CC BY
52
Таким образом, теория полиситуативного устройства семантики лексических единиц и его влияния на протекание диалога может быть использована в методике преподавания РКИ. Идея о том, что содержание лексических единиц не однолинейно, а многомерно, пропозиционально структурировано в рамках ситуатемы в соответствии с актуальностью содер-
Библиографический список
жания для говорящего на ассертивную и периферийную ситуации, может служить теоретической основой для создания учебных упражнений, ориентированных на развитие конкретных коммуникативных умений: осознание возможных вариантов развития диалога, определение и достижение общей коммуникативной цели.
1. Матюнова А.А. К вопросу о реализации в учебных материалах коммуникативно-деятельностного подхода при преподавании РКИ на уровне коммуникативной насыщенности и профессиональной достаточности. Русский язык и литература. 2011; 12: 50 - 53.
2. Berns M.S. Functional approaches to language and language teaching: Anotherlook. Initiatives in communicative language teaching. A book of readings Reading, MA: Addison-Wesley, 1984: 3 - 21
3. Булатбаева К.Н. Функционально-коммуникативный подход к обучению русскому языку в казахской школе. Автореферат ... доктора педагогических наук. Алматы, 2005.
4. Brown, Douglas H. Teaching by Principles. Upper Saddle River: Premtee Hall Regents, 1994.
5. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. Москва: Издательство Моск. ун-та, 1976.
6. Выготский Л. С. Мышление и речь. Психика, сознание, бессознательное. Москва: Лабиринт, 2001.
7. Лебедева Н.Б. Полиситуативность глагольной семантики (на материале русских префиксальных глаголов). Томск: Издательство Томск. гос. ун-та, 1999.
8. Лебедева Н.Б. Полиситуативный анализ глагольной семантики. Москва: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010.
9. Небольсина М.С. Русские глаголы речевого воздействия в аспекте полиситуативности. Диссертация ... кандидата филологических наук. Барнаул, 2006.
References
1. Matyunova A.A. K voprosu o realizacii v uchebnyh materialah kommunikativno-deyatel'nostnogo podhoda pri prepodavanii RKI na urovne kommunikativnoj nasyschennosti i professional'noj dostatochnosti. Russkij yazyk i literatura. 2011; 12: 50 - 53.
2. Berns M.S. Functional approaches to language and language teaching: Anotherlook. Initiatives in communicative language teaching. A book of readings Reading, MA: Addison-Wesley, 1984: 3 - 21
3. Bulatbaeva K.N. Funkcional'no-kommunikativnyj podhod k obucheniyu russkomu yazyku v kazahskoj shkole. Avtoreferat ... doktora pedagogicheskih nauk. Almaty, 2005.
4. Brown, Douglas H. Teaching by Principles. Upper Saddle River: Premtee Hall Regents, 1994.
5. Zvegincev V.A. Predlozhenie i ego otnoshenie k yazyku i rechi. Moskva: Izdatel'stvo Mosk. un-ta, 1976.
6. Vygotskij L. S. Myshlenie i rech'. Psihika, soznanie, bessoznatel'noe. Moskva: Labirint, 2001.
7. Lebedeva N.B. Polisituativnost' glagol'noj semantiki (na materiale russkih prefiksal'nyh glagolov). Tomsk: Izdatel'stvo Tomsk. gos. un-ta, 1999.
8. Lebedeva N.B. Polisituativnyj analiz glagol'noj semantiki. Moskva: Knizhnyj dom «LIBROKOM», 2010.
9. Nebol'sina M.S. Russkie glagoly rechevogo vozdejstviya v aspekte polisituativnosti. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Barnaul, 2006.
Статья поступила в редакцию 13.11.17
УДК: 81:39
Nguyen Lan Phuong, postgraduate (Philology), Peoples' Friendship University of Russia (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
THE TOPICS OF MENTALLY IMPORTANT VALUABLE EXPRESSIONS AND PHRASEOLOGISMS OF THE RUSSIAN LANGUAGE. The research paper studies mentally significant winged expressions and phraseological units of the Russian language, which the author analyzes from the point of view of the linguistic and cultural approach. They act in the form of semi-nationalized signs reflecting the national character of the Russian people. Their corpus contains both a positive and a reflective evaluation of the proposed universal values. Typology is given on the basis of the study, main characteristics mentally significant winged expressions are formed. An attempt has been made to examine the investigated winged expressions and phraseological units, taking into account not only the Orthodox, Soviet tradition, but also the vision of the world by the Russian language personality of the beginning of the twenty-first century. The work presents winged expressions and phraseological units verbally represent the mentality, morality, values, historical experience of many generations - native speakers of the Russian language. On the basis of the analysis of the most significant connotations, the proposed model of perception of the world by native speakers of Russian, understanding and mastery, which will facilitate the implementation of intercultural communication by the representatives of different linguistic cultures.
