CC BY
52
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2015. № 5/6
В.С. Житенев
(доцент кафедры археологии исторического факультета МГУ имени
М.В. Ломоносова)*
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ РАЗНООБРАЗИЯ
ФОРМ ХОЗЯЙСТВЕННО-БЫТОВЫХ И СИМВОЛИЧЕСКИХ
ПРАКТИК В ПЕЩЕРАХ С ВЕРХНЕПАЛЕОЛИТИЧЕСКИМИ
ИЗОБРАЖЕНИЯМИ**
В статье представлены теоретические основы изучения следов деятельности человека в пещерах с верхнепалеолитическими настенными изображениями. В центре внимания исследователей — комплексный анализ взаимосвязи особенностей морфологии пещер, настенных изображений и культурных остатков в слоях и на поверхности залов. Результаты применения теоретических подходов показывают существование значительно более разнообразных практик в пещерных святилищах, чем было принято считать ранее.
Ключевые слова: верхний палеолит, палеолитическое искусство, пещеры с настенными изображениями, палеоспелеология, иконографические зоны, Капова пещера.
The article presents the theoretical foundations of human activity's traces study in caves with Upper Paleolithic wall paintings. Researchers focuse on the comprehensive analysis of the relationship of cave morphology, cave art and cultural remains in the layers and on the surface of the chambers. The application's results of these theoretical approaches show the existence of a much more diverse practices in the cave sanctuaries than previously thought.
Key words: Upper Paleolithic, Paleolithic art, caves with wall paintings, pa-
leospeleology, iconographic zones, Kapova Cave.
* * *
Долгое время в исследованиях пещер с верхнепалеолитическими настенными изображениями основное внимание было сосредоточено на образцах монументального искусства и искусства малых форм, тогда как иные материальные свидетельства пребывания человека в подземных полостях упоминались небрежно и спорадически. Характерно высказывание Марселино Санс де Саутуолы, который назвал подъемный материал из привходовой части Альтамиры «хламом в вестибюле»1: каменные и костяные изделия, красочные
* Житенев Владислав Сергеевич, тел.: 8-926-995-58-47; e-mail: macober@mail.ru
** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РФФИ 13-06-00277. 1 Lasheras J.A. The Cave of Altamira. 22,000 Years of History // Adoranten Arsskrift. 2009. Scandinavian Society for Prehistoric Art, Underslos, Sweden. P. 5—33.
пигменты, палеозоологические материалы и пр. Специалисты оценивали значение самих произведений искусства значительно выше, чем объекты и следы повседневной жизни2. С развитием теоретической и практической основ археологии как науки ситуация радикально не менялась. По-прежнему дискуссии о причинах появления и развития, о смысле и содержании пещерного искусства строились, за редким исключением, на изобразительной источни-ковой базе. Привлечение результатов изучения вещественного археологического материала и естественнонаучных данных использовалось, как правило, для рассуждений об особенностях, в том числе хронологических, настенных изображений, но не для комплексного конкретно-исторического анализа всей совокупности следов деятельности человека в пространстве этих пещер.
На сегодняшний день, благодаря тщательным полевым и лабораторным комплексным исследованиям, а также широким теоретическим разработкам, охватывающим самые разнообразные аспекты палеолитоведения, можно говорить о сложившихся контурах теоретических основ изучения разнообразия форм деятельности человека — хозяйственно-бытовых и символических практик — в пещерах с верхнепалеолитическими изображениями. Базовые принципы, на которых утверждается современное понимание направлений этих практических и теоретических изысканий, предложены и опробованы целой плеядой выдающихся ученых — Г.А. Бонч-Осмолов-ским, С.Н. Замятниным, М. Рафаэлем, А. Леруа-Гураном, А. Ляминг-Эмперер и другими.
Основные положения, представленные ниже, разработаны отечественными и зарубежными авторами3, апробированы, а, по необхо-
2 Bégoueûn H. L'art mobilier de la caverne du Tuc d'Audoubert (Ariège) // Jahrbuch für Prähistorische und Ethnographische Kunst (IPEK). T. 2. 1926. P. 219-228.
