CC BY
43
В настоящее время уже намечены пути оптимизации методов таргетной терапии. Потенциал этого подхода очень велик. Так, предполагается, что наноустройства на основе дендримеров позволят распознавать раковые клетки, определять причины рака и локализацию опухоли, доставлять лекарства к биомишени и оценивать результат терапии (например подтверждать апоптоз раковых клеток). Созданные модели наночастиц позволяют подтвердить эти пред-
положения и свидетельствуют о повышении эффективности терапевтического воздействия в 5-10 раз. Разработаны формы терапевтических наночастиц (ли-посомы, фуллерены), включающие лекарственные средства без образования химических связей. Однако, хотя для терапии РПЖ ведутся разработки экспериментальных транспортных систем, к настоящему времени проблема доставки лекарств для лечения гормонорезистентного РПЖ не является решенной.
Е.В. Моисеева
ТЕСТИРОВАНИЕ ПРЕПАРАТОВ С ПРОТИВООПУХОЛЕВОЙ И/ИЛИ ИММУНОМОДУЛИРУЮЩЕЙ АКТИВНОСТЬЮ НА СИСТЕМЕ СПОНТАННЫХ МЫШИНЫХ МОДЕЛЕЙ РАКА МОЛОЧНЫХ ЖЕЛЕЗ И ЛИМФОЛЕЙКОЗА
Институт Биоорганической Химии им. академиков М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова, Москва
Неоплазма переходит в фазу безудержного роста и метастазирования благодаря эффективному взаимодействию раковых клеток с элементами стромы, включающей разнообразие воспалительных реакций как явное проявление имунного ответа организма хозяина на опухоль. Известно, что опухолеассоциированные лейкоциты могут как ингибировать, так и стимулировать опухолевый рост. Поэтому оригинальная четырех-ступенчатая система тестирования препаратов с предполагаемой противоопухолевой и/или иммуномодулирующей активностью была разработана с целью выявить как прямое, так и опосредованное действие исследуемых субстанций на рост опухоли, включая спонтанный рак молочных желез (РМЖ) и лимфолейкоз (ЛЛ) мышей линий BLRB/BYRB и CBRB. Нулевой цикл- тестирование противоопухолевых препаратов (ПП) in vitro на краткосрочных культурах РМЖ и ЛЛ, с одной стороны, и на культурах иммунных клеток как интактных мышей, так и опухо-леносителей, с другой. Параллельно ПП тестируют на
1 этапе in vivo: на стартовых (летальных и полуле-тальных), предстартовых перевиваемых терапевтических и хирургических сингенных моделях РМЖ и ЛЛ. При получениии обнадеживающих результатов тестирование проводят на 2-м этапе - уже на спонтанных моделях РМЖ. В качестве заключительного этапа проводят тестирование ПП на предопухолевых моделях: самках мышей линий BLRB/BYRB с 90/95% частотой РМЖ и 10/5% частотой ЛЛ. Последний этап особенно рекомендуется для субстанций с предполагаемой иммуномодулирующей активностью.
Представленный доклад был посвящен описанию нашей оригинальной системы мышиных биомоделей фамильного (семейного) РМЖ человека и новым способам тестирования и анализа действия ПП препаратов с использованием этой системы. Не вдаваясь в подробности, здесь будут представлены основные
положения представленных слайдов с краткими описаниями.
При обсуждении положительных и отрицательных сторон различных биомоделей сразу возникает ряд вопросов:
• Какие виды мышиных моделей РМЖ существуют? Какую лучше выбрать при проведении испятания данного ПП?
• Каковы критерии адекватности мышиной модели человеческому заболеванию?
• Почему каждая из имеющихся моделей по отдельности не удовлетворяет этим критериям?
• Для чего нужен комплекс мышиных моделей с различными характеристиками?
Виды мышиных моделей РМЖ, приведем их краткий перечень:
А - Традиционные:
• “Спонтанные” (MMTV - зависимые). Наиболее известный представитель - линия мышей C3H, которая при содержании в SPF (specific pathogen free) условиях, естественно, теряет экзогенный ретровирус и, заодно, и высокую частоту «спонтанного» (то есть, развивающегося естественным, не зависящим от экспериментатора) РМЖ.