Key words: Russian language, winged expressions, phraseological units, winged words, linguocultural Studies, Russian Studies, mentality, mindset, orthodoxy, linguistic domination, linguistic sign, national vision of the world, Russian culture.
Нгуен Лан Фыонг, аспирант, Российский университет дружбы народов, Москва, Е-mail: [email protected]
ТЕМАТИКА МЕНТАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ КРЫЛАТЫХ ВЫРАЖЕНИЙ И ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ РУССКОГО ЯЗЫКА
Статья посвящена исследованию ментально значимых крылатых выражений и фразеологизмов русского языка, которые автор анализирует с точки зрения лингвокультурологического подхода. Они выступают в виде семионтизированных знаков, отражающих национальный характер русского народа. В их корпусе содержится как положительная, так и отрицательная оценка предложенных универсальных значений. На основе проведённого исследования дана типология, сформированы основные характеристики ментально значимых крылатых выражениях. Предпринята попытка рассмотреть исследуемые крылатые выражения и фразеологизмы с учётом не только православной, советской традиции, но и видения мира русской языковой личностью начала двадцать первого века. Представленные крылатые выражения и фразеологические единицы вербально репрезентируют менталитет, нравственность, ценности, исторический опыт многих поколений - носителей русского языка. На основе анализа наиболее значимых коннотаций предложенная модель восприятия мира носителями русского языка, понимание и овладение, которой будет способствовать осуществлению межкультурный коммуникации представителями разных лингвокультур.
Ключевые слова: русский язык, крылатые выражения, фразеологизм, крылатые слова, лингвокультурология, русистика, ментальность, менталитет, православие, языковое доминирование, языковой знак, национальное видение мира, русская культура.
Тематика крылатых выражений (КВ) в русском языке, как известно, чрезвычайно разнообразна и связана со всем комплексом актуальных событий жизни как отдельной языковой личности, так и всего народа - носителя языка. На фоне обширного корпуса КВ русского языка выделяется группа ярких и запоминающихся выражений, прямо или косвенно свидетельствующих об особенностях видения мира русским человеком. Эта группа в статье определяется как ментально значимая. Актуальность исследования заключается в представлении русских КВ и фразеологических единиц (ФЕ) в их исторической дифференциации и одновременно в историческом единстве.
Научная новизна исследования заключается в понимании корпуса русских КВ и ФЕ как единого лингвокультурного комплекса, объединяющего русский народ в его многовековом историческом развитии. Предпринята попытка снять противоречия православия, социализма и современного русского видения мира, объединяющихся на почве общей русской ментальности.
Цель исследования - типологизация ментально значимых крылатых выражений и фразеологизмов русского языка, представление их как единого лингвокультурного комплекса.
Методы и методология исследования. В статье были использованы сравнительно-исторический, структурный методы и метод типологизации.
Принятая за основу методология исследования отражает научные дискуссии по поводу природы КВ. Автор статьи присоединяется к мнению о том, что КВ являются устойчивыми, периодически воспроизводимыми в речи яркими изречениями, происхождение которых может быть известно или неизвестно [1; 2]. Поддерживается тезис о том, что КВ и ФЕ имеют схожую природу. Скорее всего, КВ служат материалом для формирования фразеологизмов. Фразеологизм в своем становлении претерпевает некоторую эволюцию: от крылатого слова до собственно фразеологизма [3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12]. Из данной методологической позиции вытекает, что сфера языкознания, изучающая КВ, может быть обозначена как фразеология.
История вопроса. КВ и ФЕ, отражающие менталитет русского народа, были замечены именно в такой их функции основоположниками русистики [7; 13; 14]. Однако их предметное изучение в плане отражения русской ментальности стало осуществляться в связи с развитием лингвокультурологического направления в русистике. Исходным стало положение о том, что КВ и ФЕ раскрывают сущность менталитета народа [1; 2; 8; 15; 16; 17; и др.].
Материалом исследования послужили словари КВ и фразеологизмов русского языка [1; 10; 12; 18; 19; 20; 21; 22; 23; 24; 25; 26; 27; 28; 29; и др.].
При ответе на вопрос об отличии русской культуры от классических западных и восточных культур, большинство исследователей пытаются найти в теории практике русского православия. К.Н. Дубровина отмечает: «Русская культура, веками несущая мировым цивилизациям идеи духовности, взаимопомощи, нестяжательства, милосердия, сострадания, нашла отражение в национальном языке, в том числе в корпусе крылатых слов и фразеологизмов, которые в качестве генетического кода хранит постоянство этнического взгляда на мир, собственный народ, утверждает важнейшие национальные идеалы» [30, с. 47].
В. П. Аникин пишет, что тематическая картина русского мира состоит из целого ряда фрагментов культурно-языковых полей, наиболее показательным из которых выступает поле крылатых выражений и фразеологизмов [31].
