CC BY
83
В .А. Абалдуев в своей статье «Основная задача государственной инспекции труда - правовая защита работников» справедливо отмечает, что «работа по правовому воспитанию, распространению правовых знаний, обобщению правовых знаний, обобщение практического опыта применения законодательства не имеют практической реализации в деятельности инспекции»8.
В отношении несовершеннолетних реализация именно этих функции была бы наиболее эффективной. Разъяснения норм является основным способом бесконфликтного их применения, который устраивал бы и работника, и работодателя. Для несовершеннолетних можно организовать плановые консультации для получения достаточной информации по интересующим проблемам. Для организации работы с несовершеннолетними следовало бы выделить в инспекции специальную службу, отдел.
Примечания
1 Трудовой кодекс РФ // Рос. газ. 2001. 31 дек.
2 Отчеты о работе Комиссии по делам несовершеннолетних, защите их прав Курчатовского района г. Челябинска за 1997 - 2001 г.
3 Об основах системы профилактики безнадзорности правонарушений несовершеннолетних: Федеральный закон от 24 июня 1999 г № 120- ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1999. № 26. Ст. 3177.
4 Отчет о работе государственной инспекции труда г. Челябинска за 2001 г.
5 Отчет о работе территориальной службы Центра занятости населения г. Челябинска за 2001г.
6 Об основах охраны труда в РФ: Федеральный закон от 17 июля 1999 г. // Собр. законодательства РФ . 1999. № 29. Ст. 3702.
7 Положение о Федеральной инспекции труда: Федеральный закон: Утв. постановлением правительства от 28 января 2000 г. № 78 // Собр. законодательства РФ. 2000. № 6. Ст. 760.
8 Абалдуев В.А. Основная задача государственной инспекции труда - правовая защита работников // Юрист. 2001. № 7. С. 33 - 40.
УКРЕПЛЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ
О.И. Куленко
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОТКАЗА ПРОКУРОРА ОТ ОБВИНЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Вступление России в Совет Европы сопровождалось принятием Парламентской ассамблеей заключения № 193 (Страсбург, 25 янв. 1996 г.), в пункте пятом которого говорится: «Ожидается, что будут приняты соответствующие стандартам Совета Европы новые законы о роли, деятельности и организации прокуратуры...».
Изучение правового положения и функций прокуратуры государств, входящих в Совет Европы, а также многочисленные дискуссии по этому вопросу показали, что европейские государства не знают единых стандартов построения и деятельности проку-
106
ратуры. Наоборот, участники многосторонней встречи, организованной Советом Европы совместно с Генеральной прокуратурой РФ (8 - 9 янв. 1997 г.) пришли к более конструктивным выводам. Было признано, что феномен прокуратуры следует оценивать в контексте социально-политических условий ее функционирования, национальных традиций, особенностей правовой культуры народа и т.п. В итоговом документе встречи подчеркивалось, что изменение статуса, структуры, задач и форм работы прокуратуры должно осуществляться гармонично в соответствии с изменениями судебных и правовых систем, частью которых она является 1.
Проводимая в России судебная реформа, осуществление правосудия на началах состязательности и равноправия сторон по-новому определяют место и роль прокурора в судебном разбирательстве по уголовному делу.
Вопрос о его участии в рассмотрении судом уголовных дел, а также поддержание им государственного обвинения особенно актуален в силу того, что уголовное судопроизводство становится все более состязательным, когда участники разбирательства - равноправные стороны обвинения и защиты - должны обосновать перед судом свою позицию по делу, представить и проанализировать имеющиеся доказательства и активно способствовать суду установить истину по делу.
За последнее время Конституционный Суд признал несоответствующими Конституции РФ некоторые положения уголовно-процессуального кодекса РСФСР, касающиеся процессуальных функций, полномочий суда и государственного обвинителя, в связи с чем на практике возникает множество вопросов, не получающих должного разрешения.
