CC BY
259
Уголовное и уголовно-исполнительное право, уголовный процесс
Ф.Н. Аббасов*, Г.А. Агаев**, Ю.П. Пузанов***
Теоретические и правоприменительные проблемы квалификации посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ)
Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) является единственным в главе о преступлениях против порядка управления, относящимся к категории особо тяжких преступлений. Повышенная общественная опасность указанного состава преступления заключается в том, что преступник своим деянием посягает одновременно на два значимых объекта преступления - нормальную деятельность правоохранительных органов по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности и, кроме этого, на жизнь лица, осуществляющего указанную деятельность. Оценка законодателем опасности этого деяния находит свое выражение в санкции - альтернативным видом наказания является смертная казнь. Анализ данного деяния как разновидности преступлений против субъектов управленческой деятельности представляется целесообразным начать с характеристики непосредственного объекта.
В теории уголовного права не сложилось единой точки зрения по поводу того, что признавать непосредственным объектом рассматриваемого преступления. Жизнь сотрудника правоохранительного органа является необходимой предпосылкой нормальной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. По этой причине получило распространение мнение ученых о так называемом двуедином объекте.
Вследствие этого неизбежно возникает вопрос, что следует рассматривать в качестве основного, а что в качестве дополнительного объекта указанного преступления. С одной стороны, жизнь как провозглашенная высшая ценность не может быть сравнима по качеству с вышеупомянутой деятельностью указанных лиц, что является весомым аргументом в пользу признания жизни основным объектом. С другой стороны, нормальная деятельность лиц, осуществляющих деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности должна рассматриваться в качестве основного1, а их личные блага - в качестве дополнительного объекта уголовно-правовой охраны. Такие ученые, как Ю.А. Красиков2, А.В. Кладков3, Е.А. Сухарев4, а также ряд других теоретиков уголовного права безусловно разделяют концепцию двухобъектного состава этого преступления.
Наряду с этим в уголовно-правовой литературе встречаются суждения, отрицающие двухуровневый характер объекта такого преступления. Так, еще в начале 80-х гг. XX столетия Н.И. Панов вполне определенно высказал свою точку зрения по этому поводу: «Обеспечение нормальной деятельности органов милиции и народных дружинников по охране общественного порядка вызывает необходимость обеспечить неприкосновенность жизни и здоровья субъектов этой деятельности...
* Помощник начальника Санкт-Петербургского университета МВД России по связям с общественностью, кандидат юридических наук, доцент, полковник милиции.
** Докторант Санкт-Петербургского университета МВД России.
*** Кандидат юридических наук.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Поэтому уголовно-правовая охрана жизни и здоровья указанных лиц в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка одновременно означает и защиту от преступных посягательств нормальной деятельности органов милиции и народных дружин, и наоборот. Следовательно, жизнь и здоровье работников милиции и народных дружинников - составная часть другого непосредственного объекта - общественных отношений, обеспечивающих нормальную деятельность органов милиции и народных дружин, находятся с ними в отношениях соподчинения»5. Данную позицию разделяют В.С. Ткаченко6, а также З.А. Николаева, которая, в частности, указывает, что здесь нарушитель воздействует не на два отдельных общественных отношения, а на два элемента одного и того же отношения - порядка управления7. «Очевидно, что деяния, посягающие на безопасную деятельность сотрудников внутренних дел, - рассуждает М.Г. Фетисов, - обладают повышенной общественной опасностью в связи с особым, “синтезированным” характером объекта.
Данное обстоятельство нашло отраженную оценку в санкциях, сопровождающих соответствующие уголовно-правовые запреты. Достаточно сопоставить нижний предел санкции квалифицированного убийства, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, и нормы о посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ), сопоставимыми по такому объекту, как жизнь человека. В первом случае нижний предел альтернативного наказания в виде лишения свободы - 8 лет, во втором - 12 лет»8.
Представляется также интересным признание составного объекта. Мы, однако, усматриваем здесь слабое место, которое заключается в следующем. В диспозиции ст. 317 УК РФ сказано: «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность» - т.е. законодатель предусматривает цель («воспрепятствование законной деятельности») и мотив («месть за такую деятельность») в качестве обязательных признаков субъективной стороны, отсутствие которых влечет за собой отсутствие состава преступления9.
Под воспрепятствованием З.А. Незнамова, например, подразумевает попытки предотвратить, не допустить выполнение этой деятельности в будущем10. Цель заключается в том, чтобы изменить характер деятельности по охране общественного порядка или полностью ее прекратить. Следовательно, посягательство на жизнь сотрудника (военнослужащего), совершенное с другой целью или без нее, не может быть квалифицировано по ст. 317 УК РФ11.
Виновный, преследуя цель воспрепятствовать законной деятельности сотрудника (военнослужащего), считает обязательным именно посягнуть на его жизнь. В данном случае лишение жизни является необходимой составляющей воспрепятствования законной деятельности. В данном контексте схема составного (синтезированного) объекта вполне приемлема.