Согласно концепции В.П. Аникина, фразеологическая картина мира (ФКМ) являет вербализованный концепт процесса когнитивного мышления. Тематически ФКМ представляет собой концептуальную действительность, связанную категориями, крылатыми фразами и фразеологизмами. Она в образной форме фиксирует быт, обычаи, традиции, менталитет народа. «ФКМ - есть универсальный семиотический и ментальный объект, отражение жизни народа, его национальной специфики, национального сознания в языке. При этом все отражаемые в языке элементы сосредоточены в семантике крылатых слов, выражений, фразем, паремий и других устойчивых выражений» [31, с. 17].
Фразеологическая концептуализация русской жизни рождает феномен вторичной антропологизации языка, т. е. актуализацию скрытых в подсознании человека наборов картин мира: ар-хетипической, философской, наивно-бытовой, мифологической, религиозной и под.
А.Я. Гуревич пишет о том, что ментальность народа представляет собой особый способ восприятия окружающего мира.
«Ментальность - есть редкий способ духовного единения членов общества. Без ментальности невозможно существование организованного общества. Она актуализируется и востребуется в наиболее важных крылатых словах, фразеологических единицах и концептах» [32, с. 49].
По нашему мнению, ментальность можно подвергать анализу в качестве языковой категории, выступающей как некий итог обобщения языкового и культурного опыта. «Он отражает важнейшие концептуализации окружающей действительности, её оценку, мышление и язык, реализуясь в свойстве отдельного знака языка отражать содержание национального видения мира» [16, с. 31]. Ментальность служит основой языкового доминирования главных для русских людей тематических категорий.
На этом фоне КВ и ФЕ служат показателями этнической культуры и картины мира русского народа. Основным фразеологическим концептом русской ФКМ и русской лингвокультуры в целом выступает концепт Россия, который существенно выше по иерархии ценностей, чем концепт Человек. В России человеческая жизнь, имущество человека в глазах народа всегда ценилась высоко. Но эта же жизнь добровольно и сознательно отдавалась, если в ней была потребность со стороны государства. Стоит вспомнить многочисленные русские КВ и ФЕ о родине (Родина-мать; На чужой стороне родина милей вдвойне; С родной земли - умри, не сходи). Также можно сказать, что в русских КВ и ФЕ моральным приоритетом над личностью человека пользуется коллектив (Один в поле не воин; Один дома горюет - двое в поле воюют; Дружно - не грузно; Один камень не поднимешь, а миром город передвинешь; В единстве сила).
Таким образом, наблюдается некая иерархия значимости концептов КВ и ФЕ: родина - род, община (коллектив) - личность (человек). Так, Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов на основе этимологических данных предположили, что концепт «человек» интерпретируется в историческом плане как «дитя рода», как «обладатель силы рода» и означает представителя общины, коллектива [33, с. 244 - 245].
Характерно, что разные толковые и этимологические словари выделяют ряд некоторых базовых реконструкций данного концепта: человек - это: 1) «создание рода», 2) «существо, зависимое от рода», 3) «субъект, зависимый от рода», 4) «часть родовой системы» [34].
Выделенные всех аспектов концепта «человек» в русской лингвокультуре глубоко фразеологизированы и представлены целой системой связанных между собой КВ и ФЕ. В свою очередь, изучение фразеологического поля концепта «человек» определяет закономерность, говорящую о том, что собственно концепт «человек» представлен в КВ и ФЕ в двух ипостасях: как существо, до крайности одухотворенное, и как существо, до крайности эмоциональное. В определённой мере, это отражает русский национальный характер.
Важно, что концепты нравственной сферы понимаются как концентрированный культурный и этический опыт, означенный вербальными единицами русского языка. В содержании каждого антропоцентрического концепта в составе КВ и ФЕ В.П. Аникин выявляет своего рода структуру [31]: образную (языковое представление образов и символов), понятийную (языковое представление номинаций денотатного ряда), аксиологическую (языковое представление религиозных, нравственных, социальных, исторических, ценностных доминант), конфессиональную (языковое представление ценностей православия).
В этом плане в качестве языковых единиц выступают КВ и ФЕ, а также паремии, в которых заключена вербальная репрезентация менталитета, нравственности, исторического опыта, ценностей огромной цепи поколений носителей русского языка. В данных КВ, ФЕ в образной и оценочной формах концентрированно заключены русская национальная картина мира и образ отдельного человека как защитника коллективных интересов рода и нации.
КВ и ФЕ являют собой семиотизированные знаки национального своеобразия русского народа. Русские КВ и ФЕ учат людей любви к родине, коллективу. Вместе с тем, в корпусе КВ и ФЕ содержится достаточное количество единиц, укоряющих человека за неправильное поведение. Многие КВ и ФЕ представляют собой отрицательную оценку и нетерпимое отношение к репрезентируемому нравственному пороку или описанию человека. Негативная реакция, которую несёт семантика русских КВ и ФЕ, членится на ряд эмоциональных субстанций: неодобрение (мозги набекрень); пренебрежение (без царя в голове); презре-
ние (худую траву из поля вон); ирония (сиротка); осуждение (плевка не стоит) и т. п. [14].
