (ООН, а также действующие в системе ООН специализированные институты: Совет Безопасности, Международный Суд и т. д.) (см.: [Проскурин, 2009; 2010]).
В определении тематической сети языка и культуры мы обнаружили наличие центрированности сетевого пространства. В основе культурного пространства лежат прежде всего ценности культуры, пережи-
ваемые индивидом, а также перформативные ядра в виде перформативных высказываний. «Таково весьма таинственное явление: “как делать вещи посредством слов” (Austin, Doing Things with words), и оно тем туманнее, что скрывается среди бела дня, в спокойном и тихом свете», - пишет основоположник нового направления, связанного с исследованиями материальных носителей передачи информации, - медиологии Режи Дебрэ. «Философ языка назвал его “перформативным высказыванием”, а иудео-христианская традиция - Книгой Бытия. “И сказал Бог: да будет свет. И стал свет”. Бог -единственный источник высказываний, каковые считаются перформативными в совершенстве (он никогда не говорит без того, чтобы чего-нибудь не делать, каждая из его речей есть действие, и он делает все, что говорит» [Дебрэ, 2009. C. 183]. Вообще перформативное высказывание часто берется в качестве центрального элемента творения в культуре. Примечательно, что нередко объект рассматривается как воплощенное слово. Ср. др.-инд. Праджапати (первотворец) сказал bhuh : это слово стало землей (Шатапатха-Брахмана П.1.6.3).
Таким образом, сетевая структура языка и культуры, рассматриваемая в их единстве не поликефальна (т. е. не имеет много центров), а центрирована. В центре осознания культуры, в ее середине, находятся ценности субъекта культуры, им переживаемые и осознаваемые. Кроме того, в ней формируются перформативные ядра / блоки, которые мы назвали аутооператорами. Аутооператоры - результат действия аутопоэзиса (само-построения) языка и культурной системы. В них заключена потенция трансформации в метапредикаты, подобно тому как культурные концепты индивидуума семантически сближаются с метатерминами. Если рассматривать ценности культуры и метатермины исследователя культуры, то мы столкнемся с ситуацией разграничения точек зрения на содержание культуры. Так, с позиции внешнего наблюдателя - исследователя культуры, существуют ритуалы перехода, а с позиции субъекта культуры эти ритуалы переживаются как рождение и детство, совершенолетие (метатермин
инициация), женитьба или замужество (метатермин брак), а также смерть. Также с
позиции наблюдателя имеются сезонные ритуалы, которые переживаются как ценности культуры: Рождество, день рождения, день поминовения и пр. С другой стороны, мы говорим в антропологии о ритуалах интенсификации, которые ассоциируются с ценностями: еда, праздник, любовь; об интерактивных ритуалах: приветствия и прощания [Вульф, 2007. С. 164].
Понятием конвенция обозначается сфера повседневного ритуального действия, в котором каждый социальный субъект обучается формам обращения, необходимым для его жизненной практики. Они содержат практическое знание того, как вести себя в социальных отношениях, не рассуждая над этим, словно бы это само собой разумеется (!) [Там же. С. 165]. Иными словами, ритуалы никогда не осознаются носителями культуры с позиции внешнего наблюдателя, это данности культуры, в которых последняя обретает свои центрированные ценности.
Список литературы
Вульф К. Антропология. История, культура, философия. СПб., 2007.
Дебрэ Р. Введение в медиологию. М., 2009.
Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Исследование в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.
Леви-Строс К. К. Структурная антропология. М., 1985.
Леви-Строс К. Структура и форма. Размышление об одной работе Владимира Проппа // Антология. Семиотика. М., 2001.
Мифы народов мира. М., 1980-1982. Т. 1-2.
Мартин Б., Рингхэм Ф. Словарь семиотики. М., 2010.
Проскурин С. Г. Индоевропейские ритуалы и право. К вопросу о сетевом характере международного права // Критика и семиотика. 2009. № 13. С. 102-111.
Проскурин С. Г. Язык и сетевой принцип // Сибирский филологический журнал. 2010а. № 1. С. 173-178.
Проскурин С. Г. Тематическая семантическая сеть языка и культуры // Современ-
ное терминоведение в Сибири. Язык. Право. Образование. Новосибирск, 20106. С. 14-35.
Элиаде М. История веры и религиозных идей от каменного века до элевсинских мистерий. М., 2008.
Grimm J. Deutsche Mythologie. Goettingen, 1844-1854. Bd. 1-2.
Newmark P. Approaches to Translation. Hertfordshire, 1988.
Материал поступил в редколлегию 24.11.2010
S. G. Proskurin
THE TYPOLOGY OF NETWORK STRUCTURES IN LANGUAGE AND CULTURE
The current article deals with the network principle which has been developed in language and cultural description. The article shows that metasemiotic systems which are used in modeling of language and cultural data possess basic categories of a net. The priority is given to the phonological aspect that is the starting point of modeling.
Keywords: network principle, semiotic square, opposition, phonology.
