CC BY
419
Раздел 11. Проблемы юридической науки и правоохранительной практики: взгляд молодых исследователей
ЗАХАРЧУК С.Д., [email protected] Кафедра правовой подготовки сотрудников органов внутренних дел; Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, 625049, г. Тюмень, ул. Амурская, 75
ZAKHARCHUK S.D., [email protected] Chair of legal training of law enforcement officers; Tyumen Advanced Training Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation, Amurskaya St. 75, Tyumen, 625049, Russian Federation
ОСОБЕННОСТИ УСТАНОВЛЕНИЯ ПРИзНАКОВ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА
НА жизнь сотрудника правоохранительного органа
Аннотация. В статье рассматриваются дискуссионные вопросы установления признаков состава такого преступления, как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Констатируется, что и в теории уголовного права, и в правоприменительной практике возникают сложности при квалификации общественно опасных деяний по статье 317 Уголовного кодекса Российской Федерации. Так, отсутствие надлежащего потерпевшего исключает квалификацию по данному составу преступления, а неоднозначность толкования термина «посягательство» приводит к неверному толкованию объективных и субъективных признаков преступления. Автором высказывается предложение о целесообразности принятия постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, разъясняющего порядок применения отдельных положений статьи 317 уголовного закона.
Ключевые слова: уголовно-правовые средства защиты; посягательство; сотрудник правоохранительного органа; охрана общественного порядка; обеспечение общественной безопасности; исполнение служебных обязанностей; месть.
PECULIARITIES OF ESTABLISHING THE ELEMENTS OF ENCROACHMENT ON THE LIFE OF LAW ENFORCEMENT OFFICER
Annotation. The article discusses the controversial issues of establishing the elements of such crime as an encroachment on the life of law enforcement officer. It is stated that when qualifying socially dangerous acts under Article 317 of the Criminal Code of the Russian Federation, difficulties arise both in the theory of criminal law, and law enforcement practice. Thus, the absence of a proper victim excludes the classification for this corpus delicti, and the ambiguity of the interpretation of the term "encroachment" leads to an incorrect interpretation of the objective and subjective elements of the crime. The author makes the suggestion about the expediency of adopting a resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation, clarifying the application of certain provisions of Article 317 of the Criminal Law.
Keywords: criminal remedies;encroachment; law enforcement officer; public order maintenance; ensuring public safety; performance of official duties; revenge.
В настоящее время особую актуальность имеет охрана прав сотрудников правоохранительных органов, исполняющих свои профессиональные обязанности, и в частности сотрудников органов внутренних дел. Находясь на передовой борьбы с преступностью, сотрудники органов внутренних дел чаще других подвергаются различным посягательствам на свои права. Кроме того, штатная численность МВД России является самой большой среди правоохранительных
органов. В связи с этим предлагается рассмотреть особенности установления признаков состава преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, на примере сотрудников органов внутренних дел.
Анализ статистических сведений ГИАЦ МВД России по преступлениям, предусмотренным статьями 317, 318, 319 УК РФ, позволяет сделать вывод о том, что их количество остается на достаточно высоком уровне (см. таблицу).
Таблица
Количество преступлений, зарегистрированных по ст.ст. 317, 318, 319 УК РФ, в которых потерпевшими являются сотрудники органов внутренних дел*
Период Количество зарегистрированных преступлений
Ст. 317 УК РФ Ст. 318 УК РФ Ст. 319 УК РФ
2010 г. 378 6774 10 687
2011 г. 267 6598 10 315
2012 г. 298 6466 9581
2013 г. 238 7203 9694
2014 г. 157 8005 11 490
2015 г. 129 8565 11 946
2016 г. 111 8275 13 038
6 месяцев 2017 г. 32 3873 6565
*Статистические данные Главного информационно-аналитического центра МВД России предоставлены по запросу 23.08.2017 г.
Как справедливо отмечает Н.К. Рудый, в случаях, когда осуществляется посягательство одновременно на личные блага, такие как жизнь, здоровье, честь и достоинство личности, а также социальные интересы, которые могут выступать как в роли основного, так и дополнительного объекта, требуется повышенная охрана личных благ лиц, осуществляющих охрану общественного порядка. Нередко посягательство на дополнительный объект уголовно-правовой охраны является способом совершения преступления, обладающего большей общественной опасностью, например, посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа [1].