Не меньшее количество русских КВ и ФЕ выражают оценку представляемых универсальных значений: И тебя вылечат, и тебя тоже вылечат, и меня вылечат; Оставь меня, старушка, я в печали! и др.
В целом антропоцентричность выступает характерной чертой русских КВ и ФЕ. Так, большое количество их содержит различные номинации растений и животных, которые имеют явные оценочные антропоцентрические черты: Отставной козы барабанщик; Конь не валялся; Кот наплакал; Куда Макар телят не гонял и др. Названия растений как антропоцентрический метафорический фундамент русской фразеологической картины мира привлекло внимание целого ряда исследователей (Там, где вырождаются цветы, не может жить человек; Сорняки растут не везде, а только там, где они не нужны) [35].
В КВ и ФЕ образы сферы растений предстают, как правило, на иносказательной основе такие характерные для человека черты, как приземленность, пассивность, обыденность, привязанность к земле, незаметность и др. Так, в ФЕ лопух лопухом возникает образ сорного растения и интерпретируется признак простодушия, наивности.
Ограниченность человеческого ума нередко сопоставляют с елью и дубом (дуб дубом), крепкое здоровье с орехом, огурцом (как огурчик).
«В качестве непростого коммуникационного продукта, вобравшего в себя различную информацию, дискурс выступает как фон смысло- и знакопорождения. Подобное знакопорожде-ние может репрезентировать культурную информацию, единовременно смысловую, мировоззренческую и собственно лингвистическую» [15, с. 159].
КВ, ФЕ русского языка в комплексной, сложной форме передают весь исторический и культурный опыт народа, его знания об окружающем мире. Данные знания можно разделить на более мелкие тематические блоки, значимые для русской православной культуры: родина (Любят родину не за то, что она велика, а за то, что своя); человек (Подлинное познание человечества - это познание человека); мораль и нравственность (Стыд -это предчувствие позора); черты и свойства характера (Твердый характер должен сочетаться с гибкостью разума); добро и зло (Подаяние - налог на милосердие); поведение и поступки (На умение вести себя мы тратим три четверти нашей жизни); положительные оценки (Священная вещь не подлежит оценке); отрицательные оценки (Опасно недооценивать человека, который переоценивает себя); быт (В хозяйстве творится культура); здоровье (Здоровье - дороже золота); Красота (В семье уродов не без красавца); деньги и богатство (Много денег не бывает); мужчина (Любовная связь женатого мужчины -товарищество с ограниченной ответственностью); женщина (Красивая женщина нравится глазам, а добрая - сердцу); семья (Колесные пары в телеге семьи скрипят одинаково); труд (Лучшее лекарство от безделья - постоянный и честный труд).
Русский фразеологический образ мира отражает некоторые религиозные черты понимания окружающей действительности. Так, например, образ женщины в русских КВ, ФЕ нередко связывается с отрицательными характеристиками, что в целом вписывается в общехристианскую традицию пропаганды первородного греха женщины: Жена льстит - лихое норовит; Жена взбесилась и мужа не спросилась; Баба и черта перехитрит и пр. [36]. Однако такая трактовка образа женщины не связана с образом матери (В муках мы мать вспоминаем).
В русских КВ, ФЕ следовательно, через значимые коннотации представлена уникальная модель восприятия мира, понимание которой в существенной степени облегчает межкультурную коммуникацию [17]. Е.М. Маркова пишет: «существенная часть коннотативных добавлений не представлена в словарях и реализуется только в контекстах, пословицах, метафорах, фразеологизмах» [17, с. 24].
Е.М. Маркова отмечает, что коннотации любого языка неповторимы. Только в них выражается языковое своеобразие. Любые составляющие национального фонда фразеологизмов в прагматике являют собой в виде семиотических регуляторов, отражая модель поведения людей-членов общества, специфичность их внешности, характера, традиций и обычаев народа, систему распознавания того, что определяет фразеологическое поле «человек» [37, с. 10].
КВ, ФЕ выражая опыт и мудрость русского народа, ценностную православную картину мира, отличаются образностью,
символьностью, экспрессивной метафоричностью, что определяется специфическими семантическими параметрами КВ, ФЕ и паремий как знаков в процессе познания. Определяя православную этическую систему, русские религиозные КВ, ФЕ и паремии, содержащие лексическую составляющую «грех» и его производные, определяют глубокий нравственный пласт этнической кон-цептосферы: грех не смех, когда придет смерть; грех не беда, молва нехороша; грехи сладки, а люди падки; грех не уложить в мех.
В конфессиональных КВ, ФЕ, являющих собой культурные доминанты и универсалии, отражено особое отношение русского народа к фундаментальным ценностям: к деньгам, богатству и бедности.
Формировавшаяся веками в России православная этика, чаще всего осуждает стяжательство, материальное богатство, интерпретируя его как грех перед богом. Особенно это актуализируется, если это богатство нажито обманом или иными неправедными усилиями: Богатство - грязь, ум - золото; Богатство человека от смерти не избавит.
