CC BY
132
ЭСТЕТИКА
Е.В. ВИНОГРАДОВА
Морская государственная академия им. адмирала Ф.Ф. Ушакова,
г. Новороссийск
ТЕУРГИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЁВА
Автор рассматривает особенности эстетических воззрений В.С. Соловьёва, проясняет понятие «теургия», связь эстетики Соловьёва с его онтологическими, гносеологическими и нравственными воззрениями. Рассматриваются понятия «цельного знания», «цельной жизни». Вл. Соловьёв предстает и как философ - мыслитель, и как поэт - философ. Большое место отводится понятию «поэт» в творчестве Соловьёва, а также понятию «творчество», поднимающего поэта до уровня пророка. В работах Соловьёва, по мнению автора, не только происходит оправдание нравственности как добра, но и устанавливается диалектическое единство Истины, Добра и Красоты.
The author considers V.S. Solovyov's aesthetic views, clears up the concept «theurgia», the connection of Solovyov's aesthetics with his ontologic, gnosiological and moral views. The article also deals with the concepts of "integral knowledge ", "integral life ". It shows Solovyov as a philosopher - thinker and as a poet - philosopher. A lot of attention is paid to the concept "poet" of Solovyov's works, and the concept "creativity" lifting the poet up to the level of the prophet. His works, according to Solovyov's opinion, do not only justify morals as good, but also establish a dialectic unity of True, Good and Beauty.
Ключевые слова: положительное всеединство; софиология; теургия; эстетика; «цельное знание»; «цельная жизнь»; творчество; единство: Истины, Добра, Красоты; мистика, художественное вдохновение; красота мировых явлений; гармония.
Keywords: sophiology; Theurgy; aesthetics; "integral knowledge"; "integral life"; creativity; unity of: Truth, Good, Beauty; mysticism; artistic inspiration; beauty of the world phenomena; harmony.
В основе всего философского творчества Вл. Соловьёва лежит стремление к универсальному всеединству, достижению «цельной жизни», на основе «цельного знания» и «цельного творчества». И путь к этому он видел в универсальном синтезе философии, науки и религии, т.е. в единстве знания, опыта и веры. Как религиозный философ он характеризует божественное начало как «вечное всеединое», отмечает, что все сущее мира содержится в Боге, ибо всеединство есть не что иное, как «единство и все», т.е. единство во множественности. «Все существует во всем. Каждая отдельная вещь - частичное проявление всего мира в целом. Первоединое же все обнимает и поэтому есть все». Первоединое существует в цельном виде, а в отдельных вещах дано лишь отчасти - так поясняет идею всеедин -ства А.Ф.Лосев в беседе с корреспондентом журнала «Наше наследие»1.
В работе «Философские начала цельного знания» (1877 г.) Вл.Соловьёв выводит как ключевое понятие «цельная жизнь». И это не
просто субъективная целостность интеллектуальных, эмоциональных и творческих потенций, но это - живое и подлинное общение с Абсолютом. В работе «Критика отвлеченных начал» он утверждает, что абсолютное существует не иначе, как осуществленное в своем другом. И это понимание отношения между миром и Богом не совпадает с христианской идеей творения мира2. В «Чтениях о Богочеловечестве» Соловьёв дает свое понимание догмата о Троице. Он отличает Бога как абсолютно сущего от его идеи содержания, предстоящей в лице Бога-Сына-Христа - или Логоса. Воплощение же этого содержания, или идеи, осуществляется в мировой душе - Софии, как третьего лица божественной Троицы. «...как сущий, различаясь от своей идеи, вместе с тем есть одно с нею. София есть тело Божие, материя Божества, проникнутая началом божественного единства. Осуществляющий в себе или носящий это единство Христос как цельный божественный организм - универсальный и индивидуальный вместе - есть Логос и София»3. И далее Соловьёв пишет: «.произведенное единство, которому мы дали мистическое имя Софии, есть начало человечества, есть идеальный или нормальный человек»4. Но он далее поясняет, что это не реальный человек и не совершенное человечество, а человечество как вечная идея, как Вечная Женственность, заключающаяся в божественном существе. Таким образом, идея Богочеловечества у Соловьёва тесно связана с софиологией, которая и занимает видное место в эстетических воззрениях Соловьёва. По мнению В.В.Бычкова, «...софийные интуиции с ранней юности пробудились в душе Соловьёва и постепенно вылились в многомерную художественно-философскую концепцию, венчавшую его философию всеединства и воплощавшую его религиозную тоску по идеальной Вселенской Церкви совершенного человеческого общества »5.
