CC BY
84
УДК 330.117:330.101.2
Е. П. Ардашева
ТИПОЛОГИЯ МЕЗОЭКОНОМИКИ
Поставлена проблема содержательного определения среднего уровня экономической иерархии - мезоэкономики, выделения объекта и предмета ме-зоэкономического анализа. На основе обобщения подходов различных наук (синергетики, неоинституционализма), теории и практики экономического структурирования, контекстов употребления понятия «мезоэкономика» дано определение, предложена и обоснована типология мезоэкономических объектов с их дифференциацией, с одной стороны, на системы и несистемы, с другой стороны, на формальную (жесткую) и неформальную (мягкую) мезоэкономику. Подчеркнута гибкая связь между этими типами, выявлены объективные, обусловленные процессом развития предпосылки, преимущества и негативные стороны локализации экономических отношений на основе установления устойчивых гибридных форм связи между экономическими субъектами.
Теория мезоэкономики и мезоэкономического анализа, насколько нам известно, не разработана, и, возможно, вообще трудно формализуема. Поэтому предлагаемые обобщения можно характеризовать как начальные и, вероятно, не лишенные недостатков. Тем не менее, надеемся, что работа послужит делу развития данной «научно-практической» темы, актуальность которой фиксируется рядом ученых. В частности, А.С.Пелих указывает на то, что «одной из наиболее важных причин трудностей, с которыми столкнулась экономика России в период реформ, явилось полное пренебрежение реформаторами мезо- и микроэкономическими аспектами экономики», «аморфность, рыхлость мезоэкономической структуры экономики, отсутствие мезоэкономических институтов привели к разрыву между социальной и экономической структурами общества, утрате целостности и синергизма экономики» [1, с.3]. Особое звучание проблема мезоэкономики обретает также вследствие нарастающей сложности и сдвигов в структуре мировой, национальных и региональных экономик вследствие глубоких трансформаций (лежащих в плоскости общественных отношений и институтов, политики, экономики, технологии, экологии), усиления процессов регионализации и кластеризации, появления новых форм интеграции и кооперации организаций и институтов, в том числе в рамках инновационных систем. Поэтому, на наш взгляд, проблемная область для соответствующих мезоэкономических аналитических и синтетических исследований сформирована и актуальна.
Указание на так называемый мезоуровень анализа встречается в некоторых науках и отдельных исследованиях - приставка «мезо», собственно, говорит сама за себя и обозначает средний, промежуточный уровень рассматриваемого объекта, системы, явления. При этом, как правило, подразумевается наличие еще, как минимум, двух уровней - микро и макро. Например, образное представление о микроскопическом, мезоскопическом и макроскопическом уровнях описания системы дает Г.Хакен [2], основатель синергетики, немецкий ученый, профессор Штутгартского университета и директор Института теоретической физики и синергетики. На микроскопическом уровне исследуется динамика отдельных элементов или «точечных масс», например, атомов, молекул и их динамических характеристик - положения во времени, скорости и др. На мезоскопическом уровне рассматриваются ансамбли элементов, описываемые уже усредненными величинами, не при-
менимыми на микроскопическом уровне описания, например, концентрация, плотность, температура и т.д. В свою очередь, на макроскопическом уровне «видят» пространственно-временные структуры, образуемые ансамблями, ему соответствует введение зависимости переменных мезоскопического уровня от положения в пространстве и от времени. Макроструктуры можно характеризовать такими величинами как, например, длина волны, период, амплитуда. Считается, что специфичным для синергетики является описание динамики макроуровней, при этом внимание концентрируется на целостном характере исследуемых объектов и явлений. Но в то же время сама постановка вопроса о выделении, единстве и в то же время принципиальном различии уровней описания системы, с выделением «переходного» мезоскопического уровня, является, на наш взгляд, весьма плодотворной. Это уровень, на котором формируются ансамбли взаимодействующих элементов, в свою очередь взаимодействие и движение ансамблей определяет макроцелостность системы.
В экономике можно проводить подобные аналогии. На микроуровне (на уровне точечных масс, по Хакену) следует рассматривать совокупность (не систему!) хозяйствующих субъектов, причем как сферы реальной экономики, так и сферы государственного управления (если учитывать субъектов последней как отрасль, оказывающую прочим хозяйствующим субъектам услуги по управлению, а также участвующую в непосредственных экономических трансакциях) - таким образом, это все организации, а также домашние хозяйства и, собственно, человек как участник социально-экономических взаимодействий, как элементарный уровень экономики, формирующий все другие ее компоненты. Впрочем, имеется небезынтересная точка зрения Г.Б.Клейнера [3-4], согласно которой самостоятельное значение может иметь экономический анализ на уровне наноэкономики или «экономики физических лиц». Нам, однако, представляется, что данный концепт, предполагающий оценку влияния конкретных лиц (и личностей) на экономические трансакции, может быть органично включен в концепт мезоэкономики и мезоэкономического анализа. Все микрокомпоненты, элементы и внутренние связи экономики, взятые в единстве, целостности, общем движении и развитии рассматриваются как макроэкономика (экономическая система!). Важно подчеркнуть, что макроэкономика очерчена институциональными и территориальными рамками государства, поэтому корректнее говорить о макроуровне как об уровне национальной экономики. Под национальной экономикой обычно понимают сферу, в которой организуются процессы производства, распределения, перераспределения, обмена и потребления в рамках национального государства, т. е. сферу, ограниченную рамками государственности, где организуются воспроизводственные процессы [5, с. 8].
