CC BY
83
Международный информационно-аналитический журнал «Crede Experto: транспорт, общество, образование, язык». № 3 (14). Сентябрь 2017 (http://ce.if-mstuca.ru)
УДК 81.2 ББК 81.2 (Кор.) А724
А. Б. Антонова Иркутск, Россия Ким Чжиён Сеул, Корея
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ АНИМАЛИСТИЧЕСКИХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ, ОПИСЫВАЮЩИХ ВНЕШНИЙ ОБЛИК
И ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА В РУССКОМ И КОРЕЙСКОМ ЯЗЫКАХ
В лексическом составе фразеологизмов с анималистическим компонентом как русского, так и корейского языков содержится указание на национальное своеобразие. Большинство фразеологических единиц, описывающих внешний облик и характер человека в русской и корейской лингвокультурах, представляют собой компаративы, которые структурно состоят из прилагательного, союза как и существительного - зоонима. Компаративные фразеологизмы русского и корейского языков могут иметь как соответствия, так и различия в анималистическом компоненте.
Ключевые слова: фразеологизм, лингвокультура, зооним, компаратив, символизировать, русский язык, корейский язык.
A. B. Antonova
Irkutsk, Russia Kim Jiyeon Seoul, Korea
THE STRUCTURAL-SEMANTIC PECULIARITIES OF ANIMALISTIC
PHRASEOLOGISMS DESCRIBING A HUMAN'S APPEARANCE AND CHARACTER IN RUSSIAN AND KOREAN
The Russian and Korean animalistic phraseologisms indicate national peculiarities. Most phraseologisms describing a human's appearance and character in Russian and
© Антонова А. Б., Ким Чжиён, 2017
Korean linguocultures are comparative units which structurally consist of an adjective, conjunction as and a noun - zoonym. Russian and Korean comparative phraseological units can have both equivalent and nonequivalent zoonymic components.
Key words: phraseological unit, linguoculture, zoonym, comparative unit, to symbolize, the Russian language, the Korean language
Большинство фразеологических единиц, описывающих внешний облик и характер человека в русской и корейской лингвокультурах, представляют собой компаративные фразеологические единицы (далее - ФЕ). По мнению В. Н. Те-лии, компаративные ФЕ выступают как своего рода некие шаблоны культурно-национального миропонимания, как достояние группового сознания. Такие ФЕ служат средством освоения эмпирически познаваемой действительности и одновременно ее оценивания в образах-эталонах [Гелия, 1996]. Компаративные фразеологические обороты показывают как общие характеристики жизни разных народов, так и особенности их жизни и быта, отражающиеся в образном мышлении данного человеческого коллектива [Ройзензон, 1968]. Компаративные фразеологизмы представляют собой превращенную форму деятельности, характерную для данной общности, и вскрывают оценочные эталоны той или иной линг-вокультурной общности [Шмелева, 1988].
Компаративные ФЕ русского и корейского языков могут иметь как соответствия, так и различия в компонентах-зоонимах. Анималистические ФЕ могут обозначать физические характеристики человека: русск. жирный как свинья ко-рейск. доэджи гачхи тунътунъхан (букв. толстый как свинья); русск. худой как селедка корейск. мёлъчхигатхын (букв. как японский анчоус (мёльчи). В русской и корейской лингвокультурах образ свиньи символизирует неопрятного человека. Ср. в русском языке - грязный как свинья, в корейском - твэджи-нын хы-рин мур-ылъ чоаханда - «свинья любит мутную воду».
Н. А. Скитина, проводя лингвокогнитивный анализ ФЕ с зоонимным компонентом в русском, английском и немецком языках, говорит о том, что в русском
языке внешний облик человека описывается достаточно подробно, при этом отсутствуют ФЕ с положительной оценкой [Скитина, 2007]. Отрицательная оценка внешности человека представлена в следующих фразеологизмах: коровьи глаза (большие глаза); козлиная бородка; неуклюжий как медведь; тюлень (крупный мужчина); серая мышь (о неприметной девушке); одет, как конь на ярмарке (о чрезмерно наряженном человеке); идёт, как корове седло (об одежде, которая не подходит человеку по размеру или стилю) и др. Хотим отметить, что мы не совсем согласны с данным утверждением, поскольку считаем, что в русском языке присутствуют как ФЕ без отрицательных коннотаций, например, гусиные лапки (морщинки у глаз); сильный как слон, так и ФЕ с положительной оценкой: стройная как лань (о стройной девушке).
Русская ФЕ зевать как бегемот соотносится с устойчивым сравнением в корейском языке: иб-э пхари тырокагетта (словно муха залетит в рот), которое используется при описании откровенно зевающего или сидящего с открытым ртом человека.
