The metaphor in the discourse of the ordinary personality the native speaker of the German-speaking discourse of Siberia Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81.751

ПРАГМАЛИНГВИСТИКА

П. И. Костомаров

Метафора в дискурсе рядовой личности -носителя немецкой разговорной речи Сибири

В статье рассматриваются особенности использования метафор в дискурсе рядовой личности. Определяются языковая картина и основные направления метафоризации, присущие немецкой народно-разговорной речи индивида. Дается обобщение признаков метафор в текстовом корпусе русской и немецкой языковых личностей.

Ключевые слова: метафора, рядовая языковая личность, немецкая народноразговорная речь.

In the article the use of metaphors in the discourse of the ordinary person is considered. The language picture and the main directions of metaphor formation in the German folk-spoken discourse of individuality are defined. The generalization of signs of metaphors in the text body of Russian and German language personalities is given.

Key words: metaphor, ordinary language personality, German folk-spoken discourse.

Использование языковой личностью выразительных средств обусловливается её целевой установкой, направленной на подчёркивание экспрессивной составляющей высказывания, мотивации и коммуникативной ценности, придающей образность предмету или явлению с помощью стилистических средств, а также для получения коннотации, выражающейся в использовании добавочной информации к лексическому и грамматическому значению.

Среди выразительных средств, использующихся языковой личностью, особо выделяется метафора. Большой энциклопедический словарь «Языкознание» (1998) дает следующее толкование термина метафора: «...Троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и т.п., для характеристики или наименования другого класса объектов, аналогичных данному в каком-либо отношении. В расширительном смысле термин “метафора” применяется к любым видам употребления слов в непрямом значении» [3, с. 296].

В последние годы в лингвистических исследованиях метафоры наметилась тенденция исследовать метафору через взаимодействие субъекта, который является объектом концептуализации, и признаков, ассоциируемых с чувственным образом реалии, использующихся при разрешении проблемной понятийно-номинативной ситуации, а именно

ситуации формирования нового понятия и его вербализации. К числу таких работ относятся исследования Н. Д. Арутюновой, А. Н. Баранова, Ю. Н. Караулова, И. М. Кобозевой, Е. С. Кубряковой, А. П. Чудинова и др. Слабо изученным компонентом современной лингвоперсонологии является недостаточное внимание учёных к изучению языка личности, в том числе описания различных выразительных средств в составе индивидуального дискурса. Исследование функционирования метафор в дискурсе рядовых языковых личностей были предприняты В.Д. Лютиковой [2, с. 156— 172], а также Е.В. Иванцовой [1, с. 222-238]. Объектом исследования второго ученого является русская речь жителя с. Вершинино Томской области - Веры Прокофьевны Вершининой, 1909 года рождения (далее В.П.).

В центре внимания данной работы - немецкая народноразговорная речь Якова Кондратьевича Дамма (далее Я. К.), родившегося в 1920 году в п. Шиллинг Саратовской области, ныне проживающего в Томской области.

Предмет изучения - метафоры в разговорно-бытовом дискурсе названной личности, представителя российских немцев.

Цель данной статьи заключается в том, чтобы проанализировать и выделить общие и различные особенности использования метафор в дискурсе Я.К. и В.П.

Основанием для сопоставления служит тот факт, что Я.К. и В.П. являются представителями старшего поколения Сибири, долгое время прожившими в сельской местности и сохранившими характерные народно-разговорные черты соответственно немецкого и русского языка.

Исследование выполнено на основе магнитофонных и “ручных” записей устно-разговорной речи Я.К., сделанных автором статьи в 2005-2010 гг.

Основным субъектом метафоризации в дискурсе Я.К. выступает человек. В лексиконе информанта используются глагольные метафоры, описывающие действия человека. К ним относятся такие глаголы, как zermauern (разбивать в пух и прах), luften (начать новое дело, забыть старое), entstauben (выбить дурь из кого-нибудь), picken (есть медленно, маленькими порциями), strauben (гневно

воспринимать критику самого себя). В составе метафор,

использующихся Я.К., выступают слова с семантическим ядром

человек. Говорящий употребляет как метафоры-глаголы, так и метафоры, представляющие собой глагольные словосочетания, отражающие действие человека и его состояние: schleppen (трудно жить), trichten (стать бедным), Luft bringen (заработать деньги), die Decke tragen (проводить в последний путь).

