CC BY
31
© Кислякова Е.Ю., 2011
ДИСКУССИИ
УДК 801 ББК 81.00
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИЗУЧЕНИЯ ИНАКОСТИ КАК КАТЕГОРИИ ЛИНГВИСТИКИ
Е.Ю. Кислякова
Рассмотрены различные философские интерпретации Другого как ключевого понятия в определении лингвистической категории инакости. Установлено, что концептуализация феномена Другого репрезентирована в языковых формах, определяющих категориальный статус инакости.
Ключевые слова: когнитивное расщепление сферы «Я», понятие Другого, категоризация и концептуализация инакости, вербализация инакости, лингвистическая категория инакости.
Термин «инакость» сравнительно недавно вошел в современные философские словари [16], поскольку осмысление, концептуализация и категоризация данного понятия происходили в рамках философской концепции Другого: именно разработка проблемы Другого и способствовала формированию категории инакости, прежде всего в антропологии, в работах К. Леви-Стросса и его единомышленников.
Онтологическую фундаментальность идей одного и другого утверждал еще Платон, и его мнение по этой проблеме воспроизводил Гегель: «Бог создал мир из природы одного и другого; он их соединил и образовал из них третье, которое имеет природу одного и другого» (цит. по: [12, с. 3]). Согласно Гегелю, одно имеет смысл первичной определенности в отношениях с иным [там же].
В структуре соотношения «человек и мир» человек признается объективно суще-
ствующей отправной точкой всей системы координат - в отношении к другому человеку и в осознании самого себя как реального индивида [21]. Э. Бенвенист, рассматривая феномен субъективности в его лингвистическом выражении, высказывал мнение, что самосознание основано на диалогическом принципе, предполагающем понятие Другого (иного). Именно Другой объективирует Эго, превращая его из субъекта познания в его объект [6, с. 294-295].
Из всего многообразия подходов к интерпретации Другого в современной философской мысли традиционно выделяются следующие: экзистенциально-феноменологический, герменевтический и постструктуралистский [19], для которых Другой и его инакость являются одними из центральных понятий.
В работах Э. Гуссерля, Ж.-П. Сартра, М.М. Бахтина, М. Бубера Другое получает экзистенциально-феноменологическую интерпретацию. В частности, Ж.-П. Сартр предлагает феноменологическое описание Другого на уровне «фактической необходимости» его присутствия в непосредственном, жизненном
опыте: именно «в повседневной реальности является нам Другой» [20, с. 277] (курсив наш. - Е. К.). В связи с понятием Другого Ж.-П. Сартр изучал феноменологию взгляда в функции «разглядывающего взора».
В научных концепциях М. Бубера [8] и М.М. Бахтина [4; 5] феномен иного представлен в терминах диалогического отношения. Исходной посылкой М. Бубера служит диалогический принцип, согласно которому сущность человека предстает в потребности, поиске диалога: «Мир двойствен для человека в силу двойственности его соотнесения с ним» [8, с. 16]. Такая двойственность может быть выражена парами основных слов, произносимых человеком, например, концептуальными диадами «Я-Ты», «Я-Оно», репрезентирующими категорию самости и оппо-зитивную ей категорию инакости (см. подробнее: [13]). М. Бубер так писал по этому поводу: «Основные слова суть не отдельные слова, но пары слов. Одно основное слово -это сочетание Я-Ты. Другое основное слово - это сочетание Я-Оно; причем, не меняя основного слова, на место Оно может встать одно из слов Он и Она. Таким образом, двойственно также и Я человека. Ибо Я основного слова Я-Ты отлично от Я основного слова Я-Оно. Нет Я самого по себе, есть только Я основного слова Я-Ты и Я основного слова Я-Оно» [8, с. 17].
Следует отметить, что с позиции диалогичности утверждается, что Другой коннота-тирует положительный смысл ‘свой’, и, в силу этого, ‘необходимый’, поэтому философский аспект проблемы Другого акцентирует важность этого феномена в познании человеком мира и себя в этом мире, поскольку «именно Другой является необходимым условием конституирования самосознания каждого индивида» [21, с. 170]. В частности, смысл слова Другой определяется Э. Гуссерлем как «Я сам, конституированный внутри своей собственной исходно-первичной сферы» [11, с. 98]. По мнению М.М. Бахтина, роль Другого в формировании сознания состоит в следующем: «Быть - значит быть для другого и через него - для себя. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе, смотря внутрь себя, он смотрит в глаза другому или глазами другого» [4, с. 344].
