CC BY
108
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2008 Юридические науки Выпуск 2 (2)
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ОРГАНОВ КОНСТИТУЦИОННОГО КОНТРОЛЯ В ПРОЦЕССЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПОЛОЖЕНИЙ
К.М. Худолей
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры конституционного и финансового права Пермского государственного университета, 614990, Пермь, ул. Букирева, 15
Анализируются спорные положения теории и практики взаимодействия Конституционного суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ в процессе интерпретации конституционных положений, а также предложения по изменению законодательства и судебной практики.
Ключевые слова: толкование конституционных положений, взаимодействие конституционных судов
В России созданы федеральный конституционный суд, а также конституционные и уставные суды в 16 субъектах Российской Федерации. Согласно ст. 27 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. (ред. от 05.04.2005) №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» конституционные (уставные) суды осуществляют толкование конституций (уставов) субъектов РФ [37]. Согласно ст. 125 Конституции Российской Федерации, принятой на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г., Конституционный суд РФ осуществляет официальное толкование федеральной конституции [35]. Поскольку федеральная конституция и региональные конституции (уставы) находятся в определенном соотношении, постольку имеется известная взаимосвязь между толкованием конституционных положений этих актов. Следует признать, что взаимосвязь конституционных (уставных) судов с Конституционным судом РФ в процессе интерпретации конституционных положений достаточно сложная и неоднозначная.
С одной стороны, в соответствии со ст. 27 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» решение конституционного (уставного) суда субъекта РФ, принятое в пределах его полномочий, не может быть пересмотрено иным судом. Решение Конституционного суда РФ о толковании Конституции Российской Федерации также яв-
© Худолей К.М., 2008
ляется окончательным и не подлежит обжалованию, в том числе и в конституционных (уставных) судах. Кроме того, органы конституционного правосудия в России не образуют централизованной системы. Как отмечает Н.А. Жилин, «если суды общей юрисдикции и арбитражные суды составляют две независимые органические системы, то Конституционный суд организационно обособлен как от всех иных судов, прямо предусмотренных Конституцией, так и от конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации» [5. С. 128-129]. С ним солидарна И.А. Умнова в том, что система органов конституционной юстиции построена на отказе от принципа централизма, в отличие от судов общей юрисдикции и арбитражных судов [39. С. 121]. Таким образом, согласно действующему законодательству Конституционный суд РФ не выступает ни апелляционной, ни кассационной инстанцией по отношению к органам конституционной юстиции субъектов РФ [13. С. 71-72].
С другой стороны, нельзя отрицать того, что возможно определенное взаимодействие между органами конституционного правосудия в России. Так, следует согласиться с Ж.И. Овсепян, что федерализм отрицает унитарную судебную систему, но он отрицает и абсолютную децентрализацию в организации судебной системы, возможность для ее конфедеративного устройства. По ее мнению, децентрализация органов конституционной юстиции может быть
только относительной и должна предполагать определенную соподчиненность Конституционного суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ [22. С. 108]. В связях между этими органами на данный момент исключается административная субординация, иерархичность, но вполне возможны правовая взаимозависимость, сотрудничество и взаимопомощь [1]. Также несомненно, что отношения между Конституционным судом РФ и конституционными (уставными) судами строится на общих правовых принципах и процедуре профессиональной деятельности [38. С. 24-26].
Данную позицию существенно дополняет Т.Г. Морщакова, которая считает, что конституционные (уставные) суды дают оценки, руководствуясь Основным законом субъекта РФ, но только в той части, которая соответствует федеральной конституции [18. С. 71-78]. Таким образом, конституционные (уставные) суды субъектов РФ составляют вместе с федеральным Конституционным судом не иерархическую систему, а систему институтов, объединенных общим конституционным пространством и едиными конституционными ценностями. Каждый из судов руководствуется масштабно разными конституционными критериями, соответственно решения Конституционного суда РФ обладают большей юридической силой и выводы конституционных (уставных) судов должны быть согласованы с ними [31. С. 72-73]. Используя правовые позиции Конституционного суда РФ в процессе своей деятельности, конституционные (уставные) суды приобретают дополнительный источник для аргументации.
Взаимодействие органов конституционного правосудия осуществляется также в силу единства их деятельности, что обусловлено рядом причин.
Во-первых, единство деятельности конституционных судов обеспечиваться разграничением их компетенции, связанностью правовых позиций на базе верховенства федерального права над правом субъекта РФ [15. С. 111-114; 17. С. 22-23].
