CC BY
22
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2013. № 5
СЛОВО МОЛОДОМУ УЧЕНОМУ Р.А. Потапенко
ТЕОРИЯ ПОЛИТИКИ В ПОЛЬЗУ ТЕОРИИ СИСТЕМ: ОЧЕРК О ПРОТЕСТЕ
В статье рассматриваются предпосылки и теоретико-политическая конкретизация системно-теоретического взгляда на движение протеста. За основу взята теория социальных систем Н. Лумана. Протест понимается как аутопойетическая общественная система, которая занимает особую наблюдательную позицию по отношению к обществу. В качестве исследовательской альтернативы реконструированию особой идентичности агента протеста предлагается обратиться к дискурсивным механизмам, ориентирующим коммуникацию. Вслед за отечественными исследователями в качестве примера такого механизма порождения протестной активности назван "double-bind" — коммуникативный паттерн, связываемый его теоретиками (Г. Бейтсон и др.) с производством в процессе коммуникации конфликтующих описаний социальных отношений. Воспроизводство такой системы поведения анализируется в статье с функционалистской точки зрения, характерной для теории коммуникативных систем. Основной общественной функцией протеста является иммунная, то есть функция поддержания отклонений, а средой, в которой они бросают вызов порядку — моральная коммуникация.
Ключевые слова: противоречие, конфликт, отклонение, иммунная система, double-bind, система протеста, моральная коммуникация.
Противоречие и его дискурсивные условия
Фигура противоречия возникает там, где есть оперативная определенность, когда собеседники определились по поводу каких-то смысловых указаний (отрицать можно только нечто, нельзя отрицать ничто) и достроили соответствующие отклонения, и одновременно с тем она порождает неопределенность системную, потому что непонятно, как дальше преодолевать возникшую ситуацию с исключенной третьей альтернативой. Можно «топтаться в нерешительности», будто находясь в некоем «естественном состоянии» необусловленности, но это необусловленность уже второго порядка, потому что сами символы отклонения работают, только если они обусловлены как символы отклонения чего-то, что обусловлено как нечто заявленное. Нельзя сказать «нет», если вам ничего не предлагают и ничего от вас не ждут.
Однако работа символов отклонения — это не болезнь коммуникативной системы, а ее иммунная защита. Распознавая противо-
речия по их форме, иммунная система предупреждает о наличии вероятности обрыва в цепи коммуникаций: «Система реализует иммунитет не против отказа, а с его помощью; она защищается не от изменений, а при помощи изменений от застывших и уже неадекватных окружающему миру моделей поведения. Иммунная система защищает не структуру, а аутопойезис1, закрытую саморепродукцию системы»2. Иными словами, можно развить точку зрения, согласно которой социальные системы сталкиваются с проблемой, аналогичной проблеме психических систем, когда те пытаются избежать когнитивного диссонанса3. И противоречие служит сигналом о возникновении такой проблемы.
Определенность вновь достигается через решение или отложенное решение — разрешение (в случае, когда противоречие начинает коммуницироваться и речь идет уже о конфликте). Но иммунитет коммуникативной системы, сталкивающийся с противоречием, не провоцирует прения: «Противоречие есть форма, позволяющая реагировать без познания. Ему достаточно характеристики, что нечто укладывается в семантическую фигуру противоречия»4. В этом проявляется естественно-научный стиль системной теории. Она стремится объяснить то, как в коммуникации обусловливаются подобные формы, которые людьми переживаются как «ситуации». Здесь напрашиваются следствия для социологии и политологии, поскольку в таком случае нельзя поставить вопрос о «противоречивом этосе», с одной стороны, и остальном, «нормальном» обществе — с другой, тогда как в этих дисциплинах часто считается достаточным концептуализировать причину, например, протестного движения в исследование того, «какие они», те, кто протестует, чем они отличаются в своих сущностных характеристиках от тех, кто не протестует, как будто иммунной системе не все равно, почему они это делают5.
1 Аутопойезис — (от греч. аито^ — сам, ло^оц — создаю, произвожу, творю) буквально означает самостроительство, самопроизводство или воссоздание себя через себя самого.
2 Луман Н. Социальные системы. СПб., 2007. С. 487.
3 Там же. С. 481.
4 Там же. С. 485.