В случае же, когда виновный мстит за законную деятельность, выходит, что фактически эта деятельность реализована потерпевшей стороной, и уже по логике вещей не получается каким-либо образом нарушить прошлую деятельность. Таким образом, логически справедливо указать на то, что жизнь - составляющая осуществляемой в настоящий момент законной деятельности или предполагаемой в будущем, а не уже реализовавшейся в прошлом нормальной, законной деятельности. В качестве подтверждения предложенного нами обоснования можно привести слова П.В. Замосковцева. Критикуя своих оппонентов, он подчеркивает, что их утверждения «.. .лишены логики», в таких случаях «отношения управления как непосредственный объект анализируемого преступления не могут претерпевать реального ущерба или ставиться в опасность причинения вреда, поскольку в этот момент они в силу дискретного характера не имеют реального наличного существования в объективной действительности»12.
Учитывая, что посягательство на жизнь сотрудника из мести осуществляется после какого-либо акта законной деятельности, с разрывом во времени, логично будет предположить, что мотив мести сопровождает прямой, заранее обдуманный умысел. В течение этого промежутка времени у виновного формируется и крепнет намерение совершить насильственное преступление. При этом жертва посягательства уже известна виновному. Соответственно, виновного больше интересует личность потерпевшего, их связывает скорее межличностный характер взаимоотношений.
Во избежание представленного нами противоречия мы предлагаем авторам рассмотреть возможность упразднения формулировки «либо из мести за такую деятельность» и такого качества общественно опасные деяния квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а законодателю внести соответствующие корректировки.
Результаты проведенного нами анализа уголовных дел и предварительных материалов по Санкт-Петербургу и Ленинградской области показали, что около 91% таких преступлений совершались с указанной целью и около 9 % - по мотиву мести.
Что касается вопроса об объекте, мы полагаем полезным рассмотреть проблему влияния признаков потерпевшего на уголовно-правовую оценку посягательств в отношении их. Для многих преступлений личность потерпевшего приобретает такое же уголовно-правовое значение, как и предмет преступления13. «Определение участников или, что одно и то же, субъектного состава отношения, их социальных функций в нем, - пишет В.Я. Таций, - во многих случаях позволяет определить те общественные отношения, которые выступают объектом того или иного преступления...»14.
По нашему мнению, еще более точной (в пределах поставленной задачи) следует признать точку зрения Б.Я. Блиндера, который, говоря о посягательствах на личность, отмечает: «Под непосредственным объектом преступления, на наш взгляд, следует понимать конкретные общественные отношения, неотъемлемой частью которых является субъект общественных отношений - потерпевший. Поэтому правильное решение вопроса о квалификации здесь нельзя получить без выделения “потерпевшего”, без детального выявления всех признаков, всесторонне его характеризующих»15.
«Потерпевший» в контексте уголовно-правовой науки - участник общественных отношений, носитель охраняемых под угрозой уголовного наказания интересов, выполняющий определенные социальные функции, испытывающий в связи с этим преступное посягательство и являющийся составной частью объекта преступления. Содержание социальных функций потерпевшего прямо влияет на характер и степень общественной опасности преступления. И прав В.С. Ткаченко, выдвигающий следующий тезис: «Особо следует отметить убийство, совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга. В этом случае законодатель обозначает повышенную общественную опасность преступления, значимость объекта уголовноправовой охраны через указание на социально требующую особой защиты деятельность потерпевшего»16.
В соответствии со ст. 317 УК РФ, потерпевшими являются сотрудник правоохранительного или контролирующего органа, военнослужащий, а также их близкие. Комментируя положения ст. 317 УК РФ, А.С. Никифоров предлагает понимать под сотрудником правоохранительного органа лицо, охраняющее порядок и общественную безопасность методом силового правоприменения, т.е. охраняющее правопорядок; это, например, сотрудники милиции и других органов внутренних дел, ФСБ, наделенные властными полномочиями и т.д. Обращая особое внимание на ранее замеченное содержание социальных функций, отметим, что охрана «общественного порядка» и «общественной безопасности» является, на наш взгляд, основным и решающим признаком для выделения именно такого преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ. Общественная значимость жизни сотрудника изменяется в зависимости от того, находится ли это лицо при исполнении своих обязанностей по охране общественного порядка или нет17. Видится справедливым по этому поводу рассуждение С.Л. Скутина: отсутствие этих элементов (общественный порядок и общественная безопасность) изменяет и непосредственный объект преступлений. В противном случае, вероятно, все подобные деяния можно было бы квалифицировать по п. «б» ч.2 ст. 105 УК РФ.
В этой связи важное значение приобретает уяснение содержания понятий «общественный порядок» и «общественная безопасность».
