CC BY
1
7. Yanko-Trinickaya N.A. Naimenovaniya lic zhenskogo pola suschestvitel'nymi zhenskogo i muzhskogo roda. Razvitie slovoobrazovaniya sovremennogo russkogoyazyka. Moskva: Nauka, 1966: 167-210.
8. Slovar'russkih starozhil'cheskih govorov Srednego Priirtysh'ya: v 3-h t. Tomsk: TGU, 1991-1993.
9. Slovar'russkih starozhil'cheskih govorov Srednego Priirtysh'ya. Dopolneniya: v 2-h t. Omsk: OmGU; OmGPU, 2001-2003.
10. Slovar'russkogo yazyka: v 4-h tt. Moskva: Izdatel'stvo «Russkij yazyk», 1981.
11. Slovar'russkih narodnyh govorov. Leningrad: Nauka, 1970; T. 5.
12. Trubachev O.N. Remeslennaya terminologiya v slavyanskih yazykah. Trudy po 'etimologii: Slovo. Istoriya. Kul'tura: v 3-h t. 2008; T. 3: 391-766.
Статья поступила в редакцию 08.08.24
УДК 82
Yang Jinghong, postgraduate, M.V. Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
THE IDEA OF POVERZHENNICHESTVO IN F.M. DOSTOEVSKY'S WORK OF THE 1860S. The present article studies the embodiment of the ideas of pover-zhennichestvo in the images of the Russian people in the works of Dostoevsky of the 1860s. The material of the study are the works of the writer "Notes from the Dead House", "Crime and Punishment". "The Idiot". The aim of the study is to interpret Dostoevsky's views on the people and nationality in the ideological and figurative space of these works. The main task is to identify the peculiarities of the embodiment of the idea of poverzhennichestvo and the category of nationality in Dostoevsky's works of the 1860s. The scientific novelty lies in the fact that this complex of ideas is revealed through the figurative system, the connection between the objective content of the work and the synthesis of the author's evaluation, as well as the interaction of Dostoevsky's artistic creation with his published works regarding his views on the people. The article concludes that the important means of expressing the writer's popular worldview are the people's voices and images of the spokesmen of the people's truth. Through them the writer points out the duality of the Russian national character and at the same time conveys a firm belief that the majority of the people retain the spiritual basis of Orthodox culture, which makes it necessary for the Russian people to fulfil the great historical mission of the salvation of mankind. The misguided Russian intelligentsia can find salvation and self-purification only through integration with the people on the basis of Orthodoxy.
Key words: Ф.И. Dostoevsky, Russian people, Orthodoxy, Russian idea, poverzhennichestvo, intellectuals, system of images
Ян Цзинхун, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
ИДЕЯ ПОЧВЕННИЧЕСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО 1860-Х ГОДОВ
В настоящей статье исследуется воплощение идей почвенничества в образах русского народа в творчестве Ф.М. Достоевского 1860-х годов. Материалом исследования стали произведения писателя «Записки из Мертвого дома», «Преступление и наказание». «Идиот». Цель исследования - интерпретировать взгляды писателя на народ и народность в идейно-образном пространстве указанных произведений. Основная задача - выявить особенности воплощения идеи почвенничества и категории народности в творчестве Достоевского 1860-х годов. Научная новизна заключается в том, что данный комплекс идей раскрывается через образную систему, связь между объективным содержанием произведения и синтезом авторской оценки, а также взаимодействие художественного творчества писателя с опубликованными им произведениями относительно его взглядов на народ. В статье делается вывод о том, что важными средствами выражения народного миросозерцания автора служат народные голоса и образы выразителей народной правды. Через них писатель указывает на двойственность русского национального характера и вместе с тем передает твердую веру в то, что большая часть народа сохраняет духовную основу православной культуры, которая обусловливает необходимость исполнять русскому народу великую историческую миссию спасения человечества. Заблудшая русская интеллигенция может обрести спасение и самоочищение только путем интеграции с народом на основе православия.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, русский народ, православие, русская идея, почвенничество, интеллигенция, система образов
1860-1870-е годы были переломным периодом коренных преобразований в России, «поворотным пунктом» русской истории, затронувшим почти все важнейшие стороны общественной и национальной жизни. В данный момент, когда принимается некий судьбоносный выбор пути развития страны, статус и роль русского народа в процессе всемирной истории выступает особой темой, определяющей направление философских изысканий и дискуссий. Будучи ярким представителем русского почвенничества, Ф. Достоевский призывал русскую интеллигенцию вернуться к «почве» народа, добиться примирения с ним перед лицом народной правды, искать третий путь за пределами западничества и славянофильства, осуществить возрождение национальной культуры. Идея почвенничества и категория народности как ее основа обнаруживаются на всех уровнях литературного творчества Ф.М. Достоевского.