3 Леонова Н.Б., Несмеянов С.А., Виноградова Е.А. и др. Палеоэкология равнинного палеолита. М., 2006; Balbin Behrmann R. de, Alcolea Gonzalez J. J. Vie quotidienne et vie religieuse. Les sanctuaires dans l'art paléolithique // L'Anthropologie. T. 103. 1999. P. 23-49; Clottes J., Courtin J., VanrellL. Cosquer redécouvert. Paris, 2005; Lorblanchet M. Le mode d'utilisation des sanctuaires Paléolithiques // Museo y Centro de Investigacion de Altamira. Monografias № 17. 1994. P. 235-251; Pastoors A., Weniger G.C. Cave Art in Context: Methods for the Analysis of the Spatial Organization of Cave Sites // Journal of Archaeological Research. Vol. 19. Is. 4. 2011. P. 377-400; PigeaudR. Immédiat et successif: le temps de l'art des cavernes // Bulletin de la Société préhistorique française. T. 102, № 4. 2005. P. 813-828; Pigeaud R. Les rituels des grottes ornées. Rêves de préhistoriens, réalités archéologiques // Beaune S.A. de (ed.). Chasseurs-cueilleurs. Comment vivaient nos ancêtres du Paléolithique supérieur. Actes du colloque international "Restituer la vie quotidienne au Paléolithique supérieur". Lyon 16-18 mars 2005. Paris, 2007. P. 161-170; Rouzaud F. La paléospéléologie. L'homme et le milieu souterrain pyrénéen du Paléolithique supérieur. Toulouse, 1978; Rouzaud F. La Paléospéléologie ou: l'approche globale des documents anthropiques et paléontologiques conservés dans le karst profond // Quaternaire. 8. 1997. P. 257-265; и др.
димости, дополнены или скорректированы на основе результатов исследований Каповой и Игнатьевской пещер Южно-Уральской
археологической экспедицией МГУ под руководством автора.
* * *
Каждый верхнепалеолитический пещерный памятник с настенными изображениями представляет собой подземную полость определенной морфологии, где в зависимости от конкретных условий сохранились следы деятельности животных и человека. Комплексное изучение всей совокупности взаимосвязей антропогенной деятельности и природного пространства пещер рядом авторов4 предложено обозначить, как интегративный структурный анализ. Основной целью формирования такого подхода к исследованиям является насущная необходимость создания набора аналитических инструментов для проведения верифицируемых сравнений памятников, а также отдельных явлений и следов повторяющихся моделей поведения — разнообразных практик, осуществлявшихся внутри пещер.
Значительное число пещер — это подземные системы из залов, коридоров, переходов, колодцев, ниш, тупиков и т.д. Период формирования карстовых полостей, особенно крупных, исчисляется миллионами лет. Следовательно, археологические материалы вписаны в это природное пространство и неотделимы от него. Использование человеком пещер было подчинено, в первую очередь, самой морфологии полости. А. Леруа-Гуран5 в качестве одной из основ анализа настенных изображений предложил следующее деление естественных объемов подземных пространств: привходовая зона, переходные участки, центральные и боковые зоны, проходы (галереи, коридоры...), оконечная (тупиковая) зона. Немаловажная роль отводилась и особенностям морфологии каждой из этих категорий.
Ф. Рузо, развивая тему влияния особенностей и условий пещерного пространства на поведение человека, основной акцент сделал на вопросах освещенности и ориентации в пространстве. В его подходе одним из основных положений является анализ размерности залов, галерей и т.д., их доступность, легкопроходимость и возможность освещения разными искусственными источниками света. Несмотря на то что человек в верхнем палеолите проникал в некоторые полости на глубину более километра, настоящие границы возможностей определялись пределами освещенности от стационарных (очаги) или переносных (факелы, лампы) источников.