Однако в своих поздних работах Соловьёв приходит к идее разделения души мира и Софии, их антиномическому объединению. София здесь мыслится теперь как позитивное предвечное божественное Начало, а душа мира - первая тварь, субстрат сотворенного мира, дисгармонического, хаотического, временного начала в Универсуме6. Это присутствие, по мнению Соловьёва, хаотического, иррационального начала в глубине бытия дает различным явлениям природы особую силу и свободу, без которых не было бы ни самой жизни, ни красоты. И для бытия самой Софии как творческого начала необходима противоборствующая сила - душа мира, ее основа в тварном мире, ее второе тварное «Я»7. Таким образом, в самом Универсуме имеется творческое начало, которое рождает красоту в борьбе с хаосом и тлением.
Но как же, по Соловьёву, осуществляется связь Бога и мира? Ведь если Бог как сущее есть трансцендентное духовное существо, то мы можем с позиции христианского вероучения узнать о Нем только через откровения, ибо, как, написано в Библии, Бог сам сообщает о себе: Я есьм сущий». Но Соловьёв также считает, что непостижимое для разума сущее
может быть предметом мистического созерцания, особым образом понятой интеллектуальной интуиции, которую Соловьёв иногда называет вдохновением. Вслед за Шеллингом и романтиками он сближает, по мнению П.П.Гайденко, интеллектуальную интуицию с продуктивной способностью, с воображением (выступая в этом вопросе против Канта), а философию - с художественным творчеством, с вдохновением, но при этом трактует творческий акт с состоянием транса, состоянием пассивно-медиумическим, которое, как считают многие мистики-духовидцы, открывает возможность прорыва в трансцендентный мир духов, недоступных ни разуму, ни эмпирическому опыту8.
Таким образом, Соловьёв разработал философскую теорию «положительного всеединства», понимание искусства в духе мистической «свободной теургии», преображающей мир на путях к его духовному совершенству, концепцию художественного выражения, «вечных идей и мистическое узрение Софии как космического творческого принципа9. В названии вышеназванной статьи отражена основная позиция Вл.Соловьёва в отношении эстетики. Уже в одной из ранних работ, в «Философских началах цельного знания» (1877), он увязывает художественное творчество с мистикой, указывая, что его цель есть «общение с высшим миром путем творческой деятельности»10.
Хотя в другом месте этой же работы он художественное созерцание связывает не с мистическим опытом, а с «интеллектуальной интуицией»11. Этот термин гораздо ближе к его действительным взглядам на художественное творчество. И под «теургией» он понимает свободное «общечеловеческое творчество», в котором свои высшие идеалы человечество осуществляет в материальной действительности, в природе» 12. Под «теургией», далекой от обыденщины, голого практицизма, жизненной прозы Соловьёв понимает собственно «искусство» в его высоком предназначении, отвечающем высоким идеалам и задачам. Наконец, мистика, пишет Соловьёв, изящное и техническое художество являются как одно мистическое творчество, или «теургия»13.
«О лирической поэзии (по поводу последних стихотворений Фета и Полонского» (1890) он пишет, что предметом искусства является «существенная красота мировых явлений», для восприятия и воплощения которой нужен особый подъем души над обыкновенными ее состояниями» 14 И причиной такого подъема души является, по Соловьёву, дарование, гениальность, «актуальное проявление ее вдохновением» 15. И это вдохновение необходимо опять же для воплощения красоты мировых явлений.