Однако, что определить под мезоэкономикой, и, вообще, следует ли ее выделять? Универсального и полного определения мезоэкономики не выработано, не создано и четких классификаций, типологий мезоэкономических объектов. К ней, как правило, относят «экономические системы «среднего» иерархического уровня: отрасли, рынки, комплексы и группы предприятий», межотраслевые экономические связи [1, с3] а также «сетевые структуры или сети (потоки товаров и денег, каналы передачи информации, установившиеся взаимоотношения и т.п.), т.е. совокупности экономических объектов (не обязательно точно определенные), рассматриваемые с точки зрения парных и групповых взаимосвязей» [4]. Кроме того, в качестве объекта мезоэкономики часто рассматривается региональная экономика, а предметом анализа выступают протекающие в ней процессы, в том числе процессы взаимодействия всех компонентов региональной экономики.
Можно ли объединить указанные объекты (а также оставшиеся за рамками данных примеров) в одном определении с учетом представлений о мезоскопическом уровне опи-
сания систем? Не претендуя на завершенность, определим мезоэкономику как совокупность компонентов национальной экономики, представляющих собой относительно устойчивые системы и совокупности субъектов микроуровня экономики. Дадим пояснения относительно смысловой нагрузки некоторых составляющих этого определения. Прежде всего при идентификации мезоэкономических объектов важно установить их устойчивость, а следовательно, институциональность. Под социально-экономическим институтом, соглашаясь в целом с мнением Ерохиной Е.Н. [6], следует понимать субъекты хозяйствования, связи, отношения и нормы социально-экономической жизни, которые имеют устойчивый характер и сохраняются длительный период времени. Однако, «длительный период времени» может быть достаточно широко трактуемым понятием (Ерохина, например, оценивает его в несколько десятилетий). Несколько десятилетий, вероятно, много, учитывая, например, что за менее короткий переходный этап в развитии российской экономики уже многие новые явления относят к институтам, а некоторые институты успели уйти в прошлое (например, бартер). Кроме того, при подобной временной трактовке института из рассмотрения «выпадают» такие плодотворные для анализа экономического развития и управления идеи, как стратегия промежуточных институтов, планирование изменений институтов во времени, перспективная институциональная траектория [7]. Поэтому, на наш взгляд, при характеристике институтов больше следует ориентироваться не на абсолютное, а на относительное понятие времени, то есть не на конкретные временные границы, а на прямые и косвенные свидетельства того, что некие субъекты, связи, отношения и нормы воспринимаются в обществе (или в каком-либо мезо-сообществе) как укорененные, устойчивые, с ориентацией на которые строятся экономические взаимодействия. Поэтому считаем необходимым отнесение к мезоэкономическим объектам именно устойчивые компоненты национальной экономики, набравшие достаточно «веса» в качестве компонентов экономической структуры.
К мезообъектам в определении мезоэкономики отнесены не только системы, но и совокупности субъектов хозяйствования. Следует отметить, что в литературных источниках наблюдается нечеткость в названиях объектов мезоэкономики системами или несисте-мами. Иногда называют все мезоэкономические объекты системами, но гораздо чаще опускают рассуждения на эту тему. На наш взгляд, для полноты охвата мезоэкономиче-ских объектов корректно относить к мезоэкономическим как системные образования, так и несистемные (то есть совокупности). Основное отличие систем от несистем заключается, как известно, в наличии у первых связей между структурными компонентами, которые при определяющем значении функции системы, придают простой совокупности свойство целостности. Компоненты мезосистем взаимосвязаны и взаимодействуют между собой, образуя, в итоге, единое целое, обладающее свойствами, не присущими составляющим его компонентам, взятым в отдельности, что соответствует определению системы. Системные объекты можно качественно определить, «проявить» через установление системных свойств и конструктивное описание.