5 «Ей (социологии. — Р.П.) важно выяснить, почему преступники совершают свои деяния (даже без юридических признаков состава преступления), почему неудачники неудачливы, почему протестуют протестующие. Тем самым социология насыщает иммунную систему общества удивительно непоследовательными когнитивными запросами, познавая затем общество как противоречие таким запросам, и обслуживает его без должного понимания, основываясь лишь на данном противоречии. Социологическая утопия живет за счет своей иммунной системы, несовместимой с иммунной системой общества. Так социология становится болезнью общества, а общество — болезнью социологии, если данная несовместимость теоретически не поставлена под контроль» (Там же. С. 485-486).
Так, например, чиновники и эксперты, объясняя протестную активность москвичей (будем вести отсчет с митинга на Чистопрудном бульваре 5 декабря 2011 г.), пользовались терминами, которые, как нередко выражаются кибернетики, «дигитализируют континуум» населения. Есть «индифферентные», а есть «раздраженные» (или «рассерженные»). Так, например, В. Сурков говорит о «раздраженных городских сообществах»6; ранее (за полтора года до митинга на Чистопрудном) в докладе «Ответственный класс: кто осуществит модернизацию России?», представленном Центром модерниза-ционных решений, был использован термин «новые сердитые»7. Высказывание В. Суркова обращено к самим «раздраженным» либеральным силам, которые должны добиться парламентского представительства, а доклад ЦМР предлагался вниманию членов правящей партии и призывал их обратить внимание на «энергию» «новых сердитых», обуздав которую можно «выиграть следующие и следующие за этими политические циклы». Наибольшее распространение в СМИ получает образованный из этих двух термин «городские рассерженные» (или «рассерженные горожане»), который, будучи президентом, употребил Дмитрий Медведев.
Д. Кралечкин подмечает, что объяснительная роль этого распространенного феноменологического наблюдения аналогична роли флогистона в «наивной» теории горения8. Недовольство выказывают недовольные по причине наличия в них скрытой силы по типу мольеровской vis dormitiva. В конечном счете реакция на любую ирритацию может быть представлена как недовольство существующим положением вещей, «какое бы социальное движение ни взять, от войны со школьной учительницей до свержения монархов, это "описание" феноменологически подойдет, будет выглядеть убедительным»9. В таком смысле понятие социального движения можно выводить и из нативной тавтологии — теории импетуса10.
Проблема, однако, лежит глубже простого предъявления претензии к тавтологии в объяснении, типичной для схоластики. Кралечкин говорит о дискурсивном явлении, когда различные виды «недовольств» ставятся на одну доску, обобщаются в одну тавтологию,
6 См.: Сурков В. Интервью Сергею Минаеву от 5 декабря 2011 г. URL: amigo095. livejournal.com/489746.html
7 Ответственный класс: кто осуществит модернизацию России: Сокращенная электронная версия доклада, представленного на заседании либерального клуба партии «Единая Россия» 23 июня 2010 г. URL: http://www.liberty.ru/Themes/Otvetstvennyj-klass-kto-osuschestvit-modernizaciyu-Rossii
8 См.: Кралечкин Д. Сердитый — давно не битый. Запись в блоге от 06.12.12. URL: http://pharmakos.livejournal.com/540252.html
9 Там же.
10 Рассуждения Лумана на эту тему в: Луман Н. Социальные системы. С. 522523.
после чего причину протеста можно уже не искать в феноменологической действительности социологических замеров и реконструкций инфраструктурных условий появления этоса «конкретной» группы, потому что такая феноменологическая действительность становится возможной только благодаря этой политической тавтологии: «То есть политика отличается тем, что иногда феноменологическое описание не может "уточняться далее", расшифровываться через некоторый социальный механизм, а становится "реальным паттерном", описывающим не более и не менее самого означающего "недовольства" и "сердитости", которое легко перескакивает с одной страты на другую»11.
Происхождение этого описания можно найти в дискурсивном механизме, программирующем коммуникацию. Он предполагает double bind, интерпелляцию индивида на двух разных уровнях коммуникации12. По значимому для него каналу (по какому проводятся решения в любой организации), созданному для «регулирования жизни» (а не для обратной связи), в качестве функционального аналога «контрольного числа» передается вопрос: «вы чем-то недовольны?»13 — вопрос, откровенно симулирующий участие, на деле (на уровне «метакоммуникации») призван проверить отношения на стабильность (конфликт, напомним, характеризуется нестабильностью коммуникации в том смысле, что торг может быть прерван в любой момент). На первый взгляд менее рискованным будет подмигнуть и подтвердить асимметрию во взаиморасчетах, однако сделать это эксплицитно само по себе рискованно, потому что на уровне метакоммуникации это уже означает сделать одолжение, т.е. намекнуть на кооперативность как истинную причину.