Во-вторых, единство деятельности конституционных судов обеспечивается посредством различных консультативных органов, например Консультативного совета Председателей органов конституционного контроля в Российской Федерации [29].
В-третьих, единство деятельности Конституционного суда РФ и конституционных (уставных) судов также обеспечивается тем, что эти органы функционируют в рамках единого правового пространства, в котором правовые акты субъекта федерации и федерального центра находятся в логической и иерархической взаимосвязи и осуществляют конституционное правосудие в целях обеспечения единого российского конституционализма [11. С. 124].
Единство судебной системы Российской Федерации выступает в качестве правовой основы для взаимоотношений конституционных (уставных) судов. Принимая решения, конституционные (уставные) суды обязаны соблюдать Конституцию РФ, федеральные конституционные законы, федеральные законы, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации и правовые положения, имеющие наибольшую юридическую силу (ст. 3, ч. 3 ст. 5 ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации»). В силу ч. 1 ст. 6 этого же ФКЗ решения Конституционного суда РФ обязательны для всех органов государственной власти на территории России, в т.ч. и для конституционных (уставных) судов.
Помимо сказанного, в ряде субъектов РФ закреплено, что конституционные (уставные) суды выносят решения, руководствуясь смыслом нормы, даваемым официальным толкованием. М.А. Митюков считает, что в силу этого любые правовые позиции Конституционного суда РФ обязательны для органов региональной конституционной юстиции [3. С. 72]. С ним полностью согласиться нельзя: официальное толкование Конституционного суда РФ касается только Конституции РФ, а не Основных законов субъектов РФ. Даже при рассмотрении вопросов, которые относятся к сфере совместного ведения, конституционные (уставные) суды осуществляют толкование норм конституций (уставов) субъектов РФ, а не норм Конституции РФ1. Но вместе с
1 Например, возможно толкование норм федеральной конституции конституционными (уставными) судами в части регулирования прав и свобод, поскольку положения региональных Основных Законов, как правило, воспроизводят положения Конституции РФ. Например, Конституционный суд Республики Саха (Якутия) осуществил толкование положений Кон-
тем следует согласиться с М.А. Митюковым в той части, что федеративное устройство основано на взаимозависимости федеральных правовых актов и актов субъектов РФ по вопросам совместного ведения РФ и субъектов РФ, поэтому и правовые позиции Конституционного суда РФ по этим вопросам имеют предопределяющее значение для конституционных (уставных) судов [3. С. 77].
В юридической науке в связи с поднятой проблемой дискутируется вопрос о самоограничении конституционных судов при разрешении вопросов, которые относятся к сфере совместного ведения федерации и регионов. Так, на всероссийской конференции, состоявшейся в 1998 г. в Москве, была высказана точка зрения, что «...конституции (уставы) стоят в одном ряду с федеральной конституцией. В сфере совместного ведения отношения Конституционного Суда РФ с региональными конституционными судами должны строиться на принципах самоограничения: в первую очередь, споры по этим вопросам должны разрешаться на региональном уровне.» [15. С. 112]. Однако, согласно Конституции РФ (ст. 76), хотя субъекты РФ и имеют право на правовое регулирование вопросов совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ, «опережающее» федерального законодателя, но федеральное законодательство по этим вопросам имеет приоритет перед региональным. На наш взгляд, следует согласиться с иной точкой зрения, высказанной на той же конференции, что конституционные (уставные) суды должны опираться на правовые позиции Конституционного суда РФ и генерализировать их [15. С. 113]. Заслуживает одобрения также предложение наделить Конституционный суд РФ правом в законодательном порядке распространять свои правовые позиции по вопросам совместного ведения РФ и субъектов РФ на деятельность конституционных (уставных) судов как прецеденты [15. С. 112].
В научной литературе встречается также предложение в случае рассмотрения
ституции Республики Саха (Якутия) о праве граждан на получение высшего образования [23].
конституционными (уставными) судами вопросов, относящихся к сфере совместного ведения РФ и субъектов РФ, производить одновременное толкование федеральной и региональной конституции [3. С. 74]2. На наш взгляд, это недопустимо, мы соглашаемся с мнением В.А.Кряжкова, что подобная ситуация привела бы к разрушению единства толкования и применения федеральной конституции и поставила под угрозу необходимость существования Конституционного суда РФ [15. С. 74]. Реализация таких предложений нарушила бы единство системы конституционного контроля в России.
