CC BY
315Тенденции развития общества
в современную эпоху:
новые перспективы и новые риски
Ролдугина Ольга Юрьевна
кандидат философских наук, доцент, кафедра истории отечества, государства и права, Московский государственный университет геодезии и картографии, rol_olga.72@mail.ru
Цель статьи - через анализ основных тенденций развития и выявление сущностных особенностей современного общества обозначить исторические перспективы человечества, назвать главные гуманитарные угрозы и риски. Утверждается, что в современном глобальном сетевом информационно-коммуникативном обществе создаются предпосылки для качественно нового уровня и масштаба воздействия, в том числе мани-пуляционного, на массовое и индивидуальное сознание. Делается вывод, что возможным способом преодоления возникающих гуманитарных угроз и рисков, обеспечения социальной устойчивости и безопасности является формирование такой модели социальной коммуникации, базовыми принципами которой станут рациональность, диалогич-ность, ориентированность на достижение взаимовыгодного соглашения. Указывается на то, что философское обоснование данной модели содержится в теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса и теории систем Н. Лумана.
Ключевые слова: современное общество, глобализация, информатизация, риск, сетевые структуры, коммуникация, модели социальной коммуникации.
Современное человечество стоит перед выбором оптимального сценария своего будущего. Это ставит перед социальной мыслью вопрос об основных тенденциях развития общества, которые определят его ближайшую и отдаленную историческую перспективу.
В науке достаточно давно утвердился взгляд на современное общество как общество информационное. Информация, представляющая собой особый продукт, уникальность которого состоит в том, что он создается обществом посредством «воздействия знания на само знание» [1, с. 39], становится главным источником его развития и роста его благосостояния, а информатизация, как процесс производства и потребления информации посредством «умных» технологий, оказывается стержнем всех протекающих в нем процессов. Ключевыми факторами общественного развития становятся качество, объем и скорость производства информации и знаний.
Широкое распространение информационных технологий приводит к появлению виртуальной социальной реальности, которая сосуществует с привычной «реальной реальностью» (Н. Лу-ман). Если реальная реальность протекает в физическом пространстве и времени, то виртуальная - в созданном телекоммуникационными средствами пространстве и времени информационных потоков, которые представляют собой «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, занимаемыми социальными субъектами в экономических, политических и
символических структурах общества» [2]. Они становятся материальной (технологической) основой всех современных социальных практик.
Представление человека о себе, своем статусе, обществе, характере, скорости и масштабах происходящих с ним или с обществом событий, в условиях сосуществования двух социальных реальностей существенно трансформируется. Английский социолог Э. Гидденс по этому поводу отмечает: «Мгновенная электронная связь - не просто способ ускоренной передачи информации или новостей. Ее существование меняет саму жизнь человека ... Если внешность Нельсона Манделы нам знакома лучше, чем лицо соседа, живущего напротив, значит, что-то изменилось в самом характере нашей повседневности» [3, с. 28].
Основные социальные противоречия возникают в таком обществе по поводу «распределения информационных потоков и ... распределительных ключей» [4, 325] . Кому принадлежат эти «распределительные ключи» и кто знает «код доступа» к информационным потокам, отмечает по этому поводу У.Бек, тот и обладает властью.
Развитие информационных технологий, в свою очередь, обусловлено развитием научного знания. Воздействие на ход социальных процессов осуществляется на основе прогнозов и оценок научного экспертного сообщества. Вся социальная реальность постепенно приобретает качество наукоемкости и техноемкости.
Развитие информационных технологий приводит к тому, что все сферы общественной жизни - производство, торговля, культура, политика - приобретают общие черты в масштабах всего человеческого общества [5, с. 52]. Формируется глобальное общество как «реальная онтологическая целостность», которая характеризуется наличием «объективных связей взаимозависимости» во всех сферах жизнедеятельности и «субъективными связями взаим-
ной солидарности» [6, с. 606]. Глобализация постепенно связывает все человечество в мировую систему, которая развивается на основе единых экономических, политических и культурных закономерностей [7, с. 84]. Рост взаимозависимости государств и народов, тесное переплетение их исторических судеб, возрастающее влияние всей совокупности внешних факторов на внутреннее национальное развитие и позволяет, по мнению, А.С. Панарина, назвать современный мир глобальным [8, с. 20].
