CC BY
90
УДК 82-14
А. А. Егоров
ТЕНДЕНЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ ТВОРЧЕСТВА И. А. БРОДСКОГО И М. И. ЦВЕТАЕВОЙ
В статье рассматриваются основные исследовательские подходы к сопоставительному изучению творчества М. И. Цветаевой и И. А. Бродского, представленные в работах современных ученых-компаративистов.
Ключевые слова: компаративистика, биографический подход, «точечный» анализ, анализ метрики, «широкие» компаративистские исследования, Цветаева, Бродский.
Сопоставительное рассмотрение творческого наследия И. А. Бродского и М. И. Цветаевой к настоящему моменту характеризуется практически полным отсутствием общепринятых компаративистских концепций. При всей остроте вопроса исследователи не определились даже со степенью влияния М. И. Цветаевой на И. А. Бродского. Если М. В. Ляпон называет внутреннюю близость поэтов «глубокой» и «неопровержимой» [8, с. 66], то А. Г. Степанов убежден, что «очевидных перекличек между Цветаевой и Бродским нет: различны их стихотворные практики, несопоставимы модусы лирического самовыражения» [13, с. 429]. Показательно, что оба ученых-гуманитария представляли выводы по собственным исследованиям в рамках одной и той же международной научной конференции «Миры Иосифа Бродского: стратегии чтения», прошедшей 2-4 сентября 2004 года в Москве на базе Российского государственного гуманитарного университета.
Вопросы сравнительного изучения интересующих нас персоналий по-разному освещаются в России и за ее пределами. Зарубежными исследователями выявляются многочисленные «биографические параллели», опосредованно привлекаемые в работах о И. А. Бродском в качестве дочерней доказательной базы, собираются воспоминания современников, составляются компендиумы и конкордансы, частотные словари рифм, своды строфических конструкций. В фокусе внимания отечественных ученых находится, в основном, проблематика корреляции двух оригинальных творческих методов: формальные сближения и принципиальные отличия в архитектонике поэтической и прозаической «бахромы».
Согласно нашим наблюдениям, анализ экспонент художественных систем И. А. Бродского и М. И. Цветаевой в трудах ученых-компаративистов строится по сравнительно небольшому числу методологических моделей. Мы выделяем среди них четыре наиболее продуктивных подхода.
Обобщение текстологической части эмпирического материала последовательно проведено в работах И. В. Кудровой [5]. Ученые-бродсковеды часто начинают свои статьи конспективным изложением осуществленных ею републикаций [2]: перечислением написанных И. А. Бродским эссе о М. И. Цветаевой, сводом ярких самопризнаний «нобелевского тунеядца».
Мы вынуждены констатировать: целый ряд работ на общую тему «И. А. Бродский и М. И. Цветаева» выполнен в жанре «к постановке проблемы». Несмотря на наличие трех законченных диссертационных сочинений, около трех десятков научных
статей с прямым сопоставлением изучаемых нами поэтов, ученые всякий раз оперируют одними и теми же — по существу этикетными — формулами И. А. Бродского, вновь и вновь возвращаясь к «началам» общего пути: крупнее Цветаевой в нашем столетии нет поэта, М. И. Цветаева — первый поэт XX века и пр.
Между тем, собственно научная проблема была поставлена как самим И. А. Бродским в его многочисленных публикациях, интервью, лекциях и докладах, так и во второй сноске к статье 1990 года «Между вещью и пустотой» Ю. М. и М. Ю. Лотманами: «Вопрос о влиянии Цветаевой на Бродского <... > требует особого рассмотрения» [7, с. 731].
Кроме маркирования эмпирической базы наиболее отчетливо прослеживается ориентация литературоведов на выявление в творческом наследии И. А. Бродского показателей «точечного» влияния поэта-предшественника. Обнаруживая корреляции двух оригинальных творческих методов, ученые следуют за «вибрациями» ре-минисцентного фона М. И. Цветаевой в отдельно взятых стихотворениях и многочисленных устных высказываниях пятого русского лауреата Нобелевской премии по литературе. При анализе, заметим, каждый раз рассматривается сравнительно небольшое количество произведений: как правило, по одному поэтическому тексту каждого автора.
Так, изучение редких метрических форм при сопоставлении цветаевского «Никто ничего не отнял» (1916) со стихотворением И. А. Бродского «На смерть Жукова» (1974) позволило Ю. В. Шатину прийти к выводу, что И. А. Бродский принял от М. И. Цветаевой «эстафету интертекстуальности» логаэда. Результат влияния (через опыт соединения дактиля и логаэда) — «конфликт текста Бродского и интертекста Державина»: прямо отсылаясь к Г. Р. Державину («Снегирь», 1800), в силу интертекстуальных связей с М. И. Цветаевой И. А. Бродский, по мысли Ю. В. Шатина, обновляет привычную художественную форму более сложной «ритмической композицией» [16, с. 114].