Например, до настоящего времени ни среди ученых-юристов, ни среди практических работников нет однозначного мнения по поводу постановления Конституционного Суда Российской Федерации № 7-п от 20 апреля 1999 г., признавшим часть четвертую ст. 248 УПК РСФСР не соответствующей Конституции РФ и определившим, что отказ прокурора и потерпевшего от поддержания обвинения в суде должен повлечь постановление оправдательного приговора по делу.
Остановимся на этом более подробно.
В соответствии с ч. 2 ст. 248 УПК РСФСР прокурор поддерживает государственное обвинение по уголовному делу, руководствуясь требованиями закона и своим внутренним убеждением, основанным на исследовании всех обстоятельств дела. Вместе с тем, следуя требованиям закона, он должен отказаться от обвинения с изложением суду своих мотивов, если в процессе судебного разбирательства придет к выводу, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения.
Исходя из требований ч. 4 ст. 248 ныне действующего УПК, такой отказ не освобождает суд от обязанности продолжить разбирательство дела и принять по его результатам решение по существу.
В тоже время Конституционный Суд РФ в указанном постановлении «По делу о проверке конституционности положений п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда г. Нижний Новгород» указал, что при отказе прокурора от обвинения суд не должен осуществлять не свойственную ему обязанность по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения.
Из этого следует, что до вынесения данного постановления отказ прокурора от обвинения был для суда необязателен и суд не освобождался от обязанности продолжить разбирательство дела по существу. Теперь же суд как бы поставлен в рамки убеждения
107
прокурора, за пределы которых он не вправе выйти, даже если убежден в виновности подсудимого. Подобная ситуация, в которую ставится суд, противоречит требованиям ст. 71 УПК РСФСР, предусматривающей, что суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности.
Новый уголовно-процессуальный кодекс РФ (ст. 246) также предусматривает, что отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования. То есть подобное решение суд должен принять независимо от того, как им оценены доказательства. Хотя ст. 17 УПК РФ (2002) предусматривает, что судья оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Представляется, что, отказываясь от государственного обвинения, прокурор тем самым лишает суд конституционного права реального осуществления правосудия.
Между тем надо отметить, что при рассмотрении уголовного дела по существу суд никогда не осуществлял обязанность по обоснованию обвинения, предъявленного органами расследования.
Наоборот, вне всякой зависимости от результатов предварительного следствия, он непосредственно исследовал все доказательства по делу, и при вынесении приговора основывался лишь на тех доказательствах, которые были рассмотрены в судебном заседании. Как бы гладко не было расследовано уголовное дело, ни одно из доказательств, добытых в ходе предварительного следствия, не ложилось в основу приговора без его надлежащего исследования в процессе судебного следствия.
Исходя из этого, надо полностью согласиться с мнением ученых Н.Н. Матвеевой, М.С. Строгович, В.М. Савицкого и других, считающих, что суд в состязательном процессе должен обладать определенной активностью. Активность суда не должна подменять стороны, она должна только восполнять их усилия. А необходимость восполнения усилий сторон может быть тогда, когда стороны не могут, не умеют либо не хотят (не следует исключать и этот вариант) использовать свои возможности и права. Проявляя в таких ситуациях активность, суд не берет на себя выполнение функций обвинения или защиты и не стремиться оказать какой- либо стороне помощь. Он желает установить истину по делу для постановления законного и обоснованного судебного решения. Данная цель процесса никак не противоречит состязательности. Суд в этой ситуации стремится только к выяснению истинных обстоятельств дела, в то время как сторона обвинения старается доказать свой обвинительный тезис, а сторона защиты - опровергнуть или смягчить его.
Сегодня вполне обо снованная критика указанного акта Конституционного Суда РФ ведется на страницах юридических изданий как в нашей стране, так и за рубежом. Принимая постановление № 7-п от 20 апреля 1999 г., Конституционный Суд сослался на предусмотренные в Основном законе принципы состязательности и равноправия сторон и презумпцию невиновности.