Глобализация приносит с собой целый «пакет перемен» (Э. Гидденс): вовлеченность всех государств в мировые хозяйственные и политические процессы, возрастающую неравномерность экономического и культурного развития отдельных регионов планеты, политическую нестабильность, изменение принципов организации внутренней жизни государств [3, с. 19]. Современные государства вынуждены становиться открытыми для финансовых, экономических, трудовых потоков, для идеологического и культурного влияния со стороны других государств, политического давления - со стороны более сильных политических «игроков», а также со стороны мирового сообщества. Все протекающие в рамках государственных границ отдельных стран процессы, как и деятельность всех социальных субъектов, приобретают глобальное измерение.
Важным последствием глобализации является изменение представления о «центре» и «периферии» мира. Центры, где вырабатываются важные с точки зрения развития глобального человечества «смыслы» и «ценности», оказываются экстерриториальными и свободными от местных ограничений [9, с. 12]. С одной стороны, представляется, что это открывает новые возможности для развития всех стран и регионов, даже для тех, кто никогда не были лидерами социального развития. С другой стороны, сама возможность транс-
ляции в массовое сознание этих «смыслов» и «ценностей» определяется наличием доступа к информационным технологиям. Это указывает на то, что технологически развитые страны имеют, безусловно, более высокие шансы воздействовать на общий ход глобализацион-ных процессов.
Интенсификация глобализационных процессов приводит к возрастанию общего уровня сложности общественной жизни [10, с. 24]. Сложность, нелинейность, подвижность - основные характеристики формирующегося на наших глазах глобального мира [11, с. 90]. Это, в свою очередь, сопровождается многократным увеличением возможности влияния случайных факторов на протекание и результат общественных процессов. Деятельность людей содержит в себе все возрастающий элемент непредсказуемости и риска. Как замечает П. Штомпка, сегодня все чаще «последствия действий людей ... уходят из-под контроля самих же людей» [6, с. 463464]. По мнению Э. Гидденса, вопреки прогнозам мыслителей прошлого, уверенных в возрастании управляемости природного и социального мира в ходе социального и научного прогресса, мир, в котором мы живем сегодня «не только не стал более «управляемым», но, судя по всему, вовсе «вышел из-под контроля». Он «ускользает из рук» [3, с. 18, 21]. Риск становится онтологической характеристикой современной социальной реальности.
Риски, с которыми сталкивается современное обществ, отличаются от тех, с которыми приходилось иметь дело человечеству в прошлом, своей новизной, «рукотворным характером», всеобщностью и глобальностью угроз. При этом, поскольку их возникновение связано с появлением промышленных технологий, то по мере совершенствования этих технологий, будут возрастать и сопровождающие их риски.
Обязательное присутствие риска в человеческой деятельности и общественных взаимодействиях, считает З. Бауман, является причиной постоянной
«неуверенности человека в его положении, в правах и доступности средств к существованию, неопределенности относительно преемственности и будущей стабильности, отсутствия безопасности для физического тела человека, его личности и их продолжений -имущества, социального окружения, сообщества» [12, с. 194]. Но, как верно замечает Э. Гидденс, именно риск одновременно оказывается той динамичной и мобилизующей силой, которая подталкивает людей к переменам, свидетельствует о желании самостоятельно определять свое будущее, не оставлять его во власти традиций или природы. Стремление оценивать происходящее с точки зрения возможных рисков, по мнению социолога, присуще обществу, которое желает порвать со своим прошлым, ориентировано на будущее как «территорию, подлежащую завоеванию и колонизации». Жить в современную глобальную эпоху - значит постоянно решаться на выбор из множества ситуаций, потенциально связанных с риском [3, с. 39-40].
Нестабильность и неустойчивость -атрибуты жизни современного общества. Траектория его развития складывается как результат одновременного протекания и взаимодействия различных социальных процессов, а также действий преследующих свои цели индивидов и групп, оказывающих разнонаправленные воздействия на ход общественной жизни. Она пролегает через так называемые «точки бифуркации», представляющие собой состояния крайней неустойчивости системы, в которых даже незначительные разрозненные действия различных людей или групп могут радикально изменить направление вектора всего социального развития [13, с. 181].