При квалификации общественно опасных деяний по ст. 317 УК РФ как в теории уголовного права, так и в правоприменительной практике возникают определенные сложности.
Так, важным моментом квалификации преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, является установление потерпевшего, поскольку отсутствие надлежащего потерпевшего исключает квалификацию по указанной норме. В большинстве случаев потерпевшими выступают сотрудники правоохранительных органов.
Однако вопрос о том, кого относить к сотрудникам правоохранительных органов, на настоящий момент остается открытым.
С.А. Стяжкина предлагает в качестве одного из критериев отнесения конкретных органов к числу правоохранительных выделить те функции, которыми они наделяются [2, с. 166].
Следует отметить, что одной из важнейших функций государства является правоохранительная функция. Устанавливая правовые нормы, регулирующие общественные отношения, государство создает и специальные органы для охраны этих норм от нарушений. Чтобы лучше усвоить, какие государственные органы относятся к правоохранительным, необходимо определить признаки правоохранительной деятельности.
К.Ф. Глущенко и М.А. Ковалев относят к правоохранительным органам суды, прокуратуру, органы юстиции, а также «некоторые из тех органов, которые призваны выявлять и расследовать преступления» [3, с. 15].
В свою очередь, Н.С. Калинина отмечает, что некоторые федеральные органы исполнительной власти нормативными правовыми актами однозначно отнесены к правоохранительным. Это органы внутренних дел, учреждения и органы уголовно-исполнительной системы, Государственной противопожарной службы МЧС России, таможенные органы, органы по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ [4].
На законодательном уровне в ст. 2 Федерального закона от 20 апреля 1995 г. N 45-ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»* перечислены сотрудники правоохранительных и контролирующих органов, подлежащие государственной защите. Следует отметить, что не все из перечисленных в указанном законе сотрудников относятся к правоохранительным органам, исходя из содержания ст. 317 УК РФ.
К правоохранительным органам следует отнести органы прокуратуры и юстиции, внутренних дел, Федеральной службы безопасности, Федеральной службы охраны, Федеральную службу войск национальной гвардии Российской Федерации, учреждения и органы уголовно-исполнительной системы, таможенные органы и органы контрразведки.
Следовательно, общественная опасность анализируемого преступления заключается в том, что посягательства на права указанных лиц приводят к существенной дезорганизации отношений управления.
Необходимо дополнительно указать, что из содержания ч. 1 ст. 8 Федерального закона от 17 января 1992 г. N 2202-1 «о прокуратуре Российской Федерации» следует, что органы внутренних дел относятся к правоохранительным органам**.
Рассматривая объективную сторону посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, следует отметить, что квалификация по ст. 317 УК РФ будет иметь место в том случае, когда деяние совершается в целях воспрепятствования законной деятельности сотрудников правоохранительных органов по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо мести за такую деятельность.
О.А. Дизер справедливо отмечает, что охрана общественного порядка есть
* О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов: федер. закон от 20 апр. 1995 г. N 45-ФЗ: ред. от 1 июля 2017 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. N 17. Ст. 1455; 2017. N 27. Ст. 3945.
** о прокуратуре Российской Федерации: федер. закон от 17 янв. 1992 г. N 2202-1: ред. от 29 июля 2017 г. // Рос. газ. 1995. 25 нояб.; 2017. 4 авг.
традиционная полицейская задача. Вместе с тем, несмотря на широкое использование, термины «общественный порядок», «охрана общественного порядка» законодательного и устоявшегося доктринально-го толкования не имеют [5, с. 8].
Общественный порядок необходимо рассматривать как систему общественных отношений, в основе которой лежит соблюдение норм права.