Как ранее утверждалось, решения конституционных (уставных) судов субъектов РФ не могут быть пересмотрены федеральным конституционным судом. Однако акты Конституционного суда РФ могут фактически повлечь утраты силы решений региональных органов конституционной (уставной) юстиции. Подобная ситуация может сложиться при рассмотрении вопросов, которые отнесены к сфере совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ, поскольку конституционный контроль по этим вопросам осуществляется Конституционным судом РФ и конституционными (уставными) судами. Соответствующие положения нашли свое выражение в законодательстве. Так, согласно ч. 3 ст. 4 Конституционного закона Республики Саха (Якутия) от 15 июня 2002 г. (ред. от 15.06.2005) №16-З №363-11 «О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия) и конституционном производстве» конституционный контроль по вопросам совместного ведения Российской Федерации и Республики Саха (Якутия) осуществляется Конституционным судом Республики Саха (Якутия) и Конституционным судом РФ [40].
Кроме того, решение Конституционного суда РФ о проверке конституции
2 Аналогичный порядок применяется в Германии. Так, согласно ч. 3 ст. 100 Основного Закона ФРГ, если при толковании Основного Закона ФРГ конституционный суд земли намеревается отступить от решения федерального Конституционного суда или конституционного суда другой земли, этот конституционный суд должен получить решение федерального Конституционного суда [12. С. 185].
(устава) субъекта РФ на предмет соответствия Конституции РФ может фактически повлечь утрату юридической силы итогового решения конституционного (уставного) суда о толковании Основного Закона субъекта РФ. Осуществляя проверку конституционности Основного Закона субъекта РФ, Конституционный суд РФ будет определять смысл проверяемых положений с учетом решения конституционного (уставного) суда о толковании конституции (устава) субъекта РФ. Это обусловлено тем, что, принимая решение, Конституционный суд РФ оценивает не только буквальный смысл проверяемого акта, но и смысл, придаваемый ему официальным толкованием [19]3. Признание противоречащим Конституции РФ конституции (устава) субъекта РФ влечет утрату юридической силы акта толкования Основного закона субъекта РФ, как «производного» акта по отношению к толкуемому акту.
Определенное взаимодействие конституционных судов может также возникнуть в силу п. 7. ч. 1 ст. 3 ФКЗ «О Конституционном суде Российской Федерации». Согласно указанной норме федеральный конституционный суд может пользоваться правами, предоставляемыми ему заключенными в соответствии со ст. 11 Конституции РФ договорами о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ, если эти права не противоречат его юридической природе и предназначению в качестве судебного органа конституционного контроля. Исходя из этих положений, Конституционный суд РФ может при заключении договора с законодательным (представительным) органом субъекта РФ выступать в качестве конституционного (уставного) суда, рассматривать дела и выносить решения4.
3 Таким образом, федеральный конституционный суд, рассматривая дела о проверке соответствия положений региональных конституций (уставов) положениям Конституции РФ, может фактически толковать Основные Законы субъектов РФ, поскольку невозможно осуществлять конституционный контроль, не интерпретируя проверяемый акт.
4 Российский законодатель, скорее всего, «позаимствовал» данную норму из законодательства ФРГ. Напомним, согласно ст. 99 Основного Закона ФРГ законом земли на федеральный Конституционный
Однако на законодательном уровне проблема взаимодействия органов конституционной юстиции до сих пор не урегулирована. На практике существует несколько форм взаимозависимости решений конституционных (уставных) судов и решений Конституционного суда РФ. Основной формой взаимодействия конституционных судов является использование органами конституционного контроля субъектов РФ правовых позиций Конституционного суда РФ. При этом между актами Конституционного суда РФ и конституционными (уставными) судами соответствие бывает явное (правовая позиция воспроизведена в мотивировочной или только резолютивной части) и неявное, когда на данную правовую позицию указывает смысл акта толкования. Кроме того, между актами толкования конституционных положений существует несоответствие (явное или неявное).
Примером явного соответствия правовых позиций органов конституционного правосудия является постановление Уставного суда Калининградской области от 24 декабря 2003 г. №1-П «По делу о толковании подпункта «б» пункта 2 статьи 20 Устава (Основного Закона) Калининградской области» [9]. Уставный суд Калининградской области в этом решении указал, что согласно правовой позиции Конституционного суда РФ принцип разделения властей предполагает распределение полномочий между органами государственной власти с целью их взаимного уравновешивания и недопущения подчинения друг другу. Но данный принцип не допускает сосредоточения функций различных ветвей власти в одном государственном органе [26]. На основе данного разъяснения Уставный суд Калининградской области указал, что областная Дума имеет исключительные полномочия утверждать путем принятия закона программы социально-экономического развития Калининградской области. Но это не лишает возможности губернатора и адми-
суд может быть возложено разрешение конституционных споров в пределах земли [12. С. 185]. В настоящее время федеральный Конституционный суд разрешает такие споры в отношении земли Шлезвиг-Голштиния, в которой не создан свой конституционный суд [14. С. 123-124].