Несмотря на широкое применение, понятие «общественная безопасность» не получило в литературе единого толкования и, как результат, в различных источниках в него включаются различные виды общественной безопасности, различающиеся между собой по объектам (сферам жизнедеятельности человека) и источникам опасности18. Некоторые авторы связывают общественную безопасность с состоянием защищенности неопределенного круга потерпевших19. На наш взгляд, интересное определение предложил Л.Д. Рукавицын: «Общественная безопасность
- это законодательно устанавливаемый и охраняемый государством правовой режим защиты жизни и здоровья людей, охраны собственности, законных интересов общества и государства от стихийных бедствий, эпидемий, эпизоотии, крупных пожаров, аварий, катастроф, массовых беспорядков и групповых нарушений общественного порядка»20.
Закон РФ «О безопасности» определяет общественную безопасность как безопасное, т.е. защищенное от действия различных источников угроз, существование населения и общества в целом, обеспечиваемое законами и подзаконными нормативными актами, а также деятельностью специально уполномоченных органов.
Понятие «общественный порядок» также имеет некоторые сложности в толковании. Как справедливо замечает И.Н. Даньшин, в правовой литературе сформировалось несколько взглядов на понимание сущности общественного порядка. Понятие «общественный порядок» можно толковать:
1) в широком смысле; 2) в узком смысле; 3) посредством других категорий, либо описывать его с помощью того или иного свойства21. Сам же автор определяет его как порядок волевых общественных отношений, складывающихся в процессе сознательного и добровольного соблюдения гражданами установленных в нормах права и иных неюридического характера правил поведения в области общения людей22.
Ф.Е. Колонтаевский пишет: «“Общественный порядок” в узком смысле - это система волевых общественных отношений, складывающихся и развивающихся, главным образом, в общественных местах на основе соблюдения норм права и иных социальных норм, направленных на обеспечение личной безопасности граждан, общественной безопасности, на создание благоприятных условий для нормального функционирования предприятий, учреждений, организаций и общественных объединений, для труда и отдыха граждан, уважения их чести, человеческого достоинства и общественной нравственности»23.
О.А. Аксенов определяет общественный порядок как систему общественных отношений в сфере обязательных правил поведения граждан в общественно значимых местах, урегулированных нормами права, предписаниями морали и нравственности24. А.Н. Игнатов основой общественного
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
порядка признает правила общежития, предостерегая в то же время от сведения его сущности к поведению граждан в общественных местах25.
«В целом сложившийся и ставший традиционным подход к оценке относительно локальной сферы деятельности потерпевшего от посягательства, предусмотренного ст. 317 УК РФ (и соответственно ст. 1912 УК 1960 г.) основывается на последовательной позиции Верховного Суда»26. Так, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении «О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» № 9 от 22 сентября 1989 г. разъяснил, что «под исполнением обязанностей по охране общественного порядка работниками милиции, народными дружинниками, а также военнослужащими следует понимать несение ими постовой или патрульной службы на улицах и в общественных местах; поддержание порядка во время проведения демонстраций, митингов, зрелищ, спортивных соревнований и других массовых мероприятий; при ликвидации последствий аварий, общественных и стихийных бедствий; предотвращение или пресечение противоправных посягательств»27. Вопросы охраны общественного порядка были отражены в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» от 3 июля 1963 г.28, а позже Пленума Верховного Суда РСФСР № 3 от 24 сентября 1991 г. (в редакции постановления Пленума № 11 от 21 декабря 1993 г.) «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»29.
Возвращаясь к термину «потерпевший», следует отметить, что в современной уголовноправовой литературе представляет проблему толкование такой категории потерпевших, как «близкие». «К близким потерпевшего, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ними в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье, и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений»30. Некоторую сложность здесь представляет элемент, заключающийся в заведомом для виновного характере взаимоотношений между близкими. Поэтому в каждом конкретном случае требуется доказательство содержания интеллектуального момента умысла виновного. В то же время устойчивость эмоциональных связей между потерпевшим и иным лицом для признания последнего «близким» может оценить только суд по фактическим обстоятельствам конкретного уголовного дела31. Как полагает А.Б. Сахаров, допущение судебного усмотрения является результатом несовершенства законодательной техники, не соответствует принципу законности32.
Несколько другой точки зрения придерживается П.Е. Кондратов, считающий, что усмотрение правоприменителя при принятии уголовно-правовых решений необходимо рассматривать не как отступление от принципа законности, а как нужный и социально оправданный элемент правоприменительной деятельности. Требуется не отказ от него, а введение в практику определенных регуляторов, не допускающих перерастания допустимого усмотрения в произвол33.