В работе «Общий смысл искусства» В.Соловьёв отмечает, что высшей задачей искусства является его совпадение с концом мирового процесса, а пока история продолжается, искусство в своих лучших произведениях ухватывает проблески вечной красоты в нашей действительности, давая нам возможность «предощутить нездешнюю, грядущую для нас
действительность. Искусство, таким образом, является переходом, «связующим звеном» между красотой природы и красотой будущей жизни1б.
В этой же работе Вл.Соловьёв говорит о роли и задаче искусства -это совершенное воплощение духовной полноты в нашей действительно -сти, осуществление в ней абсолютной красоты или создание вселенского духовного организма17.
Интерес представляет выявление онтологических и гносеологических корней эстетического. Понять категорию эстетического в философ -ской системе Вл.Соловьёва можно лишь исходя из центральной идеи его философии - идеи всеединства. Ибо в основе всего философского творчества его лежит стремление к универсальному всеединству, достижению «цельной жизни» на основе «цельного знания» и «цельного творчества». И путь к нему - в универсальном синтезе философии, науки и религии, т.е. единстве знания, опыта и веры.
Эти идеи высказывает Вл.Соловьёв в работе «Философские начала цельного знания» (1877). Понятие «цельная жизнь» - это не просто субъективная целостность интеллектуальных, эмоциональных и творческих потенций, но есть живое и подлинное общение с Абсолютом». И далее в учении Соловьёва происходит тесное связывание познания, этики, этической сферы с эстетической, т.к. через это преодолевается, по его мнению, отвлеченный характер прежней философии. «Гармонический синтез» религии, философии и науки, рационального, эмпирического и мистического видов познания - цель Вл.Соловьёва как философа. В его философской системе эстетика - необходимая составная часть целого. Более того, главной характеристикой эстетического у Соловьёва выступает единство, гармония, согласие. И эстетическое начало изначально заложено в человеке и как бы пронизывает все сферы его жизни.
Более того, цельность, единство человек способен открыть в себе эстетически. Характеризуя эстетику Соловьёва, исследователь его творчества Н.А. Кормин называет ее «святой гармонией». «Через все свои философские построения, - пишет Н.А. Кормин, - он (Соловьёв) пронесет этот платоновский мотив эстетики как воспоминаний о святой гармонии, которая однажды открылась душе в ее трансцендентальном странствии. Но святость этой гармонии - это уже характеристика, взятая из другого прототипа трансцендентальной активности - из христианства, т.е. это гармония, идущая через Христа»18. И, действительно, если в основе мира лежит гармония, то и знание (цельное) о нем будет носить эстетический характер. Н.А. Кормин замечает, что, «как и у современных методологов науки, у Владимира Соловьёва эстетически нормированным оказываются сами основания рациональности и логического мышления. Логически выверенное понимание органического и эстетического. Понимания не противостоят друг другу, а дополняют друг друга, более того, для Владимира Соловьёва состояние, когда между логическим единством некоторых определе-
ний, с одной стороны, чувством и душой, а значит, и красотой, с другой, можно обнаружить отношения соответствия» 19. При этом Соловьёв считает, что окружающий мир можно постигнуть с помощью разума, а нравственно-эстетическое понимание принадлежит чувственно-волевой сфере. Таким образом, благо и красоту трудно подвести под логические категории, зато они исследуются с помощью чувственного познания и интуиции, но поскольку существует единство всех форм, то благо и красота тоже выступают в форме истины, но не как представления, а как проявления воли и чувств.
Мир, по Соловьёву, есть единство материального, духовного и божественного. Но божественная субстанция способна преобразовать материальный мир «светом божественной премудрости», такое понимание мира называется самим Соловьёвым «теургическим». И человек в философии Соловьёва с помощью разума способен воспринимать божественную премудрость и преобразовывать мир по законам Истины, Добра и Красоты.