Выделение и разграничение между собой совокупностей субъектов хозяйствования как объектов мезоэкономики базируется на иных основаниях. Очевидно, что нельзя к ме-зоэкономическим отнести любой взятый произвольно набор субъектов. Понимание здесь, на наш взгляд, может проистекать из рассмотрения совокупностей (ансамблей) субъектов хозяйствования как устойчивых, характерных для данной национальной экономики, общепризнанных структурных образований. Это обеспечивает некоторую качественную определенность, «очерченность», «субъектность» выделяемой совокупности. Более того, устойчивые совокупности можно рассматривать как образования со слабыми, неявными сис-
темными свойствами, которые могут перерастать при определенных условиях в сильные, или, возможно, раньше были сильными, или фрагментарно какие-либо объекты такого типа являются системными, а другие нет.
В основание деления национальной экономики на устойчивые совокупности, прежде всего, положен признак сходства группируемых объектов, то есть субъекты хозяйствования отделяются от несходных и причисляются к сходным (в частности, по размеру, по типу основной деятельности, по форме собственности, по географии базирования и т.д.). Например, отрасль - это совокупность организаций, сходных по выпускаемой продукции, используемой технологии, квалификации кадров; сектор крупного бизнеса - совокупность субъектов хозяйствования, удовлетворяющих сходным характеристикам по размеру и масштабу деятельности и т. д. В то же время многие из вышеперечисленных объектов могут быть определены и как системы при условии выявления их целостности, внутренних связей, устанавливаемых в процессе самоорганизации или организации, либо этих процессов одновременно. Проиллюстрировать вышесказанное удобно на примере отрасли, которая при разных условиях может быть отнесена как к системным, так и несистемным образованиям. Многое здесь зависит от особенностей конкретной отрасли конкретной национальной экономики и ее регионов.
Таким образом, основное типологическое деление мезоэкономических объектов проходит по линии идентификации их системности или несистемности. Уместно также обоснование и другого важного, на наш взгляд, признака типологии компонентов мезоэко-номики, - это определение их формального или неформального характера. Соответственно, по этому признаку предлагается разграничивать так называемую «жесткую» и «мягкую» мезоэкономику. К «жесткой» мезоэкономике (применительно, прежде всего, к условиям национальной экономики России) считаем возможным отнести такие экономические объекты (системного и несистемного характера), как, например, отрасли национальной экономики и ее территорий; собственно экономики субъектов административнотерриториального деления национальной экономики (округов, регионов, районов, городов, поселений и т. д.); межотраслевые устойчивые комплексы отраслей национальной и территориальных экономик; объединение отраслей в сектора - первичный сектор, вторичный сектор, третичный сектор и т.п.; совокупности субъектов по размеру - крупный, средний, малый бизнес; совокупности субъектов по формам собственности - частная, коллективная, муниципальная, региональная, государственная, собственность общественных организаций; совокупности субъектов реальной и управляющей подсистем национальной экономики; совокупности субъектов по организационной форме - АО, ООО, ФПГ, холдинги и др.; локальные рынки - территориальные, товарные; инновационные, инвестиционные, информационные системы - национальная, региональные, отраслевые, межотраслевые. Возможно, сюда уже следует добавить различные формы территориальной организации бизнеса - особые зоны, технополисы, технопарки, кластеры. Однако, для российских условий - это пока только нарождающиеся, а потому еще «не жесткие» структуры.
Все вышеприведенные объекты являются устойчивыми (институциализированны-ми) объектами среднего уровня экономической иерархии. Это своеобразный мезоэкономи-ческий каркас национальной экономики. «Жесткая» мезоэкономика отражает формальное, как правило, общепринятое (часто официально закрепленное), укрупненное структурирование национальной экономики, учитывается статистическими государственными органами и научной общественностью, служит реализации целей государственного управления и экономической политики, необходима для опоры экономических субъектов и общества на единые экономические категории - общепринятый мезоэкономический институциональ-
ный «язык». Объекты мезоэкономики в данном случае четко идентифицированы и, как правило, включены в различного рода классификаторы, законодательно-нормативные документы, программы. При этом причисляемые к «жесткой» мезоэкономике объекты рассматриваются и как совокупности, и как системы. Таким образом, задача определения этого типа мезообъектов сводится к тому, чтобы отразить структуру, состояние и развитие национальной экономики как с точки зрения ее мезоэкономического состава, так и с точки зрения мезоэкономических связей. На базе официального мезоструктурирования экономики выстраивается, как правило, и система мезоэкономического управления или мезоэко-номической политики - территориальной, отраслевой, институционально-секторальной, что также определяет появление у мезоэкономических совокупностей системных свойств, позволяет им «перемещаться» из одной категории мезообъектов к другой.
