CC BY
21
СОЦИОЛОГИЯ РЕГИОНА SOCIOLOGY OF THE REGION
DOI: 10.26105/SSPU.2019.56.5.011 YAK 316.334.52:316.344.8 ББК 60.59+60.524.56
H.B. ДУЛИ НА, ТЕРРИТОРИАЛЬНО-ПОСЕЛЕНЧЕСКАЯ
E.B. КАРГАПОЛОВА ИДЕНТИЧНОСТЬ B СТРУКТУРЕ
ЖИЗНЕННОГО МИРА НАСЕЛЕНИЯ РЕГИОНА
N.V. DULINA, TERRITORIAL-SETTLEMENT IDENTITY
E.V. KARGAPOLOVA IN THE STRUCTURE OF THE LIFEWORLD
OF THE POPULATION OF THE REGION
В статье исследуется понятие «идентичность» в русле концептуальных представлений о жизненном мире. В данном контексте идентичность составляет ту часть трансцендентальной субъективности личности, субъективных смыслов, которая формируется на основе осознания принадлежности индивида к определенной социальной группе. В предметном поле исследования - анализ территориально-поселенческой идентичности, на основе которого можно определить степень социальной сплоченности/дистан-цированности между социально-территориальными группами. По результатам социологического мониторинга, реализованного в конкретном российском регионе - Астраханской области с 2010 г. по 2016 г. методом интервью по месту жительства по Типовой методике Всероссийской программы «Социокультурная эволюция России и ее регионов», выявлены основные тенденции трансформации территориальной-поселенческой идентичности в структуре жизненного мира населения. Во-первых, сохраняется преобладание локально-поселенческой идентичности, хотя и степень выраженности этого вида идентичности в структуре жизненного мира астраханцев несколько снизилась. Во-вторых, выросла региональная идентичность, также как и идентичность с жителями бывших союзных республик и жителями всей земли. Хотя и степень близости с последними двумя категориями существенно ниже, чем с жителями региона. Выросла также и общероссийская (гражданско-государственная) идентичность, хотя ее значения уступают идентичности с населением федерального округа. Также значения общероссийской идентичности в регионе продолжают уступать аналогичным значениям, полученным по результатам Всероссийского мониторинга.
The article investigates the concept "identity" in line with conceptual ideas of the life-world. In this context the identity can be understood as that part of the transcendental subjectivity of the individual, subjective meanings, which is formed on the basis of awareness of the individual's belonging to a certain social group. The subject field of the research is the analysis of territorial-settlement identity, on base of which it is possible to determine the degree of social cohesion/distance between socio-territorial groups. According to the results of sociological monitoring implemented in the particular Russian region, Astrakhan region from 2010 to 2016, with the help of interviewing at the place of residence according to the standard methodology of the all-Russian program "Socio-cultural evolution of Russia and its regions», the authors identify the main trends in the transformation of territorial-settlement identity in the structure of the inhabitant's lifeworld. Firstly, the predominance of local identity remains, although the degree of expression of this type of identity in the structure of the lifeworld of the inhabitants of Astrakhan has decreased somewhat. Secondly, regional identity has grown as well as the identity with the inhabitants of the former Union republics and the inhabitants of the entire earth. It's worth noticing that the degree of proximity to the last two categories is significantly lower than with the inhabitants of the region. The
all-Russian (civil-state) identity has also grown, although its data are inferior to the identity with the population of the Federal district. In addition, the data of the all-Russian identity in the region continue to be inferior to similar data obtained by the results of the all-Russian monitoring.
Ключевые слова: идентичность, территориально-поселенческая идентичность, жизненный мир, регион.
Key words: identity, territorial-settlement identity, lifeworld, region.