• Индуцированные химическими мутагенами.
• Перевиваемые: 1) мышь -> мышь; 2) человек -> мышь (с использованием иммунологически некомпетентных линий мышей Nude и SCID), при этом по месту перевивки различают эктотопические и ортотопические модели.
Б - Современные: генетически измененные модели бывают трансгенные (чужеродный ген экспрессируется в геноме мыши) и нокаутные (интересующий исследователя ген «выбивается» из генома мыши, или инактивируется). При этом различают два класса моделей:
• Конвенционные (conventional), или обычные - первые модели, в которых ген экспрессируется или инактивируется во всех органах и тканях молодых самцов и самок [1-3].
• Кондиционные (conditional), или избирательные - более современные модели, в которых ген экспрессируется или инактивируется избирательно только в органе-мишени [4, 5].
Выводы:
• Ни один отдельно взятый тип мышиных моделей не может адекватно воспроизвести РМЖ человека, так как каждый вид биомоделей, включая и генетически измененные, имеет свои преимущества и недостатки.
• Следовательно, для моделирования широкого спектра параметров человеческого РМЖ необходимо проводить тестирование ПП на комплексе мышиных моделей.
• Примером такого комплекса является коллекция мышиных моделей, созданная и поддерживаемая нами в ИБХ РАН.
Оригинальность нашего подхода к тестированию
ПП, разработанного в ходе многолетних испытаний самых разных терапевтических агентов можно наглядно представить в виде «трех С» [6]:
1С - Система мышиных моделей, восроизводя-щих весь спектр изменения железистого эпителия от гиперплазий и доброкачественной опухоли (лакти-рующая аденома), до карциномы in situ и инвазивного РМЖ. Путем проведения сравнительного индивидуального анализа мышиного и человеческого РМЖ будет продемонстрировано: 1) индивидуальное разнообразие типов мышиного РМЖ; 2) определенное морфологическое сходство с аналогичными человеческими РМЖ; и 3) самое удивительное, - сходное прогностическое значение гистопатологических особенностей удаленной в ходе мастэктомии опухоли (на примере типов «comedo» с внутрипротоковым некрозом и крайне тяжелым прогнозом и медуллярного РМЖ, который при явной агрессивности, характеризуется выраженной лимфоидной инфильтрацией и относительно благоприятным прогнозом, как у человека, так и у мыши).
2С - Ступени последовательного тестирования противоопухолевого действия анализируемой субстанции от нулевого цикла (параллельное тестирование in vitro на краткосрочных культурах опухолевых и иммунных клеток) и первой ступени - на перевиваемых моделях РМЖ и ЛЛ, до проведения испытаний на спонтанном РМЖ (III ступень) и предопухолевых самках высокораковых линий (заключительная, IV ступень для апробации препарата в режиме профилактики).
3С - Селекция, или выявление «успешных» и «неуспешных подгрупп реципиентов внутри леченных ПП групп [7]. Анализ действия ПП проводится не только по средним показателям (рост опухоли и выживание) леченной и контрольной групп, но и по индивидуальным параметрам реципиентов в подгруппах
по сравнению с характеристиками соответствующей контрольной подгруппы. C целью выявить внутри каждого эксперимента «успешных» и «неуспешных» реципиентов выделяют подгруппы, как в опытной, так и в контрольной группах по одинаковому критерию, выбранному в соответствии с индивидуальными характеристиками опухолей на момент начала лечения. Как известно, даже широко применяемые в онкологической практике ПП (например, таксол), при тестировании на наших моделях этим методом вызывают замедление роста PMЖ только у 50-70% реципиентов в зависимости от дозы и времени начала лечения. Более того, при отмене цитотоксического препарата часто наблюдается вторичная стимуляция роста и ранняя гибель реципиентов по сравнению с нелеченным контролем. Это заставляет искать новые пути лечения (иммунотерапия и нацеленная терапия).
Далее позвольте остановиться на каждом из трех пунктов по отдельности.