В обществе риска возрастает значение безопасности. Именно безопасность превращается в важнейшую социальную ценность. На обеспечение глобальной и национальной безопасности направлены политические, экономиче-
ские, военные, административные решения; на это нацелены конкретные мероприятия, осуществляемые системами управления и контроля как в рамках небольших коммерческих структур, устанавливающих системы безопасности для своих внутренних информационных каналов, так и в международных политических и коммерческих организациях [14].
Возрастание степени риска, с которым сопряжено протекание социальных процессов, необходимость обеспечения их безопасности, приводит также к усилению роли и значения социальной и моральной рефлексии и, в целом, сознательного отношения к содержанию их деятельности со стороны участников этих процессов. У. Бек по этому поводу отмечает: общество риска - это, пожалуй, единственное общество, где индивидуальное и коллективное сознание, действительно, определяет индивидуальное человеческое и социальное бытие [4, с. 26]. Реальность угрозы гибели человечества должна, наконец, заставить человечество, дошедшее в своем нравственном, правовом, идеологическом развитии до крайностей индивидуализма, искать способы выживания в обосновании экстремальной противоположности индивидуализма - идее общности коллективной судьбы человечества [4, с. 24].
В современном мире происходит активизация человека как сознательного субъекта социальных преобразований. Изменения в обществе все чаще и в значительно более широком масштабе, нежели прежде, осуществляются при непосредственном участии сознательно действующих и заинтересованных в этих изменениях индивидов, осознающих свои интересы, потребности и возможности.
Впрочем, наряду с безусловным возрастанием степени и роли сознательного участия людей в общественной жизни, расширяется и роль и значение манипуляционных практик, направленных на внедрение в сознание людей
особых социальных установок. Манипуляции общественным сознанием, осуществляющиеся, в том числе, посредством СМИ и Интернета, становятся мощным инструментом управления общественными процессами, массовым сознанием и массовым поведением.
Содержание манипулятивных воздействий на человека сводится к поддержанию в нем потребительского отношения к окружающему миру: природе, культуре, продуктам производства, другому человеку. Способ, которым сегодняшнее общество «формирует» своих членов, диктуется в первую очередь обязанностью играть роль потребителей. Вместо нормы «жить, чтобы работать», его лозунгом становится: «Потреблять, чтобы жить, и жить, чтобы потреблять» [9, с. 116].
В современном обществе теряет свою функциональность иерархический, вертикальный тип организационных структур, присущий предшествующим обществам. Подобные, «подчиненные диктату станочного ритма», структуры могли быть пригодны для того, чтобы по установившимся традициям, в раз и навсегда отлаженном ритме регулировать ту или иную деятельность, принимать стандартные решения в сравнительно стабильной социальной ситуации. Но подобные организационные структуры не способны гибко реагировать на быстрые социальные изменения.
В глобальном информационном обществе им на смену приходят структуры, построенные по принципу гибких горизонтальных «сетей». Отмечая, что сетевая форма организации социальной деятельности существовала и раньше, М. Кастельс указывает на то, что только новые информационные технологии смогли обеспечить необходимую материальную основу для всестороннего проникновения этой формы в структуру общества [15, с.494] и превратило его в «сетевое» (network society).
Современное общество - это общество, созданное «сетями производства,
власти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство» [1, с. 494]. В отличие от центрированной, вертикальной, иерархической структуры, присущей обществам доин-дустриального и индустриального типа, организованная «по горизонтали», как своего рода «комплекс взаимосвязанных узлов», структура сетевого общества является децентрированной, размытой, аморфной. В ней нет устойчивых связей и отношений, а есть только «каналы», «ячейки», «узлы» и «потоки». Сетевая структура, характеризующаяся высокой степенью мобильности, открытости к инновациям, оказывается наиболее соответствующей сложному и динамичному характеру современной социальной динамики: «.Морфология сети хорошо приспособлена к растущей сложности взаимодействий и непредсказуемым моделям развития, возникающим из творческой мощи таких взаимодействий» [1, с.77].