В русских КВ, ФЕ и паремиях одной из самых частотных лексем является «душа»: широкая душа; душа - всему мера; душу вложишь - все сможешь; душа нараспашку; вложить душу; родственная душа.
Корпус КВ и ФЕ русского языка наполнен единицами би-блейско-православного происхождения. Мы употребляем здесь термин «библейско-православный», памятуя о том, что библей-ско-протестантская этика существенно отличается от библей-ско-православной (Мир и любовь - всему голова; Любовь все побеждает; Совесть - верный советник).
Корпус православных КВ и ФЕ состоит, главным образом, из выражений, призванных регулировать отношения следующих порядков: человек - бог; человек - государство; человек - собственность; человек - общество; человек - человек.
Исследователи делят православные КВ и ФЕ на две большие группы [3]:
1) КВ и ФЕ - словосочетания (вавилонское столпотворение; стереть с лица земли; башня из слоновой кости; козел отпущения и т. д.).
2) КВ и ФЕ - предложения, имеющие характер морально-нравственных наставлений (Чти отца своего и матерь свою; Взявшие меч - от меча и погибнут; Не сотвори себе кумира и т. д.).
Помимо православных КВ и ФЕ, исследователи выявляют отдельные слова, причисляемые к сфере КВ и ФЕ (крест, ад, рай, Голгофа, пророк, Воскресение, Рождество) и др. Совокупно с православными КВ и ФЕ эти лексемы составляют более широкое поле, называемое библеизмами [38].
Советская система, как известно, принесла в русскую жизнь много новых КВ и ФЕ. Многие из них, особенно аббревиатуры, сокращения, лексический пласт ГУЛАГа, репрессий, борьбы с инакомыслием ныне подвергаются справедливой критике. Но не они в конечном итоге составили языковой портрет советской эпохи. Придя к власти, большевики занялись не только защитой институтов власти, но и, прежде всего, комплексным преобразованием социально-экономической системы страны. Электрификация, строительство, наука, создание новой промышленности, новой системы образования, развитее спорта и медицинского обслуживания людей - вот чем в основном запомнится советская эпоха.
С развитием советского общества в конце 20-х 30-х годах XX в. словарный состав советских людей пополнился массой новых слов и выражений, связанных с тематикой образования (всевобуч, фабзавучник, спецшкола, ФЗУ, семилетка, десятилетка, техникум, педсовет, Наркомпрос, наркомпросовец, заочное обучение, академбригада, Пролетстуд, Работпрос и др.). К данной группе слов примыкают неологизмы, отражающие тематику просветительской работы (парк культуры и отдыха, красный уголок, живгазета, многотиражка, экскурсовод, изба-читальня и др.).
Появилась новая лексика, КВ и ФЕ возникли новые веяния в кино, музыке и театральном искусстве (инженеры человеческих душ, народный артист, заслуженный деятель искусств и др.). Появились новые слова и выражения сферы спорта (спортклуб, викторина, кросс, физкультпривет, утренняя зарядка и др.). Новая лексика вторглась и в сферу медицины (кузница здоровья, дом отдыха, оздоровительная кампания, находиться в отпуске по болезни, и др.). Наиболее богатой на словесные инновации стала производственная сфера (дело в гору не пойдет,
если смежник подведет; бюджет времени, заводы-смежники, общественное питание, перекрыть норму, бюро рабочего изобретательства, тарифно-нормировочное бюро, социалистическое соревнование и др.). Развивалась система КВ и ФЕ, отражавшая новые звания и титулы (депутат Верховного совета СССР, народный комиссар, член ЦК партии, знатные люди страны, почетная грамота, стахановцы, передовики сельского хозяйства и др.). Особой гордостью советского государства стали армия, флот и авиация, что, соответственно, отразилось в русском языке (Служу трудовому народу!, танковый корпус, прыжки с парашютом, старший майор НКВД, истребитель, ударная дивизия, ворошиловский стрелок и др.).
В годы первых пятилеток в быт советских людей стали входить радио и кинематограф как средства пропаганды советского образа жизни и воспитания патриотизма. Радио и кинематограф того времени оказывали значительное влияние на общество. Именно при их посредстве в язык стали проникать новые КВ и ФЕ (А тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет; Уйди, Петька, Чапай думать будет; А потому, что без воды и не туды, и не сюды и под.).
Развивалась и сфера обличения общественных пороков (трудности роста, срыв плана, расхититель социалистической собственности, зажим критики, бракодел, бумажная волокита, безынициативность, разгильдяйство, дефицитный товар, бесхозяйственность и др.).
Советская хозяйственная система, показавшая беспримерные показатели валового прироста, отличалась все же системными болезнями, что и отразилось в языке того времени (брак, штурмовщина, недовыработка изделий, неподача вагонов, недовыпуск продукции, неувязка, нехватка и др.).