1С-система мышиных моделей
^стема в настоящее время состоит из племенных ядер мышей 5 инбредных линий. Центральное место в коллекции принадлежит трем высокораковым мышами трех разных генотипов, к тому же гомозиготных по одинаковому хромосомному маркеру Rb^.H^Iem (2 метацентрические среди нормальных акроцентри-ческих мышиных хромосом на метафазной пластинке). Фонтанная частота PMЖ падает от 99% у много-рожавших самок BYRB до 75% у самок CBRB (син-генных мышам линии CBA). Две линии, а именно A/WySn и BALB/c поддерживаются в качестве низкоопухолевых контролей, что показано на схеме:
99% ^ 90% ^ 75% ^ 5% ^ 1%
BYRB BLRB CBRB A/WySn BALB/c
Изредка появляющиеся PMЖ самок A/WySn и BALB/c позволяют исследователям получать и поддерживать интересные перевиваемые модели с характеристиками, отсутствующими у спонтанных мышиных PMЖ. Примером является установленная опухолевая линия VMR-L мышей A/WySn, которая при поддержании in vivo метастазирует в лимфатические узлы (ЛУ), рисунок І [8].
Приведенная таблица І показывает, что только используемый нами комплекс мышиных моделей в совокупности воспроизводит практически все характеристики человеческого PMЖ, за исключением мета-стазирования в костный мозг, характерного для человека и еще не найденного у мышей нашей коллекции.
Проведенный гистопатологический анализ позволил выявить поразительное сходство большинства типов PMЖ мышей нашей коллекции (как протокового, так и долькового) аналогичным типам человеческого рака. Это тем более интересно, потому что в мировой литературе считается, что мышиные MMTV - зависимые опухоли молочных желез (OMЖ) при поддержании мышей в нормальных условиях вивария характеризовались монотонной структурой и воспро-
Рис. 1.
изводили только неинвазивный дольковый рак человека [1, 9]. А при поддержании в SPF (specific pathogen free) условиях MMTV - зависимые высокораковые линии и вовсе потеряли высокий процент РМЖ (вследствие потери ретровируса).
Несоответствие наших данных (индивидуально разнообразные раки 10 типов с индивидуально разной инвазивностью и прогнозом) можно объяснить тем, что, с одной стороны, образования, наиболее схожие с человеческими, можно наблюдать, как правило, в мышиных опухолях микроскопических размеров. Тогда как большинство макроскопических образований уже представляют собой сложно интерпретируемую совокупность нескольких типов РМЖ и, более того, как правило, включают нормальные и гипертрофированные ткани молочной железы, явно случайно попавшие в состав разрастающейся опухоли, что еще более осложняет интерпретацию. С другой стороны, уникальные морфологические особенности ОМЖ мышей RB - линий могут объясняться не только осо-
Таблица 1
Параметры РМЖ наших мышиных моделей по сравнению с человеческими
Параметры PMЖ Человек Mышиные модели рака мочной железы
A/WySn, перевиваемый Rb линии, спонтанный BALB/c, перевиваемый
VMR-L VMR-0
Морфология рака молочной железы Протоковый ++ - - + -
Дольковый + - - ++ +
Аденома + - - + -
In situ + - - + -
Медуллярный + + - + -
Веретено- клеточный + - + - -
Скорость роста Медленная ++ + - + +
Быстрая + - + ++ +
Метастазирование через: Кровь + + + + -
Лимфу + + - + -
Основные органы метастазирования Лимфоузлы + + - + +
Легкие + + + + +
Печень + + - - +
Селезенка + + - - +
Почки + + - - -
Костный мозг + -? -? -? -
бенностями генотипа самих мышей, но и новыми генетическими характеристиками сублинии РНК-содержащего ретровируса ММТУ, вызывающего опухоли мышей путем мультистадийного инсерционного мутагенеза. Механизмы каждого этапа у мышей С3Н описаны [10-14]. Родство мышей наших RB - линий с этой известной линией позволило предположить наличие у них сходного механизма. Действительно, экзогенные вирусные последовательности ДНК (образованной в лимфоидных клетках из РНК ретровируса с помощью фермента обратной транскриптазы) были обнаружены в лимфоидных клетках наших трех линий [6]. Известно, что именно зараженные Т и В лимфоциты доставляют вирусные последовательности в делящиеся клетки эпителия МЖ (в случае эпителиальной тропности, и в клетки имунной системы, - в случае лимфоидной тропности вируса) [15]. Далее, в ходе взаимодействия ДНК экзогенного ретровируса и ДНК эндогенного провируса в составе генетического окружения данной линии и рождается новая последо-
вательность ДНК, обладающая способностью случайно внедряться в неслучайные участки генома, приводя к экспрессии находящихся там генов, которые не являются онкогенами [16]. Однако, каскад взаимодействия продуктов этих генов и приводит, в конечном итоге, к образованию первого и последующих клонов опухоли молочной железы [17, 18]. Таким образом, совершенно разные типы ОМЖ могут появиться даже у однопометных самок и в разном возрасте; более того, не только опухоли разных локализаций одной и той же самки (рисунок 2) могут быть морфологически различными, но даже внутри одной и той же опухоли несколько типов РМЖ.