Наиболее широко представлены в обоих языках сравнительные обороты, описывающие черты характера. Так, эталоном упрямства в корейской менталь-ности выступает бык/вол: хоанъсо гатхын годжиб (букв. упрямство как у быка/вола) (ср. русское сравнение упрямый как осел). В русском языке в устойчивых сравнениях для концептуализации упрямства используются также образы барана и козла, а в корейском образ осла используется для олицетворения неблагодарности: ынхе-рыль морынын кон танънагвиппун-ида - «только ослу неведома благодарность» [Кулик, 2014, с. 85]. В корейском традиционном эталонном сравнении гомчором мирёнхада (букв. глупый как медведь) медведь олицетворяет глупость, а в русской компаративной фразеологической единице глупый как сивый мерин образцом глупости является мерин, медведю же приписываются такие качества, как сила, крепкое телосложение, неуклюжесть (ср. неуклюжий как медведь; сильный/ здоровый как медведь). Образ медведя (ком) в корейских ФЕ олицетворяет не только глупость, но и грубость: удунхаги-нын ком-ира - «груб, как медведь».
И в русском и корейском языках символом хитрости выступают образы лисы (корейск. йоу) и змеи: русск. хитрый как лиса, корейск. йоу гатта/ пэнънйон мугын йоу (букв. как лиса) / кансахаги-нын йоу сэкки-да - «коварен, как лиса (букв. лисенок)». В корейской лингвокультуре хитрого человека принято сравнивать не только с лисой и змеей, но еще и с кошкой. В корейском языке помимо полного структурно-семантического эквивалента существует еще функционально-смысловой эквивалент коянъи джи сэннакхадыт (заботиться как кошка о мыши). В корейском языке зловредного человека сравнивают с питоном: ёнъ мотдойн имуги гатта (букв. как питон, не ставший драконом).
О том, что натура и характер человека - неизменные характеристики, свидетельствуют фразеологизмы как волка ни корми, а он все в лес смотрит; волк и каждый год линяет, а всё сер бывает.
Прототипически важными в построении концепта «трусость» в русском языке являются образы зайца и лани: трусливый как заяц; пугливый как лань. Для характеристики покорного, смиренного, беспомощного человека в русском языке используются также образы ягнёнка и овцы: заблудшая овца; невинный барашек. В корейском языке олицетворением пугливости, беззащитности и безобидности помимо зайца (тхокки): тхокки че парам-е нолланда - «заяц пугается своего же шороха», является косуля (нору): нору че панъгви-е нолланда -«косуля издала звук и сама же его испугалась». Функционально-семантическим эквивалентом русской ФЕ трусливый как заяц в корейском языке является выражение сэгасым (грудь (душа) птицы).
При концептуализации трусости и коварства в русском языке используются и образы собаки: не бойся собаки брехливой; не бойся собаки, которая лает; мол-чан-собака исподтишка хватает. В корейском языке собака (кэ) - один из наиболее распространенных образов. Причем с его помощью изображаются и положительные и отрицательные качества. Так, например, образ собаки используется для передачи таких отрицательных качеств, как неблагодарность, жадность, драчливость и т. п. Например: нэ пап могын кэ-га палъттвичхук мунда -
«съевшая мою кашу собака меня же и кусает за пятки»; ттонъ мудын кэ ке му-дын кэ-рылъ намуринда - «вымазанная дерьмом собака хулит запачканную отрубями»; санаун кэ чудунъ амулъ сэ опта - «у злой собаки раны на морде не заживают». Из положительных качеств представлены такие, как привязанность, преданность своему хозяину. Кэсэкки-до чуин-ылъ помйон ккори-рылъ чоннында -«щенок, и тот виляет хвостом, когда увидит (своего) хозяина» и т. п. В русском языке собака также может олицетворять амбивалентность положительных и отрицательных качеств. Ср.: злой как собака и верный как собака.
Образ щенка (канъаджи) в корейских пословичных изречениях часто связан с представлением о неразумности, глупости и наивности. Например: хару канъаджи пом мусоун чулъ морында - «новорожденный щенок тигра не боится».
Образ кошки (коянъи), как и собаки - один из излюбленных в корейских ФЕ. Ее образ несет отрицательную нагрузку, выступая символом вредности, жадности и хищности. Например: моттвеги-нын коянъисэкки-да - «вредный, (как) кот»; коянъи коги пого таллйодылъдыт - «набрасывается, как кошка на мясо» и т. п.