нистрацию Калининградской области в пределах своих полномочий и по установленной процедуре принимать концепции, стратегии и иные документы программного характера в сфере социально-экономической политики, отличные от программ социально-экономического развития, которые не предусматривают финансирование за счет средств регионального бюджета.
Представляет интерес постановление Конституционного суда Республики Башкортостан от 26 ноября 1998 г. №8-П «По делу о толковании отдельных положений статьи 132 и 135 Конституции Республики Башкортостан» [6]. Это решение относится к категории таких, в которых воспроизведена правовая позиция Конституционного суда РФ, но без соответствующей ссылки (неявное соответствие актов толкования).
Суть данного решения такова. В правоприменительной практике имел место случай признания Верховным судом Республики Башкортостан неконституционным республиканского нормативного правового акта, хотя согласно Конституции Республики Башкортостан проверка конституционности таких нормативных правовых актов относится к компетенции Конституционного суда Республики Башкортостан. Конституционный суд Республики Башкортостан решил, что Верховный суд Республики Башкортостан как высший орган судебной власти, осуществляемой в форме гражданского, административного и уголовного судопроизводства, а также в форме надзора за судебной деятельностью судов Республики Башкортостан, не вправе признавать неконституционными нормативные правовые акты, издаваемые государственными органами Республики Башкортостан, так как решение этих вопросов отнесено к компетенции Конституционного суда Республики Башкортостан. Суд общей юрисдикции, придя к выводу о несоответствии Конституции Республики Башкортостан закона Республики Башкортостан, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный суд Республики Башкортостан с запросом о проверке конституционности этого закона. Обязанность обратиться в Конституционный суд Республики Башкортостан с таким запросом существует
независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона на основе непосредственно действующих норм Конституции Республики Башкортостан.
Как видно, Конституционный суд Республики Башкортостан фактически воспроизвел правовую позицию Конституционного суда РФ, изложенную в постановлении от 16 июня 1998 г. №19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126, 127 Конституции Российской Федерации» [36]. Однако при оценке указанного решения следует согласиться с М.А.Митюковым, что Конституционный суд Республики Башкортостан своим решением необоснованно вторгся в сферу федерального регулирования, так как вопросы судоустройства и процесса отнесены к исключительному ведению Российской Федерации (п. «о» ст. 71 Конституции РФ). При таких обстоятельствах запрос о толковании подобных положений Конституции Республики Башкортостан не подлежал принятию к рассмотрению Конституционным судом Республики Башкортостан [16. С. 6].
В ряде постановлений конституционные (уставные) суды попытались пойти против правовых позиций Конституционного суда РФ, указывая на них в своих решениях (прямое несоответствие актов толкования). В первую очередь, это касается решений по вопросу о суверенитете республик в составе Российской Федерации. Правовая позиция Конституционного суда РФ по данному вопросу заключается в том, что использование в ст. 5 Конституции РФ, термина «республика (государство)» не означает признание государственного суверенитета у республик в составе Российской Федерации, а отражает определенные особенности их конституционно-правового статуса, связанные с факторами исторического, национального и иного характера. Конституция РФ не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России, и, следовательно, не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета, помимо суверенитета России. Следовательно, и термин «государство» в
этой статье Конституции РФ используется не в общеупотребительном смысле [28; 23].
В то же самое время Конституционный суд Республики Татарстан в постановлении от 7 февраля 2003 г. №80-П «По делу о толкования части первой статьи 1 Конституции Республики Татарстан» установил, что положения о суверенитете Республики Татарстан отражают неотъемлемое качественное состояние Республики, которое закрепляет принадлежащую ей самостоятельность [32]. Эта самостоятельность выражается в обладании Республикой Татарстан всей полнотой государственной власти (законодательной, исполнительной и судебной) вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения России и субъектов РФ. Суверенитет республики означает самостоятельное осуществление Республикой Татарстан всей совокупности принадлежащих ей исключительных полномочий по предметам ведения Республики Татарстан и полномочий по предметам совместного ведения РФ и Республики Татарстан. Суверенитет республики обеспечивается деятельностью органов законодательной, исполнительной и судебной власти Республики Татарстан в пределах их компетенции, установленной Конституцией Республики Татарстан, в силу чего обладаемая Республикой Татарстан вся полнота государственной власти не может быть уменьшена или ограничена путем изъятия или перераспределения принадлежащих Республике Татарстан ее исключительных полномочий по предметам ведения Республики Татарстан и полномочий Республики Татарстан по предметам совместного ведения Российской Федерации и Республики Татарстан каким-либо иным способом, кроме как изменением конституционно-правового статуса Республики Татарстан и в порядке, установленном Конституцией Республики Татарстан и Конституцией РФ.