4 PastoorsA., Weniger G.C. Op. cit. P. 378.
5 Leroi-Gourhan A. Préhistoire de l'art occidental. Paris, 1965.
При использовании последних, круг света которых не превышает нескольких метров, перемещения по крупным залам и коридорам осуществлялись, как правило, вблизи стен. При этом в большинстве случаев для прохода человек использовал наиболее удобные (не заваленные глыбами, например) и безопасные пути, которые и сегодня выглядят именно такими. Наглядными подтверждениями этому на ряде памятников служит выбор стен для нанесения изо-бражений6 и открытые рядом материальные свидетельства как кратковременных остановок, так и участков специализированных посещений — относительно непродолжительного обитания — жилых площадок (ярким свидетельством чему являются археологические ансамбли в залах Купольный и Знаков Каповой пещеры). Изучение особенностей морфологии отдельных структурных единиц (залов, коридоров...), включая такие показатели, как объем, возможности освещения, физического подхода к настенным рисункам и их обзора, позволяют расширять набор аналитических инструментов для углубленного изучения художественной деятельности палеолитического человека и взаимосвязи между геоморфологической спецификой полости и разными категориями изображений или их совокупностей (например, предназначенных7 для индивидуального или коллективного действия)8.
В 2002 г. на семинаре9, посвященном этой теме, среди участников — представителей различных дисциплин, было достигнуто взаимопонимание в том, что «пространство, используемое человеком, служит двум основным целям: проходу и остановке. Эта двойственность . относится также и к пещерам. При анализе пещеры три различных аспекта имеют особое значение: естественная структура пещеры, способность человеческого глаза реагировать на темноту
6 О тесной взаимосвязи настенных изображений с путями и способами передвижения в пещерах на примере Фонтане см.: Delteil J., Durbas P., Wahl L. Présentation de la galerie ornée de Fontanet (Ornolac—Ussatles—Bains, Ariège) // Bulletin de la Société Préhistorique de l'Ariège. T. 27. 1972. P. 11-20.
7 В качестве условного теоретико-сравнительного инструмента предлагается рассчитывать, зная площадь территории, максимальное число людей, которые могли бы на ней разместиться, исходя из расчета 2 кв. м на одного человека (PastoorsA., WenigerG.C. Op. cit. P. 387).
8 Bahn P.G. Location, location: What can the positioning of cave and rock art reveal about Ice Age motivations? // Pastoors A., Weniger G.C. (eds.). Höhlenkunst und Raum: Archäologische und architektonische Perspektiven. Düsseldorf: Jan van der Most, 2003. P. 11-20; Lorblanchet M. La grotte ornée de Pergouset (Saint-Géry, Lot). Paris, 2001; Sieveking A. Cave as context in palaeolithic art // Bonsall C., Tolan-Smith C. (eds.). The Human Use of Caves. Oxford, 1997. P. 25-34.
9 Pastoors A., Weniger G.C. (eds.). Höhlenkunst und Raum: Archäologische und architektonische Perspektiven. Düsseldorf, 2003.
и искусственный свет, классификация доисторические культурных остатков»10.
Среди исследователей пещер с верхнепалеолитическими настенными изображениями уже давно достигнуто согласие — рассматривать эти памятники как святилища. За редким исключением (Бедельйяк, Тито Бустийо, Ла Гарма), остатков долговременных сезонных базовых стоянок в пещерах-святилищах не обнаружено. Напротив, во многих подземных полостях с образцами монументального искусства выявлены свидетельства кратковременных, по всей видимости специализированных, посещений. Одним из наиболее важных вопросов при изучении подобных археологических комплексов является разделение следов деятельности человека на ритуальные (в широком смысле — символические) практики и на хозяйственно-бытовые, связанные в ряде случаев с обеспечением ритуальных практик.
Когда говорят о ритуалах, обычно подразумевают регулярность их совершения. В археологической практике довольно редко появляется возможность доказать факт систематической повторяемости тех или иных действий в прошлом. Как, впрочем, и обосновать преднамеренность ритуального (символического) акта, достоверно отделяемого от будничного хозяйственно-бытового эпизода (например, освежение факела о стену, случайные капли краски с кисти или емкости и т.п.).
Основные следы человеческой деятельности в пещерах с настенными изображениями можно разделить на несколько крупных ка-тегорий11:
— следы передвижения в пещере (отпечатки ступней или ладоней при динамическом перемещении; следы скольжения, падений, повреждения натечных образований);
— следы остановок (короткие остановки; остановки на «перерыв», для восстановления дыхания или ожидания перед препятствиями; остановки, связанные с проблемами ориентации (выбора направления) или освещения; остановки для устранения натечных образований, мешающих проходу);
— следы объектов и структур (очаги; кострища; зольные пятна; следы и отпечатки объектов из недолговечных материалов; каменные выкладки, вымостки и остатки других искусственных конструкций (в том числе ямок и ям, жилых структур); модифицированные
10 Pastoors A., Weniger G.C. Cave Art in Context: Methods for the Analysis of the Spatial Organization of Cave Sites // Journal of Archaeological Research. \fol. 19. Is. 4. 2011. P. 381.