По данным Е.В. Иванцовой [1], в речи носителя русского

сибирского говора также преобладает глагольная метафора. Автор

отмечает, что главным субъектом метафоризации в речи В.П. является человек. Дискурс В.П. богат метафорами, с помощью которых обозначаются части тела человека: “норка “ноздря”, корень “часть зуба”, лапа “большая нога”, мести “много, быстро есть”, разламывать “о сильной головной боли”, княгиня “капризная женщина”, прожарить “подвергнуть медицинскому облучению” [1, с. 223]. В речи В.П. находят отражения метафоры, выделяющие физические характеристики человека, его состояния и действия: “пуп “выпуклость на поверхности чего-либо”, посидеть “находиться где-либо некоторое время (о предметах)”, запечатать “лишить подвижности при отложении солей (о суставах)” [1, с. 223].

Процесс метафоризации происходит в дискурсе В.П. в четырех направлениях: мир - мир, человек - мир, мир - человек, человек -человек. Первое направление представлено «немногочисленными моделями переноса: “растение-артефакт (лист “часть растения” -“противень”), животное - растение (бычок “животное” - “гриб”), животное - артефакт (крыло “летательный орган птицы” - “часть автомобиля”) <...> Человеческое сознание способно установить ассоциативные связи между предметами органического и неорганического мира, различными абстрактными и конкретными сущностями, однако они не находятся в центре его внимания» [1, с. 225].

Намного шире в дискурсе В.П. представлено поле метафоризации человек - артефакт (задница “часть тела” - нижняя расширенная часть предмета, льнуть “нежно прижиматься” - “прилипать после краски”). Использование подобных метафор в контексте дискурса В.П. свидетельствует об антропоцентричности мышления личности, проецирующей особенности окружающего мира на себя.

Еще многочисленнее в речи русской личности представлено третье направление: артефакт - человек (трепаться “колебаться от движения воздуха” - “изменять жене”, саранча “насекомые” - “дети”). Исследователь отмечает: «Эта группа метафор свидетельствует о том, что человек не отделяет себя от окружающего мира, ощущая себя его органической частью» [1, с. 225].

Самым распространённым в дискурсе В.П. является направление метафоризации человек - человек. В русской речи представлены переносы “действие человека - другое действие человека (заехать “въехать куда-либо” - “ударить”)”. Особенно ярко реализуется перенос действия, характерного для любого живого существа “(обдирать “оголять, сдирать верхний слой” - “грабить”)” [1, с. 226].

Основными направлениями метафоризации немецко-разговорной речи Я.К. служат переносы: животное - человек ^егБраппеп “обрастать друзьями”, veгhunden “зло разговаривать с другими”), в которых особую роль играет внутренняя форма слова, указывающая на перенос значения с одного предмета на другой; человек - артефакт

(sterben “умирать” - “испортиться”, gleiten “поскользнуться” - “не удаваться”); человек - человек (schleifen “точить” - “язвить против кого-нибудь”, schreien “кричать” - “уничтожить”).

Говоря о соотношении метафор, относящихся к той или иной форме существования языка, следует сказать, что в дискурсе Я.К. присутствуют в основном метафоры общенемецкого характера, описывающие негативное отношение говорящего: ... Ich hab dir schon gesagt, das war vor der Verteilung im Wagon, ein Kerl hat diese Worte wiederholt... Bis die Tiefe der Seele haben mich gegfriffen, wir kehrte in die Heimat nicht mehr, das war traurig.

Е.В. Иванцова отмечает, что «общерусская языковая метафора, известная всем носителям русского языка, наиболее частотна в речи В.П.: лететь “быстро иди”, лисички “грибы оранжевого цвета”. Автор указывает, что “для диалектной метафоры характерны те же типы переноса, что и для общерусской» [1, с. 227].

Метафоры являются неотъемлемой частью языковой картины мира. По антропоцентрическому признаку в сознании человека создаётся картина мира, которая находит выражение возможности мыслить явления природы или абстрактные понятия. При изучении закреплённого в том или ином языке описания мира необходимо выявить не только общие, универсальные принципы организации действительности, но и закономерности, использующиеся человеком через проекцию его национально-культурного сознания. Обращение к языковой картине мира в контексте использования метафор Я.К. дает возможность сопоставления и выявления ярких контрастов и оттенков в сознании человека, что позволяет уловить характерные для данного языкового отображения тенденции, связанные с обычными для определенного языкового коллектива ассоциациями. Язык окрашивает через систему своих значений и их ассоциаций модель мира в национально-культурные цвета.