Творчество Достоевского нередко рассматривается исследователями как проявление христианского духа и народной религиозной культуры. К теме народности и почвенничества обращались многие известные учёные - В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, В.Д. Попов, А.П. Власкин, ПМ. Фридлендер, В.П. Владимирцев, В.В. Борисова и др. Несмотря на значительное количество исследований, тема почвенничества в контексте произведений Достоевского требует дальнейшего изучения. Особенно актуален анализ влияния этой идеи на формирование тематики, конфликтов и образной системы в произведениях Достоевского 1860-х годов.
Актуальность данной работы заключается в необходимости глубокого анализа влияния идеи почвенничества на литературное творчество Достоевского, что позволит не только лучше понять его художественные и философские взгляды, но и оценить значение этих идей в контексте историко-культурных процессов России XIX века и их продолжение в современном культурном контексте.
Объектом данной статьи являются народная сцена и система образов в творчестве Достоевского 1860-х годов и взгляды писателя на народ в публицистике.
Цель данной статьи заключается в анализе различных аспектов почвенничества в произведениях Достоевского 1860-х годов с акцентом на его понимание роли православия и взаимоотношений народа и интеллигенции.
В соответствии с намеченной целью поставлены следующие задачи:
1. Раскрыть сущность основополагающей идеи почвенничества Достоевского.
2. Рассмотреть его взгляды на проблему взаимоотношений народа и интеллигенции.
3. Проанализировать, как эти идеи нашли отражение в «Записках из Мертвого дома», «Преступлении и наказании» и «Идиоте».
Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе идеи почвенничества как системообразующего принципа поэтики Достоевского, что позволяет глубже понять её влияние на тематику и композицию его произведений.
Теоретическая значимость исследования заключается в возможности более глубокого понимания смыслов произведений писателя через призму идей почвенничества, что способствует развитию отечественной литературоведческой и культурологической мысли. Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при изучении категории народности в творчестве Достоевского, а также в образовательной и культурно-просветительской деятельности.
В основе методологии исследования лежат общенаучные методы, а также системно-структурный, герменевтический и семиотический подходы, направленные на комплексное изучение идеи почвенничества в творчестве Достоевского. Они позволяют выявить почвенничество как системообразующий принцип, интерпретировать тексты через призму православной духовности и исследовать символику народности и взаимоотношений между народом и интеллигенцией в его произведениях.
Православие как духовный стержень русского народа
В отличие от западной религиозной жизни, в которой доминирует челове-кобог, русское православие, по мнению писателя, характеризуется Церковью и Богочеловеком (Иисусом). Идея почвенничества Достоевского по своей сути цер-ковна и православна: «Русский народ весь в Православии и в идее его. Более в нём и у него ничего нет — да и не надо, потому что Православие всё. Православие есть Церковь, а Церковь — увенчание здания и уже навеки...» [1, т. 27, с. 64]. В письме А.Н. Майкову писатель ясно выражает свое отношение к православной силе, сохранившейся в почве народа: «И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, - вот эта-то и есть тема моего романа» [1, т. 29, кн. 1. с. 145]. Истинная народность в понимании Достоевского обобщает многосоставное явление русской духовности. В отличие от славянофильского благоустройства и поклонения рус-
скому народу, изображение народа у Достоевского более объективно и объемно. Как показывает Ван Хайсон, «Достоевский отстаивал различие между вечной красотой и случайным уродством в народе и призывал всегда иметь симпатию и уважение к народу» [2, с. 139]. Несмотря на двойственность национального самосознания, писатель видел в православии и в русском народе движущую социальную силу российского общества. Как богоизбранный, русский народ берет на себя миссию спасения мира от зла и несправедливости.
Тесное общение с народом и духовный опыт возрождения веры острожных лет стали идейной основой «Записок из Мертвого дома» Достоевского. Различные каторжники из народа служили постоянным источником вдохновения для последующих творений Достоевского: «Сколько я вынес из каторги народных типов и характеров. Сколько историй бродяг и разбойников и вообще всего черного, горемычного быта! На целые томы достанет» [1, т. 4, с. 275]. В русском характере для Достоевского есть как демоническая натура и свойства палача в зародыше, так и христианские добродетели, такие как доброта и благожелательность. С одной стороны, «это народ грубый, раздраженный и озлобленный» [1, т. 28, с. 169], а с другой - у них «есть характеры глубокие, сильные, прекрасные» [1, т. 28, с. 172]. Даже в самых жестоких узниках писатель видел проблески человечности и православной духовности.