Кроме того, общественный порядок формируется из «правильного» поведения, состояния каждого человека, его взаимодействия с другими людьми как неотъемлемыми членами социума, которое в дальнейшем приводит к нормальному функционированию всей общественной жизни. Так, конкретный человек, осуществляя свою деятельность, постоянно становится субъектом большого числа отношений. В целях удовлетворения своих потребностей и интересов он вынужден взаимодействовать с другими людьми, вступая тем самым в отношения с ними. Нормальное функционирование конкретного человека, общества и является общественным порядком. Государство, в свою очередь, должно организовать взаимодействие членов общества таким образом, чтобы обеспечивались основные права и свободы человека и гражданина (право на жизнь, здоровье, честь, достоинство, имущественные права и т.д.) и иных институтов, которые образуются в результате удовлетворения потребностей и интересов людей. Указанные права будут обеспечиваться установлением конкретных правил поведения членов общества, выполнение которых будет контролироваться государством.
Государство в рамках содержания и структуры общественного порядка определяет управленческую деятельность институтов, обеспечивающих его охрану и контроль. Один из таких институтов - полиция, которая является составной частью единой централизованной системы федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел.
Так, Пленум Верховного Суда СССР в подп. «а» п. 5 постановления от 22 сентября 1989 г. N 9 «О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных
дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»* (до настоящего времени не признано утратившим силу) давал судам разъяснение о том, что под исполнением обязанностей по охране общественного порядка работниками милиции, народными дружинниками, а также военнослужащими следует понимать несение ими постовой или патрульной службы на улицах и в общественных местах; поддержание порядка во время проведения демонстраций, митингов, зрелищ, спортивных соревнований и других массовых мероприятий, при ликвидации последствий аварий, общественных и стихийных бедствий; предотвращение или пресечение противоправных посягательств.
Общественная безопасность в целом является составной частью национальной безопасности, что предусмотрено ст. 1 Федерального закона от 28 декабря 2010 г. N 390-Ф3 «О безопасности»**. Национальная безопасность в соответствии с п. 6 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. N 683***, определяется как состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации (далее - граждане), достойные качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации. Национальная безопасность включает в себя оборону страны и все виды безопасности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации и законодательством Российской Федерации, прежде всего государственную, общественную, информационную, экологическую,
* Доступ из справ.-правовой системы «Кон-сультантПлюс».
** О безопасности: федер. закон от 28 дек. 2010 г. N 390-Ф3: ред. от 5 окт. 2015 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2011. N 1. Ст. 2; 2015. N 41 (ч. I). Ст. 5639.
*** О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от
31 дек. 2015 г. N 683 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. N 1 (ч. II). Ст. 212.
экономическую, транспортную, энергетическую безопасность, безопасность личности.
Толкование п. 42 данной Стратегии позволяет утверждать, что целью общественной безопасности является сохранение гражданского мира и социальной стабильности в обществе. Содержание этой безопасности составят, во-первых, общая безопасность, нарушение которой создает угрозу причинения вреда иным объектам уголовно-правовой охраны, перечисленным в ст. 2 УК РФ. Во-вторых, конкретные виды безопасности, а именно: конституционного строя, суверенитета, государственной и территориальной целостности Российской Федерации, основных прав и свобод человека и гражданина, сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности в обществе, защита населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера.
Кроме того, в соответствии с п. 4 Концепции общественной безопасности Российской Федерации**** под общественной безопасностью понимается состояние защищенности человека и гражданина, материальных и духовных ценностей общества от преступных и иных противоправных посягательств, социальных и межнациональных конфликтов, а также от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера.
Так, общественная безопасность и общественный порядок составляют единый элемент, находящийся под охраной сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих, что закреплено ст. 317 УК РФ.
Немаловажным является тот факт, что деятельность, осуществляемая сотрудниками правоохранительных органов, должна быть законной и правомерной. О законности указанной деятельности может свидетельствовать то, что она должна осуществляться в соответствии с полномочиями конкретного сотрудника, основанными на положениях нормативных правовых актов. Если посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа осуществляется в связи с его неправомерной деятельностью, то указанное посягательство не приведет к нарушению порядка управления как непосредственного объекта.
**** утв. уКазом Президента РФ от 14 нояб. 2013 г. N Пр-2685. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Следует отметить, что определенные дискуссии вызывает конструкция диспозиции ст. 317 УК РФ, а именно использование законодателем термина «посягательство».
В научной литературе выделяются две позиции: одни авторы считают, что необходимо использовать термин «убийство», другие - термин «посягательство».
