CC BY
96
сиделкой, потом она станет донором и перестанет существовать. Ее предназначение благородно, небессмысленно, но страшно и вместе с тем вполне допустимо.
Глубокий подтекст романа контрастирует с обманчивой простотой изложения воспоминаний Кэти, стирая грани между реальностью и вымыслом.
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 33 (248). Филология. Искусствоведение. Вып. 60. С. 171-173.
О. Ю. Подъяпольская
ТИПОЛОГИЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ И ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЕЕ РЕАЛИЗАЦИИ В РОМАНЕ К. ВОЛЬФ «МЕДЕЯ»
Настоящая статья посвящена особенностям реализации категории интертекстуальности в романе «Медея» К. Вольф. Рассматриваются различные типы интертекстуальности, а также языковые средства ее представления.
Ключевые слова: интертектуальность, миф, аллюзия, интекстуальность, метатекстуальность, гипертекстуальность.
В романе немецкой писательницы Кристы Вольф «Медея» наглядно воплощается характерная для постмодернистской литературы тенденция разработки традиционных сюжетов и образов мифологического происхождения. Основу произведения составляет древнегреческий миф об аргонавтах («Миф о Золотом руне»), творческой переработке подвергнуты также трагедии древнегреческого поэта-драматурга Еврипида и римского философа и писателя Сенеки, посвященные колхидской царевне Медее, возлюбленной аргонавта Ясона.
Роман достаточно сложен для неподготовленного восприятия, поскольку повествование представлено в форме потока сознания. Шесть голосов (роман имеет подзаголовок «Stimmen» / «Голоса»), сменяя друг друга, вскрывают суть происходящих событий. Интровертивная перспектива повествования (обращенность к миру мыслей и чувств героев) создает дополнительные трудности для читателя, ввиду того что многое недосказывается, передается с помощью намеков. Эксплицирование подобных моментов возможно во многом за счет обращения к упомянутым выше первоисточникам.
Интертекстуальность как способность текста аккумулировать информацию о претекстах мы рассматриваем как конститутивный признак исследуемого произведения, поскольку именно данная текстовая категория за счет различного рода реминисценций организует текст романа в нечто целое, гомогенное.
Опираясь на классификацию различных видов реализации интертекстуальных связей в постмодернистской литературе, разработанную Н. С. Олизько [2], мы выделяем в романе следующие типы интертекстуальности: интекстуальность, метатекстуальность, гипертекстуальность.
Основной разновидностью интертекстуальных связей в романе выступает интекстуальность, реализующаяся посредством текстуальных включений, вносящих «в текст информацию о различных прецедентных феноменах», отражающих «цитатность мышления» — насыщенность произведений различными реминисценциями» [2. С. 89].
К. Вольф в целом следует за развитием сюжета греческого мифа и возникших на его основе трагедий, но при этом она полностью развенчивает их фантастичность, вскрывая вполне реальную подоплеку описываемых событий. Центральной проблемой романа выступает вовсе не безумная любовная страсть: поднимается целый ряд дискуссионных вопросов — этические проблемы власти, свобода личности в тоталитарном обществе, трудности эмиграции, роль женщины в обществе и др.
Интекстуальность в романе реализуется за счет ссылок на мифологические прецедентные феномены, находящих конкретное воплощение в различного рода аллюзиях. Необходимо отметить, что использование в названии романа ал-люзивного имени (волшебницы Медеи), является
важным фактором, вызывающим у читателей ассоциации с мифом-претекстом за счет активизации их « интертекстуальной энциклопедии» (термин У. Эко — цит. по: [3. С. 335]).