Однако подобное безосновательное преувеличение данных положений, а это справедливо отмечали многие теоретики и практические работники еще несколько лет назад, чревато негативными последствиями. Можно процитировать Д. А. Сафонова, который в 1997 г. в одном из интервью заметил: «... Хочу отметить, что для грамотного и порядочного прокурора, защитника, судьи принцип состязательности всегда был нор-
108
мальным и необходимым явлением. И в тоже время нельзя представлять состязательность как самоцель. Это неправильное представление. Все должно быть направлено к одному - всестороннему и объективному исследованию всех обстоятельств дела, установлению истины в суде. К сожалению, некоторые полагают, что пришло время полностью освободить суд от этого. Мы полагаем, что это не отвечает требованиям объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела 2. Подобный подход к данной проблеме преобладает и в настоящее время. Например, на состоявшейся в конце 2000 г. международной конференции, посвященной обсуждению проекта нового УПК РФ, где принимали участие, наряду с представителями органов власти РФ, научной юридической общественности, общественных организаций юристов, также иностранные участники из США и Германии, эксперты отметили, что «гарантии состязательного процесса необязательно предполагают заимствование классической англосаксонской модели уголовного судопроизводства, где обвинение и защита действуют на одном уровне, под контролем относительно пассивного судьи 3.
Тем не менее, Конституционный Суд пошел именно по этому пути. Он указал, что состязательность в уголовном процессе означает, прежде всего, четкое размежевание функций защиты и обвинения, которые должны осуществляться разными субъектами, а ч. 4 ст. 248 УПК, по сути, возлагает на суд выполнение обвинительной функции.
Происходит это потому, что после отказа прокурора и потерпевшего от обвинения суд продолжает разбирательство дела и на общих основаниях разрешает вопрос о виновности или невиновности подсудимого. Тем самым он принимает на себя выполнение процессуальной функции стороны, представляющей обвинение, а это нарушает принцип состязательности и приводит к тому, что сторона защиты оказывается в худшем положении.
Таким образом, разъясняет Конституционный Суд, если органы уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого и по этой причине прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде, то это должно приводить к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора либо обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступном деянии.
Между тем, как показывает практика, отказ прокурора от обвинения не всегда основывается на законе и материалах дела, а является следствием неопытности, поспешности или же злоупотребления государственным обвинителем своими процессуальными полномочиями.
Надо сказать, что обязанность отказаться от поддержания государственного обвинения имелась у прокурора и раньше, однако происходило это крайне редко. В первую очередь по той причине, что за каждый оправдательный приговор с прокурора учинялся строгий спрос.
Согласно ч. 1 ст. 120 Конституции РФ судьи независимы и подчиняются только закону. Тем более непонятно почему, если прокурор (и потерпевший) отказался от обвинения, то суд автоматически обязан подчиняться этому обстоятельству и прекращать слушание дела, даже если судьи не согласны с позицией прокурора?
Указанным постановлением Конституционного Суда признаны не соответствующими Конституции РФ положения п. 1 и 3 ч.1 ст. 232 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР, обязывающие суд по собственной инициативе возвращать дело для дополнительного расследования при низком качестве проведенного предварительного следствия. Теперь суд возвращает дело лишь при наличии соответствующих ходатайств сторон. Конституци-
109
онный Суд указал, что «... суд, сам инициируя продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения. выполняет несвойственную ему обвинительную функцию». С точки зрения защиты возвращение дела для производства дополнительного расследования в таких случаях не является необходимым, поскольку сторона защиты вправе рассчитывать на вынесение оправдательного приговора либо на признание подсудимого виновным в менее тяжком преступлении, чем ему вменяли органы расследования.
