CC BY
350
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2010. № 4
А.В. Воронцов, докт. филос. наук, проф., зав кафедрой истории и теории социологии РГПУ им. А.И. Герцена*
И.А. Громов, докт. филос. наук, проф. РГПУ им. А.И. Герцена**
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ СОЦИОЛОГИИ П. БУРДЬЕ
В статье "предпринята попытка дать изложение исходных принципов" концепции крупнейшего современного социолога П. Бурдье. Как говорят авторы статьи, "его творчество имеет ярко выраженный критический характер как по отношению к современному обществу, так и по отношению к положению дел в социологии".
Ключевые слова: современная социология, П. Бурдье, социальный статус социологии, интегративность социологии, габитус, двойное структурирование, генетический структурализм.
The author of this article attempts to "give a presentation of the original principles" of the concept of largest contemporary sociologist Pierre Bourdieu. The authors of the article claim that his work has a distinct critical character both in relation to modern society, and in relation to the situation in sociology.
Key words: modern sociology, Pierre Bourdieu, the social status of sociology, sociology of integrity, habit, double structuring, genetic structuralism.
Пьер Бурдье (род. 1930 г.) является крупнейшим современным социологом. Его идеи и методы исследования оказали значительное влияние на социологическую науку не только во Франции, но и далеко за ее пределами. Бурдье пользуется популярностью и в нашей стране, где знакомство научной общественности с его трудами началось с конца 80-х — начала 90-х гг. ХХ в.
Основные его работы — "Наследники" (1964), "Педагогическое отношение и коммуникация" (1965), "Ремесло социолога" (1968), "Воспроизводство" (1970), "Практическое чувство" (1979), "Начала" (1987), "Ответы" (1992) и многие другие. Важнейшей вехой на пути признания заслуг Пьера Бурдье стало его избрание в 1981 г. действительным членом Французской академии и получение им почетного поста заведующего кафедрой социологии в Коллеж де Франс.
Во многих отношениях научные взгляды и идеи Бурдье носят новаторский, неординарный характер и выходят за привычные рамки известных социологических школ и направлений. Его творчество имеет ярко выраженный критический характер как по от-
* Воронцов Алексей Васильевич, e-mail: [email protected]
** Громов Игорь Александрович, e-mail: [email protected]
ношению к современному обществу, так и по отношению к положению дел в социологии. Неудивительно, что позиция ученого вызывает широкие дискуссии и неоднозначные оценки.
В предлагаемой работе предпринята попытка дать изложение исходных теоретических и методологических принципов, на которых базируется концепция Бурдье, а также его видение проблем, стоящих перед социологией как наукой, и их решения.
Социальный статус социологии
Достижения Бурдье в социологии связаны не только с разработками в области теории и методологии, но и с проведением масштабных эмпирических исследований, охватывающих самые разнообразные сферы общественной жизни. Результаты этих исследований, как и саму постановку социологических проблем, Бурдье рассматривал в качестве важнейшего фактора социального воздействия, "поля влияния".
"Как только мы начинаем ставить в отношении нашего общества, например, нашей системы образования, гносеологические проблемы... — отмечал он, — они становятся политическими проблемами: нельзя не видеть, что формы классификации являются формами господства, что социология познания неотделима от социологии признания и непризнания, т.е. символического господства"1. В этой связи неудивительно, когда он пишет: "Я всегда стремлюсь трансформировать философские проблемы в практические проблемы философской политики"2. Он скептически относится к теориям, которые, по его словам, беспокоятся о том, "как бы не испачкать руки в кухне эмпирических исследований".
Критикуя "чистый интеллектуализм" во всех его формах, он, по собственному признанию, "...не в меньшей степени выступал против микрофренического эмпиризма Лазарсфельда и его европейских эпигонов, ложная техническая безупречность которых скрывала отсутствие настоящей теоретической проблематики..."
Будучи во многом критически настроенным к средствам социологического познания, Бурдье не менее остро переживает ситуацию, связанную с положением социологии в современном обществе. По мнению французского мыслителя, "социология — это социальная наука без социальной базы". Свой скепсис он обосновывает отсутствием спроса на научные разработки в социальных науках, а также сомнением в том, что кому-то нужна правда о социальном мире. Бурдье ставит вопрос: "существуют ли люди, кото-
1 Бурдье П. Начала. М., 1994. С. 43.
2 Там же. С. 36.
рым нужна правда, которые заинтересованы в правде, и, если таковые имеются, в состоянии ли они ее заказать?"3
Причем, по его мнению, большинство социологов, получая зарплату от государства, будучи функционерами, могут не задаваться таким вопросом. «Значительная часть социологических ортодоксальных работ, — подчеркивал Бурдье, — обязаны своим непосредственным социальным успехом тому, что они отвечают господствующему заказу, который сводится часто к заказу на "научную" легитимацию спонтанной социологии господствующих»4.
Французский социолог Ф. Лебарон, исследуя эпистемологическую (методологическую) позицию Пьера Бурдье, считает, что она «...основывается на двойном отказе: во-первых, от позитивистского эмпиризма, который в 60-е годы господствовал в ведущих в то время американских исследованиях и, во-вторых, от "большой теории", которая всегда угрожает исследователям, лишенным материалов, но не интеллектуальной амбиции»5.
В своей научной деятельности Бурдье прежде всего стремится предостеречь социологическое сообщество от воспроизведения канонических противопоставлений, вышедших из академической традиции (например, между Марксом и Вебером или Дюркгеймом и Вебером), помочь занять интегративную позицию, направленную на объединение достижений социологической мысли. В этой связи он считает, "что одним из препятствий в прогрессе исследовательской работы является классификаторское и политическое функционирование академической мысли, которое часто запрещает интеллектуальный вымысел, противодействуя преодолению ложных антиномий и ложных делений".