Так, по мнению С.Л. Скутина, за причинение смерти работнику милиции в связи с осуществлением им охраны общественного порядка необходимо установить уголовную ответственность в виде специальной статьи, состав которой конструируется по принципу материального, то есть имеет указание на конкретные последствия, а именно «убийство работника милиции» [6, с. 103].
Такие авторы, как Е.А. Сухарева и Н.И. Трофимов, отдают предпочтение термину «посягательство» [7].
В постановлениях Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. N 7 «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников»* и от 22 сентября 1989 г. N 9 «О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»** содержалось толкование понятия «посягательство на жизнь», под которым понималось убийство или покушение на убийство работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка.
Более предпочтительной представляется формулировка, предусмотренная в Ук РФ, а именно: «посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа».
Исходя из структуры УК РФ, указанное преступление посягает в первую очередь на установленный в государстве порядок управления. Следовательно, уже сам по себе факт посягательства на жизнь
Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1963.
N
** Сборник постановлений Пленумов ВС СССР
и РСФСР (РФ) по уголовным делам. М., 1995. С. 359.
сотрудника правоохранительного органа в связи с исполнением им законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности свидетельствует об общественной опасности указанного преступления, так как подрывается авторитет органов государственного управления.
Приведенные расхождения в понимании значения термина «посягательство» приводят к неверному толкованию объективных и субъективных признаков и к нарушениям при квалификации преступления.
Использование термина «посягательство» говорит о юридической конструкции данного состава преступления.
Как отмечает Ю.И. Степанов, состав сформулирован таким образом, что наступление вредных последствий нормой права не предусмотрено, хотя фактически они могут наступить (например, смерть сотрудника). Это позволяет сделать вывод о том, что состав преступления является формальным, то есть преступление считается оконченным именно с момента посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких.
В уголовно-правовой литературе такую разновидность формальных составов называют усеченными. При анализе объективной стороны главный вопрос заключается в том, что считать посягательством на жизнь сотрудника правоохранительного органа [8, с. 104]. Далее указанный автор отмечает, что преступление считается оконченным с момента совершения действий, непосредственно направленных на лишение потерпевших жизни (например, выстрел в сотрудника правоохранительного органа из оружия) [8, с. 107].
Кроме того, преступление, предусмотренное ст. 317 УК РФ, будет окончено с момента начала посягательства на жизнь, вне зависимости от наступления последствий, и умышленные действия, направленные на убийство соответствующих лиц, квалифицируются по ст. 317 УК РФ без ссылки на ст. 30 УК РФ***.
Следовательно, как отмечается в юридической литературе и материалах
*** Обзор кассационной практики СК по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2004 год // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 8. С. 7-8.
*
судебной практики, фактическое причинение легкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью при наличии умысла на убийство не требует самостоятельной юридической оценки, поскольку они являются способом совершения более тяжкого преступления - посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа*. Вместе с тем в случае совершения приготовительных действий, например приобретения оружия к совершению преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, необходима квалификация по ст. 30 УК РФ, так как приготовительные действия не охватываются понятием «посягательство» [9, с. 253].
Посягательство на сотрудника правоохранительного органа должно считаться оконченным уже с момента начала совершения действий, направленных на причинение вреда потерпевшему, когда он лишь только ставится в опасность получения ущерба.
Однако в правоприменительной практике имеют место ситуации, не соответствующие указанным выводам. Так, В., нанесший сотруднику полиции ножом удар, которым причинил не проникающее ранение грудной клетки с целью воспрепятствования его законным требованиям, был осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 318 УК РФ. На наш взгляд, такая квалификация является неверной, поскольку она основывается на фактически наступивших последствиях, а не на субъективной направленности действий**.
Кроме того, определенные сложности возникают в случаях фактической ошибки в объекте посягательства, а именно в ситуациях, когда лицо, совершающее посягательство, ошибается в потерпевшем.