В герменевтической интерпретации проблемы Другого исследователи исходят из иного соотношения между Я и Другим. Так, Х.-Г. Гадамер считает, что о присутствии Другого узнают по знакам, которые он оставляет в мире и которые нужно понимать, интерпретировать, придавать им смысл. К знакам относится речь, позы, жесты, эмблемы и прочее. Другой - это то, что непонятно, то, чему не удается придать смысл и тем самым не удается приблизить к себе. Другой находится далеко, и преодолоение этой «далекости» достигается с помощью диалога, который вводит разных субъектов в одно смысловое поле, делая их близкими и понятными друг другу. Любое обращение к Другому несет в себе фрагменты языка того, к кому оно обращено (см., например: [9, с. 226-227]).
При постструктуралистском подходе к данной проблеме на первый план выдвигается идея о бессознательной природе Другого. Контакт с Другим как единственно возможный способ существования и самовыражения личности - это один из основополагающих постулатов, разработанных во французской психологии. В понимании Ж. Лакана, Другой является составным и формообразующим элементом субъективности. Главной структурой в строении человека, считает Ж. Лакан, является «связь эго с другим, отношение субъекта к другому себе, к подобному, через отношение к которому он с самого начала был сформирован» [14, с. 72]. Согласно концепции Ж. Лакана, собственное Я устанавливается в отнесенности к Другому и является его коррелятом (ср. у И. Фихте: «Я» полагает «не-Я»).
В современных исследованиях значимость категории Другого определяется тем, что эта категория детерминирует «способ нашего присутствия в мире, горизонт вещей, желаний, наших тел» [18, с. 46]. Действительность Другого состоит в неустранимом наличии мысли о Другом. «Как мысль, другой реален, как действительность он есть только мысль» [19, с. 234]. Данные тезисы можно проиллюстрировать следующими размышлениями У. Эко: «Другой, взгляд Другого определяет и формирует нас. Мы (как не в состоянии существовать без питания и без сна) не способны осознать, кто мы такие, без
взгляда и ответа Других. Даже тот, кто убивает <...>, - занимается этим в исключительные минуты, а в остальное время жизни выпрашивает у себе подобных одобрение, любовь, уважение, похвалу. И даже от тех, кого унижает, он хочет получить признание - в форме страха или подчинения. При отсутствии признания со стороны других новорожденный, брошенный в джунглях, не очеловечивается (если только, подобно Тарзану, не начнет искать себе Другого, пусть даже в лице обезьяны). Можно умереть или ополоуметь, живя в обществе, в котором все и каждый систематически нас не замечают и ведут себя так, будто нас на свете нет» (см.: [23]) (курсив наш. - Е. К.).
Рассмотренные философские концепции, хотя и несколько расходятся в вопросе о методологическом статусе Другого, признают важность этого феномена в самопознании и в познавательной деятельности индивида в целом. Категория Другого является конституирующей по отношению к структуре субъективности. Важность феномена другого в познании человеком мира и себя в этом мире сформулирована Ж.-П. Сартром следующим образом: «В самом деле, появление другого необходимо больше не для конституирования мира и моего эмпирического “эго”, а для самого существования моего сознания как самосознания» [20, с. 259]. Исходя из представлений о наличии Другого, человек оказывается в состоянии судить и о самом себе: отношение данного моего Я к другому Я опосредовано его отношением ко мне как к субъекту, то есть мое бытие как субъекта для меня самого имеет своей необходимой предпосылкой мое бытие как объекта для другого.