Определенную сложность в уголовно-правовой теории представляет собой такая фигура потерпевшего, как член общественного формирования. Исключение из диспозиции ст. 317 УК РФ народных дружинников не остановило дискуссию вокруг этого феномена. Так, А.В. Кладков полагает, что если государственная власть делегировала функцию охраны общественного порядка дружине или иному общественному объединению, то их сотрудники, полномочия которых оформлены в соответствии с законом, должны защищаться ст. 317 УК РФ34.
Ю.М. Ткаченко и В.С. Комиссаров считают, что члены общественных формирований не являются потерпевшими по ст. 317 УК РФ, а посягательства на их жизнь следует квалифицировать по п. «б» ч.2 ст. 105 УК РФ. «Слишком свободное обращение категориями потерпевших, производимое вопреки прямому законодательному установлению, - замечает М.Г. Фетисов, предлагая квалифицировать такие деяния по ст. 105 УК РФ, - размывает рамки конкуренции составов ст. 317 и п. «б» ч.2 ст. 105 УК РФ, создает искусственные проблемы в правоприменительной практике, не способствует единообразному толкованию закона»35.
В этом вопросе мы придерживаемся точки зрения последней группы авторов и считаем, что в диспозиции ст. 317 УК РФ прямо указаны возможные фигуры потерпевших, среди которых членов общественных формирований нет, и, следовательно, посягательства на них должны квалифицироваться по ст. 105 УК РФ.
Что касается объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, некоторую проблему представляет собой термин «посягательство». Сложное содержание этой дефиниции породило различные толкования.
Существующая неопределенность в понятии «посягательство на жизнь» в указанных статьях УК РФ вызвала обоснованные дискуссии среди ученых-юристов. Этой проблемой занимались С.В. Бородин, С.А. Денисов, Е.А. Сухарев, П.С. Елизаров, С.К. Милюков, А.Ю. Кизилов, С.Л. Скутин и др.36
Впервые эта формулировка была введена Указом Президиума Верховного Совета СССР 15 февраля 1962 г. «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников».
Со стороны ученых-правоведов подвергается критике непосредственно термин «посягательство», который обладает двойственным характером:
- обозначает покушение на совершение общественно опасного деяния;
- может являться синонимом понятия «преступление» в УК РФ.
В соответствии с ч. 3 ст.30 УК РФ покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. Но законодатель, учитывая повышенную общественную опасность преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, определил, что вышеуказанное преступление считается оконченным с момента посягательства на жизнь потерпевшего.
В своем постановлении от 3 июля 1963 г. Пленум Верховного Суда СССР «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» разъяснил, что прежде всего под «посягательством на жизнь» необходимо понимать убийство или покушение на убийство работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка37. Аналогичные разъяснения давались и в более поздних постановлениях, в частности, в пункте «г» ст. 5 постановления № 9 Пленума Верховного Суда СССР от 22 сентября 1989 г. «О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»38, в п. 9 постановления № 3 Пленума Верховного суда РСФСР «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» от 24 сентября 1991 г. в редакции постановления Пленума Верховного Суда РСФСР № 11 от 21 декабря 1993г.39
В науке уголовного права, как мы уже указывали выше, выражение «посягательство на жизнь» имеет два толкования:
- буквальное (этимологическое);
- расширительное.
Понятия «посягательство», «посягнуть» в словаре С.И. Ожегова имеют следующее толкование: «попытка (незаконная или осуждаемая) сделать что-нибудь, посягнуть на чью-нибудь свободу, самостоятельность, совершить посягательство на что-нибудь, посягнуть на чужую жизнь (попытаться убить)»40.
Такое толкование поддерживает С.В. Бородин, в соответствии с точкой зрения которого посягательство рассматривается только как покушение на жизнь потерпевшего, а не наступление смерти при лишении жизни41.
С. А. Денисов отмечает, что «термин “посягательство” употребляется в теории уголовного права в двух значениях. Во-первых, в рамках Общей части уголовного права “посягательство” давно уже является синонимом умышленного преступления, совершаемого в форме активного преступного поведения. Именно в этом смысле законодатель употребляет этот термин в ст. 2 уголовного закона, указывая на задачи, которые решает УК. Во-вторых, в рамках Особенной части посягательство -это самостоятельное уголовно-правовое явление, выражающееся в убийстве либо покушении на жизнь какого-либо лица. Столь широкое понимание этого термина означает, что раконодатель проводит последовательную политику по защите жизни и здоровья различных категорий должностных лиц, а
42
так же лиц, содействующих представителям власти»42.
Сторонником расширительного толкования данного понятия является П.С. Елизаров, который считает, что посягательство на жизнь работника милиции имеет место не только при непосредственном нападении на потерпевшего и применении к нему физического насилия с целью лишения жизни, но и в таких действиях, как выталкивание на ходу из поезда, автомашины, сбрасывание с моста, оставление связанным на сильном морозе с кляпом во рту, или в иных действиях, реально способных привести к смерти потерпевшего43.