Однако, на наш взгляд, ограничиваться изучением только формальной мезоэконо-мики было бы равносильно отказу от необходимости ее выделения в отдельный объект исследования. Наряду с «жесткой» необходимо выделять и «мягкую» мезоэкономику, которая отражает, в основном, самоорганизационные, спонтанные процессы сближения, связывания экономических субъектов в мезоэкономические системы. Считаем, что мезоуровень экономики интересен прежде всего потому, что он отражает закономерности формирования в национальной экономике устойчивых локальных ее подсистем, состоящих из различного рода субъектов микроуровня, взаимосвязанных между собой сложной и крайне неоднородной, институционально специфичной системой связей и отношений. Установление, изучение и использование в управлении этих закономерностей - это есть, на наш взгляд, основной предмет мезоэкономики.
Так называемая «мягкая» мезоэкономика является более сложной для исследования, ее, как правило, труднее идентифицировать, поскольку объекты «мягкой» мезоэкономики, по определению, имеют нечеткие, изменчивые границы, скрытый состав, подвижные связи между субъектами и неявные функции. Они формируются не столько по принципу сходства экономических субъектов (как, в основном, формируются объекты «жесткой» мезоэко-номики), сколько по принципу их близости, то есть связанности и взаимовлияния, могут быть как закрытыми, так и открытыми сетевыми образованиями. В силу взаимосвязанности субъектов, однозначным является системный характер объектов «мягкой» мезоэконо-мики.
Для того, чтобы выделить и описать характерные свойства объектов неформальной мезоэкономики в условиях открытой национальной экономики, воспользуемся анализом и обобщением ряда теоретических разработок. Например, идентифицировано большое многообразие различных переходных институциональных форм организации экономической деятельности, основанных на близости, что нашло отражение в концепции сетевого капитализма [8-11], рожденной в дискуссиях о существовании множества моделей капитализма. А.Олейник дает следующее определение сетевого капитализма (network capitalism, capitalisme de réseaux) - это экономические отношения по поводу редких ресурсов, ограниченные в географическом, социальном и нормативном пространстве. Круг участников трансакций конечен и оказывает существенное влияние на их результат [11, с. 359]. Основная идея сетевого капитализма заключается в локализации трансакций: экономические агенты действуют главным образом не на обезличенном, состоящем из бесконечно большого числа участников, рынке, а локально. Не удивительно поэтому, на взгляд указанного автора, что господствующим направлением экономической теории (main-stream economics), постулирующим принципы совершенной конкуренции и всеобщего равновесия на основе ценового механизма, не охватывается анализ взаимодействий, основанных
на близости, реализующих совсем иной принцип - ограниченность числа участников сделок и «нетривиальная способность влиять на результаты взаимодействия».
К достоинствам модели сетевого капитализма можно отнести прежде всего возможность ее применения к анализу социально-экономических систем, находящихся на разных этапах развития, как переходных, так и зрелых. Эти отношения могут носить традиционный, социальный характер, уходя корнями в институциональное прошлое, характерное для данного общества. Локализованные экономические взаимодействия могут быть «вписаны» в семейно-родственные, дружественные связи или иметь иную социальную основу - религиозную, национальную, учитывают социальную стратификацию в обществе, отношения типа «патрон-клиент». В то же время, могут возникать спонтанно или конструироваться осознанно новые сетевые локальные системы, выполняющие функцию «защитных оболочек» субъектов в условиях высокой неопределенности, риска, слабости или неприемлемости универсальных норм и правил. Они основываются на нормативной (отличной от традиционной) логике взаимодействий, но могут предполагать также отношения социальной и географической близости. В рамках концепции сетевого капитализма выделен целый ряд объектов, которые, на наш взгляд, могут быть отнесены к классу «мягкой» мезоэкономики: община, отношения, основанные на взаимности, клика, клан, клиентела, блат, дистрикт, кластер, проект, стратегический альянс, перекрестное участие в советах директоров, кейретцу [11].
Для того, чтобы выйти, в итоге, на более или менее четкое определение «мягкой» мезоэкономики систематизируем приведенные выше мезообъекты, подкрепляясь при необходимости теоретическими результатами других исследователей. Интересно, что совокупность вышеуказанных объектов удачно делится на две группы по признаку соответствия условным стадиям развития экономики - переходной от традиционного или планового общества к рынку и переходной от рыночного общества к постиндустриальному. Объекты первой группы характерны для стран, сделавших «рывок в рынок», - сюда можно отнести общины, отношения взаимности, клики, кланы, клиентелы, дзайбатцу, кейретцу, а также добавим близкие им корейские чеболи. Мезоэкономические системы первой группы носят отпечаток как прошлых, так и новых моделей экономики, кроме того, они часто являются реакцией на отсутствие или низкое качество универсальных институтов, а потому отражают желание экономических субъектов создавать локальные неформальные мезоэкономи-ческие институты (структуры, связи, правила и нормы), позволяющие осуществлять экономическую деятельность в крайне неопределенной, нестабильной среде. То есть обнаруживается стремление при помощи локальных порядков (причем как со знаком «плюс», так и «минус» (в частности, порядок может быть криминальным или полукриминальным)) восполнить отсутствие в экономике всеобщего порядка, что особенно свойственно стадии скачка в развитии (бифуркационной, постбифуркационной стадиям).