Жизненный мир имеет социальную природу, поэтому его исследование представляет особый интерес для социолога. В предметном поле анализа - субъективные смыслы, которые формируют жизненные стратегии людей [20, с. 132]. А. Шюц характеризует жизненный мир как «единственный и единый для всех нас»; он конституирует «социальный мир в его исторической актуальности» и к нему «принадлежат по сути все феномены социальной жизни, от простого Ты-отношения до самых разных типов социальных общностей» [21, с. 183]. Шюц также отмечает, что жизненный мир, в свою очередь, конституируется активностью трансцендентальной субъективности личности, которая «с самого начала должна быть связанной с другими субъ-ективностями, в соотнесении с активностью которых она узаконивает и выправляет свою собственную активность» [21, с. 181-183]. При подобном толковании обнаруживается пересечение сложных концептов «жизненный мир» и «социальная идентичность».
В современном социально-гуманитарном знании идентичность понимается как «состояние сознания индивида, в котором он по совокупностям тех или иных личностных характеристик узнает себя, признает устойчивость собственной личности, отделяет себя от окружающей действительности, определяет свою принадлежность к той или иной социальной группе и, наоборот, признает невозможность принадлежности к другим социальным группам. Для индивидов идентичности - это источники значений, ценностей и основания для совершения ими социальных действий» [17, с. 86]. Идентичность является процессом «адаптации личности или сообщества к новым изменяющимся условиям» [7, с. 92].
Одним из видов идентичностей является социальная идентичность, которая трактуется как результат осознания человеком своего членства в группе и минимальное условие для возникновения межгруппового поведения [12, с. 693]. Социальная идентичность тесно связана с патриотизмом, меж-поколенческой преемственностью [2]. Обеспечивая глубинную связь человека со своей страной, народом, идентичность способствует поддержанию социального порядка и, следовательно, является фактором социальной безопасности, сохранения государственной целостности страны в стратегической перспективе [1, 3, 8-10].
Одним из видов социальной идентичности является территориально-поселенческая (локальная, региональная, общегосударственная и т.п.) идентичность, на основе которой возможно выявить степень социальной сплочен-ности/дистанцированности между социально-территориальными группами. В контексте задач нашего исследования важным представляется исследовательский вывод Г.Ф. Ромашкиной и В.А. Давыденко о жизненных мирах и региональной идентичности как сопряженных научных проблемах. «Ключевая особенность концепции жизненных миров, сопряженных со смыслами социальной жизни регионального сообщества состоит в том, что смыслы и смысловые структуры представляются как основные индикаторы жизненного мира. Предполагается наличие социокультурных связей, обнаруживаемых с помощью корреляции признаков региональной укорененности..., территориальной идентичности. и слоевой близости, которые входят как модели смысловых структур в жизненные миры» [18, с. 88].
Рассмотрим профиль территориально-поселенческой идентичности как смыслообразующую модель жизненного мира населения Астраханской области на основе социологического мониторинга1. Так, на вопрос «В какой мере Вы чувствуете свою близость или отдаленность («свое» - «чужое») с такими людьми?» были получены следующие ответы (табл.). В 2010 г. максимальную близость астраханцы ощущали в отношении жителей своих поселений (77,1% по сумме ответов «свое» и «близкое, но не свое», коэффициент интенсивности близости (Киб) составлял 5,14). Коэффициент локально-поселенческой идентичности был один из самых высоких среди регионов России (второе место после Чувашии, Киб=6,31), в которых проводились исследования по аналогичной методике, и практически в два раза превосходил среднероссийские показатели 2006 г. (62% и Киб=2,6) [Источник данных по регионам России: 16, с. 657].
«Близкое, но не свое» - это для астраханцев в 2010 г. жители областного центра и области в целом (39,9 и 32,6% соответственно, коэффициент интенсивности близости равен значениям 0,91 и 0,67). При этом региональная идентичность существенно уступала поселенческой. По данному показателю область отставала от Чувашской Республики (Киб=2,03), Республике Карелии (Киб=1,38), Ульяновской области (Киб=0,99), Курской области (Киб=0,98), Пермского края (Киб=0,88), Вологодской области (Киб=0,71), опережая только Смоленскую и Тюменскую области (Киб=0,37 и Киб=0,35 соответственно). В среднем по Российской Федерации уровень региональной идентичности составлял 55%, что в 1,7 раза превышало данный показатель по региону [Источник данных по регионам России: 16, с. 657].