По его мнению, эти деления имеют под собой социальный фундамент, но не имеют никакого научного фундамента. Одной из причин и частью подобного деления (например, деления на субъективистов и объективистов, структурализм и феноменологизм и т.д.) является, как считает Бурдье, установление в теории положений, связанных с обладанием различными формами культурного капитала6.
Как пишет французский социолог, "имеется сильная корреляция между типом капитала, которым располагают исследователи, и разновидностью социологии, которую они защищают как единственно легитимную"7. По Бурдье, "во всех полях — и в социоло-
3 Там же. С. 82.
4 Там же.
5 Лебарон Ф. Генетический культурализм // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. Т. 2. С. 52.
6 См.: Бурдье П. Указ. соч. С. 48, 59.
7 Там же. С. 60.
гическом поле как в любом другом — существует борьба за монополию легитимности". Примером монополии, претендовавшей на абсолютную истину, по Бурдье, явился в свое время стратегический альянс Парсонс—Мертон—Лазарсфельд, на котором покоилась на протяжении многих лет иллюзия об объединенной социальной науке и который проводил стратегию идеологического господства. То, что этот "интеллектуальный холдинг" в конце концов рухнул, он считает "значительным прогрессом" для социологической науки8.
Анализ и выводы относительно научного и социального положения социологии в обществе, представленные Бурдье, по своей направленности созвучны идеям американского социолога А. Гоулд-нера, высказанным им в работе "Наступающий кризис западной социологии" (1971, русский перевод — 2003).
К идейным истокам социологии Бурдье
В широком научном плане творчество Бурдье формируется на стыке критической рационалистической традиции и дюркгеймов-ского наследия французской социологии, где особую роль сыграли исследования, связанные с социогенезом категорий разума. П. Бурдье, как и многие французские интеллектуалы поколения 1960-х гг., в начале своей научной карьеры испытал воздействие марксистских идей. Наибольшее влияние на его концепцию оказал структурализм, который благодаря работам К. Леви-Стросса превратился во Франции в одно из важнейших течений социально-философской мысли. Правда, впоследствии марксизм, как и структурализм, был подвергнут со стороны Бурдье острой критике. Нельзя не отметить и роль феноменологии (Э. Гуссерля, А. Шюца и др.), познавательные установки которой подтолкнули его к широкому анализу обыденного социального опыта.
Социологическую позицию Бурдье обозначают термином "генетический структурализм", хотя он сам довольно скептически относится ко всякого рода "научным ярлыкам" и не разделяет эпистемологических установок структурализма. Особые возражения вызывает у него тот факт, что структуралисты (Леви-Стросс, Аль-тюссер и др.) стремились уничтожить действующих лиц (агентов9) и сделать из них простые эпифеномены10 структуры. Причем структурализм, по Бурдье (и в частности Леви-Стросс), "замкнувшись на альтернативе субъективизм — объективизм, не может воспринимать попытку преодолеть эту альтернативу иначе, как спол-
8 Там же. С. 62.
9 В дословном переводе с французского agent — "действующий".
10 Эпифеномен — сопутствующее явление.
зание к субъективизму"11. В этой связи Бурдье как раз и стремится найти теоретическую позицию, которая бы способствовала выходу "из структуралистского объективизма, не впадая в субъективизм".
Концепция габитуса
Свой вариант решения альтернативы: индивидуальное — социальное, субъективное — объективное и т.д. Бурдье связывает с понятием "габитус". В его разработке он видит и свой вклад в социологию. Именно через это понятие во многом раскрывается социологическое творчество французского мыслителя и разворачивается целый ряд взаимосвязанных понятий.
Понятие "габитус" (habitus, лат. — "свойство, состояние, положение") и его употребление восходят к эпохе Средневековья. Так, в трудах Фомы Аквинского оно обозначало общее состояние сознания, которое христианская вера должна создать у человека и которое заставляло видеть мир в определенном свете. Понятие габитуса впоследствии неоднократно использовалось Гегелем, Гуссерлем, Вебером, Дюркгеймом, Моссом.
Введением понятия "габитус" Бурдье прежде всего стремится показать, что анализ объективных структур в самых различных формах неотделим от анализа генезиса ментальных структур у биологических индивидов, которые являются в некоторой степени продуктом инкорпорации социальных структур. В данном контексте габитус — это "инкорпорированная12 и, следовательно, индивидуализированная социальность"13.
Эта "индивидуализированная социальность" (т.е. габитус), будучи продуктом инкорпорации объективной необходимости, производит стратегии (формы поведения. — Прим. А.В., И.Г.), которые, как считает Бурдье, оказываются объективно подогнанными к ситуации, несмотря на то что не являются ни продуктом сознательного устремления к целям, явным образом основанным на адекватном знании объективных условий, ни продуктом механической детерминации какими-то причинами14. Усиливая эту мысль, французский социолог пишет: "Габитус поддерживает с социальным миром, продуктом которого является, настоящее онтологическое соучастие, принцип знания без сознания, интенциальность без интенции и практического освоения закономерностей мира, который позволяет предвосхищать будущее, даже не нуждаясь в том, чтобы полагать его как таковое"15.
11 Бурдье П. Указ. соч. С. 97.
12 Инкорпорированный — обретший носителя.
13 Бурдье П. Указ. соч. С. 28, 53.
14 Там же. С. 23.
15 Там же. С. 25.