Сетевая логика, лежащая в основе организации социальной деятельности в эпоху компьютеров и Интернета, оказывает определяющее влияние на ход и результат всех социальных процессов, связанных как с производством и властью, так и повседневной жизнью и культурой.
Механизмы и операции, связанные с «включением» и «исключением» из сетей, наряду с конфигурацией отношений между самими сетями, воплощаемые при помощи информационных технологий, определяют ход и порядок протекания процессов в современных обществах. Мегасеть, которая формируется как результат этой, постоянно меняющейся конфигурации, создает постоянно обновляющееся представление о социальной и культурной значимости отдельных людей, групп, обществ и культур. Причем, формирование такого представления происходит не в результате объективно значимых характеристик «локалий», но в силу изменения их структурного значения в рамках сете-
вого информационного мегапростран-ства, которое все больше начинает подменять собой реальное пространство общественной жизни.
Если раньше сети представляли собой сегмент в целом несетевого мира, то постепенно все, что не является сетями или еще не стало сетями, уходит на периферию, становится маргинальной частью мира [16]. Маргиналами становятся и социальные субъекты, не включенные в глобальную сеть.
В формате новой сетевой структуры общества утрачивают свою эффективность и прежние принципы организации всех социальных институтов: государства, церкви, партий и пр. Повсюду, как отмечает Э. Гидденс, мы видим социальные институты, которые внешне выглядят, как раньше, и носят те же названия, но абсолютно изменились изнутри. Прежней осталась только их «скорлупа, внешняя оболочка» [2, с.35]. Представляющие эти институты организации вынуждены менять принципы организации, учитывая возросшее значение и эффективность сетевых моделей социальных и культурных практик. В сетевом обществе все социальные институты и организации обречены стать сетевыми.
Сетевые информационные технологии меняют не только экономические, политические, культурные связи и отношения между социальными субъектами. Эти децентрированные, открытые, динамичные, мобильные системы с ячеистой структурой влияют на формирование соответствующего им особого - сетевого -типа социальных коммуникаций.
На определяющее значение коммуникации в новой исторической ситуации, в которой оказалось общество, вступая в информационный век, впервые указали представители социально-гуманитарного знания. В ХХ веке это понятие переместилось с периферии в самый центр философской дискуссии, стали появляться научные направления и школы по изучению коммуникации и создаваться многочисленные теории коммуникации.
В последней трети ХХ века наибольшую влиятельность приобрела теория коммуникативного действия Ю. Ха-бермаса и теория систем Н. Лумана.
Теория Ю. Хабермаса возникла на фундаменте теории социальных действий М.Вебера. К выделенным его предшественникам видам социальных действий (целерациональному, ценностно-рациональному, традиционному и аффективному) Хабермас добавил так называемое коммуникативное действие, под которым понимается «действие, ориентированное на достижение взаимопонимания и согласия» [17, с. 12]. Коммуникативная рациональность, лежащая в основе подобных действий, принципиально отличается от целера-циональности признанием ценности другого человека как полноценного участника (партнера) коммуникативной деятельности. Идеальная модель коммуникации, позволяющая достичь согласия, по мнению мыслителя, должна отвечать требованиям истинности, правдивости, ясности и нормативной правильности.
В рамках теории систем Н. Лумана коммуникация предстает не только и не столько как основной инструмент ориентации человека в человеческом мире и средство взаимодействия людей друг с другом, сколько как априорная форма социальности, универсальное средство конструирования и изменения социальной реальности. Вся социальная жизнь невозможна без коммуникации как той самой «неразложимой (элементарной) социальной операции ..., которая неизбежно включается всегда, когда образуются социальные ситуации» [20]. Общество рассматривается при этом не как более или менее прочная и устойчивая социальная конструкция, а как коммуникативный механизм. Именно благодаря коммуникации возникают связи и отношения между индивидами, группами. И, следовательно, от типа социальной коммуникации, конструктивного или, напротив, деструктивного, зависит характер, содержание и результативность всех социальных практик: от торговых
операций до политических встреч на высшем уровне.
