CC BY
34
УДК 82 - 31
ТИП «КОМНАТНОГО ЧЕЛОВЕКА» В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ КОНЦА 1950-Х - СЕРЕДИНЫ 1980-Х ГОДОВ
Старцева И.Л., Хасанова Г.Ф.
В статье выделяется и описывается один из типов героев военной прозы конца 195 0 - середины 1980-х годов: тип «комнатного человека». Данный образ генетически восходит к образу русского интеллигента, воплощенному в творчестве А. П. Чехова, В. Вересаева, М. А. Булгакова и др. Предлагается осмысление изменения ряда черт характера данного героя в военной обстановке. "Комнатный человек" становится своим в солдатском сообществе. Таким образом, военная проза конца 1950 - середины 1980-х годов по-новому осмыслила образ русского интеллигента, наметив развитие героя от модели интеллектуала к человеку, активно противостоящему фашизму, воплощающему зло мира.
Ключевые слова: военная проза, типология героев, «комнатный человек», образ интеллигента.
"ROOM MAN" TYPE IN THE MILITARY PROSE OF THE END OF THE 1950s - THE MID-1980s
Startseva I.L, Khasanova G.F.
The article singles out and describes one of the types of the heroes of the military prose of the late 1950s - the mid-1980s: the type of a "Room Man". This image is genetically traced back to the image of the Russian intellectual embodied in the works of A.P. Chekhov, V. Veresaev, M.A. Bulgakov, and others. It is suggested to comprehend the changes in a number of this hero's character traits in the military situation. The "Room Man" gets on the inside in the soldier community. Thus, the military prose of the late 1950s and the mid-1980s interpreted the image of the Russian intellectual in a new way, outlining the development of the hero from the model of an intellectual to a man who actively opposes fascism embodying the evil of the world.
Keywords: military prose, typology of heroes, "Room Man", the image of an intellectual.
Значимое место в типологии героев военной прозы конца 1950 - середины 1980-х гг. занимает тип «комнатного человека». Именно такое определение получает командир второй роты Ильин в рассказе В.П. Некрасова «Судак»: «молчаливый, застенчивый, не привыкший к военным условиям комнатный человек» [1, с. 141].
К данному типу относятся Фарбер (В. Некрасов «В окопах Сталинграда», 1946), Ильин (В.Некрасов «Судак», 1960), Фишер (В. Быков «Журавлиный крик», 1959) и другие персонажи.
До начала войны «комнатный человек» занимался умственным трудом (Фарбер - аспирант математического факультета, Ильин - ихтиолог, Фишер - кандидат искусствоведения). Служение науке или искусству являлось единственным смыслом жизни героя этого типа. Большую часть времени он посвящал чтению книг. Таким образом, «комнатный человек» осознанно и добровольно сузил свое жизненное пространство границами библиотеки или собственной комнаты (кабинета). Общение с внешним миром было сведено к минимуму (узкий круг родственников, друзей или коллег). Например, Фишер до
войны не просто «обособился от всего, что не составляло чарующих интересов искусства», но и даже отдалился от родного брата («он не понимал и не очень интересовался братом»).
Оказавшись на фронте, герой испытывает трудности в общении, окружающие часто не могут понять его. Причин, из-за которых «комнатный человек» «тяжело сходится с людьми» несколько.
Во-первых, накопленный опыт «комнатного человека» меньше, чем у других, в том числе ровесников. Показательным является разговор Фарбера со знакомыми командирами:
«Ширяев смеется:
-Ты не подумай, что я хочу тебя испортить. Или ругаться научить. Упаси бог. Просто я не понимаю, как это могло получиться... А плавать ты умеешь?
- Плавать? Нет, не умею.
- А на велосипеде?
- И на велосипеде не умею.
-Ну, а в морду давал кому-нибудь? «...»
-В морду давал, - спокойно говорит Фарбер и встает» [2, с. 60].
Честный и принципиальный Фарбер, чтобы не отличаться от сослуживцев, намеренно вводит их в заблуждение, сказав, что дрался до войны: «...я соврал, когда говорил, что давал в физиономию кому-то». Однако окружающие все равно отмечают его непохожесть на остальных и воспринимают ее как «странность».