С.Ф. Милюков в своей работе предлагает выражение «посягательство на жизнь» рассматривать не только как убийство, покушение на него, но и умышленные тяжкие телесные
44
повреждения, опасные для жизни в момент нанесения или повлекшие смерть44.
Мы считаем, что нецелесообразно понятие «посягательство на жизнь» подвергать расширительному толкованию через умышленные тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни в момент причинения, т.к. указанные повреждения без умысла лишить жизни потерпевшего охватываются составами ст. 296, 318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни и здоровья. А в случае, если указанные повреждения повлекут по неосторожности смерть потерпевшего, то деяние необходимо будет квалифицировать по совокупности ч. 4 ст. 111 (ст. 318) УК РФ.
На наш взгляд, во избежание двусмысленного толкования выражения «посягательство на жизнь» следует отказаться от данной формулировки ст. 317 УК РФ и предложить законодателю следующую редакцию:
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Статья 317. «Умышленное причинение смерти сотруднику правоохранительного органа.
Умышленное причинение смерти сотруднику правоохранительного органа, военнослужащему, а равно их близким, в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка обеспечению общественной безопасности».
Мы полагаем, что это позволит устранить разногласия между нормами Общей и Особенной части УК РФ, в частности, при назначении наказания. Так, покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органа будет рассматриваться как неоконченное преступление, при квалификации будет ссылка на ч. 3 ст. 30 УК, соответственно уменьшится и размер наказания в соответствии с ч. 3 ст. 66 УК РФ, что будет способствовать соблюдению принципов законности, справедливости и гуманизма. Практические работники правоохранительных органов не будут двойственно толковать диспозицию указанных статей УК РФ в ходе судебного разбирательства или предварительного следствия.
Кроме того, исходя из диспозиций ст. 295 и 317 УК РФ, не представляется возможным определенно отнести изучаемые составы к материальным или формальным. Для установления формальной конструкции необходимо, чтобы уголовно-правовые нормы, определяющие совершение общественно опасного деяния, были непосредственно связаны производством действия (бездействия), а материальная конструкция состава преступления предполагает кроме вышеуказанного еще и наступление общественно опасного последствия в виде причинения смерти потерпевшему45.
С учетом предложенных диспозиций состав по конструкции данных преступлений будет материальный. Это устранит пробел в уголовном законодательстве РФ и двусмысленное толкование норм как в теории, так и в практике предварительного следствия и судебного разбирательства.
Спорной, на наш взгляд, представляется позиция, которую занял Р.Л. Скутин, полагая, что необходимо установить уголовную ответственность за причинение смерти работнику милиции в связи с осуществлением им охраны общественного порядка в виде специальной статьи, состав которой конструируется по принципу материального, т.е. имеет указание на конкретные последствия, а именно
- «убийство работника милиции»46.
Изменение, предложенное нами и касающееся замены выражения «посягательство на жизнь» выражением «умышленное причинение смерти» является достаточным и не требует более мелкого дробления круга потерпевших в нормах УК РФ по принципу принадлежности к различным правоохранительным органам, т.к. под категорию «сотрудник правоохранительного органа» подпадают в т.ч. и сотрудники милиции.
Что касается субъективной стороны этого преступления, то она характеризуется умышленной формой вины. Как считает Г.Ф. Поленов, это преступление может быть совершено только с прямым умыслом47. Возможность прямого или косвенного умысла предполагают Н.И. Мацнев48, Ю.А. Красиков49, М.И. Якубович50 и некоторые другие. Учитывая занятую позицию, мы считаем, что в целом преступление может совершаться как с прямым умыслом, так и с косвенным.
Предметное содержание умысла приобретается в зависимости от характера деяния и объекта уголовно-правовой охраны. Другими словами, виновный:
а) осознает, что его действия создают реальную угрозу для жизни сотрудника правоохранительного органа или вовсе направлены на лишение жизни последнего и одновременно представляют собой противодействие его законной деятельности;
б) предвидит возможность наступления смерти сотрудника, а тем самым и причинение вреда его управленческой деятельности;
в) желает наступления смерти сотрудника и нарушения его законной деятельности, или, если не желает смерти, то сознательно допускает ее либо относится безразлично к ее наступлению.
В уголовных делах, возбужденных по ст. 317 УК РФ, важно доказательство, подтверждающее прямо или косвенно, что виновный знал, на кого он совершает посягательство51. При этом источник осведомленности не имеет значения. Это может быть удостоверение личности сотрудника, форменное обмундирование, устное предупреждение виновного об этом или то обстоятельство, что потерпевший известен виновному как сотрудник правоохранительного органа.