Резюмируя основные положения, постулирующие сущностные характеристики философского феномена Другого, французский философ Э. Левинас в интеррогативном дискурсе определяет проблему инакости как бытия Эго, которое в процессе познания постоянно высвечивает Другое и присваивает его себе. Такую деятельность он трактует как эгологически синтезирующую, поскольку если «изначально “инаковость” другого лица проявляется на логическом уровне коммуникации как часть целого vis-a-vis других, в пределах которого каждый выступает дру-
гим для другого», то далее «через лицо Другого, через его смертность, все, что в этом Другом не имеет отношения ко мне, - указывает Левинас, - имеет ко мне такое отношение и затрагивает меня» [15] (курсив наш. -Е. К). Следовательно, представляется возможным говорить об эгологической функции языка, инспирирующей познание себя самого через иное.
Проблема Другого раздвинула границы классической философии до философской антропологии, которой удалось разглядеть человека как наивеличайшую загадку для самого себя, поскольку именно человек свидетельствует о существовании высшего мира. По словам Н.А. Бердяева, «личность человеческая более таинственна, чем мир», ее тайна «никому не известна до конца» [7, с. 53]. Эта тайна пребывает в глубинах духовного мира личности, в ее душе, психике, сознании. Русский философ пишет: «Начало сверхчеловеческое есть конститутивный признак человеческого бытия. Человек есть существо, недовольное самим собою и способное себя перерастать. Самый факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном. Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности. С одинаковым правом можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и рабье» [там же, с. 55].
Современная философская мысль объясняет дуальность человеческой природы с точки зрения следующих позиций:
- с биологически-антропологической точки зрения человек не совершенствуется, он совершенствуется лишь с точки зрения возрастания силы сознания и духа, с одной стороны, и изобретенных им социальных, технических орудий - с другой. Но, согласно Н.А. Бердяеву, в этом процессе целостность человека все более и более нарушается и он делается существом все более и более раздвоенным [там же, с. 57]. Большое значение для философской антропологии имеют
идеи Баховена, который открывает глубинный, архаический слой человеческой природы, ее изначальную связь с материнским лоном, борьбу мужского, солярного, и женского, теллурического, начал, метафизику пола в человеке. Для Бахо-вена полярность есть основной признак человека. В нем совершается космическая борьба солнца и земли, персонализма и коллективизма (подробный анализ позиции Баховена см. в работе [10]), что находит свое языковое воплощение в концептуальной диаде «Я-Они»; с точки зрения гендера человеческую природу также характеризует полярность. Пол совсем не есть функция человеческого организма, пол есть свойство всего организма человека, каждой его клетки, как доказано З. Фрейдом (см., например: [22]). По мнению Н.А. Бердяева, человек есть не только половое существо, но и существо бисексуальное, совмещающее мужской и женский принцип в разной пропорциональности, и нередко в жестокой борьбе. Только соединение мужского ан-тропологически-личного начала с женским космически-коллективным началом создает полноту человека. Это соединение осуществляется двояко - в каждом мужчине и в каждой женщине внутри их бисексуальной, андрогинной природы и через выход мужской природы в другую женскую природу и женской в другую мужскую природу. Этим характеризуется амбивалентность (совмещение) человеческой природы [7, с. 68]; с точки зрения психологии человек есть существо больное, с активной подсознательной жизнью. Человеческая душа раздвоена, в ней происходит мучительное противоборство противоположных элементов: в современном человеке, которого наблюдает и изучает психология, есть не только современное сознание и современный строй души, в нем есть также древний архаический человек, есть дитя с инфантильными инстинктами, есть неврастеник и сумасшедший. Как отмечает Г.-К. Юнг, это столкновение современной души и современного сознания с архаическими инфантильны-
ми и патологическими элементами создает необычайную сложность человеческой ментальной сферы, в которой выделяются сознательное, подсознательное и бессознательное [24, с. 103-114, 240-244, 246-249].
Логико-философские аспекты интерпретации Другого представляют значительный интерес в собственно лингвистическом плане (см., например, исследование Т.И. Семеновой [21]). Проблема Другого конституирует контекст антропоцентрического подхода к языку. Концепция Другого ввела в фокус лингвистической проблематики три круга явлений:
1) семиотизацию личности - ее речевых и поведенческих проявлений;
2) самопознание через диалогизацию внутреннего мира и превращение субъекта сознания в объект познания;
3) поляризацию своего и чужого (сферы Эго и сферы Другого) [1, с. 648-649].