Конституционный суд Республики Башкортостан в постановлении от 4 октября 2000 г. №14-П «По делу о толковании отдельных положений статей 1, 3, 69 Конституции Республики Башкортостан» сформулировал аналогичную правовую позицию [7]. Суд указал, что суверенитет Республики
Башкортостан следует понимать как обладание Республикой Башкортостан всей полнотой государственной власти вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ. Конституционный суд Республики Башкортостан указал, что содержание категории «государство» включает в себя определенный способ организации общества, основной элемент организации публичной политической власти, совокупность официальных органов власти (правительство, парламент, суды и т.д.), действующих в масштабах страны или субъекта федерации; государство - основной участник международных отношений. Всем вышеназванным признакам республика в составе Российской Федерации отвечает, представляя собой и определенный способ организации политической власти, и систему органов власти, наделенных легитимными полномочиями; республика может принимать участие в международных отношениях, хотя и в ограниченных пределах. Свое решение Конституционный Суд Республики Башкортостан подтвердил в постановлении от 28 декабря 2001 г. №17-П «По делу о толковании отдельных положений Конституции Республики Башкортостан в связи с запросом Государственного Собрания Республики Башкортостан» [8]. В этом постановлении суд указал, что положения Конституции республики о том, что «народ республики является источником государственной власти республики» следует понимать как организацию публичной власти на территории Республики Башкортостан, при которой органы государственной власти наделяются правом на осуществление полномочий, принадлежащих Республике Башкортостан как субъекту РФ, и на определенный законом срок легислатуры только путем народного волеизъявления.
Попытка пересмотра правовой позиции Конституционного суда РФ была предпринята и Конституционным судом Республики Дагестан в постановлении от 3 октября 2000 г. «По делу о толковании ст. 1 (ч. 1 и 3), 4 (ч. 1 и 3), 14, 17 и других статей Конституции Республики Дагестан» [4]. Напомним, что в данном постановлении Консти-
туционный Суд Республики Дагестан осуществил толкование конституционного положения о том, что Республика Дагестан обладает «всей полнотой государственной власти республики как субъект Российской Федерации».
Таким образом, конституционными судами республик в составе Российской Федерации были нарушены все аргументы, выдвинутые Конституционным судом РФ (носителем суверенитета может выступать только народ Российской Федерации, а не республик в ее составе, республики суверенитетом не обладают, термин «государство» в Конституции используется не в общеупотребительно смысле). Данные суды указывали в постановлениях, что их решение никак не «затрагивает» правовые позиции Конституционного суда РФ, хотя на самом деле все обстояло как раз наоборот. Вследствие принятия данных актов толкования, которые являлись общеобязательными, возникла противоречивая ситуация. С одной стороны, органы государственной власти республик были обязаны исполнять решение Конституционного суда РФ и отменить положения конституций. С другой стороны, ораны государственной власти республик не должны были исполнить решение Конституционного суда РФ, основываясь на решениях конституционного судов республик [3. С. 84]. Действия органов государственной власти республик можно было квалифицировать как попытку уйти от выполнения решения Конституционного суда РФ [2].
Такое положение дел неоднократно отмечал федеральный конституционный суд. Например, секретариат Конституционного суда РФ в письме лидерам Татарского общественного центра Республики Башкирия и общественного объединения «Русь» подтвердил обоснованность их сомнений в согласованности положений решений органов конституционного правосудия по вопросу о суверенитете республики, но отметил стремление Конституционного суда Республики Башкортостан придать толкуемым положения Конституции Республики Башкортостан смысл, соответствующий Конституции РФ. Действительно, конституционные суды Башкортостана и Дагестана попытались привести в соответствие с Кон-
ституцией РФ положения конституций регионов, «модифицировав» их смысл в духе решений Конституционного суда РФ. Но впоследствии положения конституций этих республик все же были приведены в соответствие с федеральной конституцией и, следовательно, соответствующие решения конституционных судов республик фактически утратили свою силу. Лишь Республика Татарстан не стала приводить в соответствие с Конституцией РФ свою Конституцию в части регулирования вопроса о суверенитете республики. Но в дальнейшем Верховный суд Республики Татарстан подтвердил несоответствие положений Конституции этой республики нормам федеральной конституции - в результате они фактически утратили силу [14].