«Безразличными» и «чужими» представлялись астраханцам в 2010 г. жители Москвы, столицы России (26,7 и 25,7% соответственно) и только 13,9% астраханцев ощущали свою близость со столицей нашей страны.
«Далекими, но не чужими» являлись для астраханцев жители всей России и жители бывших союзных республик СССР (23,3 и 19,7 % соответственно). Необходимо отметить, что коэффициенты интенсивности близости с двумя последними категориями жителей были практически тождественны и составляли 0,37 и 0,33. Но анализ слоевой близости с жителями бывших союзных республик выявил наибольшее количество затруднившихся ответить (33,1%).
«Чужими» представлялись для астраханцев жители всей Земли (27,1% опрошенных). При этом близость с жителями Москвы была несколько ниже, чем с человечеством в целом (Киб=0,2 против Киб=0,26). По результатам опроса 2016 г. в структуре территориально-поселенческой идентичности астраханцев сохраняется преобладание идентификации со своим поселением, хотя и несколько снижается, что видно по значению коэффициента интенсивности близости 3,95. Сокращение Киб по сравнению с 2010 г. произошло за счет снижения доли затруднившихся и отказавшихся ответить на этот вопрос на 4,9% и увеличения на 4,6% тех астраханцев, которые выбрали варианты «безразличное», «далекое, но не чужое», «чужое». Высокие значения этого типа идентичности можно объяснить не только традиционным для области преобладающим «сельским» типом ментальности [2, 3], но и
1 Мониторинговое социологическое исследование проведено под руководством Е.В. Каргаполовой в Астраханской области методом интервью по месту жительства по Типовой методике Всероссийской программы «Социокультурная эволюция России и ее регионов» (руководители и разработчики инструментария на федеральном уровне - Н.И. Лапин, Л.А. Беляева, Центр изучения социокультурных изменений ИФ РАН). Первый этап был проведен в январе 2010 г. (N = 1000), второй - в мае-июне 2012 г. (N=600), третий - в апреле-мае 2016 г. (N = 1000). Выборка стратифицированная, квотно-маршрутная. Квотируемые признаки: «пол», «возраст», «тип поселения», «этническая структура». Погрешность выборки - 3%. Обработка и анализ данных проведены с использованием SPSS 17.0. Матрица разработана специалистами Центра изучения социокультурных изменений Института философии Российской академии наук.
процессами современной общественной жизни в последние десятилетия. Эти процессы сопровождались внедрением смыслов, чуждых российскому менталитета, что привело к рассогласованию целей, ценностей и жизненных стратегий россиян [15, с. 15]. Следствием этого стали явилась герметизация жизненного мира россиян, социальная самоизоляция [5, с. 22, 15, с. 18], рост социальных дистанций между различными группами общества, разорванность социокультурного пространства страны [4, 19]. На уровне общественного сознания это нашло отражение в «ностальгии» по утраченному единству институтов, целей и ценностей позднесоветского времени. На уровне территориальной идентичности самоизоляция проявляется в низких показателях общероссийской, региональной, постсоветской и планетарной идентичности, в высоком уровне локально-поселенческой идентичности, замыкании кругов взаимопонимания, в основном, на семье. В этих условиях местные сообщества начинают выполнять роль интегрирующего фактора, которое за счет мобилизации внутренних ресурсов позволяет осуществлять программы выживания и адаптации [13].