«Точечный» принцип сопоставительного анализа, безусловно, оправдан и направлен, прежде всего, на накопление эмпирических данных, расширяющих доказательную базу дальнейших исследований.
Предполагая, что низкая частотность «горных» стихотворений у И. А. Бродского может служить показателем их генетической связи с «чужим текстом», Л. Панн [10, с. 63], А. М. Ранчин [12, с. 199] и А. Г. Степанов [13] предлагают сопоставить «Поэму Горы» М. И. Цветаевой (1939) и стихотворение И. А. Бродского «В горах». В результате такого сопоставления А. Г. Степанов приходит к интересному выводу: генетическая связь подтверждается, однако своим стихотворением И. А. Бродский закладывает основу для ре интерпретации поэтического текста М. И. Цветаевой. Помимо показателей влияния в стихотворении И. А. Бродского содержится «код», по которому «Поэма Горы» как источник рецепции прочитывается по-новому [13, с. 434]. Идея реинтерпретации И. А. Бродским художественного наследия М. И. Цветаевой содержит в себе, в некотором смысле, суггестивный эффект — интенцию к перечитыванию оригинального произведения.
Другой исследовательский подход, не сопряженный с количественными подсчетами или поиском уникальной метрической формы, реализуется в той части исследований, которая посвящена сопоставлению двух конкретных поэтических текстов на одном тщательно изучаемом структурно-тематическом срезе. Например,
сравнивая поэму М. И. Цветаевой «Новогоднее» (1927) с «Большой элегией Джону Донну» И. А. Бродского (1963), В. М. Хаимова выявляет сходные и отличные позиции в «воплощении метафизического пространства» [14, с. 145-153], и как результат — настаивает на различии художественных задач изучаемых поэтов [14, с. 153].
Следует привести и прямопротивоположный по выводам пример. Анализируя стихотворения «Сад» (М. И. Цветаева, 1934) и «Прошел сквозь монастырский сад» (И. А. Бродский, 1962), Е. В. Мищенко обнаруживает между текстами принципиальные композиционные сходства, которые, как заключает исследователь, говорят «об освоении Бродским поэтических принципов предшественника» [9, с. 39]. Однако заметим, что «расширяющееся мировоззрение лирического героя» [9, с. 40], в соответствии с которым, по наблюдению ученого, строятся сравниваемые стихотворения, другой литературовед И. О. Шайтанов связывает с поэтом XVII века Джоном Донном [15, с. 435-480]. Несколько ранее, чем Е. В. Мищенко, литературную «садово-парковую» связь И. А. Бродского с М. И. Цветаевой установила А. Г. Разумовская [11].
Оригинальную исследовательскую позицию демонстрирует, в частности, А. В. Корчинский, выделивший в творчестве ряда русских поэтов сравнительно большие тематико-композиционные циклы, объединяющие тексты по специфическому структурному принципу. Исследователь проводит связь между И. А. Бродским и М. И. Цветаевой на уровне перекличек в «нарциссических текстах» (текстах, совмещающих сцены письма и отражения субъекта в зеркале). Один из выводов, к которому приходит ученый, заключается в том, что «воображаемое "я"» претерпевает деконструкцию («отражается» искаженно) в творчестве М. И. Цветаевой и — особенно — И. А. Бродского, в отличие, например, от Вяч. Иванова, В. Ф. Ходасевича и Б. Л. Пастернака [4]. В работе А. В. Корчинского компаративный анализ неотделим от большого поэтического контекста.
В близком методологическом ключе проведено исследование М. В. Ляпон, выделившей в «целостном вербальном пространстве» поэтов экспоненты парадокса. М. В. Ляпон обобщает признаки когнитивных процессов, отражающихся на парадоксальном пространстве игровых словесных формул, и показывает переклички между М. И. Цветаевой и И. А. Бродским на уровне их «глубинных ментальных потребностей» [8, с. 63-73].
Тем самым, мы можем говорить о намечающейся тенденции к «широким» компаративистским исследованиям, выходящим за пределы традиционного для брод-сковедения «точечного» анализа.
Оценивая накопленные А. Г. Степановым и М. В. Ляпон в ходе сравнительного изучения творчества И. А. Бродского и М. И. Цветаевой данные, С. Ю. Артемова настаивает на малой результативности ученых-компаративистов. «Природа этого родства не очевидна; по крайней мере, мы не найдем явных параллелей, — объясняет свою точку зрения исследователь. — Видимо, это влияние иного свойства, нежели просто "перепевы" мотивов и копирование ритмико-синтаксических конструкций» [1, с. 433-434]. С. Ю. Артемова предлагает исходить в исследовательских решениях из трех оснований для сопоставления: «отношение к позиции автора в лирическом диалоге» [1, с. 434], «поиск идеального собеседника и особая адресация стихотворений» [1, с. 435], «определение роли языка в коммуникации с читателем» [1, с. 436]. Придерживаясь обозначенных линий компаративного анализа, можно, — утверждает ученый, — в конечном итоге выйти на понимание «природы этого родства» [ 1, с. 43 6].