В том случае, если виновный не осознает указанных обстоятельств, то ответственность должна наступать по ст. 105 УК РФ как за преступление против личности. Так, работник милиции Л., одетый в гражданскую одежду, заметил, как на другой стороне улицы некто М., находясь в нетрезвом состоянии, размахивает ножом перед, как выяснилось позже, случайным прохожим. Л., подходя к М., потребовал прекратить такие действия. А когда М. в ответ на эти требования обругал Л. и нецензурно оскорбил его, то Л. схватил М. за руки, пытаясь их скрутить. Однако М. вырвался и нанес удар Л. ножом в правое плечо, которым прорезал вещи и причинил небольшую царапину на плече. Л. отбежал назад. Когда М. сделал попытку нанести удар в очередной раз, Л. вытащил табельное оружие и сделал выстрел в воздух, после чего М. убежал. Органы предварительного следствия квалифицировали действия М. по ст. 317 УК РФ. Однако суд переквалифицировал действия М на п. «б», ч. 2 ст. 213 УК РФ, указав при этом в приговоре на отсутствие доказательств того, что М. осознавал направленность своих действий против сотрудника правоохранительного органа в целях воспрепятствования его законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности52.
Если же виновный, желая причинить смерть сотруднику, по ошибке причиняет смерть другому гражданину, его действия следует квалифицировать по правилам ошибки в объекте. Поэтому окончательная квалификация будет по ч. 3 ст. 30 и ст. 317 УК РФ. Конечно, очень трудно бывает доказать, желал ли виновный посягнуть на жизнь именно сотрудника правоохранительного органа, а не какого-либо другого лица. Виновный, справедливо замечает А. Лохвицкий, «...может привязаться для вида к чему-нибудь, чтобы подвести свое преступление под более мягкий разряд. Но это -трудность следствия, а не понимания закона»53.
Обязательным признаком субъективной стороны состава рассматриваемого преступления, который иногда представляет проблему при квалификации, является специальная цель -воспрепятствовать законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.
Так, Г. с целью завладеть пистолетом обманным путем завел работника милиции М. якобы для обнаружения спрятанного кем-то оружия в безлюдное место. Когда М. наклонился, ища в снегу оружие, Г. ударил его обрезом по голове, а затем нанес ему удар ножом в спину. Г. после этого пытался достать у М. из кобуры пистолет. Однако, несмотря на тяжесть ранений и их опасность для жизни, М. проявил мужество и оказал сопротивление, в связи с чем Г., не завладев пистолетом, скрылся.
Судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского городского суда не усмотрела в действиях Г. посягательства на жизнь работника милиции, т.к. он совершил нападение не с целью противодействовать деятельности милиционера по охране общественного порядка, и при возвращении дела на дополнительное доследование указала на то, что действия Г. подпадают под признаки покушения на убийство.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР не согласилась с позицией Ленинградского городского суда и, отметив, что в действиях Г. имеется состав посягательства на жизнь работника милиции, указала: «Виновные несут уголовную ответственность во всех случаях, когда посягательство на жизнь работника милиции находилась в связи с его служебной деятельностью по охране общественного порядка, а не только тогда, когда оно представляло собой противодействие деятельности названных лиц»54.
В диспозиции ст. 1912 УК РСФСР 1960 г. («Посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника»), действительно, содержался оборот «в связи с их служебной или общественной деятельностью по охране общественного порядка», что свидетельствует о правильности позиции Верховного Суда по этому уголовному делу. Однако в настоящее время, когда диспозиция ст. 317 УК РФ содержит специальную цель - воспрепятствовать законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, наоборот, следовало бы признать правильной квалификацию Ленинградского городского суда.
Нам представляется, что оборот «в связи», содержащийся в ст. 1912 УК РСФСР, был крайне неудачным эпизодом в истории отечественного уголовного законодательства, т.к. он фактически стирал границы между преступлениями против личности и преступлениями против порядка управления, делал конкуренцию общей и специальной нормы безнадежной формальностью. Может быть, как раз в таком виде и нарушались принципы справедливости и равенства граждан перед законом, когда, возможно, только по категории потерпевших можно было сравнивать п. «в» ст. 102 («Умышленное убийство, совершенное с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга») и ст. 1912 УК РСФСР.
В этой связи хочется еще раз отметить, что именно цель воспрепятствовать законной деятельности сотрудника по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности становится решающим моментом в смысле выделения в УК РФ специальной нормы, регламентирующей уголовную ответственность за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, и позволяет говорить о ст. 317 УК РФ как о справедливо созданном и функционально подготовленном уголовно-правовом механизме охраны общественных отношений.
И, наконец, еще одним элементом состава рассматриваемого преступления является субъект.
Субъект преступления ст. 317 УК РФ - вменяемое физическое лицо, достигшее на момент совершения общественно опасного деяния шестнадцати лет (ст. 19, ч. 1 ст. 20 УК РФ). Им может быть как гражданин Российской Федерации, так и гражданин иностранного государства, лицо без гражданства, которое имеет статус «вынужденного переселенца», а также лицо с двойным гражданством.