Как справедливо отмечает П.В. Замо-сковцев, необходимость четкой границы между преступлениями с усеченным составом и стадиями совершения умышленного преступления подтверждается следующим примером. Согласно правилам о фактической ошибке в объекте преступления лицо,
* См., например, приговор Тюменского областного суда от 18 апр. 2012 г. по делу N 2-23/2012 URL: http://sudact.ru/regular/doc/
** См.: приговор Пуровского районного суда от 8 апр. 2015 г. по делу N 1-87/2015. URL: http://purovsky.ynao.sudrf.ru/modules.php
полагающее, что посягает на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка, а на самом деле направляет свои действия на причинение вреда другим лицам, должно нести уголовную ответственность за покушение на жизнь работника милиции или народного дружинника по ст.ст. 15 и 191.2 УК РСФСР. Однако, если принять за исходную посылку, что «посягательство на жизнь» охватывает покушение на убийство работника милиции или народного дружинника, то в этом случае образуется конструкция, не известная советскому уголовному праву, -«покушение на покушение».
Изложенное позволяет прийти к выводу о том, что посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника, выражающее объективную сторону рассматриваемого преступления, является только ему присущим общественно опасным деянием, имеющим свою собственную сущность, отличную от покушения на преступление, а также от всякого иного оконченного преступления [10, с. 40].
Г. А. Агаев и Ф.Н. Аббасов отмечают, что если виновный, желая причинить смерть сотруднику, по ошибке причиняет смерть другому гражданину, его действия следует квалифицировать по правилам об ошибке в объекте. Такие действия подлежат квалификации по ч. 3 ст. 30 и ст. 317 УК РФ [11, с. 65].
Л.Э. Спиридонова поддерживает указанную точку зрения и отмечает, что в ситуациях, когда виновный, намереваясь убить сотрудника правоохранительного органа, убивает гражданина, не являющегося таковым, квалифицировать действия лица все же необходимо как покушение -по ч. 3 ст. 30, ст. 317 УК РФ [12, с. 27].
Приведенные позиции представляются весьма спорными, поскольку законодатель сформулировал состав таким образом, что он состоит двух элементов (покушение на убийство и убийство сотрудника правоохранительного органа) и, как правильно отмечал П.В. Замосковцев, конструкция «покушение на покушение», не известна уголовному праву.
Ю.И. Степанов придерживается иной позиции. Так, он отмечает, что если преступник ошибочно принял лицо за сотрудника правоохранительного органа,
которое им не является, квалифицировать действия по ст. 317 УК РФ оснований нет, поскольку данная статья подразумевает посягательство на того, кто фактически является сотрудником правоохранительного органа. Таким образом, в подобной ситуации действия лица следует оценивать по фактически наступившим обстоятельствам [8, с. 110].
С данной позицией нельзя согласиться. Так, автором не берется во внимание субъективная направленность деяния, т.е. при квалификации преступления не найдет отражения умысел виновного лица, который в момент посягательства был направлен на причинение смерти сотруднику правоохранительного органа. По общему правилу в основу квалификации преступлений положен принцип субъективного вменения. Соответственно, ситуации, в которых встречается ошибка в объекте преступного посягательства при наличии умысла на причинение смерти сотруднику правоохранительного органа, следует квалифицировать по ст. 317 Ук РФ без ссылки на ст. 30 Ук РФ.
Следующий существенный момент, который необходимо проанализировать, - это время осуществления сотрудниками правоохранительных органов полномочий по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.
А.Ф. Истомин и Д.А. Лопаткин отмечают, что общественно опасные посягательства на жизнь и здоровье, честь и достоинство лиц, наделенных правом поддержания общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, оказались за пределами преступного. Так, лицо, пытающееся пресечь хулиганские или преступные проявления, хотя и обозначившее себя как сотрудника правоохранительного органа, но не находящееся при исполнении служебного или профессионального долга, поскольку пребывает в отпуске, следует в выходные дни на дачу, не подпадает под защиту специальных норм (ст.ст. 317-319 УК РФ). Противоправные действия лиц, совершивших в отношении его правонарушения, будут квалифицированы как преступление против личности в общем порядке (ст.ст. 105, 111, 112, 119) в зависимости от последствий деяния [13].
Представляется, что ответственность по ст. 317 УК РФ наступает независимо от того, находился ли сотрудник правоохранительного органа на дежурстве или же по своей инициативе либо по просьбе граждан принял меры к предотвращению нарушений общественного порядка или пресечению преступления*.