Следует подчеркнуть, что при всех переменах в жизни советского человека, произошедших после Октябрьской революции и Гражданской войны, его социальная сущность мало изменилась. Изначально русский человек был человеком кол-
Библиографический список
лективным. Дореволюционная организация сельскохозяйственного труда в России была основана на общинном принципе. Род и община всегда имели приоритет над личностью. Поэтому в обобществленных формах производства, введенных советской властью, русский человек увидел и прежние черты хозяйствования.
Что касается разрушения института церкви, то и здесь православное сознание русского человека не было подвергнуто кардинальному реформированию. Религия, в основе которой лежали принципы приоритета коллектива и государства над личностью, сменилась учением марксизма-ленинизма, пропагандировавшего по сути в той или иной степени те же ценности, что и православие.
Таким образом, анализ тематики ментально КВ и ФЕ русского языка приходится к следующим выводам:
1. Русский человек в КВ и ФЕ видится чаще всего типичным представителем православной цивилизации. Он степенен, добр, верит в абсолютный приоритет государства и коллектива над личностью, не подвергает сомнению православные ценности. Уникальную тематическую семиосферу русской фразеологии составляют КВ и ФЕ, отразившие православные ценности и этические нормы поведения.
2. Советский период русской истории существенно обновил тематическую семиосферу русской фразеологии, добавив в нее КВ и ФЕ в сфере образования, медицины, промышленного производства. В сознании русского человека традиционная и советская семиосферы в целом не противоречили друг другу. Так или иначе КВ и ФЕ отражали приоритеты государственности, коллективизма и общественного производства.
3. Несмотря на смену общественно-политического строя, в своей основе ментальность русского человека изменилась незначительно. Корпус русских КВ и ФЕ по-прежнему отражает приоритеты государственности, коллективизма, общественного характера производства и перераспределения.
1. Мокиенко В.М. Словарь крылатых выражений Пушкина. Санкт-Петербург, 1999.
2. Мокиенко В.М. Крылатые выражения, литературные образы и цитаты из басен Ивана Андреевича Крылова. Санкт-Петербург, 2017.
3. Бабкин А.М. Русская фразеология, её развитие и источники. Москва: Наука, 1970.
4. Булатов С.А. Крылатые слова. Москва, 1958.
5. Гвоздарев Ю.А. Пусть связь речений далека... Очерки по русской фразеологии. Ростов-на-Дону, 1982.
6. Жуков В.П., Жуков А.В. Русская фразеология. Учебное пособие. Москва: Высшая школа, 2006.
7. Ройзензон Л.И. Лекции по общей и русской фразеологии. Самарканд: СГУ, 1973.
8. Сальникова О. Г. Крылатые выражения из области искусства в современном русском языке. Челябинск, 1985.
9. Фелицына В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь. Под ред. Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова. Москва: Русский язык, 1990.
10. Чуриков С.А. Крылатые выражения А.В. Кольцова в современном русском дискурсе. Воронеж, 2011.
11. Шанский Н.М. В мире слов. Москва: Просвещение, 1971.
12. Шанский Н.М., Зимин В.И., Филиппов А.В. Опыт этимологического словаря русской фразеологии. Москва: Рус. яз., 1987.
13. Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. Санкт-Петербург, 1887.
14. Федорова А.И. Предисловие в фразеологическом словаре русского литературного языка конца XVIII-XX вв.: в двух томах. Под. ред. А.И. Федорова. Москва: Топикал, 1995.
15. Алефиренко Н.Ф. «Живое» слово: Проблемы функциональной лексикологии: монография. Москва, 2009.
16. Буянова Л.Ю. Язык и ментальность: специфика взаимокорреляции. Язык и ментальность: сборник статей. Отв. ред. М.В. Пимено-ва. Серия «Славянский мир». Санкт-Петербург: СПбГУ, 2010; Вып. 5: 15 - 20.
17. Маркова Е.М. Культурные коннотации вторичных номинаций при обучении русскому языку как иностранному. Вестник Московского государственного областного университета (электронный журнал). 2013; 1.
18. Афонькин Ю.Н. Русско-немецкий словарь крылатых слов. Москва; Лейпциг, 1985.
19. Бабичев Н.Т. , Боровский Я.М. Словарь латинских крылатых слов. Москва: Рус. яз., 1982.
20. Берков П.В. Русско-норвежский словарь крылатых слов. Москва, 1980.
21. Воронцова В.Л. Паремиологический словарь. Москва, 1978.
22. Грановская Л.М. Словарь имен и крылатых выражений из Библии. Москва, 2003.
23. Князев Ю.П. Словарь живых крылатых выражений русского языка. Москва, 2010.
24. Коваль А.П. , Коптилов В.В. 1000 крилатих выраз'зив укра1нско1 мови. Кшв, 1964.
25. Крылатые слова. Минск, 2001.
26. Петрова М.В. Словарь крылатых выражений. Москва, 2011.
27. Фелицына В.П. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. Москва, 1988.
28. Шорыгина Т.А. Крылатые слова и выражения: пособие. Москва, 2007.