Нельзя не отметить и того "широкого поля" формирования габитуса, обусловливающего индивидуальные акты (практики) агента. "Габитус, — пишет Бурдье, — являющийся порождающей основой реакций, более или менее адаптированных к требованиям поля, есть продукт целой индивидуальной истории, но также — через опыт воспитания в раннем детстве — всей коллективной истории семьи и класса"16.
Различные системы предпочтений, интересов, оцениваний и действий, которые мы наблюдали в практической жизни, являются экономически и социально обусловленными. В этом отношении "индивидуальные габитусы суть продукты пересечения частично независимых причинных рядов", а "субъект — это не Ego, растворенное в своего рода единичном cogito, но индивидуальный след всей коллективной истории"17.
Подчеркивая обусловленность габитуса социальным окружением, Бурдье в то же время постоянно проводит мысль о том, что поведение и действие индивидов не являются просто продуктом ни сознательной стратегии, ни механической детерминации. "Агенты... скорее, натыкаются на собственную практику, чем выбирают ее свободно или подталкиваются к ней путем механического принуждения"18.
В этой связи возникает законный вопрос: если габитус, с одной стороны, не является продуктом сознательного устремления к целям (т.е. сугубо рациональным феноменом), а с другой — не является продуктом механической детерминации (т.е. результатом пассивной реакции на окружающую действительность), то что приводит в действие человеческую личность и активизирует ее способность к адекватным реакциям на вызовы окружающей действительности?
Ответ Бурдье не носит однозначного характера, но для него ясно одно: "поведение может быть ориентировано на цель, не будучи сознательно направляемым к этой цели, движимо этой целью"19. Отношения между агентами и миром формируются, по Бурдье, прежде всего на основе "практического чувства", диспозиций, приобретенных в результате опыта, следовательно, изменяющихся в зависимости от места и времени. По его словам, понятие габитуса и придумано, чтобы осознать эту ситуацию. Причем для осознания этой ситуации Бурдье использует не только понятие "габитус", но и понятия "стратегия", "диспозиция" и ряд других. Он пишет: «Такие понятия, как "габитус" (или "система диспозиций"), "практическое чувство", "стратегия", связаны с усилием
16 Там же. С. 162.
17 Там же. С. 163.
18 Там же. С. 161.
19 Там же. С. 22.
выйти из структуралистского объективизма, не впадая в субъек-тивизм»20. В этом плане показательна его трактовка понятия "стратегия". «Понятие "стратегия", — отмечает французский социолог, — это инструмент разрыва с объективистской точкой зрения и с действием без агента, которое предполагает структурализм (прибегая, например, к понятию бессознательного). Но можно отказываться видеть в стратегии продукт бессознательной программы, не делая из нее продукт сознательного и рационального расчета»21. Каким образом Бурдье в своей познавательной установке избегает подобной дилеммы? С этой целью он вводит два новых дополняющих друг друга понятия, которые позволяют ему расширить "гносеологическое поле" того, что он определяет как "стратегия" (соответственно и центрального понятия "габитус"). Этими понятиями являются "практическое чувство" и "чувство игры".
Так, согласно его точке зрения, стратегия "есть продукт практического чувства, как чувства игры, особой социальной игры, исторически определенной, которая усваивается с детства через участие в социальной деятельности, а именно в детских играх"22. И если первое понятие ("практическое чувство") имеет глубокую философскую подоплеку, определяющую исходный принцип его познавательной программы, то второе, скорее, служит в качестве определенной иллюстрации, образа, хотя и имеет глубокий смысл.
Посредством феномена "практического чувства" Бурдье прежде всего стремился утвердить, что "творческая", активная, изобретательная способность — это способность не трансцендентального субъекта в идеалистической традиции, а действующего агента. Способствовали ему в продвижении подобных размышлений "Тезисы о Фейербахе" К. Маркса, нацеленные на то, что объект познания должен восприниматься как активная человеческая деятельность, как практика. Этот подход и позволил, по мнению французского социолога, «конструировать понятие "габитус" как систему приобретенных схем, функционирующих на практике как категории восприятия и оценивания или как принципы классификации и, одновременно, как организующие принципы действия, это означало формировать социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов»23.
Возможность социального агента конструировать объект и адекватные формы поведения — это, по Бурдье, и есть то "чувство игры", которое позволяет порождать бесконечное количество поступков, приспособленных к бесконечности возможных ситуаций,
20 Там же.
21 Там же. С. 98.
22 Там же.
23 Там же. С. 27—28.
которые, как он отмечает, ни одно правило, каким бы сложным оно ни было, не может предусмотреть.
Согласно его взглядам, «действие, движимое "чувством игры", имеет все проявления рационального действия... И, тем не менее, не разум лежит в его основании... На практике для рационального расчета почти никогда не бывает условий: время ограничено, информация неполна и т.д. И, тем не менее, агенты значительно чаще, чем по случайности, делают то "единственное, что можно сделать"». Это происходит потому, что, «поддаваясь интуиции "практического чувства", являющегося продуктом длительного предъявления условий, сходных с теми, в которых находятся агенты, они предвосхищают имманентную необходимость, существующую в данный момент в мире»24.
Именно таким образом агенты у Бурдье и приобретают габитус, который имеет социально конструированную природу, непосредственно подогнанную к требованиям, присущим игре. Или, говоря другими словами, "габитус, как чувство игры, есть информированная социальная игра, ставшая натурой"25.
Действие "социального игрока" не может быть обеспечено механическим подчинением кодифицированным правилам. Это действие предполагает постоянное изобретение, необходимое для того, чтобы адаптироваться к бесконечно разнообразным ситуациям, которые никогда не бывают совершенно идентичными.