Во-вторых, препятствием для начала доверительного общения с людьми становится речь «комнатного человека». Так, Фишер, отвечая старшине Карпенко, употребляет слово «эксцесс», о значении которого старшина только догадывается. Ильин не приказывает подчиненным, а просит, добавляя «прошу вас», «пожалуйста». Такой стиль общения не только отталкивает окружающих («молодежь «...» после двух-трех попыток к сближению, из которых ничего не вышло, потеряли к нему [Ильину] интерес» [1, с. 415]), но и нередко приводит к негативной реакции с их стороны. Например, командир батальона Вергасов испытывает неприязнь к Ильину только потому, что последний не умеет общаться с подчиненными и начальством так, как подобает кадровому командиру: «Как все здоровые и веселые люди, Вер-гасов любил таких же веселых и здоровых, как он сам. А этот? Подойти отрапортовать и то не может. ... С солдатами разговаривает, точно одолженья у них просит» [1, с. 401].
Чувствуя неловкость в общении, видя реакцию со стороны собеседников, «комнатные люди» становятся замкнутыми и молчаливыми, ощущают себя «белыми воронами», «неполноценными людьми». Например, Фарбер с горечью говорит о себе: «Я вообще туго схожусь с людьми. Или, вернее, люди со мной. Я в сущности малоинтересная личность» [2, с. 62].
Замкнутость и кажущуюся отстраненность от всего происходящего окружающие воспринимают негативно, не понимая истинных истоков подобного поведения: «Молчаливость и замкнутость Ильина он [Вергасов] принимал за гордость, неумение - за нежелание или скорее даже за лень, застенчивость - за презрение к окружающим» [1, с. 402].
Следует подчеркнуть, что замкнутость героя обусловлена не только неумением начать разговор с людьми разных социальных и культурных слоев, но и напряженной работой мысли, постоянным самоанализом.
Во-первых, «комнатный человек», пытается понять причинно-следственную связь происходящих событий. За то, что началась
война, за поражения советской армии этот герой винит, прежде всего, себя, свое пренебрежительное отношение к «армейской муштре» в мирное время. Чувство вины тяготит Фарбера: «Я сам виноват. Мне просто было до войны неинтересно заниматься военным делом. На лагерные сборы смотрел как . на крайне неприятную повинность. ... Это, видите ли, не мое призвание. Мое дело, мол, математика и тому подобное. Наука.» [2, с. 230].
Во-вторых, происходит переосмысление ценностей и истин, которым до войны самоотверженно служил «комнатный человек».
Например, Фишер, видя, что прекрасное (искусство, которому он служил долгие годы) не может противостоять насилию, защитить все живое, начинает сомневаться в правильности своего жизненного выбора. То, что раньше казалось герою несущественным или ложным, начинает обретать новый смысл. Находясь в окопе, Фишер начинает понимать своего брата, который посвятил свою жизнь самолетостроению и знания которого так нужны людям в это страшное время.
Таким образом, «комнатный человек» не просто склонен к самоанализу, но и к самокритике, предельно требователен к себе.
Несмотря на неумение общаться, «комнатный человек» понимает людей и способен их принять такими, какие они есть. Эта черта является еще одной отличительной особенностью героя названного типа. Так, Ильин, несмотря на постоянные придирки со стороны Вергасова, шутки Коновалова, чувствует не обиду, а симпатию и уважение к этим людям, которые не только храбро воюют, но и живут полной жизнью, находят в ней повод для радости.
Мужество и решительность Карпенко становятся для Фишера «эталоном жизненной годности» и примером стойкости в смертельном бою.
Еще одной отличительной особенностью «комнатного человека» является его неумение жить по уставу. Герой не может привыкнуть к военным условиям, как правило, оставаясь таким, каким был в мирное время. Например, Фарбер, будучи аккуратным человеком, не придает большого значения армейской выправке. В ответ на замечание Керженцева, почему у командира не пришиты кубики, он отвечает: «Для большего авторитета, что ли?».
В то же время невоенный вид и поведение «комнатного человека» не означает, что герой плохо относится к своим обязанностям.
«Комнатного человека» отличает аккуратность и стремление качественно выполнить порученное задание.