Нарушение правовых позиций Конституционного суда РФ можно обнаружить и в других решениях конституционных судов субъектов РФ. Например, Конституционный суд Республики Татарстан указал, что определение графической основы алфавита татарского языка как государственного языка, установленного Республикой Татарстан, в том числе восстановление алфавита татарского языка на основе латинской графики, относится к ведению Республики Татарстан и может быть изменено или ограничено только по взаимному согласию Российской Федерации и Республики Татарстан и в соответствии с федеральным конституционным законом [34]. Однако Конституционный суд РФ выразил иную позицию [29]. Суд разъяснил, что регулирование прав и свобод человека и гражданина, а значит прав в языковой сфере, и установление основ федеральной политики в области культурного и национального развития Российской Федерации, составной частью которой является государственная языковая политика, относится к ведению России, а защита прав и свобод человека и гражданина и общие вопросы образования, культуры и языка как их компонента - к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. Статус государственных языков республик в составе Российской Федерации, затрагивающий статус государственного языка Российской Федерации, права и свободы ее граждан в сфере образования и культуры, не
может быть предметом исключительного ведения субъектов РФ.
Установление той или иной графической основы алфавита государственного языка (кириллицы, латиницы или другой), как свидетельствует исторический опыт, обусловливается не только и не столько особенностями фонетики языка, сколько происходящими в обществе переменами социально-культурного и национальноисторического характера, а также интересами государства на разных этапах его развития, в том числе в сфере международных отношений. Соответственно, смена графической основы алфавита государственного языка должна осуществляться с учетом исторических и политических факторов, национальных и культурных традиций, что, в конечном счете, требует проявления суверенной воли государства. Но, как ранее высказался сам Конституционный суд РФ, республики в составе Российской Федерации суверенитетом, даже ограниченным, не обладают.
Можно найти и другие случаи коллизий актов толкования. Например, согласно правовой позиции федерального конституционного суда до урегулирования вопроса о правовом статусе государственного языка (языков) Республики Башкортостан в надлежащем порядке правоприменительные органы должны обеспечивать в ходе избирательного процесса реализацию избирательных прав граждан вне зависимости от требований к знанию языка [25]. Однако Конституционный суд Республики Башкортостан в вышеуказанном постановлении от 28 декабря 2001 г. указал, в свою очередь, что квалификационное требование по владению государственными языками Республики Башкортостан является условием для замещения государственной должности категории «А» - должности Президента Республики Башкортостан - и элементом специального статуса высшего должностного лица Республики Башкортостан.
Похожую правовую позицию изложил и Конституционный суд Республики Татарстан. Так, в постановлении от 30 мая 2003 г. №9-П «По делу о толковании отдельных положений статей 5, 9, 21 Конституции Республики Татарстан» он указал, что усло-
вие знания государственного языка этой республики означает условие приобретения и реализации пассивного избирательного права граждан при выборах Президента Республики Татарстан [33]. Эти условия учитывают обязательность свободного и равноправного использования государственных языков Республики Татарстан при подготовке и проведении выборов Президента Республики Татарстан, в деятельности всех органов государственной власти Республики Татарстан, в том числе в деятельности Президента Республики Татарстан как главы государства, высшего должностного лица Республики Татарстан. Кроме того, эти условия представляет собой конституционную гарантию осуществления в полном объеме активного избирательного права гражданами при выборах Президента Республики Татарстан путем их свободного волеизъявления, основанного в том числе на информации о кандидате в Президенты Республики Татарстан и предлагаемой им программе, которую граждане вправе получать на их родных языках или языках общения, имеющих статус государственных языков Республики Татарстан.
Как нетрудно заметить, в практике деятельности конституционных судов в России достаточно часто в прошлом имелись случаи явного и скрытого нарушения правовых позиций федерального конституционного суда, которые нанесли существенный урон российскому конституционализму. Поэтому ряд ученых считает возможным наделить Конституционный суд РФ правом пересматривать решения конституционных (уставных) судов субъектов РФ [10. С. 8]. Другими словами, предлагается лишить решения конституционных (уставных) судов свойства окончательности. На наш взгляд, возможность пересмотра решений органов конституционного (уставного) правосудия Конституционным Судом РФ противоречит ст. 73 Конституции РФ, согласно которой конституционное судопроизводство в конституционных (уставных) судах отнесено к сфере исключительного ведения субъектов РФ. Поэтому, на наш взгляд, решения органов конституционной (уставной) юстиции о толковании Основных
Законов субъектов РФ Конституционный суд РФ пересматривать не вправе.