Достоевский заметил, что «арестанты молились очень усердно, и каждый из них каждый раз приносил в церковь свою нищенскую копейку на свечку или клал на церковный сбор» [1, т. 4, с. 177]. Любой заключенный обретает чувство идентичности и духовной наполненности благодаря своим пожертвованиям и словам священника «...но яко разбойника мя прийми». Русский народ всегда с большим сочувствием и состраданием относится к преступникам, называя их несчастными. Это связано с христианской теорией первородного греха и совпадает с православным учением о том, что «перед богом-то все равны»: «Вы согрешили и страдаете, но и мы ведь грешны. Будь мы на вашем месте - может, и хуже бы сделали. Будь мы получше сами, может, и вы не сидели бы по острогам. С возмездием за преступления ваши вы приняли тяготу и за всеобщее беззаконие. Помолитесь об нас, и мы об вас молимся» [1, т. 21, с. 17]. В представлении русского народа человек рождается грешным, и только Бог безгрешен, но человек может искупить свои грехи и спастись через покаяние. Народ не отрицает вину преступников, но считает себя в равной степени ответственными за их вину: «...сам он виновен вместе с каждым преступником» [1, т. 21, с. 18].
В отличие от автобиографичности и документальности «Записок из мертвого дома», в двух последних романах Достоевского 1860-х годов больше внимания уделялось художественной выразительности. Писатель продолжает акцентировать внимание на дуализме национального духа и его православных корнях, которые выражены на символическом уровне. По наблюдению Джозефа Франка, позитивные убеждения Достоевского выступают в основном как фон для пагубных доктрин, которые он хочет подорвать и разрушить - или изобразить как обреченные на самоуничтожение [3, с. 316].
В «Преступлении и наказании» писатель раскрывает истинную глубину и таинственность души русского народа и многообразие народной духовной жизни, используя двух Миколок как полярные выражения национального характера. Как показывает Б.0Н. Тихомиров, «два Миколки в романе как бы воплощают два "лика" русского народа, народной души» [4, с. 111]. Они противоположны друг другу и демонстрируют дихотомию национального самосознания: с одной стороны, благочестие, стремление к жертвенности и искание Бога, с другой - насилие, жестокость и забвение Бога. Имена двух Миколок в романе могут вызвать определенные ассоциации со святителем Николаем, о котором Достоевский упоминает в письме А.Н. Майкову: «Пишете Вы мне много про Николая-Чудотворца. Он нас не оставит, потому что Николай-Чудотворец есть русский дух и русское единство» [1, т. 29, кн. 1. с. 144-145]. В народном русском христианстве Николай Чудотворец как дохристианский мифологический персонаж не только является защитником, покровителем и помощником крестьян, но и сохраняет некоторые отрицательные характеристики языческого Бога Велеса.
Не подлежит сомнению, что амбивалентность фигуры Николая Чудотворца тесно связана с замыслом писателя о двух Миколках как народных двойниках главного героя. Маляр Миколка, желающий брать на себя чужие грехи, представляет светлую сторону русской народности. Подобно Лизавете, Софье и Настасье, он является носителем народной правды и фундаментом русской «почвы». А Ми-колка-изверг - темная сторона русской народности, это психологическая проекция Раскольникова, которым управляет теория сверхчеловека. Финал романа, где Раскольников наконец вступает на путь маляра Миколки, показывает уверенность автора в том, что глубоко укоренившиеся религиозные убеждения и нравственное сознание русского человека смогут противостоять яду утилитаризма.
В «Идиоте» писатель через четыре притчи князя Мышкина раскрывает необходимость и ценность для человека нравственного сознания, основанного на убеждениях, которые выходят за рамки рационального мышления и эмпирических данных. Первая рассказывает о встрече князя с учёным, который пытается выразить свои атеистические утверждения, но часто кажется, что «он вовсе как будто не про то». Вторая - о крестьянине, из-за понравившихся часов зарезавшем, помолившись, своего спящего товарища. По мнению А.Б. Криницына, писатель иллюстрирует противопоставленность первых двух притч репликой Рогожина: «Один совсем в Бога не верует, а другой уж до того верует, что даже режет по молитве... Нет, этого, брат князь, не выдумаешь! Нет, это лучше всего!»
[1, т. 8, с. 183]. По его наблюдению, «в душе народа может скрываться такая тьма, что вера извращается до противоположности и становится хуже любого атеизма» [5]. В третьей притче рассказывается о пьяном крестьянском солдате, который продает свой крест, а в четвертой - о молодой бабе, возможно, жене солдата, которая сравнивает материнскую радость от своего дитя с радостью Бога при виде молящегося от чистого сердца грешника. Две последние притчи иллюстрируют светлую сторону русской народности: пьяный солдат напоминает старообрядца Миколку из «Преступления и наказания», а принятие Мышкиным креста от него и обмен с Рогожиным символизируют единение их с простым народом. А в словах верующей бабы заключается сущность христианства и главнейшая мысль Христова: Бог радуется покаянию грешника.