Следующий пример также содержит аллю-зивные имена собственные: упоминаются топонимы — Колхида, Коринф, а также антропоним — имя собственное предводителя аргонавтов Ясона, сына царя Иолка, отправившегося в Колхиду за золотым руном на своем корабле «Арго». В цитате присутствует также аллюзив-ная реалия (Vließ /Руно). Повествование ведется от лица Медеи [1. С. 214-248]:
Ich hätte Kolchis, nicht verlassen müssen. Nicht dem Jason zu seinem Vließ, verhelfen. Nicht die Meinen zum Mitkommen überreden. Nicht diese lange schlimme Überfahrt auf mich nehmen, nicht all diese Jahre als halb gefürchtete, halb verachtete Barbarin in Korinth durchleben [4. S. 113].
Другой разновидностью аллюзий, представленных в тексте, являются аллюзивные факты — переосмысленные в романе мифологические факты. К аллюзивному мифологическому факту, например, можно отнести упоминание убийства малолетнего брата Медеи — Апсирта. Согласно легенде, Ясон и Медея убивают юношу, чтобы задержать преследовавшего их царя Эета [1. С. 239]. Однако из текста романа становится понятным, что в смерти брата Медея обвиняет отца, принесшего своего сына, претендовавшего на престол, в жертву. Основной же причиной побега Медея объявляет тщетность попыток изменить «прогнившую» политическую систему страны, а не страстную любовь к Ясону:
Ich bin mit Jason gegangen, weil ich in diesem verlorenen, verdorbenen Kolchis nicht bleiben konnte. Es war eine Flucht. Nun habe ich den gleichen Zug von Anmaßung und Furcht, den unser Vater Aietes zuletzt zeigte, im Gesicht des Königs Kreon von Korinth gesehen. Unser Vater konnte mir nicht in die Augen blicken bei den Totenritualen fur dich, seinen geopferten Sohn [4. S. 104-105].
Не повинна Медея и в смерти своих детей: в романе о смерти сыновей она узнает от дочери близкой подруги через много лет после их убийства жителями Коринфа, отомстившими Медее, которую считали виноватой во всех своих бедах:
Tot. Sie haben sie ermordet. Gesteinigt, sagt Arinna... Und die Korinther sollen immer noch nicht fertig sein mit mir. Was reden sie. Ich, Medea, hätte meine Kinder umgebracht. Ich, Medea, hätte mich an dem ungetreuten Jason rachen wollen [4. S. 236].
Как видно из примера, нереальность происходящего подчеркивается также с помощью со-
слагательного наклонения (Konjunktiv “hätte“). На русский язык употребление конъюнктива может быть переведено с помощью модальных слов «оказывается», «якобы», что подчеркивает сомнительность утверждаемого: «Это, оказывается, я, Медея, убила своих детей. Я, Медея, якобы, хотела отомстить Ясону за его неверность».
Вышеизложенное демонстрирует, что заимствованные у мифа общеизвестные факты, сюжетные линии, К. Вольф представляет в совершенно новом свете. Писательница наглядно демонстрирует, как свойственно человеку создавать мифы, представляя вполне реальные события в чудесном свете и предлагая выгодную для общества (и, в частности, для власти) интерпретацию событий.
Следующим видом интертекстуальности в романе «Медея» является метатекстуалъностъ. Под метатекстуальностью понимается авторский комментарий к собственному тексту, обнажающий приемы, отражающие процесс становления произведения [2. С. 71]. В исследуемом романе о наличии метатекстуальности свидетельствуют внетекстовые авторские комментарии в виде общего эпиграфа (высказывание Элизабет Ленк), эпиграфов к главам (высказывания Сенеки, Еврипида, Платона, Р. Жирара и др.), а также авторское предисловие к роману, где писательница поднимает волнующие ее вопросы, в частности, проблему отношения к неоднозначной личности главной героини. Отдельные эпиграфы по главам задают общее настроение, ракурс интерпретации соответствующей главы романа. Так, эпиграф к первой главе настраивает читателя на восприятие Медеи как женщины, характер которой формировался в страданиях, а поступки продиктованы любовью:
Alles, was ich begangen habe bis jetzt, nenne ich Liebeswerk ...
Medea bin ich jetzt,
gewachsen ist meine Natur durch Leiden.