Такая индивидуальная вариабельность ОМЖ мышей RB линий полностью воспроизводит исключи-
Рис. 2. Все тело мыши предлагается считать моделью молочной железы человека:
А - распределение ткани молочных желез по телу самки, иллюстрация из Biology of laboratory mouse, 1949;
Б - на моих ладонях самка BYRB с пятью спонтанными OMЖ различных локализаций.
тельную вариабельность РМЖ человека. Описанный выше механизм объясняет, каким образом в инбред-ной линии мышей, являющейся по существу популяцией однояйцевых близнецов, возникают разнообразные типы РМЖ мыши, воспроизводящие практически все основные типы РМЖ человека.
Ассоциации РМЖ с другими раками (в первую очередь, рака яичника и матки) и лейкозами встречаются в семьях с наличием двух или более родственников, уже заболевших РМЖ (Рисунок 3). Как известно, лейкозы встречаются чаще именно в популяции пациентов с РМЖ [19, 20].
Интересно, что никаких известных наследственных (передающихся через половые клетки) мутаций, предрасполагающих к РМЖ, то есть онкогенов, в таких семьях пока не обнаружено. Это и позволяет дистанцировать семейный РМЖ от наследственного, где доказано наследование известных онкогенов (например, BRCA1 и BRCA2) от матери к дочерям. В семьях со случаями множественных раков внутри фамильного РМЖ мы предполагаем наличие механизмов, подобных инсерционному мутагенезу у мышей [21, 22], который может объяснять появление в таких семьях различных раков и лейкозов при отсутствии унаследованных онкогенов. Однако ретровирусная гипотеза возникновения РМЖ у человека еще не доказана [23-25]. Аргументом в пользу существования у человека подобных механизмов является доказательство ретровирусной природы Т-лимфолейкозов (Т-ЛЛ) у человека [26, 27].
Рисунок 4 демонстрирует, что помимо РМЖ у RB мышей с определенной частотой встречаются Т -лимфолейкозы, рак яичника, рак матки. Таким обра-
1. Mehdipour et al, 2003. Asian
Pac J Cancer Prev., 4:185-192
2. Goldgar et al, 1994. J Natl
Cancer Inst., 86:1600-1608.
Thyroid cancer
Gastric cancer
Brain tumours
Association with: Lung cancer
Liver cancer
Prostate cancer
Uterus cancer
Ovary cancer
Polycystic Ovary Syndrome
1. Atiomo et al, 2003. Fertil Steril., 80:143-145.
2. Salazar et al, 1996. J Natl Cancer Inst., 88:1810-1820.
Рис. 3. Случаи множественных раков встречаются в семьях с фамильным РМЖ
44 СЕССИЯ 2
MC incidences for bred females of 3 strains:
Spontaneous MC and LL incidence, %
(11= 407 bred and virgin females of all 3 strains )
Latency
Virgins: 17.6 mo Bred females: 11.3 mo
50
40
30
20
10
Рис. 4. Частота РМЖ (МС), рака яичника (ОуСа) и лимфолейкоза (LL), при этом встречаются как хроническая (КЬсИг), так и бластная формы (LLbl), в соответствии с аналогичными лимфолейкозами человека. Справа внизу показан вес лимфатических узлов (регионарных и контралатеральных) для мышей со спонтанными РМЖ и лимфолейкозом.
зом, мыши RB линий в определенном смысле воспроизводят случаи множественных раков внутри фамильного РМЖ. Все приведенные данные в совокупности позволяет считать RB - линии мышей моделью семейного РМЖ человека.