Об этом, в частности, свидетельствовала ст. 18 Закона РФ от 18 апреля 1991 г. N 1026-1 «О милиции»**. В настоящее время ч. 2 ст. 27 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. N З-ФЗ «О полиции»*** предусматривает основные обязанности сотрудника полиции, в которой закреплены аналогичные требования.
Существенное значение имеет факт обозначения сотрудником правоохранительного органа своего статуса. Например, это можно сделать путем предъявления служебного удостоверения. Согласно ст. 10 Федерального закона от 30 ноября 2011 г. N 342-Ф3 «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» служебное удостоверение сотрудника органов внутренних дел является документом, подтверждающим личность сотрудника, его принадлежность к федеральному органу исполнительной власти в сфере внутренних дел, его территориальному органу или подразделению, должность и специальное звание сотрудника****.
Однако на практике нередко бывают ситуации, когда органы предварительного следствия правильно квалифицируют действия виновного лица, а в суде его действия переквалифицируются на другие статьи Ук РФ.
Следует отметить, что на законодательном уровне порядок предъявления
* См. часть 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 22 сент. 1989 г. N 9 «О применении судами законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка».
** Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 503.
*** Рос. газ. 2011. 8 февр.
**** Рос. газ. 2011. 7 дек.
служебного удостоверения сотрудниками полиции не определен.
В пункте 20 Административного регламента Министерства внутренних дел Российской Федерации исполнения государственной функции по контролю и надзору за соблюдением участниками дорожного движения требований в области обеспечения безопасности дорожного движения* было закреплено, что при остановке транспортного средства или пешехода сотрудник, по требованию участника дорожного движения, обязан предъявить в развернутом виде служебное удостоверение, не выпуская его из рук.
Однако в действующем в настоящий момент Административном регламенте исполнения Министерством внутренних дел Российской Федерации государственной функции по осуществлению федерального государственного надзора за соблюдением участниками дорожного движения требований законодательства Российской Федерации в области безопасности дорожного движения, утвержденном приказом МВД России от 23 августа 2017 г. N 664**, порядок предъявления сотрудником органов внутренних дел служебного удостоверения не определен.
Кроме того, в одном из приказов МВД России закреплено, что при получении нового служебного удостоверения сотрудник предупреждается о необходимости бережного отношения к удостоверению и о недопустимости его утраты, порчи, передачи другим лицам, а также использования удостоверения в корыстных целях или иных целях, не связанных со служебной деятельностью.
* Об утверждении Административного регламента Министерства внутренних дел РФ исполнения государственной функции по контролю и надзору за соблюдением участниками дорожного движения требований в области обеспечения безопасности дорожного движения: приказ МВД России от 2 марта 2009 г. N 185 // Рос. газ. 2009. 7 июля. (Утратил силу).
** Об утверждении Административного регламента исполнения Министерством внутренних дел Российской Федерации государственной функции по осуществлению федерального государственного надзора за соблюдением участниками дорожного движения требований законодательства Российской Федерации в области безопасности дорожного движения: приказ МВД России от 23 авг. 2017 г. N 664 // Рос. газ. 2017. 13 окт.
Если в момент предъявления служебного удостоверения сотрудником полиции оно будет похищено или уничтожено, то, исходя из правоприменительной практики, сотрудник может быть привлечен к дисциплинарной ответственности***.
При анализе субъективной стороны посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа необходимо отметить, что оно осуществляется в целях воспрепятствования его законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечения общественной безопасности либо из мести за такую деятельность. Возможно, по этой причине Ленинский районный суд г. Тюмени действия гражданина Г. квалифицировал по ч. 1 ст. 111 УК РФ, ч. 1 ст. 119 УК РФ****.
Указанная квалификация, по нашему мнению, является весьма спорной, поскольку ни в рамках предварительного следствия, ни в приговоре не отражена субъективная направленность действий лица. Обвиняемый признал вину в совершении преступлений против личности, в то же время в приговоре не приведено доказательств, свидетельствующих о личном неприязненном отношении к сотрудникам полиции. Деяние виновного лица следует квалифицировать по ст. 317 УК РФ, поскольку лицо совершило действия, направленные на причинение смерти потерпевшим (повреждение жизненно важных органов в результате ранения), которые по независящим от него обстоятельствам не привели к наступлению смерти.