В вышеназванной работе «Философские начала цельного знания» философ различает понятия свободной теургии и художественного как единства общего и частного.
И все же теургический подход к эстетике и связывание художественного созерцания с мистическим опытом сохраняется в трудах и позднего Соловьёва. Так, в работе «Три речи в память Достоевского» Вл. Соловьёв пишет, что «искусство должно быть реальной силой просветляю -щей и перерождающей весь человеческий мир»20. С позиции Соловьёва, в Достоевском благодатно соединяются теург и художник. Будучи религиозным человеком, Достоевский, по Соловьёву, вместе с тем был вполне свободным мыслителем и могучим художником. Эти три стороны, эти три высшие дела не разграничивались у него между собою и не исключали друг друга, а входили неразрывно в его деятельность. В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты: в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И он был прав, потому что эти три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир21. Для Достоевского же это были только три неразлучные вида одной безусловной идеи22. И далее Соловьёв продолжает развивать свои теургические идеи о том, что «открывшаяся в Христе бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества, эта идея есть вместе и величайшее добро, и высочайшая истина, и совершеннейшая красота. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение - уже во всем есть конец и цель и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир» 23. Более того, в своих последних работах
«Три разговора» (1899 - 1900) и в «Краткой повести об антихристе» он уточняет, что новая действительность рождается не деятельностью художников и поэтов, а выступлением церкви. Так, замечает В.Ф. Эрн, «антихриста обличает и тем наносит смертельный удар старому миру не певец, не вдохновенный созидатель красоты звука или слова, а старец Иоанн, в котором сосредоточивается вся подвижническая энергия Церкви» 24 А в работе «Три речи в память Достоевского» Соловьёв говорит, что «вселенская правда воплощается в Церкви... Итак Церковь, как положительный общественный идеал, как основа и цель всех наших мыслей и дел, и всенародный подвиг, как прямой путь для осуществления этого идеала» 25.
И поэтому Соловьёв считает, что изменение, преображение действительности не по плечу отдельному таланту, отдельному художнику, не является делом художников. Только у кого есть «духовная сила веры» в истину и добро, творят жизнь. Это те, которых называются мечтателями, утопистами, юродивыми, - они же пророки, истинно лучшие люди и вожди человечества» 2б. Таким человеком был Достоевский. Такими людьми, по Соловьёву, были и Пушкин, и Лермонтов, и Мицкевич. В них видел Соловьёв не «теургов», а пророков и духовных вождей. Хотя он при этом подчеркивает, что подвиг пророка является не менее важным, чем «теургически созидаемый идеальный космос», который есть «живая в себе су-
27
щая идея» . И в величайших произведениях великих художников происходит предварение нездешней, грядущей для нас действительности, задается предощущение ее» 28. Предощущение же грядущей красоты мира осуществляется мыслящим субъектом.
«. Красота, - поясняет свою мысль Соловьёв, - нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира» 29. И далее Соловьёв пишет: «Для своей настоящей реализации добро и истина должны стать творческою силою в субъекте, преобразующем, а не отражающем только действительность» 30.
Таким же реалистическим характером, по выражению А.Ф. Лосева, отличается статья В.Соловьёва «Первый шаг к положительной эстетике» (1894), в которой он положительно оценивает эстетические воззрения Н.Г. Чернышевского, изложенные в его работе «Об эстетическом отношении к действительности»). Соловьёв подчеркивает, что Чернышевский выступает здесь против «эстетического сепаратизма» и поддерживает мысль о том, что «искусство по своему, своими средствами служит общей жизненной цели человечества». И далее: «эстетически прекрасное должно вести к реальному улучшению действительности». И что прекрасное - есть жизнь - это значимо и для автора, и для Соловьёва, и с мыслью Чернышевского о том, что жизнь, - как реальное и вполне объективное преображение человека, - это и есть настоящая красота и настоящее искусство» 31. Но для материалиста Чернышевского искусство - это результат творческих способностей человека, а у мистика Соловьёва творчество человека - это его способность постигать,
ощущать божественную премудрость «Божественную красоту мира, в котором и заключен для него источник вдохновения.