Вторая группа «мягких» мезоэкономических систем, очевидно, начинает формироваться на эволюционной стадии экономики (с доминированием рыночной формы связи) при приближении к очередному скачку в развитии, связываемому в современных условиях с инновационной экономикой, с переходом к постиндустриальному обществу. Сюда можно отнести из указанных выше такие виды мезосистем, как дистрикты, кластеры, проекты, перекрестное участие в советах директоров, стратегические альянсы, наконец, все сети в их широком смысловом контексте. А потому к этой категории относятся, по большому счету, и инновационные системы, как в масштабах национальной, так и региональной, отраслевой экономик, а также территориально локализованные точки инновационной и деловой активности, такие, например, как особые зоны, технополисы, технопарки и т.д. Эти
системы могут быть отнесены одновременно и к «жесткой» мезоэкономике, что отражает их двойственный характер, возможность их формирования «внешним» управляющим способом, но только при наличии самоорганизации субъектов микроуровня.
Для дополнительного понимания сути «мягких» мезосистем обратимся также к разработкам зарубежных исследователей в области теории управления и теории организаций (прежде всего O.Уильямсона и развивающего его подходы К.Менара), утверждающих разнообразие организационных структур, характеризующих рыночную экономику, или, иными словами, дифференциацию форм координации экономических сделок. Под организацией (координацией) при этом понимают все способы устроить трансакцию. Организация -это «управленческая структура, или «контрактное отношение между экономическими единицами, устанавливающее рамки кооперации и/или конкуренции». Рыночная экономика состоит из различных «управленческих структур», понимаемых как «институциональные матрицы, в которых целиком осуществляется трансакция [12, p. 378]. Выделяют три «семейства» таких форм организации (координации) или «управленческих структур» (их также называют институциональными соглашениями): рынки, интегрированные организации (или, по Уильямсону, «иерархии») и гибридные формы организации (также термин, предложенный Уильямсоном).
Концепция гибридных форм координации, на наш взгляд, является весьма плодотворной для понимания природы «мягких» мезоэкономических систем, в том числе вышеописанных отношений, основанных на близости. Не случайно, вместо термина «гибридные формы» некоторыми последователями Уильямсона предлагаются и другие названия подобного семейства структур, например «симбиозные фирмы», «цепные системы», «сети». К.Менар [13-14] в числе гибридных организаций выделяет партнерства, субконтрактные отношения, предпринимательские сети, франчайзинг, коллективные торговые марки, альянсы компаний, долгосрочные контракты между организациями. Все они есть результат комбинации «генов» двух полярных форм - рынков и иерархий [14, с. 203]. Отсюда и удачный термин - гибридные формы координации. «Гибридные формы представляют собой институциональные соглашения, фиксируемые либо в долгосрочных, либо автоматически пролонгируемых краткосрочных контрактах между партнерами, сохраняющими автономность в принятии решений и права собственности на активы, остающимися конкурентами в одних сферах деятельности, тогда как в других - координирующими действия в помощью формальных соглашений» [14, с. 205-206]. При этом Менар особенно подчеркивает, что поскольку «координация происходит без интеграции, что способствует сохранению мощных стимулов к эффективной работе, гибридные организации получили особое распространение в среде новых информационных технологий», это, в свою очередь, «объясняет важность и серьезность проблем, связанных с конкуренцией и антимонопольной политикой».
Таким образом, вторая (инновационно- ориентированная) группа «мягких» мезо-экономических систем характерна для открытой экономики с доминированием рыночной формы связи между субъектами, но переживающей состояние использования выгод от их гибрида с административной формой связи («иерархией»). Однако, теория гибридных форм координации оперирует только двумя формами связи - рыночной и административной (причем характерной только для корпоративных «иерархий») - а следовательно, не подходит в полной мере для объяснения первой группы «мягких» мезоэкономических систем. Однако, если взять за основу сам принцип «гибридности» связей, но расширить его за счет учета других типов связи (например, выделяемых Я.Корнаи - бюрократическая, рыночная, этическая, агрессивная [15]), а также за счет учета многообразия субъектов микро-
уровня экономики, то, можно, вероятно, сформировать целостное представление о «мягкой» мезоэкономике. Итак, «мягкие» мезоэкономические системы представляют собой экономические системы, включающие в свой состав экономических субъектов микроуровня, связанных между собой гибридными связями и кооперирующихся для достижения некоторых общих целей, но одновременно сохраняющие самостоятельность. При этом термин «гибридные связи» означает, что в мезоэкономических системах могут одновременно существовать различные типы связей между субъектами.