Метафоры, выражающие языковую картину мира в дискурсе Я.К. и В.П., направлены на описание действий и состояний человека, что говорит об антропоцентрической направленности стиля мышления информантов, стремлении понять и осмыслить индивидуальные характеристики человека. Внешняя привлекательность человека в дискурсе Я.К. определяется посредством немецкой метафоры, реализующуюся при помощи слова Puppe: Ja, unsere Madels waren Puppen in Schilling waren sehr schon, sehr hiibsch, wir ухаживали за ними, versuchten wir ihnen Blumen zu kaufen, nein, срывали там в лесу, дарили разные, wir gingen zusammen in Wald, hatten dort Haufen Blumen, die Nachbaren gaben uns auch viel Blumen, viel Blumen, sie waren fiir uns.

Для дискурса В.П. также характерно обращение к внешней привлекательности человека, которая реализуется при помощи метафоры кукла / куколка. Эта метафора многомерна: она может

отражать и красоту человека (Ну куколка! Куколка, правда), и доброе, любовное отношение говорящего к нему (Хороша моя. Кукла [о девочке]; Вот у меня тоже куколка эта ничё не ес. Всё, гыт, “объелась уж”) [1, с. 231]. Метафоры, демонстрирующие внешнюю привлекательность посредством указанных слов в дискурсах Я.К. и В.П., обозначают сложившееся в народном сознании представление об игрушке как о красивой вещи, достойной внимания.

Внешность человека в речи В.П. описывается с помощью метафор, отражающих представление об идеальной фигуре через наименование отклонений от нее. «Нормой для В.П. является средняя полнота человека (полный ассоциируется с хомяком, чем-то надутым, разбухшим, худой - с сухим, засохшим, высохшим), высокий рост (маленький мужчина именуется шпингалетом, женщина монголкой): А Гена-то разбух; Она так на лицо-то вроде как помоложе стала. А то надутая така была!; Матери девяносто четыре года ... Прядёт ешо, гыт, суха-суха! Вся высохла; А Таня полна така, красива, хороша. А он такой ... (смеётся) шпингалет такой; Валя сёдня улетит у нас. Монголка. [Почему “монголка”?] Маленька-то. Гена-то здоровый мужик» [1, с. 231].

Особое место в речи Я.К. занимает тема физического состояния человека, отягощенного различными болезнями. Для Я.К. характерно использование метафорических конструкций, применяемых для демонстрации негативного отношения к болезням.

а) Ох, kommen zu mir diese Kranheiten, na, jetzt, nehme das Buch, und alles konnte nicht sehen, всё сливается, ничего понять не могу, konnte das Buch finf Minuten lesen, dann weg mit Buch, weiter nehme auch, lese, dann konnte gar nichts lesen;

б) Grippe auch viel bei mir jetzt, sehr viel, na, begann zu kranken, friier war ich auch viel mit Grippe, Grippe war schwer fiir mich, gaben viel варенье, всякие там настои, das hatte meine Mutter gab mir viel, gehe ohne шарф, konnte sehr schnell erkranken, schlagt mir die Grippe, liege zwei oder drei Wochen im Bett liegen, kann nicht stehen, der Sohn half mir und bin dankbar dem Sohn;

в) der Schnupfen hatte ich auch viel, konnte kampfen mit Schnupfen, in Magnitogorsk oder in Woronesch, viele erkranken dort, konnte jetzt nicht mehr zahlen, мной прямо-таки завладевал, и я ничего не мог поделать, der nahm mir zu Nase und ich konnte nicht atmen, wirklich, konnte nicht atmen, сколько я с ним мучался, drei oder vier Jahren, konnte jetzt nicht wirklich erinnern, dachte, fiir immer war der schnupfen fiir mich, dann ging weg, ich hatte viel Leiden mit Schnupfen.

Е.В. Иванцова также отмечает: «“Метафорическое представление о болезнях занимает одно из самых важных мест в языковой картине мира В.П., что связано с её индивидуальными особенностями (старость, интерес к собственному здоровью, самочувствие близких ей людей), и с важностью темы здоровья как основы жизнедеятельности,

значимой для любой личности» [1, с. 232].