Р.И. Михеев считает, что «возможность признания лица виновным и привлечения его к уголовной ответственности за содеянное обусловлено способностью лица сознавать во время совершения преступления фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) и руководить ими»55 .
Законодатель установил, что если виновному лицу на момент совершения преступление против жизни и здоровья сотрудника правоохранительного органа от 14 до 16 лет, то оно привлекается к уголовной ответственности по пункту «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга).
Как справедливо отмечает Н.И. Загородников, «уже с этого возраста (14-16 лет) подросток вполне дает себе отчет в том, какие общественно опасные действия он совершает, в чем их вредность, и полностью может воспринять ... воздействие наказания»56.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
Для того чтобы привлечь к уголовной ответственности вменяемое физическое лицо за преступления против жизни и здоровья сотрудника правоохранительного органа уже с 14 лет, необходимо:
1) осознание подростком степени, характера и общественной опасности совершаемых им общественно опасных деяний против жизни и здоровья сотрудника правоохранительного органа;
2) возможность подростком воспринимать и самостоятельно оценивать соответствующий запрет, установленный уголовным законодательством РФ;
3) чтобы криминальным действиям подростка соответствовала умышленная вина в форме прямого умысла;
4) способность подростка нести уголовное наказание.
Принимая во внимание современные психические и физические данные несовершеннолетних преступников в Российской Федерации, мы считаем необходимым понижение нижнего предела для привлечения к уголовной ответственности вышеуказанных лиц за преступления, посягающие на жизнь и здоровье сотрудника правоохранительного органа.
1 Это вытекает из смысла правила: «Основными последствиями следует считать те, именно для предотвращения которых установлена данная правовая норма». См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 138.
2 См.: Уголовное право. Особенная часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1995. С. 458.
3 См.: Советское уголовное право. Особенная часть / Под ред. П.И. Гришаева, Б.В. Здравомыслова. М., 1988. С. 448.
4 См.: Советское уголовное право. Часть особенная / Под ред. М.И. Ковалева. М., 1983. С. 352, 359.
5 Панов Н.И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков, 1982. С. 109-110.
6 См.: Ткаченко В.С. Уголовно-правовая охрана личности сотрудников правоохранительных органов, обеспечивающих общественный порядок и общественную безопасность: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998. С. 75.
7 См.: Николаева З.А. Уголовно-правовая охрана здоровья, чести и достоинства лиц, участвующих в охране общественного порядка: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1986. С. 4
8 Фетисов М.Г. Проблемы уголовно-правового обеспечения безопасной деятельности сотрудников органов внутренних дел: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 1999. С. 47-48.
9 См.: Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974. С. 191.
10 См.: Уголовное право. Особенная часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.Л. Новоселова. М, 1998. С. 671.
11 См.: Морозов В.И., Скутин С.Л., Сумачев А.В. Преступления против порядка управления: Лекция ЦииНМОКП МВД России. М., 1999. С. 16.
12 Замосковцев П. В. Ответственность за посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника // Проблемы борьбы с преступностью: Сборник научных трудов. Омск, 1979. С. 70.
13 См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 154.
14 Таций В.Я. Объект и предмет преступления по советскому уголовному праву. Харьков, 1988. С. 25.
15 Блиндер Б.А. Объект преступлений и потерпевший в преступлениях против личности // Проблемы советского государства и права. Ташкент, 1980. С. 88.
16 Ткаченко В.С. Уголовно-правовая характеристика потерпевшего и ее значение для квалификации преступлений против личности // Особенности развития уголовной политики в современных условиях: Труды Академии МВД РФ. М., 1996. С. 105.
17 См.: Козельцев Е.А. Преступления против деятельности работников милиции и народных дружинников по охране общественного порядка. Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1967. С. 81.
18 См.: Якутии С.Л. Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступными посягательствами на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, охраняющих общественный порядок. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 88.
19 См.: Уголовное право. Особенная часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. М., 1998. С. 369; Советское уголовное право. Особенная часть / Под ред. Г. А. Кригера, Б. А. Куринова, Ю.М. Ткачевского,.М., 1982. С. 351; Уголовное право России / Под ред. Г.М. Миньковского, А.А. Магомедова, В.П. Ревина. М., 1998. С. 304-305.
20 Рукавицын Л.Д. Правопорядок: социально-правовое понятие и содержание // Актуальные проблемы правоохранительной деятельности. Калининград, 1995. С. 94.
21 См.: Даньшин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М., 1973. С. 16-18.
22 См. там же. С. 68.
23 См.: Колонтаевский Ф.Е. Вопросы теории и практики реализации законодательства о милиции в деятельности аппаратов и подразделений охраны общественного порядка милиции общественной безопасности. М., 1993. С. 8.
24 Ответственность за преступления по новому уголовному законодательству России. Ростов-на-Дону, 1997. С. 74.