Очевидно, что с такой постановкой вопроса уже можно подходить к единому методологическому описанию различных отношений, основанных на близости, обобщенных в концепции сетевого капитализма, и разделенных нами на две группы. В большинстве систем и первого, и второго типа можно усмотреть наличие трех видов связей - этической, рыночной, бюрократической (иерархии), а в некоторых - налицо и агрессивный вид связи (примеры - клика, клиентела). Причем важно заметить, что для первой группы «мягких» переходных мезосистем этический, бюрократический и агрессивный виды связей достаточно сильны, а рыночный тип, во многом, является нарождающимся, во второй группе «мягких» мезосистем, напротив, рыночный тип связи доминирует, остальные - ему сопутствуют, дополняют.
С этих позиций корректно подходить и к анализу «мягкой» мезоэкономики, характерной для российских условий. В силу переплетения в экономике России двух основных переходных процессов - с одной стороны, обусловленных выбором аттрактора «перехода к рынку», с другой стороны, - включением в общемировые процессы перехода к постиндустриальному обществу, возникли, одновременно сосуществуют и тесно переплетаются самые разнообразные гибридные мезоэкономические структуры. Но в основном, исследуются так называемые бизнес-группы. Так, в ряде работ [16-22] отмечается, что основной формой существования крупного российского бизнеса является группа, то есть совокупность предприятий, которые в силу сложившихся между ними связей регулярно выступают в некоторых важных аспектах как единое целое. При этом связи могут быть формальными и неформальными, прозрачными или непрозрачными для внешнего наблюдателя, основанными на отношениях собственности или нет. В научной литературе охарактеризованы исторические корни современной организации российской промышленности, содержание происходивших в течение периода реформ процессов, показано формирование и развитие бизнес-групп как закономерный результат институциональной динамики в переходной экономике, рассмотрены их основные черты.
В числе характерных для России бизнес-групп выделяют, например, такие, как объединения холдингового типа, основанные на осуществлении контроля благодаря владению акциями; объединения предприятий, в отношении которых контроль реально осуществляется из одного центра, при отсутствии акционерных механизмов (от группы предприятий, координирующих свою деятельность под патронажем региональных органов власти, до перерабатывающих предприятий, согласующих деятельность с поставщиками давальческого сырья); официально зарегистрированные финансово-промышленные группы; объединение предприятий (в том числе в форме альянсов), осуществляющих совместные проекты (в области исследований и инноваций, строительства объектов инфраструктуры и т. д.); группы независимых компаний, действующих на одном и том же рынке и объединенных общими интересами (при отсутствии единой системы контроля эти компании могут, тем не менее, осуществлять согласованную рыночную, инновационную и другую политику) [22, с. 633]. В бизнес-группах действует механизм согласования интересов участников, решающую роль для результатов координации и жизнеспособности бизнес-групп
играет распределение информации между участниками. Отмечается также, что с точки зрения новой институциональной экономики бизнес-группами следует называть компании, объединенные благодаря использованию широкого спектра различных инструментов координации [23].
Однако, в большей степени для описания бизнес-групп используется все таки методология гибридных форм координации типа «рынка» и «иерархий», которая, как было показано выше, больше подходит для анализа экономики, которая уже имеет развитые рыночные связи. Российская экономика находится на этапе становления рыночной формы связи, да и административно-корпоративной тоже, и это должно быть шире отражено в методологическом подходе к анализу ее мезоэкономических систем. Должен учитываться тот факт, что в российской экономике частично сохраняется (а в последнее время еще и нарастает в отношении ряда отраслей) прежняя административно-государственная форма связи между экономическими субъектами, очень широко используется также этическая форма связи (в основном, в виде связей родства, дружбы, социальной близости, симпатий, традиций), наконец, характерным для российской экономики является встраивание экономических отношений в организованные криминальные и коррупционные сетевые системы. Поэтому для объяснения феномена российских бизнес-групп больше подходит обобщенная концепция «мягких» экономических систем.
Вообще, в постбифуркационный период российская экономика испытывала высокую склонность к фрагментации экономического пространства, что отмечается некоторыми учеными [3, 24], в результате чего возникла весьма многообразная «жесткая» и «мягкая» мезоэкономика, сделки между экономическими субъектами «вписались» в различные локальные мезосистемы. Это объяснимо, прежде всего, с позиций самосохранения и самозащиты экономических субъектов, стремления к снижению трансакционных издержек и рисков в условиях крайне высокой нестабильности, общесистемного кризиса, разрыва прежних хозяйственных связей, низкого качества институциональной среды и высокого уровня институционального и межличностного недоверия. Стали доминировать локальные порядки, локальные нормы в отсутствие и взамен универсальных, общесистемных, «хороших» институтов. Следует заметить, что локальные сетевые «правила игры» в этом случае являются и инструментом наказания экономических субъектов в случае невыполнения ими своих обязательств. Такая возможность определяет особенности сетевых форм организации трансакций: «сетевые каналы, по которым на неформальной основе перекачиваются серьезные объемы разнообразных ресурсов..., основаны не на вере в индивидуальную честность, а на способности сетевого мира вынудить индивида соблюдать условия взаимодействия» [25, с 53].