Общим связующим звеном метафор, использующихся информантами и относящихся к теме болезни, является пожилой возраст говорящих, негативные воспоминания, связанные с болезнями, мучавшими их в прошлом, а также забота о тех людях, которые в настоящий момент находятся с ними.

Для описания состояния памяти и выражения эмоций Я.К. использует метафоры с глаголами schlafen и ausspringen.

а) Ja, das Gedachtnis war schwach, na, wollte ich etwas kaufen, konnte selbst gehen in Geschaft, pletzlich, war konnte alles im Kopf behalten, jetzt schlaft sie bei mir, иной раз, ну прямо-таки ничего не помню, begann zu schreiben, fiir nicht zu vergessen, nicht aus dem Kopf zu werfen, чтобы там молоко или хлеб купить, das half mir, das machte ich, das war gut vier mich;

б) Was im Fernsehen hatten wir die Nachrichten iiber den Tod, Tod der bekannten Menschen, такие вот знаменитые люди умирают, das Herz springt aus dem Menschen aus, sehr schade, dass Menschen sterben, кто снимается в фильмах, других передачах, sehr traurig fiir mich.

Психические характеристики, передающие особенности эмоциональных состояний, памяти и мышления, отражаются в метафорах В.П. не часто: «меня так прямо обида берет; Это, как вроде мысли-то мелькнули, что кто-то кого-то увидал; Я говорю: “Чё налить тебе сто грамм?” - как-то мне кажется, совесь меня мотат. Вишь, память-то худа стала. Ускакывает всё. А я как вроде бы знала. Забыла» [1, с. 232].

В лексиконе Я.К. относительно человеческого поведения представлены метафоры-характеристики на немецком и русском языках, обозначающие:

а) рьяное отношение к работе: Er hat gearbeitet, die Maschine, menschliche Maschine, arbeitet in Kolchoz, in Alexandrowo, gearbeitet, viel Geld, Haufen Geld verdient, wollte kaufen Auto, das Haus bauen, das reicht fiir Auto und Haus, ich war dort, das Haus hat er gakauft, Geld reichte nur fiir Geld, Haus war sehr grouss, grouss, die anderen waren zufrieden, konnten beneiden;

б) чрезмерное употребление пищи: Fresser, war im Dorf, bei uns in Schilling, dieser dicke Mann, er liebte essen, sehr liebte essen, konnte vielleicht Haufen Essen kaufen und essen, in Festen, Feiertagen, wenn zugegriffen war, und ass sehr viel, er war dort, ass, wir wussten das, aber er war guter Mann, Ausbildung hatte, half anderen, er war zuverlassig, hilfsbereit.

Метафорические характеристики поведения человека в дискурсе В.П. также очень многочисленны и разнообразны, но они акцентируют другие стороны поведения. «Они обозначают человека с тем или иным типом поведения, отрицательно оценивая слабоволие (А у их

зять, Галин муж ... а зять-то, так он ... тряпичонка тоже. Упивал шибко он, и не знаю, чё), безынициативность, неспособность сохранять достоинство (С. А они его матерят /в/ он как в глаза. В.П. Ну, кого там не материть! Такой ... шляпа), неразборчивость в еде (Вот таки банки ... [о гуманитарной помощи], несерьезность и безответственность (У наших не было газеты, а она, Анька пошла сверяться - она [девочка, носившая почту] её Лёне кладет. Она, гыт, ветер, нехороша девочка-то. Така, несамостоятельна. А с матерью ругатся!)» [1, с. 232-233]. Оба информанта негативно относятся к типу людей, демонстрирующих свои качества напоказ, желающих обогатиться за счет других людей, слабовольных и т.д.

Обширно представлены в дискурсе Я.К. метафоры, относящиеся к растительному миру. Переносное значение метафоры относительно растительного мира в речи Я.К. получают обозначения:

1) отрицательных характеристик человека: Ja, dass verstehe ich, verschiedene Menschen, nach Charakter, nach Geld. Einer von diesen kannte ich sehr gut, er war aus Kommunisten, Igelvorsitzender, wollte nach sovietischen Prinzipien leben, Stalin ehrte;

2) идеальных особенностей предметов: Wir wollten Grundstiick verkauften, viele Papiere muss man ausffilen, viele Sorgen gemacht haben, aber dieser Grasshaut im Grundstick gefall mir, hatten solch in Schilling nicht.