Казалось бы, если метафорический уровень коммуникации сулит проблемы, остается еще уровень буквального смысла. Но буквальный ответ на вопрос (перечисление бед) может быть прочитан как обвинение, поэтому его тоже стоит избегать (а также потому, что на уровне метакоммуникации он воспринимается как уход от ответа). Если не принимать во внимание сейчас патологические случаи, то безопасная стратегия будет заключаться в том, чтобы представлять себя в безопасности, вне ситуации интерпелляции, чем и спасается население в деполитизированной современности, где отсутствует сколько-нибудь внятная дискурсивная разметка (наличие которой говорит о большей независимости, преодолении периода «раннего детства»)14.
11 Кралечкин Д. Сердитый — давно не битый...
12 Здесь наше рассуждение следует за логикой Д. Кралечкина (Кралечкин Д. Сердитый — давно не битый.) и опирается на кн.: Бейтсон Г., Джексон Дон Д., Хейли Дж., Уикленд Дж.Х. К теории шизофрении. Новосибирск, 2002.
13 Кралечкин Д. Сердитый — давно не битый.
14 Ср.: Бейтсон Г. и др. К теории шизофрении.
Проверка предсказуемости отношений существует для того, чтобы отслеживать динамику двух генерализирующих эффектов. Первый состоит в том, чтобы из индивидуальной безвыходности получались коллективные «довольные», частные обиды которых не перерастают во всеобщее недовольство. В своем довольстве они не дают повода себя исследовать, пока у кого-то среди них не разовьется патология «буквализма» (понимаемая в центре как следствие «перегибов на местах»). С такими приятно провести «разговор по существу», пока их немного, а много их не бывает, потому что у них между собой мало общего: в своем буквализме они не отрывают своего протеста от партикулярного повода.
Как раз второй, опасный эффект состоит в генерализации претензии, т.е. в отказе от буквализма в предъявлении претензии: когда невозможность прокомментировать ситуацию (из-за моментального обвинения в подаче обвинения) приводит не к бегству от реальности (интерпелляции), а к протесту против всего ее привилегированного положения. И зондировать кого бы то ни было (как вообще понять, недовольного ты зондируешь или нет, если не спросить, чем он недоволен, тем самым искажая эксперимент своим наблюдением?) в поисках первопричины его действий не единственное, что можно предпринять, поскольку здесь образована аутопойетическая система протеста (про нее ниже) — машина отрицания и конфликта, которая живет безостановочной переменой тем.
«Напрашивающиеся» феноменологические описания не отменяют того факта, что феномены могут объясняться через дискурсивные механизмы. То есть подобное дискурсивное описание предлагает обратиться к взаимозависимости участников одной поведенческой системы, а не зацикливаться на поиске их "идентичностей". Здесь можно процитировать статью исследовательской группы Г. Бейтсо-на, посвященную результатам многолетнего проекта по развитию концепции double bind: «Самым полезным способом формулировки описания double bind является не терминология связывателя (binder) и жертвы, а терминология описания людей, захваченных системой поведения, продуцирующей конфликтующие описания отношений и вытекающее из этого субъективное страдание. В своих попытках работать со сложностями многоуровневых паттернов в человеческих коммуникативных системах исследовательская группа предпочитает акцент на циркулярных системах межличностных отношений, нежели более традиционный акцент на поведении отдельных индивидуумов либо на единичных последовательностях взаимодействия»15.
15 Bateson G., Jackson D., Haley J., Weakland J. A Note on the Double-bind — 1962 // Communication, Family and Marriage / Ed. D. Jackson. Palo Alto, 1968. Цит. по: Бейт-сон Г. Шаги в направлении экологии разума: Избранные статьи по антропологии. М., 2010.
Иммунная система и структура ожиданий
Мы говорили об эффекте генерализации, когда открепление недовольства от партикулярных означаемых приводит к размыванию сути отдельных претензий и появлению генерализированного отрицания порядка. Однако в этом процессе снижается вероятность того, что протестующие будут лояльны одному общему мотиву (по сравнению, например, с социалистическим движением XIX в.16). Что же тогда способно преодолевать невероятность коммуникации и превращать отрицание в операции системы? Что формирует самореферентное единство таких систем?