25 См.: Курс советского уголовного права. М., 1971. Т 4. С. 316-317.
26 Фетисов М.Г. Указ. соч. С. 61.
27 Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995. С. 358.
28 Бюллетень Верховного Суда СССР 1963. № 8.
29 Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995. С. 527-531.
30 См.: п. 6 пост. Пленума ВС РФ «О судебной практике по делам об убийстве».
31 Фетисов М.Г Указ. соч. С. 72.
32 См.: Сахаров А.Б. Планирование уголовной политики и перспективы развития уголовного законодательства // Планирование мер борьбы с преступностью. М., 1982. С. 9-11.
33 См.: Кондратов П.Е. О пределах усмотрения правоприменителя в процессе принятия уголовно-правовых решений // Актуальные проблемы применения уголовного законодательства в деятельности органов внутренних дел: Труды Академии МВД СССР. М., 1987. С. 28-29.
34 См.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1996. С. 478.
35 Фетисов М.Г. Указ. соч. С. 74-75.
36 См.: Скутин С.Л. Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступными посягательствами на жизнь, здоровье и
достоинство работников милиции, охраняющих общественный порядок: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 19.
37 Ведомости Верховного Совета СССР. 1962. № 8. Ст. 83; Бюллетень Верховного Суда СССР 1963. № 8.
38 Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. М., 1995. С. 359.
39 Там же. С. 529.
40 Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1975. С 524.
41 См.: Бородин С.В. Ответственность за убийство. М., 1994. С183.
42 Денисов С.А. Актуальные проблемы уголовной ответственности за преступления против правосудия: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. СПб., 2002. С. 38.
43 См.: Елизаров П.С. Ответственность за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников: Учебное пособие. Киев, 1973. С. 27.
44 См.: Милюков С.Ф. К понятию посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника // Социалистическая законность. 1977. № 9. С. 71.
45 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н. Отграничение оконченного преступления от покушения: теория и практика // Российский юридический журнал. 1995. № 4. С. 109; Устинова Т. Индивидуализация ответственности за неоконченное преступление // Уголовное право. 1997. № 4. С.18.
46 Скутин С.Л. Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступлениями, посягающими на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, охраняющих общественный порядок: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 103.
47 См.: Поленов Г.Ф. Ответственность за преступления против порядка управления. М, 1966. С. 43.
48 См.: Уголовное право. Особенная часть. Ч. 2 / Под ред. Н.А. Беляева, Д.П. Водяникова, В.В. Орехова. СПб.,
1995. С. 101.
49 См.: Уголовное право России. Особенная часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1993. С. 474.
50 См.: Советское уголовное право. Часть Особенная / Под ред. В.А. Владимирова, Н.И. Загородникова. М., 1979. С. 428.
51 См.: Болотин Б., Годунов Н. Ответственность за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников // Советская юстиция. 1976. № 10. С. 12.
52 Архив Санкт-Петербургского городского суда. Уголовное дело № 27-312/98.
53 Курс русского уголовного права. Соч. А. Лохвицкого. СПб., 1867. С. 373.
54 Бюллетень Верховного суда РСФСР 1964. № 8-9.
55 Михеев РИ. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983. С.49.
56 Загородников Н.И. Преступления против здоровья. М., 1969. С. 33.
С.М. Оганесян*, И.Л. Третьяков**, Ю.П. Пузанов***
Юридические ограничения и гарантии
прав, свобод и законных интересов осужденных,
отбывающих уголовные наказания
Права человека являются нормативной формой взаимодействия людей, упорядочения их связей, предотвращения противоречий, противоборства конфликтов. Они основаны на сочетании свободы индивида со свободой других людей, с нормальным функционированием государства и общества.
«Права и свободы, - отмечает М.Б. Смоленский, - отражают фундаментальные аспекты свободы личности, выражают гуманистические основы жизни общества, защищают пространство личной жизни человека, индивидуальную свободу от вмешательства извне»1. «Полноценное обеспечение прав личности возможно только в рамках адекватного культурного пространства, с которым личность идентифицируется»2.
Процесс формирования института прав человека прошел длительный и трудный путь. Этот путь никогда не проходил в сугубо правовом пространстве. Права человека изначально имели нравственно-этическое, духовно-культурное и религиозное наполнение3.
Права человека социально обусловлены и зависят от степени развития цивилизации. Развитие идеи о правах человека необходимо рассматривать во взаимосвязи генезиса самого права, правовых принципов4.
Энциклопедический словарь по политологии дает следующее определение прав человека: «Права человека есть неотъемлемые свободы и права личности, которые индивид приобретает в силу рождения»5. Данное определение связывает возникновение прав и свобод человека с наличием предусмотренных законом обстоятельств.
* Докторант Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент, полковник милиции.
** Доцент кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета Санкт-Петербургского государственного политехнического университета.
*** Кандидат юридических наук.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (26) 2005