В речи В.П. переносное значение часто получают обозначения частей растений. «И колбасы принесла - копчёной такой кусочек ... и такой [вареной] кусочек принесла, как вроде бы отдельно, полненький ... [Рассматривает синяк на руке]. Любуюсь всё, светочек откудова, не помню, кажется, я не убивала» [1, с. 229]. Оценочные метафорические словоупотребления дают представление об идеальных требованиях человека к своим растениям: они должны хорошо расти, быть жизнестойкими, приносить здоровые плоды, пригодные в пищу.

Метафоризации подвергается также животный мир. Метафоры, в которых используется наименование характеристик животных для обозначения действий человека, отражают национальные представления Я.К. о типичных стереотипах поведения, выражающие негативное отношение говорящего к другому человеку: Zu uns kam in Haus, aus Administration, Nadelgesprach war mit uns, sagte, warum sind sie nicht aktiv, Igel war fiir uns, wie verstehen die Menschen diesen an der Arbeit, Gesprache haben mit ihm. Ich weiss nicht, ich liebe diesen nicht, с такими людьми очень трудно разговаривать.

Тип метафоры человек - животное в структуре лексикона В.П. обладает «четкими и постоянными оценочными коннотациями. Я говорю: “Скажи, что Вера просила карточку Мишину. Она: “Осподи, да пусь он будет, пусь он будет” - мне не отдала, змея; Хитра какя! Правда её назвали стара лиса» [1, с. 230].

В дискурсе информантов метафора выполняет ряд функций. Как

пишет Е.В. Иванцова, многие метафорические единицы выступают в номинативной функции, служа для нейтрального обозначения явлений действительности. К ним относятся лексические единицы со стёршейся или стирающейся образностью, являющиеся узуальным средством наименования какого-либо предмета, действия, состояния (вилка “штепсель”, перо “шелуха лука”, бросить “покинуть супруга”, подняться “начаться о буре) [1, с. 236].

Далее, анализируя использования различных функций при описании метафор В.П., автор отмечает: «Распространённым

является также использование метафор в экспрессивной функции. Метафорические единицы в этом случае используются для выражения эмоционального отношения говорящего и/или передачи интенсивности / экстенсивности признака: подмести - съесть быстро, с аппетитом, козырять - неодобр. выставлять напоказ свои достоинства, змея - бранно о женщине, модный - неодобр. изнеженный» [1, с. 236].

В дискурсе Я.К. метафоры также выполняют номинативную и экспрессивную функции. Я.К. эмоционально вспоминает события послевоенной жизни, акцентируя внимание на желании получить образование и жизнерадостном состоянии человека после окончания войны: 1) nach dem Krieg verstanden alle, Krieg ist vorbei, Krieg ist zu Ende, man muss anfangen neues Leben, neu leben, das war ohne Ausbildung schwer, wir Bildungshunger, man muss an Universitat studieren, Bildung haben, gutes Geld verdienen; 2) Wir lebten dort gut, die Produkte hatten wir auch, wir leiden nichts daran, waren zufrieden mit Leben, aber es gab Probleme, aber nicht solche wie im Krieg, Sonnenlacheln hatte ich nachdem, als ich nach vielen Jahren von Kommendatur befreit wurde, das war wichtig fiir uns.

Сопоставление особенностей использования метафор в немецкой народно-разговорной речи и в русской народно-разговорной речи отдельных индивидов позволяет обнаружить сходные и различные черты. Общими показателями использования метафор в русской и немецкой народно-разговорной речи являются:

1) использование метафор, обладающих антропоцентрической направленностью;

2) наличие в лексиконе метафор, относящихся к животному и растительному миру;

3) выполнение метафорами номинативной и экспрессивной функции.

Отличительной чертой употребления метафор представителем немецкой народно-разговорной речи является актуализация метафор, относящихся к растительному миру, с чёткой антропоцентрической направленностью - указанием на положительные и отрицательные стороны человека.

Таким образом, метафоры дают возможность представить установки и ценностные ориентиры того или иного национального типа языковой личности. Они нацелены на реализацию и отражение

мышления человека, норм взаимоотношений между людьми, освещают вопросы поведения человека в различных ситуациях.

Список литературы

1. Иванцова Е. В. Феномен диалектной языковой личности. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2002.

2. Лютикова В. Д. Языковая личность и идиолект: Дис. ... д-ра филол. наук. -Тюмень, 1999.

3. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / под ред. В. Н. Ярцевой. - М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998.