Причиной единства, согласно Луману, является «форма протеста»17, т.е. наиболее вероятная коммуникация среди тех, кто вынашивает притязания на структурно «неположенное». Для того чтобы претендовать на то, что «не положено», приходится отличать себя от того порядка, который устанавливает, что положено, а что нет. Это дает повод обвинить такого наблюдателя в претензии на привилегированную наблюдательную позицию. Суть привилегии в том, что привилегированный минует законный суд (уповая нынче на суд общественности). Эпическую попытку, не раз упоминаемую Луманом в своих текстах, предпринял Сатана: «Попытка провести границу, чтобы с другой ее стороны наблюдать за Богом и его творениями, как считалось в древности, привела к падению ангела Сатаны. Ведь наблюдатель — поскольку он видит наблюдаемое и другое — сочтет себя лучшим и тем самым разминется с Богом»18.
Такая конфигурация наблюдения не предполагает рефлексию, протест существует в форме реактивной, а не когнитивной: «протестующие... выставляют собственную инициативу в качестве реакции на невыносимые обстоятельства. И от адресатов тоже требуется реакция — а не дальнейшее стремление к познанию»19. Поэтому неудивительно, что из операционализации противоречия происходит семантика «хороших людей», к которой активисты (не только политических организаций, но и уличные) прибегают для оправдания протеста, а «охранители» — для его критики. Поэтому, например, гипотеза «двух Россий» — России, для которой Дума нелегитимна, и всей остальной России — устраивает и ту и другую сторону20.
Понятно, что те, кому удалось собраться, друг для друга будут хорошими по определению. Все они «хорошо подходят» этой неве-
16 См.: Луман Н. Общество общества. М., 2011. Т. 2. С. 273.
17 Там же. С. 274.
18 Там же. С. 270.
19 Там же. С. 275. См. выше рассуждения о семантической фигуре противоречия.
20 Интересно, что гипотеза «двух Россий» не подтверждается как раз эмпирически (см., например, исследования НИИ митингов А. Бикбова).
роятной ситуации протеста, форму которого не выбирают: форма протеста одна, и она называется протестом. Откуда тут взяться рефлексии? Либо рефлексия, либо мотивация.
Поэтому «хорошие люди» не могли бы претендовать на субстанциональную «хорошесть». Всему «хорошему», что в них есть, они обязаны структурам, т.е. структурным последствиям любой самопрезентации. По структурным же причинам (а не потому, что только у них есть совесть) они обращаются к моральной аргументации, которая помогает связывать то, что правильно, с тем, что достойно уважения. Протестное движение структурно не может избежать семантики собственной правоты. Те, кто думает, что знают, как правильно, выполняют функцию отрицания по отношению к статус-кво. Они приносят те конструкции реальности, которые иначе появиться не могли бы.
Функциональная дифференциация, разделение общества на функциональные подсистемы со своими «правилами игры», привела к тому, что моральная коммуникация больше не обладает большой надежностью. «Моральный аргумент», служивший когда-то обоснованием «бытия Божия», теперь не доказывает существования единого центра, координирующего различия, а, наоборот, опровергает его за счет ситуативной релевантности моральной аргументации: «Нарушения норм морали становятся объяснимыми, а суждения о них тем самым допускают возможность ссылки на обстоятельства»21. Теперь, с одной стороны, коды функциональных систем принципиально аморальны, но с другой — «сама мораль принимает и даже реморализирует это условие. Саботаж кода становится моральной проблемой, например коррупция в политике и в праве, или допинг в спорте, или покупка любви, или махинации с данными эмпирического исследования»22. То есть причина для морализации — наличие угрозы кодированию другого коммуникативного средства, обусловливающего коммуникации в той или иной функциональной подсистеме. В нашем случае речь идет о подсистеме политики, где в качестве «слабого места» фигурирует дисфункция оппозиции. Нарушение правил «честной игры» с оппозицией отражается в ставшей популярной фигуре «несистемной оппозиции», в представлении которой «системная оппозиция» оппозицией вообще не является.