На современном этапе в сравнительном бродсковедении намечаются и иные пути преодоления обозначенной проблемы, а именно — монографические междисциплинарные исследования. В рамках работы над диссертационными сочинениями, отдельные положения которых уже прошли апробацию, привлекаются методы философии [3] и психологии, аппарата «современной мемуаристики, киноискусства, живописи и музыки» [6].
Совершенно необходимо продолжить опыт осмысления метафизических составляющих, кристаллизующих в поэзии И. А. Бродского и М. И. Цветаевой текстовую ткань художественного времени и пространства.
Нам представляется эффективным не отказ от того или иного исследовательского подхода, а синергетическое «сцепление» разных методологических моделей: учет малоосвещенных биографических фактов, проведение нескольких «точечных» срезов сопоставляемых материалов, обязательный компаративный анализ отдельных художественных текстов, обобщение на уровне плана формы, плана содержания и плана функционирования, выход на метафизические реалии.
Литература
1. Артемова С. Ю. По ту сторону добра и зла: диалог И. Бродского с М. Цветаевой // Добро и зло в мире Марины Цветаевой: Сборник докладов. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2007.
2. Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М.: «Независимая газета», 1997.
3. Егоров А. А. К вопросу о мотивно-образных репрезентациях «метафизического холода» и его преодоления в поэзии И. А. Бродского // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 1-1 (31).
4. Корчинский А. В. Поэтология И. А. Бродского в контексте «позднего модернизма» (Стихотворения к. 1960-х — н. 1980 гг.). Автореферат диссертации ... канд. филол. наук. М., 2004.
5. Кудрова И. В. «Это ошеломляет...» (Иосиф Бродский о Марине Цветаевой) // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций. СПб.: Журнал «Звезда», 1998.
6. Латыйпова JL Т. Специфика функционирования мифа о М. Цветаевой на рубеже XX-XXI вв. («случай» И. Бродского) // Материалы Международного молодежного научного форума «JIOMO-НОСОВ-2013» [Электронный ресурс]: URL: httpVAomonosov-msu.ru/ras/archive.html
7. Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб.: «Искусство-СПб», 2001.
8. Ляпон М. В. Парадокс как отражение когнитивной стратегии: Бродский и Цветаева // Иосиф Бродский: Стратегии чтения. Материалы Международной научной конференции. М.: Издательство Ип-политова, 2005.
9. Мищенко Е. В. И. Бродский и М. Цветаева: уроки композиции//Иосиф Бродский в XXI веке. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; МИРС, 2010.
10. Панн Л. Альтранатива Иосифа Бродского // Иосиф Бродский и мир: Метафизика, античность, современность. СПб.: ЗАО «Журнал "Звезда"», 2000.
11. Разумовская А. Г. И. Бродский: метафизика сада. Псков, ПГПУ. 2005.
12. Ранчин А. М. «На пиру Мнемозины»: Интертексты Бродского. М.: Новое литературное обозрение, 2001.464 с.
13. Степанов А. Г. Две «Горы»: Диалог Бродского с Цветаевой // Иосиф Бродский: Стратегии чтения. Материалы международной научной конференции. М.: Издательство Ипполитова, 2005.
14. Хаимова В. М. М. Цветаева — И. Бродский: два метафизических пространства («Новогоднее» и «Большая элегия Джону Донну») // Марина Цветаева: Эпоха, Культура, Судьба: Сборник докладов. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2003.
15. Шайтанов И. О. Джон Донн и Иосиф Бродский // Шайтанов И. О. Дело вкуса: Книга о современной поэзии. М.: Время, 2007.
16. Шатин Ю. В. Логаэдический стих в поэтическом тексте XX века (Борис Пастернак, Марина Цветаева, Иосиф Бродский) // «Чернеть на белом, покуда белое есть...» Антиномии Иосифа Бродского: Сборник статей. Томск: RaRt.com, 2006.
Вестник Псковского государственного университета Об авторе
Егоров Александр Александрович — аспирант кафедры литературы, Псковский государственный университет, Россия.
E-mail: [email protected]
A. A. Egorov
TENDENCIES AND PROSPECTS OF COMPARATIVE STUDY OF J. A. BRODSKY'S AND M. I. TSVETAEVA'S CREATIVE WORKS
The article considers the key representations of the main research approaches to comparative study ofM. I. Tsvetaeva's and J. A. Brodsky's creative works, presented in the works of modern comparativists.
Key words: comparative study, biographical approach, «point» analysis, metrics, «wide» comparative studies, Tsvetaeva, Brodsky.
About the Author
Alexander Egorov — PhD candidate, Department of Literature, Pskov State University, Russia.
E-mail: [email protected]