Концепция Другого, помимо вышеперечисленных лингвистических проблем, позволила рассматривать функционально-логическую категорию оценки сквозь призму лингвистических явлений и давать ей языковую интерпретацию.
Дуальный характер представления субъекта о самом себе строится через диалогическое единство познающего и познаваемого Я, которое, по определению Х. Плес-нера, «конституируется как Я, будучи в одном лице res cogitans и cogitato» [17, с. 6162]. Диалогизация внутреннего мира человека утверждается в высказывании М.М. Бахтина: «Во всем, чем человек выражает себя вовне (и следовательно, для “другого”), - от тела до слова - происходит напряженное взаимодействие “я” и “другого”: их борьба (честная или взаимный обман), равновесие, гармония (как идеал), наивное незнание друг о друге <...> и т. п.» [4, с. 353]. Когнитивное расщепление сферы Я происходит вследствие того, что человек как субъект наблюдения «может путем взгляда на себя со стороны, путем процесса отчуждения, объективации, все больше и больше, практически бесконечно, приближаться к самому себе как к объекту наблюдения» (цит. по: [21, с. 172]).
Тонкости самосознания и самопознания субъекта объективирует языковая форма, что
отражается в языковых фактах. Так, на лексическом уровне бинарный способ концептуализации образа человека-субъекта порождает двойственность его местоименного представления. Многоплановый характер человека концептуализируется, например, в английском языке через местоимение oneself, которое вычленяет в антецедентном субъекте объективные и субъективные признаки концепта Я: физическое Я, внутренний мир Я человека, его положение в социуме, чувственную сторону Я человека, мыслительную деятельность (см. подробнее [25]). Другим примером, иллюстрирующим явление когнитивного расщепления сферы Эго говорящего, являются метафоры персонификации, подробно рассмотренные А.Н. Барановым в работе [3]. Например, устойчивое выражение его глаза бегали индуцирует следующее понимание: ‘есть иное Я, вероятно подлинное, которое субъект тщательно скрывает, замещая его ситуативным Я; русские частицы мол и дескать также относятся к классу лексических единиц, которые связаны с феноменом расщепления говорящего (подробнее см.: [2]).
На морфологическом уровне в русском и английском языках представлен феномен меж-субъектных отношений, названия которых начинаются с аффикса со- (сочувствие, содействие, сотрудничество, состояние и др.) и co- (cooperation, co-worker, coordination и др.). В приведенных примерах прослеживается выход субъекта за пределы своей «чистой» индивидуальности и проникновение в сферу деятельности/бытия другого субъекта.
С точки зрения грамматических форм выражения инакости следует выделить категорию сослагательного наклонения, соотносящуюся с логической категорией возможного и противопоставленную изъявительному наклонению как выражающему сущее, самость.
Таким образом, феномен Другого как ментефакт когнитивной сферы носителя той или иной лингвокультуры имеет свою степень грамматикализации, что свидетельствует о его концептуальной обобщенности, и, как следствие, категоризации данного феномена определенными языковыми средствами. Концептуализация, категоризация и вербализация данного феномена в языке позволяет говорить о нем как о лингвистической категории инакости.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. - 2-е изд., испр. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 896 с.
2. Баранов, А. Н. Заметки о дескать и мол / А. Н. Баранов // Вопросы языкознания. - 1994. -№4. - С. 114-124.
3. Баранов, А. Н. Расщепление субъекта и метафоры персонификации в политическом языке эпохи перестройки / А. Н. Баранов // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания : сб. науч.-аналит. обзоров. - М. : ИНИОН РАН, 1992. - С. 35-47.
4. Бахтин, М. М. 1961 год. Заметки // Собрание сочинений. В 5 т. Т. 5. Работы 1940-х - начала 1960-х годов / М. М. Бахтин. - М. : Рус. слов., 1997. -С. 329-363.
5. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. - М. : Искусство, 1979. - 424 с.
6. Бенвенист, Э. Общая лингвистика и вопросы французского языка : пер. с фр. / Э. Бенве-нист. - М. : Прогресс, 1974. - 447 с.