В силу этого нет необходимости видеть в конституционных (уставных) судах субъектов РФ суды первой инстанции, а федеральный Конституционный суд - суд второй инстанции [31. С. 66-73]. Такой же позиции придерживается и М.А.Митюков, который отрицательно относится к идее дву-хинстанционности в системе конституционного правосудия, но считает возможным внести изменения в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» и предусмотреть раздел «Взаимоотношения Конституционного Суда РФ с конституционными (уставными) судами субъектов РФ», в том числе закрепить норму о прекращении действия акта органа конституционного контроля субъекта РФ, если его решение противоречит правовой позиции Конституционного суда РФ [3. С. 74]. Данное предложение, на наш взгляд, требует существенной корректировки. Как нам представляется, для обеспечения конституционной законности в деятельности органов конституционного (уставного) правосудия в законодательстве каждого субъекта РФ следует закрепить правило, что толкование конституции (устава) субъекта РФ по вопросам исключительного ведения Российской Федерации или совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ должно согласовываться с правовыми позициями Конституционного Суда РФ. При этом конституционный (уставный) суд обязан пересматривать решения по данным вопросам, если правовые позиции Конституционного Суда РФ не были им соблюдены. Отметим, что соответствующие нормы уже предусмотрены законодательством некоторых субъектов РФ [20; 21].
Подводя итог, следует сказать, что Конституционный суд РФ и конституционные (уставные) суды являются элементами единой государственно-правовой действительности. Они функционируют в рамках единого правового пространства, где федеральное законодательство и законодательство субъектов РФ составляют одно целое, находящееся в логической и иерархической взаимозависимости. Эти органы служат идеям правового государства, защиты прав
и свобод человека, охраны конституционного строя, а российская конституционность и федерализм - результат их суммарной деятельности. Федеральный конституционный суд и региональные суды нужны друг другу, их единство придаст им большую устойчивость, а согласованные отношения между ними - предпосылка эффективного функционирования каждого из этих органов. Поэтому только согласованные правовые позиции органов конституционного правосудия в России способны обеспечивать конституционный контроль на всей ее территории, способствуют реализации положений Конституции РФ, конституций (уставов) субъектов РФ, норм международного права.
Библиографический список
1. Баглай М. Простых дел у судей не бывает / М. Баглай // Известия. 1997. 27 сентября.
2. Барахова Л. Башкирия желает остаться независимой / Л. Барахова // Коммерсант. 2000. 7 октября.
3. Боброва В.К. Конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации / В.К. Боброва, М.А. Митюков. М., 2004. Ч. 2.
4. Дайджест оперативной информации «Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации». 2000. №10.
5. Жилин Н.А. Место конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в судебной системе страны / Н.А. Жилин // Вестник Уставного Суда Свердловской области. 2000. №1(2).
6. Известия Башкортостана. 1998. 6 октябре
7. Известия Башкортостана. 2000. 7 октябре
8. Известия Башкортостана. 2002. 17 января.
9. Калининградская правда. 2004. 16 января.
10. Кокотов А.Н. Законодательство о конституционном (уставном) правосудии в субъектах федерации: вопросы совершенствования / А.Н. Кокотов // Российский юридический журнал. 2001. №4.
11. Комментарий к ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации» / Отв. ред. Г.А. Гаджиев. М., 1998.
12. Конституции зарубежных государств / Отв. ред. В.В. Маклаков. М., 2002.
13. Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации (правовые основы и практика) / В.А.Кряжков. М., 1999.
14. Кряжков В.А. Конституционные суды земель Германии / В.А. Кряжков // Государство и право. 1995. № 5.
15. Кряжков В.А. Проблемы компетенции конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации /
В.А. Кряжков // Государство и право. 1998. №9.
16. Митюков М. Толкование региональных конституций и уставов / М. Митюков // Российская юстиция. 2000. №8.
17. Морщакова Т.Г. Разграничение компетенции между Конституционным Судом и другими судами Российской Федерации / Т.Г. Морщакова // ВКС РФ. 1996. №6.
