CC BY
62
Петр АЛЕШКИН
ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ КРЕСТЬЯНСКОГО ПРОТЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ В 1918-1922 гг.
В статье представлена типологическая характеристика крестьянского протестного движения в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий.
The typological characteristic of peasant’s protest movement in Russia in conditions of the policy of military communism and its consequences is represented in the article.
Ключевые слова:
крестьянство, власть, типология, протестное движение, политика военного коммунизма, крестьянская война; peasantry, power, typology, protest movement, policy of military communism, peasant war.
Типологическая характеристика крестьянского протестного движения в России в 1918—1922 гг. отражает тождественные черты в причинах восстаний, движущих силах и составе участников повстанческого движения, идейной основе крестьянского протеста, лозунгах, военной организации повстанцев и партизанской тактике ведения борьбы, а также в методах и действиях Советского государства по подавлению восстаний. Объяснение подобной картины заключается, во-первых, в природе самого крестьянского сообщества, во-вторых, в проведении единой государственной политики на территории всей страны — политики военного коммунизма, основанной на марксистском видении строительства нового общественного устройства. Общность условий создавала характерную тождественность протеста со стороны одного и того же субъекта в лице крестьянского населения. Социальная среда и сходные экономические условия в разных местах порождали одинаковые приемы борьбы с властью.
Стихийное, но массовое движение протеста со стороны крестьянства дополнялось принципом преимущественно добровольного характера участия в нём всех крестьянских слоев. В этой связи представляется неправомерным сведение крестьянского протест-ного движения к общему знаменателю «третьей силы». Локальные и разрозненные формы сопротивления олицетворяли крестьянский протест. Повсеместное недовольство крестьянских масс стало ответной реакцией на политику военного коммунизма, проводимую Советским государством, основанную на хлебной монополии, переросшей в чрезвычайную продовольственную диктатуру, продовольственную разверстку, милитарный характер организации труда, который проявился в тяжких для сельского населения трудовых повинностях. Первоначальные обещания Советского государства (Декрет о земле, Декрет о мире), породившие надежды и ожидания в крестьянской среде, сменились глубоким разочарованием и отчуждением от большевистской власти. Ожидавшаяся трудовым крестьянством социализация земли трансформировалась в рамках государственной политики в национализацию. Но этим дело не ограничилось. Продукт крестьянского труда (хлеб, в первую очередь) подвергался отчуждению от производителя в виде пресловутой «выкачки». Одновременно ожидания, порожденные Декретом о мире, воплотились на практике в разочарование, связанное с переходом к всеобщей мобилизации в виде принудительного набора в Красную армию. Политика военного коммунизма породила не
АЛЕШКИН
Петр
Федорович — к.и.н., член Союза писателей России, главный редактор журнала «Наша молодежь» aleshkin@list.ru
2011 '11
ВЛАСТЬ
151
только системный экономический кризис, но и острый политический кризис, создавая оппозицию правящей власти.
Политика военного коммунизма легла своей тяжестью в первую очередь на основной слой сельского населения — среднее крестьянство, подрывая стимулы аграрного хозяйствования. Середняк являлся наиболее исправным плательщиком разверсток, у многих сыновья ушли в Красную армию добровольцами. Помимо многих видов разверсток, на среднем крестьянстве лежали тяготы трудовых повинностей. Для выполнения трудовых повинностей, особенно гужевой, лесозаготовительной, требовались крестьянские лошади, подводы, а также собственный фураж. В производящих уездах получался замкнутый круг: устанавливались тяжелые и обременительные трудовые повинности, но фураж для их выполнения не выдавался.
Недовольство властью выражала также значительная часть крестьянской бедноты. Нередко именно бедняки, не отягощенные личной собственностью, становились активными повстанцами. Подобное явление вполне объяснимо. Неимущее сельское население, не имеющее собственных запасов хлеба, должно было обеспечиваться за счет внутренней разверстки — излишков, оставшихся у более зажиточных крестьян сверх норматива по государственной разверстке и собственного потребления. Крестьянская беднота, чтобы получить хлеб, должна была добираться в волостной центр, выстаивать очередь в продовольственной конторе, доставлять полученный хлеб домой — на все это растрачивалось много времени и сил, столь необходимых в полевой сезон.
На местах командовали и отдавали приказы и чрезвычайные тройки, и заведующие продконторами, и продкомы, и продкомиссары, и чрезвычайные уполномоченные. Участие в продовольственной кампании принимали войска ВНУС, которые производили конфискации за невыполнение разверсток. Обыденными явлениями в деятельности органов власти стали взятие заложников до выполнения разверстки, конфискация имущества без соблюдения каких-либо правил, даже у семей красноармейцев. Арестованные заложники освобождались только после выполнения разверстки всем сельским обществом — существовала своеобразная круговая порука.
Как правило, многочисленные народные восстания не выдвигали политические требования. Крестьяне вступали в борьбу за родное селение, волость, уезд, когда затрагивались их непосредственные интересы. У них не было единства взглядов и политических устремлений. Повстанцев объединяло лишь общее протестное неприятие государственного режима. Однако известны отдельные программные документы: Программа антоновского Союза трудового крестьянства в Тамбовской губернии, резолюция гарнизонного собрания мятежного Кронштадта 1 марта 1921 г., Декларация реввоенсовета и командующего Армии воли народа (Декларация Серова—Далматова), политическая программа Ф.К. Миронова.