Наличие спонтанных РМЖ и ЛЛ позволяет постоянно получать опухолевые клетки из спонтанных опухолей для перевивки сингенным реципиентам с целью последующего испытания ПП [28-32].
2С - ступени тестирования
Все ПП в идеальном случае должны пройти 4ступенчатую процедуру тестирования (рис. 5). Предложенная оригинальная схема позволяет выявить действие препарата:
Как прямое, так и опосредованное иммунной системой, на рост опухоли in vitro и in vivo;
Как на организм опухоленосителя с перевитыми (мыши с запущенными перевитыми опухолями, advanced models), так и со спонтанными ОМЖ;
Как на организм интактных животных с нормальным иммунным статусом (предстартовые перевиваемые модели), так и предраковых самок пожилого возраста (IV ступень).
Следует отметить, что апробация препаратов проводится на этапах I и II как без, так и с проведением эстир-пации перевитой (I этап) или спонтанной ОМЖ (II этап). В последнем случае испытания ПП проводят как до, так и
после хирургического удаления опухоли, подобно применению адъювантной терапии в клинике. Анализ фенотипа (методом цитофлурометрии) и морфологии (методом гистопатологии) лейкоцитарных опухолевых инфильтратов (ЛИО) позволяет изучить состав и локализацию ЛИО в опухоли. Эти параметры являются прогностическими факторами как в клинике РМЖ, так и при проведении хирургического вмешательства в эксперименте.
3С - селекция «успешных» подгрупп
Традиционная методика анализа действия ПП в экспериментальной группе по средним различиям в росте ОМЖ и продолжительности жизни по сравнению с нелеченной контрольной группой не устраивает исследователя, желающего адекватно переносить результаты тестирования ПП с мыши на человека. Такой исследователь должен работать на уровне измерения параметров у индивидуальных животных с использованием пожизненых меток. Использование этой оригинальной методики позволяет [7]:
проследить динамику изменения опухолевых параметров у каждой мыши в отдельности;
обнаружить критерий (одинаковый для опытной и контрольной групп), предоставляющий возможность в данном эксперименте разделить реципиентов на подгруппы (например, в соответствии с размером опухоли на момент начала терапии) как в опытной, так и контрольной группах;
СЕССИЯ 2 45
Рис. 5. Последовательные этапы тестирования ПП
выявить «успешные» и «неуспешные» подгруппы внутри экспериментальной группы в соответствии с замедлением или ускорением роста опухоли в соответствующей контрольной погруппе.
3С, на примере иммунотерапии ИЛ-2
Как работает, и что дает разработанная методика для анализа полученных результатов [7], проиллюстрировано на примере с тестированием противоопухолевых свойств интерлейкина 2 (ИЛ-2) на запущенной модели перевиваемого РМЖ мышей BALB/c при его применении внутрь опухоли до проведения хирургии (экстирпации опухоли). Левая часть рисунка 6 демонстрирует средние показатели роста ОМЖ по группам и показывает, что при наличии тенденции к замедлению роста опухоли, достоверного ингибирования роста спустя 3 и 5 дней после применения ИЛ-2 не было обнаружено. Полученные данные приводят к выводу
о том, что известный иммуномодулятор не повлиял достоверно на рост ОМЖ, то есть не сработал в данной схеме применения препарата.
В соответствии с задачами данного эксперимента, все реципиенты были впоследствии прооперированы для определения, как иммунотерапия интерлейкином
2 до экстирпации опухоли повлияла на выживание мышей во время проведения операции, на появление вторичных ОМЖ, метастазирование и, в итоге, на суммарное выживание реципиентов.