29. Шулежкова С.Г. Крылатые выражения из песен 2-й половины 1940 - начала 1990-х гг. Магнитогорск, 1994.
30. Дубровина К.Н. Энциклопедический словарь библейских фразеологизмов. Москва, 2010.
31. Аникин В.П. Русское устное народное творчество. Учебник для вузов. 2-е изд., испр. и доп. Москва: Высшая школа, 2004.
32. Гуревич А.Я. Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры. Москва, 1990.
33. Гамкрелидзе Л.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и прокультуры. Тбилиси: Издательство Тбилисского университета, 1984; Т. 1 - 2.
34. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: Пер. с нем. (с доп.). Москва: Прогресс, 1967; Т. 2.
35. Маркова Е.М. Названия растений в русском языке как отражение фрагмента языковой картины мира славян. Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Русская филология. 2007; 1: 84 - 92.
36. Светлов П.Я. Курс апологетического богословия: Пособие студентам. Москва: Изд-во Московской Патриархии, 2015.
37. Маркова Е.М. Семантическая эволюция праславянской лексики (на материале имен существительных: монография. Москва: МГОУ, 2014 гг.
38. Мокиенко В.М. Образы русской речи: Историко-этимологические и этнолингвистические очерки фразеологии. Ленинград: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986.
References
1. Mokienko V.M. Slovar'krylatyh vyrazhenijPushkina. Sankt-Peterburg, 1999.
2. Mokienko V.M. Krylatye vyrazheniya, literaturnye obrazy i citaty iz basen Ivana Andreevicha Krylova. Sankt-Peterburg, 2017.
3. Babkin A.M. Russkaya frazeologiya, ee razvitie i istochniki. Moskva: Nauka, 1970.
4. Bulatov S.A. Krylatye slova. Moskva, 1958.
5. Gvozdarev Yu.A. Pust'svyaz'rechenij daleka... Ocherkipo russkoj frazeologii. Rostov-na-Donu, 1982.
6. Zhukov V.P., Zhukov A.V. Russkaya frazeologiya. Uchebnoe posobie. Moskva: Vysshaya shkola, 2006.
7. Rojzenzon L.I. Lekciipo obschej irusskoj frazeologii. Samarkand: SGU, 1973.
8. Sal'nikova O. G. Krylatye vyrazheniya iz oblasti iskusstva vsovremennom russkom yazyke. Chelyabinsk, 1985.
9. Felicyna V.P., Mokienko V.M. Russkie frazeologizmy. Lingvostranovedcheskij slovar'. Pod red. E.M. Vereschagina i V.G. Kostomarova. Moskva: Russkij yazyk, 1990.
10. Churikov S.A. Krylatye vyrazheniya A.V. Kol'cova v sovremennom russkom diskurse. Voronezh, 2011.
11. Shanskij N.M. V mire slov. Moskva: Prosveschenie, 1971.
12. Shanskij N.M., Zimin V.I., Filippov A.V. Opyt 'etimologicheskogo slovarya russkoj frazeologii. Moskva: Rus. yaz., 1987.
13. Sreznevskij I.I. Mysli ob istorii russkogo yazyka. Sankt-Peterburg, 1887.
14. Fedorova A.I. Predislovie v frazeologicheskom slovare russkogo literaturnogo yazyka konca XVIII-XX vv.: v dvuh tomah. Pod. red. A.I. Fedorova. Moskva: Topikal, 1995.
15. Alefirenko N.F. «Zhivoe» slovo: Problemy funkcional'noj leksikologii: monografiya. Moskva, 2009.
16. Buyanova L.Yu. Yazyk i mental'nost': specifika vzaimokorrelyacii. Yazyk i mental'nost': sbornik statej. Otv. red. M.V. Pimenova. Seriya «Slavyanskij mir». Sankt-Peterburg: SPbGU, 2010; Vyp. 5: 15 - 20.
17. Markova E.M. Kul'turnye konnotacii vtorichnyh nominacij pri obuchenii russkomu yazyku kak inostrannomu. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta ('elektronnyj zhurnal). 2013; 1.