11 По: RouzaudF. Op. cit.; Pigeaud R. Op. cit. (с дополнениями).
естественные депрессии пола, гнезда медведей.; следы антропогенной деятельности (например, скалывания) на стенах и потолке; намеренно поврежденные натечные образования; следы изъятия пещерной глины; следы повреждений, сортировки, упорядочивания расположения и т.п. естественных скоплений фаунистических остатков; обособленные участки по обработке («точки») и изготовлению предметов; кухонные остатки; запасы каменных и костяных изделий; запасы сырья, включая минеральные красочные пигменты; изолированные предметы; образцы искусства малых форм; образцы монументального искусства, включая настенные изображения, геоглифы и пр.; следы художественной деятельности, в том числе участки скопления красочного пигмента и угля рядом с настенными изображениями; остатки тушек — скелеты (и их крупные части в анатомической связи) намеренно принесенных и оставленных животных (змей, рыб и т.д.); закладки — помещенные в трещины стен (между глыбами камней), на скальные выступы стен, на крупные известняковые глыбы каменные и костяные предметы, красочные пигменты, а также необработанные объекты — кости и их фрагменты, обломки натечных образований, гальки и т.п.; палео-антропологические материалы).
Каждая из этих категорий «может быть рассмотрена по пяти различным критериям»12: распространенные следы (очаги, повреждения натечных образований и др.); уникальные, исключительно редко встречающиеся явления (например, отпечаток веревки в Ля-ско); редкие, но неоднократно зафиксированные явления на памятнике и/или группе памятников (например, закладки фрагментов костей и других объектов в трещинах стен арьежских пещер); следы стирания (стертые или соскобленные, блеклые, едва заметные изображения) — яркие примеры известны в пещерах Шовэ и Коскэ; «белые иконографические зоны»13 — разрыв порядка последовательности системы изобразительных блоков (отсутствие изображений там, где они, по нашему сегодняшнему мнению могли или должны были бы быть), отделяющие топографически, стилистически и содержательно различные участки пещеры.
Представляется необходимым введение инверсного к «белым иконографическим зонам» термина — «красные иконографиче-
12 Pigeaud R. Les rituels des grottes ornées. Rêves de préhistoriens, réalités archéologiques // Chasseurs-cueilleurs. Comment vivaient nos ancêtres du Paléolithique supérieur / Beaune S.A. de (ed.). Actes du colloque international "Restituer la vie quotidienne au Paléolithique supérieur". Lyon 16—18 mars 2005. Paris, 2007. P. 165.
13 Pigeaud R. Immédiat et successif: le temps de l'art des cavernes // Bulletin de la Société préhistorique française. T. 102, № 4. 2005. P. 813-828.
ские зоны». Под этим понятием подразумевается такое явление, как изображения со следами подновления. Яркий пример «красных иконографических зон» выявлен в результате работ в Каповой пещере. В микростратиграфических наблюдениях и анализе фигур были зафиксированы свидетельства подновления изображений; в описываемых случаях — последовательное наложение (с неопределяемым хронологическим интервалом) двух разного цвета красок на одном и том же месте одного рисунке. Например, на знаке «Решетка» в узком переходе из Купольного зала в зал Знаков на среднем ярусе пещеры; и на так называемой большой «трапеции с ушками» — одном из центральных изображений композиции «Лошади и знаки» в зале хаоса14. Необходимо особо отметить, что рецептура приготовления красок, судя по результатам естественнонаучных анализов, различна15. Этот факт может быть как хроно-культурным маркером (аналогии известны на памятниках Франции и Испании)16, так и свидетельством сложных традиций цветовы-ражения (цветового символизма) и приготовления разных рецептурных составов красок в рамках символических практик одной культурной общности. В качестве дополнительного варианта последнего можно предположить, что изменение рецептуры связано с некими резкими конкретно-историческими изменениями в жизни одной группы людей, но никак не отсутствием необходимых компонентов красочного состава.