Создавая тип «комнатного человека», писатели постоянно подчеркивают несоответствие внешнего вида героя (угловатость, физическая слабость) и его внутренней силы, которая появляется в результате напряженной работы над собой. Например, совершенно не приспособленный к войне Фишер решается вступить в бой с немцами. Герой прекрасно понимает, что, возможно, он даже не сможет попасть в противника из своей винтовки (близорукость, отсутствие навыка стрельбы), однако решает начать свой первый и последний бой с немецкими мотоциклистами, вооруженными пулеметами.
«Комнатный человек» может выступить против зла и несправедливости «в чистом виде». Например, сказать неприятную правду начальству, пожертвовать своей жизнью ради общего дела, однако становится беспомощным и беззащитным в общении с непорядочными людьми, которые совершают подлые поступки под маской добра. Фарбер признается Керженцеву, что не может разоблачить ворующего продукты старшину. С такой же неразрешимой задачей сталкивается Ильин.
Находящиеся на передовой солдаты и командиры не доверяют «комнатному человеку», считая, что во время сражения подобный тип людей может не справиться с поставленной задачей и подвести всех. Это сомнение проявляется, например, в предвзятом отношении к решениям и действиям «комнатного человека» со стороны военного руководства.
Так, антипатия Вергасова к Ильину с личного переносится на служебное. В.Некрасов, описывая будни батальона во время переформировки, показывает, как в одной и той же ситуации действует прирожденный воин (командир роты Коновалов) и «комнатный человек» (командир роты Ильин) и реакцию на эти действия со стороны комбата Вергасова. Подразделения, которыми командуют Коновалов и Ильин, отдыхают после тактических занятий. На этот отдых солдаты имеют законное право. Однако Коновалов на вопрос Вергасова: «А где люди?» обманывает своего командира, отвечая, что солдаты работают. И Коновалов, и Вергасов знают, что это неправда, но делают вид, что все происходит именно так, как представляет командир роты, превращая разговор в игру. Тогда как Ильин на тот же вопрос говорит правду: «Люди отдыхают». Это вызывает гнев комбата, ряд проверок и
дополнительных учений в подразделении.
Во время выполнения боевой задачи Ильин проявляет инициативу. Вергасов, который ценит способных пойти на риск людей и окружает себя такими командирами, не просто вмешивается в ход операции, отменяя приказ Ильина, но даже не пытается проанализировать логику действий своего подчиненного.
Карпенко, ставя перед Фишером боевую задачу, ни на секунду не сомневается, что рядовой с ней не справится. Если бы у старшины была возможность выбора, он никогда бы не взял с собой Фишера для выполнения поставленной задачи.
Со стороны простых солдат ироничное отношение к «комнатному человеку» выражено в прозвищах: «профессор», «ученый», «книжный червяк», «судак», «умник», «интеллигент».
Следует отметить, что у большинства героев военной прозы конца 1950-х - середины 1980-х гг. прослеживается неоднозначное отношение не только к «комнатному человеку», но и к интеллигентам в целом.Нередко слово «интеллигент» в речи героев получает негативную окраску. Показательным является диалог Ушакова с Васичем в повести Г.Я. Бакланова «Мертвые сраму не имут» (1961):
«- Видал артиллериста? - Ушаков недобро повеселел. - Дай ему платок слезы утереть. Стоит в таком виде перед командиром дивизиона. Интеллигенция!
- Между прочим, - сказал Васич, - ты тоже интеллигенция. По всем штатным расписаниям. Тем более артиллерийский офицер.
- Брось, брось! - Ушаков погрозил ему шерстяным, в перчатке, коротким пальцем. - Артиллерист, не отрекаюсь. А это ты брось! Ты мне давно эту статью припаять хочешь» [3, с. 286].
Похожая ситуация описывается и в романе Г.Я. Бакланова «Июль 41 года» (1964). Лейтенант Гончаров, разглядывая обмундирование Литвака, которому выдали сапоги ненадлежащего качества, подшучивает над товарищем: «Это он [старшина] для тебя специально подобрал персональные сапоги. Из бросовых. Чтобы каждому виден был в них человек умственного труда. Старшины-сверхсрочники вообще любят студентов. Историков обожают особенно» [4, с. 368].