Необходимо отметить, что в 2016 г. значительно увеличилась доля выборов вариантов ответов «свое» и «близкое, но не свое» при идентификации с регионом (с 10% до 19,7% и с 22,6 до 37,9% соответственно), а также значительно сократилась доля тех, для кого регион представляется далеким и чужим, а также затруднившихся и отказавшихся от ответа. Это привело к увеличению Киб с 0,67 до 1,49. Мы поддерживаем мнение Г.С. Ко-репанова о том, что «региональная идентичность - это переживаемые и осознаваемые смыслы и ценности той или иной локальной общности, формирующей самосознание территориальной принадлежности индивида и группы... Социально-территориальная идентичность позволяет индивиду ощущать себя частью региональной общности, выступает объединяющим коллективность фактором, и благодаря такой идентификации обстоятельства ее социальной жизни приобретают для индивида личностный смысл» [11, с. 29]. Таким образом, рост региональной идентичности является позитивной тенденцией. Хотя и отметим, что доминирует при идентификации с регионом оценка «близкое, но не свое».
Несколько увеличилась идентификация с жителями бывших союзных республик: значения Киб выросли с 0,33 до 0,41 при значительном (в 2,7 раза) сокращении числа затруднившихся и отказавшихся от ответа. Отметим, что выросла, как доля ответов «свое» и «близкое, но не свое», так и доля ответов «безразличное», «далекое, но не чужое», «чужое».
При анализе идентичности с жителями всей Земли видно, что ощущение близости увеличилось на 3,6%, но более существенно (на 15,4%) выросла негативная идентификация при существенном снижении числа затруднившихся и отказавшихся от ответа. Преобладающей является оценка «безразличное», которую выбрало 27,1% опрошенных. Необходимо подчеркнуть рост оценок «безразличное» по всем видам территориально-поселенческой идентичности, по которым методика дает возможность проследить динамику. Особенно ярко эта тенденция проявляется в случае с близостью с россиянами, жителями бывших союзных республик и жителями всей Земли.
По области также увеличилась также общероссийская, гражданско-государственная идентичность: если 2010 г. «своими» и «близким, но не своими» жители всей России были для каждого пятого астраханца, то в 2016 г. -уже для каждого третьего. Значения Киб выросли с 0,37 до 0,53. Увеличение Киб произошло за счет роста выбора варианта «далекое, но не свое» (с 12,6 до 21,7%), а варианту «свое» по-прежнему отдает предпочтение каждый десятый. Хотя преобладающими здесь остаются оценки «безразличное» и «далекое, но не чужое», которые выбирают 60,7% астраханцев. Интересно отметить, что в 2016 г. в опросе появился вариант ответа о близости с жителями федерального округа, значения Киб которого несколько превысили
общероссийскую идентичность и составили 0,65: здесь на 4,8% больше выборов «близкое но, не свое». Преобладающей является оценка «безразличное», которой отдали предпочтение 29,1% опрошенных.
Полученные в ходе третьей волны мониторинга в Астраханской области результаты исследования сопоставимы с результатами и выводами мониторинга «Ценности и интересы населения России», очередная волна которого реализована ЦИСИ ИФ РАН в 2015 г.1 «Больше всего ощущается близость с жителями своего поселения и региона, значительно меньше -на уровне федерального округа. Близость с жителями всей России отметили двое из пяти респондентов, с гражданами бывших республик СССР -лишь каждый четвертый, почти как с жителями всей Земли» [14, с. 20]. Отличие с результатами опроса по Астраханской области наблюдается всего лишь одно, но очень существенное: несмотря на рост общероссийской идентичности, ее значения в регионе остаются существенно ниже, чем по стране в целом (каждый третий по региону против двух из пяти по стране). Общероссийскую, гражданско-государственную (национально-гражданскую) идентичность следует рассматривать как феномен, который включает в себя отождествление индивида «с гражданами страны, представление об этом сообществе, ответственность за него, понимание интересов, а также переживаемые в связи с этим чувства (гордость, обиды, разочарование, пессимизм или энтузиазм)» [6, с. 49]. Преобладание региональной идентичности над общероссийской возможно объяснить незавершенностью формирования новой российской гражданско-национальной идентичности. Низкий уровень общероссийской идентичности приграничном регионе - Астраханской области -это, безусловно, неблагоприятный индикатор с точки зрения сохранения геополитического положения и стабильности России как единого государства в Каспийском макрорегионе, национальной безопасности в стратегической перспективе. При этом не может не радовать рост значений общероссийской идентичности по результатам мониторинга в регионе.