В этом отношении проблемы, которые возникают в процессе действий агента (игрока), невозможно ставить и решать в альтернативных терминах спонтанности и принуждения, свободы и необходимости, индивида и общества. Поскольку, по Бурдье, "габитус в качестве социального, вписанного в тело, в биологического индивида, позволяет производить бесконечность актов игры, которые вписаны в игру как возможность и необходимость". В социальном плане игра — это совокупность людей, участвующих в регулируемой правилами действительности деятельности, которая, как подчеркивает французский мыслитель, "не будучи обязательно продуктом подчинения правилам, подчиняется определенным закономерностям". Или другими словами: "игра есть место имманентной необходимости, которая является в то же время имманентной логикой"26. Как подчеркивает Бурдье, "нельзя делать что бы то ни было безнаказанно. А чувство игры, участвующее в этой необходимости и в этой логике, есть форма знания этой необходимости и этой логики"27. В этой связи тот, кто хочет выиграть
24 Там же. С. 24.
25 Там же. С. 99.
26 Там же.
27 Там же. С. 101.
в данной игре, получить ставки, поймать мяч и т.п., например сделать хорошую партию и приобрести связанные с этим выгоды, должен иметь чувство игры, т.е. чувство необходимости и логики игры. Правда, это чувство игры не безошибочно и оно неправомерно распределено как в обществе, так и в команде.
Придавая большое значение габитусу как способу практического действия и познания, способу упорядоченного поведения, Бурдье одновременно подчеркивает, что "габитус выступает в паре с расплывчатостью и неопределенностью". Габитус обладает известной недетерминированностью, открытостью и неопределенностью, а потому, по Бурдье, на него нельзя полностью положиться в критических и опасных ситуациях. Причем чем больше степень риска, тем опаснее ситуация, тем больше стремятся кодифицировать практику. Таким образом, в этих случаях поведение, полагающееся на свободную импровизацию габитуса, будет уступать место поведению строго регламентированному и кодифицированному, требующему соблюдать формальности28.
Кодификация, по Бурдье, выступает заодно с дисциплиной и нормализацией практик. Кодифицированные схемы — это своего рода корпоративные диспозиции, действующие на практике, которые в определенных случаях переходят в объективированное состояние. Как он пишет, "объективация, которую совершает кодификация, вводит возможность логического контроля логичности, возможность формализации. Она делает возможным установление эксплицитной нормативности, как в грамматике или праве"29. Кроме того, кодификация, которая неизбежно связана с формализацией, позволяет практикам, и в частности практикам коммуникации и кооперации, придать ту стабильность, которая обеспечивает калькулируемость и прогнозируемость через массу индивидуальных вариаций и временных флуктуаций30.
Однако здесь следует отметить, что для Бурдье в понятии "габитус" важно не то, что он может быть представлен в качестве системы практических схем, адекватных любым социальным ситуациям, а то, что он выполняет роль "посредника" между социальными отношениями и действующими лицами (агентами), а также выступает в качестве механизма, порождающего практики, объективно адаптированные к системе социальных отношений. Не менее важным с познавательной точки зрения является и то, что исследование габитуса с необходимостью предполагает его анализ как целостного феномена, который должен быть рассмотрен через
28 Там же. С. 119—121.
29 Там же. С. 122—123.
30 Там же. С. 128.
подвижную систему габитусов агентов, занимающих различные позиции в социальном пространстве. Причем каждый агент имеет собственную социальную траекторию развития, которая обладает бесконечным множеством комбинаций социальных детерминаций, что делает уникальным габитус каждого агента. В то же время отношения между габитусами агентов, принадлежащих к одной группе, носят во многом гомогенный характер, поскольку социальная траектория агента рассматривается как частный случай социальной траектории его группы. Понятие "габитус", которое используется Бурдье в самом широком социальном контексте и тесной связи с целым рядом других понятий, служит одним из важных оснований его концепции, направленной на преодоление односторонней трактовки отношений "личность — общество". Не менее важную роль понятие габитуса имеет и в формировании его познавательной программы, "теоретического кредо", с которым он вступил в поле социологической науки.
К синтезу "субъективизма и объективизма"
О своей социологической позиции (отдавая дань теперешней моде "наклеивать на нее этикетку") Бурдье говорит как о "con-structivist structuralism"31 или "strukturalist constructivism"32. Давая подробное обозначение своей теоретической установке, он достаточно подробно разъясняет значение и смысл терминов. Термин "структурализм" используется Бурдье в смысле, сильно отличающемся от того, который ему придает соссюровская или леви-строссовская традиция. Как пишет Бурдье, "с помощью структурализма я хочу сказать, что в самом социальном мире, а не только в символике, языке, мифах и т.п. существуют объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, способные направлять или подавлять их практики или представления".
С помощью конструктивизма, подчеркивает он, "я хочу показать, что существует социальный генезис, с одной стороны, схем восприятия, мышления и действия, которые являются составными частями, что я называю габитусом, а с другой стороны, — социальных структур и, в частности, того, что я называю полями или группами, и что обычно называют социальными классами"33.
Цель его концепции — "выйти за пределы" двух несовместимых точек зрения, существующих в социальных науках, а именно объективизма и субъективизма.
31 Конструктивистском структурализме.
32 Структуралистском конструктивизме (см.: Бурдье П. Указ. соч. С. 181).
33 Там же. С. 181—182.
Первую точку зрения (объективистскую позицию) Бурдье связывает с именем Дюркгейма (а также Маркса). Согласно дюркгей-мовской максиме, социальная наука может рассматривать "социальные факты как вещи" и устраняться от всего, чему те обязаны своим существованием в качестве объектов познания (или незнания) в социальном бытии.