Оказалось, что значительно большая часть мышей, леченных ИЛ-2, при меньшем размере опухолей погибла в ходе операции по сравнению с
меньшим процентом смертности у контрольных мышей, несущих ОМЖ большего размера. Такого рода негативные данные заставляют разрабатывать критерии для выявления «неуспешных» подгрупп. И действительно, разделив всех реципиентов в опытной и контрольной группах по начальному диаметру ОМЖ более или менее 4 мм, нам удалось показать, что у 70% леченных реципиентов с более медленно проявляющимися перевитыми опухолями ИЛ-2 вызвал достоверное замедление опухоли. У оставшихся мышей с более быстро проявляющимися ОМЖ ИЛ-2 вызвал тенденцию к стимуляции опухолевого роста, 80% мышей именно этой подгруппы погибло в результате осложнений в ходе экстирпации опухоли (вследствие ее инвази-ности). Проведенный анализ по разработанной нами схеме позволил избежать ложно положительного вывода о тенденции ИЛ-2 к ингибированию роста ОМЖ в данной модели и позволил выявить, как достоверное замедление роста опухолей у 70% реципиентов с опухолями менее 4 мм на момент применения ИЛ-2, так и тенденцию к ускорению роста опухолей у оставшихся 30% реципиентов с опухолями более 4 мм на момент применения иммуномодулятора. Следует подчеркнуть, что проведение анализа действия ИЛ-2 нашим методом предостерегает от бездумного применения иммуномодуляторов в клинике всем пациентам без исключения и заставляет разрабатывать методики подбора пациентов, которым иммунотерапия действительно показана.
46 СЕССИЯ I
Immunotherapy against MC, IL-2
Tumor growth rate for all mice with transplanted BC-MC:
days pt
Conclusions FALS:
1. No significant differences were found
2. IL-2 is not working against BC-MC
10 12 14
days pt
Conclusions RIGHT:
1. IL-2 STIMULATED MC with FAST GROWTH
2. IL-2 is INHIBITED MC with SLOW GROWTH
Рис. 6. Оригинальная методика выявления подгрупп со стимуляцией и замедлением роста ОМЖ внутри группы мышей-опухоленосителей, леченных однократно инъекцией интерлейкина 2 (^-2,
1х106 МЕ) внутрь опухоли на 10-й день после перевивки опухолевых клеток
3С, на примере химиотерапии таксолом
Другой пример - испытание противоопухолевых свойств таксола (пять в.б. инъекции в дозах 5 и 15 мг на инъекцию) на п.к. перевиваемой запущенной модели РМЖ мышей СВИВ; 8 реципиентов самцов было в каждой группе. Начали терапию на 30 день после перевивки опухоли при среднем размере опухоли 8.3±0.6мм. Никаких достоверных различий по росту опухоли при оценке по средним показателям для всех реципиентов в леченных группах по сравнению с контролем не было обнаружено.
Тогда в каждой группе были выделены подгруппы для мышей с размером опухоли меньше 10 мм на начало терапии ^г1, рисунок 7), и анализ был проведен только для реципиентов этой подгруппы. Относительный прирост диаметра опухоли был достоверно уменьшен только во время применения препарата. После отмены прапарата приросты опухолей в леченных группах превысили значения в контроле, что привело к более ранней гибели реципиентов, обработанных таксолом в дозе 15мг на инъекцию, по сравнению с контролем; все погибшие животные демонстрировали признаки токсичности препарата. Реципиенты, обработанные таксолом в дозе 5мг на инъекцию, жили дольше, чем контрольные.
Полученные данные позволяют сделать важные выводы:
1. При тестировании противоопухолевых свойств таксола замедление роста опухоли
было выявлено только в подгруппах с более медленным ростом перевитой опухоли до начала терапии;
2. Рост опухоли был достоверно замедлен только в течение времени проведения терапии.
3. Улучшение выживания наблюдалось только при лечении таксолом в дозе 5мг на инъекцию.
Таким образом, ограниченное количество из всех пролеченных таксолом реципиентов (в дозе 5мг на инъекцию) составили «успешную» подгруппу, а именно, 5/8=63% в данном эксперименте. Неутешительные результаты заставляют искать методы более адекватной доставки цитотоксического агента к органам-мишеням, что возможно при нацеленной терапии [28, 30, 33].