Приведенные примеры позволяют сделать вывод об ироничном восприятии интеллигента в армейской среде.
Следует отметить, что в военной прозе указанного периода осмысляется не только ме-
сто и роль интеллигенции на войне, но и выделены типы интеллигентов, ставших военными. Данная типология представлена в повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда». В произведении описываются два типа.
К первому относятся люди, которые не могут адаптироваться к военной жизни. Их «гнетет и мучает армейская муштра, на них все сидит мешком». И только благодаря силе воли, напряженной работе над собой они достойно исполняют свой долг и заслуживают признание товарищей по оружию.
Ко второму типу относятся те интеллигенты, которым нравится армейский быт (форма, соблюдение иерархии, дисциплина и т.д.). Однако В. Некрасов подчеркивает, что такие люди нередко хорошо осваивают только внешнюю сторону военной жизни, становятся формалистами. Например, Устинов требует четкого соблюдения устава от командиров, не учитывая боевую обстановку. Все его руководство сводится к требованию правильного и своевременного оформления отчетной документации. Поэтому командиры рот сначала подшучивают над поведением своего начальника, а потом начинают тяготиться его присутствием и вмешательством.
Даже положительные герои нередко считают неуместным проявление интеллигентности на войне. Однако они нередко сужают понятие «интеллигентность», понимая под ним только деликатность, вежливость, сомнение в своем праве требовать безоговорочного исполнения приказа. Например, капитан Новиков «ненужной интеллигентной нежностью» считает отеческое отношение со стороны майора Гулько (Ю.Бондарев «Последние залпы»). Борис Ермаков призывает своего друга Кондратьева, который не может противостоять хитрому и эгоистичному старшине Цыгичко, «не щеголять интеллигентностью» (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня»).
Часто первая встреча героев с интеллигентом начинается с открытого конфликта. Именно так происходит знакомство Керженцева и командира пешей разведки Чумака (прирожденного воина) в повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Причиной ссоры, едва не приведшей к перестрелке, стало нежелание разведчика выполнить требование незнакомого лейтенанта. Несмотря на то, что Чумак все-таки подчиняется приказу, подчинение является формальным (Керженцев старше по званию), и оба участника конфликта это понимают.
Во время второй встречи Керженцев и Чумак стараются не выходить за рамки официального разговора о предстоящей боевой операции, однако Керженцев не может не заметить насмешки во взгляде и в словах командира разведки. Чумак спрашивает Керженцева, не пишет ли тот стихи. В ироническом замечании «вид у вас какой-то поэтический» прослеживается нескрываемое превосходство, которое ощущает командир разведки, только что вернувшийся с вражеской территории, над командиром, находящимся все это время на командном пункте.
Только после совместного рукопашного боя Чумак начинает уважать Керженцева и готов признать это: «Слушайте, комбат. Ведь вы же оказывается. Я думал, вы поэт, стишки пишете. А выходит.».
Таким образом, именно общее сражение становится началом фронтовой дружбы и единственным критерием, помогающим узнать в интеллигенте «своего».
Как и к другим интеллигентам, доверие и уважение к комнатному человеку возникает только после совместного боя.
Так, Керженцев по-настоящему начинает понимать Фарбера только во время боев. Вергасов дружески разговаривает с Ильиным после того, как командир роты успешно выполнил сложное боевое задание.
Для старшины Карпенко бой, который начал Фишер с немцами, стал неожиданностью. Карпенко, опытный военный, прекрасно понимает, что в тех условиях, в которых оказался его боец, нужно отступать, а не начинать смертельный бой:
«- Зачем? Зачем? - не понимая, почему не спасается Фишер, в отчаянии закричал старшина. - Эх ты, раз-зи.
Старшина удивился, ничего не понимая, и вдруг застыл, пораженный необычной стычкой, завязавшейся в поле у двух коренастых берез» [5, с. 91].
Несмотря на то, что солдаты и командиры пересматривают свое отношение к «комнатному человеку», мы можем предположить, что этот тип героя остается до конца непонятым окружающими. Герои так и не смогут принять внутренний мир «комнатного человека» и осмыслить мотивы его поступков.