Несистемная оппозиция вооружена моралью, которая подает сигнал при виде угрозы. «Злая» партия «жуликов и воров» врет, поэтому на помощь должна прийти «добрая машина пропаганды»,
21 Луман Н. Общество общества. М., 2011. Т. 1. С. 425. «Когда открыто проявляется неконгруэнтность всех кодов между собой и в их отношении к коду морали, общество должно отказаться от того, чтобы воспринимать само себя как моральную инстанцию» (Там же. С. 430).
22 Он же. Общество общества. Т. 2. С. 477-478.
которая всегда говорит правду23. Так понижается надежность ожиданий в функциональной системе способом, который мы описывали выше, — за счет использования формы противоречия, специально существующей в качестве иммунитета системы ради сохранения возможности вносить нестабильность в ее коммуникации. Стабильность самого медиума морали в обществе, т.е. возможность использования его в различных коммуникациях, поддерживается за счет нестабильности условий для уважения и неуважения. Мораль не объединяет всех воедино, «полиция расходится здесь во взглядах с потребителями наркотиков, студенты — с членами правления крупного предприятия, профессиональные служащие — со своими клиентами»24. Отсюда моральная (т.е. проблематизирующая условия уважения) реакция на протест: протестующих не за что уважать, пока они сами неуважительно относятся к порядкам проведения митингов, к всенародно избранным депутатам, к рекреативной функции Чистых прудов — в общем, пока они не уважают чужие стандарты уважения, запрещающие драться с полицией («6 мая») и разделывать на части собственных жен (казус Кабанова), даже если последние их тоже не уважают.
Все это — благотворные условия для того, чтобы «шельмовать» протест как неадекватный, «асимметричный», привносящий в коммуникацию ненадежность «ответа» на интерпелляцию. Рефлексия ненадежности находит отражение в семантике нестабильности и «раскачивания» порядка.
Однако моральная реакция на привнесение ненадежности — это половина дела, потому что это именно ре-акция. Делать надежными поведенческие ожидания в обществе — это функция права. Но именно эта функция права комплементарна опять же его иммунной функции, которая, как мы видели, выполняется и конфликтами, обусловливающими иммунные события. «Связь права и иммунной системы видна отчетливее, если учесть, что право создается в предвосхищении возможных конфликтов»25. Право и протестное движение выполняют общую функцию, поскольку благодаря им отбираются конфликты, которым суждено иметь последствия26.
23 См.: Навальный А. Выступление на митинге на Пушкинской площади 5 марта 2012 года. URL: http://www.youtube.com/watch?v=9qUbN3GLXLM&feature=youtu.be. Сайт «машины»: www.mashina.org.
24 Луман Н. Общество общества. Т. 1. С. 427.
25 Он же. Социальные системы. С. 489-490.
26 Здесь надо сказать несколько слов о нашем праве утверждать аутопойезис конфликта. Если иммунное событие — это отклоняющая коммуникация, то для образования аутопойетической системы конфликта что-то должно создать мотив, канализировать возможности отклонения в том смысле, в каком повышают вероятность определенного типа коммуникации коды функциональных систем. Затем только встает вопрос о том, как именно общество отбирает конфликты, с которыми ему по
Право повышает ожидание того, что приказ будет исполнен без пререканий, а транзакция не примет вид шантажа. Причем с его помощью политические и экономические состояния становятся «центрами притяжения», поскольку те, кто может позволить себе конфликт, определяют возможности для других. В таком случае для того, чтобы решиться на конфликт, нужна уже не столько храбрость, сколько «рациональность», определяющая оправданность отклонения, его правомерность. Правомерные, предсказуемые отклонения вытесняют те отклонения, которые тянут в неизведанное: «все прежние правовые порядки складывались в данной перспективе как предварительное разрешение возможных конфликтов. Лишь в современном обществе всеобщего благоденствия право начинает, так сказать, «обгонять» само себя — для предварительного решения конфликта вводятся новые условия, о которых никто бы не подумал, не будь на то права; и ожидания, следующие отсюда, объявляются правом»27.
В нашем случае такое правовое «предвосхищение» является продолжением логики «деполитизации», своеобразной «ложной реакцией» на артикуляцию протестом отклонений. Эта артикуляция в свою очередь заявляется как реакция на снижение избыточности, уровень которой в «государстве всеобщего благосостояния» поддерживается партийной конкуренцией28. Политика в таком государстве29 требует перерабатывать конфликты, в то время как биополитика может довольствоваться реакциями на «угрозы и вызовы времени» и управлять в обход механизмов публичной и дискурсивной поли-
пути, и о праве и протестных движениях, которые вместе являются двумя («скорее, традиционным» и «скорее, современным» (Луман Н. Социальные системы. С. 518)) способами такого отбора.