Так, в «Чтениях о Богочеловечестве» Соловьёв пишет: «И человек, как принадлежащей к обоим мирам, актом умственного созерцания может и должен касаться мира Божественного и, находясь еще в мире борьбы и смутной тревоги, вступать в общение с ясными образами из царства славы и вечной красоты. В особенности же это положительное, хотя и неполное познание или проникновение в действительность Божественного мира, свойственно поэтическому творчеству. Всякий истинный поэт должен необходимо проникать «в отчизну пламени и слова», чтобы оттуда брать первообразы своих созданий и вместе с тем то внутреннее просветление, которое называется вдохновением и посредством которого мы и в нашей природной действительности можем находить звуки и краски для воплощения идеальных типов.»32.
Интересно проанализировать критические статьи Вл.Соловьёва о поэзии Пушкина, Лермонтова, Тютчева и других русских поэтов. В статье «Значение поэзии в стихотворениях Пушкина» Соловьёв говорит о Пушкине как о поэте «по преимуществу более беспримесном, чем все прочие, - выразителе чистой поэзии. Таким образом, продолжает Соловьёв, в его творчестве выявило себя «самое чистое и полное» выражение как «таковой» в ее эстетической сущности». И как бы проясняя свою мысль, Соловьёв подчеркивает, что «пушкинская поэзия есть поэзия по существу и по преимуществу» не допускающая никакого частного и одностороннего определения. Самая сущность поэзии - то, что, собственно, ее составляет или что поэтично само по себе, -нигде не проявлялась с такою чистотою, как именно у Пушкина.»33, и далее Соловьёв указывает, что пушкинская поэзия служит выражением ее собственно эстетической природы». Соловьёв пишет, что задача поэзии -в ее особом «служении добру и истине» через красоту: «Поэзия, - продолжает свои рассуждения Соловьёв, - может и должна служить делу истины и добра на земле, но только по-своему, только своею красотою и ничем другим. Красота уже сама по себе находится в должном соотношении с истиной и добром, как их ощутительное проявление. Следовательно, все действительно поэтичное, значит, прекрасное будет тем самым содержательно и полезно в лучшем смысле этого слова» 34. Поэтому, по Соловьёву, поэт как «служитель красоты» является также служителем «истины и добра», и далее Соловьёв подчеркивает, что «.художнику достаточно быть верным красоте, а она уже сама сделает его произведения сообразными истине35.
И говоря о творчестве художника, Соловьёв отмечает его ответственность за ту духовность, которую он создает в своем творчестве. Так, в статье «Буддистские настроения в поэзии» 36 Соловьёв как бы противопоставляет «буддистское» и «христианское» настроения, подчеркивая, что в буддизме происходит жизнеотрицание, а в христианской религии, напротив, происходит жизнеутверждение, как важная сторона, свойство под-
линного художника, утверждающего своим творчеством Красоту, Истину и Добро.
Говоря же о буддистском взгляде на мир, Соловьёв подчеркивает, что подобный взгляд на жизнь, с его решительным отрицанием заключает в себе относительную истину, ибо «склонный субъективно к отрицательному буддийскому взгляду на мир и жизнь поэт естественно и в предметах своего творчества находит и представляет только подтверждение этого взгляда. Все существенное действует на него особенно своею отрицательною стороною» 37 (последнее предложение выделено мной, т.к. здесь Соловьёвым подмечена особенность вот такого «отрицательного» скептического, пессиместического взгляда на жизнь.
С другой стороны, если взгляд на мир будет радостным, то и поэзия художника есть «поэзия жизни и воскресения» и настроение поэта здесь христианское, жизнеутверждающее, оптимистическое38.