Очевидно, что в русском сердце парадоксально сосуществуют наклонность к злу и подлинное религиозное чувство. Как справедливо замечает Н.А. Бердяев, в двойственности русского характера «даны и великие русские возможности, и великие русские опасности» [6, с. 510]. В простом русском народе могли развиться как положительные, так и отрицательные потенции, которые, по словам ПМ. Фридлендера, заключаются в «способности дойти до конца и в своем нравственном безобразии, и в искании идеала» [7, с. 404]. Однако Достоевский твердо верит, что русский народ, как самые прочные корни русской «почвы», имеет врожденный отпечаток православной духовности. И в этом кроется надежда на национальное возрождение и открытие для России особого пути спасения человечества. Как заключает Мышкин, «сущность религиозного чувства ни под какие рассуждения, ни под какие проступки и преступления и ни под какие атеизмы не подходит <...> Но главное то, что всего яснее и скорее на русском сердце это заметишь» [1, т. 8, с. 184]. В своей статье «О любви к народу. Необходимый контракт с народом» писатель также указывает на заложенную в русском народе нравственную силу: «судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает» [1, т. 22, с. 43]. В христианском духе русского народа Достоевский находит «синтез и завершение всех добрых свойств» [8, с. 372]. Врожденные человечность и отзывчивость русского народа составляют сущность национального характера, а присущий ему христианский дух братства обладает необыкновенным нравственным восстанавливающим действием.
Проблема взаимоотношений народа и интеллигенции
Тема интеллигенции и народа является одной из центральных в почвенничестве писателя, фундаментальный призыв которого обращен к русской интеллигенции - выйти из идеологического тумана Запада и вернуться к народной правде (почве). За время пребывания на каторге Федор Михайлович на собственном опыте ощутил огромную пропасть между народом и аристократической интеллигенцией: «Ненависть к дворянам превосходит у них все пределы, и потому нас, дворян, встретили они враждебно и с злобною радостию о нашем горе. Они бы нас съели, если б им дали» [1, т. 28, с. 169].
В «Записках из Мертвого дома» Ф.М. Достоевский отмечает, что «всякий из новоприбывающих в остроге через два часа по прибытии становится таким же, как и все другие, становится у себя дома, таким же равноправным хозяином в острожной артели, как и всякий другой» [1, т. 4, с. 198]. Но для аристократов это совсем другое дело: «как ни будь он справедлив, добр, умен, его целые годы будут ненавидеть и презирать все, целой массой; его не поймут, а главное - не поверят ему» [1, т. 4, с. 198]. Каторжники обращались к дворянам, употребляя прозвища «железные носы» и «муходавы», а подобных себе, из народа, называли «товарищами» по общей судьбе. Сцена претензии арестантов является весьма характерной иллюстрацией глубокого разрыва между простым народом и интеллигенцией и причин, по которым народ не доверяет интеллигенции и оторвался от нее. Иногда отчуждение народа от дворян происходит не по злому умыслу, а бессознательно. Это вытекает из глубоко укоренившегося в народном сердце представления о том, что дворяне есть дворяне, а народ есть народ: «просто не товарищ, да и только. Ты иди своей дорогой, а мы своей; у тебя свои дела, а у нас свои» [1, т. 4, с. 207]. Кроме того, в обществе бытует совершенно полярное отношение к дворянам и простолюдинам. Каторжному начальству всегда приходится относиться к аристократам умеренно, в то время как в обращении с простыми арестантами оно боится быть недостаточно суровым.
В таких народных представителях, как Петров, Достоевский видел твердую решимость и храбрый дух. Однако они могут служить лишь главными исполнителями и первопроходцами дела, но не способны играть ведущую роль, так как не имеют четких целей, планов и стратегии для выполнения общего дела. Из сцены выполнения казенных работ по ломке старых казенных барок видно, что, пока народ хорошо организован и сплочен, его потенциал можно раскрыть в максимальной степени. Однако быть лидером - миссия интеллигенции.
Плубочайшая пропасть между интеллигенцией и народом отражается также в оторванности Раскольникова от народной почвы. Для писателя символ «земли» и «почвы» есть самовыражение духа русского народа, который в религиозном плане тесно связан с подлинным смыслом православия и православной святости. Имя Родион Романович Раскольников, по мнению АА. Васильева, «неслучайно и объединяет в себе родину и раскол, разъединенность - разрыв со своей родной почвой» [9, с. 118]. Того же мнения придерживается и С.В. Белов. Он связывает имя центрального героя с идеей родины и матери-земли и указывает на возможность прямой интерпретации полного имени героя: «раскол родины Романовых (отчество: Романович)» [10, с. 192]. С ними невозможно не согласиться,
и голоса народа в романе также неоднократно подтверждают это. Неслучайно пьяный мужик крикнул Раскольникову: «Эй ты, немецкий шляпник» [1, т. 6, с. 7]. Этой фразой писатель намекает на разрыв героя с народной православной почвой. Раскольников выбрасывает в реку монетку, поданную ему маленькой девочкой во имя Христа, - это значит, что он отверг христианские законы и ему ещё многое предстоит вынести, чтобы найти путь к народной правде. Вот почему Соня, как носительница народной правды, советует Раскольникову поцеловать землю и исповедоваться в своих грехах перед землей и народом, чтобы получить самоспасение и возрождение.