В заключение, испытания как иммуномодулирующих, так и химиотерапевтических агентов на запущенных, или «терапевтических» мышиных моделях (рост перевитых ОМЖ в течение долгого времени до начала терапии) демонстрируют, насколько индивидуально разнообразен ответ организма реципиента на терапевтический агент, что определенно напоминает результаты применения подобных препаратов в клинике РМЖ человека. Построение индивидуальных прогнозов для мышей реципиентов в экспериментальной практике должно предшествовать применению препарата в клинике [34]. Таким образом, применение
5 120---------------
Dn=6 control,sgr1
Ф 100---------------
2 Dn=5 5mg,sgr1
(0
Ц 80----------------Dn=7 15mg,sgr1
н о о
£ 60----------------
дни после перевивки
Рис. 7. Испытание противоопухолевых свойств таксола на терапевтической модели РМЖ мышей CBRB: рост опухоли достоверно замедлен только в течение проведения терапии
адекватных мышиных моделей и способов анализа действия препаратов во время проведения доклинических испытаний приближает нас к ответу на основной вопрос: «Каким образом предсказать индивидуальный ответ организма пациента на терапевтический агент до его применения?»
ЛИТЕРАТУРА
1. Cardiff RD, Aguilar-Cordova E: Proto-neoplasia revisited: the molecular biology of mouse mammary hyperplasia. Anticancer Res 8: 925-934, 1988
2. Cardiff RD, Anver MR, Gusterson BA, Hennighausen L, Jensen RA, Merino MJ, Rehm S, Russo J, Tavassoli FA, Wakefield LM, Ward JM, Green JE: The mammary pathology of genetically engineered mice: the consensus report and recommendations from the Annapolis meeting. Oncogene 19: 968-988, 2000
3. Cardiff RD, Rosner A, Hogarth MA, Galvez JJ, Borowsky AD, Gregg JP: Validation: the new challenge for pathology. Toxicol Pathol 32: 31-39, 2004
4. Xu X, Wagner KU, Larson D, Weaver Z, Li C, Ried T, Hennighausen L, Wynshaw-Boris A, Deng CX: Conditional mutation of Brcal in mammary epithelial cells results in blunted ductal morphogenesis and tumour formation. Nat Genet 22: 37-43, 1999
5. Hursting SD, Nunez NP, Patel AC, Perkins SN, Lubet RA, Barrett JC: The utility of genetically altered mouse models for nutrition and cancer chemoprevention research. Mutat Res 576: 80-92, 2005
6. Moiseeva E: Original approaches to test anti-breast cancer drugs in a novel set of mouse models. Pathobiology, Utrecht University, The Netherlands 191 pp, http://igitur-archive.library.uu.nl/dissertations/2005-1130-200033/index.htm, 2005
7. Moiseeva EV, Merkulova IB, Bijleveld C, Koten JW, Miroshnikov AI, Den Otter W: Therapeutic effect of a single peritumoural dose of IL-2 on transplanted murine breast cancer. Cancer Immunol Immunother 8: 487-496, 2003
8. Moiseeva EV, Rapoport EM, Bovin NV, Miroshnikov AI, Chaadaeva AV, Krasilshchikova MS, Bojenko VK, Bijleveld C, van Dijk JE, Den Otter W: Galectins as markers of aggressiveness of mouse mammary carcinoma: towards a lectin target therapy of human breast cancer. Breast Cancer Res Treat 91: 227241, 2005
9. Hennighausen L: Mouse models for breast cancer. Breast Cancer Res 2: 2-7, 2000
10. Czarneski J, Rassa JC, Ross SR: Mouse mammary tumor virus and the immune system. Immunol Res 27: 469-480, 2003
11. Vaage J, Smith G, Asch B, Teramoto Y: Mammary tumorigenesis and tumor morphology in four C3H sublines with or without exogenous mammary tumor virus. Cancer Res 45: 945-977, 1986
12. Komarova EA, Komarov PG, Kriukova IN: Detection of MMTV gp52 in C3H and C3Hf strain mice. Vopr Virusol (Russian) 4: 461-464, 1980
13. Tekmal RR, N. K: Role of MMTV integration locus cellular genes in breast cancer. Front Biosci. 1997 Nov 1;2:d519-26. 1997
14. Callahan R, Smith GH: MMTV-induced mammary tumorigenesis: gene discovery, progression to malignancy and cellular pathways. Oncogene 19: 992-1001, 2000