Таким образом, в структуре жизненного мира астраханцев сохраняется преобладание локально-поселенческой идентичности, хотя и степень выраженности этого вида идентичности несколько снизилась. Зафиксирован рост региональной идентичности, а также идентичности с жителями бывших союзных республик и жителями всей земли. Хотя и степень близости с последними двумя категориями существенно ниже, чем с жителями региона. Выросла также и общероссийская (гражданско-государственная) идентичность, хотя ее значения уступают идентичности с населением федерального округа. Значения общероссийской идентичности в регионе продолжают уступать аналогичным значениям, полученным по результатам Всероссийского мониторинга. В целом можно сделать вывод о росте степени социальной сплоченности между социально-территориальными группами в регионе.
1 Методика опроса населения по блоку вопросов о территориально-поселенческой идентичности в Типовой методике Всероссийской программы «Социокультурная эволюция регионов России и ее регионов» аналогична методике Всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России».
Таблица
Распределение ответов астраханцев на вопрос: «В какой мере Вы чувствуете свою близость или отдаленность («свое» - «чужое») с такими людьми?» (% от опрошенных)
Варианты ответов Степень близости/отдаленности
Свое Близкое, но не свое Безразличное Далекое, но не чужое
2010 2016 2010 2016 2010 2016 2010 2016
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Жители поселения, в котором я живу (деревни, села, города) 45,3 47,5 31,8 29,9 7,9 11,1 5,7 5,2
Жители республиканского (краевого, областного) центра, хотя я там и не живу 10,1 н/д 29,8 н/д 19,1 н/д 17,4 н/д
Жители всего моего региона (республики, края, области, округа)** 10,0 19,7 22,6 37,9 18,3 20,6 21,6 13,3
Жители моего федерального округа н/д 10,5 н/д 26,5 н/д 29,2 н/д 19,1
Жители Москвы - столицы России 4,3 н/д 9,6 н/д 26,7 н/д 18,0 н/д
Жители всей России 9,1 10,6 12,6 21,7 15,5 25,4 23,3 26,1
Жители бывших республик СССР 5,2 10,0 9,5 14,5 13,8 23,4 19,4 21,5
Жители всей Земли 6,4 7,2 8,3 11,1 16,3 27,1 16,7 21,7
Окончание табл.
Варианты ответов Степень близости/отдаленности Коэффициент интенстивно-сти близости (Киб)*
Чужое Затрудняюсь ответить Отказ от ответа
2010 2016 2010 2016 2010 2016 2010 2016
1 10 11 12 13 14 15 16 17
Жители поселения, в котором я живу (деревни, села, города) 1,4 3,3 5,6 2,4 2,3 0,6 5,14 3,95
Жители республиканского (краевого, областного) центра, хотя я там и не живу 7,4 н/д 11,1 н/д 5,1 н/д 0,91 н/д
Жители всего моего региона (республики, края, области, округа)** 8,4 4,7 14,9 2,9 4,2 0,9 0,67 1,49
Жители моего федерального округа н/д 9,0 н/д 4,4 н/д 1,3 н/д 0,65
Жители Москвы - столицы России 25,7 н/д 11,4 н/д 4,3 н/д 0,20 н/д
Жители всей России 20,2 9,2 13,8 5,6 5,5 1,4 0,37 0,53
Жители бывших республик СССР 11,0 15,3 33,1 7,1 8,0 8,2 0,33 0,41
Жители всей Земли 22,7 19,7 22,3 8,9 7,3 2,9 0,26 0,27
Примечание.
*Коэффициент интенсивности близости (Киб) рассчитывается по следующей формуле Киб = («свое» + «близкое, но не свое») : («безразличное» + «далекое, но не чужое» + «чужое»).