Медлительность в русском и корейском языках представлена с помощью образа черепахи (корейск. кобук): русс. как черепаха, корейск. кобуки чором / ко-буки гачи (как черепаха); тхокки канын те кобуги-до канда - «куда добежит заяц, туда доберётся и черепаха». В корейском языке существует еще один функционально-смысловой эквивалент Канг Тхе Конг и севол накттыт ханда (словно как Канг Тхе Конг лобит рыбу сегодня). Канг Тхе Конг - это легендарный китайский рыбак, который жил в давние времена, и знаменит тем, что всю жизнь провел, занимаясь рыбной ловлей, подолгу ожидая, когда крючок его удочки заглотит рыба. Необходимо отметить, что в русском языке ФЕ как черепаха этим корейским сравнениям тождественна лишь отчасти, поскольку в русской лингвокуль-туре это сравнение используют, когда хотят подчеркнуть слишком медленное преодоление расстояния, или когда говорят об отрезке времени, которое кажется
очень долгим [Лебедева, 2003]. В корейской лингвокультуре для описания медлительности и неповоротливости используются также образы краба (ке) и рака (каджэ). Например: каджэ корым - «(как) рак ползет».
Быстроту и проворность в корейском языке символизирует лошадь (малъ): чэппарыги-нын мар-ида - «быстрый, как конь»; в русском - лань: быстрый как лань.
Назойливость в двух лингвокультурах символизирует муха (корейск. пхари): надоедливый как муха, корейск. паричором сиккылабда. С другими насекомыми - комаром (корейск. моги) и блохой (корейск. пйорук) в обоих языках связаны представления о малом и слабом, недостойном серьезного внимания.
Чрезмерно разговорчивого человека в русском языке сравнивают с сорокой: трещит как сорока. В корейском языке болтливость символизирует попугай (энъмусэ): малъ чаль ханын энъмусэ - «болтлив, как попугай». Болтливость и шумность ассоциируется и с воробьями (чхамсэ): Чхамсэ-рылъ покка могонна? чаджалъгориги-до ханда - «Ты что, воробьев жареных наелся, что так чирикаешь?»
Забывчивого человека в корейской лингвокультуре сравнивают с вороной (ккамагви), чей образ всегда предстает в ФЕ как отрицательный. Ккамагви алъ кка могонна? - «Ты что, воронье яйцо выпил?» (т. е. почему так быстро забываешь?). Интерпретировать данный фразеологический оборот можно следующим образом: ворона обычно крадет куриные или голубиные яйца и прячет их от своих соплеменниц. Однако часто ей самой приходится долго искать их, так как она забывает, где их спрятала.
Итак, можно сделать вывод, что большинство ФЕ, описывающих внешность и характер человека в русском и корейском языках, представляют собой компа-ративы. Некоторые из фразеологизмов с зоонимным компонентом, на первый взгляд, очень сложно осмыслить. Однако анализ семантики указывает на сравнение характеристик человека и признаков животного. Основой для аналогии могут являться повадки представителей животного мира, их внешние признаки,
наблюдаемые действия и др. Фразеологизмы с зоонимами передают национальную специфику русского и корейского языков. Библиографический список
1. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультуро-логический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 288 с.
2. Ройзензон С. И. Отражение реалий в сравнительных устойчивых оборотах. Мат-лы XXV научной конференции проф.-преп. состава СамГу им. А. Навои. - Самарканд, 1968. - С. 126-139.
3. Шмелева Т. В. К проблеме национально-культурной специфики эталона□ сравнения (на мат-ле английского и русского языков) // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988. С. 120-124.
4. Скитина Н. А. Лингво-когнитивный анализ фразеологических единиц с зоонимным компонентом (на материале русского, английского и немецкого языков): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2007. - 20 с.
5. Кулик А. Э. Русские и корейские сравнения в сопоставительном аспекте // Русский язык и литература. - 2014. - № 26 (5). - С. 77-90.
6. Лебедева Л. А. Устойчивые сравнения русского языка: Краткий тематический словарь. Краснодар: Кубанский университет, 2003. 300 с.
References
1. Teliya V. N. Russian Phraseology. Semantic, pragmatic and linguocultural aspects. - M. : The languages of Russian Culture, 1996. - 288 p. (in Russian)
2. Rojzenzon S. I. The reflection of realia in comparative set expressions. XXV Scientific conference proceedings (Samarkand State University named after A. Navoi). - Samarkand, 1968. - P. 126-139. (in Russian)
3. Shmeleva T. V. About the national-cultural peculiarities of the standard of comparison (on the basis of English and Russian) // Ethnopsycholinguistics. - M. : Nauka, 1988. - P. 120-124. (in Russian)
4. Skitina N. A. Linguo-cognitive analysis of phraseological units with zoonymic component (on the basis of Russian, English and German) (PhD thesis). - M., 2007. - 20 p. (in Russian)
5. Kulik A. EH. Russian and Korean comparative units in a comparative aspect // Russian and Literature. - 2014. - № 26 (5). - P. 77-90. (in Russian)
6. Lebedeva L. A. Russian comparative set expressions: Short thematic dictionary. - Krasnodar: Kuban University, 2003. - 300 p. (in Russian)