Объединение экономических субъектов в мезогруппы в экономике развитой, открытой и децентрализованной, инвестиционно активной и инновационно развивающейся имеет несколько иные предпосылки. Локальные неформальные мезоэкономические системы (с гибридными связями и субъектами) выполняют функции не столько защиты и самосохранения, сколько получения синергетических эффектов в силу объединения потенциалов различных, остающихся при этом самостоятельными субъектов, аккумуляции их совокупного инвестиционного и инновационного потенциала, распределения инновационных рисков между участниками (и, как правило, государством), установления долгосрочных связей для снижения трансакционных издержек. Исследователями отмечается также, что стимулом возникновения гибридных форм организации является квазирента, возникающая благодаря инвестициям в специфические активы как материальные, так и нематериальные (включая человеческий и социальный капитал). В целом, основное преимущество, которое
получают компании в рамках гибридных форм координации, состоит в том, чтобы обеспечить кооперативное принятие решений при сохранении децентрализованного управления. То есть обеспечивается действие принципа конкуренции и кооперации одновременно. В качестве регуляторов взаимодействий при этом выступают как общие нормы, так и правила, существующие только в рамках данной мезоструктуры.
В современной российской экономике сегодня ощутимы и те, и другие предпосылки и проявления мезо-локализации. В российских бизнес-группах мы находим признаки и общин, и отношений, основанных на взаимности, и кланов с родственными и дружественными связями, и клиентелы, и чеболей и др. Одновременно, нарождаются и такие формы координации трансакций, свойственные уже более развитым инвестиционно и инновационно ориентированным экономикам, как кластеризация, использование проектной организации взаимодействий, стратегических альянсов, союзов и ассоциаций производителей, перекрестного владения акциями, франчайзинга, партнерства, субконтрактных отношений, предпринимательских сетей, долгосрочных контрактов между организациями. Наконец, имеется и чисто российская специфика мезоэкономики, связанная с сохранением и адаптацией многих существовавших ранее форм управления экономикой, отраженная в том числе и в сохранении государственной доли в собственности компаний, и в «особом» государственном влиянии на реальный сектор - так называемом «административном ресурсе». Эти обусловленные прошлым формы координации важны при анализе таких «жесткомягких» мезоэкономических систем, как региональная экономика, отраслевые и межотраслевые экономики, инновационные системы - они являются опорными «конструкционными элементами» национальной экономики и представляют собой некие сложные сетевые образования, которые можно назвать гибридными частно-государственными бизнес-группами, имеющими между своими участниками и со средой пучок связей всех видов -административно-корпоративных, административно-государственных, этических, рыночных, агрессивных.
Наряду с очевидными плюсами, мезолокализация имеет и негативные стороны, что также находит свой анализ [11]. Кратко обобщая, отметим, что сетевой капитализм порождает дополнительные «жесткие» барьеры входа-выхода на рынки, вступления в сеть «чужаков» (аутсайдеров). «Сетевые барьеры» могут быть труднопреодолимыми или вообще непреодолимыми, приводить к жесткой сегментации и монополизации рынков. Важно также, что каждая из сетей может жить по своим локальным порядкам, правилам и нормам, по своей собственной «конституции». Для членов локальных сообществ внутригрупповые нормы всегда значимее, чем любые нормы, навязанные извне. В итоге, устанавливаются локальные порядки, а между мезоэкономическими сегментами-группами формируются не только ценовые, технологические и социальные границы, но и нормативноценностные барьеры. Соответственно, появляется затрудненность регулирования мезосис-тем извне - со стороны государства и общества даже если представители государства входят в сеть. Более того, удовлетворенность локальным порядком снижает стремление субъектов к установлению универсальных общенациональных порядков - законов. Поэтому ставится под вопрос эффективность антимонопольной, денежно-кредитной, налоговой политики, в итоге - экономической политики в целом. Поэтому сфера государственного регулирования мезоэкономики остается одной из самых сложных и «тонких» в системе экономической политики, что не снижает значимости и не отменяет необходимости такого регулирования, но повышает требования к его научной базе и организации. В этой связи, очевидно, что задача ученых, государственных деятелей и представителей реальной эко-
номики заключается в том, чтобы найти пути ограничения негативных последствий сетевого капитализма при сохранении его преимуществ.