**В 2010 г. формулировка варианта ответа была следующая «Жители всей моей республики (края, области, округа)».
Литература
1. Алимпиева А.А. Российский регион на Балтике: социальная идентичность калиниградцев в контексте социальных и геополитических процессов // Регион сотрудничества. 2009. № 1. С. 76-84.
2. Ануфриев Д.П., Дулина Н.В., Каргаполов С.В., Каргаполова Е.В. Патриотизм в менталитете современной молодежи: Астрахань - Волгоград (по итогам социологического исследования, посвященного 70-летию Великой Победы) // Известия Волгоград. гос. техн. ун-та. Сер. Проблемы социально-гуманитарного знания. 2015. Т. 20. № 2 (155). С. 12-17.
3. Астраханская область в процессах модернизации на социокультурной карте России (опыт системного анализа) / Д.П. Ануфриев, А.Ю. Арясова, Н.В. Дулина, С.В. Каргаполов, Е.В. Каргаполова, С.Н. Коннова, Д.Р. Крипакова, Ю.Г. Миронова, С.В. Новоселов, И.И. Потапова, Е.О. Черемных; под общ. ред. Е.В. Каргаполовой. Астрахань: АГАСУ, 2017. 378 с.
4. Беляева Л.А. Социальные дистанции как характеристика социального пространства современной России // Вестник РУДН. Сер. Социология. 2018. Вып. 18. № 1. С. 58-72.
5. Головацкий Е.В. Политические нововведения: ресурсное обеспечение в современном российском обществе: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Кемерово, 2009. 53 с.
6. Дробижева Л.М. Идентичность и этнические установки русских в своей и иноэтничной среде // Социолог. исследования. 2010. № 12. С. 49-58.
7. Зверев А.Л. Региональная идентичность личности в условиях социокультурного кризиса // Ценности и смыслы. 2012. № 5 (21). С. 92-105.
8. Каргаполова Е.В. Социальная идентичность как фактор социокультурной адаптации: региональный аспект // Тезисы IV Всерос. социолог. конгресса «Социология в системе научного управления обществом» (Москва, 2-4 февраля 2012 г.). М., 2012. С. 1459-1460. Режим доступа: wwwisrasra/abstract_ bank_cngress4 /1459.pdf (дата обращения: 20.10.2014).
9. Каргаполова Е.В. Территориально-поселенческая идентичность как индикатор социального самочувствия населения // Энергоресурсосберегающие технологии: Наука. Образование. Бизнес. Производство: материалы V Меж-дунар. науч.-практ. конф. (Астрахань, 24-28 октября 2011 г.). Астрахань: АИСИ, 2011. С. 249-253.
10. Каргаполова Е.В., Каргаполов С.В. Территориально-поселенческая идентичность как фактор социальной безопасности // Социология безопасности: проблемы, анализ, решения: материалы Междунар. науч. конф. пятых Санкт-Петербургских социологических чтений: в 2 ч. Ч. 2 (Санкт-Петербург, 19-20 апреля 2013 г.). СПб., 2013. С. 100-102.
11. Корепанов Г.С. Социальное воспроизводство региона: экономико-социологический анализ: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Тюмень, 2010. 56 с.
12. Котова М.В. Стратегии поддержания социальной идентичности: значение для теории социальной идентичности и понимания межгрупповых отношений // Психология. Журнал высшей школы экономики. 2016. Т. 13. № 4. С. 691-711.
13. Маслова Т.Ф. Социокультурная интеграция вынужденных переселенцев в местное сообщество на рубеже 20-21 вв. (на примере Ставропольского края) : автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Ставрополь, 2009. 56 с.
14. Лапин Н.И. Симптомы социогуманитарной рецессии и способы укрепления социального государства // Общественные науки и современность. 2016. № 5. С. 19-29.
15. Пржиленская И.Б. Эволюция жизненного мира россиян в условиях трансформирующегося социума: автореф. дис. . д-ра социол. наук. Ставрополь, 2009. 48 с.