Как отмечает Р Г Назиров, «роком личной драмы героя становятся муки совести, бунтующей против разума. Моральный суд народа незримо проникает в душу героя» [11, с. 103]. Конфликт между традиционным моральным сознанием и новыми моральными нормами, основанными на утилитарной рациональности, приводит героев произведений Достоевского к страданиям. Раскольников представляет русских интеллектуалов, находящихся под влиянием Запада и основывающих моральные нормы на утилитарно-рациональных ценностях исходя из собственного эгоизма. Он совершает жестокие убийства не только из-за человеческих страданий и социальной несправедливости, но в большей степени из-за пагубного влияния утилитарной этики, которая, по мнению Ф.М. Достоевского, является источником идеологической неразберихи и социальных волнений, вводя в заблуждение полного идеалов и сострадания молодого человека. А возвращение к православию и правде народной - единственный путь достижения духовного возрождения для заблудившейся русской интеллигенции, символизируемой Рас-кольниковым.
В «Идиоте», важнейшем романе, традиционно относящемся к великому «Пятикнижию» Достоевского, выразителем почвеннической идеи писатель сделал своего главного героя, князя Мышкина, а представителем интеллигенции, контролируемым западными идеями, вывел Ипполита. Подобный Раскольникову своим неверием и нигилизмом, Ипполит, по мнению Л. Мюллера, «представляет радикальное просветительство, господствовавшее в духовной жизни России 60-х годов прошлого столетия» [12, с. 378]. «Смирение» князя Мышкина как носителя народной правды выступает противоположностью «бунта» Ипполита. Конфликт между их идеями наиболее ярко выражен в разной реакции героев на картину Гольбей-на-младшего «Мертвый Христос» - ключевой религиозный символ романа.
Князь Мышкин считал, что картина приведет к утрате веры, поскольку разлагающееся тело Христа изолировало бы его человеческую природу от божественности. По мнению А.А. Юдахина, «картина, выступающая в романе в качестве метафизической провокации, концептуально смыкается с антикатолическим нарративом князя Мышкина» [13, с. 108]. Князь считал, что светский католицизм - это политическая идеология, маскирующаяся под христианство, и что он породил атеизм и социализм. Картина носит антихристианский характер, образ Христа опорочен, хулится и искажается.
По мнению Ипполита, если бы первые ученики Христа были свидетелями сцены, изображенной на картине, наяву, они не смогли бы продолжать верить в воскресение Христа. А если есть смерть, естественный закон, который даже Иисус не может нарушить, тогда «все позволено», и нравственность перестает
Библиографический список
существовать. Вот почему Ипполит отказывается принять веру, а отсутствие веры и чрезмерная гордость не позволили ему принять сочувствие и любовь, которых он отчаянно жаждал. Он не смог сделать то, что сказал князь: «Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье» [1, т. 8, с. 433]. Под влиянием утилитаризма Ипполит не может избавиться от зависти и обиды на беззаботную жизнь других, его неспособность найти смысл и искупление в жизни приводит к тому, что он мучает живых своей приближающейся смертью. Он не может покаяться перед Богом и принять Его волю с безусловной любовью, а значит, не может получить опыт очищения души на пути к смерти.
Раскольников и Ипполит представляют собой два финала русской интеллигенции: принятие веры - спасение, отказ от веры - муки обиды и отчаяния. Достоевский надеялся, что с помощью православия удастся преодолеть разрыв между интеллигенцией и народом. По мнению писателя, бедность, невежество, грубость и варварство нельзя приписывать самому народу, а следует приписывать отсутствию хорошего образования. Образованные классы в России не могут презирать народ, а тем более винить его. Они должны отказаться от своих предрассудков, изменить свое враждебное отношение к народу и искренне общаться с ним. Ведь народ издревле хранит свою простую нравственность и благочестивые убеждения, в глубине души защищая «духовные корни» всех россиян. Интеллигенция должна смиренно учиться у народа неукротимому духу, идущему от русской земли, искренней вере в Бога, его необычайной приспособляемости и самопожертвованию.