18. Afon'kin Yu.N. Russko-nemeckijslovar'krylatyh slov. Moskva; Lejpcig, 1985.
19. Babichev N.T. , Borovskij Ya.M. Slovar'latinskih krylatyh slov. Moskva: Rus. yaz., 1982.
20. Berkov P.V. Russko-norvezhskijslovar'krylatyh slov. Moskva, 1980.
21. Voroncova V.L. Paremiologicheskijslovar'. Moskva, 1978.
22. Granovskaya L.M. Slovar' imen i krylatyh vyrazhenij iz Biblii. Moskva, 2003.
23. Knyazev Yu.P. Slovar' zhivyh krylatyh vyrazhenij russkogo yazyka. Moskva, 2010.
24. Koval' A.P. , Koptilov V.V. 1000 krilatih vyraziziv ukrainskoi movi. Kiiv, 1964.
25. Krylatye slova. Minsk, 2001.
26. Petrova M.V. Slovar'krylatyh vyrazhenij. Moskva, 2011.
27. Felicyna V.P. Russkie poslovicy, pogovorkii krylatye vyrazheniya: Lingvostranovedcheskij slovar'. Moskva, 1988.
28. Shorygina T.A. Krylatye slova i vyrazheniya: posobie. Moskva, 2007.
29. Shulezhkova S.G. Krylatye vyrazheniya iz pesen 2-jpoloviny 1940 - nachala 1990-h gg. Magnitogorsk, 1994.
30. Dubrovina K.N. 'Enciklopedicheskij slovar'biblejskih frazeologizmov. Moskva, 2010.
31. Anikin V.P. Russkoe ustnoe narodnoe tvorchestvo. Uchebnik dlya vuzov. 2-e izd., ispr. i dop. Moskva: Vysshaya shkola, 2004.
32. Gurevich A.Ya. Chelovek i kul'tura: Individual'nost' v istorii kul'tury. Moskva, 1990.
33. Gamkrelidze L.V., Ivanov Vyach. Vs. Indoevropejskij yazyk i indoevropejcy. Rekonstrukciya i istoriko-tipologicheskij analiz prayazyka i prokul'tury. Tbilisi: Izdatel'stvo Tbilisskogo universiteta, 1984; T. 1 - 2.
34. Fasmer M. 'Etimologicheskij slovar'russkogo yazyka: Per. s nem. (s dop.). Moskva: Progress, 1967; T. 2.
35. Markova E.M. Nazvaniya rastenij v russkom yazyke kak otrazhenie fragmenta yazykovoj kartiny mira slavyan. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Russkaya filologiya. 2007; 1: 84 - 92.
36. Svetlov P.Ya. Kurs apologeticheskogo bogosloviya: Posobie studentam. Moskva: Izd-vo Moskovskoj Patriarhii, 2015.
37. Markova E.M. Semanticheskaya 'evolyuciya praslavyanskoj leksiki (na materiale imen suschestvitel'nyh: monografiya. Moskva: MGOU, 2014 gg.
38. Mokienko V.M. Obrazy russkoj rechi: Istoriko-'etimologicheskie i 'etnolingvisticheskie ocherki frazeologii. Leningrad: Izd-vo Leningr. un-ta, 1986.
Статья поступила в редакцию 28.10.17
УДК 81.367
Novikova N.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Language Department, MGIMO University (Moscow,
Russia), E-mail: [email protected]
THE SYMBOLISM OF THE ROSE IN THE LYRIC CYCLE OF CLEMENS BRENTANO "ROMANCES ABOUT THE ROSARY" ("ROMANZEN VON ROSENKRANZ"). The article analyzes one of the latest works of Clemens Brentano (1778-1842), a German poet-romanticist, a famous representative of the Heidelberg School - a lyric cycle "Romances about the Rosary" ("Romanzen vom Rosenkranz"). Better known as a novelist, as co-publisher of the folklore collection "The Magic Horn of a Boy", Brentano was one of the best poets of German Romanticism, who magically possessed a poetic word. The late poem "Romans about the Rosary" is not well-known, although it deserves the most benevolent attention. A complex system of images and the meaning behind them requires interpretation, first of all it concerns the symbolism of the rose in the poem. The article analyzes the symbols of images in the poem, as well as the ideological and philosophical concept of the author in the late period of his work, which is the basis of the work. There is also an evolution of Brentano's poetry from the early stage of creativity, when he was in the circle of the Jena romantics, before the Catholic conversion that followed.
Key words: history of German literature, Clemens Brentano, German romanticism, Yen school, Heidelberg school, "Romans about the Rosary", symbol in romance poetry, rose symbol, religious and philosophical concept of Romanticism.
Н.Н. Новикова, канд. филол. наук, доц. каф. немецкого языка МГИМО (У) МИД России, г. Москва,
E-mail: [email protected]
СИМВОЛИКА РОЗЫ В ЛИРИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ КЛЕМЕНСА БРЕНТАНО «РОМАНСЫ О РОЗАРИИ» («ROMANZEN VON ROSENKRANZ»)
В статье анализируется позднее произведение немецкого поэта-романтика, известнейшего представителя Гейдельберг-ской школы Клеменса Брентано (1778 - 1842) - лирический цикл «Романсы о Розарии» («Romanzen vom Rosenkranz»). Более известный как новеллист, как соиздатель фольклорного сборника «Волшебный рог мальчика», Брентано был одним из лучших поэтов немецкого романтизма, магически владевшим поэтическим словом. Поздняя поэма «Романсы о Розарии» не слишком известна, хотя и заслуживает самого благожелательного внимания. Сложная система образов и скрывающихся за ними смыслов требует толкования, в первую очередь это касается символики розы в поэме. В статье анализируется символика образов в поэме, а также идейно-философская концепция автора в поздний период его творчества, положенная в