Seneca, Medea [4. S. 11] Основным средством реализации метатекстуальности в романе являются атрибутированные цитаты, маркированные лексически (через указание автора) и композиционно (вынесены на отдельную страницу). Некоторые цитаты (как видно в том числе из приведенного примера) реализуют интекстуалъные связи с претекстами — одноименными трагедиями Сенеки и Еврипида.
Еще одна разновидность интертекстуальных отношений, которую мы выделяем в романе,— гипертекстуалъностъ. Гипертекстуальность маркирует связь между произведениями данного
автора, объединенными общим эстетико-философским содержанием и особенностями лингвистического построения [2. С. 56]. Особенно явственно гипертекстуальные связи просматриваются между описываемым романом К. Вольф и ее повестью «Кассандра». Средством выражения гипертекстуальности в данных произведениях служат, прежде всего, аллюзивные имена собственные — имена главных героинь. Образы обеих героинь заимствованы писательницей из древнегреческих мифов (Кассандра — провидица, дочь царя Трои — Приама [5]). Их судьбы и характеры похожи: и Медея и Кассандра — страстные женщины, сильные личности, пытающиеся утвердиться в этом мире. Обе женщины терпят много страданий, виновниками которых являются мужчины: Медею предает возлюбленный, Кассандру оклеветал отвергнутый Аполлон. Обе женщины слывут безумными в глазах окружающих, у обеих — драматические судьбы.
Принципиально сходны и конфликты, лежащие в основе произведений: и Медея, пытавшаяся открыть правду о нравственном преступлении (тайное жертвоприношение старшей дочери царя Креонта), ввергающим Коринф в бездну саморазрушения, и Кассандра, посмевшая предсказать правду о гибели Трои — обе они пыта-
ются противостоять жестокости и агрессии патриархального общества. И в каждом случае не воля богов и не безумная ревность приводят к трагедии, а нежелание людей мириться с горькой правдой. Общим для обоих произведений является также использование внутреннего монолога как формы повествования.
Вышеизложенное, таким образом, дает нам право утверждать, что в романе «Медея» реализуется система интертекстуальных отношений, определяющая его целостность и связность как посредством внутритекстового диалога, так и через диалог с другими текстами.
Список литературы
1. Кун, Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. Челябинск, 1981. 464 с.
2. Олизько, Н. С. Интертекстуальность как системообразующая категория постмодернистского дискурса (на материале произведений Дж. Барта) : дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2002. 194 с.
3. Постмодернизм : энциклопедия / сост. А. А. Грицанов, М. А. Можейко. М., 2001. 1040 с.
4. Wolf, Ch. Medea. Stimmen. Luchterhand Literaturverlag, 1996. 237 s.
5. Wolf, Ch. Kassandra und Voraussetzungen einer Erzählung. Luchterhand Literaturverlag, 1990. 416 s.
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 33 (248). Филология. Искусствоведение. Вып. 60. С. 173-176.
О. Б. Пономарева
ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЕ МОДЕЛИ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ДЕРИВАЦИИ ПРОФЕССИОНАЛИЗМОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ СТИЛЕ
В статье рассматривается проблема интержаргона, возникающего в результате конвергенции терминологической лексики и профессионализмов, криминальной и профессиональной лексики. Показывается, что в художественном стиле интержаргон широко используется для речевой характеристики персонажей, раскрывая их профессию, интересы, жизненный опыт. Анализируются лингвокогнитивные модели семантической деривации в интержаргоне в контексте романа Дж. Гришема «Братство».
Ключевые слова: интержаргон, конвергенция, семантическая деривация, лингвокогнитивная модель, импликативная функция, классифицирующая функция.
По своей природе язык является социальным явлением и во всех своих проявлениях не может ни функционировать, ни развиваться вне связи с жизнью. Язык как средство общения людей имеет ярко выраженный социальный характер.
Проблема взаимодействия языка и общества не может быть разрешена без изучения функционирования языка в различных общественных слоях и профессиональных группах, без тщательного исследования его социально-диалектальной