Вторая точка зрения, по мнению Бурдье, движется в противоположном направлении и сводит социальный мир к представлениям о нем, конструируемым самими агентами. Наиболее чистым выражением субъективистского видения является, по Бурдье, концепция Щюца и представителей этнометодологии. Смысл их установок, по его мнению, сводится к тому, что "мысленные объекты, сконструированные обществоведом для того, чтобы понять социальную реальность, должны базироваться на мысленных объектах, сконструированных здравой мыслью людей, живущих своей обыденной жизнью в своем социальном мире".
Таким образом, здесь налицо полное противопоставление. В одном случае научное познание получается лишь через разрыв с первичными представлениями, называемыми "допонятийными" у Дюркгейма и "идеологическими" у Маркса. Во втором случае, как подчеркивает Бурдье, социальное познание неотрывно от обыденного познания, ибо оно есть не что иное, как "построение построений" или, другими словами, конструкции второго порядка, в основе которых лежат конструкции, созданные актерами на социальной сцене34.
Как в этой связи пытается выстраивать свою социологическую концепцию "двойного структурирования" Бурдье?
В качестве общей и необходимой задачи создания научной социологии он выдвигает требование радикального разрыва со всякого рода предпонятиями, идеологиями, народной мудростью и т.д. Использование подобных "предпонятий", которые ведут к большому риску, очень характерно, по Бурдье, для представителей феноменологического видения социального мира (для интеракцио-низма, этнометодологии, социальной психологии)35. В этой связи вряд ли можно согласиться с утверждением, существующим в нашей литературе, что "концепция П. Бурдье представляет собой попытку синтеза структурализма и феноменологии"36.
Французский социолог прямо говорит, что повседневный опыт, который формирует разнообразную систему "предпонятий", представляет собой заурядный вариант отношения к социальному
34 Там же. С. 183—184.
35 Там же. С. 191.
36 История теоретической социологии. СПб., 2001. Т. 4. С. 387.
миру. И неудивительно, что он ратует за систему профессионального познания, формирование социологии познания, которая выступала в качестве "средства познания средств познания".
Бурдье пишет: «...я не верю в добродетель "здравого смысла" и "ясности"», здравый смысл, который говорит простым и ясным языком очевидного, по его мнению, производит упрощенный дискурс о социальном мире, и подобный подход неизбежно создает оружие для манипуляций с этим миром.
Понятия и слова, которыми пользуется социолог (социальные агенты), Бурдье относит к символической власти. Социальный мир в его представлении есть место борьбы за слова, которые обязаны своим весом — подчас своим насилием — факту, что слова в значительной мере делают вещи и что изменить слова и, более обобщенно, представления — значит уже изменить вещи. Отсюда, как подчеркивает французский социолог, бой за научное познание действительности должен почти всегда начинаться с борьбы против слов37.
Чтобы провести более четко точку зрения относительно познания социальных реалий и "отмежеваться" как от субъективистского, так и от отъективистского подходов, Бурдье разъясняет собственную позицию, касающуюся понятия "структура". Согласно его установке, необходимо прежде всего преодолеть искусственную оппозицию, которая установилась между структурами и представлениями. Ради этого надо отказаться от субстанциалистского способа мышления, который направлен на непризнание никаких других реалий, кроме тех, что поставляются непосредственной интуицией в обыденном опыте индивидов и групп. В этом плане главный вклад, который связан со структуралистским подходом к социальному миру, — это применение реляционного способа мышления, свойственного современной математике и физике. Суть же его состоит в том, что он идентифицирует реальность не с субстанциями, а со связями. Таким образом, социальная реальность есть ансамбль невидимых связей, тех, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие и т.д.38
Отсюда, как подчеркивает Бурдье, взаимодействия, "дающие непосредственное удовлетворение эмпирическим предрасполо-женностям, — а их можно наблюдать, снимать, регистрировать, короче — трогать пальцами, — заслоняют структуры, которые в них реализуются". Таким образом, непосредственная данность скрывает невидимое, которым она определяется. Истина взаимодей-
37 См.: Бурдье П. Указ. соч. С. 85, 88—89.
38 Там же. С. 183.
ствия никогда не заключается целиком во взаимодействии в том виде, в каком то предстает наблюдению. Это и показывает различие между структурой и взаимодействием, а одновременно между структуралистским видением, являющимся необходимым моментом исследования, и интеракционистским видением во всех его формах.
Итак, по Бурдье, субъективизм предрасположен редуцировать структуры к взаимодействиям. По его мнению, существуют объективные связи, которые не сводятся к взаимодействиям, в которых они проявляются. Что представляют собой эти объективные связи и как они проявляются в социальной жизни? Французский социолог пишет: "Эти объективные связи суть связи между позициями, занимаемыми в распределении ресурсов, которые являются или могут стать действующими, эффективными, как козыри в игре, в ходе конкурентной борьбы за присвоение дефицитных благ, чье место — социальный универсум"39. Продолжая свою мысль, он подчеркивает, что "основными видами такой социальной власти являются... экономический капитал, а также символический капитал — форма, которую принимают различные виды капитала, воспринимаемые и признаваемые как легитимные"40.
С целью конкретизации своей позиции и придания ей широкого социологического видения Бурдье вводит понятие "социальное пространство", которое носит внутренне многомерный характер. Вместе с тем его теоретическая конструкция формируется прежде всего вокруг экономического капитала.