Но и в жизнеотрицании Соловьёв находит положительный момент, ибо, по Соловьёву, он есть шаг к работе сознания и, значит, есть движение к появлению «поэзии гармонической мысли» в творчестве таких художников, как Ф. Тютчев, А.Н Толстой и др.39.
Говоря о свободе творчества, Соловьёв говорит и о свободе поэтической души от всего чуждого, которое противно вдохновению, подчеркивая, что «случайное, поверхностное содержание души человеческой» не нуждается в поэтическом откровении, оно «и без того явно во всей своей непривлекательности и нуждается не столько в откровении и увековечении, сколько в сокровении и забвении. Таким образом, поэтическая душа - это «свободная душа Софии», которая помогает человеку «войти в связь с Умом Христа и Святым Духом Бога» 40. И свобода творчества, по Соловьёву, это открытость восприятию «божественных глаголов» и «видений первоначальных лучших дней», приходящих из той подсознательной области, которую сама душа тут же признает иною, высшею, и вместе с тем своею родною» 41.
Далее Соловьёв подчеркивает, что истинный поэт, гениальный художник творит по вдохновению. «Настоящая чистая поэзия требует от своего жреца лишь неограниченной восприимчивости душевного чувства, чутко послушного высшему вдохновению» 42. Он считает, что самое поэтическое, самое вдохновенное в душе поэта открывается его сознанию только через опыт поэтических явлений, как что-то данное свыше, а не задуманное или придуманное умом» 43.
Но особая в представлении Соловьёва роль поэта-пророка. Правда, пророчества бывают разные. Они могут быть как болезненные наросты в душе провидца, но лишь внутренняя красота души человеческой, состоящая в ее созвучии с объективным смыслом вселенной, в ее способности индивидуально воспринимать этот всеобъемлющий смысл мира и жизни», - это совсем другой образ пророка.44. Получается, что истинный поэт-пророк тот, кто об-
наруживает истину и несет ее своему народу, несет открыто, не «протаска-вая» и не навязывая ее всем.
Говоря об эстетических воззрениях Вл. Соловьёва, нельзя не сказать о нем как о замечательном русском поэте, философствующем поэте, или как о поэте-философе. И говорить об этом всего труднее.
В оценке его творчества как поэта сошлемся, прежде всего, на высказывание В.В. Розанова, который сказал так: «..только в стихах Соловьёв и выразил свое личное и особенное, свое оригинальное и новое. Только здесь и живет его «я», тогда как в 8 томах прозы живут только его способности и
45
учености, острый ум диалектика и изумительная эрудиция.» .
И еще Соловьёв понимает творчество как связующее звено между красотой природы и идеальной красотой, которая должна быть достигнута человечеством. И эту творческую установку Соловьёва-философа исполняет Соловьёв-поэт. Как поэт он стремится с большей полнотой передать красоту мира и на основе этого увидеть будущее, идеальное состояние мира: «Развитие же природы для него - беспрерывно совершенствующееся, а потому несовершенное и незаконченное откровение. В таком понимании природы заключается один из наиболее могучих источников поэтического вдохновения Соловьёва. Здесь корень того необычайного подъема душевного, которое вызывается в нем созерцанием ее красоты; когда он видит горы и море, у него вырастают крылья, а осенний вид вызывает в нем молитвенное настроение», - пишет в своих воспоминаниях Е.Трубецкой46.
В стихотворении «Осеннею дорогой» есть такие строки:
Замерла бесконечная даль, И роскошно-блестящей и шумной весны Примиренному сердцу не жаль. И как будто земля, уходя на покой, Погрузилась в молитву без слов. И спускается с неба невидимый рой Бледнокрылых, безмолвных духов.
В этих поэтических интуициях Соловьёв как бы прозревает природу, ощущает ее как ощущал ее наш далекий предок - первобытный человек. В другом стихотворении «Я озарен осеннею улыбкой» он вступает в общение с вла -дычицей земли:
.Плачь, осень, плачь - твои отрадны слезы! Дрожащий лес, рыдания к небу шли! Реви, о буря, все свои угрозы, Чтоб истощить их на груди земли!