Идея почвенничества, как внутренняя идея творчества Ф.М. Достоевского, в большей степени определяет тему, проблему, конфликт и композицию сочинений писателя 1860-х годов. Выступая как конструктивный принцип поэтики, она реализуется через систему образов и авторскую позицию как в художественных, так и в публицистических произведениях писателя. Достоевский видел в русском народе православную культурную и духовную основу и движущую силу дальнейшего развития общества. Поэтому голос народа, олицетворяющий истину православия, выступает в его романах определяющим фактором развития сюжетных линий и выбора судьбы главного героя. По мнению Достоевского, православная вера является краеугольным камнем религиозно-нравственных национальных начал, придавая русскому народу особую историческую миссию. Несмотря на дуализм национального характера, русскому народу суждено с глубоким смирением и кротостью раскрыть перед всем миром объятия божественной любви и принять на себя миссию спасения человечества. Духовная сила православной церкви может постепенно преодолеть духовный разрыв между народом и интеллигенцией. Для Достоевского спасение интеллигенции, отъединенной от «народной почвы», возможно только через приобщение к народным истокам, осознание православной веры и покаяние. Достоевский призывает народ и интеллигенцию объединиться, работать вместе и использовать свои силы для служения общему делу. Перспективы дальнейших исследований включают углубленное изучение влияния почвенничества на другие произведения Ф.М. Достоевского, сравнительный анализ с литературными течениями, исследование его влияния на современную литературу и философию с применением интердисциплинарных подходов.
1. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Ленинград: Наука, 1972-1990; Т. 4, 6, 8, 21, 22, 27, 28, 29.
2. ЪШ. ЯТШ&±ХШШФШ"ЛШ" Ш-ШМШ№МШ"ЛШ"№ЙМШ 2016 (9): 137-141. (Ван Х. Проблема «народности» в идеях почвенничества - о сущности представления Достоевского о «народности». Обучение и исследование. 2016; № 9: 137-141).
3. Frank J. Dostoevsky: The Miraculous Years, 1865-1871. Princeton: Princeton University Press, 1995.
4. Тихомиров Б.Н. «Лазарь! гряди вон». Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении: книга-комментарий. Санкт-Петербург: Серебряный век, 2005.
5. Криницын А.Б. Притча о народной вере и мотив крестового братания в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Litera. 2023; № 10: 148-159. Available at: https://nbpublish. com/library_read_article.php?id=39061
6. Бердяев Н.А. Русская идея. Миросозерцание Достоевского. Москва: Издательство «Э», 2016.
7. Фридлендер Г.М. Проблемы народа и народности в творчестве Достоевского (Из неопубликованной статьи). Достоевский: материалы и исследования. Юбилейный сборник. Санкт-Петербург: Наука, 2001; Т. 16: 405-408.
8. Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1953.
9. Васильев А.А. Русский национальный характер в творчестве Ф.М. Достоевского: мировоззренческие, социально-политические и правовые аспекты. Барнаул: Издательство Алтайского государственного университета, 2013.
10. Белов С.В. Вокруг Достоевского. Статьи, находки и встречи за тридцать пять лет. Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001.
11. Назиров РГ. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1982.
12. Мюллер Л. Образ Христа в романе Достоевского «Идиот». Проблемы исторической поэтики. 1998; № 5: 374-384.
13. Юдахин А.А. «Мертвый Христос» Гольбейна в романе Ф.М. Достоевского «Идиот»: христологический и антикатолический дискурсы. Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. 2023; № 6: 102-111.
References
1. Dostoevskij F.M. Polnoe sobranie sochinenij: v 30 t. Leningrad: Nauka, 1972-1990; T. 4, 6, 8, 21, 22, 27, 28, 29.
2. ЯШ. Ж?ШШ±ШШФШ"ЛШ" Ш-Ш8.ШШШШ"ЛШ"Ш%ШШ. 2016 (9): 137-141. (Van H. Problema «narodnosti» v ideyah pochvennichestva - o suschnosti predstavleniya Dostoevskogo o «narodnosti». Obuchenie i issledovanie. 2016; № 9: 137-141).
3. Frank J. Dostoevsky: The Miraculous Years, 1865-1871. Princeton: Princeton University Press, 1995.
4. Tihomirov B.N. «Lazar'! gryadi von». Roman F.M. Dostoevskogo «Prestuplenie i nakazanie» v sovremennom prochtenii: kniga-kommentarij. Sankt-Peterburg: Serebryanyj vek, 2005.
5. Krinicyn A.B. Pritcha o narodnoj vere i motiv krestovogo brataniya v romane F.M. Dostoevskogo «Idiot». Litera. 2023; № 10: 148-159. Available at: https://nbpublish.com/library_ read_article.php?id=39061
6. Berdyaev N.A. Russkaya ideya. Mirosozercanie Dostoevskogo. Moskva: Izdatel'stvo «'E», 2016.
7. Fridlender G.M. Problemy naroda i narodnosti v tvorchestve Dostoevskogo (Iz neopublikovannoj stat'i). Dostoevskij: materialy i issledovaniya. Yubilejnyj sbornik. Sankt-Peterburg: Nauka, 2001; T. 16: 405-408.