7. Бердяев, Н. А. О назначении человека / Н. А. Бердяев. - М. : Республика, 1993. - 383 с.
8. Бубер, М. Я и Ты / М. Бубер ; пер. с нем. Ю. С. Терентьева, Н. Файнгольда. - М. : Высш. шк., 1993. - 175 с.
9. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Х.-Г. Гадамер ; пер. с нем., общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. - М. : Прогресс, 1988. - 704 с.
10. Гуревич, П. С. Человек как объект социально-философского анализа / П. С. Гуревич // Проблема человека в западной философии. - М. : Прогресс, 1988. - С. 504-518.
11. Гуссерль, Э. Картезианские медитации / Э. Гуссерль // Собр. соч. Т. 4 / Э. Гуссерль ; пер. с нем. В. И. Молчанова. - М. : Дом интеллектуальной книги, 2001. - 141 с.
12. Желтов, Ю. В. Категория инобытия в философской онтологии, науке и практике : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 09.00.01 / Желтов Юрий Васильевич. - Н. Новгород, 2003. - 22 с.
13. Корепина, Н. А. Языковая реализация функционально-семантической категории самости : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.19 -теория языка / Наталья Алексеевна Корепина. - Иркутск, 2009. - 24 с.
14. Лакан, Ж. Семинары. Кн. I. Работы Фрейда по технике психоанализа / Ж. Лакан ; пер. с фр. М. Титовой, А. Черноглазова. - М. : ИТДГК «Гно-зис» : Изд-во «Логос», 1998. - 432 с.
15. Левинас, Э. Диахрония и репрезентация (= Diachronie et representation) : доклад, прочитанный Э. Левинасом 20.10.1983 в университете г. От-
тавы (Канада) в рамках конференции «В поисках смысла», посвященной творчеству Рикера / Э. Ле-винас. - Электрон. текстовые дан. - Режим доступа: http://slovari.yandex.ru (дата обращения:
25.04.2011). - Загл. с экрана.
16. Новейший философский словарь. - 3-е изд., испр. - Минск : Книжный Дом, 2003. - 1280 с. - (Мир энциклопедий).
17. Плеснер, Х. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию : пер. с нем. / Х. Плеснер. - М. : РОССПЭН, 2004. -368 с.
18. Подорога, В. А. Выражение и смысл / В. А. Подорога. - М. : Ad Ма^шет, 1995. - 426 с.
19. Попов, Б. Н. Другой в современной философии / Б. Н. Попов. - М. : Нью-Лист, 2001. - 253 с.
20. Сартр, Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Ж.-П. Сартр : пер. с
фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. - М. : Республика, 2004. - 639 с.
21. Семенова, Т. И. Методологический статус другого и его роль в концептуализации внутренней сферы человека I Т. И. Семенова II Этносемиомет-рия ценностных смыслов : монография I Н. П. Ан-типьев [и др.]. - Иркутск : ИГЛУ, 2008. - С. 169-185.
22. Фрейд, З. Три очерка по теории сексуальности I З. Фрейд. - М. : Просвещение, 1990. - 52 с.
23. Эко, У Пять эссе на тему этики I У Эко. -Электрон. текстовые дан. - Режим доступа: http:II lib.aldebaran.ruIauthorIyeko_umbertoIyeko_umberto _pyat_yesse_ na_temy_yetikiI (дата обращения:
25.04.2011). - Загл. с экрана.
24. Юнг, К.-Г. Структура психики и архетипы I К.-Г. Юнг. - М. : Акад. Проект, 2009. - 302 с.
25. Lakoff, G. Philosophy in the Flesh I G. Lakoff, M. Johnson. - N. Y. : Bask Books, 1999. - 624 p.
THE METHODOLOGICAL BACKGROUND OF THE LINGUISTIC CATEGORY OF OTHERNESS
E.Yu. Kislyakova
The article focuses on various philosophical issues of the notion Other as the key notion in defining the linguistic category of otherness. It reveals the fact that the conceptualization of the notion Other is represented in the language forms, determining the status of otherness as a category.
Key words: cognitive dualization of the sphere of Self, notion Other, categorization and conceptualization of otherness, verbalization of otherness, linguistic category of otherness.