15. Pobezinskaya Y, Chervonsky AV, Golovkina TV: Initial stages of mammary tumor virus infection are superantigen independent. J Immunol 172: 5582-5587, 2004
40
20 -
0
30
32
35
16. Callahan R: Somatic mutations that contribute to breast cancer. Biochem Soc Symp 63: 211-221, 1998
17. Katoh M: WNT and FGF gene clusters (review). Int J Oncol 21: 1269-1273, 2002
18. Callahan R, Egan SE: Notch signaling in mammary development and oncogenesis. J Mammary Gland Biol Neoplasia 9: 145-163, 2004
19. Wiernik P, Hu X, Ratech H, Fineberg S, Marino P, Schleider MA, Etkind P, Walewski JA: Non-Hodgkin's lymphoma in women with breast cancer. Cancer J 6: 336342, 2000
20. Tanaka H, Tsukuma H , Koyama H, Kinoshita Y, Kinoshita N, Oshima A: Second primary cancers following breast cancer in the Japanese female population. Jpn J Cancer Res 92: 1-8, 2001
21. Lubchenko LN, Pospechova NI, Bryuzgin VV, Lushnikova AA: Clinical and molecular characteristics of hereditary breast or/and ovarian cancer in Russian population. Human Genet 16: 148-149, 2004
22. Moiseeva E, Chaadaeva A, Bojenko V, Mehdi-pour P, Den Otter W: Mouse naturally arising mammary cancer: promising link to familial set of breast cancer [abstract]. International Congress on Cancer Genetics, Tehran, 13-16 December 2003; 102, 2003
23. Kriukova IN, Lushnikova AA, Malivanova TF: The possibility of the retroviruses participation in human breast neoplasm induction. Vopr Virusol (Russian) 47: 4-9, 2002
24. Labat ML: Possible retroviral etiology of human breast cancer. Biomed Pharmacother 52: 6-12, 1998
25. Goedert JJ, Rabkin CS, Ross SR: Prevalence of serologic reactivity against four strains of mouse mammary tumour virus among US women with breast cancer. Br J Cancer 94: 548-551, 2006
26. Cotterchio M, Nadalin V, Sauer M: Human breast cancer and lymphomas may share a common aetiology involving Mouse Mammary Tumour Virus (MMTV). Med Hypotheses 59: 492-494, 2002
27. Ahmed N, Heslop HE: Viral lymphomagenesis. Curr Opin Hematol 13: 254-259, 2006
28. Moiseeva EV, Vodovozova EL, Mikchalyov II, Molotkovsky JG: Testing of liposomal formulations of DL-melphalan and rubomycin lipid derivatives on new breast cancer mouse model. Mouse Genome 95: 895-897, 1997
29. Moiseeva EV, Kirilina EA, Mihailova AA: Immunotherapy of mouse mammary adenocarcinoma with myelopeptide-2. 10th international congress of immunology [Abstract] S1: 346, 1998
30. Moiseeva E, Vodovozova E, Chaadaeva A, Tuzikov A, Bovin N, Den Otter W, Molotkovsky Ju: Liposomal formulations of merphalan lipophilic prodrug equipped with SiaLeX-determinant cause prolong therapeutic effect on spontaneous mammary cancer. 2nd EUFEPS/APGI Conference on optimising drug delivery and formulation "Evaluation of Drug Delivery Systems - Issues and Perspectives" 2005
31. Blishchenko EY, Sazonova OV, Kalinina OA, Moiseeva EV, Vass AA, Karelin AA, Ivanov VT: Antitumor effect of valorphin in vitro and in vivo: combined action with cytostatic drugs. Cancer Biol Ther 4: 118-124, 2005
32. Mushenkova N, Moiseeva E, Chaadaeva A, Svir-shchevskaya E: Antitumor effect of double immunization of mice with mucin1 and its coding DNA. Anticancer Res 25:3893-3898, 2005
33. Vodovozova EL, Moiseeva EV, Grechko GK, Gayenko GP, Nifant'ev NE, Bovin NV, Molotkovsky JG: Antitumour activity of cytotoxic liposomes, equipped with selectin ligand SiaLeX, in mouse mammary adenocarcinoma. Eur J Cancer 36: 942-949, 2000
34. Moiseeva EV, Bojenko VK, Fomina GG, Kras-novskaya OR, Krasilshchikova MS, Den Otter W: Can we predict individual mammary tumor growth rate in recipient mice? Baltic J Lab Anim Sci 12: 74-83, 2002