Если в совокупности рассматривать эти два вывода Конституционного Суда, то получается довольно интересная ситуация, связанная с полномочиями прокурора в судебном разбирательстве. Будь признана неконституционной только ч. 4 ст. 248 УПК, суд при отказе прокурора от обвинения и не согласившись с его позицией по рассматриваемому делу мог спокойно в порядке п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232 УПК вернуть дело для производства дополнительного расследования по своей инициативе для того, чтобы пробелы были восполнены. И тогда, вероятно, при качественном расследовании в новом судебном разбирательстве прокурор поддерживал бы обвинение в полном объеме. Сейчас же складывается следующая ситуация. При отказе прокурора и потерпевшего от поддержания государственного обвинения суд не может дальше продолжать разбирательство дела и разрешать на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого.
Представляется, что стороны обвинения не будут ходатайствовать о направлении дела на дополнительное расследование (ведь прокурор и потерпевший отказались от обвинения). Не будет этого просить и сторона защиты, так как она вправе рассчитывать на вынесение судом оправдательного приговора либо на признание подсудимого виновным в менее тяжком преступлении (при частичном отказе). А если суд уверен, что подсудимый виновен в совершении преступления? Остается один выход. Вопреки своему убеждению, основанному на имеющихся доказательствах виновности, выносить оправдательный приговор. Сам суд не является субъектом права кассационного обжалования (опротестования) приговора. Должен ли он уведомить прокурора соответствующего звена, чтобы последний принес кассационный протест?
Исходя из этого совершенно очевидно, что применение данного постановления на практике весьма затруднительно и надо найти ответы на многие вопросы, связанные с его реализацией.
Генеральный прокурор РФ, по мнению которого положения этого постановления чрезмерно широко истолковываются судами общей юрисдикции, что приводит к определенным сложностям в правоприменительной практике, обратился с ходатайством в Конституционный Суд с просьбой дать официальное разъяснение некоторых пунктов указанного документа. К сожалению, это не разрешило проблемную ситуацию, так как Конституционный Суд вынес Определение от 5 июля 2000 г. № 150-0 «По ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении Постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 4 ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросом Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» 4, в котором отказал в удовлетворении ходатайства, указав, что вопросы, представленные для официального разъяснения Генеральным прокурором, получили разрешение либо в самом Постановлении от 20.04.99 г., либо не являлись предметом рассмотрения Конституционного Суда и подлежат разрешению судами общей юрисдикции на основе действующего уголовно-процессуального законодательства. В определении более или менее сформулирован ответ лишь на пер-
110
вый из четырех вопросов Генерального прокурора. В частности указано, что обвинительное заключение в целом или в соответствующей его части не может более определять основу и пределы рассмотрения уголовного дела в суде. Следуя логике Конституционного Суда, становится ясно, что выполнять данную функцию должен государственный обвинитель. В этой связи по-своему интересен вопрос о роли обвинительного заключения в судебном разбирательстве без участия прокурора.
На практике нередки ситуации, когда в результате переквалификации или по иным причинам суд, руководствуясь ст. 5 - 9 УПК РСФСР, вынужден прекратить дело либо постановить оправдательный или обвинительный приговор с освобождением лица от наказания.
Следует ли рассматривать такие случаи отказом от обвинения, если на переквалификации настаивал прокурор, зная о ее юридических последствиях?
Примерами могут служить следующие процессуальные ситуации: а) переквалификация на дело частного обвинения при отсутствии жалобы потерпевшего (ч. 1. ст. 112 УК -ст. 115 УК); б) подсудимому 15 лет, а обвинение меняется с ч. 1 ст.105 УК на ч.1 ст. 109 УК, по которой он не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность; в) преступление совершено три года назад, прокурор просит о переквалификации с п. «б» ч. 2 ст. 263 УК на ч. 1 той же статьи (по ч. 1 ст. 213 истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности) и т.п.
Представляется, что данные и подобные им действия прокурора нельзя рассматривать как отказ от поддержания обвинения. Все эти случаи относятся к изменению обвинения на более мягкое. События преступления, безусловно, имели место, доказана и виновность подсудимого в совершении преступного деяния, вопрос лишь в юридической оценке содеянного. Отказ возможен лишь в том случае, когда у прокурора сложится убеждение, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения (ч. 3 ст. 248 УПК РСФСР), чего нельзя сказать о ситуациях, перечисленных выше.