По общему правилу, сложившемуся в теории уголовного права, наличие в диспозиции статьи специальной цели или мотива свидетельствует о том, что деяние может быть совершено только с прямым умыслом [14, с. 76].
*** Так, апелляционным определением Омского областного суда от 29 апреля 2014 г. по делу N 33-2847/14 иск о признании незаконным приказа о привлечении к дисциплинарной ответственности удовлетворен, так как было установлено, что утрата истцом служебного удостоверения произошла не по его вине, а в результате противоправных действий иных лиц, нарушающих общественный порядок. (Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс»).
**** Приговор Ленинского районного суда г. Тюмени от 21 мая 2014 г. по уголовному делу N 1-560/2014. URL: http://sudact.ru
Следовательно, можно сделать вывод о том, что преступление, предусмотренное ст. 317 УК РФ, может быть совершено только с прямым умыслом, поскольку в диспозиции статьи предусмотрена и специальная цель (воспрепятствование), и мотив (месть за такую деятельность).
Однако в литературе высказываются мнения относительно того, что посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом.
Несмотря на наличие разногласий относительно вида умысла при посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, представляется все же, что такого рода посягательство совершается только с прямым умыслом. Об этом может свидетельствовать сама конструкция состава. В формальных составах (следовательно, и в усеченных) волевое содержание умысла исчерпывается волевым отношением к самим общественно опасным действиям. Об этом упоминается и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»*.
Если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.).
Следует отметить, что мотив и цель преступления являются факультативными признаками субъективной стороны преступления и учитываются при квалификации лишь тогда, когда законодатель указывает на них в диспозиции статьи. Например, отсутствие в действиях лица, совершающего посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, цели или мотива исключает ответственность по ней
Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 3.
С. 3.
(ст. 317 УК РФ), а его действия подлежат квалификации по ст. 105 УК РФ.
Как справедливо отмечает И.Е. Никонов, в уголовном праве именно побудительная, активизирующая роль мотива является важнейшей [14, с. 80].
В свою очередь, под целью преступления следует понимать желаемый результат, который лицо стремится достичь, совершая преступление.
Что касается цели, то в судебной практике по этому поводу нет сложностей, поскольку необходимо установить наличие связи между посягательством на жизнь сотрудника правоохранительного органа и его законной деятельностью по охране общественного порядка и осуществлению общественной безопасности.
Однако в правоприменительной практике имеются определенные трудности относительно квалификации мотива.
Кроме того, не совсем ясно, должно ли посягательство совершаться на конкретного сотрудника правоохранительного органа, или на любого сотрудника правоохранительного органа из-за осуществляемой им деятельности.
Представляется, что при квалификации деяния по ст. 317 УК РФ нет необходимости связывать мотив (месть за такую деятельность) с конкретным сотрудником, осуществлявшим или осуществляющим указанную деятельность. В поддержку своей позиции приведем мнение Г. Левицкого, который отмечал, что наличие состава посягательства возможно и тогда, когда оно совершается по злобе на работников милиции и народных дружинников вообще, безотносительно к конкретной личности [15, с. 17].
Кроме того, как уже было отмечено выше, мотив есть побуждение, которым руководствовалось лицо, совершая преступление. Следовательно, применительно к ст. 317 УК РФ мотив выражается в мести за деятельность по охране общественного порядка любому лицу, осуществлявшему или осуществляющему ее.
В правоприменительной практике возникают определенные сложности относительно установления мотива совершения посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Так, П.В.В. и П.Н.В., ранее судимые, совершили убийство С., начальника следственного изолятора,
находившегося в отпуске. В суде государственный обвинитель отказался от поддержания обвинений по п. «б» ч. 2 ст. 105 Ук РФ, поскольку доказательств совершения преступления в отношении с. в связи с осуществлением им служебной деятельности не представлено. Приговором суда П.В.В. и П.Н.В. были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного пп. «б», «ж» ч. 2 ст. 105 Ук РФ*.
однако и начальная, и итоговая квалификация их действий представляется спорной. следует отметить, что сотрудники уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации осуществляют деятельность по охране общественного порядка и обеспечения общественной безопасности как в пределах мест лишения свобод или мест содержания под стражей, так и вне этих мест. органы и учреждения уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации обладают всеми признаками правоохранительных органов, установленных российским законодательством, следовательно, посягательство на жизнь сотрудников уголовно-исполнительной системы должно квалифицироваться по ст. 317 Ук РФ [16, с. 96].