Тему веры в животворящую силу красоты мира Вл. Соловьёв продолжает в стихотворении «Земля владычица.»
Владычица земли, небес и моря! Ты мне слышна сквозь этот мрачный стон, И вот твой взор, с враждебной мглою споря, Вдруг озарил прозревший небосклон. Родного сердца пламень ощутил я, Услышал трепет жизни мировой.
В Лондоне в 1875 г. Соловьёв пишет стихотворение «Хоть мы навек незримыми цепями», в котором снова видим противостояние неба и земли, небесного и земного:
Хоть мы навек незримыми цепями Прикованы к нездешним берегам, Но и в цепях должны свершить мы сами Тот круг, что боги очертили нам. Все, что на волю высшую согласно, Своею волей чуждую творит, И под личиной вещества бесстрастной Везде огонь божественный горит.
Здесь снова Соловьёв поднимает проблему человеческой свободы, которую он последовательно решает в духе своей философии. В этой философии человек подчинен высшей воле, должен быть в согласии с Богом: «Но и в цепях должны решить мы сами тот круг, что боги очертили нам». Позднее в работе «Философские начала цельного знания» Соловьёв напишет: «..человек может быть действительно свободен только во внутреннем соединении с истинно сущим» 47.
Понимая несовершенство материального мира, Соловьёв говорил, что целью искусства, целью творчества является преодоление этого несовершенства, поэтому в истинном произведении искусства красота мира должна быть четко выражена, выявлена, одухотворена и увековечена.
Продолжая эту мысль, Соловьёв подчеркивает, что если физическими средствами она не выполнима, она «должна быть исполнена средствами человеческого творчества». Таково назначение искусства. И творчество человека является, по его мнению, продолжением созидания и совершенствования мира. И более того, дело преобразования мира, по Соловьёву, это дело не только человеческого разума, но и сердца.
Идеи, говорит Соловьёв, познаются интуицией, но для истинного их понимания и постижения необходимо сердце. В стихах у Соловьёва и происходит это соединение разума и чувств, сердца, добавим, любящего сердце и разума.
Как замечает в своих воспоминаниях о Соловьёве Е. Трубецкой, в стихах и в прозе он твердит, что в любви раскрывается высший смысл жизни, что любовь для него «все», что без нее «мир потеряет все краски». В ней одной правда, и вне ее - все только тень...
И неудивительно, что он видел в любви неосуществленную на земле задачу. Самая высота и безбрежность этого чувства, как он его переживал, не дозволяли ему вместить его в какие-либо опредленные житейские рамки48.
1Лосев А.Ф. «Он сердечно любил Россию» // Наше наследие. 1988. № 2. С. 69.
2 Соловьёв В.С. Критика отвлеченных начал // Соловьёв В.С. Собр. соч. Т. II. С. 302-303.
3 Соловьёв В.С. Чтение о Богочеловечестве // Там же. Т. III. С. 106.
4 Там же. С. 111.
5Бычков В.В. Эстетика Владимир Соловьёва как актуальная парадигма // История философии. 1999. № 4. С. 3-43.
6Бычков В.В. Софиология как основа теургической эстетики // Соловьёвские исследования: Период.сб. науч. тр. / Отв. ред. М.В. Максимов. Иваново Вып. 13. С. 44-71.
7 Там же. С. 7.
8 См.: Гайденко П.П. Владимир Соловьёв и философия Серебрянного века. М.: Прогресс-Традиция. 2001. С. 48.
9 См.: Бычков В.В. Эстетика Владимира Соловьёва как актуальная парадигма // История философии. 1999. № 4. С. 4.
10 Лосев А.Ф. «Он сердечно любил Россию» // Наше наследие. 1988. № 2. С. 69.
11 Соловьёв В.С. Философские начала цельного знания // Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. 1988. Т. 2. С. 205.