Современные требования к содержанию и форме социальных коммуникаций вполне отвечают «индивидуализированному» характеру современного общества (У. Бек) и «индивидуализированному человеку», ориентированному на раскрытие своей самости [3, с. 328], признающему право «быть самим собой и наслаждаться радостями бытия» [18, с. 21]. Как точно замечает Ж. Липовецки, современный человек не терпит над собой диктат жестких норм и правил, требует отношения к себе по принципу «минимума строгости [со стороны общества] при максимуме желания [со стороны самого индивида]» и «минимума принуждения при максимуме понимания, насколько это возможно» [18, с. 19].
Именно такому представлению о человеке и человека о себе самом отвечает взгляд на коммуникацию как интеракцию, предполагающую активное и сознательное взаимодействие двух и более участников общения, находящихся в поисках согласия. В понимании коммуникации как интеракции проявляется также особенность современного видения способов изменения (конструирования и ре-конструирования) социальной реальности, основывающегося на признании возможности свободной и динамичной самоорганизации людей. Оптимальной моделью общества в рамках рассматриваемых концепций становится «общество неограниченной коммуникации», в котором именно общение становится инструментом организации социальных практик, способом про-блематизации, критического анализа и «изменения тех структур социального мира, которые дают сбой» [19, с. 36], разрешения возникающих социальных противоречий.
Итак, изменения, которые произошли в экономической, политической, культурной, социальной сферах общественной жизни с середины прошлого века, привели к формированию, по сути, принципиально нового глобального сетевого информационно-коммуникативного обще-
ства. Направленность и характер социального развития такого общества определяется, в первую очередь, развитием научного знания и информационных технологий. Социальная реальность приобретает качество наукоемкости и техноем-кости. Под влиянием нарастающих глоба-лизационных процессов возрастает и взаимосвязанность и взаимозависимость людей, обществ, регионов. Возрастает и степень риска, с которым сопряжено протекание всех социальных процессов. Наблюдается активизация человека как сознательного субъекта социальных преобразований и усиление манипуляцион-ного воздействия на массовое, коллективное и индивидуальное сознание. Появляются и широко распространяются сетевые структуры организации социальных практик. Критически важное значение в таком обществе приобретают способы и содержание социальной коммуникации, определяющие актуальное состояние и направленность изменений социальной реальности.
Литература
1. Кастельс М. Информационная эпоха. М.: ГУ ВШЭ, 2000. 606 с.
2. Сафонова Е.А. Новая социальная реальность мира: XXI век в социологических моделях // Новая социальная реальность глобального мира. Вып. 3. Красноярск: Литера-принт, 2008. [Электронный ресурс]. URL: http://www.dialog21.ru/. Дата обращения: 12.04.2020
3. Гидденс Э. Ускользающий мир: Как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004. 120 с.
4. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 384 с.
5. Федотова В.Г. Меняющийся мир и глобализация // Знание. Понимание. Умение. 2004. № 1. С. 47-59
6. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. М.: Логос, 2008. 664 с.
7. Иноземцев В.Л. Глобализация: иллюзии и реальность?// Свободная мысль. 2000. №1. С.26-36
8. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М.: Алгоритм, 2003. 560 с.
9. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004. 188 с.
10. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000. 304 с.
11. Мартынович С.Ф., Орлов М.О. Управление социальной динамикой в условиях глобализации: парадигмы и методологии. Саратов: Саратовский источник, 2009. 196 с.
12. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
13. Валлерстайн М. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М.: Логос, 2003. 368 с.
14. Диев В.С. Управление. Философия. Общество [Электронный ресурс]. URL:
http://vphil.ru/index.php?option=com_cont ent&task=view&id=197. Дата обращения: 05.02.2020
15. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С. 494-505.
16. Назарчук А.В. Сетевое общество и его философское осмысление [Электронный ресурс]. URL: http://www.nazarchuk.com/articles/article1 6.html. Дата обращения: 08.01.2020.
17. Хабермас. Моральное сознание и коммуникативное действие. М.: Наука, 2000. 382 с.
18. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб: Владимир Даль, 2001. 240 с.