Таким образом, «красные иконографические зоны» — это зоны повышенных изобразительных смысловых нагрузок, транслируемых через собственное содержание образа/знака, геоморфологические17 и композиционно-семантические особенности топографического размещения, а также цвет и/или рецептуру краски.
14 Щелинский В.Е. Настенная живопись Каповой пещеры на Южном Урале (датировка, размещение, культурная принадлежность) // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М., 1990. С. 47-55.
15 Пахунов А.С., Житенев В.С., Брандт Н.Н., Чикишев А.Ю. Предварительные результаты комплексного исследования красочных пигментов настенных изображений Каповой пещеры // Вестник археологии, антропологии и этнографии. № 4. 2014. С. 4-15; Пахунов А.С., Житенев В.С. Результаты естественнонаучных исследований скопления красочной массы: новые данные о рецептуре изготовления красок в Каповой пещере // Stratum plus. Археология и культурная антропология. №1. 2015. С. 125-135.
16 Clottes J. Art of the Light and Art of the Depths // Conkey M.W, Soffer O., Strat-mann D., Jablonski N.G. (eds.). Beyond Art: Pleistocene Image and Symbol. Memoirs of the California Academy of Sciences. N 23. Berkley, 1997. P. 203-216.
17 Следует отметить общую особенность размещения подновленных изображений в Каповой пещере — в крупных залах, в местах с хорошим обзором и на видном месте. Более того, рядом с переходами в другие залы. Подробнее по теоретическим обоснованиям см. сводку в: Pastoors A., Weniger G.C. Op. cit.
В частности, крайне показательным фактом является близкое расположение подновлявшейся фигуры лошади на Восточном панно зала Рисунков, и блеклый, практически уже невидимый невооруженным взглядом, рисунок мамонта («Бледный мамонт»). Соседство столь явно разных (по характеру отношения) изображений подтверждает проведение разнообразных, регулярных и подверженных изменениям символических практик, связанных непосредственно с настенными рисунками. Наличие «Бледного мамонта» в таком случае только усиливает показательность лошадки и её значения среди других фигур. Следовательно, в дискуссиях о ценности одного изображения или группы вносится совершенно иной смысл о значении отдельных фигур в рамках всего панно. Аналогичным случаем близкого расположения явно подновлявшихся изображений и блеклых рисунков является композиция со знаком «Решетка» около прохода между Купольным залом и залом Знаков.
Следовательно, «красные иконографические зоны» — особо акцентированные участки художественных ансамблей, где изображения демонстрируют роль следов деятельности человека даже больше, чем возможное значение рисунка.
Следы деятельности человека, помимо настенных изображений, представлены на обсуждаемом типе памятников разнообразными, в том числе вещественными, остатками, которые, в ряде случаев, сосредоточены в скоплениях. Скопления могут быть изолированными — небольшими по площади (до 1 м2) и составу. В качестве примера можно привести небольшое скопление (0,4 м2) древесных углей, обломков костей животных и обнаруженного между ними фрагмента лощилообразного орудия в относительной близости от композиции «Лошади и знаки» в зале Хаоса Каповой пещеры. К иной категории изолированных скоплений относится (также найденный на поверхности зала Хаоса недалеко от вышеназванной композиции) «кладик» минерального красочного пигмента (длина 0,3 м, ширина 0,05 м, мощность 0,04 м), представляющий собой сырье для приготовления краски18.
Отдельной категорией маркеров разнообразных практик в пещерах являются следы художественной деятельности палеолитических художников, расположенные в непосредственной близости от рисунков19.
18 Пахунов А.С., Житенев В.С. Указ. соч.
19 Житенев В.С. Новые исследования свидетельств художественной деятельности в Каповой пещере // КСИА. Вып. 227. М., 2012. С. 304-313.