12 Соловьёв В.С. Философские начала цельного знания // Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. 1988. Т. 2. С. 152.
13Там же.
14 Соловьёв В.С. О лирической поэзии. // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.
15 Там же.
16 Соловьёв В.С. Общий смысл искусства // Соловьёв В.С. Собр.соч. В 2 т. Т.2. М., 1988.
17 Там же.
18 Кормин Н.А. Философская эстетика Владимира Соловьёва. М., 2001, Ч. 1. Святая гармония. С. 46.
19 Там же.
20 Соловьёв В.С. Три речи в память Достоевского // Ерина Е.Б. История философии: Сб.текстов первоисточников. Новороссийск, 2003. С. 130.
21 Там же.
22 Там же.
23 Там же.
24 Эрн В. Философия В.С.Соловьёва // О Владимире Соловьёва. Томск, 1997. С. 178.
25 Соловьёв В.С. Три речи в память Достоевского // Ерина Е.Б. История философии: Сб.текстов первоисточников. Новороссийск, 2003. С. 130.
26 Там же.
27 Там же.
28 Там же.
29 Соловьёв В.С. Общий смысл искусства // Соловьёв В.С. Полн. собр. соч. В 20 т. Т.3. М., 2001. С. 134.
30 Там же.
31 Там же. С. 76-77.
32 Соловьёв В.С. Чтения о Богочеловечестве // Соловьёв В.С. Соч. В 2 т., Т.2. М., 1989. С. 103.
33 Соловьёв В.С. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.
34 Соловьёв В.С. Философские начала цельного знания // Соловьёв В.С. Соч. В 2 т. Т. 2.. М., 1988. С. 152.
35 Соловьёв В.С. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.
36 Соловьёв В.С. О лири-вскойпсезии.. // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика Литературная критика М., 1990.
37 Искусство. Литература.Критика. М., 1991. С. 323.
38 Там же.
39 Там же.
40 Там же.
41 Там же.
42 Соловьёв В.С. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.
43 Там же.
44Кормин Н.А. Философская эстетика Владимира Соловьёва. М., 2001, Ч. 1. Святая гармония. С. 46.
45 Соловьёв В.С. Буддистские настроения в поэзии // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990.
46 Розанов В.В. Автопортрет Вл.Соловьёва // Вл.Соловьёв: pro contra. СПб., 2002.
47 Там же.
48 Соловьёв В.С. Философские начала цельною знания. Минск, 1999, С. 262.
Е.В. ЛЕВЧЕНКО
Институт научной информации по общественным наукам Российской Академии наук, г. Москва
САКРАЛЬНАЯ СУТЬ ИСКУССТВА ИЛИ ЭСТЕТИКА
«ДВОЙНОГО БЫТИЯ»: ПОЛЕМИЧЕСКАЯ АУРА ТЕОРИИ ВЛ. СОЛОВЬЁВА
Предпринимается попытка теоретико-структурной верификации эстетической концепции Вл. Соловьёва, раскрывается эсхатологический аспект понимания задач искусства. Обосновывается положение о генетической связи теургического понимания искусства с традициями герметизма и неоплатонизма и значении религиозно-философских исканий русских художниковXIX в. для формирования теургической эстетики.
The article describes an attempt of theoretical-practical verification of Vladimir Solovyov 's aesthetic conception, gives eschatological interpretation of the art goals. It also proves genetic affnity of the theurgical understanding of art with traditions of Hermetism and Neo-Platonism as well as the influence of the Russian XlX-th century artists' religious and philosophical quest on the theurgical aesthetics development.
Ключевые слова: сакральный, искусство, теургия, символизм, художник, эстетика, романтизм, секуляризация, культура, религия.
Key words: sacral, art, theurgy, symbolism, artist, aesthetics, romanticism, secularization, culture, religion.
Попытаемся концептуализировать суть теории Вл. Соловьёва о теургической функции искусства - теории, в высшей степени полифоничной, с одной