8. Losskij N.O. Dostoevskij i ego hristianskoe miroponimanie. N'yu-Jork: Izdatel'stvo im. Chehova, 1953.
9. Vasil'ev A.A. Russkij nacional'nyj harakter v tvorchestve F.M. Dostoevskogo: mirovozzrencheskie, social'no-politicheskie i pravovye aspekiy. Barnaul: Izdatel'stvo Altajskogo gosudarstvennogo universiteta, 2013.
10. Belov S.V. Vokrug Dostoevskogo. Stat'i, nahodki i vstrechi za tridcat'pyat let. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 2001.
11. Nazirov R.G. Tvorcheskieprincipy F.M. Dostoevskogo. Saratov: Izdatel'stvo Saratovskogo universiteta, 1982.
12. Myuller L. Obraz Hrista v romane Dostoevskogo «Idiot». Problemy istoricheskoj po'etiki. 1998; № 5: 374-384.
13. Yudahin A.A. «Mertvyï Hristos» Gol'beïna v romane F.M. Dostoevskogo «Idiot»: hristologicheskiï i antikatolicheskiT diskursy. VestnikMoskovskogo universiteta. Seriya 9: Filologiya. 2023; № 6: 102-111.
Статья поступила в редакцию 16.07.24
УДК 82'31
Yan Kun, postgraduate, Beijing Foreign Studies University (Beijing, China), E-mail: [email protected]
THE THEME OF ESCAPE AND SELF-DISCOVERY IN R. SENCHIN'S "RUSSIAN WINTER". The article examines the theme of escape and its significant role in Roman Senchin's work Russian Winter. In this context, escape is portrayed not only as a physical withdrawal from external circumstances but also as a profound internal process of reevaluation and self-discovery. Through his characters, Senchin demonstrates how the desire to escape from reality becomes a means of seeking identity and inner peace. Special attention is given to the interplay between escape and the sense of belonging, which emerge as central elements in the lives of the characters. The work delves into the internal conflicts of the protagonists, their attempts to overcome existential crises, and their search for meaning in life. Senchin skillfully depicts the internal struggles and dilemmas faced by the characters, giving the novel a deep philosophical and psychological resonance. Russian Winter serves as an example of how literature can reflect complex questions of identity and the search for life's direction in the context of a changing social and cultural reality.
Key words: theme of escape, Roman Senchin, "Russian Winter," autobiographical, midlife crisis
Янь Кунь, аспирант, Пекинский университет иностранных языков, г. Пекин, E-mail: [email protected]
ТЕМА БЕГСТВА И САМОПОЗНАНИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИИ Р. СЕНЧИНА «РУССКАЯ ЗИМА»
В статье рассматривается тема бегства и ее важная роль в произведении Романа Сенчина «Русская зима». Бегство в этом контексте выступает не только как физический уход от внешних обстоятельств, но и как глубокий внутренний процесс переосмысления и самопознания. Сенчин через образы своих героев показывает, как стремление уйти от реальности становится средством поиска идентичности и внутреннего покоя. Особое внимание уделяется взаимосвязи между бегством и ощущением принадлежности, которые оказываются центральными в жизни персонажей. В произведении анализируются внутренние конфликты героев, их попытки преодолеть экзистенциальные кризисы и найти смысл жизни. Сенчин мастерски изображает внутреннюю борьбу и дилеммы, с которыми сталкиваются персонажи, что придаёт роману глубокое философское и психологическое звучание. «Русская зима» служит примером того, как литература может отражать сложные вопросы идентичности и поиска жизненного пути в условиях изменяющейся социальной и культурной реальности.
Ключевые слова: тема бегства, Роман Сенчин, «Русская зима», автобиографичность, кризис среднего возраста
Актуальность исследования мотива бегства и самопознания в современной литературе определяется нарастающей потребностью общества в переосмыслении своего внутреннего «Я» в условиях стремительных глобальных изменений и усиливающегося внешнего давления. Мотив бегства, будучи центральной темой в литературе, служит способом выражения внутреннего конфликта и стремления к обретению гармонии. В данной работе цель исследования заключается в глубоком анализе мотива бегства в произведении Романа Сенчина «Русская зима» с целью выявления его значения для понимания внутренней борьбы персонажей, их стремления к свободе и самопознанию. Для достижения поставленной цели сформулированы следующие задачи: текстуальный анализ произведения, выявление факторов, побуждающих героев к бегству, и оценка связи между мотивом бегства и ощущением принадлежности. Научная новизна работы заключается в комплексном подходе к изучению мотива бегства, что позволяет раскрыть психологическую и экзистенциальную проблематику, свойственную современному обществу. Теоретическая значимость исследования заключается в расширении представлений о роли мотива бегства в литературе, а практическая значимость состоит в возможности применения полученных результатов в дальнейшем анализе современных литературных произведений.