Наиболее полное представление о многообразии форм хозяйственно-бытовых практик дает исследование жилых площадок (площадок обитания) — участков распространения разнообразных культурных слоев и горизонтов посещений, сформировавшихся в результате относительно кратковременных специализированных посещений пещер с настенными изображениями. При анализе этих пунктов обитания совершенно естественно использовать подходы, разработанные и применяемые для изучения пещерных стоянок и памятников открытого типа20. В основе таких подходов — комплексное изучение количественного и качественного распределения каменного и костяного инвентаря, фаунистических остатков, а также выявление взаимосвязей, в том числе между объектами и структурами культурного слоя, выделение различных зон (центральная, периферийная и др.) и хозяйственно-бытовых участков на площади памятника. Для исследований в пещерах с настенными изображениями особенно важным является вопрос о способах накопления культурных остатков — длительных (континуальных) или четко ограниченных по времени (дискретных)21. Важным критерием для сравнения разных участков распространения культурного слоя на отдельном памятнике представляется композиция состава каменной индустрии (процентное соотношение отходов производства, заготовок, орудий и нуклеусов) и наличие/отсутствие материалов, характеризующих полноту производственной цепочки. Результаты палеофаунистических анализов также играют важную роль в определении как функциональных особенностей площадок обитания и возможной локальной продолжительности посещений, так и в определении их сезонности.
Одним из наиболее дискуссионных понятий остается термин «структура памятника», который также сочетает в себе хроно-куль-турные проблемы взаимосвязи отдельных пунктов распространения культурных остатков и всего археологического ансамбля пространства пещеры с настенными изображениями.
Важнейшую информацию о разнообразии хозяйственно-бытовых практик предоставляют результаты трасологического изучения каменных орудий22. На сегодняшний день общепризнанным стал
20 См., например: Леонова Н.Б. Жилые площадки и жилища: особенности формирования культурного слоя (на примере памятников Восточной Европы) // Кам'яна доба Украши. № 4. 2003. С. 223-235.
21 Леонова Н.Б. Современное палеолитоведение: методология, концепции, подходы: Автореф. ... докт. ист. наук. М., 1994.
22 Plisson H. Examen tracéologique de quelques silex collectés sur le sol de la grotte Chauvet // Bulletin de la Société préhistorique française. T. 102. № 1. 2005. P. 145-148; Scelinsky V.E, Sirokov V.N. Hohlenmalerei im Ural: Kapova und Ignatievka. Die altsteinzeitlichen Bilderhohlen im sudlichen Ural. Sigmaringen, 1999.
факт проведения значительного числа трудовых операций в пещерах с настенными изображениями23.
* * *
Многие из вышеперечисленных следов и явлений характерны не только для франко-кантабрийских памятников с настенными изображениями, но и для южно-уральских пещер, в которых зафиксированы образцы монументального искусства верхнего палеолита.
Результаты изучения разных пунктов распространения культурных слоев в пещерах, как и находки на поверхности пола залов и заложенных в трещины стен предметов, не позволяют пока ответить на вопрос о реальной, конкретно-исторической синхронности накопления материала. В любом случае, разнообразие типов культурных остатков, обнаруживаемых в разных отделах одной пещеры, говорит о множественности видов конкретной деятельности и проводимых мероприятий в отдельных пунктах освоения подземных полостей.
Археологический ансамбль памятников с настенными изображениями свидетельствует о сложных и разнообразных практиках, осуществлявшихся в подземных условиях. Вопрос о содержании и сути этих практик на сегодняшний день находится за границами возможности фундаментального комплексного научного обоснования.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о фиксации следов разнообразных практик, осуществлявшихся группами людей с определенной регулярностью. Значительную часть свидетельств деятельности человека невозможно четко разделить на хозяйственно-бытовые и символические. Их переплетение в сознании первобытного человека нашло отражение в археологических материалах и предопределило сложносоставную среду использования пространства пещер с настенными изображениями.
Список литературы
1. Житенев В.С. Новые исследования свидетельств художественной деятельности в Каповой пещере // КСИА. Вып. 227. М., 2012.
2. Леонова Н.Б. Жилые площадки и жилища: особенности формирования культурного слоя (на примере памятников Восточной Европы) // Кам'яна доба Украши. № 4. 2003.
23 См., например: Plisson H. La fonction des outils de silex dans les grottes ornées paléolithiques // Actes XXVIe congrès préhistorique de France — Avignon, 21—25 septembre 2004. Vol. 3. Evin J. (dir.) "...Aux conceptions d'aujourd'hui". 2007. P. 125-132.
3. Леонова Н.Б., Несмеянов С.А., Виноградова Е.А. и др. Палеоэкология равнинного палеолита. М., 2006.