16. Регионы в России: социокультурные портреты регионов в общероссийском контексте / сост. и общ. ред.: Н.И. Лапин, Л.А. Беляева. М.: Academia, 2009. 808 с.
17. Римский В.Л. Воздействие сети Интернет на социальную активность, формирование и развитие идентичностей // Вестник общественного мнения. 2009. № 1 (99). С. 86-96.
18. Ромашкина Г.Ф., Давыденко В.А. Жизненные миры и региональная идентичность как сопряженные научные проблемы // МИР (Модернизация. Инновации. Развитие). 2016. Т. 7. № 4. С. 86-96.
19. Ускова Т.В. О потенциале развития российских территорий // Проблемы развития территорий. 2018. № 5 (97). С. 7-18.
20. Харченко К.В. Материальная сторона жизни в зеркале субъективных смыслов: опыт контент-анализа // Социология 4М. 2009. № 28. С. 129-147.
21. Шюц А. Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 1056 с.
References
1. Alimpieva A.A. The Russian region in the Baltic Sea: the social identity of the kalinigradians in the context of social and geopolitical processes, Region sotrud-nichestva [Region of cooperation]. 2009, N 1, pp. 76-84 (in Russian).
2. Anufriev D.P, Dulina N.V, Kargapolov S.V., Kargapolova E.V. Patriotism in the mentality of modern youth: Astrakhan - Volgograd (according to the results of sociological research devoted to the 70th anniversary of the great Victory), Iz-vestiia Volgogradskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta. Seriia: Problemy sotsial'no-gumanitarnogo znaniia [News of Volgograd State Tech. University Ser. Problems of social and humanitarian knowledge], 2015, T. 20, N 2 (155), pp. 12-17.
3. Astrakhanskaia oblast' v protsessakh modernizatsii na sotsiokul'turnoi karte Rossii (opyt sistemnogo analiza) [Astrakhan oblast in the processes of modernization on socio-cultural map of Russia (experience of system analysis)] /
D.P. Anufriev, A.Iu. Ariasova, N.V. Dulina, S.V Kargapolov, E.V. Kargapolova, S.N. Konnova, D.R. Kripakova, Yu.G. Mironova, S.V Novoselov, I.I. Potapova,
E.O. Cheremnykh; pod obshch. red. E.V Kargapolovoi. Astrakhan': AGASU, 2017, 378 p.
4. Beliaeva L.A. Social distance as a characteristic of the social space of modern Russia, Vestnik RUDN. Ser. Sotsiologiia, 2018, Issue 18, N 1, pp. 58-72.
5. Golovatskii E.V. Politicheskie novovvedeniia: resursnoe obespechenie v sovre-mennom rossiiskom obshchestve: Avtopef. diss. ... kand. sociolol. nauk [Political innovations: resource provision in the modern Russian society: avtoref. dis. ... Doctor of Sociology Science]. Kemerovo, 2009, 53 p.
6. Drobizheva L.M. Ethnic Identity and the installation of Russian in his migrants of different ethnicity and environment, Sotsiologicheskie issledovaniia [Sociological research], 2010, N 12, pp. 49-58.
7. Zverev A.L. Regional identity in the conditions of socio-cultural crisis, Tsennosti i smysly [Values and meanings], 2012, N 5 (21), pp. 92-105.
8. Kargapolova E.V Sotsial'naia identichnost' kak faktor sotsiokul'-turnoi adaptat-sii: regional'nyi aspekt [Social identity as a factor of social and cultural adaptation: regional aspect]. Tezisy IV Vserossiiskogo sotsiologicheskogo kongressa «Sotsiologiia v sisteme nauchnogo upravleniia obshchestvom» (Moskva, 2-4 Febr. 2012). M., 2012, pp. 1459-1460. Available at: wwwis-rasru/abstract_bank_ cngress4/1459.pdf (date accessed: 20.10.2014).