Ибо, как он считает, "...в таких обществах, как наше, экономический капитал является доминирующим видом капитала по отношению к символическому, социальному и даже культурному капи-талам"41. Особое "могущество" экономического капитала Бурдье связывает с тем, что он допускает экономию экономического расчета, т.е. рационального управления. Бурдье сравнивает экономический капитал с символическим капиталом, который основывается на репутации, мнении, представлении. Последний, по его мнению, является нестабильным и может быть утрачен при подозрении, критике, труден для передачи и объективации, слабо ликвиден и т.д. Хотя в то же время он не сбрасывает со счетов символический капитал как социальную реалию и важный фактор власти. "Символический капитал, — пишет Бурдье, — это доверие, это власть, предоставленная тем, кто получил достаточное признание". Он, по Бурдье, может изменять способы, с помощью
39 Там же. С. 187.
40 Там же. С. 188.
41 Там же. С. 165.
которых формируется видение мира. "Символическая власть есть власть творить вещи при помощи слов"42.
Что касается культурного капитала, связанного с деятельностью "интеллектуалов", то, по его мнению, "производители культуры обладают специфической властью — властью чисто символической заставить видеть и верить, пролить свет, сделать эксплицитным, объективированным опыт". Причем они могут поставить эту власть не только на службу господствующим, но и на службу подчиненным в социальном поле. В целом специфические интересы производителей культуры могут привести к действиям политическим или интеллектуальным, которые можно назвать универсальными43. Вместе с тем, по Бурдье, "поля культурного производства занимают подчиненную позицию в поле власти". "Интеллектуалы, — как он отмечает, — это подчиненная часть господствующего класса"44.
Термин "поле" понимается им как относительно замкнутая и автономная система социальных отношений, т.е. это своего рода социальное подпространство, обладающее совокупностью специфических и исторически сложившихся характеристик, отличающих его от любого другого подпространства. Поле можно рассматривать как систему объективных отношений между различными позициями, определяемыми социально и в большой степени не зависящими от индивидов, которые эти позиции занимают. Первыми моделями для анализа у Бурдье стали интеллектуальное, литературное и религиозное поля. Впоследствии этот подход (анализ социальной действительности сквозь призму понятия "поле") был распространен на большинство областей социального пространства: политику, экономику, науку, спорт, семью и т.д.
Структура поля есть состояние соотношения сил между позициями агентов, вовлеченных в борьбу за распределение специфического капитала (экономического, культурного, символического), накопленного в течение предшествующего периода борьбы за управление будущими стратегиями развития.
Каждое поле обладает собственными интересами — "ставками", — несводимыми к интересам, существующим в других по-лях45. Любое поле как исторический продукт порождает интерес, являющийся условием его функционирования. Интерес, связанный с принадлежностью к полю, сопровождается практической, заинтересованной формой познания, которой нет у того, кто туда не входит. Необходимо подчеркнуть, что для Бурдье важна идея
42 Там же. С. 204.
43 Там же. С. 217.
44 Там же. С. 4.
45 Относительно политического поля см.: Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
существования всеобщего закона полей, а именно: различные поля (экономики, политики, науки и т.д.) имеют инвариантные законы функционирования46.
Поскольку поля представляют собой структурированные пространства позиций, они могут быть проанализированы независимо от характеристик кандидатов, которые занимают эти позиции. Кроме того, их независимое от конкретных индивидов или коллективов существование делает возможным занятие данных позиций в разное время разными агентами.
Концепция поля у Бурдье имеет достаточно четкую социальную направленность. Согласно его взгляду, символические системы (а это так или иначе все, что обозначается "производством культуры" или "культурным капиталом". — Прим. А.В., И.Г.) выступают как политические или идеологические средства навязывания легитимного господства, т.е. символического насилия. При этом существует тесная связь между полем идеологического производства и полем социальных классов.
Понятие поля культурного производства (в котором Бурдье выделяет поле изобразительных искусств, поле литературы, поле науки и т.д.) позволяет, как считает французский социолог, порвать с неясными ссылками на социальный мир, выражающимися в таких словах, как "контекст", "окружение", "социальный фон", которыми обычно довольствуется история искусств и литературы.
Анализируя характер научной деятельности, он прямо подчеркивает, что легитимность требований легитимности в научном поле зависит лишь от силы групп агентов этого поля, чьи интересы выражают эти требования. А само "поле науки" — это сфера борьбы за символическую власть, которая может материализоваться в различные виды капитала и оказывать давление на многие сферы общественной жизни.
Вместе с тем, по Бурдье, "поле культурного производства" — это совершенно особый мир. Так, анализируя "поле науки", связанное прежде всего с достижением истины, он подчеркивает, что это поле через радикальное сомнение должно производить и поощрять, помимо каких бы то ни было нормативных требований, особые формы коммуникации: конкурентные дискуссии, критические диалоги и т.д., т.е. стремиться к постоянной проверке знаний.
Социальное пространство, как считает Бурдье, сконструировано так, что агенты, занимающие сходные или соседние позиции, находятся в сходных условиях и подчиняются сходным обусловленностям. Отсюда они имеют все шансы иметь сходные диспозиции
46 См.: Лебарон Ф. Указ. соч. С. 56—57; История теоретической социологии. Т. 4. С. 390—392.
интересы, а следовательно и сходные практики. Диспозиции же, приобретенные в занимаемой позиции, предполагают приспособление к этой позиции. Социальные дистанции, которые возникают между агентами и которые определены их позициями, по его выражению, "вписаны" в тело, точнее, в отношение к телу, к языку или к времени. Субъективистское видение, как отмечает в этой связи Бурдье, игнорирует многие структурные аспекты практики47.