4. Пахунов А.С., Житенев В.С., Брандт Н.Н., Чикишев А.Ю. Предварительные результаты комплексного исследования красочных пигментов настенных изображений Каповой пещеры // Вестник археологии, антропологии и этнографии. № 4. 2014.
5. Пахунов А.С., Житенев В.С. Результаты естественнонаучных исследований скопления красочной массы: новые данные о рецептуре изготовления красок в Каповой пещере // Stratum plus. Археология и культурная антропология. № 1. 2015.
6. Щелинский В.Е. Настенная живопись Каповой пещеры на Южном Урале (датировка, размещение, культурная принадлежность) // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М., 1990.
7. Bahn P.G. Location, location: What can the positioning of cave and rock art reveal about Ice Age motivations? // Pastoors A., Weniger G.C. (eds.). Höhlenkunst und Raum: Archäologische und architektonische Perspektiven. Düsseldorf, 2003.
8. Balbin Behrmann R. de, Alcolea Gonzalez J.J. Vie quotidienne et vie religieuse. Les sanctuaires dans l'art paléolithique // L'Anthropologie. T. 103. 1999.
9. Bégoueûn H. L'art mobilier de la caverne du Tuc d'Audoubert (Ariège) // Jahrbuch für Prähistorische und Ethnographische Kunst (IPEK). T. 2. 1926.
10. Clottes J. Art of the Light and Art of the Depths // Conkey M.W, Soffer O., Stratmann D., Jablonski N.G. (eds.). Beyond Art: Pleistocene Image and Symbol. Memoirs of the California Academy of Sciences. N 23. Berkley, 1997.
11. Clottes J., Courtin J., Vanrell L. Cosquer redécouvert. Paris, 2005.
12. Lasheras J.A. The Cave of Altamira. 22,000 Yfears of History // Adoranten Arsskrift. 2009. Scandinavian Society for Prehistoric Art, Underslös, Sweden.
13. Leroi-Gourhan A. Préhistoire de l'art occidental. Paris, 1965.
14. Lorblanchet M. Le mode d'utilisation des sanctuaires Paléolithiques // Museo y Centro de Investigacion de Altamira. Monografias № 17. 1994.
15. Lorblanchet M. La grotte ornée de Pergouset (Saint-Géry, Lot). Paris, 2001.
16. Pastoors A., Weniger G.C. Cave Art in Context: Methods for the Analysis of the Spatial Organization of Cave Sites // Journal of Archaeological Research. Vol. 19. Is. 4. 2011.
17. Pigeaud R. Immédiat et successif: le temps de l'art des cavernes // Bulletin de la Société préhistorique française. T. 102, n° 4. 2005.
18. Pigeaud R. Les rituels des grottes ornées. Rêves de préhistoriens, réalités archéologiques // Chasseurs-cueilleurs. Comment vivaient nos ancêtres du Paléolithique supérieur / Beaune S.A. de (ed.). Actes du colloque international "Restituer la vie quotidienne au Paléolithique supérieur". Lyon 16—18 mars 2005. Paris, 2007.
19. Plisson H. Examen tracéologique de quelques silex collectés sur le sol de la grotte Chauvet // Bulletin de la Société préhistorique française. T. 102. № 1. 2005.
20. Plisson H. La fonction des outils de silex dans les grottes ornées paléolithiques // Actes XXVIe congrès préhistorique de France — Avignon, 21—25 septembre 2004. Vol. 3. Evin J. (dir.) "...Aux conceptions d'aujourd'hui". 2007.
21. Rouzaud F. La paléospéléologie. L'homme et le milieu souterrain pyrénéen du Paléolithique supérieur. Toulouse, 1978.
22. Rouzaud F. La Paléospéléologie ou: l'approche globale des documents anthropiques et paléontologiques conservés dans le karst profond // Quaternaire. 8. 1997.
23. Scelinsky V.E, Sirokov V.N. Hohlenmalerei im Ural: Kapova und Igna-tievka. Die altsteinzeitlichen Bilderhohlen im sudlichen Ural. Sigmaringen, 1999.
24. Sieveking A. Cave as context in palaeolithic art // Bonsall C., Tolan-Smith C. (eds.). The Human Use of Caves. Oxford, 1997.
Поступила в редакцию 20 мая 2015 г.