19. Вербилович О. Теория коммуникативного действия: ключевые категории и познавательный потенциал. [Электронный ресурс]. URL: https://www.hse.ru/data/2014/03/04/1333 203494/Вербилович_Теория/. Дата обращения: 25.03.2020.
20. Луман Н. Что такое коммуникация? // Гуманитарный портал. [Электронный ресурс]. URL:
https://gtmarket.ru/laboratory/expertize/29 54. Дата обращения: 03.01.2020.
Trends in the development of society in the modern
era: new perspectives and new risks Roldugina O.Y.
Plekhanov Russian University of Economics The purpose of the article is to identify the historical prospects of mankind and to name the main humanitarian threats and risks through the analysis of the main development trends and identification of the essential features of modern society. It is argued that in the modern global networked information-communicative society, preconditions are created for a qualitatively new level and scale of impact, including manipulation, on the mass and individual consciousness. It is concluded that a possible way to overcome the emerging humanitarian threats and risks, to ensure social stability and security is the formation of such a model of social communication, the basic principles of which will be rationality, dialogue, focus on reaching a mutually beneficial agreement. It is indicated that the philosophical substantiation of this model is contained in the theory of communicative action by J. Habermas and N. Luhmann. Keywords: modern society, globalization, informatization, risk, networks, communication, models of social communication. References
1. Castells M. Information age. Moscow: SU HSE,
2000. 606 p.
2. Safonova E.A. New social reality of the world: XXI
century in sociological models // New social reality of the global world. Issue 3. Krasnoyarsk: Litera-print, 2008. [Online]. URL: http://www.dialog21.ru/. (Accessed 12.04. 2020).
3. Giddens A. The Elusive World: How Globalization
Changes Our Lives. Moscow: The whole world, 2004.120 p.
4. Beck U. Risk Society. On the way to another
modernity. Moscow: Progress-Tradition, 2001. 384p.
5. Fedotova V.G. The changing world and globalization
// Knowledge. Understanding. Skill. 2004. No. 1. P. 47-59
6. Shtompka P. Sociology. Analysis of modern society.
Moscow: Logos, 2008. 664 p.
7. Inozemtsev V.L. Globalization: Illusions and Reality?
// Free Thought. 2000. No. 1. P. 26-36
8. Panarin A.S. Strategic instability in the XXI century.
Moscow: Algorithm, 2003. 560 p.
9. Bauman Z. Globalization. Consequences for individuals and society. Moscow: The whole world, 2004.188 p.
10. Inozemtsev V.L. Modern post-industrial society: nature, contradictions, prospects. Moscow: Logos,
2000. 304 p.
11. Martynovich S.F., Orlov M.O. Management of social dynamics in the context of globalization: paradigms and methodologies. Saratov: Saratov source, 2009. 196 p.
12. Bauman Z. Individualized society. Moscow: Logos, 2005. 390 p.
13. Wallerstein M. The End of the Familiar World. Sociology of the XXI century. Moscow: Logos, 2003. 368 p.
14. Diev V.S. Control. Philosophy. Society. [Online]. URL:
http://vphil.ru/index.php?option=com_content&tas k=view&id=197. (Accessed 05. 02. 2020)
15. Castells M. Formation of a society of network structures // New postindustrial wave in the West. Anthology. Ed. V.L. Inozemtseva. Moscow: Academia, 1999. P. 494-505.
16. Nazarchuk A.V. Network society and its philosophical understanding [Online]. URL: http://www.nazarchuk.com/articles/article16.html. (Accessed 08.01. 2020).
17. Habermas J. Moral awareness and communicative action. Moscow: Nauka, 2000. 382 p.
18. Lipovetsky Zh. The era of emptiness. An essay on contemporary individualism. SPb.: Vladimir Dal,
2001. 240 p.
19. Verbilovich O. Theory of communicative action: key categories and cognitive potential [Online]. URL: https://www.hse.ru/data/2014/03/04/1333203494/ Verbilovich_Theory/. (Accessed 25.03. 2020).
20. Luhmann N. What is communication? // Humanitarian portal. [Online]. URL: https://gtmarket.ru/laboratory/expertize/2954. (Accessed 03.01. 2020).