Большевистская трактовка крестьянских восстаний как кулацких, эсеровских, белогвардейских была обусловлена идеологическими соображениями, а также стремлением партийных, советских, военных руководителей, органов ВЧК—ГПУ— ОГПУ переложить вину за собственные просчеты. Беспочвенны утверждения о решающей роли в подготовке восстания контрреволюционных заговоров, о серьезном влиянии местных крестьянских союзов как организаторов контрреволюционной работы, опиравшихся на кулачество в деревне. Уцелевшие остатки представителей небольшевистских партий (эсеры, меньшевики) находились на учете чекистов.
Крестьянское понимание справедливого общественного устройства, выразившееся в протестном движении, сводилось к лозунгу: «Советы без коммунистов». Крестьяне выражали протест не против Советов, а против политики военного коммунизма, которая в крестьянском сознании отождествилась с разрухой, бесправием, насилием, голодом и другими бедствиями. Отношение к советской власти характеризовалось восприятием ее как «истинной», народной власти, близкой интересам трудового народа.
Типологию крестьянского протестного движения дополняли созданные повстанцами вооруженные формирования по принципу организации регулярной армии (аналогично Красной армии), включая политические отделы и политкомы. Полки делились на батальоны, роты, взводы, отделения. Повстанческие отряды создавались и пополнялись посредством
мобилизации населения. В подразделениях имелись обозы. Волостные военные штабы выполняли хозяйственные, организационные, информационные задачи. В тыловых селениях назначались коменданты. В воинских формированиях и в тылу повстанцев старались поддерживать дисциплину: осуществлялась борьба с самогонщиками и чрезмерным потреблением самогона — виновные наказывались и предавались суду. Военное руководство в основном осуществлялось командным составом из крестьянской среды, подготовленным и закаленным в сражениях двух войн — Первой мировой и Гражданской. Комсостав состоял из бывших унтер-офицеров, прапорщиков. Было немало случаев, когда руководителями повстанцев становились бывшие командиры Красной армии (командиры дивизий, полков), в т.ч. награжденные орденами Красного Знамени за бои с белыми. Крестьянским командирам противостояли гораздо более квалифицированные и опытные командиры Красной армии, дослужившиеся в старой армии до высоких офицерских чинов. Указанные обстоятельства подчеркивают абсурдность заявлений об офицерском заговоре как причине крестьянских восстаний.
Противоборство отличалось ожесточением (и жестокостью) с обеих сторон, значительными потерями, включая потери среди мирного населения. Крестьянин, по складу своего природного ума привыкший к прагматичному подходу к любому делу, решаясь на отчаянный шаг — восстать против государственной власти, отдавал себе отчет, что обратной дороги не может быть, прекрасно осознавал последствия восстания в случае его ликвидации не только в отношении себя самого, но особенно в отношении семьи, родных, родного селения. Данный фактор заставлял повстанцев отчаянно сопротивляться.
Гибельная перспектива повстанческого движения была предрешена и закономерна. Участники протестного движения даже в соседних регионах различались особенностями поведения, масштабом деятельности, численностью и составом. Повстанчество по своей значимости в жизни крестьянства и его отношениях с властью уступало поведению «молчаливого большинства». Легитимность центральной власти в крес-
тьянском мироощущении подкреплялась идеей о сакральности власти. Многие отказывались в открытую восстать против власти государства из-за боязни мести за участие в восстании: население на собственном опыте уже познало карательную мощь государственной военной и административной системы. Разобщенность протестных проявлений усиливалась их различной окраской (продовольственной, религиозной, национальной).
На подавление крупных восстаний штабом РККА направлялись регулярные воинские части: стрелковые, кавалерийские, броневые. Карательные меры включали как военные операции против отрядов повстанцев, так и решительные и жестокие меры в отношении населения на территориях, которые были охвачены восстанием.
Сочувственное отношение к повстанцам и поддержка со стороны местного населения позволяли им получить укрытие, своевременную информацию о приближении регулярных войск. Население снабжало повстанцев продовольствием, лошадьми и хозяйственными средствами.
Таким образом, термин «бандитизм» не определял реальную природу повстанческого движения. Многие отряды отличались дисциплиной и организованностью, строгим подчинением вожакам.
После введения нэпа советское руководство осознало недостаточность военного характера борьбы против партизанской тактики повстанцев, поддерживаемых местным населением. Для эффективной борьбы с повстанческим движением требовалось включить в действие экономические и политические средства. Методы подавления и ликвидации крестьянских выступлений и восстаний со стороны органов Советского государства продемонстрировали, помимо репрессивных мер, комплекс оперативно-военных, экономических, политических мероприятий. Переход к нэпу не мог осуществиться сразу: последствия политики военного коммунизма проявлялись еще долгие месяцы, порождая воспроизводство новых протестных явлений. Лишь в 1922 г. крестьянство почувствовало реальные преимущества новой экономической политики. В конце 1922 г. крестьянская война в России закончилась.