Более трудным для французского социолога является проблема "разрыва" с объективизмом, который стремится выводить действия и взаимодействия из структуры. Пример такого "прямого вывода", по Бурдье, мы находим у Маркса, и в частности в его понимании классов. Это понимание, как считает первый, "заключается в рассмотрении классов на бумаге как реальных классов, выведенных из объективной однородности условий". В качестве выхода из такой ситуации Бурдье и предлагает свою концепцию "социального поля", которая, как он считает, "позволяет избежать альтернативы номинализма и реализма в области социальных классов"48.
Не вдаваясь в анализ взглядов Бурдье на позицию Маркса, следует отметить важный аспект, связанный с формированием теоретического (научного) знания, который поставлен им в данном случае. Речь идет о том, что социальная наука, рассматривая социальную реальность в качестве объекта познания, должна брать во внимание не только саму реальность, но и ее восприятие с перспективами и точками зрения, которые агенты имеют об этой реальности в зависимости от позиций в объективном социальном пространстве, поскольку спонтанный взгляд на социальный мир, так же как и социологические теории, составляет часть социальной реальности49.
Принцип "двойного структурирования"
Французский социолог ставит проблему конструирования социальной реальности, которая скрывает различные вещи: "во-первых, это конструирование не происходит в социальном вакууме, но подвергается структурному давлению; во-вторых, структурирующие структуры, когнитивные структуры... социально сконструированные, поскольку имеют социальный генезис; в-третьих, конструирование социальной реальности — это не только индивидуальное предприятие; оно может стать и коллективным"50.
Представления агентов, которые воспринимают социальный мир, по Бурдье, меняются в зависимости от их позиций (и связанных
47 См.: Бурдье П. Начала. С. 189.
48 Там же. С. 189—190, 191.
49 Там же. С. 191.
50 Там же. С. 193.
7 ВМУ, социология и политология, № 4
97
с ними интересов) и от их габитуса, взятого как система схем восприятия и оценивания, как когнитивные и развивающиеся структуры. Эти структуры агенты получают в ходе их продолжительного опыта в какой-то позиции в социальном мире. Главным фактором изменчивости восприятия являются позиции в социальном пространстве. Как он неоднократно подчеркивает, "диспозиции агентов, их габитус, т.е. ментальные структуры, через которые агенты воспринимают социальный мир, являются в основном продуктами интериоризации структур социального мира"51.
Немаловажным аспектом гносеологической (методологической) позиции Бурдье является установка на то, что социальный мир не предстает как полностью структурированный и способный навязать любому воспринимающему субъекту принцип собственной конструкции. Социальный мир может, как отмечает он, быть назван и построен различным образом в соответствии с различными принципами видения и деления, например деления экономического или деления этнического. Правда, несмотря на то что в наиболее развитых с точки зрения экономики обществах экономические и культурные факторы и имеют наибольшую дифференцирующую власть, тем не менее их сила, как считает Бурдье, никогда не бывает абсолютной и возможны другие принципы построения и деления, например этнические, религиозные или национальные52.
Все эти моменты отражены в его концепции двойного структурирования. Она включает в себя комплекс представлений, отражающих генезис и структуру как самой социальной действительности, так и ее восприятия.
С понятием генезиса у французского социолога связана проблема установления причинно-следственных отношений как между социальными структурами, существующими объективно, так и их воздействием на восприятие и мышление индивидов. Причем именно объективные социальные структуры являются конечными причинами представлений индивидуальных и коллективных агентов.
Тем не менее восприятие социального мира предстает у него как "продукт двойного структурирования". Об этом довольно отчетливо говорит интерпретация понятия "практика", играющего одну из ключевых ролей в его социологической концепции. Практики, по Бурдье, — это не то же самое, что деятельность или активность. Практики по существу — это "все, что делает агент". Практики в концепции Бурдье выступают как результат двойного структурирования: с одной стороны, практики суть непосредственные действия, коммуникации, акты мышления и т.д., а с другой — структурные опосредования, социальные формы, вне которых
51 Там же. С. 192.
52 Там же. С. 195.
социальные формы, социальное действие как таковое невозможны. Таким образом, практики являются не просто действительностью неких действий, но и осуществлением социальных структур. Нельзя не заметить, что социальные структуры обусловливают практики и представления агентов, но в то же время и практики, производимые агентами, воспроизводят и преобразуют структуры.
Идею о "двойном структурировании" применительно к познанию социальной действительности он анализирует и через призму понятий "объективное — субъективное". "Со стороны объективной, — пишет Бурдье, — оно (познание. — Прим. А.В., И.Г.) социально структурировано, поскольку свойства, атрибутивные агентам или институциям, предстают в сочетаниях, имеющих неравную вероятность... Со стороны субъективной оно структурировано в силу того, что схемы восприятия и оценивания, в особенности те, что вписаны в язык, выражают состояние отношений с символической властью... Эти два механизма участвуют в производстве общего мира, здравого смысла или самое малое — минимума консенсуса о социальном мире"53.
Вообще, объекты социального мира, подчеркивает он, могут быть восприняты и выражены по-разному. Одним из факторов, влияющих на возможность такого разнообразия, является наличие недетерминированности и неопределенности, которые усиливаются эффектом категоризации, т.е. когда одно и то же слово может покрывать различные практики. Все это и дает, по его мнению, основание для множественности воззрений, которая в свою очередь связана со множественностью точек зрения, и одновременно для символической борьбы за власть производить и навязывать легитимное видение мира54.