Таким образом, в данном случае действия виновных лиц должны быть квалифицированы по ст. 317 Ук РФ, исходя из наличия мотива мести за такую деятельность. кроме того, субъективная сторона рассматриваемого преступления ха-
* Приговор Иркутского областного суда от 26 мая 2010 г. по уголовному делу N 2-86/2010. URL: http://sudact.ru
рактеризуется тем, что виновный должен осознавать, что совершает посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа при исполнении или в связи с исполнением им обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.
субъектом преступления может быть вменяемое лицо, достигшее шестнадцати лет (субъект общий). Если посягательство на указанных выше лиц осуществлено несовершеннолетними в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, то оно должно квалифицироваться по п. «б» ч. 2 ст. 105 Ук РФ.
Таким образом, в правоприменительной практике не совсем полно исследуются все признаки совершенных общественно опасных деяний, что приводит к неточностям при их квалификации.
следует отметить, что законодателем в ст. 317 Ук РФ обоснованно закреплена ответственность за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Данной нормой обеспечивается правовая охрана лиц, осуществляющих функции по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, что является одним из элементов поддержания авторитета органов государственной власти. Имеются лишь определенные сложности в правоприменительной практике по установлению отдельных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 317 Ук РФ, которые можно было бы преодолеть, разъяснив в постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации порядок применения отдельных положений указанной статьи.
Список литературы
1. Рудый Н.К. Преступления, посягающие на служебную деятельность и личность представителей власти, в уголовном законодательстве стран СНГ // Рос. судья. 2007. N 12. С. 20-24.
2. Стяжкина С.А. Представитель власти как объект уголовно-правовой охраны по преступлениям против порядка управления // Вестник Удмуртского университета. 2011. Вып. 1.
3. Глущенко К.Ф., Ковалев М.А. Правоохранительные органы: учебник. М.: Зерцало, 1997. 328 с.
4. Калинина Н.С. Правоохранительная служба как отдельный вид государственной службы Российской Федерации. Критерии правоохранительной службы // Российский следователь. 2007. N 10. С. 33-34.
5. Дизер О.А. Общественная нравственность в структуре общественного порядка и роль правовых средств в ее охране // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2017. N 1. (39). С. 8-15.
6. Скутин С.Л. Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступными посягательствами на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, охраняющих общественный порядок: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995.
7. Сухарев Е.А., Трофимов Н.И. Охрана жизни, чести и достоинства работников милиции и народных дружинников. М., 1970. 64 с.
8. Степанов Ю.И. Некоторые особенности объективной и субъективной стороны преступления, предусмотренного статьей 317 УК РФ // Уголовное законодательство: вчера, сегодня, завтра (памяти профессора С.Ф. Кравцова): материалы всерос. науч.-практ. конф. СПб., 2014.
9. Курс уголовного права. Особенная часть / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова: в 5 т. Т. 5. М.: Зерцало-М, 2002.
10. Замосковцев П.В. Уголовная ответственность за посягательства на управленческую деятельность работников милиции и народных дружинников по охране общественного порядка: учеб. пособие. Омск, 1980.
11. Агаев Г.А., Аббасов Ф.Н. Преступления против порядка управления: монография. СПб., 2005.
12. Спиридонова Л.Э. К вопросу о фактической ошибке при совершении посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа // Рос. следователь. 2012. N 19. С. 25-27.
13. Истомин А.Ф., Лопаткин Д.А. Отвечают ли диспозиции статей 317-319 УК РФ целям и задачам правоохранительной деятельности? // Современное право. 2007. N 1. С. 81-84.
14. Никонов И.Е. Ответственность за преступления против лиц и их близких в связи с исполнением ими своей служебной деятельности или выполнением общественного долга: монография. М., 2008. 174 с.
15. Левицкий Г. Ответственность за посягательства на жизнь работника милиции и народного дружинника // Советская юстиция.1963. N 4. С. 16-18.
16. Агаев Г.А. Преступления против порядка управления (проблемы теории и практика применения законодательства): дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2006. 348 с.