9. Kargapolova E.V. Territorial-settlement identity as an indicator of social well-being of the population. "Energoresursosberegaiushchie tekhnologii: Nauka. Obrazovanie. Biznes. Proizvod-stvo". Materialy V Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii (Astrakhan', 24-28 oktiabria 2011 g.). Astrakhan': AISI, 2011, pp. 249-253.
10. Kargapolova E.V., Kargapolov S.V. Territorial-settlement identity as a factor of social security. Sotsiologiia bezopasnosti: problemy, analiz, resheniia: Materialy Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii - piatykh Sankt-Peterburgskikh sotsi-ologiche-skikh chtenii. v 2-kh ch. Ch. 2 (St.Peterburg, 19-20 aprelia 2013 g.) [Sociology of security: problems, analysis, solutions: materials international. scientific. Conf. 5 St. Petersburg sociological readings: 2 hours. Part 2]. SPb., 2013, pp. 100-102.
11. Korepanov G.S. Sotsial'noe vosproizvodstvo regiona: ekonomiko-sotsio-logicheskii analiz: avtoref Doctor of Sociology Science [Social reproduction of the region: economic and sociological analysis. Extended abstract of Doctor's thesis]. Tyumen, 2010, 56 p.
12. Kotova M.V Strategies for maintaining social identity: importance for the theory of social identity and understanding of intergroup relations, Psihologiya. Zhur-nal vysshei shkoly ekonomiki [Psychology. Psychology. Journal of higher school of Economics]. 2016, T. 13, N 4, pp. 691-711.
13. Maslova T.F. Sotsiokul'turnaia integratsiia vynuzhdennykh pereselen-tsev v mes-tnoe soobshchestvo na rubezhe 20-21 vv. (na primere Stavropol'skogo kraia) [The social and Cultural integration of the displaced into the local community at the turn of the 20th-21st centuries (by the example of Stavropol Krai)]: avtore-ferat dissertatsii na soiskanie uch. stepeni doktora sotsiol. n. po spetsial'nosti 22.00.06 - sotsiologiia kul'tury, dukhovnoi zhizni. Stavropol, 2009, 56 p.
14. Lapin N.I. Socio-humanitarian Symptoms of the recession and the ways of strengthening of the welfare state, Obshchestvennye nauki i sovremennost' [Social Sciences and modernity]. 2016, N 5, pp. 19-29.
15. Przhilenskaia I.B. Evoliutsiia zhiznennogo mira rossiian v usloviiakh trans-formiruiushchegosia sotsiuma [Evolution of the lifeworld of the Russians in the conditions of transforming society]: avtoref. dis. ... Doctor of Sociology Science. Stavropol, 2009, 48 p.
16. Regiony v Rossii: sotsiokul'turnye portrety regionov v obshcherossii-skom kon-tekste [Regions in Russia: socio-cultural portraits of regions in the Russian context] / sost. i obshch. red.: N.I. Lapin, L.A. Beliaeva. Moscow, Academia, 2009. 808 p.
17. Rimskii VL. The impact of the Internet on social activity, formation and development of identities, Vestnik obshchestvennogo mneniia [Journal of public opinion], 2009, N 1 (99), pp. 86-96.
18. Romashkina G.F., Davydenko VA. The life of the world and regional identity as related scientific problems. MIR (Modernizatsiia. Innovatsii. Razvitie) [MID. (Modernization. Innovation. Development)], 2016, T. 7, N 4, pp. 86-96.
19. Uskova T.V On the potential of development of Russian territories. Problems of development of territories. Problemy razvitiia territorii [Problems of territory development], 2018, N 5 (97), pp. 7-18.
20. Kharchenko K.V The Material side of life in the mirror of subjective meanings: the experience of content analysis. Sotsiologiia 4M [Sociology 4 M], 2009, N 28, pp. 129-147.
21. Shiuts A. Mir, svetiashchiisia smyslom [World of glowing meaning]. M.: Rossiis-kaia politicheskaia entsiklopediia (ROSSPEN), 2004, 1056 p.