Таким образом, в ходе исследований, объединенных в данной статье, было дано определение, предложена и обоснована типология мезоэкономических объектов с их дифференциацией, с одной стороны, на системы и несистемы, с другой стороны, на формальную (жесткую) и неформальную (мягкую) мезоэкономику. Подчеркнута гибкая связь между этими типами и возможность «перехода» мезообъектов от одного типа к другому. Рассмотрены современные теоретические разработки и примеры мезоэкономических объектов, что позволяет пролить свет на идентификацию объекта и предмета мезоэкономическо-го анализа. Выявлены также объективные, обусловленные процессом развития предпосылки, преимущества и негативные стороны локализации экономических отношений на основе установления устойчивых гибридных форм связи между экономическими субъектами. Показано, что именно в такие институциональные управленческие матрицы вписаны экономические процессы, причем как в постсоветских экономиках, так и в экономиках развитых и развивающихся стран. При этом обосновано, что наиболее активное неформальное мезоэкономическое структурообразование происходит на переходных этапах развития национальной экономики, и это необходимо учитывать и использовать при формировании системы государственной экономической политики. Подобные методологические разработки, надеемся, могут служить определенной научной базой для анализа отраслевой, региональной экономик, управления ими на переходном этапе развития российской экономики и при решении задачи ее переориентации на инновационный путь развития.
Литература
1. Экономика отрасли / Под ред. Пелиха А. С. - Ростов н/Д: Феникс, 2003.
2. Хакен Г. Синергетика: Иерархии неустойчивостей. - М., 1985.
3. Клейнер Г.Б. Современная экономика России как «экономика физических лиц» // Вопросы экономики. 1996. №4.
4. Мезоэкономика переходного периода: рынки, отрасли, предприятия / Под ред. Клейнера Г.Б. -М.: Наука, 2001.
5. Гаврилов А.И. Региональная экономика и управление. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002.
6. Ерохина Е.А. Теория экономического развития: системно - синергетический подход: http://ek-lit.agava.ru/eroh/index.html.
7. Полтерович В.М. Стратегии институциональных реформ. Перспективные траектории // Экономика и математические методы. 2006. Т. 42. №1. С.3-19.
8. Олейник А. Бизнес по понятиям: об институциональной модели российского капитализма // Вопросы экономики. 2001. №5. С. 4-25.
9. Олейник А. Дефицит права: к критике политической экономии частной защиты // Вопросы экономики. 2002. № 5. С.24-46.
10. Олейник А. Институциональная экономика. - М.: ИНФРА-М, 2002. 2-е изд.
11. Олейник А. Модель сетевого капитализма / Институциональная экономика / под общ. ред. А. Олейника. - М.: ИНФРА-М, 2005. С. 358-394.
12. Williamson O. The Mechanisms of Governance. - Oxford: Oxford University Press, 1996.
13. Menard С. The Economics of Hybrid Organization // Presidential Address, 6th annual meeting of the International Society for New Institutional Economics, MIT, September 29, 2002.
14. Менар К. Теория организаций: разнообразие соглашений в развитой рыночной экономике / Институциональная экономика / под общ. ред. А. Олейника. - М.: ИНФРА-М, 2005. С. 191-241.
15. КорнаиЯ. Бюрократия и рынок //Вопросы экономики. 1989. № 12. С. 69-74.
16. Паппэ Я.Ш. Российский крупный бизнес как экономический феномен: особенности становления и современного этапа развития // Проблемы прогнозирования. 2002. №1.
17. Паппэ Я.Ш. Российский крупный бизнес как экономический феномен: специфические черты, модели его организации // Проблемы прогнозирования. 2002. №2.
18. Радаев В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издержки, формы контроля и деловая этика. - М.: Центр политических технологий, 1998.
19. Радаев В. Новый институциональный подход и деформализация правил в российской экономике. - М.: ГУ-ВШЭ, 2001.
20. Радаев В. Российский бизнес: на пути к легализации? // Вопросы экономики. 2002. №2. С.68-87.
21. Авдашева С.В., Балюкевич В.П., Горбачев А.В., Дементьев В.Е., Паппэ Я.Ш. Анализ роли интегрированных структур на российских товарных рынках. - М.: ТЕИС, 2000.
22. Авдашева С.Б. Бизнес-группы в российской промышленности / Институциональная экономика / Под общ. ред. А. Олейника. - М.: ИНФРА-М, 2005. С. 633-664.
23. Авдашева С.Б., Дементьев В.Е. Акционерные и неимущественные механизмы интеграции в российских бизнес-группах // Российский экономический журнал. 2000. №1.
24. Клейнер Г.Б. Защита от агностицизма // Эксперт. 2000. №10. С.8.
25. Барсукова С. Вынужденное доверие сетевого мира // ПОЛИС - политические исследования. 2001. №2 (61). С. 52-60.
© Е. П. Ардашева - канд. экон. наук, нач. отдела экономического анализа ОАО «Татнефтехимин-вест-холдинг».