Конфликт получается не просто из возможности сказать «нет», а из возможности сказать «нет» и «ответить за слова». Поэтому общество ради сохранения работоспособной иммунной системы должно «обеспечивать свободные возможности конфликтов, что может достигаться не предписаниями о начале конфликта, потому что система должна иметь мобильную и ad hoc мотивацию, а именно путем обусловливания перспектив репродукции конфликтов, начавшихся по каким бы то ни было поводам» (Там же. С. 516). Перспективы репродукции обусловливаются через контроль над используемыми в борьбе средствами (запрет на физическое насилие ведет к росту комплексности в системе: убить психологически тяжелее, чем оборвать разговор, но убедить, не угрожая убийством, — более невероятная с эволюционной точки зрения надежда, хотя мы и привыкли делать это ежедневно) и через включение в конфликт третьих лиц, которые вводят дополнительную ненадежность своим "poker face" (Там же. С. 517). В случае протестного движения третьей стороной является как раз не «общественное мнение», которое можно было бы выгодно обвинить в конформизме, а «молчаливое большинство», которое определяется через конформизм.
27 Луман Н. Социальные системы. С. 490.
28 См.: Назарчук А.В. Теоретико-политические воззрения Никласа Лумана // Полис. 2006. № 3. Цит. по: http://www.nazarchuk.cOm/articles/article14.html#a5
29 Простоты ради мы сейчас не говорим о понятии политики в теории социальных систем Н. Лумана.
тики. Из соображений противодействия дискурсивным тенденциям посредством права вводятся биополитические категории «заботы о населении» — о различных «социальных группах», в отношении которых в современном обществе противоправно «разжигается ненависть». Предвосхищение, собственно, понимается здесь как подгонка права под принцип ad hoc-кратии. Как только становится известно о подготовке «опасного» (как террористический акт) отклонения, сразу назначается ущемленная группа (технически она «маячит на горизонте» всегда, потому что конфликту предшествуют какие-то отношения), наличием которой устанавливается состав преступления. Даже если не все ее члены возмущены (показательны, например, инициативы православных против уголовного преследования "Pussy riot"30), экспертиза опосредует предъявление морального ущерба (принципиальная верифицируемость которого уже лежит в основе нормотворчества). На практике, однако, состояние «моральной травмы» программировать, оказывается, не так просто, и тогда в ход идет более стандартизированное, а потому более легко задействуемое «грубое нарушение общественного порядка», т.е. «хулиганство». Отдавать на откуп отдельным людям экономию «морального вреда» — значит перепрограммировать кодирующую структуру системы права, поэтому неуважение к чужим принципам уважения перерабатывается как неуважение к порядку31. Грубо говоря, «пострадавший» мотивирован бесконечно, с запасом, отпущенным его наглостью, поэтому с точки зрения упорядочения проще вменять ему вину перед «всеми», т.е. перед чем-то, что символизирует их единство, чем перед кем-то, кто может потребовать неизвестно чего.
Хулиган и есть специальный персонаж, которому можно вменить нарушение порядка, тем самым проводя отклонение по ведомству права, а не по ведомству протестного движения. Хулигана (как персонажа) удобно представлять как слона в посудной лавке: он наносит ущерб порядку нечаянно, потому что правовые условия, в которых он оказался, не позволяют ему пакостить адресно, малейшее его шевеление означает полный разгром и «противопоставление себя в грубой форме»: «Хулиган, иначе говоря, символизирует любую урну, которую он сбивает ударом ноги, превращая ее в означающее господство порядка, но тем, что он ее сбивает, он создает
30 См., например: МониаваЛ. Открытое письмо про Pussy riot. Запись от 06.03.12 в блоге. URL: http://moniava.livejournal.com/1093041.html (перепечатано в: Православные в защиту Pussy Riot: Перепечатка // Большой город. 07.03.12. URL: http:// bg.ru/society/pravoslavnye_v_zashhitu_pussy_riot-10277); Обращение к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу. Запись от 19.06.12 в блоге. URL: http://pechalovanie. livejournal.com/605.html
31 Под программами Луман понимает те дискурсивные механизмы, которые облегчают задействование кода функциональной системы в той или иной ситуации.