18. Морщакова Т.Г. О разграничении компетенции между конституционными судами и судами общей юрисдикции и конституционными судами федерации и ее субъектов / Т.Г. Морщакова // Сборник материалов Международной научно-практической конференции конституционных судов России, Германии и Словении. Петрозаводск, 1998.
19. О Конституционном Суде Российской Федерации: Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. (ред. от 05.02.2007) №1-ФКЗ // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447.
20. Об Уставном Суде Свердловской области: Закон Свердловской области от
6 мая 1997 г. (ред. от 14.06.2005) №29-ОЗ // Областная газета. 1997. 13 мая.
21. Об Уставном Суде Самарской области: Закон Самарской области от 1 декабря 2006 г. №145-ГД // Волжская коммуна. 2006. 9 декабря.
22. Овсепян Ж.И. Становление конституционных и уставных судов в субъектах Российской Федерации (1990-2000 гг.) / Ж.И. Овсепян. М., 2001.
23. По запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия-Алания и Республики Татарстан: Определение Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. №92-О // Российская газета. 2000. 25 июля.
24. По делу о толковании части 2 статьи 22 Конституции Республики Саха (Якутия): Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 20 марта 2003 г. №2-П // Якутия. 2003. 1 апреля.
25. По делу о толковании положения части первой статьи 8 в ее взаимосвязи с частью первой статьи 4 Конституции Республики Татарстан: Постановление Конституционного суда Республики Татарстан от 24 декабря 2003 г. №13-П // Республика Татарстан. 2003. 26 декабря.
26. По делу о проверке конституционности части 4 статьи 28 Закона Республики Коми «О государственной службе Республики Коми»: Постановление Конституционного суда РФ от 29 мая 1998 г. №16-П // ВКС РФ. 1998. №5.
27. По делу о проверке конституционности отдельных положений части первой статьи 92 Конституции Республики Башкортостан, части первой статьи 3 Закона Республики Башкортостан «О Президенте Республики Башкортостан» (в редакции от 28 августа 1997 года) и статей 1 и
7 Закона Республики Башкортостан «О выборах Президента Республики Башкортостан: Постановление Конституционного суда РФ от 27 апреля 1998 г. №12-П // ВКС РФ. 1998. № 4.
28. По делу о проверке конституционности
Конституции Республики Алтай и федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации: Постановление
Конституционного суда РФ от 7 июня 2000 г. №10-П» // ВКС РФ. 2000. №5.
29. По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 10 закона
Республики Татарстан «О языках народов Республики Татарстан», части второй статьи 9 закона Республики Татарстан «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», пункта 2 статьи 6 закона Республики Татарстан «Об образовании» и пункта 6 статьи 3 закона РФ «О языках народов Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина
С.И.Хапугина и запросами Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного суда Республики Татарстан: Постановление Конституционного суда РФ от 16 ноября 2004 г. №16-П // Российская газета. 2004. 23 ноября.
30. Положение о Консультативном Совете председателей органов конституционного контроля в Российской Федерации от 20 апреля 1998 г. // ВКС РФ. 1998. №4.
31. Проблемы компетенции конституционных (уставных) судов субъектов Россий-
ской Федерации. Научно-практическая конференция // ВКС РФ. 1998. №4.
32. Республика Татарстан. 2003. 14 февраля.
33. Республика Татарстан. 2003. 7 июня.
34. Решение Верховного суда Республики Татарстан 31.03.2004 №3П-1-23/2004 // [Документ официально не опубликован. Получен при помощи СПС «Консультант-плюс»].
35. Российская газета. 1993. 23 декабря.
36. Российская газета. 1998. 30 июня.
37. СЗ РФ. 1997. №1. Ст. 1.
38. Селезнев Н.В. Конституционный Суд и уголовное судопроизводство: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. / Н.В. Селезнев. М., 1999.
39. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма / И.А. Умнова. М., 1998.
40. Якутские ведомости. 2002. 3 июля.
THEORETICAL AND PRACTICAL PROBLEMS OF INTERACTION OF BODIES OF THE CONSTITUTIONAL CONTROL IN THE COURSE OF INTERPRETATION OF THE CONSTITUTIONAL POSITIONS
K.M.KHudoley
Perm State University, 614990, Perm, Bukireva st., 15
Disputable positions of the theory and practice of interaction of the Constitutional Court of the Russian Federation and the constitutional (statutory) courts of subjects of the Russian Federation in the course of interpretation of the constitutional positions are analyzed. Offers on legislation and judiciary practice change are discussed.
Keywords: interpretation of the constitutional positions, interaction of the constitutional courts