Карпенко, сожалея, что так несправедливо относился к Фишеру, испытывая чувство уважения к погибшему ученому-солдату, так и не смог понять истинных причин, побудивших Фи-
шера выстрелить в немецкую колонну: «Теперь старшина никак не мог понять, как этот интеллигент-книжник отважился на такой поступок» [5, с. 94].
Герои-интеллигенты, изображенные в прозе В. Некрасова, В. Быкова, Г. Бакланова и др., «одаренные натуры, склонные к рефлексии, самопогружению», однако все события своей жизни, в том числе и реалии войны они пропускают «через внутреннее ощущение правды, искренности, как сквозь фильтр», отбрасывая все мелочное, ненужное [6, с. 357].
Следует отметить, что герои пытаются оправдать (защитить) «комнатного человека», к которому стали испытывать доверие и уважение, перед остальными людьми. Показательным является диалог Вергасова и Ильина в финале рассказа «Судак»:
«- И вообще... Пошли ко мне, а?
Ильин сразу даже не понял:
- Куда?
- Ко мне. У меня коньяк трофейный
есть.
Ильин сконфуженно улыбнулся.
-Я же, вы знаете, товарищ капитан, не очень-то...
-А кофе вы пьете? - перебил Вергасов, и в глазах его появилось то веселое, мальчишеское выражение, которое так нравилось всегда Ильину.
- Кофе пью.
Вергасов рассмеялся.
-Севрюк-то наш, повар, целый мешок кофейных зерен раздобыл. И не знает, что с ними делать. Целый час, говорит, варю, варю, и ни черта не получается. Сергеев! - крикнул вдруг Вергасов так, что сидевший неподалеку солдат испуганно обернулся. -Или кто это там сидит? Будут спрашивать командира роты, скажешь, что у комбата, коньяк пьет...» [1, с. 406].
Приведенный диалог показывает, что Вергасов, как ранее Сергеев, пытается скрыть кажущуюся в военных условиях «странность» Ильина от окружающих, для того, чтобы создать ожидаемый всеми образ боевого командира: веселого, общительного, «обожженного фронтовика», каковым застенчивый Ильин никогда не будет.
Таким образом, писатели военной прозы названного периода выделяют особый тип героя -«комнатного человека», смысл жизни которого состоит в беззаветном служении искусству или науке. Но в минуты испытаний, когда решается судьбы Родины и народа, комнатный человек бе-
рет в руки оружие, чтобы защитить существующий порядок или принести себя в жертву ради победы.
«Введение» образа интеллигента, «комнатного человека» в произведения о войне сместили доминанту изображения с «труженика войны» и «прирожденного война». В повестях В. Некрасова, В. Быкова, Г. Бакланова и др. обнаружилось тяготение к герою в определенной степени «случайному» на войне. Однако писатели «не опровергают, не дискредитируют позицию такого героя, основная установка - позиция понимания» [7, с. 12].
Литературоведение
Список литературы
1. Некрасов В. Судак. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М., 2007.
2. Некрасов В. В окопах Сталинграда. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М.,
2007.
3. Бакланов Г. Мертвые сраму не имут. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1983.
4. Бакланов Г. Июль 41 года. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1983.
5. Быков В. Журавлиный крик. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1985.
6. Шаравин А. В. Модификация жанра городского рассказа 60-90-х годов // Вестник Брянского государственного университета. № 2. 2013. С. 256-264.
7. Шаравин А. В. Становление творческой индивидуальности Ю. Трифонова: Авто-реф. дисс. канд. филолог. наук. М., 1990.
8. Бондарев Ю. Батальоны просят огня // Ю. Бондарев. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1973.
9. Иванов А. Мифология интеллигенции в русской культуре второй половины ХХ века: Автореф. дисс. канд. культурологии. Комсомольск-на-Амуре, 2004.
10. Кошелева Л. Интеллигенция как феномен русской культуры: Автореф. дисс. канд. культурологических наук. М., 2000.
11. Русская интеллигенция: История и судьба. М., 1999.
Об авторах
Старцева Ирина Леонидовна - кандидат педагогических наук, доцент, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
Хасанова Галима Фазлетдиновна - кандидат филологических наук, учитель русского языка и литературы, Воробейнская СОШ, [email protected]