знак беспорядка, обрушения в случайность (мало ли что ему могло подвернуться)»32. Массовое скопление людей, не причиняющих никакого материального ущерба, а только нарушающих правила порядка (самого массового скапливания), само по себе является неприкрытым хулиганством, и для него существует отдельная статья33. То есть люди наносят моральный ущерб, потому что протест не может быть без морального конфликта, но «носят его в решете» и никак не могут нанести, потому что оказываются хулиганами, слонами в посудной лавке, наносящими даже не материальный ущерб хозяину лавки, выраженный в количестве битой посуды, а нематериальный ущерб порядку, выражаемый иносказательно через его «хрупкость».
Эти отношения между программами в системе права, структурирующими ожидания в предвосхищении возможных конфликтов, и артикуляцией отклонений протестным движением, выполняющей иммунную функцию, видны нам «в обычном варианте социально-исторических представлений» как «политэкономический комплекс современного капитализма и стимулированная им совокупность социальных движений»34. Претензия к дисфункции кода власти выражается в нерефлексивной форме протеста с помощью морали, получает свою долю моральных контраргументов, но низводится не столько в неуважение к чужим стандартам уважения, сколько в неуважение к господствующему порядку, который в силу дисфункции кода не обладает должной избыточностью, чтобы переработать эту претензию как конфликт. То есть можно судить, что в рамках такой организации, как наше государство, этот «политэкономи-ческий комплекс» предстает не самым «современным» образцом. Есть известное лукавство в том, чтобы по отношению к движению протеста занимать позицию «я не понимаю, чего они хотят». «Я не понимаю, как это продолжить» — вот типичная проблема, порождаемая столкновением с избытком смысла35. «Культурное» понимание как раз заключается в том, чтобы сохранять свою эпистемологию чувствительной к отклонениям — тем более, когда есть признаки того, что она перестает работать.
32 КралечкинД. Воспаление хитрости // Русский журнал. 2012. 04.08. URL: http:// www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Vospalenie-hitrosti#_ftn2
33 2 1 3-я статья УК РФ «Массовые беспорядки», максимальный срок по которой даже превышает максимальный срок, установленный в качестве наказания за хулиганство.
34 Луман Н. Социальные системы. C. 526.
35 Разумеется, мы говорим здесь об избыточности с «прикладной» точки зрения, т.е. о чрезмерном, переполненном сообщении, которое цензурируется по принципу «Да ведь все это можно проще сказать!». Этот маневр совершается как раз в тех случаях, когда избыточность сообщения — в шенноновском смысле, как мера уникальности, нередуцируемости, несжимаемости — низка, т.е. когда сообщение является чересчур сложным для восприятия без специальной подготовки.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бейтсон Г., Джексон Дон Д., Хейли Дж., Уикленд Дж.Х. К теории шизофрении. Новосибирск, 2002. [Bejtson G., Dzhekson Don D., Khejli Dzh., UiklendDzh.X. K teorii shizofrenii. Novosibirsk, 2002.]
2. Кралечкин Д. Воспаление хитрости // Русский журнал. 2012. 04.08. [Kralechkin D. Vospalenie khitrosti // Russkij zhurnal. 2012. 04.08.] URL: http:// www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Vospalenie-hitrosti#_ftn2
3. Кралечкин Д. Сердитый — давно не битый. Запись от 06.12.12 в блоге. [Kralechkin D. Serdityj — davno ne bityj. Zapis' ot 06.12.12 v bloge.] URL: http:// pharmakos.livejournal.com/540252.html
4. Луман Н. Общество общества. М., 2011. Т. 1, 2. [Luman N. Obshchestvo obshchestva. M., 2011. T. 1, 2.]
5. ЛуманН. Социальные системы. СПб., 2007. [Luman N. Social'nye sistemy. SPb., 2007.]
6. Назарчук А.В. Теоретико-политические воззрения Никласа Лумана // Полис. 2006. № 3. [Nazarchuk A.V. Teoretiko-politicheskie vozzrenija Niklasa Lumana // Polis. 2006. N 3.] URL: http://www.nazarchuk.com/articles/article14. html#a5
7. Bateson G., Jackson D., Haley J., Weakland J. A Note on the Doublebind — 1962 // Communication, Family and Marriage / Ed. by D. Jackson. Palo Alto, 1968.