На практике, хоть и редко, но имеют место случаи поддержания обвинения группой прокуроров, которые как одна процессуальная фигура, действуют согласованно, обычно не имея расхождений во взглядах на тот или иной вопрос. Мнение выражает кто-нибудь один, а остальные просто присоединяются к его позиции. Судебная речь в прениях может быть разбита на части, выступление по которым распределяется между государственными обвинителями. Как быть в том случае, если мнения прокуроров, участвующих в деле, разделились? Один считает, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения, другой занимает противоположную позицию по делу. Кажется логичным, что суд должен продолжать разбирательство дела до тех пор, пока на поддержании обвинения настаивает хотя бы один прокурор, даже если все другие отказались от его поддержания.
Сегодня, исходя из складывающейся ситуации, органы прокуратуры, особенно низового уровня, должны полностью искоренить из своей деятельности факты, когда функции государственного обвинителя выполняют сотрудники, не имеющие специальной подготовки, необходимых профессиональных качеств для выполнения этой сложнейшей публичной деятельности. Не должны практиковаться случаи поручения сотрудникам прокуратуры «пожарного» поддержания обвинения по уголовному делу, слушание которого в суде начинается буквально через несколько минут.
Недопустима практика утверждения прокурором обвинительного заключения при наличии в деле существенных процессуальных нарушений.
111
Подобное, как правило, влечет необратимые, отрицательные последствия. А между тем, каждое проигранное государственным обвинителем в суде уголовное дело сводит на нет работу как органов предварительного следствия, так и органов дознания, принимавших непосредственное участие в раскрытии преступления, собирании и закреплении доказательств.
Более того, провал обвинения в суде наносит существенный вред и престижу прокуратуры, способствует безнаказанности лиц, виновных в совершении преступления.
Примечания
1 См.: Басков А., Сиворцов К., Рябцев В. Проблемы развития правового статуса российской прокуратуры (в условиях переходного периода) // Уголов. право. 1999. № 2. С. 8.
2 Сафонов Б. А. Прокурор в уголовном судопроизводстве // Прокурор. и следств. практика. 1992. № 2. С. 76.
3 Заикин А. Проект нового УПК дорабатывается // Законность. 2000. № 11. С. 43.
4 По ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении Постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 4 ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросом Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород: Определение от 5 июля 2000 г. № 150-О // Собр. законодательства. 2000. № 33. Ст. 3432.
В.В. Колосовский
ОШИБКА ПРИ КВАЛИФИКАЦИИ ПО ОБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Общеизвестно, что объективная сторона преступления характеризуется целым ком -плексом юридически значимых признаков, указывающих на внешнюю сторону общественно опасного деяния. Такими признаками являются: действия или бездействие, способ совершения преступления, вредные последствия, причинная связь, а также время, место, обстановка, орудия и средства преступления.
Изучение следственно-судебной практики показывает, что основная часть квалификационных ошибок приходится на ошибки при определении признаков объективной стороны преступления. Из анализа дел, рассмотренных в кассационной и надзорной инстанциях Челябинского областного суда за последние четыре года, видно, что отмена и изменение приговоров вследствие ошибок при квалификации по объективной стороне преступления составила 52,9%. Большинство из встречающихся ошибок приходится на случаи квалификации преступлений, предусмотренных ст. 102, 126, 158, 161, 162, 198, 199 УК РФ. Опубликованная практика Верховного Суда РФ также свидетельствует о том, что при квалификации преступлений по объективной стороне допускается значительное количество ошибок.
Анализируя практику применения областными и краевыми судами уголовного законодательства при квалификации убийств, судья Верховного Суда РФ А.И. Зырянов указывает на ошибки при определении объективных и других признаков состава преступления как причины изменения приговоров. Среди них наиболее характерными являются следующие: неправильное толкование ст. 35 УК РФ и определение способов совершения убийств (проявление особой жестокости и общественно опасным спосо-
112