Исследователями и критиками неоднократно отмечалось мастерство Романа Сенчина в точной передаче мыслей и чувств «простых людей». Уникальный авторский стиль произведений Сенчина характеризуется известной степенью бессюжетности, с лихвой компенсируемой достоверностью в отображении реальной человеческой жизни, а также пронизывающей весь текст исповедальностью и депрессивной тональностью. Книга «Русская зима» знаменует значительные изменения в творчестве автора. Открывающая сборник повесть «У моря» сохраняет элементы прежней, характерной для всего творчества Сенчина неприкаянности героев и поиска ими выхода из внутреннего кризиса, а также попытки героев сбежать от самих себя. Однако повесть, давшая название сборнику, являет собой радикальную коррекцию писательской оптики. Представляется, что подобные изменения делают прозу Сенчина более оптимистичной и захватывающей.
Обе представленные в книге повести - «У моря» и «Русская зима» - обладают явным автобиографическим элементом. Герои Сенчина - это люди, глубоко погруженные в рефлексию и самоанализ, независимо от их гендерной принадлежности. Центральной темой произведений является поиск покоя, счастья и внутренней гармонии в условиях внутреннего дисбаланса, вызванного мучительным бытом и глубокими душевными сомнениями и терзаниями героев.
Бегство издавна является одной из ключевых тем в мировой литературе. Так, уже в античной трагедии Софокла «Царь Эдип» акцентируется внимание на бессилии человека перед судьбой; Эдип стремится избежать предначертанной ему участи «убить отца и жениться на матери», но оказывается пленником своей
судьбы. В Ветхом Завете Библии также описаны истории бегства: в книге Бытия Ноев ковчег спасает множество живых существ от Божьего наказания, а в книге Исход Моисей ведет израильтян из Египта в обетованную землю.
В американской литературе XIX века тема бегства представлена в таких классических произведениях, как «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена и «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, где герои стремятся к свободе. В XX веке Джером Д. Сэлинджер в романе «Над пропастью во ржи» описывает бегство Холдена, символизирующее борьбу среднего класса с угнетающей атмосферой капиталистического общества. Канадская писательница Элис Манро в сборнике рассказов «Бегство» исследует, как женщины избегают гендерного угнетения, конфликтов социальных ролей и холодных отношений с матерями.
С ускорением глобализации и реконструкцией дискурса власти тема бегства приобретает новые формы, пополняясь мотивами от патриархального угнетения и поиска новых путей самоидентификации личности. Современные писатели не только описывают экзистенциальные кризисы, которые переживает современный человек, но и подвергают глубокому художественному осмыслению проблему различных способов и смыслов бегства, к которому человека приводит желание найти собственное место в стремительно меняющемся мире.
Повесть «У моря» невелика по объему и сосредотачивается на теме бегства. Главный герой, московский сценарист Олег Сергеев, 47 лет, приезжает в южный прибрежный городок вне туристического сезона, стремясь обрести умиротворение. Он надеется «обновиться, очиститься, обнулиться», сбросить накопившийся груз, замедлить ритм жизни и остановить изводящий его внутренний монолог. По сути, Олег бежит от самого себя, от семьи и профессиональных обязанностей в поисках душевного покоя.
Однако, прибыв в маленький городок, герой поначалу не может найти свое место; для местных жителей он остается отстраненным чужаком. «Его здесь не то чтобы уважают, но любят и жалеют. Он безобидный, чудаковатый, одинокий» [1, с. 108]. Имя - это символ личности, и прямое обращение по имени означает признание и принятие. Однако никто не зовет героя по имени, и рассказчик также называет его только по фамилии - «Сергеев». Подобный повествовательный ход рассказчика подчеркивает отчужденность героя и отсутствие близких связей. Когда его все-таки называют «Олег», герой испытывает теплые чувства: «От «Олег» потеплело. Давно его не называли по имени...» [1, с. 127]. Сам себя же герой называет «бобылем околоморским» - то есть приморским бродягой, тем самым подчеркивая мучащее его чувство одиночества и потерянности.
Ноябрьский дачный поселок Буревестник-2, в котором останавливается герой, оказывается пустынным и унылым, что способствует рефлексии и внутреннему самопознанию. Жизнь здесь кардинально отличается от столичной, предоставляя герою много времени и пространства для глубоких размышлений.