Проблему познания и восприятия социального мира Бурдье переводит с чисто философского, гносеологического уровня на уровень реальной социальной жизни, где она превращается в борьбу "по поводу восприятия социального мира" и принимает самые различные формы. А главное и эта борьба направлена на то, чтобы заставить увидеть и оценить определенные социальные реалии с соответствующей точки зрения. Как он пишет, "...истина социального мира поставлена на карту в борьбе между агентами, имеющими неравные возможности для достижения совершенного, т.е. самоконтролируемого видения"55. Простого решения в познании проблемы социального мира нет. "Простое есть всегда упрощенное и наука никогда не развивалась бы, если бы не сомневалась
53 Там же. С. 196—197.
54 Там же. С. 196.
55 Там же. С. 201.
в простых вещах"56. Бурдье с сожалением констатирует, что сегодня под вопросом находится и само существование науки о социальном мире, способной утвердить свою автономию по отношению к любой власти.
Поле же науки выступает как поле борьбы за монополию научной компетенции, а отсюда — и за социальную власть, поскольку достижение научного авторитета (а это престиж, признание, известность и т.д.) есть особый род социального капитала, который может преобразоваться в другие виды капитала, усиливающие соотношение сил, "конституирующих структуру социального пространства".
Другой аспект структурирования, к которому обращается Бурдье, — это социальная действительность. Она также оказывается дважды структурированной. Во-первых, существующими объективно социальными отношениями, и, во-вторых, практиками агентов. Здесь важен тот момент, что хотя социальные культуры и обусловливают практики и представления агентов, но в свою очередь и практики, производимые агентами, воспроизводят и преобразуют структуры, т.е. это процесс диалектический. Вместе с тем, по Бурдье, указанные два аспекта генезиса социальной действительности не равнозначны и не рядоположены. Определяющим в данном случае является воздействие социальных структур на практики и представления агентов в силу того, что они не могут реализовать свои практики вне и независимо от представленных им объективных структур, являющихся необходимыми условиями и предпосылками любых практик (как в объективированной форме предметов и средств осуществления практик, так и в субъективированной — в виде диспозиций, знаний, навыков и т.д.). Агенты могут действовать исключительно "внутри" уже существующих социальных отношений, а потому способны лишь воспроизводить или изменять их. Таким образом, субъективное структурирование социальной действительности есть подчиненный момент структурирования объективного. Кроме того, агенты неравномерно вступают в различные социальные отношения и, исходя из своих практических схем (интериоризированных социальных отношений), по-разному структурируют социальную действительность.
Понимание социальной действительности, представленное Бурдье, дает основание говорить, что особенность общества заключается в том, что формирующие его структуры существуют:
— во-первых, как "реальность первого порядка", которая дана через распределение опредмеченных, объективных условий и предпосылок практик, средств производства различного рода благ и ценностей ("видов капитала");
56 Там же. С. 207.
— во-вторых, как "реальность второго порядка", существующая в социальных представлениях, в практических схемах, т.е. как символическая матрица практик агентов.
Социология генетического структурализма Бурдье разворачивается в очень широком спектре проблем: от объективных структур социального пространства до универсума агентов, борющихся за "навязывание" определенного видения реальности и конструирования структур социального пространства.
Концепцию Бурдье отличает глубокий историзм в подходе к исследованию социальных реалий. По его убеждению, социология должна охватывать историю структур, создавать структурную историю, которая существует в каждом их состоянии. А сами структуры представляют собой продукт предшествующей борьбы за трансформацию или сохранение структуры57. Размышляя о проблеме историзма в широком философском плане, он прямо отмечает, "что разум есть продукт исторический, чье существование и устойчивость является продуктом определенного типа исторических условий". Задача исследования состоит в том, чтобы определить, каковы эти исторические условия. "Существует история разума; и это вовсе не означает, — пишет Бурдье, — что разум сводится к своей истории, но означает, что существуют исторические условия появления социальных форм коммуникации, которые делают возможным производство истины"58. Кроме того, он требует исторического подхода и к инструментам научного познания, и прежде всего к системе понятийного аппарата. Об этом свидетельствует практика его социологических исследований и теоретических разработок, в которых одним из центральных вопросов выступает вопрос образования и использования адекватной системы понятий.
Важнейшим принципом познания Бурдье считает требование, касающееся отказа от претензий на абсолютное знание, где в качестве оружия должна выступать "рефлексивная критика", "самоанализ". Эту критику каждый мыслитель должен направлять против себя самого. Это тот подход, который продемонстрирован ходом его многогранной творческой деятельности.
Конструируя социологию как объективную науку, способную отражать реалии социального мира, Бурдье стремится создать концепцию, направленную на преодоление односторонностей, вытекающих из познавательных установок рационализма, объективизма и субъективизма. Предлагаемый им подход, реализованный посредством ряда логически связанных концептов, — ЬаЪйиз'а, структур, стратегий, практики, социального пространства и др. — имеет ряд важных методологических положений, способствующих теоретическому синтезу в социологии.
57 Там же. С. 70.
58 Там же. С. 54.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
Бурдье П. Начала. М., 1994.
Бурдье П. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. № 2. С. 44—59.
Журнал социологии и социальной антропологии. Т. 2. Современная французская социология. Специальный выпуск. СПб., 1999.
Максимов А.А. Французская социология последней трети ХХ века: основные парадигмы // Громов И. А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Западная социология. СПб., 2003. С. 498—518.
Шматко Н.А. "Габитус" в структуре социологической теории // Журнал социологии и социальной антропологии. Т. 1. 1999. № 2. С. 60—70.
Шматко Н.А. Генетический структурализм Пьера Бурдье // История теоретической социологии. Т. 4. СПб., 2000. С. 386—403.
